Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Наваждения", Макс Фрай

Ты меня не догонишь, друг,
Как безумный в слезах примчишься,
А меня ни здесь ни вокруг.

Мне как-то совсем-совсем не нравятся мотивы, которые стали красной ниточкой сквозить в книжках о сэре Максе. Забвение. Забывание. Исчезновение. Прощание. Невозвращение. Стихи о зелёной воде и те, которые невесть почему слышала Меламори, - они просто ужасны, в них так много грусти и какой-то грядущей боли, безысходности, что я даже не могу читать цикл дальше. Боюсь, что меня ждёт там. Пускай "Наваждения", как и все предыдущие книги, кончились в позитивном ключе - всё хорошо, все живы и счастливы, - мне просто страшно, и всё тут. А ещё - грустно. Слишком много печальных нот здесь, хотя Макс по-прежнему мельтешит по Ехо и окрестностям в Мантии смерти, быстро и почти легко решает проблемы, ходит по трактирам и пьёт камру.
Обе повести пробрали до мурашек, но вот "Сладкие грёзы Гравви" оставили особый след - не только из-за жуткой Черхавлы, которая точно хотела сожрать Макса и насыщаться его снами веки вечные, но больше всего из-за слов Джуффина про Тихий Город. Почему меня не оставляет смутное предчувствие, что в конце концов именно туда Макс и попадёт?..
Но пока он в Ехо, он безумно, просто до одури влюблён и в этот город, и в этот Мир, и в своих друзей, и в жизнь, он сбежал из Черхавлы, чтобы вернуться ко всему этому.
Вообще "Наваждения" заставили много думать и вглядываться в суть. Именно здесь я окончательно определилась с отношениями Макса и Теххи - не нравятся они мне. Точнее сказать, не верю я в них. Точнее сказать - не верю, что они настоящие. Ну вот не выразить толком, просто... всё, что делает Макс в обществе Теххи - это занимается сексом, болтает и пьёт камру. Они, собственно, почти и не проводят времени вместе, Теххи спокойно воспринимает сколь угодно длинные отлучки Макса, они лишь шутят, ни о чём серьёзном не говорят, куда более наполнена дружба Макса с Мелифаро, Шурфом, Джуффином, даже Кофой, чем любовь с Теххи... всё это было и раньше, но именно в "Наваждениях" лично для меня прояснилось. Контраст отношения Макса к Теххи - и к Меламори. Они как будто разошлись, нашли себе каждый любимого человека, и всё же - какая крепкая между ними связь, как много Меламори делит с Максом, а он - с ней, как много и как о многом они разговаривают, как думают друг о друге. Сердце Макса чуть не разбилось, когда Меламори уплыла в Арварох. Ему не хватает её. И, по-моему, дело тут не в сожалениях о несбывшемся... кажется, чувства Макса к ней совершенно не изменились.
И несмотря на то, что Теххи как будто по духу больше похожа на Макса, она видится мне не живой женщиной, а скорее... наваждением. А вот Меламори - живая.
Из новенького тут ещё появился нюхач по имени Нумминорих - неудавшаяся жертва зелёных вод и просто чудесный парень. Штат Тайного Сыска растёт!
И что там дальше - как всегда, неизвестно.

Ты не сможешь остаться, друг,
Я, возможно, вернусь обратно,
А тебя ни здесь ни вокруг.

@темы: книги, ехо

---

тексты с ФБ #2 - ориджиналы

Самая первая часть приключений моих странников. Единственного цикла, который я писала не с начала, как положено, а с конца
Что тут сказать. Люблю ребят всем сердцем. И пусть один человек из тех, для кого я придумала этот мир с этими героями, из моей жизни ушёл, а второму, кажется, они уже не особо нужны, всё равно - я их очень люблю и обязательно закончу цикл. Они для меня значат так много, что даже не могу сказать словами... это и свобода, и другие миры, и приключения, и путешествия, и, прежде всего, дружба. Та самая, которая навеки.

Название: Дух странствий живёт в тебе
Автор:  .rainbow.
Бета:  Mavka_Elza
Размер: миди, 5094 слова
Персонажи: авторские
Категория: джен
Жанр: фэнтези
Рейтинг: G
Краткое содержание: После смерти своего отца Айлинквель стал королём. Но этого ли он хочет на самом деле?

— Хоть бы притворился, что слушаешь! — прошипела сквозь зубы Айна и пихнула брата в плечо. Айлинквель, дёрнувшись, очнулся.

Журчание голосов звучало всё так же — никто ничего не заметил, но, тем не менее, это был факт: он опять заснул на Совете. Не в первый раз. Не во второй. И даже не в третий. Он постоянно засыпал на этих дурацких Советах и пропускал мимо ушей половину того, что говорили министры, а говорили-то они о важных вещах: налогах, праздниках, переговорах с послами соседней страны. И, само собой, Айлинквель, как и положено королю, пытался слушать.

Честно пытался. И минут на десять его хватало. Но потом размеренные голоса и малопонятные фразы убаюкивали, и он... не то чтобы по-настоящему погружался в сон, нет, просто его одолевала дрёма. Он вроде бы слышал, что происходит вокруг, но мыслями уплывал в Другой Мир.

— Идиот, — одними губами проговорила Айна. Айлинквель, конечно, понял сестру и без слов. Она всегда обзывалась, если он вёл себя таким «неподобающим образом» на Советах. Мама, разумеется, тоже заметила, что он проспал все важные доклады. Но ничего не сказала и ничем не показала, что злится, лишь укоризненно покачала головой.

Она привыкла, что сын у неё непутёвый.

Айлинквель тихо вздохнул, поправил немного съехавший плащ и вдруг заметил, что все министры смотрят на него. Выжидающе. Видимо, Совет уже кончился, и они ждут каких-то комментариев от своего короля.

— Хм, что ж, — протянул Айлинквель, перебирая в голове все заготовленные к такому случаю фразы, — спасибо, господа, за ваши весьма содержательные выступления. Я обдумаю все проблемы, которые вы затронули, и мы поговорим о них на следующем Совете.

Министры, судя по всему, остались довольны. Шумно отодвигая кресла и переговариваясь, они встали, отвесили поклоны королю и покинули зал.

«Слава богам, кончилось!» — подумал Айлинквель; можно было наконец с облегчением выдохнуть и укрыться в своих покоях.

*


— Ну, и какие же проблемы затронули на Совете?

Король самым неподобающим для короля образом вздрогнул и обернулся к дверям. Появление Айны застало его врасплох, хотя нетрудно было догадаться, что сестра не упустит случая прочитать очередную нотацию.

Айна излюбленным жестом откинула косу на спину (этот жест обозначал у неё презрение и осуждение), скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку, хмуро наблюдая, как брат выпутывается из складок торжественного плаща. Торжественного — потому что никуда, кроме Советов и важных приёмов, он эту громоздкую и чересчур роскошную вещь не носил.

Минуту спустя Айна кашлянула. Она ждала ответа. Но что Айлинквель мог ей ответить?

— Не имею ни малейшего понятия. Ты же знаешь, что не имею, сестрёнка, ты видела, как я...

— Заснул, — хмыкнула она. — Опять заснул на Совете, который, между прочим, сам и созвал!

— Это же ты посоветовала мне созвать Совет. На нём должны были говорить о... говорить о...

— О том, что тебе нужно, как телеге пятое колесо, — закончила за него сестра и снова хмыкнула.

Пока Айлинквель запихивал ненавистный плащ в шкаф, Айна прошла в комнату и, не спрашивая разрешения (ещё бы она спросила!), расселась на застеленной узорчатым покрывалом кровати.

— Что ж, подведём итог: ты не слышал ни слова из того, о чём говорили министры, но обещал обдумать и обсудить на следующем Совете. Вопрос: как?

Айлинквель посмотрел на сестру и с трудом выдавил из себя улыбку. В такие моменты ему всегда становилось неловко, хотя уж сколько их было, этих моментов...

— Ты ведь поможешь мне?

— Как обычно, — передёрнула плечами Айна. И насмешливо добавила: — Я правила бы Амарантой намного лучше тебя, братец.

— Не говори глупостей, дорогая.

На пороге комнаты появилась королева.

— Тебе не хуже меня известно, что женщина не может править.

Мать подошла к Айне и легонько провела рукой по её волосам.

— Скоро Айлинквель выдаст тебя замуж, и тогда...

— Пусть только попробует, — Айна резко поднялась с кровати, выскальзывая из-под материнской руки, и бросила на брата взгляд — не злой, скорее снисходительный. Она нисколько не боялась, что он действительно сделает положенное: подыщет для неё мужа среди правителей соседних стран. Мать не уставала напоминать Айлинквелю, что давным-давно нужно это сделать; да, конечно, Айна в любом случае останется желанной партией для любого, но ведь ей уже семнадцать, а девушки в этом возрасте должны выходить замуж.

Айна вовсе не считала, что кому-то должна. И прекрасно знала, что брат не станет — не посмеет — решать судьбу сестры против её собственной воли. Об этом у них был давний уговор.

— К тому же, — продолжала королева, — Дастиан оставил нашу страну в руках Айлинквеля. Он был убеждён, что твой брат будет хорошим королём. Не станешь же ты оспаривать последнее желание отца?

— Матушка, — сладеньким голоском протянула Айна, — неужто вы не заметили, что мой дорогой брат уснул на Совете? Снова.

Уверенности в голосе королевы поубавилось. Впрочем, Айлинквель не думал, что мать сама верит хотя бы одному своему слову.

— Он научится. Ты научишься, милый, — неловкая улыбка в сторону сына. — В конце концов, всего лишь год прошёл...
Айна удостоила эти бессмысленные фразы лишь презрительным фырканьем.

Само собой, королева не могла не замечать, что её сын совершенно не годится на роль короля. Дастиан ошибся. Он-то был хорошим королём — страна процветала, пока он сидел на троне. Король Дастиан добился того, что не удавалось ни одному из его предшественников, зачастую жадных и глупых людей: наладил торговлю с Лорном, открыл новые ремесленные мастерские, обеспечил многих людей работой и кровом... Люди в Амаранте привыкли хорошо жить. Привыкли к внимательному, ответственному, бережному отношению короля к ним, к власти, к стране. Разумеется, они ожидали, что старший сын Дастиана не только удержит, но и умножит великие свершения отца.

Как бы не так. Айлинквель, старший сын, не был рождён королём. Его растили и учили как короля, он знал всё, что положено знать королю, но эти знания нисколько не помогали ему не засыпать на Советах и понимать хоть что-то в делах государственных. Он, наверное, мог бы понять, если бы приложил побольше усилий, но... у него просто не получалось. Не создан он был для правления страной. Эти самые государственные дела — налоги, переговоры, торговые операции — казались Айлинквелю наполовину непонятными, наполовину скучными. Ему не доставляло никакого удовольствия копаться в бесконечных бумажках и слушать бесконечные доклады, разъезжать в роскошной карете по городам, открывать балы, выносить приговоры, подписывать законы...

«Всё это будет твоим, мой мальчик». Так говорил король Дастиан, ероша маленькому Айлинквелю волосы и улыбаясь. Он правда верил в сына. Старался передать ему весь свой опыт, все свои знания, привлекал его к своим делам, наставлял и поддерживал. Даже явные неудачи Айлинквеля и полное отсутствие интереса к управлению страной его не смущали. «Ты научишься», — говорил он, так же, как сейчас говорит мать.

Король Дастиан заболел неведомой хворью, и пока лекари безуспешно пытались вылечить его, повторял: «Ты научишься, мой мальчик. Ты будешь прекрасным королём»

Дастиан умер, но за год, минувший с его смерти, Айлинквель прекрасным королём не стал. И знал, что не станет.

Айне нужно было родиться мужчиной.

Айлинквель с нетерпением ждал, пока мать уйдёт по своим делам: во-первых, видеть её вымученную улыбку и грустные глаза было невыносимо, а во-вторых...

— Ну, — осторожно спросил он у сестры, как только королева покинула комнату, — так ты расскажешь мне, что было на Совете и какие именно решения я должен принять к следующему?

— Я могла бы этого не делать, — отозвалась Айна, сощурив глаза. — Я не должна этого делать. Так почему же, хотелось бы знать, я это делаю?

— Потому что тебе нравится?

Сестра усмехнулась и, доставая из складок платья свёрнутый в трубку лист пергамента, плюхнулась за стол у окна и похлопала рукой по соседнему стулу.

— Я всё записала специально для тебя, братец. Что бы ты без меня делал!

Да, Айне нужно было родиться мужчиной. И на пару лет раньше Айлинквеля, а не позже.

Она была совсем не похожа на брата — никто не сказал бы, что они родственники, если бы не знал заранее. И дело не только в том, что тёмно-рыжими волосами и карими глазами Айна пошла в отца; она вообще во всём пошла в отца. У неё были его решительность, трезвый ум, умение среди разных вариантов выбрать один, самый верный и действенный... и так же, как отец, Айна умела и любила править. Это давалось ей легко — не труднее, чем дышать. Кажется, все самые непростые решения рождались в её голове без всяких усилий, а нужные знания тоже появлялись там сами по себе.

Конечно, это было не так, Айлинквель знал. В детстве, пока он грезил Другим Миром, в пол-уха слушая уроки отца, Айна сама, без чужой помощи (ведь никто не собирался готовить её в правители — закон запрещал это) читала толстые книги из королевской библиотеки, подслушивала под дверями классов брата и приставала к нему с вопросами. А потом, когда умер король Дастиан, добилась разрешения присутствовать на Советах.

Она впитывала знания, как губка. Младше Айлинквеля на два года, она знала, умела и понимала намного больше его.

Но, к сожалению, Айна родилась женщиной, а он — мужчиной. И именно ему пришлось взвалить на свои плечи заботу о стране.

Он с большим удовольствием скинул бы с себя это бремя. Но сделать это он не мог. У него не было выбора. Поэтому...

— Эй, братец, ты слушаешь? Такое чувство, что я сама с собой говорю.

— Да, слушаю, внимательно слушаю. Прости. Так что там, говоришь, с налогами?..

*


Айлинквель бежал по лесу, раздвигая ветки руками и застёгивая на ходу плащ — уже не торжественный, а самый простой и удобный. Он поговорил с Айной, поговорил с матерью, клятвенно обещал ей больше не засыпать на Советах и стараться изо всех сил, чтобы оправдать ожидания отца, и наконец только после этого получил возможность пойти в то единственное место, где и правда хотел быть.

В Другой Мир.

Дорога через Вечный лес (его назвали так потому, что он, по легендам Амаранты, был на этом месте всегда, задолго до появления самой страны) не заняла много времени. Айлинквель не стал искать тропинки, он мчался прямо сквозь густые заросли и вышел на полянку исцарапанный, с веточками и листьями, застрявшими в волосах. Стражники поглядели на него уже не удивлённо, как бывало раньше, а с улыбками — все знали, как сильно король Айлинквель любит это место. К тому же он был королём, а королю прощаются любые слабости.

— Ваше Величество, — один из стражников, Дерек, прижал сжатый кулак к сердцу и склонил голову. Остальные повторили то же самое, когда, радостно кивнув в ответ, Айлинквель пробрался мимо них к порталу.

Дерек, Ран, Бард и Ульрик. Стражники, которых отбирал сам король Дастиан. Сильные, храбрые, а прежде всего — надёжные люди, заслужившие доверие Дастиана и удостоенные чести выполнять ответственную, серьёзную, хоть и, надо сказать, совсем нетрудную работу: охранять портал в Другой Мир.

— Вы так смотрите на него, ваше величество, словно боитесь, что он исчезнет, — не удержался Ульрик. Стражники обменялись добродушными усмешками.

Айлинквель улыбнулся тоже — он нисколько не обиделся на Ульрика за эту шутку. Что ж, со стороны и правда могло показаться так: король подошёл совсем близко к порталу, легко коснулся кончиками пальцев его прохладной, едва видимой поверхности, на ощупь похожей на воду... легко и бережно, как к самому дорогому сокровищу. Так и было. И Айлинквель действительно боялся порой — не исчез ли портал, не закрылся ли навсегда ход в Другой Мир?

Глупые мысли. Конечно, нет. И не закроется. Ведь был же он тут долгие, долгие годы, прежде чем король Дастиан обнаружил его. Не портал ли дал этому лесу имя, не в его ли честь тот зовётся Вечным?

— И вот однажды я решил исследовать Вечный лес. Взял с собой несколько самых лучших солдат и отправился...

— И ты не боялся, папа? Ничуточки не боялся? Он же... страшный, этот лес. Там водится... всякое.

— Я тоже так думал, сынок. И мой отец так думал. Сколько жутких историй рассказывали об этом лесе — никто не рисковал приближаться к нему много лет.

— А ты рискнул!..

— Да. И, знаешь, там нет ничего страшного. Совсем ничегошеньки. Зато я обнаружил там кое-что — не страшное, но очень, очень интересное. И это был...

— Портал!

— Верно. Портал в другой мир.

С замиранием сердца Айлинквель слушал эту историю. И, даже зная в ней каждое слово, просил отца рассказывать вновь и вновь о том, как они, смельчаки, впервые дерзнувшие войти под сень Вечного леса, блуждали в чаще и нашли портал. «Портал!» — выдыхал маленький Айлинквель и чувствовал, как бешено колотится сердце в груди.

Айна не любила рассказы отца о Другом Мире. Ей было хорошо в мире этом. Айлинквеля же всегда тянуло к порталу, за портал, и несколько лет он торопил время, чтобы вырасти поскорее и получить разрешение отца не только слушать про Другой Мир, но и ступить в него самому.

День, когда это случилось, был самым счастливым в жизни Айлинквеля.

... Он глубоко вздохнул и сделал шаг — первый шаг из этого мира в другой. Он переступил границу миров и оглянулся, окидывая взглядом знакомую полянку в кольце пушистых елей, широкие спины стражников, окруживших портал, голубое небо и ослепительный шар солнца в вышине. А потом повернулся и зашагал по земле Другого Мира.

Сразу становилось понятно — это место совсем иное. Кажется, та же трава под ногами, то же небо над головой... Только трава здесь была причудливого цвета морской волны, а небо — нежно-фиолетовое, с двумя пылающими солнцами. Дышалось иначе. Ветер в кронах деревьев шелестел иначе. Эти деревья были иными.

Айлинквель сам не заметил, как ноги ускорили шаг, а потом и вовсе сорвались на бег. Он летел, едва касаясь земли, так, словно у него за спиной выросли крылья, и смеялся во весь голос, зная, что никто его здесь не услышит и можно не таиться.

Другой Мир.

Ему так и не придумали названия. Айна насмешливо предложила звать его «Пустым миром», но Айлинквель отверг эту идею — ну и что, пускай ни он, ни отец ни разу не встретили в этом мире людей, может, они есть, где-то там, за высокими, неприступными горами. А даже если нет — мир вовсе не пуст! Сколько здесь всего: деревья, цветы, горы, поля, озёра... И наверняка что-то ещё, до чего ни Дастиан, ни Айлинквель ещё не добрались — кто, в конце концов, знает, как далеко простирается Другой Мир, есть ли у него край, какие тайны он бережно хранит...

После смерти короля Дастиана никто не бывал в этом мире. Только Айлинквель. Сюда, конечно, и так не пускали никого, кроме королевской семьи, но ни королева Айриc, ни Айна не проявляли интереса к пустому миру, чужому миру, ведь у них был собственный — полный людей и забот. Там нужно было править. Там нужно было решать сотни насущных проблем.

Другой Мир принадлежал только Айлинквелю.

Он остановился и, заслоняя глаза рукой от солнца, посмотрел вдаль, на стены высоких гор с заснеженными шапками. Это было его мечтой — перебраться через них и увидеть, что там, по другую сторону. Айлинквель хотел пройти этот мир вдоль и поперёк, исследовать каждую трещинку в скалах, каждое дерево в лесу... Но ему нельзя было отлучаться из дома надолго. Слишком много важных дел требовали его внимания, слишком настойчиво повторяли мать и сестра, что жить нужно здесь, в своём мире, твёрдо стоять ногами на земле и не грезить о каких-то иных горизонтах. «Ты же король, мой милый, — говорила мать, — у тебя и так есть всё, что ты пожелаешь». Айна кивала и хмыкала, мол, довольствуйся тем, что имеешь, у меня и этого нет. Айлинквель понимал, что они правы, но...

— Пап, а я однажды переберусь через эти горы, честно-честно! И увижу, что там!

— Увидишь, сынок, нисколько не сомневаюсь. Подожди немного, вырастешь — и увидишь.

Он вырос, но так и не увидел.

— Эй, привет!

Айлинквель чуть не сел на землю от удивления. Резко обернулся и поймал насмешливый взгляд человека.

Этот незнакомец из ниоткуда возник у Айлинквеля за спиной; его хитрые глаза блестели из-под капюшона. Собственно, кроме глаз, ничего и не было видно — незнакомец закутался по уши в пыльный, бывший когда-то синим плащ.

— Тихо-тихо, я не кусаюсь! — он поднял руки, словно сдаваясь. — Вот, смотри, не призрак, не тролль, не убийца с ножом за пазухой.

Он скинул с головы капюшон и оказался девчонкой.

Айлинквель вытаращился на неё — не потому, что не видел никогда девчонок, конечно, а потому, что именно таких не видел. Тёмные взлохмаченные волосы, едва до плеч, полоска грязи на щеке, руки в царапинах, кинжал в ножнах на поясе... В целом девчонка выглядела так, словно сбежала с пиратского корабля, причём в попытках спасти свою жизнь.

Она так же внимательно рассматривала Айлинквеля — точней, окидывала изучающим взглядом с ног до головы.

— Так-так, — протянула пиратка, — длинные светлые волосы, красивый плащ, кольца с изумрудами, серые глаза... ты не эльф ли часом?

— Эльфов не бывает, — ответил Айлинквель, не совсем понимая, всерьёз она говорит или шутит. Хотя, скорее, издевается над ним.

— Ага, — кивнула девчонка, — других миров тоже не бывает.

Эти слова как будто молнией ударили Айлинквеля.

— Так ты... откуда взялась тут?

— Из другого мира, — хмыкнула незнакомка.

— Но в этом мире никто не живёт... наверное.

— В этом, наверное, нет. Но я из другого.

— Так этот мир и есть другой!

— Да, — девчонка посмотрела на него, как на малого ребёнка. — Этот мир другой. И мой мир — другой.

— То есть ты хочешь сказать, что миров... много? Не два?

— Ну, разумеется, не два! И не три, и не четыре, и не двадцать... Их бесконечное множество. Ты не знал?

Айлинквель не смог выдавить из себя ни слова, лишь помотал головой.

— Но ты же пришёл сюда, верно? Из другого мира, судя по всему. Значит, ты нашёл окно.

— Окно?

— Ну, проход между мирами... дырку в воздухе... понимаешь?

— Портал.

— Хорошо, пускай будет портал. Ты нашёл его.

— Мой отец нашёл. Много лет назад.

— Ха! И за эти годы ты так и не узнал, что миров десятки, сотни... Серьёзно? Ты об этом не знаешь?

— Нет.

Айлинквель покраснел, сам не зная, почему, и почувствовал себя круглым дураком. Девчонка высмеивала его. И она, кажется, знала куда больше, чем он, о других мирах.

— Ладно, — незнакомка заметила его красное лицо и, видимо, сжалилась над ним. — Давай познакомимся, что ли, раз уж встретились. Меня Скай зовут, а тебя?

— Айлинквель.

— Ничего себе имечко! Ты точно эльф.

— Нет, я... король. В Амаранте. Это моя страна, она... там.

Он махнул рукой в сторону далёкого портала.

Скай склонила голову к плечу, скрестила руки на груди и с минуту пристально вглядывалась в Айлинквеля, а потом усмехнулась:

— Айлинквель. Слишком длинно. Я буду звать тебя Линк.

Наверное, ему стоило возмутиться такой вопиющей наглостью. И сказать девчонке что-нибудь резкое, чтобы поставить её на место. «Айлинквель» — это имя дала ему мать, все подданные произносили его с почтением, оно звучало гордо, оно более чем подходило королю.

Но Айлинквель не возмутился и ничего не сказал. Потому что, по правде говоря, это имя всегда казалось ему слишком длинным и напыщенным.

— Так что, Линк, — Скай нахлобучила на голову капюшон, почти полностью скрывший её лицо, запахнула плотнее плащ, хотя было совсем не холодно, и сверкнула глазами, — хочешь, я покажу тебе моё окно?

*


Конечно, он пошёл за ней. Скай могла бы и не спрашивать — Айлинквель, теперь уже Линк, не сомневался, что ответ она прекрасно знала. Эта девчонка видела его насквозь. Видела его любопытство, безумное желание узнать ещё что-то о других мирах, видела, как он оживился и попытался неуклюже отговориться, мол, домой пора. Всё она видела и поняла правильно — без лишних слов схватила Линка за руку и потащила за собой.

Они брели известной ему дорогой — по мягкой траве, мимо озера и рощицы пушистых деревьев, в сторону гор. Шли не так уж долго, по тем местам, которые Линк давно знал... Впрочем, оказывается, знал не так и хорошо. Скай резко свернула в рощицу, остановилась, пройдя лишь несколько шагов, и показала рукой на дерево, ничем не отличавшееся от прочих деревьев вокруг.

— Вот, — торжественно объявила она.

Сначала Линк ничего не заметил. Приглядевшись ещё раз, снова ничего не заметил. И только с третьего раза, когда Скай, хохоча, чуть ли не носом его ткнула, он и правда увидел окно. Портал. Как ни назови — это была та же самая, едва заметная, «дырка в воздухе», как будто невидимая плёнка, прохладная на ощупь. Линк коснулся её кончиками пальцев, а потом, не утерпев, просунул голову сквозь неё.

По ту сторону портала бушевал вихрь. Колкие дождинки кинулись прямо в лицо Линку, а резкий порыв ветра точно сшиб бы его с ног, если бы он решил шагнуть в этот новый, незнакомый мир.

— Видишь? — Скай дёрнула за краешек своего плаща. — У нас там холоднее будет, чем тут.

Линк почти не слышал её — просто не мог поверить, что глаза не обманывают его. Новый мир. Ещё один новый мир.

— Ты сказала, что их... миров... много?

— Ага. Дырки между мирами всюду, нужно только уметь смотреть. Ты, видимо, не умеешь, — Скай ухмыльнулась. — В каждом мире — два окна. Каждый мир связан с двумя соседними мирами. Об окнах почти никто не знает... А если знают — держат в секрете, либо охраняют окна, берегут для тех, у кого есть деньги и связи.

— Мой портал только для королевской семьи, — пробормотал Линк.

— Ну, видишь, — девчонка пожала плечами. — Другой мир — это тебе не на корабль сесть и в соседние страны отправиться. Другой мир — слишком редкое и дорогое сокровище, чтобы им пользовался кто попало.

— А ты, что ли, принцесса, раз в своё окно проникла?

— Нет, — улыбка Скай стала ещё шире. — Я как раз из категории «кто попало»

— Так кто же разрешил тебе пройти через окно?

— Неправильно формулируешь. Скорее — кто остановил меня? Ответ — никто. Захотела — и прошла.

Удивлённое лицо Линка очень рассмешило Скай.

— В чём дело? Это же совсем не трудно — делать то, что хочешь. Кому как не тебе об этом знать, король Айлинквель. Это называется «свобода»

Нет. Он не мог делать то, что хочет. Он не был свободен. После коротких вылазок в Другой Мир ему всегда нужно было возвращаться и заниматься тем, чем он вовсе не хотел — править страной. Сидеть на Советах, подписывать указы, говорить с десятками важных людей. Он же Айлинквель, король Амаранты, и отец доверил ему страну, и мать в него верит, и жителям он нужен, и...

Но не рассказывать же об этом едва знакомой девчонке.

Несколько минут они провели в молчании — сели на траву прямо возле портала и слушали, как ветер завывает там, с другой стороны.

— Откуда ты знала, что я пойду с тобой? — спросил наконец Линк.

— Я видела, как ты смотрел на горы, — ответила Скай.

И снова увидев изумление в его глазах, пояснила:

— Это взгляд странника. Так не смотрят люди, которым нравится сидеть на одном месте.

Странник… Это он, Айлинквель, странник?

— Да, — словно прочитав его мысли, сказала Скай. — Дух странствий живёт в тебе, Линк.

Он быстро и неожиданно для самого себя поднялся на ноги. Просто почувствовал, что больше не может находиться здесь, рядом с этой девчонкой-пираткой, или кем она там была.

— Мне... нужно возвращаться. Меня ждут.

Он уже прошёл несколько шагов обратно, в сторону своего портала, как вдруг услышал тихий голос Скай:

— Может, хочешь со мной?

— С тобой? — Он замер и обернулся. — С тобой — куда?

— На поиски других миров, конечно.

На поиски... других миров...

Линк опустил голову.
— Я не могу. Не могу, даже если бы захотел. Я ведь король.

— Вот именно, — девчонка снова блеснула на него своими дерзкими глазами. — Ты король, Линк, так возьми и придумай что-нибудь!

*


«Придумай что-нибудь!»

Линк брёл домой через Вечный лес, а голос Скай так и звучал у него в голове.

«Придумай что-нибудь!»

Скай бросила ему эти слова и убежала куда-то, сказав, что будет ждать его в этом мире до завтрашнего заката, а потом... потом — уйдёт на поиски других миров в одиночку. Она уйдёт, а Линк останется королём Амаранты, со всеми своими глупыми мечтами и мыслями о путешествиях и приключениях.

Что ж, может, так оно и должно быть? Может, Скай ошиблась, и никакого духа странствий в Линке нет? Странствия — не для него. Он обязан оставаться в своём мире и править страной, потому что он старший сын, наследник отца, кто ещё может править, кроме него, кому ещё это позволено законом, кому...

«Ты король, Линк, так возьми и придумай что-нибудь!»

Внезапная мысль подстегнула Линка, и он кинулся бегом в сторону замка. Ветер за спиной словно подгонял его, а мысль эта с каждым шагом казалась всё более безумной и всё более привлекательной. Ну а вдруг? Просто — а вдруг?

Сразу же у парадных дверей Линка встретила Айна.

— Айлинквель, — вопросила она рассерженным голосом, — будь добр, объясни, где тебя носило весь день?!

А он и не заметил, что прошёл целый день. Совет кончился утром, а сейчас закатное солнце бросало свои последние лучи сквозь окна королевского замка.

— Линк, — машинально поправил он.

— Что?

— Неважно. Где мама? Я хочу сделать кое-что.

— И что же?

— Написать новый закон.

— Ты? Закон? — Сестра насмешливо изогнула бровь. — С каких пор ты стал что-то понимать в законах, братец?

— Ну, я же король, в конце концов.

— Что ж, ваше величество, не скажете ли мне, какой закон вы намерены принять?

Айна откровенно над ним смеялась, но Линк лишь махнул рукой и отодвинул сестру с дороги.

— Так где мама? Мне нужно срочно собрать Совет.

*


Два Совета в один день — неслыханное событие. Министры, правда, были не столько возмущены тем, что их так неожиданно отрывают от дел, сколько удивлены. Линк обводил взглядом изумлённые лица министров и матери, видел насмешливую улыбку сестры и был близок к тому, чтобы свести всё к шутке или отделаться какими-нибудь незначительными предлогами, — что угодно, лишь бы не говорить правду.

Его решимость за то время, что королева Айрис созывала министров, исчезла. Слабый её уголёк теплился внутри, но это был всего лишь огонёк.

— Кхм, — прокашлялся один из присутствующих. — Так что же вы хотели сообщить нам так срочно, ваше величество?

«Придумай что-нибудь!»

Ладно. В конце концов, это было единственное, что Линку удалось придумать.

— Я решил ввести новый закон. Точнее, внести некоторые изменения в один из старых законов.

Тишина повисла в Зале Советов.

— И... в какой же? — осторожно спросил кто-то. Айна прожигала брата глазами, словно он просто сморозил очередную глупость. «Куда тебе в политику лезть?» — говорил этот взгляд.

Но король он или кто?

— В закон о наследовании престола.

Тишина в зале стала убийственной.

— Что вы хотите этим сказать?.. — уже другой голос, тихий и удивлённый до крайности.

— А вот что. Все вы знаете, что, согласно закону о наследовании, только мужчина может править Амарантой. И только старший ребёнок в семье. Что ж, я... решил, что этот закон устарел, и хочу немного изменить его. С этих пор женщины тоже могут занимать трон. А король — или королева — имеет право добровольно отказаться от своей власти в пользу кого-то из родственников.

Кажется, Айна первая поняла, что это значит. Она привстала со своего кресла и посмотрела на брата то ли восхищённо, то ли с ужасом. Да и все остальные, кажется, начинали понимать, но Линк всё-таки договорил:

— Я намерен передать власть над Амарантой моей сестре Айне. Приготовьте, пожалуйста, необходимые бумаги и принесите мне на подпись.

И, ни слова больше не говоря, он вышел из зала. Не потому, что хотел подкрепить свои слова торжественным уходом, вовсе нет, — просто он чувствовал, что немедленно возьмёт эти самые слова назад, если останется в Зале Советов ещё хоть на секунду. Огонёк решимости горел, весело и пьяняще, сердце выстукивало бешеный ритм, руки дрожали... но Линк слишком не привык к подобным поступкам и боялся, что огня не хватит надолго.

«Придумай что-нибудь!»

Он придумал. И теперь должен воплотить свою идею в жизнь.

— Эй! — Айна догнала его на середине коридора и ухватила за рукав, останавливая. Она раскраснелась и тяжело дышала, а глаза у неё горели. — Да ты, часом, не сошёл ли с ума, братец?

— Нет. Я в трезвом уме и твёрдой памяти... и так далее.

— Так какого дьявола ты...

— Айна, — Линк поднял руку, перебивая. — Только не говори, что ты этого не хотела.

Она помолчала несколько секунд, поражённая, а потом выдохнула почти шёпотом:

— Хотела. Всегда.

— Вот я и дам то, чего ты хочешь. Ведь ты права — тебе куда лучше удаётся править, чем мне. Я не создан для этого, а ты... ты прирождённая королева, сестрёнка, и ты знаешь об этом, и мать знает, и я знаю, так что...

Он развёл руками, мол, и обсуждать тут больше нечего, и поспешил в свои покои, бросив напоследок через плечо:

— Так ты подготовишь бумаги?

Айна молча кивнула.

Возня с бумагами заняла немного, но и немало времени — наступил вечер следующего дня, когда Линк поставил свою подпись на всех нужных свитках пергамента.

Он уже не думал ни о свитках этих, ни о том, какую бурю вызовет новый закон в стране; мыслями он был далеко. Да, быть может, люди немного и пошумят, — слыханное ли дело, чтобы над ними стояла женщина, — но быстро успокоятся, едва поймут, что Айна — прекрасная королева, лучше Линка и, вероятно, лучше погибшего короля Дастиана. Перемены не пройдут бесследно, но в конце концов всё снова вернётся на круги своя.

— Что ж, — Линк поднял голову от стола с бумагами и улыбнулся сестре и матери. — С этим покончили, и... я больше не нужен вам тут.

— Не нужен? — королева Айрис, взволнованная, с бледным лицом, подступила ближе к сыну. — Что значит «не нужен»? Ты же не...

— Да, мам. И мы, наверное, увидимся нескоро... не знаю.

Конечно, мать остановила Линка, когда он направился к двери — не позволила идти дальше, загородила дверь, скрестила руки на груди.

— Нескоро? Не знаешь? Да объясни, в конце концов, что происходит, Айлинквель!

«Просто я больше не Айлинквель»

Но как объяснишь это матери? Хотя совсем уж без объяснений исчезать нельзя.

Линк посмотрел в окно и понял, что солнце почти закатилось за линию горизонта.

— Послушай, мам. Дело не в том, что я хочу вас бросить или что-то такое, просто... Ну, ты же сама знаешь — я не создан быть королём. Я не умею это делать. А вот Айна — умеет. Амаранте будет намного лучше без меня!

«А мне будет лучше без Амаранты».

Королева как будто собралась что-то сказать, но передумала — зачем спорить с правдой?

— И куда же ты? — спросила она тихонько после недолгого молчания. — Что ты будешь делать теперь?

Покинуть страну, в которой вырос, замок — родной дом — и семью было для Линка, конечно, непростым решением. Если бы он не встретился с девчонкой-пираткой в другом мире, наверняка за ночь передумал бы и с утра постарался убедить всех вокруг, что просто шутил, сам не понимал, о чём говорит... Но Линк понимал. И знал, что, если откажется от своего плана сейчас, — не сможет уйти из Амаранты никогда.

Несмотря на сожаление, мысль о том, что собирается сделать, отдавалась по всему телу счастливыми мурашками.

— Странствовать! — весело ответил Линк и порывисто обнял мать, чего не делал, пожалуй, с тех самых пор, как стал править страной. Королева опешила, но крепко прижала к себе сына в ответ и коснулась губами его макушки — совсем как в раннем детстве.

Линк осторожно глянул на Айну. Та застыла в другом конце комнаты, смотрела на него, не отрываясь, и словно не верила, что всё происходит на самом деле.

— Значит, уходишь?

— Айна... — Линк почувствовал, как сердце у него сжалось болью, и сделал шаг к сестре, но она лишь покачала головой и улыбнулась. Очень редкой и давно не виданной Линком, да и никем в королевстве, доброй улыбкой.

— Что ж, я всегда знала, что однажды это случится. Правда, боялась, что ты покинешь нас посреди ночи и бросишь страну без короля.

— Я и бросил, — кивнул Линк. — Без короля, зато с королевой.

— Ха! Давай, иди уже, раз решил, и не трать драгоценное время Её Величества... меня. Только не забудь навещать нас хотя бы изредка, ладно?

Линк кивнул и пошёл. Заскочил на минутку в свои покои, за мешком с самыми необходимыми вещами, который заготовил заранее; мешок был почти пуст, ведь Линку, собственно, почти нечего было взять с собой. А потом...

*


А потом он бежал, не чувствуя под ногами землю, сквозь колючие кусты, мимо ошарашенных стражников, через портал — в Другой Мир. В один из десятков и сотен миров, которые ему только предстояло открыть и узнать, по которым ему только предстояло странствовать...

«Дух странствий, да, Скай?»

Скай сидела на траве на том же самом месте, где они разговаривали вчера, чертила что-то палочкой на земле у себя под ногами. Она резко подняла голову, заслышав шаги, и Линка удивило печальное, потерянное выражение её лица.

Впрочем, улыбка — та самая, широкая и мальчишеская — сразу же вспыхнула у неё на губах.

— Всё-таки решился?

— Конечно!

— Тогда... Вперёд, странник, на поиски новых миров?

— Вперёд!

@темы: странники, творчество, фандомные баталии

---

тексты с ФБ #1 - флинтвуд

Приятное и как будто бы успешное возвращение к любимому пейрингу

Название: Оливер любил осень
Автор:  .rainbow.
Бета:  КП
Размер: драббл, 680 слов
Пейринг: Оливер/Маркус
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Краткое содержание: Оливер любил осень по сотне разных причин.

Оливер любил осень. По сотне разных причин.

Конечно, осень — это Хогвартс, возвращение в школу после долгого и скучного лета. Пиры, друзья, уроки, безумные ночи в обнимку с древними свитками и книгами, вылазки ночью за едой, проделки близнецов Уизли, «минус десять очков Гриффиндору» и посиделки у камина до утра.

Осень — это квиддич, настоящий квиддич впервые за два месяца. Конечно, верная метла была с Оливером и дома, он и там летал, тренировался с воображаемыми мячами, чтобы не потерять сноровку... но ведь это не то же самое, что кольца, шесты и заоблачная высота на школьном поле.

Осень — это свобода.

Больше всего осенью Оливер любил улизнуть со скучного урока, осторожно, чтобы не заметил никто из преподавателей. Выскочить из замка — и бежать, бежать, глотая холодный воздух, до поля, а там — оседлать метлу... Взмыть в небо и, раскинув руки в стороны, лететь, ловить осенние ветра и терпкий запах дыма из хижины Хагрида.

Звуки, вкусы, запахи — всё это была осень. Оливер любил её — больше других времен года. Столько важных, хотя на первый взгляд и пустячных, моментов приносила она с собой. Греть замёрзшие пальцы у камина. Прятать нос в тёплый гриффиндорский шарф. Немного стыдясь и храня это в секрете от своих гриффиндорцев, ходить на ближайшую опушку Запретного леса и смотреть, как листва меняет цвет. Собирать опавшие листья, вдыхать сладкий аромат, а потом выбрасывать — нельзя же, в самом деле, в общую гостиную с охапкой листьев заявиться, как малышка какая-то! Сидеть на сырой, почти засохшей траве, подложив под себя школьную сумку (невелика потеря), и просто смотреть вокруг, дышать стылым осенним воздухом. Устраивать глупые игры с листьями — глядеть, как листья пляшут под «Вингардиум Левиоса», и глупо, глупо улыбаться во весь рот. Толкать кого-то из сокурсников в кучу листвы, заботливо собранной Хагридом. Раскидывать листья ногами и слушать, как они шуршат. Забывать в школе перчатки и цепляться за древко метлы онемевшими пальцами, а потом, в гостиной, пить горячее зелье из кубка, даже не спросив у Фреда, что за дрянь он в этот кубок налил.

Оливер любил осень. По сотне разных причин. А Флинт её терпеть не мог. Впрочем, Флинт терпеть не мог все времена года, да и не только их... едва ли на свете было нечто, что этот мрачный слизеринец любил. Оливер, правда, нелепо надеялся, что в эту маленькую нишу «любимых вещей Флинта» входит и он сам ...

Флинт не любил осень. Ненавидел. Так казалось. Осенью грубый и злой капитан слизеринской команды становился ещё грубее, ещё злее, впадал в самое тёмное и вредное настроение из всех возможных. И срывался на людей вокруг. Прежде всего, конечно, на своих слизеров — они ближе, они чаще мелькают перед глазами, — но и Оливеру доставалось. Сколько раз они ругались по самым тупым поводам именно в это несчастное время года!

— Мокро, — бросил Флинт в ответ на вопрос Оливера, за что он всё же так не любит осень. — Сыро, холодно, мрачно, и вообще отстань со своими идиотскими вопросами, Вуд!

Маркуса и так нельзя было назвать жизнерадостным человеком, а осенью он совсем погружался во мрак и тлен.

Но еще одной причиной Оливера любить осень стал, как ни странно, он, Маркус. Их так называемые «отношения» (Оливер сомневался, что слово было подходящее) начались именно осенью, и та осень запомнилась ему навсегда. Разве можно забыть, как мрачный, сердитый Флинт, извергая проклятия, сидел в куче листьев, куда его опрокинул Оливер, и орал: «Лучше беги, Вудди, не то я!..». Как тот же Маркус, поймав удирающего Оливера за край мантии, тянул его в эти же листья и смеялся... самым настоящим смехом, не злобным хихиканьем, не насмешливым фырканьем.

И с тех пор осень для Оливера — это не только возвращение в школу, квиддич, тёплая гостиная факультета, яркие краски... Это ворчащий что-то себе под нос Маркус, который греет его озябшие пальцы в своих; Маркус, который целует Оливера холодными губами и нежно (Флинт? Нежно?) снимает с его волос застрявший там листик; Маркус, который ловит Оливера после ужина и тащит куда-то, а на вопрос смущённо (Флинт? Смущённо?) бурчит: «В лес гулять пойдём, ты же любишь, да?»; Маркус, который слушает болтовню Оливера о красотах осенней природы и не советует ему заткнуться, как всегда, а слушает и... улыбается, как будто незаметно, в слизеринский шарф.

Оливер любил осень по сотне разных причин. И самой главной причиной был Маркус.

Название: Ангельское терпение
Автор:  .rainbow.
Бета:  КП
Размер: мини, 3814 слов
Пейринг/Персонажи: Маркус/Оливер, мистер и миссис Вуд
Категория: слэш, джен
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Однажды в голову Оливеру взбрела идиотская мысль — познакомить Маркуса со своими родителями. А чтобы выдержать Флинта, нужно воистину ангельское терпение...
Примечание: по заявке: "ПостХог, знакомство с родителями, семейный ужин"

*

— В семь часов, и не опаздывай, ладно? Я не успею забежать домой после тренировки.

— А?

Маркус уставился на Оливера — задумался и прослушал, о чём речь. В семь часов — что?

Неугомонный Олли убегал на очередную свою тренировку (Флинта каждый раз зависть брала — он-то почти забыл, что такое тренировки) и, уже у самых дверей, выдал эти странные слова.

— Только не говори, что забыл, — Оливер скрестил руки на груди и усмехнулся.

— Забыл, — Маркус пожал плечами.

— Ладно, напоминаю в последний раз. Сегодня, в семь часов вечера, мы идём ужинать к моим родителям. Адрес я записал и на столе оставил. Всё, опаздываю, пока!

И он исчез за дверью, забыв про всё на свете, кроме квиддича; исчез и оставил Флинта стоять чуть ли не с открытым ртом.

Медленно, очень медленно в голову Маркуса начал просачиваться смысл того, что он сейчас услышал.

«Идём ужинать к моим родителям».

Нет, конечно, этот ужин планировался давно и обсуждался тысячу и один раз. С месяц назад безумный план познакомить Маркуса с родителями пришёл в голову Оливера, и они не только обсуждали, но и ругались по этому поводу.

— Да зачем тебе это надо, Вуд? — рычал Маркус. — Живём себе спокойно... пускай оно так и останется. Просто скажи — зачем?

— Мои родители — это мои родители, Флинт, — резко отвечал Оливер: ссорясь, они часто переходили на фамилии, как в старые-добрые школьные времена. — И, по-моему, им нужно знать, с кем я живу уже третий год.

— Они знают? Знают, что я...

— Да, Флинт, они знают, что ты парень.

— А что я — бывший Пожиратель?

— Не совсем, — чуть тише ответил Оливер. — Но это не важно.

— Ага, я заметил, как всему магическому миру «не важно».

— Мои родители — не весь магический мир. Они поймут.

— Да откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Они поймут. Не могут не понять, что не стал бы я жить со злодеем, маньяком и убийцей.

Оливер улыбнулся — спокойно и уверенно, и ссора затухла сама собой. Маркус вообще заметил, что с годами ему стало всё труднее ссориться с Оливером, потому что... какой смысл? Им больше нечего делить, не о чем спорить, они уже давно не по разные стороны баррикад. Они — на одной стороне.

*

Маркус даже помнил точное время, когда расхотел числиться в рядах Пожирателей смерти. Это было в последние месяцы в Хогвартсе, спустя целый год отношений с Оливером... Хотя и отношениями он ещё это не называл, и Оливер был для него просто «Вуд». Наглый, самоуверенный, слишком популярный заноза-гриффиндорец, к которому Маркуса необъяснимо тянуло. Он не говорил, конечно, это слюнявое словечко «любовь» — уж чего-чего, а «любви» нахлебался предостаточно с папашей-пьяницей и равнодушной ко всему матерью. Так что тягу к Вуду Маркус окрестил более знакомым понятием «похоть».

Ну да, он хотел Оливера Вуда. Хотел зажать его в тихом коридоре и поцеловать, а потом — трахнуть, прямо у стены, или на полу, или в квиддичной раздевалке грифферов, или в пустом классе на парте, да вообще где угодно. Несколько месяцев он сходил с ума по Вуду — пялился на него в Большом зале и на матчах, думал о нём без конца и видел грязные сны с его участием. Он не знал, с чего это безумие началось, но врать себе долго не вышло. Что ж, он хотел Оливера Вуда, а Маркус Флинт всегда получает то, что хочет.

В его жизни было немного важных событий. Тех, которые он запоминал бы надолго. Гораздо больше было либо тех, что хотелось скорее выкинуть из головы, либо тех, которые просто ничего не значили. Наряду с первым полётом на метле, первым выигранным матчем и назначением в капитаны Маркус запомнил день, когда он впервые поцеловал Вуда. Это случилось не совсем так, как в его смутных желаниях. Он просто поймал Оливера после матча: все уже ушли в замок, а несносный гриффиндорец копался возле раздевалки, неловко прижал его к себе и впился в губы. Шёл дождь, трава под ногами разъезжалась, тугие струи били по голове, а вода стекала по лицу. Не самая романтичная обстановка, но Маркусу было плевать. Он просто не смог больше сдерживать себя. То ли азарт от прошедшей игры (в которой он, кстати, обыграл Вуда), то ли долгое ожидание, то ли особо горячий сон, приснившийся накануне ночью... Маркус подошёл к Оливеру со спины, схватил его за рукав мантии, развернул к себе, поцеловал — и вместо ругательств и попыток вырваться получил поцелуй в ответ.

Потом они ни разу не обсуждали, как же это вышло. И не давали никакого определения своим... отношениям. Просто с того дня стали встречаться урывками то в пустом кабинете, то в заброшенном коридоре, то за раздевалками, то ещё где — главное, подальше от любопытных глаз. Целовались. Говорили — взахлёб, о квиддиче, о преподавателях, о разном, только не о том, что между ними происходит. Это была запретная тема, табу.

Поначалу Маркуса всё устраивало — что он, сопливая третьекурсница, что ли, которой нужны признания в любви? Да и какая любовь, в конце концов... Но сам не заметил, как целоваться и трахаться с Вудом ему стало недостаточно.

Почему-то очень остро встал вопрос: а как Вуд относится к нему, кого в нём видит... и что с ними будет дальше?

Неумолимо подступала война. В любое другое — мирное — время Маркус мог бы спокойно продолжать свои «отношения» с Оливером: угроза разоблачения со стороны кого-то из слизеринцев была не так уж страшна. Но война всё изменила, поставила с ног на голову и чертовски запутала. Теперь они были не просто гриффиндорцем и слизеринцем, они были врагами, смертельными врагами на поле боя; Оливер — за Орден, Маркус — за Пожирателей, Оливер — за Гарри Поттера, Маркус — за Волдеморта. Впрочем, и до войны было так, просто Маркус решил об этом не думать. Но, в конце концов, думать пришлось. Думать и решать, на чьей он стороне.

Оказывается, Оливер был не просто гриффиндорцем, с которым Маркус спал. Не просто случайным человеком, который исчезнет из его жизни, когда он, Маркус, закончит школу. Не просто развлечением, или «интрижкой», или ещё чем-то таким же несерьёзным и неважным. Нет, это было важно. Чёрт возьми, к последнему году Маркуса в школе это стало самым важным — важнее Слизерина, идеологии, вбитой папашей с ранних лет, важнее даже этой чёртовой войны, будь она неладна, и самого Волдеморта.

Школу Маркус окончил, общение с Вудом прекратил — оно заглохло после пары-тройки бессмысленных встреч. Но мысли о чёртовом гриффиндорце никуда не девались. Так же крепко сидели в голове.

И в какой-то момент Маркус обнаружил, что плевать ему и на Лорда с его манией чистоты крови, и на Пожирателей, и на отца, который, разумеется, встал в первые ряды и убивал с большим удовольствием. Плевать на всё. На то, кто выиграет, кто проиграет. На то, что скажут люди. На то, правильно ли это. Ему просто хотелось быть с Оливером.

... Война кончилась. Гарри Поттер и силы Добра и Света победили. А Маркус в этой войне даже не участвовал. Он должен был, конечно. «Ты должен!» — кричал отец, готовый, кажется, заавадить непутёвого сына, но в первый раз в жизни Маркусу было плевать на отца и его угрозы; он хлопнул дверью и ушёл из дома, поселился в мрачной квартирке в Лондоне, игнорируя письма друзей и призывы Волдеморта на войну. Да катись она к Мерлину, эта война!

Маркус не трусил, вовсе нет, хотя боялся, но страх его был другого сорта: он до смерти боялся, что в битве за Хогвартс встретит Оливера и будет вынужден убить его.

Маркус просто знал, что не сможет, даже если сам Волдеморт велит ему сделать это.

Они с Оливером почти не виделись после того, как Маркус окончил школу. И после войны — несколько месяцев. У Маркуса был лондонский адрес Оливера, можно было, наверное, послать ему сову, как-то напомнить о себе... но, раз Оливер сам не пытается найти его, значит, давно уже и думать забыл о слизеринце, с которым спал в Хогвартсе и пару раз после.

Просто спал, ничего больше. Мало ли с кем можно спать. Мало ли с кем можно развлекаться. Наверняка Оливер уже играет в какой-нибудь квиддичной команде и встречается с красоткой-гриффиндоркой.

Они случайно столкнулись в Косом переулке. Маркус в конце концов устал сидеть взаперти и выбрался побродить по знакомой с детства улице, да и о работе подумать надо было... Зря. Люди смотрели ему вслед с осуждением и презрением. На лице Маркуса Флинта как будто было написано огромными красными буквами: «Бывший Пожиратель». Бывший — но всё-таки Пожиратель, а Пожирателей добрые и светлые, даже после своей победы, люто ненавидели.

Маркус успел сто раз пожалеть, что показался им на глаза — сидел бы лучше в своей конуре... Он уже поворачивался, чтобы уйти, подальше от взглядов и шёпотов, и столкнулся нос к носу с Оливером.

Вопреки ожиданиям, тот не держал за руку красивую девушку. И не выглядел рассерженным этой внезапной встречей. Он не сказал Флинту: «Убирайся», не посмотрел, как все, презрительно-жалостливо, не сделал вид, что не знаком с ним.

Он схватил его за руку, затащил в ближайший проулок и жадно поцеловал.

Они стали жить вместе — в более светлой, просторной, уютной квартире, в которой обитал Оливер всё время после конца войны: съехал от родителей и перебрался сюда. Жил один. Как он потом сказал Маркусу, у него даже мыслей не возникло о девушках или других парнях. «Какие, к Мерлину, парни и девушки, Флинт», — ответил он на осторожный и грубоватый вопрос Маркуса, и эта фраза объяснила всё. Больше не нужно было слов. Ведь и сам Флинт ни разу не подумал о том, чтобы завести с кем-то роман.

Какие, к Мерлину, парни и девушки, когда есть Оливер. Оливер, мать его, Вуд, который вот уже несколько лет не даёт Маркусу покоя; который однажды ворвался в его жизнь и, видимо, застрял там навечно.

Жили они спокойно. Почти два года — Оливер, конечно, играл в квиддич, Маркус подрабатывал в пыльной и почти заброшенной лавчонке в Лютном переулке, а свои школьные мечты о квиддиче давным-давно похоронил. Какой квиддич для Пожирателя, пускай и бывшего, сына таких же рьяных сторонников Волдеморта, кто его возьмёт — не то что в команду, хотя бы в приличное место на работу. Никто. Маркус старался не попадаться на глаза людям, с бывшими сокурсниками не общался — едва ли они простили ему предательство, — да и вообще ни с кем, кроме Вуда.

Но Оливера ему хватало. Вполне. Он даже почти не завидовал Вуду — квиддич, семья, друзья, всё на свете у того было, а у Флинта, как всегда, не было ничего. Он стал спокойнее и... не добрее, само собой, просто чуть вежливее. Он был вроде как доволен своей новой жизнью. Хорошо всё шло, мирно... пока Оливеру не взбрела в голову идиотская затея познакомить Маркуса со своими родителями.

*

В семь часов.

Время тикало, Маркус бестолково мерил шагами комнату и пытался припомнить всё, что знал о мистере и миссис Вуд. Знал немного, но хорошее — ещё бы, разве могли у Вуда быть плохие родители? Оливер во времена учёбы в Хогвартсе почти каждый день строчил им огромные письма, на каникулах уезжал домой, а возвращался с горами всяких вещей вроде связанного мамой свитера или книги о квиддиче, подаренной отцом. Глаза у него сияли, когда он рассказывал, как, например, лет в шесть родители подарили ему первую метлу, как отец учил летать, а мама великодушно прощала плакаты квиддичных команд, развешанные по всему дому.

Маркус и видел их пару раз, этих идеальных и любящих родителей. Они порой бывали на тренировках Оливера — кричали и махали руками с трибун, хотя Оливер даже не играл в основном составе и не участвовал пока ни в одном серьёзном матче. Маркус тоже иногда ходил на эти тренировки, сидел в самом дальнем углу, как можно более незаметно, и наблюдал за ними. За родителями, которых у него самого никогда не было и уже не будет.

Семья и друзья Оливера оставались как бы за кадром. Маркус мало знал о них, да и не хотел знать больше. Оливер с ними совсем не тот Оливер, который обнимает Маркуса по ночам и улыбается, когда его целуют в шею. Наверное, Маркусу нравилось думать, что Оливер принадлежит ему одному, хотя бы обмануть себя, убедить себя в этом... но, нет, обман не работал, Вуд никогда не был собственностью Флинта, никогда его жизнь не замыкалась на Флинте, в любое время был кто-то ещё — семья, друзья, — и глупо, конечно, на это злиться. Оливер не виноват, что с самого начала выбрал правильную сторону. Оливер не виноват, что у него есть друзья и семья. Оливер не виноват, что все его любят.

— Ну, и что я должен им сказать? — вслух сам у себя спросил Маркус.

Он вообще не представлял, как должна проходить эта встреча. Интересно, а Оливер хоть немного представляет? Соображает, что творит? Это девушек обычно водят на смотрины к родителям, а Маркус — мало того, что не девушка, так ещё и бывший Пожиратель смерти, есть у него хоть один крохотный шанс понравиться идеальным маме и папе Оливера?

Нет. Никакого шанса нет.

В семь часов.

Время тикало, и стрелка добежала, в конце концов, до цифры «семь». Маркус махнул рукой на попытки отрепетировать разговор с мистером и миссис Вуд (толку-то), накинул мантию и вышел из квартиры.



— Почти вовремя!

Оливер напрыгнул на Маркуса сзади, обнял за плечи и улыбнулся во весь рот. Маркус мрачно посмотрел на него. И чему он радуется, интересно? Не догадывается разве, что сейчас будет? Но Вуд сиял так, словно сегодня самый счастливый день в его жизни.

Его родители жили в маленьком, очень уютном на вид домике неподалёку от Лондона. К входной двери, украшенной прямо посередине пятном гари, вели аккуратные ступеньки; Оливер взлетел по ним и крикнул, не утруждая себя стуком:

— Мам, мы пришли!

Миссис Вуд словно караулила под дверью — открыла тут же, заключила сына в крепкие объятия, а потом ласково улыбнулась Маркусу.

— Наконец-то, Олли, мы уже заждались!

Оливер потянул Флинта в дом, но Флинт растерялся. Он никак не мог понять — миссис Вуд притворяется или просто у неё странные понятия о вежливости? Эта улыбка была предназначена именно ему, Маркусу? А радость в голосе — настоящая?

Мама Оливера оказалась именно такой, какой и должна была быть: женщина со светлыми кудрявыми волосами, с ямочками на щеках от улыбки. Красивая. Приветливая. Очевидно обожающая сына. Она сделала приглашающий жест рукой, ещё раз улыбнулась Маркусу и направилась вглубь дома, окликая мужа.

Оливер помедлил — рассматривал горелое пятно на двери.

— По-моему, в прошлый раз его не было. Папа, наверное, опять чудит.

— Я не чудю.. чужу... в общем, не делаю то, о чём ты сказал. Я колдую!

Мистер Вуд вышел в маленькую прихожую с волшебной палочкой в одной руке и каким-то увесистым фолиантом — в другой. И он-то оказался совсем не таким, как представлял Маркус. Не добродушный пухлый человечек с трубкой (или как там должны выглядеть идеальные отцы из детских книжек), нет, он был тощим, слегка сутулым, в помятой одежде, с лохматыми волосами и грязным пятном на щеке. Улыбался он, впрочем, так же весело и радостно, как его жена.

— Пап, — укоризненно протянул Оливер, — ты снова баловался со старыми заклинаниями?

— Как ты догадался?! — мистер Вуд сделал большие глаза, изображая удивление. — Вас так долго не было, вот я и решил — чего времени зря пропадать!

— Да мы всего на пятнадцать минут опоздали!

— Пятнадцать минут — это целая вечность!

— Так что там со старыми заклинаниями? Это из-за них наша дверь в горелых пятнах?

— Пятнышко всего одно, и совсем маленькое. А заклинания... ты бы знал, сынок, до каких вещей додумывались волшебники древности! Какие забавные штуки умели делать!

— Смотри, пап, чтоб твои «забавные штуки» не спалили дом.

Маркус застыл рядом с Оливером и слушал эту странную беседу, чувствуя себя чертовски неловко. Он был лишним тут. Никак не вписывался в атмосферу этого уютного дома, в котором вкусно пахнет выпечкой, этих весёлых и счастливых людей; они притворяются, играют в радушие, но на самом деле...

— Маркус.

Флинт не сразу понял, что зовут именно его.

Причём не Оливер. На пороге соседней комнаты — явно столовой — стояла миссис Вуд и смотрела на Маркуса с улыбкой. Опять эта улыбка, приклеилась она к её лицу, что ли? Незачем всё время улыбаться и делать вид, что ей правда хочется видеть его здесь, что она не думает сейчас, не спятил ли её сын, когда связался с парнем, да ещё бывшим Пожирателем, что не мечтает поскорее закрыть за ним дверь, что...

— Можно называть вас так, Маркус? К ужину всё готово, проходите.

— Ну, чего замер? — Оливер схватил Маркуса за руку и потянул в столовую. — Остынет же всё, а мама такую вкуснятину сегодня приготовила — пальчики оближешь!

Сопротивляться бешеной энергии Вуда всегда было бесполезно. Минуту спустя Маркус обнаружил себя за столом (семейным, мать его, столом); рядом сидел Оливер, напротив — его улыбающиеся родители. Стол был уставлен тарелками со всякой всячиной, над ними витали приятные ароматы — и тишина.

«Ну вот, — мрачно подумал Флинт, — что и требовалось доказать»

Мистер и миссис Вуд не знали, с чего начать разговор, Оливер тоже не знал — его сияние слегка угасло, на лице появилась растерянность, он ковырял вилкой котлету и так же молчал. Всё правильно. Что, в самом деле, они могут сказать? «Мы слышали, Маркус, вы встречаетесь с нашим сыном?». Или: «Так вы, Маркус, живёте с Оливером, верно?». На такие случаи вежливых фраз среди норм этикета не предусмотрено, и по лицам мистера и миссис Вуд читалась лихорадочная попытка что-то придумать, чтобы разбить неловкую тишину.

— Вы тоже любите квиддич? — нашлась наконец миссис Вуд. Вполне нейтральная фраза, хороший выход из положения.

— Да, — ответил Маркус. И сам себя отругал за сердитый, почти грубый тон. Обещал же он, давал клятву себе и Оливеру — не злиться, не хамить, не усугублять и без того отвратительную ситуацию, но с первых же слов взял и всё испортил.

— Да, люблю, — попробовал он ещё раз, уже спокойнее. — Играл в школе.

— Наслышаны, — кивнул мистер Вуд, насмешливо глянув на Оливера. — Олли писал нам целые свитки о вас и вашем... соперничестве.

На последнем слове он запнулся. А Флинт едва удержался, чтобы не ляпнуть: «А про то, что было после соперничества, не писал?»

— Что же вы не запишитесь, как Олли, в какую-нибудь команду? — подхватила упавшую нить беседы миссис Вуд. — Вы могли бы...

— Нет, не мог бы, — оборвал Маркус. — Потому что, знаете ли, к таким, как я, сейчас относятся не очень хорошо.

Он ничего не мог с собой поделать. Пальцы сами собой сжимались в кулаки, захлёстывала злость... Умом он понимал, что миссис Вуд вовсе не хотела его как-то обидеть, но гнев управлял Маркусом чаще ума; он думал, что научился за годы после войны обуздывать свои эмоции... что ж, видимо, ошибался.

Оливер покосился на него с тревогой. Кажется, он наконец понял, что притащить сюда Маркуса было плохой идеей. Впрочем, разве могло быть иначе? Не место Маркусу Флинту здесь, в этой столовой, с этими людьми.

Тишина, повисшая над столом, была тяжёлой, как бладжер.

— Простите, — сказала наконец миссис Вуд. — Не нужно было...

Почему-то эти слова, вместо того, чтобы успокоить, разозлили Маркуса ещё сильнее.

— Что «не нужно было»? — рыкнул он, швыряя вилку на стол. — Звать меня сюда? Вы правы — не нужно. И можете не улыбаться, я не слепой.

Родители Оливера в ужасе переглянулись и дружно запротестовали:

— Да что вы...

— Мы совсем не то...

— Не то имели в виду? Да ладно вам. Говорите прямо всё, что думаете обо мне. Как жаль, что наш сын не нашёл себе приличную девушку — или хотя бы приличного парня, раз уж ему нравятся парни... зачем он связался с этим Пожирателем... бедный наш мальчик, всю жизнь себе сломал...

— Марк, хватит.

Это Оливер сделал попытку успокоить его — коснулся руки, слегка потянул вниз, пытаясь усадить обратно на стул. А Маркус даже не заметил, что стоит.

Он сердито отдёрнул руку. Злость уже шумела в ушах и набатом стучала в голове.

— Знаете, Оливер же почти закрутил роман с Анжелиной Джонсон. Приятная такая девушка, к тому же гриффиндорка, вам бы она понравилась... Но тут появился я и всё испортил. Да-да, совратил вашего чудесного сыночка, затащил к себе в постель, сманил на тёмную сторону... или что вы там думаете. Да, всё так и есть. Можете смело ненавидеть меня. Впрочем, Пожиратели сейчас не видят ничего, кроме ненависти, хотя война, мать её, кончилась два года назад, и вы туда же, вы такие же...

— Но вы не Пожиратель, Маркус.

— Что?..

От удивления Флинт поперхнулся словами, судорожно глотнул воздуха и сел.

— Может, всё, что вы говорили сейчас, — правда, — продолжал мистер Вуд; он слегка побледнел от пламенной речи Маркуса, но тем не менее не злился. Наоборот, говорил очень мягко и спокойно. — Только в одном вы ошибаетесь. Вы не Пожиратель.

Миссис Вуд, такая же бледная, как муж, решительно кивнула, а Маркус обалдел ещё больше.

— Вы не читали газет? — хрипло выдавил он. — Не видели статью в «Пророке» о семье Флинт, которая...

— Читали, — перебил отец Оливера. — Но речь там шла о ваших родителях, Маркус.

— Обо мне тоже. Ясно же сказано было: «Их сын, Маркус Флинт, является...»

— Мало ли что пишут газеты, — пожал плечами мистер Вуд и улыбнулся. Такой тёплой улыбкой, словно Маркус сейчас не вопил на них, как ненормальный, и не плевался оскорблениями в лицо.

— Олли рассказывал нам, — тихо сказала миссис Вуд, — о ваших родителях. О том, что они...

И неловко замолчала, не закончив фразы.

Да, дело было в них, в его так называемых родителях. Поэтому он сейчас орал и сыпал грубостями, поэтому его спокойствие, которого он добивался несколько лет, разлетелось на куски, поэтому, а вовсе не из-за слов, сказанных мистером и миссис Вуд. Ничего такого на самом деле они ему не сказали. Ничем не обидели, не оскорбили. Просто они были слишком... не похожи на тех, кого Флинт называл отцом и матерью.

Мистер Вуд — не тот непросыхающий месяцами папаша, который бил Маркуса в детстве и даже пару раз угощал Круциатусом; миссис Вуд — не та безразличная ко всему, кроме себя, мамаша, которая делала вид, что не слышит криков сына и ничего не замечает. Мама и папа подарили Оливеру первую метлу, научили его играть в квиддич и писали письма в Хогвартс; Маркус долго скрывал от отца, что ему нравится квиддич, чтобы не слушать воплей в духе «Пустая трата времени, тебе нужно думать о другом!», и изобретал любые предлоги, лишь бы не ехать домой на каникулы. Мистер Вуд читал книги со старыми заклинаниями и экспериментировал с магией, Флинт-старший только пил и разражался потоком грязных ругательств, если Маркус подходил к нему слишком близко. Миссис Вуд обнимала сына, а всё, что доставалось Маркусу от матери — скупая улыбка и пустой взгляд. Родители Оливера любили друг друга, а родители Маркуса сцеплялись, как собаки, по десять раз на дню.

Дело было в них, в этих людях, от которых Флинт старался держаться как можно дальше. Он не почувствовал ничего — ни горечи, ни радости, — когда прочитал в «Пророке» их имена в списке погибших на войне Пожирателей.

— Маркус, — ещё тише позвала его миссис Вуд, и он вздрогнул, стряхивая непрошеные мысли. — Мы не ваши... твои родители, конечно, и ничего уже не поделаем с тем, что было, но... просто знай, что тебе здесь всегда рады.

— Да, — кивнул мистер Вуд. Ему слова явно давались с большим трудом, и всё-таки он продолжил: — Мы с вами почти не знакомы, но ведь это можно исправить, верно? Да и, в конце концов, когда это наш сын делал неправильный выбор?

Оливер разбил напряжение, громко рассмеявшись; за ними захохотали его родители, а Маркус почувствовал, как тугой узел злости внутри распускается.

«Тебе здесь всегда рады».

Кто-нибудь когда-нибудь говорил ему такие слова?

Не говорил.

*

— Флинт, — зловеще прошипел Оливер, когда они, попрощавшись с мистером и миссис Вуд, вышли на тёмную улицу, — однажды наступит такой день... год спустя, или месяц, или неделю... когда я не выдержу и убью тебя. Авадой. В лоб. Какого хрена ты устроил, а?!

Маркус безуспешно попытался спрятать улыбку, но она так и лезла ему на лицо — он сам не знал, почему.

— А я предупреждал тебя, что знакомиться с родителями, — плохая идея.

— Слава Мерлину, что мои родители — ангелы, — хмыкнул Оливер в ответ. — И терпение у них ангельское, как и у меня. Кто ж ещё способен тебя выдержать, Флинт?

Маркус усмехнулся. Раньше, давным-давно, в Хогвартсе, он злился на такие колкости Вуда и сразу начинал грубить в ответ, а теперь...

— Никто, Олли. Только ты. Ну, и твои родители тоже.

@темы: magic world, творчество, фанфики, фандомные баталии, one true pairing

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Меня всегда удивляло, до чего же людям трудно принять чужую точку зрения, вообще наличие самых разных точек зрения на один и тот же вопрос. Трудно удержаться от выведения закономерностей, типа "все мужчины", или "все женщины", или вовсе "все люди". И даже при наличии доказательств, что таки не все мужчины/женщины/люди, при наличии опровергающих примеров, они умудряются приписать тем, кто в шаблон не укладывается, то же самое мнение, что у большинства, но скрытое. "Ты говоришь, что не хочешь замуж, но на самом деле...", или "Ты не хочешь детей, но просто ты не осознала, что...", или "Ты ведь по правде так не думаешь, просто...". Они находят десятки причин, чтобы прицепить к другому человеку свой собственный взгляд. Если человек не согласен с ними, значит, он плохо подумал/молодой и глупый/не разбирается в этом вопросе/заблуждается/выпендривается/etc. Даже если он хорошо подумал и вполне разбирается.
Ещё удивляют ситуации, когда с тобой вроде как согласились, или согласились, что да, ты имеешь право на своё личное мнение, а потом у тебя за спиной говорят, мол, фу, да как можно так думать, меня фейспалмят люди, которые так думают, и так далее.
Почему же многим так сложно понять, что в мире чувств/отношений/мнений/поведения/мышления нет и не может быть никаких общих знаменателей? Гендер - не значит закономерность и "все женщины/все мужчин". Возраст не значит закономерность. Ничего не значит. И если даже миллион людей думает так, а один - иначе, его единичное мнение имеет полное право быть. Это, само собой, не касается реальных заблуждений (в духе "Земля квадратная, а не круглая)) и жестоких, отвратительных вещей вроде дискриминации по разным признакам. Но я могу видеть смысл жизни в одном, а ты - в другом, я могу любить таких людей, а ты - других, и это нормально, зачем же приписывать себе статус бога и делать вид, что во всём на свете разбираешься и несёшь в себе истину? И зачем пытаться искусственным образом наделить других людей своим мнением с помощью этих уловок "на самом деле ты", "просто ты не осознал", "ты ещё глупый" и т.д.
Оставьте людей с их личными мнениями в покое и живите по своим правилам.

@темы: мысли вслух

---

Из всей чепухи, которую пишет Эволюция, меня больше всего вымораживают высказывания про имидж. И про внешность в целом.
И не только то, что мадам делит людей на типажи и каждому такому типу приписывает обязательные и непреложные законы внешнего вида - как одеваться, как разговаривать, как себя вести. Это ещё ладно.
Самое противное - то, что Эволюция связывает внешность человека с социумом. Надо выглядеть, говорит она, так, чтобы на тебя обращали внимание представители противоположного пола. Это для них ты качаешься в зале, красишься, одеваешься, это всё делается с одной целью - привлечь их. Поэтому у имиджа есть законы. Поэтому женщина, которая не нравится мужчинам внешне, - неудачница. Ну и так далее.
Это не идея одной лишь Эволюции. Такой бред слышится со всех сторон. Те же передачи в духе "Снимите это немедленно", например. Какие-то левые тётки, пусть даже стилисты, визажисты, модные дизайнеры и т.п., навязывают свои представления об одежде, косметике, причёске и прочем, а бедная жертва им верит и послушно благодарит: "Ой, спасибо, что сделали меня красивой!". Хотя мне всегда казалось, что за кулисами таких передач происходит следующее: женщина выкидывает нафиг все эти цветастые тряпки, каблуки, платьишки и залезает обратно в джинсы и кроссовки, потому что ей в них комфортно, потому что они лично ей нравятся, а не левым тёткам и уж тем более не мужикам.
Не верю я в эту чушь про "мужчины любят глазами", а если и любят, то пускай идут такие мужчины лесом. Но даже если они и любят, имидж - то, что делается исключительно для себя. Ничего не имею против красивой одежды/фигуры, всяких там украшений и аксессуаров, сама порой отправляюсь на поиски красиых вещиц, но я делаю это потому, что мне так хочется, одеваюсь так, потому что мне нравится. Кто-то любит платья, кто-то - джинсы и рубашки, кто-то не красится, а кому-то нужна косметика, кто-то хочет стать тоненькой веточкой, а кого-то и обычная, даже слегка полноватая фигура, устраивает. И вот все эти стилисты, дизайнеры, визажисты и т.п. - да ничего они не знают о том, как нужно одеваться конкретному человеку. Потому что никакого "нужно" просто нет - есть разные люди с разными вкусами и представлениями о красоте.
Честно, никогда не обращала внимание на то, красивый человек или нет. Для меня он красивый, если он настоящий, если не стесняется быть собой и носит какие-нибудь рубашки диких цветов, кроссовки с разноцветными шнурками, фенечки на запястьях, цветные пряди в волосах, даже просто старые разношенные джинсы - просто если ему, этому человеку, так хорошо, если он сам выбрал свой образ, ради себя, а не ради какого-то мнения со стороны и не по советам левых чуваком. Вот такой человек мне понравится, потому что его внешность - отражение его самого.
Я просто люблю эгоистов. В нормальном, не перекрученном смысле слова. Людей, которые понимают, что ни под чьи представления они подстраиваться не обязаны, что главное -любовь и уважение к себе, разумная и крепкая самооценка, личность, характер, свои особые изюминки во внешности даже, через которые они выражают себя. Люди, которые не думают о мнении кого-то там на улице, не пытаются нарочито привлечь внимание каких-то случайных фигур, - прекрасны. Я тянусь к ним, потому что среди одинаковых копий и зацикленных на чужом мнении они сияют яркими звёздами. И вообще не важно, что на них надето - модное платье или обычная рубашка в клетку.

@темы: мысли вслух

---

В четвёртой и пятой части цирка с конями "Пусть говорят" о Шурыгиной все забыли, что говорить надо про изнасилование, и хором осуждали... не девчонку эту, а блогеров. Якобы они ловят хайп с этой истории и должны сказать Диане спасибо за свою популярность. Сама девочка тоже активно тыкала пальцем в Николая Соболева, мол, да это я собрала тебе миллионы просмотров, ты наживаешься на моём горе, бла-бла-бла.
Ну, значит, вообще никому нельзя высказываться на острые темы. Это же хайп, это гонка за популярностью, это использование чужой беды в своих эгоистичных целях. Давайте тогда все дружно молчать, что ли, не снимать видео, не делать передачи, не писать статьи и посты, просто закрывать глаза на всё, что происходит вокруг. Кстати, если следовать этой логике, больше всех история с "изнасилованием" раскручивает саму Шурыгину. До первого выпуска "Пусть говорят" кто знал про эту девочку, кому была интересна какая-то Диана из Ульяновска? Да никому. А потом она появилась на телевидении, открыла канал на ютубе, нашла себе какого-то там продюсера, в кино вроде как сниматься собралась... короче, раздула свою историю до небес, а между тем, кроме этой истории, у Шурыгиной ничего нет. Да, верно, ролики про Диану принесли Николаю Соболеву и просмотры, и подписчиков, только вот он стал довольно известной фигурой ДО неё, у него были видео на самые разные темы, и подписчики были, и поклонники, и пресловутая популярность. Он добился этого своими силами. Он делал важное дело. Адекватный человек с разумным взглядом на мир, которого интересно слушать. Снейлкик тоже разумно рассуждает и высмеивает придурков с ютуба, Евген делает обзоры на паршивое кино... Все они чем-то выделяются, у всех них есть то, чем не стыдно поделиться с миром - им есть что сказать и показать. А какие такие невероятные глубины скрываются в Диане Шурыгиной? Да никакие. Она привлекла внимание общества тем, что её изнасиловали. Или не изнасиловали. Не так важно, что на самом деле там произошло, просто Диана Шурыгина - никто, обычная девочка семнадцати лет, каких полным-полно на свете. Да ещё не слишком умная, озабоченная сексом, влюблённая в себя и свою неземную красоту, любящая алкоголь и парней. Таких вот развратных девиц с пошлыми фотками целая куча в интернете.
Ну и как же она собирается удерживать свою популярность, которая сейчас доставляет ей такое удовольствие? Пройдёт время, "Пусть говорят" наконец перестанет снимать цирк про неё, история забудется, никто уже и не вспомнит, что за Диана Шурыгина такая. Единственный способ остаться в топе для неё - показать себя чем-то ещё, а не только своим развратным поведением, но у Шурыгиной нет больше ничего, так что, видимо, она продолжит изо всех сил распалять скандал вокруг себя. Ну, или прикинется белой овечкой и станет вести, прости господи, борьбу за права изнасилованных женщин. В какой-то статье недавно прочла, что Диана Шурыгина - героиня нашего времени.
Торжество абсурда, что тут ещё скажешь.
А самое ужасное - то, что теперь все ситуации реального изнасилования будут прочно связываться с именем Дианы Шурыгиной. И вызывать у людей сомнения в правдивости девочек, которые действительно пострадали из настоящих насильников. Вся эта болтовня Дианы об анонимных группах, о том, что она, молодец, сказала правду и поддержала этим жертв насилия - полная чушь. Она не поддержала, а лишь создала негативный образ этой самой жертвы - жертва смеётся над изнасилованием, пиарится как может в интернете, с большим удовольствием выносит свою историю на публику, собирает миллионы просмотров на ютубе, снимается в рекламе и кино. И чему же здесь сочувствовать, чем же насильник поломал бедной Дианочке жизнь? Он сидит в тюрьме, а она ловит хайп и счастлива.
Я всё-таки очень надеюсь, что эта девица в ближайшее время исчезнет со сцены, и проблему изнасилования начнут рассматривать не через призму Шурыгиной, а нормально и адекватно.

@темы: торжество абсурда, мысли вслух

---

торжество гендерных стереотипов

На каждой странице автор настойчиво, бесконечно, упорно повторяет: мужчины и женщины - разные, они с разных планет, хорошенько усвойте, что они РАЗНЫЕ, они на всё реагируют по-разному, а если вам показалось, что нет, - вам показалось, на самом деле они разные, вы не должны забывать об этом, женщины с Венеры, а мужчины с Марса, именно в этом корень всех проблем в отношениях. Разница полов подчёркивается с таким упрямым постоянством, а вот причину этой разницы, даже если она действительно есть в таких масштабах, автор не объясняет ничем, кроме сказки про планеты. Женщины не должны пытаться понять, почему мужчины отличаются от них (и наоборот), они должны принять факт о Венере и Марсе. Всё. Я, конечно, не верю в эту чушь про гендерные стереотипы, но если автор верит - как он сам себе её объясняет? Сказка о планетах всего лишь сказка, мужчины и женщины так-то живут в одном мире, их окружают люди разных полов, - и каким же образом они учатся реагировать/чувствовать/думать/воспринимать именно так, а не иначе? Автор же претендует на охват не какой-то группки мужчин и группки женщин, а всех женщин и всех мужчин вообще. Если б мы реально были с Венеры и Марса, его теория полностью оправдала бы себя, но с переносом на реальный мир... хм.
Люди сильно различаются между собой. Они не похожи друг на друга. Они по-разному смотрят на мир, одни и те же ситуации могут воспринимать десятками разных способов. Это факт. С различиями нужно работать, принимать их и понимать, если мы хотим построить гармоничные отношения. Это тоже факт. Только вот автор сводит все различия исключительно к гендеру: если ты мужчина, ты думаешь так, если женщина - так. Ни разу (серьёзно - ни разу) не говорит он, что мы разные потому, что все мы люди. Нет, мы делимся на гендеры (при чём лишь два), наше поведение, наши эмоции, наши мысли - всё в нас обусловлено именно тем, кем мы родились, что-то там такое в половых инстинктах управляет нами, поэтому ВСЕ женщины и ВСЕ мужчины просто обречены поступать в общем и целом одинаково.
Женская половина человечества из этой книги почерпнёт, что мужчины - это такие капризные детки, вокруг которых нужно ходить на цыпочках, не дай бог скажешь слово, которое он истолкует как претензию, или скажешь его так, что он усмотрит в нём неуважение/недоверие/нерпризнание/etc. С мужчинами надо тщательно-претщательно взвешивать всё, что говоришь и делаешь, а ещё непременно любую просьбу и любое "мне не нравится" и "мне больно, потому что" подкреплять заверениями в любви, доверии, принятии, в том, что на самом деле всё нравится и совсем не больно. Без этого подкрепления и ободрения мужчина расстроится, засомневается в себе и перестанет помогать партнёрше и заботиться о ней. Даже хотеть помогать и заботиться перестанет, и в этом будет виновата женщина, а не он сам, конечно же.
Мужская половина человечества из этой книги почерпнёт, что женщины - тоже дети, отринувшие разум и здравый смысл во имя Эмоций, вот так, с большой буквы. Женщина не думает, она только чувствует, ей не нужны решения, только утешения, не нужны большие поступки, только мелкие знаки внимания, не нужно, чтобы мужчина был успешен в его любимом деле, развивался как личность, достигал своих высот, главное, чтобы он цветочки приносить не забывал. Цветочки так же важны, как то, что он ради своей женщины переехал с другого конца земного шара или построил дворец. С женщинами нельзя разговаривать как с людьми, надо помнить, что она, женщина, не думает, а чувствует, так что просто агакайте и угукайте, пока она изливает вам душу, и всё будет хорошо. Ну, и слова тоже подбирайте тщательно-претщательно.
Вообще по Грэю отношения между любящими людьми - это не нормальный честный диалог, а какие-то танцы с бубном. Даже обычная просьба вынести мусор не может прозвучать как просьба вынести мусор, там надо шлифовать каждое словечко, каждый знак препинания, лишь бы мужчина не почувствовал себя не-мужчиной, слабым, ненадёжным, не заслуживающим доверия и т.д., а женщина - нелюбимой, непонятой, оскорблённой и т.д.
Ну а я, если следовать типологии Грэя, по большей части мужчина, немного женщина и ещё немного - какой-то инопланетный пришелец
При всё при том в книжке есть очень правильные и полезные истины. Про то, что нужно говорить с любимым человеком, слушать его, делиться своими чувствами, а не замалчивать и копить снежный ком обиды и недовольства, про то, что нужно думать, а потом уже говорить, думать не только о своих чувствах, но и о чувствах партнёра, не терять уважительного и доброжелательного тона в разговорах. Понравилась глава о письмах - действительно, хороший и действенный способ поделиться тем, что вызывает у тебя гнев или грусть, не задевая своими словами чужие болевые точки. Вообще много верных слов о том, что мы разные и нельзя ожидать от другого человека своих реакций, своих эмоций и чтения мыслей/предугадывания желаний, что нужно понять и принять чужие отличия, много об уважении, внимании, чуткости, но... Во-первых, всё это разбавлено гендерными стереотипами по самое не могу, другие гендеры кроме м и ж исключены из поля зрения в принципе, как и однополые отношения, а все движения человеческих душ сведены к полу. Во-вторых, все мысли, даже интересные, повторяются по стотыщ раз разными способами, в разных вариациях, и под конец уже хочется листать страницы не глядя. А в-третьих... очень обычная книжка, в том смысле, что на среднего обывателя рассчитана, на тех самых мужчин и женщин, которые думают, чувствуют и поступают одинаково. Такие, конечно, есть, но лично мне было скучно и малолюбопытно читать, ведь, в общем-то, об уважении, принятии и понимании говорятся очевидные вещи, и неужто люди не знают, что любимого нужно любить, уважать, понимать и принимать? Неужто без инструкций и списков мужчины не способны слушать своих женщин, а женщины - уважать стремление к уединению своих мужчин?

@темы: книги

---

"Дарители. Короли будущего", Екатерина Соболь

Продолжение хорошей книги не может не вызывать страх - а если оно испортит первую часть, если окажется всего лишь ради денег и популярности, по смыслу совершенно ненужное? Мне очень понравились "Дарители" - интересный мир, красивое волшебство, яркие персонажи, в оболочке из приятного, вкусного языка, и было опасение, что автор свой же успех испортит, следуя правилу трилогий и продолжений. История Генри казалась вполне завершённой, о чём же, думала я, тут ещё писать? На самом деле - есть о чём, и даже третья книга будет вполне уместна. Генри нашёл Сердце волшебства, победил Освальда, но этим для него и для мира всё совсем не закончилось.
Ведь, несмотря на Сердце, мужество, героизм, Генри для людей остаётся лесным зверёнышем, опасным носителем дара огня, что бы он там ни совершил, кого бы ни спас, что бы ни чувствовал. Люди не безнадёжны, вовсе нет, автор далёк от такого глупого обобщения, но им нужно было время и суровые испытания, чтобы понять, как сильно они заблуждались. Да и в себя заглянуть пришлось, в собственную душу - действие во второй части переносится в королевский дворец, где царит уже не Освальд, а совсем иная тьма. Это тьма мрачного прошлого, загнанных глубоко внутрь боли и вины, раздора и несогласия, жадности и неумения любить... весьма серьёзные темы для детской книжки. И хотя язык остаётся по-прежнему лёгким, темп повествования - быстрым, а добро в конце побеждает зло, победа эта, во-первых, не такая уж типичная, а во-вторых, далась большим трудом не только Генри, но и другим героям тоже. А самое главное - победа не сводится к простому "герой пошёл и раскидал всех злодеев" - нет, Генри пришлось осознать, что не всегда человек может справиться один, порой ему нужна поддержка близких людей, порой нужно доверять и принимать тех, кому ты не безразличен. Да и просто - не замыкаться в себе, не строить вокруг непроницаемую капсулу одиночества. Ведь "лучший герой способен сделать героями и других, хотя бы ненадолго". Генри понял это и наконец по-настоящему поверил в своих друзей. Научился любить.
Правда, его линия с Розой была единственным лишним и ненужным в этой книге. Словно автор внезапно вспомнила: "Ой, у меня же герой - мальчишка шестнадцати лет, срочно надо найти для него девушку!". Якобы без любовных линий хороших подростковых книг не бывает. Только вот всё, что нужно было Генри для внутреннего изменения и роста над самим собой, для избавления от одиночества и недоверия ко всем на свете, прекрасно показала его дружба с Джеттом и Агатой, зарождение дружбы с принцем, а Роза - просто случайная девчонка, которую он увидел во дворце. Да, она неплохая героиня, местами даже интересная, но чувство Генри к ней настолько беспричинное, что мне с тоской вспомнился Пулман - вот уж кто сумел почти детям прописать такую любовь, которая и взрослым-то многим не снилась. Ну да ладно, это не слишком испортило книгу, она всё равно получилась великолепная.
Помимо чудесной Агаты, милого Олдуса Прайда и вернувшегося (ура-ура!) Джетта появились новые герои. Самые лучшие из них - король и принц. Именно с ними связана тайна дворца, намёки на которую были ещё в первой части, их история очень интересная, печальная и глубокая. Вместе с изменением Генри меняются и они - король расправляет плечи и вспоминает, что на этих плечах лежит судьба целого королевства, принц стряхивает с себя старую вину и начинает видеть в окружающих людях людей, а не мусор. Кажется, третья книга подарит нам замечательную дружбу Генри и Эдварда, очень этого жду, мне понравилась параллель отношений Генри-Эдвард с отношениями Эдвард-Роберт - как бы в Генри принц обретает потерянного брата, то есть близкого человека, часть души.
Приключений, несмотря на одну локацию, в книге хватает, только она стала глубже и реальнее, что ли, - легенды, сказки и волшебство никуда не делись, но внимание сосредоточено на людях, их поступках и решениях. Наконец в полной мере раскрылась тема даров, появились новые интересные детальки о колдунах - помимо Джоанны и Алфорда, которых мы видели тут, есть ещё Странник, например, чрезвычайно любопытная мне фигура. Да и вообще - ошибалась я, думая, что продолжение "Дарителям" не нужно. Ещё в первой книге осталось много вопросов и тем, о которых можно и нужно узнать больше, для третьей части тоже простора предостаточно, поэтому с большим нетерпением её жду. Мир "Дарителей" - очень славный мир, с которым не хочешь расставаться. Ну и язык, повторюсь, на удивление приятен и разнообразен.

@темы: книги

---

- Знаешь, за что Джоанна ненавидит людей? - тихо спросил Алфорд. - Она никогда не могла поверить, что существа, живущие так недолго и такие слабые, могут быть более могущественными, чем все волшебники разом. Даже я за годы заключения успел забыть, на какое мужество вы способны. © "Дарители. Короли будущего", Екатерина Соболь

@темы: цитаты

---

Визит дамы

Пошла в Театр комедии в расчёте если и не на лёгкий, то, по крайней мере, на утверждающий что-то позитивное и доброе спектакль. Обычно с этим театром так и случалось, а в этот раз... Кажется, всего лишь вторая моя драма, увиденная именно на сцене, с живыми, что называется, актёрами. Меня цепляют любые драмы, безотносительно формы - спектакль там, фильм, аниме, мультик, но именно театральная драма производит самый невероятный эффект. Ты живёшь с этими людьми вместе. Ты видишь их историю у себя перед глазами. Ты веришь - так всё и было на самом деле. И, несмотря на силу воздействия фильмов, всё равно лишь в театре я каждой клеточкой чувствую - вот человека убили прямо передо мной, по-настоящему. Помню, первая такая смерть (это был спектакль "Метро") меня очень шокировала - почему-то я думала, что в театре не умирают. Теперь вот - вторая смерть, задевшая до глубины души.
Да и сама история в целом - тоже. О мести, о жадности, о душевной пустоте, которая гложет годами, о прощении и наказании, о грузе прошлого, об ответственности за свои поступки... о многом сразу. Конечно, нужно отвечать за то, что сделал. не важно, сколько тебе было тогда лет и под влияние чего ты совершил именно такой поступок. Последствия рано или поздно настигнут тебя, ты получишь свой "визит дамы" и ответишь по справедливости. Альфред, собственно, вполне согласился с необходимостью расплаты и принял смерть чуть ли не с готовностью, хотя, конечно, не заслужил он именно такого сурового наказания за грехи, совершённые двадцать с лишним лет назад. Он произвёл впечатление вполне хорошего, доброго человека, честного и благородного... а в той ситуации с Кларой ему было совсем мало лет - мальчишка без мозгов.
Но Кларе нельзя не сочувствовать, несмотря на её жадное стремление заполучить Альфреда мёртвым. Она не просто один раз в жизни пострадала, а потом поднялась и пошла дальше. Поднялась и пошла, но ведь рана осталась у неё внутри на все эти двадцать лет, а жизнь свернула с ровной дороги и побежала кривой тропой - проституция, куча денег, бесконечная вереница мужей... Клара очень сильная, твёрдая, гордая женщина, но всё-таки ей больно в душе, всё-таки она, наверное, местами и сожалела о своём желании мстить, хотела даже отказаться от него.
Ну а жители Гюллена... очень неспешно, но вместе с тем наглядно показано изменение их намерений: от решительного отказа и готовности защищать Альфреда до "ну он ведь сам виноват, так ужасно поступил с девушкой!". Они все очень долго жили в бедности, а потом познали вкус обеспеченной жизни, когда не нужно выцарапывать себе безумным трудом каждую копейку и... соблазнились. Такая жизнь нравилась им всё больше и больше. На самом деле, не так страшно было бы, если б убийство Альфреда показали прямо - кто, как и когда это сделал, но мы не знаем, кто и как, это случилось мимоходом, среди общей суматохи... мы не знаем и не узнаем, кто же в конце концов поддался соблазну первый.
Серьёзный спектакль. Несмотря на юмор, забавные образы некоторых персонажей - очень серьёзный и горький. Оставил во мне сильное и долгое впечатление.

@темы: театр, моменты

---

Я, как обычно, в танке, и вся информация до меня доходит с опозданием. Только с неделю назад узнала о большом скандале, который развернулся вокруг Дианы Шурыгиной, захотелось понять, а что, собственно, происходит. На самом деле, я думала, что увижу очередную историю с обвинением жертвы, мол, самадуравиновата, и необоснованным сочувствием насильнику, уже приготовилась сопереживать бедной девочке... но, оказывается, там всё совсем иначе.

Осторожно: личное мнение на холиварную тему. Целью которого не является что-то доказывать и разводить споры.

Ещё до того, как пошла смотреть видео/читать статьи, я честно ознакомилась с тремя выпусками "Пусть говорят", посвящёнными этой девочке. Ознакомилась скорее на слух и нехотя - творится на передаче какой-то цирк с конями, все орут, стебут, ругаются, никто никого не слушает, нормальная дискуссия и близко не стояла. Но не суть. Уже по одним этим выпускам всё стало ясно. Да не было никакого изнасилования, невинная жертва всё придумала то ли ради пиара, то ли ради денег, то ли по глупости и трусости. Скорее всего, девчонка просто испугалась перспективы рассказывать родителям, что она напивается на каких-то левых вечеринках и спит с парнями, поэтому представила свой добровольный секс с тем мальчиком как изнасилование. Несовершеннолетняя девочка сказала - все поверили. Потому что очень легко обвинить мужчину в изнасиловании, он же заведомо виноват, так как сильнее, якобы более озабочен сексом и вообще животное, подвластное инстинктам. Раньше я как-то думала, что, наоборот, это женщин у нас принято обвинять в насилии, которое совершает над ними мужчина, как раз в духе "самадуравиновата", но сейчас мне кажется - да ни черта подобного. В историях такого рода вина автоматически перекладывается на плечи мужчины, какой бы там ни была женщина и её поведение, какие бы обстоятельства ни были у истории с "изнасилованием", вопреки всем фактам.
К слову, я, конечно, против обвинения жертвы. Насилие - преступление в любом случае, даже если жертва всем своим поведением нарывалась, соблазняла, была вызывающе одета и т.д. Ничем нельзя оправдать насилие, человек, который его совершил, должен получить своё в соответствиии с законом. Но дело в том, что в ситуации с Дианой Шурыгиной не было насилия.
Обстоятельства таковы. Девчонка шестнадцати лет спокойно болтает о сексе, напивается в хлам, снимает откровенные видяшки, шляется не пойми где с парнями. Она вполне осознанно поехала на вечеринку в коттедж за много километров от города, зная, что там будет не игра в шахматы, как забавно сказал кто-то на передаче, а секс и алкоголь. Она, собственно, и собиралась пить и с кем-то спать - переписки, показанные в эфире, это доказывают. Девчонка откровенно нарывалась на секс, не только на той вечеринке, а в целом по жизни, она очень хотела с кем-нибудь переспать, в итоге это и получила - у неё был секс. Невинности девочку никто не лишал, психологическую травму не наносил.
Она не ведёт себя, как травмированная, а я была знакома с жертвами насилия - они после такого ужасного события живут совсем, совсем не так, и говорят не так, и в душе у них совсем другое происходит. Но эта "жертва" спустя сколько-то там дней после "изнасилования" каталась с парнями и напивалась, снимала видео, в общем, вполне наслаждалась жизнью. И получала большое удовольствие от своей возросшей популярности. Все эти фотки с блогерами, вечеринка mail.ru, куда она ходила, канал на ютубе и прочее-прочее-прочее... девочка вполне сознательно подхватила волну и раскрутила себя. Что-то ещё проскальзывало в новостях о том, что ей предложили сниматься в кино.
Если честно, я вообще не поняла, какие были доказательства вины Сергея Семёнова. Все свидетели, которых Малахов позвал на передачу, в один голос говорят, что не было на ней побоев, что про свой возраст она соврала, что ударил её отец, что после "изнасилования" она продолжала веселиться и т.д. Ситуация выглядит так: девочка и мальчик добровольно переспали на вечеринке. Всё. Да ещё мальчик думал, по словам самой девочки, что она совершеннолетняя. В чём его вина, как это доказывали - непонятно. Может, в суде была какая-то другая информация, не знаю, в целом нельзя влезть в эту ситуацию изнутри и узнать, что там происходило на самом деле, но. У Малахова и сама девочка, и её родители путались в показаниях, уходили от ответов на вопросы и на все попытки что-то узнать отвечали гавканием, оскорблениями и проклятиями. Противоречили сами себе: Диана говорит одно, мама Дианы другое... Кстати, её родители - отдельная песня. Папа вроде бы понимает, что его дочка весьма лёгкого поведения и даже сказать толком в её защиту ничего не может, а вот мама говорит как хабалка, скандалит и ведёт себя, скажем мягко, неуважительно. Девочка такая же. К четвёртому выпуску она, правда, сменила тактику и стала тихой-молчаливой деточкой, которую все пожалели.
Очень, кстати, показательна история о другом парне, который тоже как будто изнасиловал Диану раньше. И то, что второй парень, который якобы воспользовался Дианой в тот же день после Сергея, к ответственности привлечён не был. И то, что семья Шурыгиных требовала у семьи Семёновых денег в обмен на прекращение дела.
Надо сказать, раньше я так себе относилась к блогерам, но история с Шурыгиной изменила моё мнение. Я побродила по ютубу и с удивлением обнаружила очень много адекватных оценок этой ситуации. Особенно понравилось это видео Николая Соболева - вообще мне теперь искренне симпатичен этот человек, за его трезвые высказывания, спокойный тон и общую адекватность. Снейлкик тоже хорошо и правильно высказался на эту тему - впрочем, он всегда реагирует адекватно и разумно.
Помимо самой Шурыгиной, которая засадила парня в тюрьму на три года, а потом неплохо так воспользовалась шумихой вокруг себя (вопреки её возмущениям на последней передаче Малахова, она очень даже способствует своей популярности), меня коробят две вещи. Первая - какого, простите, хрена эта история вызвала такой резонанс? Я абсолютно поддерживаю тех блогеров, которые решили поговорить об этой девчонке - правильно, об этом нужно говорить, Соболев и прочие молодцы, и обвинять их в попытке накрутить себе просмотры острой темой - полная чушь; само собой, острые темы обсуждают, само собой, такие видео будут смотреть, а на каналы блогеров подписываться. Вымораживает реакция другой стороны. С девицей этой фотографируются, пишут признания в любви, "Дианочкатыпрелесть", покупают футболки-кепки с ней, делают татуировки (!), восхищаются ей (!!), называют чуть ли не предводительницей борьбы за права женщин... Ох ты господи боже мой. Люди, вы что творите? Это же просто девчонка, которая в свои шестнадцать-семнадцать лет бухает, спит с парнями, всячески завлекает мужиков, ведёт себя как, простите, маленькая проститутка, - каким боком она пример для подражания? И даже если допустить, что изнасилование действительно было, - зачем, ЗАЧЕМ устраивать вокруг него пляски с бубном? Кстати, ещё один факт не в пользу Шурыгиной - она вынесла по сути личную историю на весь мир, а потом жалуется, что её травят в интернете и т.д. Сама же и полезла, получай своё.
Второе, что безумно поражает, - куда смотрели родители девчонки? Они не видят, какой оторвой растёт их дочь? Почему они ни слова за все три передачи не сказали о том, что - да, мы плохо её воспитывали, мы видим свои ошибки, нельзя так забивать на детей и т.д. Они ни словечка не сказали об этом, они вообще не считают, что их дочь ведёт себя как-то плохо - мамаша почти прямым текстом сказала, что для девочки-подростка такое поведение в порядке вещей и норм. Про алкоголь и секс она тоже говорила спокойно и чуть ли не с гордостью. А ведь в поступках несовершеннолетних детей больше чем наполовину виноваты РОДИТЕЛИ. Они воспитывали, они подавали пример, это их ответственность.
Очень жалко парня, который сел в тюрьму из-за этой девицы. Он, конечно, дурак, раз решил переспать с незнакомой девчонкой, но это вопрос морали и воспитания уже, а не закона. Очень жаль его семью - совершенно адекватные, кстати, люди, спокойные, вежливые, никому и слова оскорбительного не сказали, в отличие от семейства Шурыгиных. Всё-таки надеюсь, что правда выплывет наружу и Сергея освободят, но, кажется, на это можно не рассчитывать, судя по четвёртому выпуску "Пусть говорят", где Диану назвали "нормальным кокетливым ребёнком". Это теперь называется кокетство, м-да.
Тут можно только повторить слова Соболева, который был посреди сегодняшнего цирка с конями чуть ли не единственным голосом разума: хочу сойти с планеты, на которой такое вот безумие происходит.
А завтра пятый выпуск о Диане - прям даже интересно, что скажут и покажут.

@темы: торжество абсурда, мысли вслух

---

последний фильм о Росомахе

"Логан" для меня стал не только последним фильмом о Росомахе, но и последним фильмом о Людях-Икс вообще. Да, знаю, что в комиксах история хронологически продолжается, там и Лора, и ещё какие-то выжившие мутанты, но, если честно, я не хотела бы видеть это в кино. Душа болит за Лору, интересно и важно было бы узнать, как она жила после смерти Логана, но я правда не хочу, чтобы эту линию продолжали в фильмах. Не надо об этом больше снимать, пожалуйста. Крест-икс на могиле Росомахи стал концом не только его самого, но и точкой в истории Людей-Икс как таковых. Да, есть Лора и остальные дети, но это уже совсем другие мутанты, они будут жить иначе, думать иначе, относиться к людям иначе, а знакомые и привычные нам Люди-Икс умерли вместе с Логаном. И Чарльзом.
Конечно, как и все, я знала, что этот фильм последний для Хью Джекмана, то есть и для Росомахи как персонажа тоже. Но я так себе смотрела трейлеры, не читала спойлеров и думала, что Росомаха просто... ну, начнёт новую жизнь где-то в другом месте, и это просто останется за кадром. Только в середине фильма ко мне медленно пришла страшная мысль: он же умрёт, его же убьют. Больно. Как это было больно и тяжело. Не скажу, что Росомаха мой любимый герой среди марвеловских в целом и Людей-Икс в частности, но... ведь Росомаха был всегда. Во всех, кажется, фильмах этой серии, с самого начала: Чарльз, Эрик и прочие менялись, взрослели, а он оставался всё тем же Логаном, я привыкла к нему и полюбила его, конечно. Это грустный персонаж, а в последнем фильме - во много-много раз грустнее.
Он чуть ли не единственный мутант в мире будущего. Есть Калибан и Чарльз - бедный, старый, больной Чарльз с приступами и провалами в памяти, но Логан одинок, он уже не тот Росомаха, каким был раньше, он водит такси, почти потерял способности к регенерации и, собственно, махнул рукой на себя, на людей и на мир в целом. Правда, у него есть мечта - заработать достаточно денег, купить яхту и спрятаться с Чарльзом в океане. Конечно, мечте этой не суждено сбыться, потому что на голову Логана внезапно сваливаются злодеи-экспериментаторы и ребёнок-мутант, девочка по имени Лора, маленькая Росомаха с когтями, его дочь.
Ещё по трейлеру Логан с Лорой были невероятно трогательны, а в фильме... честное слово, это одна из лучших линий отношений ребёнок-взрослый, да и отношений вообще. Крепкая связь - какие там нити, канаты! - между ними не берётся из ничего, любовь не вырастает из воздуха, нет. По началу Логану не нужна эта странная девочка, он не хочет больше спасать и помогать, иметь дело с миром мутантов и тех, кто охотится на мутантов, он хочет лишь покоя и тишины подальше от всего этого. Даже когда Логан узнал, что Лора - его дочь, он не испытал к ней особо тёплых чувств, он выполнял задание, через "не хочу", скрипя зубами, он был близок к тому, чтобы бросить девочку, ему нужно было спасать себя и Чарльза, а не её. Потом появилась какая-то смутная ответственность, осознание того, что Лора - и такой же мутант, как он сам, и дочь, и беззащитный ребёнок в злом мире, а всё-таки Логан не знал, что делать с ней, как обращаться, как подступиться. Потом Лора стала ему равной - пусть и слабее чисто по возрасту и опыту, а всё же равной, они сражались вместе, они пробивали путь к свободе плечом к плечу. И медленно, постепенно Логан, равнодушный уже ко всему на свете, почувствовал, что ему дорога эта девочка, он сам, добровольно пошёл за ней и спас её, сознательно выбрал пожертвовать жизнью, чтобы Лора могла жить. И его последние слова выстраданные, невыносимо грустные, и, наверное, ни одна сцена за всю серию Людей-Икс не делала мне так больно, как эта.
Такой же долгий путь проходит Лора - от подозрительности и отстранённости к тому, чтобы назвать Логана папой. Маленькая Росомаха, дикий зверёк, который почти не видел солнечного света, не знает, что такое мир и люди, привык во всём рассчитывать только на себя. Лора - комок ярости и любопытства, очень сильная и в то же время одинокая девочка, которой нужен Логан. А она нужна ему. В её молчании, пристальных взглядах, редких словах и больших поступках скрывается невероятная глубина чувств, она по-своему заботится о Логане, она, кажется, ещё с комиксов восхищена Росомахой и видит в нём пример для себя, идеал. Потом уже пришли иные чувства - дочери к отцу, те самые крепкие канаты, из-за которых в конце, когда Лора говорит "папа" и плачет, невозможно не плакать тоже.
Ну и, конечно, нельзя не сказать о смерти Чарльза, которая ранила меня очень, очень сильно. Ведь Чарльз, как и Логан, был всегда: именно он собрал в одну семью мутантов, он учил их, помогал им верить, что они - не монстры, а люди, такие же люди, как все, просто другие. Чарльз нашёл Лору, Чарльз дожил до самого конца и вот теперь... его нет. Всё кончилось. Это самая настоящая точка в истории Людей-Икс.
Этот фильм разбил мне сердце. Серьёзно. Я шла домой и не могла поверить, что всё случилось именно так, что Логан умер, что Лора больше не увидит Логана... Бесконечная благодарность Marvel за то, что умеют делать ТАКИЕ фильмы - куда уж убогим "Защитникам", на фоне "Логана" они смотрятся ещё более жалко, потому что в них и следа нет этой искренности, этой живой боли, этих живых людей, а не картинок-картонок на экране. У Marvel всё настоящее.

@темы: кино, до глубины души, marvel

---

"Тёмная сторона", Макс Фрай

С каждой книжкой сэр Макс становится всё круче. Вдобавок ко всему прежнему, теперь он Вершитель, и пускай ни я, ни сам Макс толком не понимаем, а что же за Вершители такие, что они могут и кто/для чего их вообще создал, всё равно - лишний плюсик в копилку могущества сэра Макса из Ехо. А к уникальным встречам добавился Мёнин - Макс получил от него милую записочку, познакомился с его ручной мышкой и нашёл ту самую таинственную библиотеку, которая, конечно же, была скрыта от глаз людских чёрт знает сколько, до тех пор, пока на сцену не вышел Макс. А потом ещё выяснилось, что, оказывается, и в Ехо он попал не случайно, его попадание было заблаговременно и старательно подготовлено Джуффинном Халли... почему и зачем? Только Джуффин и знает. Но даже он не знает о Максе всего, а что уж сам Макс, тот и вовсе просто плывёт по течению, каждый раз удивляясь своим новым безумным талантам, вяленько пробуя во всём этом разобраться, но быстро решая, что спокойная жизнь в неведении в целом не так уж плоха.
Если честно, меня стремительный взлёт Макса уже начинает всерьёз пугать. И Вершитель он, и с мечом Мёнина внутри, и когда ж это всё закончится, будет конец скрытым способностям этого удивительного человека или нет? Ну, и уж точно эти самые способности не останутся без последствий. Нельзя обладать таким запредельным могуществом и не оказаться потом в гуще то ли Апокалипсиса, то ли войны Миров, то ли ещё чего-нибудь такого же масштабного и смертоносного. Я очень боюсь за Макса.
Но что мне в нём нравится - в любых ситуациях он остаётся самим собой. И на Тёмной стороне, и при смерти, и теряя близких, и встречаясь с ожившими легендами, и попадая в самые невероятные из невероятных событий, он продолжает шутить, слегка тормозить, принимать спонтанные решения и действовать в духе "а что, если". Писали в рецензиях, мол, удачливость Макса уже слишком противоестественна, его вечные победы приедаются, а приключения из книги в книгу теряют свой блеск. Скучноватые, мол, книги, всегда по одинаковому сценарию, и это, конечно, неплохо, но в общем плохо. Никак не могу согласиться. Мне нисколько не надоело. Книги читаются быстро, потом сразу бежишь за добавкой, потому что... Макс же прекрасен, Ехо же прекрасен, и в целом вся эта кутерьма Миров и событий затягивает в себя и не хочет выпускать. Да и постепенно, не торопясь наклёвывается там что-то большое и, наверное, грустное.
Хорошая книга. Пожалуй, повесть о Дороте, Мёнине и плюшевых людях понравилась мне больше всех прежних - во-первых, потому, что об ожившей легенде, во-вторых, потому, что о Мёнине, которого уж сколько раз упоминали. Теперь та шляпа Мёнина и его меч, который в Максе, не дают мне покоя - неспроста же они появились в сюжете? Да и Лойсо не дремлет. Стягивается, в общем, это вокруг Макса всё более настойчиво, чем дальше - тем опаснее. И всё равно жизнь в Ехо весела и задорна: трактиры, еда и камра, блудные Тени, похождения на Тёмную сторону... не заскучаешь, в общем.
А Тёмная сторона - любопытная такая штука. Вроде как и не параллельный мир, а всё равно там люди становятся другими (весёлый и легкомысленный Шурф Лонли-Локли - каково?), видят каждый своё и в своих красках, ну и вещи там творятся весьма интересные. А уж изнанка Тёмной стороны, которая и сама-то по себе изнанка привычного мира, сломала мой мозг и осталась слегка за гранью понимания.

@темы: книги, ехо

---

Вся суть отношения Эволюции к людям в одной цитате: "Люди, которые думают, что они - хозяева себе, вообще себя не знают".
Вот так, одной фразой, мадам вычеркнула из реальности существование разумных людей, которые знают себя и сознательно руководят своими поступками. Она вечно этим вычёркиванием занимается. А ещё твердит без конца, что все, посмевшие возомнить себя уникальными личностями, - дураки в коронах. На самом деле все (именно все, исключений она не признаёт) люди одинаково скучные, со стереотипным мышлением, неспособные сделать или создать что-то интересное и необычное, все врут себе, не знают себя и варятся в мешанине своих путаных мыслей-эмоций-чувств.
Самое печальное, что толпа читателей-почитателей верит и охотно комментирует: "Ой, да, было время, когда я считал себя уникальным, умным, интересным, но глупые иллюзии спали с меня, спасибо, дорогая Эволюция".
Ох, боги, ну когда же люди наконец поймут, что признавать свои заслуги, называть себя "умный", "интересный" и так далее - это НОРМАЛЬНО? Если адекватно, само собой, без завышенной самооценки и иллюзий. Почему-то считается, что о себе надо говорить либо плохо, либо ничего, а просто сказать "я молодец" и похвалить какие-то свои качества, просто любить себя и знать, что в тебе есть вот это и это хорошее, - чуть ли не преступление. На тех, кто так делает, смотрят сразу с подозрением и осуждением: "Да что он о себе возомнил?!"
Мне очень нравятся люди вроде Рорка и Дагни. Они не юлят, не замалчивают якобы скромно свои заслуги, они ясно и прямо говорят, если нужно: да, я хороший специались, да, у меня талант, да, я могу сделать большое дело. Без зазнайства и гордыни, но и без этой самой скромности, с гордостью и чётким пониманием-знанием себя.
Эволюция не допускает даже вероятности, что такие люди есть. Она просто заявляет: "Если вы считаете, что с вами всё так - с вами явно что-то не так". Вообще для меня склонность к обобщениям и словам "все люди" или даже "почти все люди" сразу показывает, что человек - не психолог и в людях не разбирается. Уж психолог-то, особенно тот, у кого были клиенты и разговоры с ними, не может не знать, что одна и та же ситуация всеми людьми воспринимается по-разному, что тонкостей и оттенков неисчислимо много, что люди уникальны, каждый по-своему. Безусловно, есть стереотипы и зашоренное мышление, но я пока не встречала ни одного человека, у которого индивидуальность и уникальность отсутствовали бы вовсе. Всегда есть искра особенности в каждом.

@темы: мысли вслух

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Голливуд вопросов не задавал, у них и без «Защитников» все в шоколаде" (с)

Да. Западу всё равно, а вот российским режиссёрам не даёт покоя этот Запад с его фильмами о супергероях, которые собирают много денег, и они, режиссёры, решили ответить. На незаданный вопрос, ага. Как ответ "Защитники" не имеют ни малейшего смысла, ведь у фильмов Marvel и DC и так есть всё, что надо - сюжеты, герои, идеи, глубина, атмосфера, исправлять и добавлять в нишу супергеройского кино просто нечего. Но ведь Россия спокойно смотреть на чужой успех не может, то сериалы популярные копирует (не американские даже, а испанские - "Закрытая школа" vs El internado, "Ангел или демон" vs Angel o demonio, "Корабль" vs El barco), то теперь и супергеройское кино. Которое в Америке, на минуточку, на комиксах основано, то есть уже солидная база для экранизаций имеется, мало того - чуть ли не каждый герой, прежде чем оказаться в команде таких же героев, полностью или почти полностью раскрыт в сольном проекте. Россия решила забацать фильм о супергероях без базы, без сольников, просто так, из пустоты, аж о четырёх сразу, плюс пятый - главзлодей, и всё за сто минут экранного времени. Лихо. Сомневаюсь, что даже в других странах с такой задачей справились бы, а у нас был заранее очевиден полный провал.
И я так думаю не от предубеждения вовсе. Да, я не верю особо в современное русское кино, но ведь были жемчужины разных жанров, с хорошим сюжетом и актёрской игрой на уровне, и отсюда вывод - наши могут, если захотят. А хотят они, кажется, очень редко, вместо мотивации "снимем качественный фильм" другая - "покажем этому паршивому Западу (чаще - конкретно США), что их богомерзкий дух нам чужд, у нас своя русская душа, мы можем лучше, в сто раз лучше, мы вообще лучшие!!1". Какой-то вот такой истеричный тон приобретает мотивация наших режиссёров, и они производят такую отсебятину, как "Защитники". Да плевать они хотели на "лучше", на качество продукта, на добросовестно выполненную работу, лишь бы все ниши кино, снятого там, в этих ваших америках, были и у нас заполнены. Комедии? Пожалуйста! Ужастики? Легко! Вторжение пришельцев? Да получите! Супергерои? Мы вам наших супергероев покажем!
Что я могу сказать о наших супергероях. Да почти ничего не могу сказать, ни плохого, ни хорошего. Ещё по трейлерам было ясно, что они - слабенькая калька с тех же Marvel, DC и прочего. Человек, который умеет превращаться в зверя, был в Людях-Икс, был в Мстителях, так что Арсус (до сих ставит в тупик это странное имя - псевдоним или для пафоса?) не оригинален нисколечко. Быстрый, как молния, Зимний казах Хан - Ртуть с внешностью Баки. Лер - Магнето от камня. Невидимость Ксении тоже наверняка у кого-то была. Ну а главгад этого цирка, товарищ Куратов, - по внешности Бэйн из "Бэтмена", а его способности напоминают того же Магнето. И ладно, с мутациями особо не разгуляешься, все они уже где-то когда-то встречались, но ведь женщина из "Патриота" в конце сама задвигает мораль, мол, не ваши мутации делают вас такими, а вы сами, ваша личность важнее ваших сил. Окей. Я согласна, идея-то хорошая и не такая уж заезженная, но, простите, личность эта пресловутая куда подевалась? Ни у кого из отечественных Мстителей её и в помине нет. Просто бегают пафосные картонки, расшвыривают врагов направо и налево. Некоторую долю особенности своему персонажу придал актёр, сыгравший Лера, - он действительно неплох, что-то такое интересное проскальзывает, вообще мне понравилось его невозмутимое спокойствие всегда и всюду, но характера всё равно нет. Ни у него, ни у Мишкомена, ни у невидимой женщины, ни у, прости господи, Зимнего казаха.
Иногда сценаристы вспоминали, что в фильмах принято раскрывать характеры. И вставляли совершенно пустые, донельзя пафосные и неуместные диалоги о тяжком прошлом ГГ. Стоит, например, Хан на крыше, смотрит на разрушающийся город и внезапно, ни с того ни с сего выдаёт, обращаясь к левой тётке: "А вот был у меня когда-то брат...". Или лежит Лер на больничной койке и опять ни к селу ни к городу: "А я тут вспомнил о своей дочери...". Вроде как эти истории с братом и дочерью должны вызывать сочувствие, но не вызывают. Ни капельки. И объёма образам героев не придают. И точно так же, как предыстория, страдает мотивация. Мутанты эти за сорок лет научились жить со своими способностями, отпустили прошлое, разбежались по свету, и вдруг, стоило тётеньке из "Патриота" слово сказать, мол, чуваки, родину-матушку спасать нужно, они подхватились и бросились спасать. Вопрос - нафига? Не верю, что сорок лет их мучила жажда отомстить товарищу Куратову - да они забыли о нём уже наверняка. С чего бы им помогать правительству, которое, кстати, придумало, начало и проспонсировало всю эту карусель с генными экспериментами? Именно оно, правительство, по сути и есть главный виновник. Ну и сами мутанты тоже, по крайней мере Хан точно по доброй воле пошёл подопытным, и не ради спасения родной страны, а просто ради того, чтобы перед братишкой выпендриться.
Точно такой же пробел в мотивации у главгада. Зачем, спрашивается, он вздумал захватывать мир? Конкуренту отомстил - ладно, понять можно, стране своей - ладно, тоже с натяжкой понятно, но мир-то здесь при чём? Или режиссёр считает супергеройское кино каким-то мультиком для самых маленьких с предельно чётко расставленными акцентами - эти парни хорошие, а тот плохой, а почему плохой - ему просто по логике жанра полагается. Но, по-моему, даже дети на такое не купятся. Плоский злодей без мотивации - это скучно и просто нереалистично, ведь злыми-то, чёрт возьми, не рождаются, ими становятся, всегда есть причина. У злодеев DC и Marvel была, поэтому злодеи казались живыми, а не куклами на верёвочках.
Мотивация - мимо, а кроме того, все герои, что злые, что добрые, поголовно тупы до невозможности. К ним подкрадываются незаметно, и это работает десять раз из десяти, они никогда ничего не видят и не слышат. Главгад, типа умный учёный, набрал себе армию придурков, которые не умеют стрелять от слова "совсем", якобы убил врага, но даже не озаботился проверить, правда ли тот умер или просто в отключке лежит. На секретную и охраняемую базу наших залез злодей и убил единственного оставшегося знатока мутантов, но мало того, что ни одна охранная система не пикнула, ни один охранник не почесался, так они ещё и обнаружили труп спустя овердофига времени. А ещё главгад терпеливо ждал, пока Защитники закончат свои тренировки, и его план за это время не продвинулся ни на тютельку. И этот вот чувак умудрился стырить Останкинскую, мать её, башню и подвесить её в воздухе так, что никто ничего не заметил и не предпринял!
Помимо летающих башен, тут есть москвичи, которые начали вандалить в собственном городе - именно они, ведь клоны товарища Куратова не делали абсолютно ничего, им плевать было, как и ему, на гражданское население, дома, улицы и т.д., они просто башню хотели забрать. Но масштаб разрушений в Москве невероятен по непонятной совершенно причине. А так же невнятные битвы, непопадание движений губ актёров в такт словам, смешно нарисованная голова медведя, штаны Арсуса, которые отрастают обратно после каждого превращения, топорные диалоги и прочие косяки.
Ну а главная беда фильма, которая ещё возрастает на фоне косяков и общей картонности происходящего, - пафос. Нет, не так - ПАФОС. Он сочится буквально из каждого слова, люди тут не говорят, они ИЗРЕКАЮТ важные и мудрые мысли. Всё правильно, супергерои должны выражать мудрые мысли, но, чёрт возьми, они ведь ЛЮДИ прежде всего, а не манекены какие-то, они и говорят как нормальные люди, без этих тупых клише и зашкаливающего градуса чрезмерности. Ещё одна сторона однобокого взгляда режиссёра на супергеройское кино - якобы оно не оно, если не переполнено пафосом и моралью. Только вот все идеи, вся глубина у тех же Marvel и DC - настоящие, им веришь, они проникают в тебя и заставляют что-то думать, о чём-то размышлять. А тут какая-то заумная фигня, да ещё и с нелепой отсылкой к Бэтмену - мир, мол, не готов к Защитникам. Вот Готэм был не готов к Бэтмену, это верно, а защитники - ни то ни сё, я лично к ним не готова, пойду лучше Мстителей пересмотрю. А ведь там же вторая часть намечается, с какими-то ещё русскими мутантами!
Короче, единственное, чего мне хочется после этого фильма, - обзор от Badcomedian. И развидеть.

@темы: кино, торжество абсурда

---

Потом я на всякий случай заглянул в кабинет Джуффина - вдруг шеф не может жить дальше, не полюбовавшись на мою физиономию, а я шляюсь невесть где.
- Я могу, - сказал сэр Джуффин Халли, не отрываясь от стопки самопишущих табличек, загромоздившей рабочий стол.
- Что вы можете? - опешил я.
- Да практически всё. В том числе и жить дальше, не полюбовавшись на твою физиономию.
- Дырку над вами в небе! Мало того, что вы в курсе вопиющего безобразия, которое творится в моей голове, вы ещё и формулировки отслеживаете. Мне ужасно неловко, я же наверняка думаю с грамматическими ошибками.
- Не всегда, - зевнул мой начальник.

Пример типичного диалога между Джуффином и Максом. Обожаю этих двоих и их взаимный обмен любезностями

@темы: цитаты, ехо

---

"Простые волшебные вещи", Макс Фрай

- Угораздило же тебя. У всех нормальных людей таланты как таланты...
- Вот и я так думаю. Надо понимать, матушка-природа создавала меня в нетрезвом состоянии.

Примерно так оно всё и было. Матушка-природа напилась и в состоянии лёгкого (хотя, скорее, тяжёлого) опьянения сотворила сэра Макса. Иначе откуда бы он такой взялся - неумираемый, непобедимый, под завязку набитый всяческими дивными способностями? Этот неведомый создатель очень любит Макса. Ведь у него всё и вопреки всему на свете хорошо. Врагам он не даётся, друзья его любят, с личной жизнью полный порядок, уважением и страхом в городе пользуется, толпой благодарных обожателей оброс... а тут, вдобавок ко всему, не просто с дочкой Лойсо Пондохвы, великого и ужасного, роман закрутил, но и с ним самим повидаться сумел. Во сне. Сны - особая вотчина сэра Макса, именно с его снами вечно происходит что-нибудь этакое - то почившие (пускай и не совсем) легендарные колдуны там с ним болтают, то другие люди в картинки, привидевшиеся ему, попадают, то целые Миры из этих картинок возникают. И всё сэр Макс, единолично. Ой, чует моё сердечко, белая полоса не может продолжаться слишком долго, однажды р-раз и...
Впрочем, пока всё хорошо, слава всем мятежным и не очень Магистрам. Макс по-прежнему здравствует, распутывает таинственные преступления, пьёт и кушает, кушает и пьёт, теперь ещё и королём заделался: толпа верноподданных, дары - три штуки жён, например, которые с виду совершенно одинаковые и сэру Максом вообще не сдались. Но, конечно, не был бы он сэр Макс, если бы просто отправил девчушек восвояси - нет, ему ведь нужно их непременно осчастливить, сделать частью своей разросшейся семьи. Они ему как дочки теперь, что ли, и это так мило, дальше просто некуда.
Много радости доставили и другие персонажи, у которых тоже всё прекрасно и здорово. Гениальный поэт Андэ наконец отправился в свой Ташер, Кофа вполне себе нашёл общий язык с Кекки, даже Мелифаро перестал горестно вздыхать о Меламори и втрескался в одну из (непонятно, правда, какую) новоиспечённых дочурок Макса. Джуффин коротает деньки за просмотром мультиков, Теххи и Меламори внезапно подружились, Шурф всё так же педантичен и в своём особом духе насмешлив. Правда, открывшаяся зеркальная природа Теххи меня слегка смутила - получается, Макс имеет дело не с ней настоящей, а в большей степени со своим отражением? Ведь и полюбил-то он её потому, что она напомнила ему его самого - говорила теми же словами, шутила те же шутки, смотрела на мир так же. Мне очень нравится их обмен любезностями, стиль общения, в целом отношения, но теперь невольно после каждого диалога задумываюсь - не просто ли Теххи зеркалит Макса?.. Остался неразрешённым этот вопрос.
Зато папочка Теххи - чудо в перьях! И, сдаётся мне, неспроста были все эти "кажется, ты поможешь мне выбраться отсюда" - неужто и в самом деле поможет? Ну, в любом случае, Лойсо сыграет во всём грядущем немалую роль, а какую - пока и близко не догадаешься. Непредсказуем этот Мир, непредсказуем и сэр Макс, который почти всё время и сам не понимает, какого дьявола с ним творится и к чему это в конце концов приведёт. Я тоже не понимаю, потому мне безумно интересно, что там дальше, и, закончив одну книгу о весёлой жизни в Ехо, я тут же хватаюсь за следующую. И не надоедает, а ведь с циклами у меня это крайне редко случается.

@темы: книги, ехо