Как вчера вечером, в восемь часов, отключило, так и проспала сегодня до одиннадцати. В колледж не пошла, сижу-лежу, таблетки глотаю.
А мне ещё в театр идти сегодня. Болезнь, по традиции, вовремя

@темы: и скучно и грустно

---

Нет, а всё же объясните мне - каким местом русские переводили "Снейп" как "Снегг", "Хаффлпафф" как "Пуффендуй", а "хоркруксы" как "крестражи"? О_о

@темы: magic world, торжество абсурда

---

Всё, я снова начинаю писать бредопосты про жизнь и колледж
Люблю своё учебное заведение. Очень. В прошлом семестре мне достался реферат на пять страниц по прочитанной книге, теперь вот - презентация. Я, правда, дико переживала перед её защитой. Зато - мне понравилось искать картинки и цитаты, сочинять текст, а ещё я прочитала, благодаря этому заданию, чудесную книжку. Анна Гавальда, "35 кило надежды". Маленькая, полчаса от силы - а как много в ней.
Нана, радость, в свою очередь скажу тебе спасибо за смс-ки. Так приятно, здорово было общаться с тобой Жду-жду письма - и когда ты приедешь *Г*
Горло болит, чихаю-кашляю, и вообще я зря обрадовалась отсутствию болезней
Не выходит у меня соблюдать режим от окулиста. Задания для колледжа, посмотреть-почитать, и в итоге - гораздо больше, чем час, я сижу за компьютером. Плохо. Минуса, кажется, упадут скоро ещё сильней.

@темы: книги, люди и я, моменты, жизнь студента

---

Вдруг, незаметно совсем, подкрался конец года. Я поняла это, когда вспомнила, что следующий понедельник - последнее занятие на практике и итоговый тест за год по психологии.
В связи с этим обнаружились хвосты и задания, которые надо сделать/сдать. А ещё медленно, верно зреет паника перед зачётами, оценками и экзаменами. Господи, да я в прошлом году сдавала одну литературу, отвыкла уже! х) Теперь, кажется, с пятёрками больше не освобождают, только бонусы дают. Пять экзаменов... и куча-куча вопросов по каждому, - я просмотрела их и поняла, что ничегошеньки не понимаю

@темы: жизнь студента

---

Давно здесь не было постов о жизни - исправим х)
Сегодня у нас в колледже, в третьем корпусе, праздник - в честь гражданской обороны, ОБЖ и чего-то ещё. Обещали соревнования. Записали меня в команду - не спросив, хочу-не хочу, могу-не могу. Ладно. Собираемся у первого корпуса, чтобы дружно идти в пункт назначения.
Наш куратор, Р.М., строила-записывала-считала нас не меньше получаса. С криками, увещеваниями, предупреждениями. Тысячу раз повторив, как ответственно, важно это дело - будто мы не знаем.
Двинулись. А до третьего корпуса - долго, он далеко, где-то во дворах, на незнакомых мне улицах. Шли мы туда минут сорок. Через каждые пять метров - остановка, а по бокам - мальчики с красными флажками, которые отгоняли от нас машины Вообще мы весело провели время, да. Шутили, смеялись, пугали народ своим количеством (сотня, если не больше, 1-3 курсы).
В собственно месте икс началась пробка. Куча детей, и из наших двух корпусов, и из третьего. Товарищ-распорядитель в дверях сказал нам идти в актовый зал - мы пошли.
Там была лекция на тему наркомании, курения и прочих дурных привычек. Часа на полтора - но оно, мне кажется, того стоило. К нам позвали двух футболистов из молодёжного состава клуба "Зенит" (О_о), мы задавали им вопросы, и они с нами проводили игру на плюсы и минусы курения.
Но больше всего, за сегодня, меня поразил фильм о наркомании, который нам показали. Двадцать минут, но, господи, если б я не сидела в зале, полном народу, - расплакалась бы.
Фильм "Чёрная полоса", о мальчике, погибшем от наркотиков.
Скажу сразу - мальчика мне не жаль, он виноват сам, только сам, поддался на уговоры друзей "попробовать". Но фильм - "от лица" его собаки, глазами животного, который видит, чувствует, понимает всё, что происходит с хозяином.
Я не могу. Я просто не могу. У меня и сейчас сердце разрывается, когда вспомню, как бедный пёс бежал за скорой помощью, как лежал на шапке хозяина, как смотрел на него огромными, преданно-грустными глазами...
Но дальше начался какой-то бред. Посреди лекции в зал, вдруг, ворвалась наша куратор с криком - мол, произошла чрезвычайная ситуация. Мы - пулей на улицу, едва одеться успели. На холод, ветер, с дождиком ещё.
Нас построили, запахло дымом, скорая помощь приехала, пожарная... Я поверила, что, правда, случилась беда. А на деле - просто зрелище, для камер телевидения и чтоб мы, якобы, тренировались на случай реальной ЧС.
Там ещё демонстративно "жертв пожара" из здания выводили, на машинах увозили.
Помёрзнув, мы вернулись в спортзал, где выяснилось - соревнования уже прошли, пока мы, в актовом, слушали лекцию. А наша группа, значит, всё пропустила или вообще не должна была участвовать.
Стояли в результате минут сорок, смотрели, как награждают других. И мне не ясно - зачем, ради подобной ерунды, снимать нас с уроков и тащить непонятно куда на много часов? х_х

@темы: негодуэ, жизнь студента

---

И я подпишусь под каждым словом.

18.04.2012 в 13:01

Пишет  Нанатян.:

- [1399]
Я бы не сказала, что это будет отзыв, но я давно хотела написать подобный пост.
Подводить итог каким-то важным событиям, которые заканчиваются – правильно, на мой взгляд.
Очень долгое время, не смотря на то, что я росла, менялась, переключалась с одной музыки на другую, ссорилась с друзьями, находила новых, училась плохо ли, хорошо, одно в моей жизни оставалось неизменным

...

… Как и у большинства моих ровесников, как у всех, кто в один прекрасный момент открыл первую книгу «Гарри Поттера» и не смог вернуться из волшебного мира магической Англии обратно.
Да, мне захотелось написать подробнее о том, как это было.
Начать стоит с того, как однажды, гуляя по городу, мы с моей Дио зашли в «КнигоМир» на проспекте. Этого магазина там уже давно нет, но я всё равно до сих пор помню расположение полок и какие книги на них стояли. «Философский камень», как новинка, занял своё место на круглой стойке посередине зала. Мы с Дио прошли мимо, потому что эта замечательная леди заявила «Я слышала, что это такое говно-о-о»… Вкусу Ди я доверяла всегда. Она весьма привередлива и по-настоящему угодить на неё сложно, но уж если её цепляет, то вещь действительно стоящая. Это не только о книгах, так касаемо всего. Ну, вот мы и не обратили внимания на эту новинку и разбрелись каждый в своём направлении.
Каково же было моё удивление, когда через неделю приехав к ней, я застала подругу за чтением этого самого «говна-а-а»… Она взахлёб начала меня уверять, что это на самом деле всё враньё, что книга потрясающая и я обязательно должна прочитать её… Так в моей жизни появился Гарри Поттер. Мальчик-который-выжил.
Потянулось долгое ожидание следующей книги… каждую ждали даже сильнее, чем предыдущую. И, конечно, стоит ли говорить о том, что в голове замаячили собственные сюжеты, задумки… Кажется, именно тогда мы начали учиться фантазировать. Пожалуй, именно за это я хочу сказать Джоан Роулинг самое огромное СПАСИБО… она научила нас мечтать и делиться этой мечтой. Научила сочинять что-то, придумывать. Оторвала нас от компьютеров. Мы подолгу бродили с Дио в парке рядом с её домом, делились частичками сюжета нашей будущей книги. Которую мы действительно написали, но она в рукописном варианте. Тогда мы покупали десятки тетрадей и исписывали их мелким почерком. Сидя у Ди в комнате, сверялись друг с другом, кто что и как пишет. Поправляли, переделывали и были такими счастливыми…
Потом начались фанфики. Читались взахлёб сотнями, мегабайтами, до спутывающихся в голове сюжетов. До того, что уже теряли грань – где книга, а где выдумка поклонников? Потом, конечно, когда привыкли, когда это вошло в норму, всё встало на свои места, устаканилось и книга была книгой, фанфики были фанфиками.
Было такое, что пылкая любовь проходила, кажется, угасала совсем и мы думали «Дочитаю/досмотрю только ради спортивного интереса», но неизменно всё возвращалось на круги своя и «Гарри Поттер» со всеми его героями врывался в наши жизни, переворачивая нас снова и снова. Фильмами, книгами, творчеством поклонников… С каждым разом мы всё больше понимали, что, наверное, это навсегда теперь. Оно в нас въелось, вросло так, что не вырвать без последствий. Да и не хотелось вырывать.
Кто-то, возможно, будет вопить, что фильмы переврали книги. Что снять можно было лучше, точнее, красивее… Но… не смотря ни на что ЭТИ лица для меня оживили любимых героев. ЭТИ люди подарили мне ожившую сказку. С НИМИ я менялась, становилась старше и училась чему-то хорошему. Впрочем, может и не всегда хорошему =) Мало какой фильм по книге может стать лучше, чем сама книга. И да, я согласна, что некоторые из семи фильмов могли бы быть гораздо лучше. Но ведь могло бы не быть даже этого.
Я люблю этот мир за то, что он индивидуален и неповторим. Такого, я уверена, больше не будет. Могут быть последователи, как у Толкиена, желающие переписать, дополнить, подправить, насочинять историю дальше (но, боже мой, фикрайтеры уже давным-давно написали ВСЁ, что только возможно). Я согласна, может быть, будет что-то новое, другое, интересное… Но Гарри Поттер – явление совершенно уникальное. И я люблю этот мир за безграничные возможности для нашего творчества. За то, что герои навсегда останутся близкими друзьями, Хогвартс будет тёплой детской мечтой, а квиддич – любимым видом спорта. За то, что до сих пор хочется искать какие-то чудеса вокруг себя. Хватая простую ветку в парке, шутливо орать «Экспелеармус!», направляя на Светку. И звать её Малфоем. И слышать насмешливое «Сева, ты ли это!». За то люблю, что даже теперь, когда эта длинная история, с которой мы столько всего пережили, закончилась – мы всё равно будем садиться и пересматривать с огромным удовольствием, цитируя, опережая кадры вспоминать, что будет. И смеяться. И плакать. И с грустью понимать, что только и осталось – воспоминания.
И больше не выстаивать длинные очереди в магазине в первый день продаж книг. Не читать сутками, пока не дойдёшь до последней страницы. И не ждать новых фильмов, что бы смотреть на первом ряду, центральных местах с комментариями вроде «И почему Северус не носит мини юбки?».
Кажется, именно теперь понимаешь – ты уже взрослая.
Но всё равно, сколько бы времени ни прошло, это волшебство всегда будет с нами. Я уверена.
И это ли не самое главное?

Немного любимых.

@темы: magic world, ностальгия

---

Название: «Мы, вместе - только так»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Жанр: слэш, angst, romance
Пейринг: Денис/Алекс
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: от ненависти до любви, как известно, один шаг)
Предупреждение: POV
Размещение: с моей шапкой
Музыка: Канцлер Ги – Due Angeli
Three Days Grace — Animal I Have Become
All Time Low — Damned If I Do Ya
Rise Against — Audience Of One

Эпилог. Forever together.

Эпилог. Forever together.

Денис

Из объятий сна меня, не церемонясь, вырвали визги будильника. Резкие, настойчивые, надо сказать. Под такие – чёрта с два уснёшь.
Но в моём арсенале было одно простое, но очень действенное средство против. Дотянуть, из одеяла, руку до тумбочки, прихлопнуть, словно муху, будильник сверху – и спать.
Мне удалось даже уснуть снова, но повторно из объятий сна выдернул Алекс. А он, к слову, церемонится со мной ещё меньше, чем будильник.
Алекс попросту сдёрнул с меня одеяло одним рывком. А потом, видя, как я переворачиваюсь на другой бок, - подушку следом.
- Ну встаю, встаю, сгинь, нечистая, - капризно, с нотками недовольства буркнул я. И тут же, прогоняя сон, ухмыльнулся от уха до уха.
Да, Алекса до чёртиков бесит этот тон. «Как у сынка богатого папочки» - так он окрестил. Оказывается, давным-давно, в прошлой жизни, я дико раздражал его, когда говорил так.
Зато теперь – лишний повод подразнить, чем я, собственно, занимаюсь каждое утро.
- На кухню шагом марш, - как будто злясь, ответил Алекс и вышел из комнаты. Но либо я Пушкин А.С., либо в уголках его губ мелькнула улыбка.
Мы позавтракали в рекордный, даже для нас, период времени – пять минут. Быстро сжевали яичницу – жёсткую, как подошва, каюсь, я готовил, - и поспешили к автобусной остановке.
До нашего универа, по статистике, едет один-единственный маршрут. И он, маршрут, каждое утро забит людьми по самую верхушку. Сегодня повезло – нам удалось занять места в левом углу салона, у кресел. Эта позиция, процентов на пятьдесят, безвредна для здоровья – есть, за что ухватиться, а падать при поворотах, в общем-то, некуда.
Всё прошло без приключений – правда, под конец пухлая женщина с тележкой всё-таки встала каблуком мне на ногу.
Алекс, пряча улыбку в узлах толстого шарфа, кажется, искренне наслаждался моим сердито-возмущённо-страдальческим взглядом на женщину.
После пар я спустился на первый этаж, к гардеробу, и стал ждать Алекса в месте икс – мы так назвали его – у зеркала. А впереди нас ждала новая, не менее увлекательная, толпа в автобусе до работы.
Домой нам удалось вернуться не в одиннадцать, как обычно, а на целый час раньше – хозяин, чудо, до странности добр сегодня. На лекциях я, по традиции, ловил ворон – Алекс помог мне, ругаясь, подготовиться к семинару, мы сообща искали информацию для его доклада. А потом, когда закончили, во мне взыграло желание посмотреть фильм.
Долго выбирать не надо было – «V» значит вендетта» мы оба давно, очень и безуспешно хотели лицезреть.
- Да здравствует босс, за то, что подарил нам час свободного времени! – возвестил я.
- Смотри уже, - буркнул в ответ, якобы серьёзно, Алекс. Да, тон взрослого, умудрённого жизнью человека у него выходил всегда. Но прятать свои улыбки от меня он, впрочем, так и не научился.
А ещё он всегда говорит, что терпеть не может, когда «я спать пытаюсь, а ты обниматься лезешь». Но мои руки Алекс не стряхивает. Бурчит, возмущается, требует – да, но не стряхивает.
Давным-давно, в прошлой жизни, я твердил себе, что занятия самоанализом мне – категорически противопоказаны. Теперь ровно так же – с воспоминаниями.
Но ночью, вот так лёжа рядом с Алексом, обнимая его, слушая едкое «убери от меня руки, чудовище», а потом – ровное дыхание… Я вспоминаю. Я всегда, день за днём, вспоминаю. Ту далёкую, прошлую жизнь много-много лет назад. И другую жизнь уже, новую, правильную, что последовала после.
«Оставайся» - предложил мне Алекс тогда. И я остался, но ведь оно – понятие растяжимое, верно? Был один день. Второй день. Третий день. Был месяц, был год – и будет, конечно, ещё и ещё.
Я поступил в институт, где учится Алекс, на его специальность. С трудом, надо сказать, поступил – ни знаний, ни умений в моём запасе не наблюдалось. В своём универе я не учился напрочь – от слова «совсем». Не для того хожу в обитель знаний, а диплом – это, в общем, бессмысленное бумажное дополнение.
Пятёрки в моей зачётке брались. Откуда-то. Наверное, пополам от Сёмки с отцом – первый делал мне задания, второй, видимо, платил, если что не так.
Но в институт Алекса без экзамена не принимали. А Сёмки, отца – рядом не было. Был Алекс – который, конечно, помогал мне, но напрочь отказывался что-либо делать за меня.
Я поступил. Не знаю, как, ценой чего – а поступил, и потянулся длинный год, полный докладов, семинаров, лекций, практик, толкучки в транспорте, работы, истошных воплей будильника…
Тогда, в начале, мне казалось – я помру. Просто возьму, лягу на пол нашей с Алексом квартиры – и скончаюсь в муках. Тогда, помнится, я категорически не хотел вставать к первой паре. Ныл, стенал, жаловался, вынужденный после тяжкого дня в универе тащиться на тяжкую смену в кафе. Моё сознание отключало в транспорте от недосыпа. Я громко и грубо ругался, стоило тётке в автобусе толкнуть меня. А потом…
Потом я привык к новому ритму жизни – нашей жизни. И теперь, по правде говоря, с трудом могу представить, что жил когда-то по-другому.
Мечта Алекса – открыть своё дело – вдруг стала моей. Тогда, на факультете психологии в своём институте, я учился от балды, пальцем в небо, без усилий, цели, желания. А тут… мне стало интересно. Мне стало нравиться на экономике, изучать, узнавать, мне захотелось, в конце концов, всерьёз в будущем заняться этим. Так почему – не с Алексом вместе? Почему – не дело на двоих, общее, наше?
Конечно, он не был против.
С той свадьбы ни Сёмку с Катей, ни отца с матерью я больше не встречал. Отец – ясное дело, зачем ему сын-педик, бесполезная, бессмысленная игрушка? Мать… ну, видимо, под влиянием-просьбой-угрозой отца боится даже позвонить мне. А Сёмка с Катей… однажды, спустя полгода, я узнал, что они поженились, живут вместе и счастливы.
Вспоминая о Сёмке с Катей, я думаю про свадьбу. Катя тогда, давно, захотела отпраздновать её в Питере. Сёмка, отец, все – они поддержали, конечно, и я тогда твёрдо убедил себя, что меня зажали в угол; что весь мир против меня; что другого выбора – нет.
Но я – Денис Меркулов. Я легко, по сути, мог отказать Кате с Питером, уговорить её на свадьбу в Москве, в любом другом городе. Я что угодно мог наплести отцу – да ему, кстати, было по боку, где свадьба, лишь бы деньги.
Выбор был у меня, на самом деле. И я его сделал.
Осенью, у магазина, мы случайно столкнулись с Ликой. Она, конечно, сделала злые глаза и размашисто прошла мимо, а я поздоровался и улыбнулся ей.
Слова «девицы», «клубы», «измена» ушли напрочь из моего словарного запаса. Изменять Алексу? Обнимать, целовать кого-то, кроме него?
Я не пробовал. И пробовать мне, к слову, совсем не хочется.
Потому что Алекс – единственный человек, что остался в этом мире со мной. Нет, не так скажу – он и есть мой мир. С того, первого дня я расплывчато, неясно, но всё же – дал себе обещание беречь его. Защищать его. Не бросать его, быть с ним.
И это – вещь, которую, хоть убейте меня, я никогда в жизни не нарушу. Алекс – сильный, твёрдый, он запросто может выжить сам, но… Но человек – не способен быть один, по сути, по природе своей. Можно чокнуться. Можно, в конце концов, стать скорлупкой без содержимого внутри, а я ни за что, никогда не позволю Алексу снова умирать у меня на глазах.
Не могу сказать, что у нас с ним всё гладко, безоблачно и хорошо. Нет, я – Денис Меркулов, а он – Алекс, мы оба порой срываемся обратно, в прошлую жизнь. Я задираю нос, приказываю, насмехаюсь, требую. Он – застывает, как сломанная кукла, смотрит сквозь-над-через, молчит. Но это… такие, в сущности, пустяки, правда? Всё правильно. Всё так, только так – мы, вместе, - может быть.

Алекс

Удивительно, какая разница существует между понятиями - «моё» и «наше». Моя квартира, мой универ, моя работа – наша квартира, наш универ, наша работа. И наша мечта – открыть своё дело.
Не «я» больше – «мы».
Год прошёл с тех пор, как Денис остался жить со мной. Много было. Много пришлось мне сделать, чтобы привыкнуть – везде, всюду теперь Денис; в толкучке в транспорте; в рекреациях института; между столиками кафе с подносом; на диване, перед экраном телевизора; всегда.
Я привыкал. Я свыкался, срастался с новым образом жизни, а потом, однажды, вдруг понял – незачем. Потому что так – правильно. Так – надо. Так, на самом деле, и только так – мы, вместе, - может быть.
Когда-то давно, в прошлой жизни, я считал, что все люди в мире используют друг друга; что любви – не существует, а человек, если он сильный, вполне способен прожить в одиночку.
Но это не правда. Неправильно, нереально, невозможно – быть всегда одному. И те четыре года, после брата, я лишь притворялся, будто в пустой тихой квартире мне уютно и здорово. Не здорово. Ведь, честно говоря, я тогда ещё хотел, чтобы со мной рядом был кто-то. Теперь «кто-то» обрёл образ, характер и имя – Денис.
- Может, всё-таки поедешь? – иногда, поймав меня в коридоре института, предлагает декан. Это он об Англии, об учёбе заграницей, подталкивает меня, не оставляет надежды уговорить.
Да, может быть я поеду в Англию. Скорее всего – поеду. Но не сейчас. И точно, само собой разумеется – не один. Пусть декан выкрутится наизнанку – а без Дениса Англия не дождётся меня. В конце концов, свой выбор я сделал уже давно, в день, когда Сергей Иванович впервые предложил мне поездку в Англию.
Мы, с Денисом, вместе – только так теперь.

@темы: творчество

---

Queen of the Damned/Королева проклятых

Это, господа, самая идиотская экранизация, что я видела в жизни
Да, тем, кто не читал книгу, фильм может понравиться. Яркий, атмосферный, в чём-то страшный, с сексуальным главгероем и замечательной музыкой. Да, мне надо смириться - фильмы по книгам редко хороши. Да, не нужно быть такой занудой, так рьяно отстаивать права книги. Но...
Фильм "Королева проклятых" можно назвать "по мотивам истории Энн Райс". А он везде заявлен как экранизация. Так вот, товарищи режиссёры, фильм обязан отражать, хотя бы, идею оригинального произведения. Бог с ними с моментами, с героями, но дух, смысл книги Энн Райс - где?
Весь фильм во мне панически бился вопрос: "Что происходит?!". И большую часть экранного времени заняли попытки понять - откуда это, почему то, с какой радости сё.
От хорошей, качественной книги "Царица проклятых" не осталось ничего. Совсем. Ну, вампиры, ну, имена главных героев, ну, Лестат. Всё. Больше внимания уделено песням-клипам-концерту-жажде крови Лестата, чем, собственно, сюжету.
Я ждала, когда начнётся книга, почти до самого конца. Ладно, истории разных вампиров убрали. Ладно, мысли важные убрали. Ладно, ладно, ладно - но фильм уже стал глубоко безразличен мне, когда я поняла, что Маарет с Мекаре не дождусь. Они выбросили историю близнецов. Ключевую линию романа. Толку смотреть, после, уже не было никакого.
Идём дальше. Герои. В "Царице проклятых" - много, разных, с характерами, прошлым, мыслями, чувствами. В фильме у нас Лестат, Мариус, Джесси и Акаша.
Мариус, внезапно, сменил роль в сюжете, став тем, кто, оказывается, обратил Лестата. А ещё Мариус - не древний, мудрый, с глубоким внутренним миром вампир. Нет, куда там - здесь он пафосный, жестокий, вульгарный и коварно улыбается.
Джесси, внезапно, выскочила сзади на первый план, в образе этакой Беллы Свон дурочки, без характера, логики и обоснуя. А ещё, вдруг, у них с Лестатом случился пейринг. ОТКУДА? Они вообще знать не знали друг друга до концерта, он не обращал её, не спасал, у Лестата в принципе - никаких дел с Джесси по книге.
Ладно, возьмём пейринг как данность. Тогда где обоснуй? Почему Джесси, один раз увидев Лестата в тёмном переулке, влюбилась в него и пошла становиться вампиром? Ничего, что, как бы, по книге Джесс не верила в вампиров очень долго? Ничего, что её связь с тётей Маарет в тысячу раз обоснованней и глубже, чем с Лестатом?
Кто мне понравился здесь - Акаша, певица Элайя. Играет - волшебно. И загадка в ней, и грация, и жестокость, и движения плавно-мягкие, и взгляд, и всё... Но, опять же, почему Акаша внезапно стала негритянкой? И где её глубокий, сложный, запутанный характер? Где причины, по которым она убивала вампиров? Где идея создать новый мир, прошлое, обращение? В этом фильме Акаша с дуба вдруг решила - а дайте я начну косить подряд своих детишек. И потанцую в клубе. И съем чьё-то сердце. И обольщу Лестата.
Ещё Акашу громко зовут здесь "Мать", "Мать всех вампиров"... позвольте, а с чего Мать? Где история об этом?
И, наконец, Лестат. Все помнят загадочный, яркий, канонный образ его в "Интервью", в исполнении Тома Круза? Я помню. Я сравнивала. И, какой бы няшкой не был Стюарт Таунсенд, - он не Лестат.
Мне понятно, зачем режиссёры сделали его тут таким. Сексуальным, жестоким, красивым, бездушным. Так все видят вампира. Так надо сделать вампира, чтобы всем нравилось.
По-моему, это отвратительно пошло и глупо. Почему всё, что делает Лестат в этом фильме, - поёт, танцует, пьёт кровь и обольщает девушек? А где, простите, его мысли, мучения, переживания, вопросы? Он повторил овермного раз слова "один", "одиночество", "вечность". На этом мысли Лестата о природе вампиров, добре-зле, истоках существования закончились.
Я молчу про возраст и цвет волос. Мне Лестат в этом фильме - мальчишка, и ничего, в общем, привлекательного в нём нет. Но он красивый. Да. Играет неплохо. Я любовалась.
Долгими и безуспешными были попытки дождаться Пандору, Армана, Хаймана, Маэла и Эрика. Смотрю Википедию, список ролей. Все имена на месте. Настя в недоумении.
Только потом до меня дошло - та кучка вампиров, невзрачных, на заднем плане, за спинами главгероев. Это, значит, древнейшие Хайман с Эриком, интересная Пандора, любопытный Маэл.
Ладно, кое-как разобрались, кто там то. А где же Арман? Тыкнула в Википедию - и, товарищи, Арман, Амадео, один из самых лучших персонажей "Вампирских хроник" - это блондинистое существо, о котором я долго думала, женщина оно или мужчина!
Дайте мне Антонио Бандераса обратно, а.
Я от скуки попробовала представить - что, понравился бы мне фильм, не читай я книги? Вряд ли. Пару лет назад - может быть, сейчас - нет. Он ни о чём, фильм этот. Ни завязки, ни сути дела, ни кульминации, ни характеров. А обоснуй? Где объясняют, почему Акаша напала на вампиров? Где логика в отношениях между героями? Где понятно, почему, вдруг, так легко и запросто убили Акашу? Где, собственно, смысл, хоть что-то, ради чего стоит смотреть?
Зато - много пафоса, крови и рок-музыки, зато вампиры все - коварные, жестокие и сексуальные.

@темы: кино, вампиры

---

Название: «Мы, вместе - только так»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Жанр: слэш, angst, romance
Пейринг: Денис/Алекс
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: от ненависти до любви, как известно, один шаг)
Предупреждение: POV
Размещение: с моей шапкой
Музыка: Канцлер Ги – Due Angeli
Three Days Grace — Animal I Have Become
All Time Low — Damned If I Do Ya
Rise Against — Audience Of One

Часть 2. Why do I love you?

Часть 2. Why do I love you?

Денис

Я стоял на балконе жалкого обиталища Лики и компании, смотрел на крыши домов вдали и курил. Курил уже третью сигарету. А может, четвёртую. Объёмная горстка окурков дымилась где-то справа.
Почему курил? Из-за мальчишки.
Сегодня Сёмка удивлённо спросил у меня:
- Дэн, чем тебе нравится это место? Мы так часто тут бываем....
Он говорил о кафе. Том, где часто я видел мальчишку. И куда часто таскал теперь Сёмку с Катей. Мы гуляли вокруг, сидели на скамейке неподалёку, прохаживались туда-сюда по улице – и непременно мимо кафе.
Они не были против, конечно. И вопрос Сёмка задал просто, без упрёка, из чистого любопытства. Умом я понимал это, само собой. Но правил мной явно не ум – я грубо огрызнулся тогда. Сам не зная, как ответить.
Мне просто хотелось. Дразнить мальчишку, хамить ему, издеваться над ним, толкать его, видеть его. И пусть подобные бдения у кафе – дурацки, тупы и совершенно унизительны.
Плевать. Потому что я не мог без этого. Да, чёрт возьми, я без этого не мог!
Чуть не сломав пополам сигарету – так крепко сжал рукой, - я пустил струйку дыма в серое небо.
Успокойся, Денис. Дело в том, что мальчишка бесит тебя. Он посмел ударить Дениса Меркулова — ты мстишь ему за это. Ты ненавидишь его. Ты хочешь поставить его на место. Всё просто, как дважды два, Денис. Всё просто.
- Любимый!
Катя. Улыбаясь во вcю ширь, она возникла по ту сторону двери балкона. И уже хотела подойти ко мне, сказать что-то. Но я резко хлопнул створкой у неё перед носом. И взял четвёртую сигарету.
Или пятую?

***

Мы провели с Ренатой отличный вечер. Ресторан, парк, шикарный номер отеля... Но, идя домой, я злился. Что-то не так. Девушки не доставляют мне удовольствия, как прежде. Не пьянит моя власть над ними, эстафеты в духе «а скольких ещё смогу за вечер?»… Что-то не так.
Было темно. Фонари вдоль улицы частью погасли, частью лихорадочно мигали. А на небе — ни луны, ни звёзд. Может, поэтому я ошибся и свернул в какой-то дворик. Дома плотным кольцом вокруг, детская площадка, деревья. Всё сумрачное, едва видимое, силуэтами. В дальнем углу двора, правда, горел фонарь. В кружке света от него были четверо.
Я замедлил шаг и остановился, вглядываясь.
Парни, примерно моих лет, ростом повыше, комплекцией пошире. Они, кажется, обступили кругом что-то. Или кого-то? Говорили, но слов не разобрать, – да и надо оно мне?
Я уже почти повернул обратно, чтоб по-хорошему убраться и найти правильную дорогу домой. Но парни чуть сдвинулись влево — и я увидел мальчишку.
Да, того самого. Он стоял в кольце парней — а те теснили его, зажимая к кирпичной стене дома. Не зная, почему и зачем, я подошёл ближе. В темноте они все не видели меня.
-... чего молчишь? Язык прикусил? Так мы мигом его тебе развяжем, - сказал с ухмылкой один из парней – судя по всему, лидер. Другие переглянулись, гадко посмеиваясь. Демонстративно стали разминать костяшки пальцев.
А мальчишка молчал. Стоит себе, руки в карманы, - и молчит. Даже смотрит куда-то вдаль, в сторону, поверх голов хулиганов. Знаменитый, в общем, взгляд над-сквозь-через.
Ясное дело, это взбесило их.
- Сейчас получишь! - взорвался лидер. Его лицо исказила злоба. Замахнувшись, он занёс для удара кулак.
Уходи, Денис. Чего стоишь? Уходи, пока сам не получил. Мальчишка разберётся. Ведь он – неприступный, сильный, гордый. Нарвался на проблемы — пусть решает. А ты, Денис Александрович, уходишь. Медленно, тихо, чтоб и тебя не задели ненароком. Уходишь. Ведь тебе - без разницы.
Но в моей голове мелькнули, в унисон, две разных мысли. Первая – их четверо против одного. И вторая – да чёрта с два он был неприступным, сильным и гордым тогда на площадке.
Не зная, что творю, я кинулся к парням.
Они не ждали – конечно, думая, что двор пустой. Поэтому, легко растолкав их, я очутился лицом перед лидером, спиной к мальчишке.
- Эй, оставьте его в покое!
Это мой голос? Мой голос несёт самоубийственную чушь?
Главарь шайки изумлённо уставился на меня, остановив кулак в полёте. Склонил голову к плечу, будто размышляя. А затем его ухмылка стала ещё шире.
- Ну надо же, какое чудо, - защитник прибежал.
Он рассмеялся – весело, но с чётко узнаваемой ноткой угрозы. Парни, кривя губы, шагнули ближе, обступая меня. Теперь уже — меня.
Молодец, Денис. Явился, аки рыцарь без страха и упрёка, - врага спасать. Здорово, умница. Чёрный плащ! Бэтмен! Только тебя то кто спасёт теперь?
- Я сам займусь им, - бросил лидер парням. - А вы с тем разберитесь, пока не удрал.
И махнул рукой на мальчишку.
Не зная, почему и зачем, я кинулся наперерез хулиганам. И, неловко взмахнув рукой, ударил кого-то из них, чисто наугад, в район живота.
Кажется, удачно. Парень зашипел, согнувшись пополам, и зло ругнулся сквозь зубы. Я не успел возликовать победе. Что-то полоснуло меня по плечу, вспышка боли, горячее… Нож. Я увидел его в руке лидера. А затем подсечка чьей-то ногой — и я лежу на холодной твёрдой земле.
Приехали, Денис. Финита ля комедия, чёрт возьми. Сейчас тебя зарежут, словно овечку. Будешь знать, как лезть куда не просят.
Но в темноте позади нас вдруг возникли голоса, смех, топот шагов. Кто-то шёл через двор.
- Валим, - бросил лидер, и парни в секунду скрылись во тьме.
Я с трудом сел, опираясь на локти – и чувствуя, как в плече пульсирует боль. Коснувшись его рукой, я увидел густо-бордовое, мокрое на пальцах. Рукав пальто, впрочем, тоже насквозь пропитался кровью.
Мальчишка, неслышно подойдя, встал надо мной. Я сделал вид, что не замечаю, очень внимательно и серьёзно обследуя рану. «Скажет спасибо» - подумалось мне.
- Придурок, - сказал он.
Простите, что?
- Придурок. Какого чёрта влез? Я не просил спасать меня.
И в груди, мгновенно перекрыв всё, зажглась ненависть. Чёртов мальчишка! Я его спасаю тут, понимаете ли, под удар встаю, а он...
- Отлично, - я резко встал, ткнув в лицо ему раненой рукой. - Смотри, я поплатился. Ты доволен, надеюсь? А на будущее учту, что тебе запрещено помогать.
Сжимая рану пальцами здоровой руки, я развернулся, чтобы уйти. Сделал два шага. И тут на плечи мне легли холодные руки. Почему-то – холодные, даже сквозь ткань, вроде бы плотную, пальто. Они развернули меня к себе. А потом – я и слова сказать не успел, лишь мельком заметил в сумраке глаза мальчишки - его губы вдруг прижались к моим губам.
Недели две назад я не думал бы, конечно, как вести себя. Оттолкнуть мальчишку. Ударить. Оскорбить. Обсмеять. Уйти. Почему, почему сейчас я этого не сделал?
Всё во мне вспыхнуло — чем-то новым, идиотским, непонятным. Чудилось, будто огонь зажёг каждую клетку моего тела. В голове туман. Сердце бьётся — так, словно выскочит вот-вот из груди. Где-то на задворках сознания голос: «Что ты творишь, Денис, что? Оттолкни его, ударь, уйди!».
Но уходить не хотелось. Хотелось стоять так — минуты, часы, бесконечно.
На деле прошли мгновения, жалкие секунды. Мальчишка вдруг отскочил от меня и, резко повернувшись, исчез во тьме. А я ничего не смог сделать. Просто стоял, тупо глядя ему вслед.

Алекс

Я бежал, не чувствуя ног под собой. Не слыша, не видя кругом ничего – только холодный, протяжный ветер в ушах. Скорее. Скорее отсюда... Мысли прыгали, как бешеные зайцы. Сердце колотилось о рёбра так, что больно.
Странно, что в таком состоянии нестояния я сумел найти дорогу домой. Влетел, словно от голодных волков спасаясь, в квартиру. И там уже силы покинули меня.
Ткнувшись спиной о входную дверь – кажется, не заперев её, - я сполз на пол. И крепко сжал руками голову, гудящую от боли. В висках стучала кровь.
Зачем, чёрт возьми. Зачем я это сделал?!
Какие-то парни напали на меня по дороге с работы. То ли насмешка, то ли просьба в духе «прикурить», на которую я не ответил – просто не услышал. А они, как собаки дикие, взбесились. И, тесня, зажали меня к стене дома в каком-то дворе.
Темно. Тихо. Пусто. А их – четверо против меня одного. Конечно, я не справился бы с ними. Пожалуй, они могли изрядно покалечить меня, если бы... Если бы не Денис.
Не знаю, откуда он взялся. Но в тот момент, когда главарь шайки занёс руку, чтобы ударить меня, - выскочил из темноты прямо перед ним. А потом сказал – «оставьте его в покое». А потом, когда один парень бросился на меня, закрыл от удара. А потом...
Зачем, почему я это сделал? Мозг молчал, не давая мне ответа, - потому, что ответа не было. Я и сам не ведал, что творю, - даже в момент, когда творил. Просто Денис ткнул мне в лицо раненой рукой, раненой из-за меня, и во мне возникло... настойчивое, жгучее желание поцеловать его. Парня. Врага. Дениса, с именем как у брата.
Зачем, чёрт возьми?!

***

Я не заснул этой ночью. А по дороге в институт и на работу оглядывался, как преступник какой. Всё внутри сжимало липким, сродни тошноте страхом. Только бы не встретить Дениса. Только бы не встретит его.
Это ошибка – твердил я себе, записывая лекцию за учителями и разнося тарелки в кафе. Бред, наваждение, приступ африканской лихорадки, да что угодно! Таких чувств быть не должно. Тем более — к парню. Тем более — к парню, которого я ненавижу. Их быть не должно. Ведь мне никто не нужен, никто, правда? Четыре года справлялся один — так с какого перепугу? Справлялся - справлюсь и дальше.
- Эй, ты в порядке?
- Оставьте его в покое!
Хватит, Алекс. Забудь… просто забудь.
Шли дни. Я каждый день ходил с работы и учёбы другими дорогами. Дворами, переулками, скверами, парками, в два, в три раза длинней. Я задерживался допоздна, радуя хозяина, чтоб не встретить Дениса. А шагая по улице, как вор-карманник стрелял глазами по сторонам.
Ничего не было — твердил я себе. Он ненавидит меня, я ненавижу его. Как брата. Я-его-ненавижу.

Денис

Утром мне едва удалось разлепить глаза. Сев кое-как в кровати и опираясь на подушку, я обхватил голову руками. Она трещала.
Задремать, кажется, я смог только под утро. Как не считал овец, как не думал о другом, как не умножал в уме трёхзначные числа — одна картина стояла перед глазами, будто приклеенная.
Мальчишка. Его поцелуй.
Чёрт возьми, да почему я не могу перестать вспоминать об этом?!
Катя и Сёмка давно встали. С Ликой и прочими-как-их-там они завтракали на кухне. На «доброе утро» и вопрос «что с тобой, не выспался?» я, старательно кривя губы в улыбке, ответил, что всё здорово. И сел с ними завтракать. Еда, которая, впрочем, всегда была отвратной, сейчас не хотела лезть в горло совсем.
После неугомонная парочка обсуждала планы на день. Решили идти в кино. Там - фильм, неизвестный мне, но «замечательный, Дениска, правда, вот увидишь!». Катя маниакально жаждала посмотреть его. Ну а Сёмка, как всегда, подхватил её задумку.
Мы пошли в кино. Куда-то там в центр. Дети весело трещали о чём-то рядом со мной. Пару раз они и меня пытались втянуть в разговор, - но я, огрызнувшись, оборвал их потуги. Примолкнув, дети замедлили шаг, ретировавшись мне за спину.
Я шёл, сунув руки в карманы пальто, и тщательно вколачивал в асфальт каждый шаг. В идеале, конечно, мне хотелось пустой головы и полного отсутствия ощущений. Но мысли, чтоб их, лезли в голову, будто тараканы.
Что было вчера? Что, чёрт возьми, было вчера? Зачем... зачем мальчишка сделал это? Видимо, новое издевательство. Хитрый, изощрённый способ довести меня.
Точно! Мальчишка полез ко мне неспроста! Он что, думал, мне может понравиться? Думал сломать меня, унизить, думал, я бегать стану за ним? Не дождётся! Педик чёртов! Ненавижу его!
Остановив себя на этой мысли – и нормальном, правильном, привычном чувстве ненависти - я включился в беседу Сёмки и Кати. Задал какие-то вопросы насчёт фильма, ответил, посмеялся, вроде бы, даже.
Да, Денис. Так и надо. А про вчерашнее – забудь. Просто забудь.
Мы посмотрели фильм, - ну, и как он назывался хоть? - посидели в кафешке. Потом Катя с Сёмкой отплыли домой, я съездил по делам отца, зашёл в клуб. Всё обычно, привычно, правильно.
Но, чёрт возьми, почему я оглядываюсь по сторонам? Почему ищу мальчишку?
Ненавижу!
Так пошло день за днём. Я жил, как жил всегда, что в Москве, что в Питере — за одним, впрочем, крохотным исключением. Вечные оглядки. Хождения по тем местам, где обычно я видел мальчишку. Хамство напролом – и не суть важно, Сёмке, Лике или кому-то другому.
Мальчишка не появлялся. Уже два, три, четыре дня. Избегает меня? Издевается надо мной? Хочет унизить ещё больше?
Ну, хватит, хватит, вконце концов! Я не поддамся ему! Да никто… Дениса Меркулова… не смеет…
Тупые, бестолковые мысли трепали мне нервы. Я злился. Бросался на всех. Срывал злобу. Заводился от мелочей. А однажды, в ресторане с Сёмкой и Катей, понял, что больше не выдержу.
Мне надо напиться. До чёртиков, до зелёных инопланетян, до потери пульса. Забыть, забыть, забыть. ЗАБЫТЬ, черт возьми!
Мы тихо, мирно сидели за столиком ресторана. Точнее, положение сидя приняли Сёмка с Катей – я, как дохлая рыба на песке, полулежал на столешнице. Кажется, пару раз у меня поинтересовались, не заболел ли я.
К нашему столику подошёл официант. Сёмка и Катя заказали что-то съестное, а я вдруг хрипло выдохнул:
- Коньяка. Побольше.
Они с удивлением уставились на меня – Катя, Сёмка, даже официант. Никогда я не пил коньяк. Никогда не пил много.
- Может, не надо, Дэн? - осторожно спросил Сёмка, поглядывая на меня.
- Не надо, милый, - Катя боязливо коснулась пальцами моего плеча.
Но что мне их слова? Я дёрнул рукой, стряхивая Катю, жестом оборвал их трепетные речи. А тут и первый стакан коньяка принесли. Не глядя, я опрокинул его залпом себе в глотку.
Потом я пил. Пил, пил и пил. Долго, много, не закусывая, не глядя, что в стакане. Всё смешалось в голове и перед глазами. Мутные, молочно-белые тени – и точки цветные, бульканье, шорохи, лица Сёмки с Катей, официант, бутылки, бокалы… Кажется, мне кто-то что-то сказал. Кажется, пытался меня остановить. Но я дёрнулся, хрипло крикнул им, послал куда подальше. И пил. Снова пил, пил, пил и пил.
Плевать. Плевать на всё. Только забыть о вчерашнем. Забыть. Забыть. Забыть. За…

***

Утром я очнулся в своей комнате. На кровати. Под одеялом, в одежде.
В голове стучали отбойные молоты. Нестройным, гулким хором. Уши будто забили ватой. Горло пересохло. А мыслей — никаких; только туман – белёсый, вязкий, липкий.
Я попробовал сесть. Но, едва не ткнувшись головой о полку на стене, рухнул обратно. Ноги и руки не слушались. Ориентация в пространстве – потеряна. Равновесия – никакого.
Да что, чёрт возьми, было вчера?
Обрывки каких-то образов запрыгали в голове. Бутылки. Горький привкус коньяка. Лица. Гул голосов.
Я пил вчера. Пил, как сапожник, как слесарь-сантехник, блин. Пил из-за мальчишки.
Кто-то тихо поскрёбся в дверь. На пороге возник Сёмка – Катя, таращась, выглядывала из-за его плеча.
С явной опаской они подошли ко мне. Глаза - удивлённые, испуганные.
- Что мы делали вчера? - хрипло выдавил я сквозь пески пустыни в горле.
Боязливо косясь, они поведали мне о ресторане. О том, как я пил — да, из-за мальчишки. О том, как не хотел уходить из ресторана и уснул прямо за столиком. О том, как тащили пьяное тело меня домой.
- Что случилось, милый? — осторожно спросила Катя, протянув руки ко мне. - Почему ты вчера?..
- Не твоё дело, - оборвал я. Не сердито, не зло даже – просто устало. – Уходите. Оставьте меня в покое.
Я отвернулся от них к стенке. Слышал шаги, скрип двери. Слышал, как Катя задаёт мне вопросы, расспрашивает, утешает, как Сёмка шепчет ей что-то и уводит из комнаты. Потом слышал голоса из коридора— видимо, обсуждают, что же случилось со мной. И к чёрту, к чёрту, всё к чёрту.
Ненавижу.

Алекс

Я по-прежнему избегал Дениса. Ходил другими дорогами, задерживался допоздна... Только бы не видеть его. Только бы забыть о нём.
Дни теперь шли в бесплодных попытках ненавидеть Дениса. Самовнушении, что он похож на брата, что он мой враг, что мне дела нет до него никакого… Не выходило. Ведь что-то другое, наравне с ненавистью, сидело во мне. И никак, чёрт возьми, не выкинуть! И никак, чёрт возьми, не понять, что это такое!
Забудь, Алекс, просто забудь. Ты сильный. Ты справишься. Никто не нужен тебе. Забудь.
Такой стала ежедневная, ежечасная, ежеминутная мантра. Бесполезная, к слову.
Однажды я возвращался с работы домой. Свернул с привычной дороги в какой-то дворик.
Шёл дождь. Сплошной стеной — так, что и в трёх шагах впереди ничего нельзя было увидеть. Я накинул на голову капюшон, сунул руки поглубже в карманы, шагнул через стену воды – и замер. На мокрой земле, спиной прислонившись к скамейке, сидел Денис.

Денис

Поздним вечером, хлопнув дверью, я ушёл из квартиры. Не слушая вопросов вслед: «Эй, Дэн, ты куда?», «Милый, уже поздно, куда ты?»
Куда? Да без разницы. Куда угодно.
В последнее время я часто уходил из дома, порой — даже с самого утра. Тупо бродя по городу, сидя во дворах и парках. Я не мог видеть Сёмку, Катю и остальных. Не мог развлекаться, как раньше. Всё стало… не так.
Пиная перед собой пустую пластиковую бутылку, я плёлся, куда глаза глядят. Присел на скамейку в каком-то дворе. Людей нет, блочные пятиэтажки плотным квадратом. Где я? В каком районе вообще? Как потом добраться до дома. А, без разницы. К чёрту.
В голове прыгали мысли – хотя, конечно, я делал попытки прогнать их. Где мальчишка? Почему он не появляется? Почему он смел так вести себя со мной и теперь не появляться? И почему, чёрт возьми, я так много о нём думаю? Ненавижу, педик чёртов! Скорей бы уже уехать…
- Смотрите-ка, кто здесь.
Я вздрогнул от неожиданности и поднял глаза.
Ко мне вразвалку шли парни. Те самые, от которых я защитил тогда мальчишку. Улыбочки до ушей, гадкие смешки. На шаг впереди всех – лидер.
«Попал ты, Денис» - мельком подумалось мне.
- Да это наш любитель лезть не в свои дела, - усмехнулся главарь, останавливаясь передо мной. Я сжал кулаки, пытаясь отступить назад – пока не вспомнил, что, собственно, сижу на скамейке и отступать тут некуда.
- Ты спас этого щенка тогда, - что ж, умница, - сладким голосом протянул парень. Другие ухмылялись. - А тебя то кто теперь спасёт?
Резкой болью мне обожгло рёбра, в глазах потемнело, из груди будто вышибли весь воздух. Нелепо взмахнув руками, я со скамейки рухнул на землю.
Удары посыпались на меня сверху. Со всех сторон. Я не видел, кто бил, куда бил. Просто чувствовал, что болит всё. Каждая клетка тела.
- Нафиг его, мараться неохота, - раздался над моей головой голос лидера. Смех, улюлюканье — а потом тишина. Ушли? Я с трудом сел, опираясь на локти, и привалился спиной к скамейке. Двор был пуст.
Капля воды вдруг обожгла мне шею. Другая, третья — начался дождь. Сначала маленький, а потом - всё сильнее и сильнее. Он застучал мелкой дробью по листьям, детской железной горке, скамейке, мне. Я не мог встать. И желание, и силы двигаться, что-то делать, куда-то идти – исчезли. В секунду, лопнув, будто шарик, проткнутый иголкой. Я только сидел, уткнув лицо в колени, и тупо повторял:
- Это ты виноват, ублюдок. Всё из-за тебя.
Ну, Денис, поздравляю, приехали. Беседы с самим собой – это больничка.
Но, чёрт возьми, это всё из-за него! Из-за нищего, чужого мальчишки, моего врага, даже имени которого я не знаю!
Устало подняв голову, я увидел его.
Он шёл с другой стороны двора. Сумка через плечо, потрёпанное пальтишко, мокрые лохматые волосы. Мальчишка щурился, смахивая с лица холодные капли, прятал руки в карманах от холода. И вдруг заметил меня.
Он замер, где был, — шагах в десяти от меня, резко, будто наткнувшись на невидимую стену. Стоит, смотрит. На его лице, безразличном по традиции, мелькнуло что-то... но мигом погасло, сменившись прежней, пустой, мерзкой маской. Мальчишка просто стоял и смотрел на меня. Сквозь меня, надо мной, за меня. Как всегда. По традиции. Будто не было ничего. Будто не избили меня по его вине. Будто, чёрт возьми, он не целовал меня!
Я не выдержал. Вскочил, плюнув на боль, в два шага очутился рядом с мальчишкой. Схватил его за воротник куртки. И припёр спиной к ближайшей детской горке.
Мне, кажется, сорвало к чертям все заслоны. Все предохранители, преграды, стены. Ненависть, жгучая, сильная ненависть рвалась наружу. И всё, что сидело во мне много дней – вопросы, тупые странные чувства, ночи без сна, бесконечные сигареты, тонны спиртного, всё…
- Это ты во всём виноват!- завопил я мальчишке в лицо, всё сильней сжимая его воротник – даже костяшки побелели. Он смотрел уже на меня, прямо на меня, молчал и смотрел. А я нёс, что первым придёт в голову.
- Всё из-за тебя! Эти парни избили меня... я напился, не сплю... сигареты… А Сёмка с Катей спрашивают… Какого чёрта ты… Да я… Из-за тебя всё, ублюдок, НЕНАВИЖУ!
- Это взаимно, - хриплым голосом вдруг выдохнул мальчишка. И, схватив меня за отвороты пальто, прижался губами к моим губам.

Алекс

Когда я увидел Дениса — подумал, что грохнусь в обморок. Сердце запрыгало в груди, как сумасшедшее, из головы будто насосом все мысли выкачали. «Что он здесь делает?» - думал я, замерев посреди площадки. Это первый вопрос – что он здесь делает. Второй – что делать, собственно, сейчас мне.
Одновременно хотелось двух вещей — унести ноги отсюда как можно скорей и подойти к Денису. Я выбрал второе. Не знаю, почему, но выбрал.
Я подошёл к нему и остановился — шагах в десяти. Привычная маска на лицо, равнодушие, взгляд поверх-через. Руки я прятал в карманы — Денис не мог заметить так, что они дрожали.
Он поднял голову, мутно посмотрел на меня, будто не узнавая. А потом его лицо в миг исказилось от ярости. Денис вскочил - и, не дав мне опомниться, схватил за воротник пальто, припёр к железной детской горке.
- Это ты во всём виноват! - выплюнул он мне в лицо. - Всё из-за тебя! Эти парни избили меня... я напился, не сплю... сигареты… А Сёмка с Катей спрашивают… Какого чёрта ты… Да я…
Что? Не спит? Избили? Напился? Из-за меня? Мне с трудом удалось не выказать удивления, не испортить маску. Но почему? Неужели он...
- Из-за тебя всё, ублюдок! НЕНАВИЖУ! – выкрикнул ещё громче Денис. Его не узнать было. Куда делся спокойный, самодовольный сын богатого папочки? Куда исчез яд в его голосе, дерзкая улыбка, заносчивый взгляд?
И всё — из-за меня?
Я всегда твёрдо знал, зачем, почему и с какой целью что-то делаю. Всегда логически строил свои поступки. Но Денис — этот мальчишка, похожий на моего брата, с тем же именем, — в клочья растерзал всю мою логику.
- Это взаимно, - хрипло ответил я и, не зная, зачем и почему, вдруг схватил Дениса за отвороты пальто и коснулся губами его губ.
Он ответил мне. Дёрнулся сначала, будто хотел оттолкнуть, прохрипел что-то сквозь зубы… А потом его руки крепче сжали воротник моей куртки, Денис резко прижался ко мне и ответил.
Это было отчаянно, сильно, скомкано, чуть властно. Я не мог остановить себя. Знал, что надо, но не мог. Капли дождя хлестали по щекам, ветер едва не сшибал с ног, воя в далёких деревьях. А мы стояли и целовались, не отпуская друг друга, — как школьники.
Всё внутри меня горело огнём. Шипело, искрилось, взрывалось - так, как никогда, никогда ещё прежде.
Я подумал, что схожу с ума. А всё вокруг — чистой воды безумие. Мы с Денисом ненавидим друг друга. Ни разу, кроме оскорблений с его стороны, не разговаривали. Он — точь-в-точь мой брат. Он - парень, в конце концов.
Но всё это было там, далеко-далеко, на пыльных и заброшенных задворках сознания. Здесь был только Денис — его губы, руки, он. Мне не хотелось отпускать его, как в прошлый раз. Я мог бы, наверное, стоять так вечно.
Но Денис сам выпустил из рук моё пальто. Отскочил, дико таращась на меня, развернулся, скрылся в стене дождя. А я ощупью нашёл скамейку – ту, у которой он сидел пару минут назад, - и упал на неё. Смутно чувствуя, что мой мир, в котором я жил четыре года, летит в тартарары.

Денис

Господи, зачем? Зачем он сделал это, зачем я сделал это?
Вопросы стучали у меня в голове, пока я бежал. Дальше отсюда, скорее отсюда... Дождь хлестал, как плетью, по лицу. Под ногами хлюпало, ветер бил в спину, изредка ругались люди, когда я толкал их. Но мне было всё равно. Только скорей, скорей отсюда, прочь.
В прихожей я чуть не сшиб с ног Катю. Она открыла рот, чтобы сказать мне что-то,— но я, отпихнув её, влетел в комнату. Как был – в пальто и ботинках, грязный, мокрый, явно красный с ног до головы. Закрыл дверь на замок за собой и рухнул на кровать.
Это сумасшествие. Безумие чистой воды. Мы с этим мальчишкой ненавидим друг друга. Только оскорбления — ни разу нормально не говорили. Он унизил меня, ударил. Он парень. Я даже имени, чёрт возьми, его не знаю!
Никому так и не удалось вытащить меня из комнаты. Они стучали, они спрашивали, уговаривали и шептались взволнованно за дверью. А я пролежал, овощем, на кровати до отбоя. Не реагируя, не пытаясь реагировать ни на что.
И лежал долго, уже после того, как все уснули. Сёмка – в кресле в углу комнаты. Рядом со мной — Катя. Её руки нежно обнимают меня, лицо уткнулось мне в шею.
Глянув на Катю, я вдруг ощутил... отвращение. Гадливость.
Нет, любви к невесте у меня никогда не было. И удовольствия от обнимашек-целовашек с её стороны я никогда не получал. Но теперь... она стала до дрожи, до ужаса противна мне.
Сбросив Катины руки, я резко повернулся на другой бок.
Зачем он сделал это? Зачем он опять сделал это? И почему я не послал его, не ударил, не оттолкнул, почему ответил? И что это было — снова игра, издевательство, изощрённый вид насмешки? Или...
Я смутно ощутил, как мой мир, - привычный, обычный мир Дениса Меркулова, - трещит по швам.

***

- Денис, милый, пойдём в Летний сад!
- Куда? – тупо переспросил я, ковыряя вилкой яичницу.
- В Летний сад. Говорят, там очень красиво сейчас. Пойдём!
Сёмка энергично закивал, соглашаясь. Ну, как всегда. Я ничего не ответил Кате. Встал, оставив тарелку с нетронутой едой на столе, и вышел из кухни.
Они что-то удивлённо говорили мне вслед. И спрашивали, вроде, и звали обратно, и… Я не слушал, не слышал. Мне было всё равно, куда идти. Только подальше от них, от всех, подальше...
Ноги сами понесли меня в тот двор, где вчера мы встретились с мальчишкой. Я не знал, почему иду туда. Зачем. С какой целью. И даже понимал задней частью ума, что всё бред, мальчишка не может снова быть там. Но я пришёл туда. И увидел его — сидящим на спинке скамейки.
Я замер, не зная, как быть дальше. Убраться отсюда? Подойти к нему? И что сказать? «Почему только рядом с этим мальчишкой я не могу найти слов?» - зло подумалось мне.
Он смотрел куда-то вдаль, поверх деревьев, домов и площадки. Но, подняв голову, - словно почувствовал мой взгляд, - заметил меня. На лице — всё та же холодная маска. Глаза – так же пустые.
А, к чёрту, будь что будет. Я подошёл и как мог равнодушнее сел на скамейку рядом с ним.
Мы молчали. Долго молчали. Сердце бешено колотилось у меня в груди. «Заткнись, тупой бесполезный орган».
- Как тебя зовут? - наконец спросил я. Ощущая, к слову, себя при этом последним дебилом. Ведь это смешно. Смешно, ну ей богу. Мы целовались, я с ума схожу из-за него — но даже имени не знаю!
- Алекс, - ответил он.
Снова тишина. Ну, и чего ты хотел добиться, Денис? Зачем вообще сидишь тут? Ничего не было. Мальчишке всё равно. Тебе всё равно.
Я встал, чтобы уйти. Но он вдруг подался вперёд, схватил меня за рукав.
- Приходи завтра, - сказал мальчишка. И сердце бешено забилось у меня в груди. Я чуть заметно кивнул, вырвал руку и поспешно зашагал прочь.
Алекс. Его зовут Алекс. И мы встретимся с ним завтра.

Алекс

Я хочу его увидеть. Я хочу его увидеть.
Эта мысль настойчиво стучала у меня в голове. На учёбе. На работе. Я гнал её, как только мог — но без толку. Да, чёрт возьми, мне хотелось его увидеть!
После работы я чуть не бежал к тому двору. Где вчера поцеловал Дениса. Краем сознания понимал — бред, с чего Денису возвращаться туда? Но ноги, против воли, несли меня.
Двор был пуст. Только ветер гонял по земле сухую прошлогоднюю листву. «Ну и дурак ты, Алекс», - мысленно отругал я себя. Но, не зная, зачем и почему, сел на спинку скамейки.
А через несколько минут появился Денис.
Он замер на другом конце площадки, увидев меня. Постоял, не отрывая от меня странного взгляда. А потом, сделав пару нерешительных шагов, присел на скамейку рядом со мной.
Моё сердце бешено забилось в груди. Мурашки защекотали спину. Денис. Сидит рядом — только руку протяни. Он пришёл... Что сказать ему? Что сделать?
- Как тебя зовут? - вдруг спросил он.
Моё имя. Почти никто не знал, как меня зовут. Даже одногруппники, даже многие учителя. Я для них – фамилия в строчке журнала, где имя сокращено до просто А. Никто, конечно, не стал бы спрашивать, но, если б вдруг спросил – я смолчал бы.
А Денису – тут же ответил, не думая:
- Алекс.
Мы снова замолчали. Он сидит с одного края скамейки, на сиденье, я — с другого, на спинке. И оба молчим, глядя в разные стороны. Детский сад, группа «Солнышко», ей богу…
Денис вдруг резко поднялся, чтобы уйти. Просто уйдёт? Ничего не скажет? Отпустить? Нет, не могу так.
Я схватил его за рукав пальто и сказал, когда он замер:
- Приходи завтра.
Откажется? Наверняка откажется. Но Денис кивнул, - слабо, чуть заметно - и, вырвав руку, ушёл.

***

Я хочу его увидеть. Я хочу его увидеть.
Уже второй день начинался у меня с этой мысли. Я сидел на лекциях, как на иголках. Я по кафе ходил, как на иголках. Чёрт возьми, да почему день тянется так долго?
Наконец хозяин отпустил меня. И я бежал — нет, летел, - к тому двору, к той скамейке. Со всех ног. А мысли лихорадочно прыгали у меня в голове. Что сказать Денису? Что сделать? Зачем я вообще иду туда? Может, развернуться, и…
Он ждал меня. В том же дворе, на той же скамейке. Сидел на её спинке, скрестив на груди руки и сверля взглядом камешки на земле. А заметив, как я подошёл, поднял глаза. Ненадолго, правда – тут же снова принялся изучать узор камней рядом со скамейкой.
Я переминался с ноги на ногу, ощущая себя идиотом.
- Идём в кафе? – вдруг предложил Денис, не глядя в мою сторону.
Я кивнул.

Денис

Мы пошли в маленькое, почти не заметное кафе неподалёку, у дороги. Сели за столик, сделали заказ. Молча ждали, пока принесут его. Молча ели. Вообще всё – молча.
Напряжение физически ощутимо висело над нами. Словно сам воздух – гранитная глыба в десятки килограмм. Я жевал, не чувствуя вкуса еды. Вяло ковырял ложкой в тарелке. Ведь надо сказать что-то... что-то сказать... Сердце билось у горла.
- Где ты живёшь? – нелепый, дурацкий вопрос – первое, что пришло мне в голову. Но молчать дальше – невыносимо.
Алекс не смотрел на меня. Опустив голову, ссутулив плечи, он чертил узоры вилкой по белой керамике. Мне показалось – не слышит. Или, может быть, просто не хочет отвечать. В конце концов, да был у нас хотя бы один нормальный, человеческий разговор?
- Недалеко. Две улицы, - коротко ответил – всё же ответил – Алекс.
И снова – молчание. И снова – мы пялимся в разные стороны. Я делал вид, что увлечён рекламным объявлением на стенке, а в голове лихорадочно пытался слепить второй вопрос. Да чёрт возьми… когда мне вдруг стало так трудно – невозможно – вести разговор? Всегда ж мог найти, чем уболтать очередную девицу.
Только Алекс – не девица.
- А учишься где? – слепил.
- На факультете экономике. СпбГУ. Хочу ресторан открыть.
И снова - короткие, обрывочные фразы.
- А то кафе?
- Работаю.
Я не смог удержать себя, хмыкнул насмешливо. Работать? В жалкой придорожной забегаловке? Хм, мне то казалось, он просто так, поесть туда заходит. Вот заба…
А спустя секунду в мозг ударило – не забавно. Нет, чёрт возьми, ни капли не забавно. Потому что Алекс, Алекс, это над ним я сейчас, едва ли не в открытую, посмеялся!
Внутри сжалось – так, словно водой холодной окатили, из ведра, на голову. Я поднял голову на Алекса… и понял, что диагноз «клинический придурок» - про меня.
Алекс застыл, будто статуя из куска цельного мрамора. На лице – ни следа эмоций, ни один мускул не шевелится. В глазах – пусто.
Меня бесила всегда – эта маска, безжизненная, ледяная, как у мёртвого. И сейчас я разозлился, ощутил, как крутит едкой злобой всё внутри… А потом ожил голос – назойливый, дерзкий, вкрадчивый до мерзости. Голос сообщил мне – в этот раз, Денис, ты собственными руками всё испортил.
Алекс поднялся из-за стола – как ожившая кукла, медленно, - положил рядом с тарелкой деньги и вышел из кафе.
А я, как придурок, сидел потом, пялясь на дверь, за которой он исчез. Хотя почему – как? Придурок и есть, чистой воды, диагноз это…
Но в конце концов, я – Денис Меркулов. С какой вообще радости меня должно беспокоить, обиделся там мальчишка или нет, правильно я поступил или нет… Пусть дуется, раз угодно ему. А мне – наплевать.
На-пле-вать.

***

Идти – не идти, вот в чём вопрос…
Впрочем, пока я решал, а стоит ли сегодня являться на ту скамейку во дворе, мои ноги уже донесли меня. Туда. Хотя, как бы, я ни разу не смотрел по сторонам, не искал нужной дороги.
Дерево сиденье за ночь промёрзло, ветер, беснуясь, тянул холодные когти мне за воротник. Я покрепче закутался в пальто, грел руки в карманах и думал – а придёт ли мальчишка? Ведь я его вчера… кажется…
Но он пришёл. Возник по ту сторону двора – из кафе шёл, с работы, я знаю теперь, - и подошёл к скамейке почти вплотную. Впрочем, глаз на меня не обратил – любимый взгляд сквозь-над-через, куда-то вдаль, к кронам лысых деревьев.
Только сейчас, почему-то, я понял, что и близко не знаю, куда вообще мы пойдём с мальчишкой. Вчера, про кафе, ляпнул случайно, на автомате, а сегодня… Снова туда? Или, может… Чёрт возьми, да куда ж я водил этих девиц несчастных, чем развлекал их?
Только Алекс – не девица.
Поднявшись со скамьи, я минуту постоял, таращась в разные стороны – а потом нелепо махнул рукой в сторону парка, тут, совсем близко.
Мальчишка мой жест понял. И мы молча пошли, через дворы, площадки и улицы, к обнесённому хлипким заборчиком парку. Рядом? Как бы не так. Я, чисто на рефлексе, прилип к правому краю дороги, Алекс – к левому. И, искоса взглянув на него, я увидел – он держится ровно так, как я. Руки в карманы, лицо в складки шарфа, глаза куда-то в бок, в сторону, подальше…
Так и шагали мы, ничем не выдавая, что вообще знакомы, будто два посторонних, чужих человека.
А, впрочем, Денис, откуда ты взял, что вы не чужие?
Кажется, с кем-то из девиц я гулял по парку за ручку. На мне тогда висли, мне признавались в любви, а я о чём-то говорил с ними… Но, чёрт возьми, о чём?
Вчерашний ступор вернулся сторицей. Все разговоры с девицами, да хоть с Сёмкой и Катей, выскочили из головы, оставив после себя один вопрос – О ЧЁМ говорить с Алексом.
И, по традиции уже, я ляпнул первое, что пришло на ум.
- Хорошая погода сегодня, правда?
Кстати, ложь наглейшая. Ветер, земля насквозь промёрзла, серое вязкое небо над головой. Но, в конце концов, с чего люди начинают разговор в старых фильмах?
Алекс, кажется, отмер. Его движения опять напомнили мне ожившую куклу – или сломанную игрушку. Он медленно повернул ко мне голову, медленно извлёк руки из карманов и медленно сфокусировал на мне взгляд.
- Паршивая, - отозвался он. Странно, наверное, - говорить с разных сторон, через дорогу. Благо, что улица узкая…
Молчание.
- С кем ты живёшь? – как и вчера, мне пришлось долго ломать голову над лепкой второго вопроса. Задал – и вдруг понял, что правда, и давно к тому же, хочу узнать на него ответ. В самом деле - с кем живёт Алекс? Чем живёт? Почему он… такой, как есть сейчас?
Неожиданно в задворках сознания мелькнуло – серый вечер недели назад, площадка, качели, Алекс.
- Один.
И всё? Это всё, что он скажет? Молодец, Денис, массу информации о нём узнал.
- Почему? – с нажимом спросил я.
- Просто.
- А где твои родители? – ещё больше давления в голос, ещё настойчивей. Он мне расскажет, чёрт возьми! – А братья, сёстры есть?
Не рассказал. Вообще – не ответил, и снова смотрит куда-то в сторону, как можно дальше от меня. Молчит.
- Так есть?
Этот голос Денис Меркулов включал с непокорными – глупцами, которые по глупости природной не хотели делать того, что нужно мне. Голос тщательно, до нотки выверен. Настойчивость. Чуть властность. Почти явный, почти прямой приказ. С Катей, Сёмкой – действует безотказно. С другими – действует безотказно.
А с мальчишкой не подействовало.
Он вдруг замер, застыл, как вчера – и с лица его исчез намёк на эмоции, если он, намёк, там был вообще. Не лицо – холодная, мёртвая маска. Глаза – пустые. Медленно развернувшись, Алекс так же медленно пошёл в обратную сторону.
А я едва не впечатался в столб, резко поменяв угол, под которым стоял. И пялился, пялился вслед мальчишке, хоть он давно исчез за углом обшарпанной пятиэтажки.
Вкрадчивый едкий голос, тот, что пришёл ко мне вчера, вернулся. И сладко похвалил меня – умница, Денис, молодчинка; опять мальчишка умирает на месте из-за тебя – а ты, кажется, хотел узнать что-то о нём, понять его?
Меня вдруг захлестнула огнём злобы. На мир, на Алекса, на себя – не знаю. И, плюнув на всё, я просто побрёл по лабиринту улиц обратно домой.

***

На следующий день – вечер, точнее, - он пришёл к скамейке в том дворе. Который раз – хотя, вообще-то, ни о встрече, ни о времени её мы не договаривались. Традиция, видимо. Негласная.
И сегодня, и завтра мои вечера были забиты под завязку. Всем вдруг что-то срочно понадобилось от меня – Катя чуть не истерику устроила, таща в магазин, компаньон отца уезжает на несколько дней, а решить некий вопрос надо сию секунду… Я сказал Алексу:
- Приходи завтра утром.
Конечно, Денис Меркулов не ждал отказа, который последовал.
- Нет.
- Почему?
- Занят, - и Алекс сделал шаг, чтобы уйти.
А я разозлился. Вот так, быстро, в секунды – да в конце ж концов, шляюсь тут к нему каждый вечер, леплю вопросы, поддерживаю беседу, а он – занят!
- Значит, освободись, - сказал я, хватая Алекса за рукав и накачивая в голос побольше властности. Побольше угрозы напополам с приказом. И, плюс ко всему, раз привычный коктейль не сработал – нотку недовольства.
Сёмка, Катя, все – они в ноги мне бросались, стоило им почуять, что Денису Меркулову что-то не нравится. Но мальчишка…
Мальчишка, чёрт бы его, резко вырвал рукав из моих пальцев – и ушёл, ни разу не обернувшись.
НЕНАВИЖУ!
Только много позже, в квартире Сёмкиных друзей, когда я курил на балконе, мне пришла мысль. А что, если семья – больное место Алекса? Ведь, по сути, мой вопрос был самым обычным – с кем живёшь, где родители, есть ли братья-сёстры. Любой ответил бы легко, но Алекс – застыл, замер, замкнулся, опять воздвиг между собой и всем прочим крепкую стенку. Так, может… его проблема – семья?
Мне категорически запрещено заниматься самоанализом. Едва начну – сеанс не остановишь, и невольно я всё же вспомнил голос, которым разговаривал с Алексом; мою насмешку насчёт его работы в кафе; мой дурацкий, глупый жест – схватить его за руку и властно требовать, чтобы ответил на вопрос.
Пожалуй, именно в тот день кусочки ощущений, как мозаика, сошлись в одну мысль. Алекс – не девицы. Не Сёмка с Катей, не мои отец с матерью, не. Он – другой. И мерить его так, как я привык с другими людьми… мне нельзя.

Алекс

Последние дни я ненавидел Дениса, как раньше. Злоба шипела, плюя ядом, внутри меня. Потому что я убедился – он такой же, как мой брат, эгоистичный наглый сын богатого папочки. И никогда, ни по какой причине – не изменится.
Сначала он презрительно, насмешливо хмыкнул, когда я сказал, что работаю в кафе. Потом – настойчиво требовал, чтоб я отвечал ему на вопросы про семью. А потом, когда я отказался придти на встречу утром – из-за учёбы, - схватил меня за руку и потребовал перенести дела.
Его тон. Властный, жёсткий, с нотками недовольства и даже приказа. Ровно таким голосом говорил мой брат. Ровно такой голос называется – «я богат, а вы – мусор под ногами».
«Ненавижу» - подумалось мне тогда. И чувство ненависти – до едкого, острого привкуса в горле, - пришло обратно. Я ненавижу Дениса. И после тех… моментов между нами – ничего не изменилось. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
И зачем, в таком случае, день за днём прихожу на ту скамейку? Зачем куда-то иду за Денисом, отвечаю ему? Зачем?
Без толку спрашивать. Сотни попыток было – ответ не найден.
Да, Денис не изменится. Он – просто сын богатого папочки, наглый, зарвавшийся, эгоистичный. Ему не стать другим, а я… я, судя по всему, безнадёжно дурак.
То была наша четвёртая по счёту встреча. Как всегда место – старая скамья в чужом дворе. Когда я пришёл, Денис уже ждал меня, привычно сидя на спинке, и мне разом вспомнился его тон; его жест; приказ, властное недовольство в его голосе. Зачем вообще надо было приходить? Сейчас снова начнётся.
Не началось. И вообще – Денис… стал вести себя по-другому.
Он спрыгнул со скамейки на землю, подошёл ко мне, губами изобразил подобие улыбки. Махнул рукой, мол, пойдём, - в сторону парка, где мы гуляли пару дней назад уже. Сам не зная, с какой радости делаю это, я пошёл за ним.
Разговор, как вчера, начался с замечания о погоде – со стороны Дениса, мрачным молчанием – с моей. Я просто… не знал, что ответить ему. Не знал, о чём говорить, как вести себя… Кажется, язык у меня намертво пристал к нёбу – с непривычки, видимо. За четыре года я напрочь потерял навыки устного общения с людьми.
А потом Денис предложил пойти в кино. И я, не успев себя затормозить, ляпнул:
- Пошли.
И мы пошли. Через дворы, улочки и переулки, в какой-то кинотеатр почти у самой дороги. На четвёртом этаже, у касс, длинными шумными змейками - народ, а стенки сплошь заклеены афишами фильмов.
- На какой пойдём? – спросил Денис, остановившись в конце первой очереди. На меня он не смотрел – сунув руки в карманы, внимательно изучал плакаты напротив.
И снова я завис, не зная, что ответить. Какой фильм? А какие вообще идут сейчас? Названия на афишах и листовках ничего не сказали мне. Сто лет – хотя, точнее сказать, четыре года, - не был в кино.
- Не знаю, - честно ответил я.
Подошла наша очередь в толпе народу. По-прежнему не глядя на меня, Денис взял два билета на фильм «Джон Картер» - опять же, это ничего не открыло мне. Но, во всяком случае, деньги я мигом достал из кармана и сунул в окошечко кассы. Денис, кажется, искоса посмотрел на меня – правда, смолчав.
Мы зашли в крохотный тёмный зал, когда на экране уже мигали первые кадры. На ощупь нашли свои места, сели, и я, чувствуя, как странно зашевелилось всё внутри – интерес, любопытство? – не отрывая глаз уставился в прямоугольник экрана.
Могло показаться, что за четыре года я напрочь забыл, что такое кинотеатр. Хотя, вроде бы, обычное место, кто-то ходит сюда каждую неделю, а то и каждый день. Но последний раз – давно, в другой Вселенной – мы были в кино с Денисом. С братом. И кресла, и экран, и сладкий запах попкорна – как я помню.
В фильм «Джон Картер» смогли впихнуть, кажется, всё. Марс, зелёных инопланетных созданий, битвы, погони, технологии, чуть не магию. И после, когда свет в зале зажёгся снова, мы с Денисом стали обсуждать фильм. Вдруг, внезапно; он спросил:
- Ну, как тебе?
И я сказал, что да, мне понравилось, и он сказал, что ему тоже, особенно музыка, и мы начали говорить о музыке, о других фильмах, что идут в кино, и…
Я не заметил, я просто не поймал тот момент, когда мы, вдруг, очутились на улице. Далеко от кинотеатра, между прочим. И стоило мне заметить – я тут же смолк, будто подавившись фразой, а Денис замолчал тоже, споткнувшись о слово. В молчании мы дошли до первого перекрёстка. И я свернул направо, не зная точно, туда ли мне… просто нужно было уйти. Уйти от Дениса. Ещё секунды рядом с ним не выдержу, всё так…
Так странно.
Уже дома, сидя с конспектом в одной руке и чашкой кофе – в другой, я обдумывал то, что было сегодня. Кино. Разговор – наш первый нормальный, то есть не в две фразы, разговор. И Дениса.
Он вёл себя сегодня по-другому. Не срывался в приказной тон, не требовал, не задавал вопросов про семью… Словно контролировал себя. Словно делал попытки быть осторожным со мной. Словно…
Вдруг вспомнился вечер, давний, когда я сидел на детской площадке на качелях. Денис подошёл ко мне. Не ухмыляясь нагло, не задевая, не подкалывая – он подошёл и спросил, всё ли у меня в порядке.
Тогда я подумал – он может быть другим. И, наверное… правда может.
С того дня я стал всё чётче понимать, что да, Денис меняется, - медленно, но верно. Он держал себя в руках рядом со мной. Не позволял ничего из статуса «наглый сын богатого папочки». Иногда мне даже казалось, что Денис, начиная уже старую пластинку, в миг смолкает, прикусывает язык, будто не пуская что-то грубое и язвительное вырваться наружу.
В кино мы с Денисом были ещё три раза. В парке – два. В кафе – один. Мы говорили о самых разных вещах – хотя, в принципе, говорил больше он, в ответ на моё молчание.
И как-то раз, шагая рядом с ним по мокрой улице, слушая, изредка поддакивая, я вдруг подумал… что может быть по-другому. Нет так, как стало, за четыре долгих года, привычно мне – суета, спешка, каждодневный маршрут, пустота. Нет, жизнь бывает и вот, как сейчас, как недели до этого – идти с кем-то; разговаривать, смотреть фильмы; просто быть… не одному.
И эта жизнь, подумал я тогда, - гораздо лучше.
Кажется, догадки о том, что со мной, обретали всё более, более ясную форму. Я знал, каким словом обозначить, знал, что его, этого слова, на самом деле не существует, что люди пользуются друг другом, что всюду – выгода, нажива, польза для себя, я знал…
Но что-то во мне, изо дня в день, твердит обратное.
Да, я знал, каким словом обозначить бред и бестолковщину, что творятся со мной сейчас. Но никогда, никогда Денис его от меня не услышит. Потому что… потому что.

Денис

С какого-то момента – я, по правде, не смог чётко словить его, - Алекс стал вести себя по-другому. Нет, в нём осталось всё, что бесит меня донельзя – пустой взгляд, молчание, привычка вдруг, ни с того ни с сего, развернуться и уйти, но… Он смотрел сквозь-над-через всё меньше. Молчал всё реже. Уходить – и вовсе перестал.
Алекс, впервые за все прошедшие дни, казался мне живым. И я едва не наизнанку выворачивал себя, чтобы, по привычке, не позволить ему снова умирать на ровном месте.
После того разговора в кино между нами будто стена гранитная рухнула. Темы для бесед находились легче. Всё легче, легче и легче – конечно, мы и до сих пор не в прямом смысле запросто и без труда общаемся, но…
А однажды, посреди разговора с Алексом, я понял один факт. Мне нравится говорить с ним. Нравится слушать, и пусть он там редко, мало отвечает, нравится узнавать его мнение по всяким вопросам, нравится…
Когда со мной говорили девицы, или мама с папой, или Сёмка с Катей, я мгновенно ощущал в горле зевок. И, с трудом одолевая скуку, слушал. Мои единственным желанием было – заткнуть их. Что я и делал – разными, разумеется, способами. Девиц – в постель, Катю с Сёмкой – недовольным тоном за дверь, родителей – подальше ссылкой на важно-срочные дела.
Я физически не мог выслушивать это сборище. У меня, выражаясь литературно, вяли уши – писки, визги, глупые фразочки, глупые шуточки, восторги мной, восхищение мной, и всё – так, чёрт возьми, банально.
Но Алекс… Алекс говорил мало. Короткими предложениями, и, всегда, лишь в ответ на мою фразу, первым не начал беседы ни разу. Я слушал, я отвечал, а потом вдруг до меня дошло, что делаю это не от скуки, не давя в груди зевоту, а потому, что мне правда нравится.
Я никогда не слышал от него писков-визгов-восторгов. Банальностей. Глупых, плоских шуток, которыми, в частности, обожали сыпать Сёмка и мой отец. Алекс не шутил вовсе. Но его мнения, его взгляды… Удивительно, как ёмко, как метко и остро он воспринимал всё, как одинаковы были у нас вкусы, интересы, пристрастия.
Я мог о любом поговорить с ним. О фильме. О музыке. О любом человеке, встреченном на улице. И всегда, всегда мне было интересно слушать его ответ. Может быть, потому… что я, наконец, нашёл умного, интересного, действительно равного мне человека.
Как было сказано выше, самоанализ мне – строго противопоказан. Медленно, постепенно, логической цепочкой я додумался до мысли, что в девицах всегда ценил секс; в Сёмке с матерью – восхищение мной и мелкие услуги; в Кате с отцом – деньги. А в Алексе, получается… его самого?
Однажды поздно вечером, в день, когда мы с Алексом не встречались на скамейке во дворе, я пошёл в клуб с девицей. Оля-Маша-Рита – не помню, сказать по правде. Она просто возникла. Откуда-то. Прицепилась ко мне, назвала мне своё имя, потащила в клуб.
А дальше, собственно, было всё, как всегда, - коктейли, танцы, визги-писки, хихиканье, флирт… В считанные секунды девица была разложена на диванчике в углу, я наклонился, чтобы расстегнуть ей пуговицу на блузке, и вдруг… Меня толкнуло что-то в горле. Комок. Тугого, тупого, мерзкого отвращения. К миру. К девице. К себе. Пожалуй, больше всего – к себе.
Да что ж, чёрт возьми, ты делаешь, Денис?
Так вопросил, где-то внутри, назойливый вкрадчивый голос. И меня, будто порывом шквального ветра, смело с дивана, с девицы, из клуба, прочь отсюда, прочь…
Привычка анализировать свою жизнь никогда не была свойственна Денису Меркулова. Но с некоторых, весьма конкретных, пор она появилась. И, вспоминая приступ отвращения в клубе, я понял, что знаю, каким словом назвать причину. Знаю, давно при том, знаю, но… Оно не существует, это слово, верно? Его используют глупые, бесхребетные, слабые, а Денис Меркулов – сильный, оно не нужно ему, ведь не родился ещё человек, который мог бы стать равным мне, достойным меня…
Да, я знаю, каким словом назвать всё это. Но никогда, клянусь, никогда Алекс его от меня не услышит.

***

- Дэн, ты где был? - Сёмка, округлив глаза, таращился на меня из кресла. Рядом, с тем же изумлением, таращилась Катя.
- Да так, - сухо ответил я, махнув рукой, и быстро, как мог, спрятал себя в спальне.
Вот, он наступил – день, когда Сёмка с Катей заметили мои пропажи каждый вечер без предупреждения. День, когда они, всё же, начали задавать вопросы.
Ну, и что мне им ответить? «Знаете, ребят, я тут с парнем встречаюсь, Алекс зовут».
Так теперь было день за днём. Я проводил, конечно, время с Сёмкой и Катей — но к вечеру всегда срывался от них. Уходил, ничего не объясняя. А потом, как сейчас, отговаривался, менял тему. Не мог же я, в самом деле, рассказать, куда и зачем хожу?
Ясно, как божий день, - с бредо-безумием пора заканчивать. Прекратить, послать мальчишку и жить, как жил прежде. Всё это… неправильно, чёрт возьми, так не должно быть!
Но я не мог. Я просто не мог. Мой разум, собрав вещи, давно удалился от дел. И никакие доводы не работали, когда Алекс был рядом, говорил со мной, слушал меня…
Что же с тобой такое, Денис Меркулов? Что с тобой? Почему ты не можешь без этого мальчишки? Денис Меркулов ни от кого не зависит, он сам по себе. Что с тобой, чёрт возьми? Опомнись!
- Милый, с тобой всё хорошо?
Катя, тихонько поскрёбшись в дверь, возникла на пороге комнаты. Руки прижаты к груди, в глазах - тревога.
- А что со мной может быть не хорошо? - огрызнулся я, отлипая от стенки, где замер, садясь в кресло и отворачиваясь от Кати. Принесла ж нелёгкая… будто без неё не тошно…
- Ты такой странный в последнее время... куда-то уходишь, думаешь о чём-то, почти не говоришь с нами… Что-то случилось, да?
- Да всё шикарно, - грубо бросил я, сжимая, незаметно, пальцы в кулаки. Внутри медленно пухла ярость. – Уйди.
Катя обиделась. Я краем глаза видел, как дрожат её губы, блестят глаза, руки сжимают ткань свитера на груди. Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь. А я ещё сильней стиснул пальцы — так, что стало больно.
Приехали, Денис. Уже и Катя с Сёмкой чуют неладное. А вдруг им всё станет известно? Вдруг кто-то — они или дружки Сёмки — увидят меня с Алексом? Плакали тогда мои планы на деньги Кати... ой, плакали…
Я поднялся, чтобы закрыть дверь на задвижку, и снова упал в кресло. Ко мне стучали, но я не открыл.
Что будет? Что, в конце концов, будет, если я не прекращу... отношения с этим мальчишкой? Я и так завишу от него, как наркоман. Стоп. Отношения? Какие отношения? Нет у нас ничего. Всё бред, глупое недоразумение. Скоро дела отца будут закончены. Я уеду из Питера — обратно в Москву, где нет Алекса и тупых, изматывающих вопросов.
Скорей бы уехать, чёрт возьми...

***

И вот, наконец, он наступил. День икс, второй по счёту. Я закончил со всеми делами отца. Собрал-подписал нужные бумаги. Папочка сообщил, что всё, ничего больше не нужно, дорогой сын, милости просим домой.
Моему восторженному счастью не было предела. Сегодня я уеду. Уеду из этого мерзкого городишки – обратно, в Москву, где всё станет, как прежде, как обычно, привычно, правильно…
Ничто на свете теперь не заставит меня остаться здесь.
Сразу после завтрака я отправился собирать вещи. В голове настойчиво жужжали мысли — но я гнал их прочь. Всё хорошо. Всё правильно. Так и должно быть. Правда?
Натянув улыбку от уха до уха и весело напевая, я аккуратно укладывал в сумку стопочкой рубашки.
- Денис! - Катя без стука влетела в комнату и, прямо от двери, в прыжке повесилась мне на шею. Её глаза сияли. Лицо горело.
- Где пожар? - уныло бросил я, отскребая Катю от себя и поверх рубашек сворачивая галстуки.
- Милый, у меня прекрасная идея! Давай сыграем свадьбу здесь!
Простите... что?
В первые секунды я даже не понял, что огорошило меня сильней – «сыграем свадьбу» или «здесь». Второе всё же, наверное. Чёрт возьми, ну ПОЧЕМУ? Почему эта свадьба взбрела в её тупую голову именно сейчас? Почему здесь, в этом городе?!
- Почему здесь? - обалдело озвучил я свои мысли, выпуская из рук сумку и падая в кресло – благо, стояло рядом.
- Ведь Питер — такой красивый город! Я уже и место нашла, там...
Дальше я не слушал её. Сидел, сжав ладонями виски, слушал пульс и пытался заглушить сумасшедшие удары сердца. Неужели снова... снова, снова, снова!
Меня окружили. Сёмка, к которому Катя побежала делиться идеей, одобрил. Они вместе, весело треща, строили планы — что, куда где и сколько. Друзья Сёмки – одобрили. Отец - одобрил. Когда я, позвонив ему, сообщил о свадьбе деревянным голосом, он шумно поздравил меня и позвал к трубке мать, которая, в свою очередь, поздравила ещё шумней.
Меня окружили. Со всех сторон, чёрт возьми. Мир против меня…
Свадьба, в итоге, была назначена через три недели. И в миг все забегали, засуетились, заготовились. Катя сновала по магазинам, составляла списки гостей. Сёмка активно участвовал, всюду таскаясь следом. Даже Максим, Лика и Саша помогали им.
Только я, жених, держался в стороне. Изредка скажу что-нибудь, соглашусь с чем-то, пойду куда-то. Но каждый вечер — Алекс. Я говорил с ним, слушал его, гулял с ним. Опять, опять, опять, чёрт возьми!
Судьба — коварная штука. Однажды, когда Алекс поцеловал меня во дворе какого-то дома, я услышал шаги за спиной. Отскочил от Алекса. И, обернувшись, увидел Сёмку.

Алекс

Когда меня и Дениса застал на улице его приятель, он убежал. И больше, вот уже четыре дня, на встречи не являлся. Без предупреждения. Без словечка какого-нибудь вообще.
Я пару дней ещё приходил, ждал Дениса на скамейке во дворе. А потом – плюнул и перестал.
На третий день периода «опять он бегает где-то, чёртов мальчишка» меня вызвал к себе декан.
- Проходи, Алексей, садись, - дружелюбно сказал Сергей Иванович, стоило мне переступить порог его кабинета, и широким жестом указал на кресло напротив своего стола.
Я сел. И, отказавшись от чашки чая, спросил:
- В чём дело, Сергей Иванович?
Странно было говорить что-то декану. За два года в институте не то что общаться с ним – видеть его мне почти не приходилось.
Сергей Иванович скрестил руки замком и, улыбаясь, секунды внимательно рассматривал меня.
- Алексей, ты не хотел бы поехать учиться заграницу?
- Что? – в полной уверенности, что ослышался, переспросил я. Бред какой-то. Декан допустил ошибку, оговорку. Или, может быть, просто спутал меня с кем-то. Ну, бред же…
Сергей Иванович рассмеялся.
- Ты ведь знаешь, в нашем институте сейчас проводится программа. Мы можем отправить на учёбу заграницу, в Англию, любого студента. А ты – лучший. Оценки отличные, способности явные, да и английским, я слышал, неплохо владеешь.
- Владею, - тупо повторил я, таращась на декана. По-глупому, по-детски таращась, но, чёрт возьми, такого не может быть… Заграницу, в Англию… Шаг – нет, скачок, прыжок, - к осуществлению моей цели. И к тому же…
Мне в миг открылась другая, бонусная, сторона этого предложения. Уехать в Англию. Далеко, надолго. Уехать – и забыть о том, что Денис существует, забыть о том, что он… что я к нему… его…
- Согласен, - выпалил я быстро. Сергей Иванович улыбнулся и начал рассказывать мне, собственно, о самой поездке.
Через час только, наверное, я вышел из кабинета декана. А дома, после учёбы и работы, начал складывать в сумку малочисленные вещи.
Всё как-то странно, удивительно быстро закрутилось. Сергей Иванович сказал мне готовиться к поездке уже сегодня. Завтра – бумажная волокита, сбор рекомендаций от преподавателей, потом оформление визы, загранпаспорта, прочего, прочего, прочего… Скоро. Совсем скоро я уеду, и бред с Денисом останется позади.
То, что мне нужно. То, чего я хотел. И всё здорово, отлично будет теперь, я все силы положу на свою цель, а глупые мысли про Дениса вымету из головы. Всё здорово, правда?
Правда же?
Я убедил себя, что да, правда, да, здорово, да, так будет лучше. Я твёрдо был уверен, что поступаю правильно – до вечера завтрашнего дня.
А назавтра, проходя – случайно, само собой, там путь короче просто – мимо той скамьи, я разом вспомнил. Всё. Как Денис сидел тут, мокрый, потрёпанный, побитый, как он кинулся потом ко мне, обвиняя во всём; как я, у детской горки, поцеловал его; как мы потом гуляли по парку, смотрели фильмы в кино, сидели в кафе у дороги, разговаривали, как…
Ну, и смогу я там, в Англии, без всего этого?

***

- Простите, Сергей Иванович. Я не поеду.
И, не слушая вопросов в спину, я вышел из кабинета декана, аккуратно закрыл за собой дверь. Не надо спрашивать. Не надо, Сергей Иванович – я сам не знаю, что ответить на ваше растерянное «почему?»

Денис

Сёмка стоял и смотрел на нас. Его глаза удивлённо расширились. А я замер, не зная, что сказать и сделать. Господи, да что тут скажешь?
Казалось, что Сёмка стоял так целую вечность. Но вот он развернулся и молча зашагал прочь со двора.
Я кинулся за ним. Догнал уже на шумном проспекте и схватил за рукав.
- Стой!
Он вынужден был остановиться. Стоит, не оборачиваясь, молчит. Мысли прыгали у меня в голове, обгоняя друг друга. Сёмка видел. Сёмка всё видел...
- Послушай, Сём…
- Что я должен слушать? - сказал он, наконец обернувшись. - Что это неправда, что ты не виноват, что я не так понял?
Я вдруг не узнал в этом голосе Сёмку. Непривычная сталь, холод звенели в нём. А где восхищение? Где ужимки, писки, визги, стыд, что потревожил меня?
- Да послушай, я сказал!
- Ты не в той ситуации, Денис, чтобы командовать. И не нужно ничего объяснять мне. Я видел достаточно. Что ж... теперь мне многое понятно. Например, почему ты не готовился к собственной свадьбе, а пропадал неизвестно где.
Вокруг нас, толкая, спешили люди. А я стоял, от удивления не в силах даже возразить. Сёмка никогда так не разговаривал со мной. Тот Сёмка — безвольный, тряпка — которого я знал, к которому привык. Он всегда извинялся, хоть без вины. Всегда восхищался мной, боготворил.
- Ты подонок, Денис, - вдруг сказал, как отрезал, он. - Как я не видел этого раньше? Ты крутил интрижки за нашими спинами, за недели до собственной свадьбы!
Его лицо в миг исказило презрение. Злое презрение.
- Я не позволю тебе причинить боль Кате, - звенящим, будто натянутая струна, голосом сказал он. - Ты не стоишь её, никогда не стоил. Мне казалось, с тобой она будет счастлива, раз любит, но ты… Ты не посмеешь больше обманывать её. Не позволю.
- Не делай то, о чём потом пожалеешь, Сём...
Сёмка усмехнулся, окинув меня взглядом презрения.
- Угрозы не сработают, Денис.
Он ушёл. А я стоял посреди шумного тротуара, толкаемый туда-сюда волной людей. Ведь он не сделает этого! Не сделает...

@темы: творчество

---

*восторг-писки-визги*

15.04.2012 в 19:07

Пишет  Нанатян.:

- [1389]
Название: Честная игра.
Автор: Нанатян.
Фандом: обогиясошласума Гарри Поттер.
Дисклаймер: Дж. К. Роулинг её творение, мой бред - мне.
Рейтинг: G.
Пейринг: FlintWood а были сомнения? >_>
Жанр: романс.
Размер: мини.
Предупреждение: больная фантазия автора, который курил первый фильм.
Комментарий: этот момент жрал мозг мне несколько лет. Видать, сожрал окончательно, потому что я решилась ^__^
Посвящение:  |Rainbow|, потому что тебе я готова посвящать всё на свете, ибо ты мне даришь столько вдохновения! Спасибо тебе за всё =)

читать

- Рано радуешься, Вуд, Поттер вряд ли поможет твоей команде взять Кубок по Квиддичу.
Эти слова, пропитанные злобой, издёвкой, и чем-то ещё, что Оливер угадывать не собирается, летят ему в спину в коридоре четвёртого этажа, за день до матча. Капитан Гриффиндорской команды только вздыхает и даже не делает попытки обернуться на знакомый голос. Сколько можно, в самом деле, реагировать на эти уже смешные и нелепые попытки задеть и оскорбить?
- Надеюсь, ты будешь играть честно, Флинт, - только и произносит, останавливая порыв Анджелины развернуться и накостылять обидчику.
- Каждый раз одно, и тоже! – Анджи кипит праведным гневом, сжимая руки в кулаки. – Ох, и размазала бы я его по гостиной Слизерина! Великолепное панно бы вышло!
- Да брось, - буднично пожимает плечами Вуд. – Чем бы дитя ни тешилось, правда? Если им нравится гавкать, то пусть…
- Главное, чтобы он не вздумал тебя укусить, Ол, - вздыхает девушка и смотрит взволнованно.
Парень лишь улыбается спокойно и старается не думать, что будет в таком случае.
…
Реагировать на Маркуса так же остро как раньше было глупо. Они уже не дети… только вот сам Флинт этого, кажется, не замечал. Оливер снисходительно посмеивался, ухмылялся, улыбался, иногда подмигивал нарывающемуся то ли на драку, то ли на выяснение отношения капитану Слизеринской команды.
Конечно, были моменты, в которых его тактика не срабатывала. Порой хотелось взять метлу и как следует отходить этого заносчивого засранца так, что бы и мыслей больше не было попадаться на глаза Вуду. Внутри всё клокотало от гнева, переливающегося, кажется, через край. И только одно слово в воспалённом мозгу пульсировало и мигало всеми цветами радуги: «Ненавижу! Ненавижу! НЕ-НА-ВИ-ЖУ!»…Оно, как казалось Оливеру, было огромными буквами выгравировано у него на лбу.
Правда, не всегда помогал испепеляющий взгляд, хотелось кричать, орать до срывающегося голоса, до распухшего горла. Царапать этим словом нёбо, язык, а потом разреветься по-девчоночьи где-нибудь в углу пустой раздевалки.
Оливер совершенно не понимал, за что Маркус так взъелся на него. За что так норовит уколоть побольнее. За что бьёт по больным местам с таким садистским удовольствием. И ведь наслаждается этим, когда видит – удалось зацепить гриффиндорца. Просто светится от счастья, видя, как ореховые глаза смотрят уже с нескрываемой злостью, а того дружелюбия, что там обычно океаном плещется, в помине нет.
Оливер не понимает. Но очень хочет понять.
…
- Ты, правда, надеешься победить?
Вуд дёргается и поворачивается, встречаясь взглядом с соперником.
Астрономической башне сейчас положено быть пустой. Час поздний, отбой был давным-давно, но капитану и вратарю в одном не спится от слова «совсем», как каждую ночь перед матчем.
И то, что Флинту не спится тоже, его почему-то немного удивляет.
Ещё больше удивляет вопрос, заданный спокойным тоном. Вероятно, потому что сейчас вокруг нет ни души. Не перед кем шлифовать своё красноречие.
- Я надеюсь попытаться, - отвечает Вуд так же спокойно.
Смотрит настороженно, почему-то вспоминая слова Джонсон, сказанные сегодня в коридоре. Вдруг именно сейчас Маркус попробует «укусить»? Команда без капитана не выйдет на поле, матч в таком случае вообще отменят, скорее всего.
Флинт не выказывает признаком агрессии. Подходит к окну и смотрит на ночные окрестности Хогвартса внимательным взглядом. Оливер прикусывает губу, рассматривая профиль своего… врага? Да нет, слишком громко. Не друг, конечно, тоже…
Столько лет вставлять друг другу палки в колёса… Вуд ловит себя на мысли, что за это время Флинт в него врос так, что отрывать-то придётся с мясом, кажется. Родной такой, пусть и сволочь порядочная.
- Чего уставился, Олли? – насмешливо звучит как сквозь толщу воды.
- Ничего, просто… как ты меня назвал?!
«Олли» его звали близнецы, Анджи, Алисия, Кэти… кто угодно, но свои. И точно никто из слезиринцев. И уж сто процентов его не мог так назвать Маркус!
- Олли, а что? – усмешка становится нахальной. – На это имя наложено авторское право? Я не могу так тебя звать?
- Можешь, - быстрее, чем он осознал, что говорит, сорвалось у Оливера с языка.
«Главное, чтобы он не вздумал тебя укусить, Ол» эхом звучит в ушах, когда Флинт делает к гриффиндорцу шаг. Уверенный такой, так что Оливер в растерянности отступает и вжимается лопатками в стену, смотрит расширившимися от удивления глазами. И чувствует, как внутри всё замирает и словно что-то обрывается, когда их лица оказываются близко-близко.
Темно. Так чертовски темно, что не разобрать выражения лица парня рядом. Радует только то, что его чуть покрасневших щёк тоже не видно. Если только Флинт не кот, который видит в темноте лучше, чем при свете дня.
- Я не позволю какому-то гриффиндорцу обойти меня, - тихо, немного угрожающе и как-то немного доверительно говорит Маркус.
И от интонаций его голоса у Оливера по позвоночнику проходит электрический разряд, а в горле моментально пересыхает.
Он быстро облизывает губы и хмурится. Не наигранно, ему действительно не нравится, что этот самовлюблённый гад его недооценивает.
- Когда-нибудь этот гриффиндорец надерёт тебе задницу, Флинт, тогда посмотрим, как ты запоёшь.
В темноте звучит тихий смех. А щеки Оливера вдруг касаются чужие пальцы.
- За что ты мне нравишься, Вуд - с тобой не соскучишься.
И всё. Тепло исчезает, вдруг становится очень пусто. Астрономическая башня продолжает безмолвствовать. Тут теперь, кажется, ещё тише, чем до прихода капитана слизеринской команды.
Маркус уже почти у выхода, но его догоняет чуть насмешливое:
- И всё же я надеюсь на честную игру.

Роланда Хуч обводит их всех строгим взглядом. Да, она тоже ждёт от всех честной игры, только, Мерлин Великий, она же прекрасно знает слизеринцев. Им бы да на маггловские бои без правил, они бы все там были лучшими. Оливер усмехается своим странным мыслям.
В рупор что-то вещает Ли Джордан. Где-то выше, чуть над кольцами завис Гарри, обозревая воздушное пространство в поисках золотого блика.
Квоффл кочует от Гриффиндора к Слизерину с удивительной быстротой. Но вот первый гол есть. Вуд улыбается одобрительно – Анджелина быстрая, юркая и хорошо ориентируется в ситуации. Повезло команде с таким игроком.
- Анджелина Джонсон открывает счёт! – надрывается комментатор на трибуне. – Десять очков у гриффиндора!
Публика в ало-золотом ликует, мелькают флажки и визги и вопли радости заглушают даже Ли Джордана.
- Квоффл у Слизерина…
Оливер следит за ловко маневрирующим, и ускользающим об бладжеров Маркусом, который держит мяч и уверенно приближается к кольцам гриффиндорской команды.
Бросок.
Парень взмывает вверх и отбивает метлой почти достигший цели мяч.
Два горящих азартом взгляда схлёстываются, и Оливеру вдруг чудится, что между ними искрит… прямо как неисправная маггловская проводка. Ещё чуть-чуть и коротнёт так, что мало не покажется.
Вуд наигранно сочувствующе улыбается сопернику и пожимает плечами, мол «не судьба».
Игра продолжается.
Квоффл прыгает из рук в руки. Алисия перехватывает его и уже у самых колец серебристо-зелёной команды передаёт Анджи. Снова гол и снова публика неистовствует.
Ещё одна попытка забить гол в его кольца, которую Оливер пресекает на корню.
А дальше всё происходит так быстро, что он даже понять ничего не успевает толком. Лишь краем глаза замечает мчащийся к нему бладжер и понимает, что совершенно беззащитен сейчас. Попытка увернуться не сработает. Испугаться он не успевает, да и не достойно это гриффиндорца. Потому он просто в защитном жесте выставляет руку, закрываясь от удара в лицо.
И тут же чувствует удар… затем боль и темнота…
…
Оливер просыпается глубокой ночью. Больничное крыло пустое, мадам Помфри уже давно спит. Но рядом кто-то есть. Вуд поворачивает голову и удивлённо моргает, встречаясь взглядом с Маркусом.
- И что ты тут забыл, хотел бы я знать?
- Как ты себя чувствуешь, Олли? – на вопрос слизеринец отвечать явно не намерен.
- Как сбитый бладжером с метлы, - пожимает плечами парень и чуть приподнимается, чувствуя боль в руке. Но это всего лишь ушиб, никаких сильных повреждений нет, слава Мерлину.
- Как кончился матч? – спрашивает вроде бы равнодушно, но сердце болезненно ноет. Почему-то страшно услышать, как Флинт сейчас начнёт измываться: «Вашей команде, Вуд, поможет только полная замена игроков».
- Гриффиндор победил, - спокойно отвечают ему.
Вуд вскидывает недоверчивый взгляд на парня, сидящего рядом и надеется, что не увидит в его глазах насмешку или издёвку. И его надежда сбывается.
- Победили…
- Да, Поттер ваш поймал снитч. Ртом… он просто его проглотил, мать его!
Вуд фыркает и старается не рассмеятся, видя, как злит Маркуса такая победа.
- Умей проигрывать, Флинт…
- Ты мне должен, - вдруг заявляет этот… несносный мерзавец, пересаживаясь со стула на его кровать.
И тянется ближе, нависая над обалдевшим гриффиндорцем.
- За какие заслуги?! – возмущённо срывается с губ.
- Ты надрал мне задницу даже находясь на больничной койке, Вуд… Как и обещал. И с тебя компенсация за моральный ущерб, - насмехается, зараза.
- Да разбежался, - лениво и вдруг как-то игриво тянет парень, но больше сказать ему не дают ни слова.
Обветренные губы Маркуса накрывают его жёстким поцелуем, словно пытаясь подчинить непокорного гриффиндорца. И Оливер не задумываясь сдаётся, пальцами зарываясь в волосы своего соперника.
- Как это понимать, Марк? – шепчет Вуд тихо, когда ему дают сделать глоток воздуха.
Тот улыбается уголками губ. Именно улыбается, мягко так, даже, наверное, немного нежно, от чего в носу колет, и дыхание становится частым и тяжёлым.
- Как честную игру, Оливер, - отвечает Маркус и снова целует его.

@темы: magic world, фанфики, люди и я

---

"Царица проклятых", Энн Райс

"Уже на этой книжке Энн Райс понесло в бред" - сказал кто-то на LiveLib. Нет, не скажу, что книга бредовая. И мне было, всё-таки, интересно её читать, но... Неоднозначная она как-то. Непонятная. Затянутая. Много вещей, на мой взгляд, лишних, не обязательных, сюжет не пострадал бы, если б их не было.
Я читала только три книги "Вампирских хроник" пока. Но любимая, она же первая, - "Интервью с вампиром". Может, потому, что начало, всё ново, неожиданно, необычно. А может, потому, что Луи из всех вампиров мне нравится сильней. Он - бессмертный человек. Очень часто, особенно здесь, Луи зовут самым человечным. Поэтому он нравится. Я люблю его, я понимаю его, он интересен мне.
Но "Царица проклятых", опуская детали, выгодно отличается от первых двух книг. Построением. Вот что мне сразу и до конца ужасно нравилось - построение. Теперь рассказ не только от первого лица, глазами Луи или Лестата. Нет, в этой книге есть возможность взглянуть на всё разными персонажами - Мариус, Дэниел, Пандора, а ещё неизвестные и новые Джесс, Маарет, Беби Дженкс.
Сначала эти кусочки мне казались обрывками. Непонятными, разрозненными, вообще не нужными и не связанными друг с другом. Но Энн Райс в конце удивила, собрав всё в общую, цельную картинку. И каждая деталь, что была раньше, - на своём месте, понятна, нужна.
Я согласна - эта часть, пока что, из "Хроник" самая страшная и кровавая. Но мне нужно увидеть фильм, чтоб испугаться и проникнуться. Тут я, скорее, наблюдала за историями-характерами разных вампиров, чем за сюжетом.
Пандора. Новый, неясный пока персонаж. О ней известно только, что её обратил Мариус. И она его любит, а он любит её. Кажется, в "Новых вампирских хрониках" есть книга, посвящённая Пандоре. И я, по возможности, прочту - как-то вдруг мне стала она интересна.
Хайман. Вампир Первого Поколения, замешанный в историю с близнецами. Мне было жаль его. Он, по характеру, - добрый, а царь с царицей его вынуждали, под угрозой смерти, совершать зло. Но меня, в принципе, ужасно интригуют все старые вампиры. Хайман, Маарет, Мекаре, сама Акаша. Каково это - жить сотни, тысячи лет? Каково видеть, что мир меняется, что сила растёт в тебе, вообще как это - жить вечно?
Вопрос вечной жизни - всегда интересный для меня. За это люблю Энн Райс.
С другой стороны, иначе, открылись мне и прежние герои. Мариус, Лестат, Луи, Арман. Самая сильная, самая крепкая любовь Луи к Клодии. Она и тут, через много десятков лет, жива. А Мариус и Арман... я хочу книгу про них. Я безумно хочу книгу про них. Моменты с ними в "Царице" - самые трогательные. А когда Мариус звал Армана "Амадео" - у меня всё сжималось в груди. "Он ждёт тебя. Твой Амадео".
Что касается Лестата, то он тут... странный. И нет, не то чтобы неприятен мне, просто... Не глубже, не интересней других вампиров, хотя главный герой. А ещё он страдает странными, необоснованными рефлексиями. Например - почему Лестат полюбил Акашу? Только за то, что она загадочная, древняя царица, Царица Проклятых? Зачем он пошёл за Акашей? Почему у Лестата так много, до странности много тех, кого он любит - Луи, Клодия, Арман, Мариус, Габриэль, Акаша? Кого и как он любит, да любит ли вообще? Зачем он пишет книгу? Зачем ходил к лидеру Таламаски в конце? Что за непонятные, вдруг возникшие признаки тщеславия, капризов, стремления нарушать законы?
Где-то в чём-то я могу понять Лестата. Но детали его характера ускользают от меня. А в финале "Царицы проклятых" он и вовсе - неприятный, легкомысленный, дьявол, как верно назвал его Луи.
Но самый интересный образ тут - Акаша.
Её показывали с разных сторон. Глазами Лестата, когда он рядом с ней. Глазами Маарет, когда она вспоминает прошлое. И медленно, потихоньку, сошёлся полный образ Царицы Проклятых.
Я, смутно, жалела её ещё в "Вампире Лестате". Ведь это ужасно - сидеть, тысячи лет, на одном месте, не шевелясь, в тюрьме своего же собственного тела. Мне не представить, какие мысли могли быть в голове у Акаши. Как она страдала, мучилась, жила за счёт других, глазами других...
Акаша, изначально, пуста и бездушна. У неё внутри - ничего нет. Но она отчаянно ищет смысл, цель жизни. Сама внушает себе взгляды, мнения, мысли - просто чтобы верить во что-то, думать о чём-то, быть живой. Она запуталась. Она одна. И это мне так... знакомо, понятно, близко, что злом считать Акашу не выходило. Она ребёнок. Сильный, древний, жестокий - но ребёнок, которому нужен был рядом кто-то. Неважно, кто, неважно, как - главное, чтобы союзник, друг, чтоб понимал и поддерживал.
Акаша полна парадоксов. По её приказу совершили насилие над близнецами - а потом она же твердит о прекрасном, чистом, добром мире. Я думаю, эта идея - новый мир - нужна была Акаше. Как смысл, цель, предмет, ради которого стоит жить, идти вперёд, действовать.
А Лестат... его любовь к Акаше мне непонятна. Но сама Акаша любит Лестата потому, что он - союзник, кто-то рядом, следующий за ней. Акаша одинока. Мне жаль её.
Но больше всего в этой книге меня тронула история Маарет и Мекаре. Близнецы - это вообще что-то... невероятное, волшебное, их связь разорвать, в принципе, невозможно.
Страшная история. Жестокая. Грустная. И мне понравилось, как потихоньку - от снов, деталек, воспоминаний до рассказа Маарет - раскрывается она.
Вообще в "Царице Проклятых" много вещей, о которых я давно, ещё с первой книги, хотела узнать. Кто был первым вампиром. Почему. Как пошла цепочка обращений. Что происходит с вампирами с возрастом. Каковы их возможности. Что случается с ними после смерти.
А ещё эту книгу я, впервые, читала в электронном формате. Мне не понравилось. От слова "совсем". Глаза устают быстро, я не могу подряд читать больше полутора-двух часов. И главное - я не воспринимаю электронный текст как книгу. Не охватываю полностью, не запоминаю детали, не получаю удовольствия, не плыву по строчкам, мне просто... не хватало страниц, обложки и запаха краски. Да, видимо, к книгам у меня тактильное отношение - я обязана их потрогать, понюхать, для меня книги - только бумажные, что и требовалось, в общем, доказать.
Но спасибо электронке просто за то, что я смогла прочесть "Царицу Проклятых". В магазинах найти её нереально.
В итоге... в итоге книга неплоха, на самом деле. Интересная. Глубокая. Правда, всё же мне хотелось поскорей дочитать её - не знаю, из-за самой книги или просто мешал электронный формат.
Но идти дальше по "Вампирским хроникам" буду точно. Могу сказать с уверенностью, что мне они пока не надоели.

@темы: книги, вампиры

---

Пожалуй, это слэш-рассказ, над которым я работала дольше всего в своём писательстве.
Впервые задумка пришла ко мне года два, кажется, назад. Тогда и сюжет, и место, и название, и имена героев были чуть-чуть другими. А сейчас - многое изменилось. Я десятки раз переделывала, правила, добавляла, убирала, искала музыку... Помню, однажды уже написанный, отшлифованный текст не сохранился. А первая версия погибла со старым Windows.
За три года ребята стали мне очень дороги. Они - самые, всё же, любимые, родные герои для меня из всех, про кого я писала. А ещё самые долгие, самые сложные и самые неожиданные)
Хочу сказать спасибо всем, кто поддерживал во мне вдохновение, желание писать, веру в себя. Спасибо, мои радости! Без вас этот ориджинал пылился бы и до сих пор в состоянии набросков

Название: «Мы, вместе - только так»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Жанр: слэш, angst, romance
Пейринг: Денис/Алекс
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: от ненависти до любви, как известно, один шаг)
Предупреждение: POV
Размещение: с моей шапкой
Музыка: Канцлер Ги – Due Angeli
Three Days Grace — Animal I Have Become
All Time Low — Damned If I Do Ya
Rise Against — Audience Of One

Часть 1. I hate everything about you.

Часть 1. I hate everything about you.

Денис

Когда я проснулся, часы с кукушкой на стенке били полдень. Тихо; лучи солнца в зашторенное окно.
Так, что у нас там сегодня? Три пары, собрание, кажется… Сейчас вроде вторая. Или третья. Хотя, в общем, что за дело мне? Это другие пусть вскакивают ни свет ни заря, толкутся в пробках транспорта, сидят на уроках. Денис Меркулов – не другие. И законно имеет право как следует поспать.
Усмехнувшись своим мыслям, я сладко зевнул. Потянулся до хруста в позвоночнике. И, решив, что вполне бодр, спустился в столовую.
Отца не было - на работе, как всегда. Только мать сидела за накрытым столом – она в миг всполошилась, подпрыгнула, подскочила ко мне, заключая в объятия.
- Сыночек, встал наконец! Как спалось? Готов к последнему дню семестра?
- Разумеется, - холодно ответил я, разжимая пальцы матери. И сел к столу – подальше от неё.
Завтрак ждал меня – мать, наверняка, опять с рассвета за готовкой. Глупость, к слову. Зачем стряпать самой, когда есть прислуга? Лучше за собой поухаживала бы – вон, старый застиранный халатишко, волосы растрёпаны, кожа тусклая. Не удивительно, что отец и краем глаза теперь не смотрит на неё.
Я не спеша, смакуя и с удовольствием, перекусил.
- Вкусно, сынок? – спросила мать, опершись на край стола и не сводя с меня взгляда. Та же улыбка, что всегда. То же щенячье обожание, что всегда.
- Есть можно, - я встал, тщательно смахнув с губ крошки салфеткой. – Скажи Антону, чтоб готовил машину. Да поживей.
- Конечно, сынок!

***

У гардероба института ко мне кинулся Сёмка.
- Дэн! Ну наконец-то! Идём скорей, собрание вот-вот начнётся!
И схватил меня за рукав.
Я аккуратно отнял руку, поморщившись, расправил складки на одежде, стряхнул пылинки с плеч. И не спеша зашагал к кабинету - Сёмка, шумно болтая, следом.
Семён Авдеев. Из богатой, как и моя, семьи –чуть победнее, впрочем, с капиталами моего отца тягаться никто не сумеет. Мы с детства знакомы, ещё в школе он хвостиком бегал за мной. К слову, и в этот институт он пошёл потому только, что я выбрал его.
Сёмка ни на шаг от меня не отходит. Семенит в след, будто собачонка. Поддакивает. Кивает. И всегда восторженный, весёлый, сияющий... Ну, ребёнок, чистой воды.
Группа шумно бесновалась, празднуя конец семестра. По классу летали клочки бумаги. Гремели стулья. Лопались шарики, притащенные кем-то. Скрёбся мел по доске. И все галдят, шутят, смеются. Гул, вопли, мельтешение. Родная группа родного факультета психологии в родном универе.
Хм, дети, глупые дети. Когда вы повзрослеете, наконец?
Я прошёл через толпу, растолкав девчонок, и опустился за парту, ровно по центру класса. Моё место, исконно моё. Уже два года все приучены, что, если нервы дороги, - занимать его не стоит.
Сёмка плюхнулся рядом со мной. Глаза его сияли, лицо красное, рот трещит, не смолкая, о чём-то. Впрочем - я не слушал его.
В дверях возникла куратор. Метнулась к кафедре в конце класса, прогнав юных художников от доски. Стукнула разок по столу, привлекая внимание. И завела.
Стандартные слова, стандартные тембры. И год назад, когда мы заканчивали первый курс, и два года, и двадцать, наверное – ровно то же. Пожалуй, я легко мог бы повторить за куратором речь дословно. Что, в общем, и сделал. Лениво, шёпотом, мастерски копируя мимику и жесты. Сёмка ликовал.
Прервавшись на рекламную паузу, куратор раздала зачётки.
- Ого! – восхитился Сёмка, через плечо заглянув в мою. – Одни пятёрки! Да ты гений, Дэн!
Я, пробежав глазами, кинул зачётку в сумку. И лишь слегка поднял уголки губ ему в ответ.
- Да тебе не здесь учиться надо, - удивлённо протянул Сёмка. – Ведь твой отец вполне может отправить тебя за границу. Тем более с такими оценками…
- Знаешь, Сём, - лениво усмехнувшись, ответил я, - быть богатым среди богатых – скучно. А вот богатым среди бедных…
Сёмка, конечно, едва ли понял меня. Но глаза округлил в восхищении – в общем, как всегда.
Все галдели, вслух обсуждая свои отметки. Куратор, напрягшись, крикнула пару раз, стукнула по столу опять, угомонив их. И завела волынку дальше. Что-то о каникулах, «не расслабляйтесь», «последний семестр – это важно», тра-та-та… Я зевнул, - к слову, весьма звучно, - и подпер щёку кулаком. Да-да, знаем, слышали. Заканчивайте скорей.
Мой взгляд наткнулся на часы над доской. Пять минут до концовки. Хм… слишком долго.
- Думаю, с меня хватит, - насмешливо и громко объявил я, вставая. Головы одногруппников тут же повернулись ко мне. – Счастливо.
Куратор зло бубнила мне вслед. Угрожала, увещевала, кричала. Группа шепталась. Сёмка таращился, приоткрыв рот. А я спокойно покидал в сумку вещи, не спеша пристроил её на плече и вышел из кабинета.
Со звонком, уже внизу, меня догнал Сёмка. Глаза его сияли, улыбка тянулась от уха до уха.
- Ну, ты даёшь, Дэн! Марь Иванна рвёт и мечет, к декану грозит тебя вызвать. Мол, нарушение дисциплины, хамство, нельзя так…
- Мне – всё можно, Сём, - чуть изогнув губы, ответил я.
У гардероба клубилось море. Что из младших, что из старших курсов. И всем не терпится свалить на каникулы - кричат, толкают, лезут по головам.
Я небрежно махнул рукой, опускаясь на диванчик у окна. А Сёмке объяснять жест было не нужно. Порывисто кивнув, он умчался к гардеробу за моим пальто.
Потянувшись и подавив зевок, я откинулся на спинку дивана. Хм, хоть ради этого стоит держать Сёмку при себе. Меньше телодвижений, меньше хлопот.
- Дениска!
Я хмыкнул. Сей визгливый и резкий голос спутать трудно.
В толпе подружек ко мне плыла Диана.
Королева всея института. Мисс красота, очарование и дальше. Пожалуй, там есть, на что попялиться. Локоны до плеч, юбка до пояса. Улыбка на миллион, от уха до уха, широко распахнутые, с забором ресниц, глаза.
По ней сохли все парни всех курсов. А она мчалась ко мне, распушив перья.
Я усмехнулся, скрестив руки на груди.
- Дениска! – воскликнула Диана, резко затормозив рядом со мной. Подружки, шушукаясь, тактично замерли шагах в пяти сзади. – Давай сходим куда-нибудь сегодня! Я так соскучилась…
- Какая жалость, а я нет.
Кажется, личико Дианы расстроено сморщилось. И губки дрогнули, и глазки распахнулись широко. Впрочем, не знаю, не видел – мой взгляд скользнул к толпе девчонок, стада Дианы.
Они стоят чуть поодаль – правило всё же, - и, шепчась, искоса посматривают на меня. Хм, кажется, и им я интересен? А та справа, кстати, неплоха. Да и слева, в общем, в моём вкусе.
Возьмём на заметочку.
- Ну Дениска, ну пойдём! Я отличное кафе знаю! Ведь надо отпраздновать конец семестра!
И, захлопав забором ресниц, Диана взяла меня за руку.
Я медленно, спокойно вытащил свои пальцы из цепких силков её. И сладко улыбнулся, рисуя лицом сожаление.
- Очень жаль, милая, но у меня на сегодня другие планы. Я хочу ещё с толком провести день, если ты понимаешь, о чём я…
Она вытаращила глаза, не догоняя. Подружки зашептались активней. А тут и Сёмка подскочил с моим пальто. Не глядя на Диану, я не спеша оделся, оправил шарф на шее, пригладил волосы. И уже от двери, через плечо, обернулся к ней.
- В восемь вечера у моего дома. Не опаздывай, детка.

***

С порога меня встретила улыбкой мать. Щенячье обожание во взгляде, руки снова тянутся ко мне.
- Как день прошёл, милый? Оценки выдали?
Я, холодно улыбнувшись, протянул ей зачётку. «Ты умница, сынок! Снова лучше всех, верно?» На зубок знаю, что она скажет. Из года в год одно и то же. Не меняет репертуар.
- Ты умница, сынок! Снова лучше всех, верно?
- Как всегда, мам, - чуть изогнув губы, ответил я.
По традиции, были речи – о том, как она гордится мной, какой замечательный у неё сын, каких успехов смогу добиться… Я постоял немного, скрестив на груди руки, послушал. Да, репертуар неизменен. Хоть оригинальности бы, а, ей богу.
В конце концов, мне надоело. Я поднял руку, прерывая мать.
- Мне с Катей скоро встречаться, мам.
- С Катенькой? – тут же расцвела она в улыбке. – Конечно-конечно. Иди, милый, собирайся. Ведь сегодня этот день?
- Именно, - я прошёл мимо матери, увернувшись от цепких объятий, к лестнице. И даже ногу на ступеньку поставил, - как вдруг мать с тревогой спросила:
- Ты счастлив с Катей, сынок? Ты ведь любишь её?
- Люблю, - не обернувшись и продолжая путь наверх, ответил я.
Хм, любовь? Что за безделица. Только глупцы верят в любовь. А на деле главное – здравый смысл, расчёт, холодная логика. Везде нужно уметь устроиться с максимальной выгодой для себя.
Мать глупа, если твердит о любви. Впрочем, глупа, конечно. Она до неба возносит меня, возносит отца. Слепо, безумно обожает. Не видя, к слову, что творится прямо у неё под носом.
Отец спит с секретаршей. Она молода, красива, беспроблемна, не чета матери. А жена… ну, на что богатым жена? Бесплатная прислуга.
Любовь, что за безделица. Даже если вдруг, силой глупости, она существует. Не нашёлся в мире тот человек, что был бы достоин Дениса Меркулова.
Я улыбнулся мыслям, входя в свою комнату.
Меня встретила чистота, красота и порядок. Кровать – идеально заправлена, пол - вымыт, одежда - аккуратно развешена в шкафу. И следы вчерашнего плотного ужина, взятого мной снизу сюда, – отсутствуют.
Хм, ещё бы. Будь я горничной, тоже старался бы ради такой зарплаты.
Я выбрал из шкафа смокинг, чёрный, брюки в тон, рубашку, галстук. И примерил всё перед зеркалом в рост человека. Сидит идеально, конечно. Как и всё, впрочем, в моей жизни.
Слово «беды» мне не знакомо. Понятий «трудности», «проблемы», «нужда» я не знаю. С детства родители души не чаяли во мне. Отец – владелец сети банков, нескольких квартир, нескольких домов, пары-тройки ресторанов. Он никогда не считал деньги. Я, как следствие, тоже.
У меня было всё. Игрушки, книги, одежда, техника. Стоило мне сказать, одним словом обмолвиться, что хочу, – получал немедля. Потом были няни, учителя на дом. Потом - частная школа, репетиторы. Потом – институт. Ну, а как дополнение - сколь угодно денег на карманные расходы, девочек, клубы. Свобода действий. Свобода выбора. Никаких правил.
С Катей я познакомился год назад. Екатерина Савельева, дочь владельца крупной сети ресторанов. Её отец – давний, любимейший «друг» моего. А папочка не глуп. Он быстро смекнул, что деньги Савельева – игра, стоящая свеч. Свечой был я.
Мы встречались с Катей год. Я водил её в кино, в рестораны, в музеи. Дарил цветы и конфеты. Возил по городам России, за границу раз даже. Говорил много пафосных, высоких, красивых слов.
Пожалуй, года было много – девчонка в миг потеряла от меня голову. Ха, ещё бы. А сегодня этот день, как зовёт его моя матушка. День, когда мы с Катей будем официально помолвлены. День, когда деньги её отца, считайте, станут моими.
Отец думает, конечно, что присвоит их себе. Что я, как послушный, любящий сын, подам казну Савельева на блюдце с каёмкой, принесу в зубах, словно пёсик тапочки. Таков план - только старый дурак сильно, ой сильно ошибается. Не увидит он денег Савельева. Ни полкопейки не получит. Никогда.
Я вышел из комнаты, полностью одетый, и на площадке лестницы столкнулся с отцом. Вспомнишь солнце, вот и лучик, ага…
Папочка расцвёл в улыбке, увидев меня, и, как мать, заключил в объятия.
- Денис, сынок! Как дела в институте? Снова лучший?
- Как всегда, пап, - ответил я, пряча за улыбкой гадливость. И медленно, аккуратно вывернул себя из кольца его рук.
Отец поболтал ещё о чём-то. Кажется, подпевая за матерью – я горжусь тобой, сын, ты многого добьёшься, сын… «Глупец, - думал я, послушно внимая. - Ни копейки не видать тебе».


***

- Любимый! – Катя, ждавшая меня на скамейке у подъезда, кинулась мне навстречу.
Я, со сладкой улыбкой во весь рот, обнял её. И, не слушая, о чём она восторженно трещит, махнул рукой Антону. Шофёр был здесь, как всегда – за спиной, маяча в готовности. Он тут же распахнул перед нами дверцу авто.
Ресторан «Марио» - один из лучших в городе. Он мне нравится, пожалуй. Расторопный персонал, ненавязчивая музыка, готовят вкусно. А Катя, конечно, и вовсе была в восторге.
- Как красиво! – она сияла, вертя головой в разные стороны, пока в гардеробе принимали нашу одежду. – Как здорово, Денис!
Посмотреть, к слову, было на что. Кругом - позолота, хрусталь, ковры. Мягкий, чуть приглушённый свет люстр. Официанты и официантки в белоснежной форме. Одна, кстати, тут же метнулась к нам.
- Добро пожаловать! Проходите, Денис Александрович, присаживайтесь!
Конечно, меня знали тут. Кто не знает сына Меркулова?
Я изящным жестом предложил Кате руку. Она зарделась, пошла рядом со мной - оглядываясь, боязливо ступая, словно в стеклянном дворце. Хм, неужто впервые тут? Вот деревенщина, даром что папа – богатый ресторатор.
Мы заняли столик у окна, за бархатными занавесками, поодаль от других. Я часто бываю в «Марио». Это место всем, кроме меня, занимать запрещено.
Официантка подлетела в миг, таща меню.
- Пожалуйста, выбирайте!
Катя тут же занялась выбором блюд, вслух обсуждая их со мной. Я, впрочем, не слушал – изучал, оценивая, официантку. Хм, а ничего девочка. Фигурка, лицо… Пожалуй, в моём вкусе. Возьмём на заметку.
Официантка заметила мой взгляд. Покраснела с неловкой улыбкой, опустила глаза, отошла в сторону. Но я то знал, что она - попалась.
Мы с Катей сделали заказ – конечно, на столе он очутился в минуты, как обычно. А пара-тройка официантов по струнке стояла чуть поодаль от нашего стола. Ведь слишком известен был сын «того самого» Меркулова, чтоб заставлять его ждать.
Весь ужин Катя трещала, не смолкая, расспрашивала меня о чём-то. Но ответ, впрочем, не требовался ей. Спросив, она мгновенно меняла тему, сыпала сотней других вопросов – и трещала, трещала, трещала… Признаться, от её визгов у меня загудело в голове.
После ужина я подозвал официантку, сладко улыбнувшись ей. И велел передать музыкантам, чтоб играли мою любимую мелодию.
Над залом в миг медленно, легко поплыли звуки скрипки. В глазах Кати зажёгся восторженный огонёк.
- Денис, здесь так здорово! – воскликнула она – в который, любопытно, раз по счёту?
- Сейчас будет ещё лучше, милая, - ласково ответил я. И жестом фокусника извлёк из кармана красную бархатную коробочку с кольцом.
Катя взвизгнула, вскочила с места меня обнимать. При том, кстати, едва не свернув стол с тарелками в придачу. Улыбки, слова, восхищения, удивления… Я, как истинный джентльмен, поцеловал Кате руку. И, удобно устроившись в кресле, позволил вдоволь примерить-рассмотреть кольцо.
Приятная музыка. Приглушенный свет. Официантка, что смущённо улыбалась мне от соседнего столика. Я подмигнул ей, изучая со всех сторон. Хм, ничего девочка, правда. Надо бы встретиться с ней сегодня вечером. Ах да, точно, там ведь Диана… Ну что ж, завтра. Или послезавтра. В конце концов, времени у меня – хоть отбавляй.
Я чуть заметно улыбнулся своим мыслям. Жизнь – шикарная штука, господа. И я полностью ей доволен.

Алекс

- Прости, но так надо… Я ни с кем, знаешь ли, делиться не намерен… Глупец…
И лицо в темноте – чужое, мерзкое, ненавистное лицо.
- Прости, но так надо.
Я резко сел, стукнувшись головой о полку. Дыхание было вязким, тяжёлым, пот, кажется, литрами тёк по моей спине.
Полка. Подушка. Одеяло, сползшее на пол. Тумбочка у кровати, стакан воды на ней.
Сон. Снова сон - который я снова принял за реальность.
Четыре года прошло. Пора бы забыть, Алекс. Забудь. Забудь. Забудь же, чёрт возьми.
Откинувшись на подушку, я сделал попытку уснуть. И твердил, как всегда, себе мысленно настойчивую мантру.
Кажется, мне удалось задремать. Кажется, мне удалось чуть расслабиться и выкинуть сон из головы. Но тут же, секунда прошла, – резкий звонок будильника. А после попытки его прихлопнуть он затрещал только сильней.
Я с трудом разодрал сонные глаза, полежал минутку. И чудовищным усилием воли встал с кровати.
Холодильник был пуст. На верхней полке – сиротливая банка сметаны, внизу – два-три лежалых фрукта, а в общем – мышь повесилась. Но что ж, мне привычно, не проблема. Залпом проглотив стакан чаю, - он, кстати, стоял на столе ещё со вчера, - я схватил куртку и выскочил из дома.
Остановка, автобус, толпа, пересадка, автобус, толпа. Звонок, ступеньки, кабинет, последняя парта, взгляды. Ну что ж, мне привычно, не проблема.
Я открыл тетрадь и уткнулся в конспект прошлой лекции. Так, что у нас? Социология, экономика… конец семестра скоро, надо подтянуть…
Я листал тетрадь, припоминая материал. Но, правда, и затылком чуял взгляды одногруппников ко мне. Настороженные, злые. Местами насмешливые. Местами равнодушные.
Что ж, мне привычно. И в школе, и здесь – на меня всегда так смотрят. «По крайней мере, последние четыре года» - мрачно усмехнувшись, напомнил я себе.
Пара, перемена, взгляды, пара, перемена, обед, пара, взгляды… День мелькнул вспышкой и кончился. Я, ни на кого не глядя, покидал в сумку вещи и вперёд всех выскочил на улицу.
Остановка, автобус, толпа, кафе. Я влетел в тесное, душное помещение, бросив куртку на вешалку. Надел в подсобке фартук. И, не глядя ни на кого, кинулся принимать первый заказ. Кажется, напарница поприветствовала меня. Кажется, хозяин сказал что-то мне.
Я не слышал.
Посетители, меню, блюда, подносы. Взгляды. Там одногруппники, здесь – официанты. Что ж… Ничего не меняется, верно, Алекс?
К восьми я не чувствовал ног под собой – но мне привычно, не проблема. Быстро пройдя в подсобку, я повесил фартук на крючок, набросил куртку и, заперев за собой дверь, вышел на улицу. Кажется, со мной попрощались вслед.
Сегодня в кафе - на редкость наплыв посетителей. И хозяин соизволил отпустить меня только в одиннадцать. Поэтому, когда я оказался на улице, вокруг клочками темнела ночь. Автобус, толпа, пересадка, магазин, автобус, толпа.
Я вышел на своей остановке и медленно побрёл в сторону дома, не глядя ни на кого. Темнота, хоть глаз выколи. А фонари на нашей улице, как обычно, не горят. Тихо. Только листья, с прошлой осени, шуршат под ногами, мешаясь со снегом.
- Люблю тебя! – чей-то голос справа.
Я медленно повернул голову на звук и увидел двоих. Парень и девушка, примерно моих лет. Он обнимал её за плечи. Она, улыбаясь ему, жалась к его груди.
- Люблю, люблю, люблю, - весело повторял парень. Девушка смеялась ему в ответ.
Отвернувшись от них, я прошёл мимо.
Любовь. Ну, что за безделица. Нет никакой любви. Только разум, только выгода, только расчёт и холодная логика. Все отношения в мире строятся на этом. Ведь люди - ни шагу не сделают без пользы для себя.
Вот и парень этот – значит, что-то нужно ему от девчонки. Деньги, секс. Потешить самолюбие, может.
Любви нет. Только глупцы верят в любовь. Словечко – универсально. Очень подходит для оправдания своей похоти, эгоизма, расчёта, чего угодно.
Не нужна мне любовь, никто не нужен. Я справлялся до сих пор, четыре года – и дальше проживу. Один.
Пешком поднявшись на свой этаж (лифт не работал, как всегда), я ввалился в прихожую. Включил свет, бросил сумку в дальний угол. На кухне – разобрал пакеты из магазина, наскоро сварил и съел тарелку макарон.
Стрелки часов, когда я сел к столу с чашкой кофе, отстукивали за полночь.
Так, что у нас завтра? Семинар и, кажется, пара лекций. Нужно собрать вещи… найти материал… ответить на вопросы… доклад…
Глаза слипались. Голова, тяжелея и тяжелея, упорно клонилась к столешнице. Но я, по привычке, опрокинул в себя залпом крепкий напиток и, заставив сесть прямо, взял конспекты. Только не смотреть, не смотреть…
Поздно. Поднял голову, посмотрел. На тесную, пустую, полутёмную квартирку. Почти нет мебели, почти нет света. Только лампочка на столе тускло мигает, чертя ломкие тени на стенах.
И пусто. И тихо.
Вот так и живем последние четыре года. Но привычно, не проблема – да, Алекс?
Только в три я лёг спать. Конспекты, доклад, материал к семинару – всё было сделано и тщательно уложено в сумку-почтовку.
Сознание, кажется, отключилось сразу, едва подушка тронула голову.
И снова сон. Тот сон, который снова почудился мне явью.
- Прости, но так надо.
Ненавижу тебя, Денис. Как я тебя ненавижу.

Денис

- Сынок, у тебя каникулы ведь. Съездишь в Питер?
- В Питер? Зачем?
- Нужно бумаги кое-кому передать. Договор оформить. Проект важный, а сам я не могу, дел по горло… Поможешь, сынок?
Денис Меркулов – примерный сын. До поры до времени, конечно. Но пора не наступила ещё, - а значит, выбора нет.
- Конечно, пап.
И вот, спустя два дня после конца учебного года, я ехал в Питер. На машине отца, разумеется, с Антоном за рулём.
Шины мягко скользят по дороге. Деревья, дома, луга снуют за окнами. Рядом о чём-то лопочут Сёмка и Катя.
Эти двое увязались за мной. Катя – на правах законной невесты. Сказала, мол, не хочу разлучаться с тобой, любимый. А Сёмка заявил: «О, я тоже с тобой, Дэн! Как раз у меня в Питере друзья есть!».
Поездка взбудоражила обоих. Они, ещё сильней, чем прежде, доставали меня. Трещат чего-то, вопят, восхищаются в голос…
Сёмка с Катей, к слову, стоят друг друга. Оба – дети малые.
Я, впрочем, не слушал их, думая о Питере. Отец, конечно, некстати со своей просьбой. Но зато – новые клубы, рестораны, девочки… И хорошо, что Сёмка увязался. Будет, на кого Катьку сбагрить.
Чуть изогнув губы своим мыслям, я откинулся на кожаную спинку сиденья. Кажется, будет весело.
Отец хотел поселить меня в гостинице. Самой лучшей, самой дорогой, конечно. Но Сёмка, с улыбкой во весь рот, заявил - мы можем все вместе пожить у его друзей. Мол, и квартира у них большая, и рады они будут увидеть нас…
Ну, ещё один плюс от Сёмки. Денег больше сберегу.
Через несколько часов луга-поля за окнами окончились. Дома, улицы, переходы – Сёмка, перегнувшись через сиденье, тщательно указывал Антону дорогу к своим друзьям.
И вот машина мягко затормозила у обочины. У низкого, в пять этажей, серого дома. Я выбрался из салона, скривившись от отвращения и разминая затёкшие ноги. За мной вышел Сёмка, галантно подав руку Кате.
Хм, тоже мне.
Дом друзей Сёмки оказался обычным. До смешного, до мерзости обычным. Пятиэтажка, грязно-серый цвет, протёртые ступени, скрипучий лифт. И дверь в углу площадки, старая, с криво прибитым номером.
Мерзость.
На первый же звонок открыла нам девчонка. Лет одиннадцати, рыжие волосы, серые глаза. В миг она расцвела в улыбке, кинулась к Сёмке на шею.
- Ура, ура! Наконец-то ты приехал! Мы заждались!
- Лика, отпусти, задушишь, – смеялся Сёмка, обнимая её.
Я хмыкнул и отвернулся. Он в своём уме? Как может вообще общаться с… этими?
Мой взгляд, через открытую дверь, быстро приметил всё. Две комнаты. Старые обои по стенам; потёртый линолеум; царапины на шкафах.
Меня и Катю представили, порадовались нам и провели на кухню – кстати, мелкую до неприличия. Тумбы у стены, холодильник, плита. А за столом у окна, в углу, сидели двое. Максим и Саша.
- Знакомьтесь, ребят. Это Денис, мой лучший друг! А это Катя, его невеста!
«Ребята» встали, называя свои имена, улыбнулись Кате. И протянули руки мне.
Я изогнул краешки губ в усмешке, пряча ладони в карманы. Очень демонстративно, почти брезгливо.
Они что, в самом деле думают, я пожму им руку? Нищете? Да никогда. Хмыкнув – тоже брезгливо – я прошёл мимо «ребят» и присел на краешек стула.
Кажется, моя выходка нужного эффекта достигла. Лика таращилась. Максим с Сашей неловко убрали руки, переступая с ноги на ногу и переглядываясь. Но Сёмка быстро затрещал, сводя разговор на что-то, и все мигом устроились за столом.
Из дальнейшей беседы я узнал – Саша, Максим и Лика братья-сёстры и, так как родители уехали куда-то там, живут одни. С Сёмкой знакомы с детства. Тот, приезжая в Москву, обязательно навещает их.
Слушал я, впрочем, в пол уха, а на середине оборвал:
- Когда обед?
«Ребята» обалдели. Второй раз, прошу учесть. А теперь Максим, видимо, хотел даже возмутиться - но, привстав со стула и открыв рот, сел тут же обратно. Саша и Лика стрельнули друг в друга испуганными глазами.
Хм, кажется, Сёмка поведал им, кто мой отец?
- Лик, посмотри, готово ли мясо, - не глядя на меня, сказал Саша. Девчонка, быстро зыркнув в мою сторону, метнулась к плите.
Еда была так же паршива, как дом. Мясо второсортное, недожаренное, печенье дешёвое, кофе растворимый. Я, конечно, не смог отказать себе в паре колких слов. И с удовольствием прошёлся и по кофе, и по мясу, и по печенью.
- Ммм, какой удивительно утончённый вкус! Вы где брали, в секонд-хэнде? Я, пожалуй, куплю себе баночку, поделитесь адреском.
Ну, и всё в таком духе.
Правда, все смолчали на мои выпады. Уткнулись себе в тарелки, молча или треща о чём-то своём. Но я ловил краем глаза злые, чуть испуганные взгляды. Что ж, - стратегия действует, мне достаточно.
После обеда мы с Катей и Сёмкой пошли в ресторан. Не «Марио», конечно. Но на уровне – я тщательно искал лучший и дорогой. Ну, хоть примерно лучший и дорогой.
В гардеробе в миг схватили наши вещи. И официанты, распушив перья, запрыгали вокруг нас, с почестями отведя к столику. Заказ – мигом.
- Хоть получше, чем у твоих друзей, - заметил я, пробуя креветок.
- Прости, - глухо-пристыжено протянул Сёмка.
Когда мы вышли из ресторана, почти стемнело. Фонари зажглись по улицам. Вывески неоном сверкали на клубах и барах.
А Катя заныла, навязчиво жалуясь. «Пойдём домой, милый, я устала!», «Уже поздно, Денис, я спать хочу!» - и тра-та-та. Но я не планировал так рано заканчивать веселье. Что вы, какое спать? Детское время, вся ночь впереди. А Катя… ну, она и не нужна мне. Благо, есть Сёмка, на которого можно сбагрить.
Что я и сделал. И, сказав, что иду «по делам отца», отправился в клуб. Да, я не знал Питера. Но вывески клубов, впрочем, везде одинаковы. А тут, рядом с рестораном, очень кстати нашёлся один.
В два часа ночи дверь мне открыл заспанный Максим. Помятая пижама, след от подушки на щеке. Его лицо чётко и ясно говорило мне – «убью».
- Какого лешего? Ты на часы смотрел? Все спят давно!
- А я вот не сплю, - сладко улыбнувшись во всю ширь, ответил я. И, плечом отодвинув его, прошёл в свою комнату.
Маленькую, в духе коробка от спичек, комнату. С засаленными занавесками, потёртым полом, старой кроватью и явно древним шкафом. В углу, как забавная попытка скрасить нищету, стоял телевизор.
Катя уже спала. Сёмка – тоже, рядом, на раскладном кресле в углу. Поборов гадливость, я прилёг рядом с Катей и тут же уснул.
Так и поехало день за днём. Рестораны, кино, клубы. Изредка попытки Кати с Сёмкой затащить меня в музей. Скрипя зубами, я шёл. Ну, ведь лучший друг, жених, верно?
Но потом, довольно быстро отделавшись от них, я развлекался по-своему. И багаж моих знаний о злачных местах Питера весьма пополнел.
На второй же день мы встретились с компаньоном папочки. Что за дело, что за контракт – я не вникал. Нет, товарищ объяснял мне, и даже долго, и даже подробно. Но мне скоро надоело, я махнул рукой, заткнув его, и вежливо попросил перейти к сути.
Мы обсудили условия быстро, составили договор. И попрощались до встречи через неделю. Товарищ хотел пожать мне руку. Но я, демонстративно не заметив протянутой ладони, вышел из офиса.
В общем, оно почти закончено. Ещё пару раз зайти к дядечке, обсудить что-то, подписать - и дело в шляпе. А пока – живём.

***

- Любимый, идём в аквапарк! Знаешь, тут такой классный есть, Вотервиль называется! Идём!
Катя висла на мне, оттягивая к асфальту. Сёмка шёл рядом, с другой стороны, активно поддакивая и пялясь на Катю. Я же сладко улыбался и борол в себе желание оттолкнуть её. А ещё, пожалуй, разок крепко врезать Сёмке по носу.
Аквапарк? С ними? Да конечно, полетел уже. Мне делать больше нечего – играть с детишками в водичке. Пусть сами идут, раз им угодно, а у меня есть пара-тройка дел поважнее.
Что-то ударило меня по плечу.
Я поднял голову.
Мимо нас шёл парень. Моих лет, растрепанные чёрные волосы, неровная чёлка на глаза, старое пальтишко. Он толкнул меня плечом, не заметив. И уткнув глаза прямо перед собой, топает прочь.
Я сделал шаг вперёд и схватил его за локоть, останавливая.
- Эй! Извиниться не хочешь?
Парень медленно перевёл на меня глаза.
Синие, пустые глаза. Словно… ледышки какие, куски камня, не знаю, что ещё. Кажется, он и вовсе меня не видел. Скользнул коротко – и смотрит снова вдаль, куда-то сквозь, над, поверх меня. Молчит.
Я разозлился.
- Эй, глухой, что ли? Не слышу извинений.
Нет ответа.
- Да ладно тебе, Дэн, - Сёмка сделал попытку увести меня, тронул запястье. – Забей.
- Ещё чего, - я стряхнул его руку и усмехнулся в лицо мальчишки. - Да ты хоть знаешь, кто я такой? Ну, вижу, не знаешь, - иначе не посмел бы так вести себя. Мой отец – Александр Меркулов. Тебе говорит о чём-нибудь это имя?
Не говорит. Нет ответа. Незнакомец молчал, не делая попытки ни уйти, ни вырвать руку. Глядя-не глядя на меня. Будто… безумный какой. Из больнички с рёшёткой на окнах.
Во мне вспыхнула ярость. Просто в секунду – вот не было, а сжигает, плавит внутри. Никто. Никто не смеет так обращаться со мной. Молчать, смотреть поверх. Я заставлю его разозлиться. Обругать меня, накричать, вступить в полемику, да что угодно.
Я покажу ему, как игнорировать Дениса Меркулова.
- Чего молчишь, придурок? Язык проглотил? Или ты немой, может быть? Хоть ручкой махни, подай знак.
Нет ответа.
Злоба так полыхнула во мне, что горло сдавило. Я, размахнувшись, занёс для удара кулак.
Но как-то в секунды, быстро, парень перехватил за запястье мою руку. Заломил за спину, выгнул, толкнул меня. Ещё миг – и я сижу на земле мягким местом.
Мне показалось – или он даже не взглянул на меня, когда ударил?
- Денис! С тобой всё в порядке?
- Как ты, Дэн?
Сёмка и Катя суетились вокруг меня, вопили, поднимали. Я сбросил их руки с себя. Резко вскочил, сверля глазами длинную улицу впереди. Но – ни следа незнакомца. Будто он растворился, как чёртов призрак, будто и не было его.
- Как ты?
- Всё нормально? – трещали они. Курицы-наседки, твою мать.
- Нормально! – рявкнул я. И размашисто зашагал по тротуару куда-то влево, пряча руки в карманах пальто.
Как. Он. Посмел. Ударить? Меня? Меня, Дениса Меркулова? Да ещё где – посреди улицы, на глазах Сёмки и Кати, на глазах всех… Я так сильно сжал пальцы в кулаки, что стало больно.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
И плевать, что я не знаю, кто он такой. Ненавижу.

Алекс

Автобус, толпа, институт, взгляды, кафе, автобус. Я шёл по улице к дому, ни на кого не глядя, когда что-то схватило меня за локоть.
Парень. Незнакомый. Светлые волосы, серые глаза. Он крепко сжал мою руку, кривя губы в усмешке.
- Эй! Извиниться не хочешь?
Извиниться? За что? Кто он такой вообще? Вопросы, впрочем, мелькнули и исчезли.
Коротко глянув на парня, я отвёл взгляд в сторону поверх его головы.
- Эй, глухой, что ли? Не слышу извинений.
Он по-прежнему держал меня за локоть. И бубнил что-то о себе, об отце, о фамилии Меркулов… Я не слушал. Смотрел на плоскую крышу дома по другую сторону дороги и не слушал. Поболтает, устанет, отпустит. Что толку связываться с ним.
Внезапно парень занёс кулак - кажется, его лицо скривилось от ярости. Ударить хочет? Перехватив запястье парня, я заломил ему руку за спину. Выгнул, толкнул, швыряя на землю - и зашагал прочь.

Денис

Чёртов мальчишка, чёртов мальчишка, ЧЁРТОВ МАЛЬЧИШКА!
Я злился. Злился вечером, ночью, утром. Злился в тот день и даже после, ещё после, ещё после. Стоило мне вспомнить пустоту на его лице, позорный шлёп на землю – и гнев опалял всё внутри, грозя сжечь. Нет, ну где это видано? Я – Денис Меркулов. Он просто не смеет игнорировать меня. Никто не смеет!
«Ненавижу!» - крутилось во мне. Ненавижу. Пусть этот парень сгинет где-нибудь, пусть не попадается мне больше на глаза.
Неделей позже мы с Катей и Сёмкой сидели в кафе. Обшарпанном, дешёвеньком – детям вздумалось вдруг скушать по бисквитному пирожному.
Они ели, треща о чём-то. Я курил, пуская струйки дыма в табличку на стене: «Курить запрещено».
А на выходе из кафе увидел того незнакомца.
Он шёл по другую сторону узкой улочки, - ссутулив плечи, глядя прямо перед собой, как тогда. Потрёпанное пальтишко. Сумка. Чёрная чёлка закрывает глаза.
Ненависть языком пламени обожгла меня. Она кричала. Нет, она вопила, она бесилась, требуя крови.
Мерзко усмехнувшись, я крикнул парню:
- Эй, старый знакомый! Давно не виделись!
Сёмка и Катя с удивлением посмотрели на меня, потом на мальчишку. А он не услышал. Или, может, сделал вид, что не услышал. Идёт дальше, пялясь вперёд, не смотрит – и хоть бы что ему.
- Чего ты, Дэн? – спросил Сёмка изумлённо. – Да забудь, забей на него.
Я хмыкнул, кривя губы в усмешке и смолчав.
Ненавижу!

Алекс

По дороге на работу какой-то парень окликнул меня. Кажется, меня. Кто он? Что надо? А, впрочем, без разницы.
Я, не обернувшись, прошёл мимо.

Денис

Судьба, если она существует, - поистине коварная штука.
Совсем недавно я молился, чтоб больше не встречать этого мальчишку. Чтоб он сгинул, исчез с глаз моих. И вот, пожалуйста. Вчера – второй раз. Сегодня – третий.
Я увидел его выходящим из убогой кафешки. Плечи ссутулены, чёлка на глаза, взгляд точно по прямой траектории. Мальчишка прошёл мимо меня, даже не заметив.
- О, какая встреча! Еще помнишь меня?
Он остановился. Медленно повернул голову ко мне, скользнул быстрым взглядом – и снова поверх, через, сквозь меня, только не на!
- А, снова ты.
Ну что ж, вспомнил. А то вчера, помнится, и вовсе не узнал. Достижение, прогрессирует, ага.
Катя и Сёмка, по обе стороны от меня, таращились. И, кажется, робко пробовали дёргать меня за рукава, уговаривать, тащить прочь. Но я не смотрел на Сёмку и Катю. Я резко стряхнул с себя их пальцы, но не смотрел на них. Во мне плескала ярость. Злоба, удивительно яркое, жгучее желание съязвить; уколоть; задеть; чёрт возьми, содрать маску с лица этого мальчишки!
- Я не «ты», я Денис, запомни, - ухмыльнулся я. Вложив, сколько мог, в голос презрения, гордости и нахальства.
И тут произошла странность. Лицо парня – холодное, безразличное, никакое до сих пор, - вдруг перекосилось. Побледнело. Губы дрогнули, кривясь, руки медленно, до белых костяшек, сжались в кулаки. А в глазах – пустых, непроницаемых – мелькнула ярость. Да, ярость. Злоба, чистый яркий гнев.
В следующую секунду мальчишка кинулся на меня.
Чего-чего, - а этого я ждать не мог. И первый удар — кулаком в живот — заставил меня согнуться пополам и зашататься, теряя равновесие. Вспышка боли в голове, круги перед глазами… Я встал прямо с трудом — но вовремя. Мальчишка уже снова занёс руку; его лицо горело злобой. Кажется, он готов был убить меня.
Я увернулся от руки мальчишки, перехватив и заламывая за спину. Он резко сжал пальцами воротник моего пальто. Так и стояли мы несколько секунд, не отрывая взглядов друг от друга. Во мне билась ненависть. И её двойника я видел в синих глазах мальчишки.
А потом он вдруг стал прежним. За секунды, быстро, незаметно. Исчезла ярость, разгладилось лицо, потухли глаза. Опять — пустая холодная маска. Опять – полное и тотальное безразличие ко мне.
Отпустив меня, мальчишка зашагал прочь.
Я, конечно, рванул за ним, чтобы прикончить. Но Катя с Сёмкой – чтоб их всех к чёрту, а! – схватили меня под руки с двух сторон. И трещат чего-то. И расспрашивают, и отряхивают, и оправляют одежду.
Я дёрнул плечами, отталкивая их, и зашагал в другую сторону от мальчишки. Пряча руки в карманах. Сжимая в кулаки – и пряча, чтобы ни Сёмка, ни Катя не заметили. Не увидели. Не поняли – что Денис Меркулов окончательно растерял свой хвалёный, якобы идеальный, самоконтроль.
Будь он проклят, чёрт возьми! Как посмел… опять… при Сёмке с Катей, при всех… Ненавижу!
И всё-таки...
Это «всё-таки» пришло ко мне вечером. Когда мы с Катей и Сёмкой, плюс Лика, Максим и Саша как фон, смотрели телевизор на кухне. Кажется, то была юмористическая передача. И, среди голосов, смеха, привычных иголок от меня – в моей голове крутился вопрос. Не я один растерял хвалёный самоконтроль. Мальчишка тоже. Что такое было с ним? То он - сам холод и равнодушие, смотрит сквозь, не замечает. То - кидается на меня.
С чего вдруг перемена, что с ним? И вообще… почему он такой?

Алекс

Денис. Его зовут Денис. Его зовут… Денис.
После работы, у выхода из кафе, я встретил парня. Того самого, что пристал ко мне вчера. Высокий, холёный, с волосами до плеч, серыми глазами. Дерзко ухмыляясь, задрав нос, он прилип ко мне. И вдруг – назвал своё имя. Денис. Его зовут Денис. Как брата.
- Прости, но так надо.
Я прижался спиной к двери комнаты, глубоко вдохнув и выдохнув. Раз-два, раз-два… Не думай о нём, Алекс. Не надо. Не думай, забудь, не обращай внимания, выбрось из головы.
Но поздно — воспоминания вернулись. Как, в общем, всегда они возвращаются. Это – как цунами, как резкая, огромная волна, с которой бороться без толку.
Я снова вспомнил. Ярко, чётко, как фильм на экране телевизора. Словно всё было вчера.
А ведь прошло четыре года.
Мы жили тогда вместе, семьёй. Мама, папа, я - и Денис, мой старший брат.
Мне всегда хотелось быть таким же, как он. Взрослым, умным, весёлым, добрым, замечательным. Я подражал ему. Всё время проводил с ним. И пусть родители часто говорили, что от Дениса много проблем. Что он плохо учится, тратит слишком много денег, гуляет допоздна, курит, любит выпить. Для меня - он всегда был лучшим.
Наша семья никогда не нуждалась в деньгах. Отец — хозяин сети магазинов, весьма прибыльных, стабильных. У нас было всё. Квартира, дача, деньги. Одежда, книги, мебель. И семья. Крепкая, дружная семья.
Отец, в отличие от многих богачей, любил маму. После пятнадцати лет брака – любил. Родители любили нас. И меня, и брата – пусть он причинял им беспокойства, пусть они часто и много жаловались на него. Я любил родителей. Денис их любил.
Мы были счастливы. И я, ребёнок, думал — так будет всегда.
Четыре года назад мама с папой погибли. По дороге домой из отпуска, почти в паре улиц от нашего дома. Авария, пьяный водитель выскочил из-за угла, ни шанса на спасенье, скончались на месте…
Так сказали нам с братом.
Мне тогда было четырнадцать лет. Денису - девятнадцать. Квартира, дача, бизнес, имущество отца, деньги — всё перешло к нему. И он должен был обеспечивать нас обоих. Заботиться обо мне. Быть рядом. Помогать мне — а я ему — справиться с потерей.
Денис, тот Денис, который играл со мной, улыбался мне, на которого я всегда хотел быть похожим, - и поступил бы так.
Но мой брат оказался другим.
Однажды осенним днём я сидел в своей комнате. И услышал из коридора шорох, скрип половиц, звяканье ключей. Денис собирался куда-то. В кино или гулять — так я подумал тогда и вышел в коридор проводить его.
- Скоро вернёшься? - спросил я с улыбкой.
- Никогда, братик, - улыбнувшись в ответ, сказал Денис.
Но это была другая улыбка. Не моего брата. Не та, которую он дарил мне, родителям, друзьям, всем окружающим. Эта – кривая, странная, насмешливая, наглая…
- То есть? - я ощутил, как внутри что-то дёрнулось, ухая вниз. Ведь он шутит, да? Просто шутка. Глупая шутка.
- То и есть, - по-прежнему кривя губы, ответил брат. В его руках – только сейчас я заметил - была большая спортивная сумка, набитая вещами. - Я ухожу, братишка.
- Но почему?..
- Видишь ли, братик, предки оставили нам неплохое состояние. Дача, бизнес, квартира — что уж говорить о деньгах. Их много. Неприлично, скажем, много. А я ни с кем, знаешь ли, делиться не намерен.
Его слова, будто камни, падали вниз. И били хуже настоящих камней, в сотни раз хуже. Я не верил. Не хотел, отказывался верить в услышанное. Это неправда, это шутка. Денис никогда бы!..
Но прищуренные глаза и едкая усмешка твердили обратное.
- Но мы же семья, - выдавил я хрипло.
- Дурак. Кому нужна семья? Всё решают деньги. А если их поделить надвое — будет меньше, братик. Понял?
- Почему? - тупо повторил я. Не было ничего теперь, кроме этого вопроса.
- Прости, но так надо, - с притворной жалостью ответил Денис. - Кстати, квартира твоя. Живи на здоровье, братишка. Считай это… жестом доброй воли. Ведь мы семья.
Махнув рукой, брат застегнул молнию на куртке и шагнул за порог. Дверь хлопнула. Погремели и стихли его шаги по ступенькам лестницы.
А я стоял ещё долго потом в коридоре, привалившись к косяку. Воздуха не хватало. Жарко, душно. Я стоял, почти падая, цеплялся руками за дверь – и думал. Пытался понять. Это мой брат? Тот, на кого я всегда хотел быть похожим? Кто играл со мной, учил, улыбался мне? Это он сейчас бросил меня?
Лишь много позже я понял, кем на самом деле был мой брат. Припомнил пару случаев, слов родителей – и понял, наконец, что сегодня Денис показал себя настоящим. Он – по натуре такой. Наглый, самовлюблённый сын богатого отца. Привык, что ему всё можно, зависал в клубах, пил, курил. Привык проматывать деньги наших родителей – а для того, чтобы достать их, улыбался маме с папой и мне, играя в хорошего, милого, заботливого и совершенно невинного мальчика.
Вот каким он был, мой брат Денис. Всегда был. А я – не только я, впрочем, - в упор не хотел замечать очевидного. Да и мог ли? Ребёнок, который любил брата, равнялся на него? Мог ли?
Изо всех сил я стараюсь забыть то время. Когда мне, ребёнку четырнадцати лет, привыкшему к семье, теплу, заботе, приходилось крутиться, чтобы выжить.
Никто не знал, что я живу один. Ни учителя, ни одноклассники, ни соседи. Я не общался ни с кем. Резко, сразу перестал общаться. Хотя до этого и приятели, и друзья у меня были, и с учителями отношения приличные… Я молчал теперь всегда. На меня косились, надо мной смеялись, а потом — забыли обо мне.
Я подрабатывал. Везде, где мог, везде, куда брали. Утром и днём — школа, вечером — работа. Я вставал в шесть утра, бежал на учёбу, потом на работу, потом, уже за полночь, делал уроки.
Всё это – ради того, чтобы в будущем открыть своё дело. Кафе, ресторан – не важно. Главное – своё, приносящее прибыль, крепкое, прочное. Тогда я смогу достаточно зарабатывать себе на жизнь. Тогда, точно, я ни от кого не буду зависеть. Брат бросил меня, оставил одного в квартире – он думал, видимо, что спустя пару-тройку лет я загнусь, сломаюсь, сдамся. Как бы не так. Докажу ему. Докажу, что способен выжить в этом мире – и без него, и без кого-то ещё другого.
Автобус, учёба, работа, дом. Автобус, учёба, работа, дом. Каждый день – снова, раз за разом, одно и то же, четыре года.
И разве сейчас что-нибудь изменилось?
Я мотнул головой, будто воспоминания – капли воды, и их легко можно стряхнуть, запросто избавиться. Я встал с пола, куда сполз по обшивке двери. Пошёл на кухню, растворил в кипятке две ложки кофе. Сел к столу, потягивая мутный напиток.
Но мысли – не капли. Они не стряхнулись, не исчезли – и упрямо, настойчиво лезли в голову.
Этот парень. Денис. Наглый, донельзя уверенный в себе, заносчивый и гордый. Его одежда – явно дорога. Его манеры – явно напыщенны, холёны. Он – явно сын любящих родителей из богатой семьи.
И он… такой же. В точности такой же, как мой брат. Купается в деньгах своих родителей. Тратит их направо и налево. И наверняка - семью готов продать за эти деньги. Как мой брат. Даже имя у него — то же.
Ненавижу.
Я не знал об этом мальчишке ничего, кроме имени. Видел пару раз. Но ненависть вдруг, резко вспыхнула во мне. Вспыхнула, впрочем, ещё тогда, на улице, когда парень назвал своё имя. Поэтому я кинулся на него, не сдержавшись. Поэтому хотел убить.
Мне казалось, что за четыре года чувства во мне сгорели. Радость, любовь, ненависть – равно, сгорели до тла. Но сейчас я ненавижу. Ненавижу, ненавижу его!

Денис

Нет, судьба всё же – наглая и коварная штука. Она подстраивала мне встречи с мальчишкой каждый день.
Я видел его всюду. То на улице, то у кафе, то в магазине. Он постоянно, чёрт возьми, попадался мне на глаза!
- Эй, господин недотрога! Не хочешь ли снова подраться?
- Голову подними, а то в столб ведь врежешься!
- Хоть бы поприличнее что надел, народ вон шугается.
И так далее, и тому подобное. Я просто не мог молча пройти мимо. Мне нужно было съязвить. Уколоть. Поддеть. Пройти мимо, задев плечом. Что угодно - только бы стереть с его лица чёртову маску безразличия! Пусть он орёт на меня. Пусть язвит, снова кидается с кулаками, пытаясь прикончить. Пусть реагирует как-то, чёрт возьми!
Это было неправильно. В корне. Ведь никто и никогда прежде не смел игнорировать Дениса Меркулова. Восхищение, обожание, злость, обида — тип чувств не важен. Главное – реакция. Какая угодно, в какой угодно степени – меня, к слову, беспокоило слабо, любят там, ненавидят, презирают. Главное – реакция. На Дениса Меркулова должны, обязаны реагировать.
И я не я буду, если оставлю всё так!
- Привет, дружище. Снова один? Вечерок скоротать не с кем? Ну, ещё бы!
Раз за разом, настойчиво, безуспешно.
Парень не вышел из себя. Не посмотрел в мою сторону, не кинулся с кулаками ещё хоть раз. Он вообще никак не проявлял реакции. Просто шёл, глядя над-сквозь-через, мимо меня.
Ненавижу! Как я ненавижу его! Скорей бы уехать!
По-прежнему, конечно, я гулял по улицам Питера, зависал в клубах с девочками, хамил приятелям Сёмки. Но… как-то весь сок из клубов, девочек и хамства исчез. И всюду теперь во мне сидела тупая, жгущая ярость.
Скорей бы уехать. Обратно в Москву, в привычный мир, где Дениса Меркулова обожают или ненавидят все. Где нет мальчишки с пустыми глазами, чтоб его!
И вот он настал. Последний день моего заключения в Питере. Я съездил в итоговый раз к компаньону отца, мы подписали все бумаги. И вечером, довольный, собирал вещи.
Катя рядом возилась со своей сумкой. Сёмка, давно собравшийся, говорил о чём-то на кухне со своими друзьями. Кажется, то был процесс причитаний и обещаний приехать снова.
Пройдя мимо них в ванную, я громко усмехнулся — так, чтобы они непременно услышали. И растянул губы в улыбке, когда разговор в кухне немедля стих.
Всё во мне пело, сияло и ликовало. Наконец-то домой. Наконец-то я избавлюсь от мальчишки. Жизнь то, господа, налаживается! Аллилуйя!
Из комнаты назойливо пропищал мой мобильник. Не спеша вернувшись – не сахарные, подождут - я откопал его в груде вещей и, нажав кнопку, услышал отца.
- Сынок, как там дела? Всё в порядке?
- Да, пап, - ответил я, одной рукой застёгивая молнию на сумке. - Всё улажено.
- Замечательно. Но знаешь, Денис, тут ещё одно дело возникло... И в Питере как раз, вот удачно! Останешься ещё на пару недель?
Удачно? Ещё на пару недель?
Без сил я рухнул в кресло, про себя ругаясь непечатным текстом. Отец что-то вещал радостным голосом в трубке, но я, не слушая, крепче сжимал рукой корпус телефона. Чудо вообще, что не сломал его к чёрту.
Две недели. Две недели терпеть мальчишку.
Хотелось заорать отцу в трубку: «Не дождёшься!». Но до поры до времени Денис Меркулов — примерный сын. Так что выбора нет.
- Конечно, пап, - сладким голосом ответил я и, нажав кнопку сброса, швырнул мобильник в сторону. С треском ударившись о стенку, она отскочила на пол под кровать. Катя таращилась широко раскрытыми глазами.
- Что за шум, а драки нет? - влетел Сёмка из кухни.
Я мрачно повернулся к нему.
- Хочу поздравить вас, ребят. Мы остаёмся в Питере ещё на две недели.
Конечно, эти двое пришли в восторге. Чуть не скакали по комнате, дружно радуясь, треща. Сёмка в порыве счастья обнял Катю и метнулся на кухню - сообщать новость друзьям.
А Катя, подскочив к моему креслу и схватив меня за руки, завела: «Денис, а пойдём тогда в магазин? Я нашла тут один, классный! Ну пойдём!».
Я не выдержал. Резко выдернул руки и рявкнул Кате:
- Отстань! Сама иди в свой магазин!
Она обиделась. Надув губы, всхлипнув, ушла из комнаты. А из коридора я секундой позже услышал голос Сёмки - кажется, утешающий её. Ну и к чёрту. Всё к чёрту. Пообижается, простит, прибежит сама — как обычно.
Я сидел, сверля стенку взглядом, и в голове стучало только: «Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу».

Алекс

Я шёл вечером из кафе домой. И вдруг, сзади, раздался знакомый насмешливый голос:
- Привет, дружище. Снова один? Вечерок скоротать не с кем? Ну, ещё бы!
Я зашагал себе дальше, не обернувшись. Мне не нужно было оборачиваться. Денис, конечно. Кто ещё? Опять он. Чёртов сынок богатого папочки, лезет ко мне, ухмыляясь нагло… Ненавижу!
Пальцы сами, против моей воли, сжались в кулаки. Да так, что побелели костяшки. И я спрятал их в карманы брюк – не дай бог, он заметит.
Хотелось взять сейчас — да и врезать Денису. Промеж глаз, сильно, до хруста, чтобы он, не удержавшись, шлёпнулся на землю. Но я сдерживал себя. Изо всех сил сдерживал. Уже долгую чёртову неделю, если не больше.
Денис почти каждый день теперь попадался мне на глаза. На улицах, у кафе, даже в магазине. И всегда — колкости, насмешки, издёвки. Что ему надо от меня? Что он лезет?
Ненавижу!

***

Хозяин отпустил меня сегодня раньше, чем обычно, - клиентов мало. И я шёл обратно домой пешком, через парк. Зима. Сквозь кроны над головой слепит глаза гаснущее солнце. Блики прыгают по тропинкам. Блестит снег. Пусто. Только впереди, на скамейке, сидят парень с девушкой.
Я не смотрел на них, проходя мимо. Но, краем глаза случайно, заметил, как парень держит девушку за руку. Как она опускает голову ему на плечо. Как он заботливо оправляет шарф на её шее.
Вдруг кольнуло что-то внутри. И вспомнилась та парочка, однажды ночью, и слова парня «Люблю тебя», и весёлый смех девушки.
Я, ускорив шаг, выбрался из парка к домам; к детской площадке у одного из них – пустой, безлюдной. Пересёк её и рухнул на железные качели с цепями.
Почему в горле ком? Почему грудь словно тиски сдавили? Почему эти две парочки, чтоб их, так повлияли на меня? Почему?
Я откинулся на спинку деревянного сиденья, глядя в небо. Там, слепя глаза, догорали красным последние лучи заката.
И внезапно мне захотелось расплакаться. Вот так, вдруг, по-детски расплакаться. О том, что эти парочки, какой бы выгоды они не искали друг в друге, счастливы. У каждого из них кто-то есть. А у меня – нет. Нет, не было и не будет. Меня никто так сопливо не обнимет, по-дурацки не поправит шарф, не скажет идиотское «я люблю тебя».
Глазам стало больно. Будто горячее, раскалённое жгло изнутри их. Чёрт, Алекс… когда ты успел стать такой тряпкой?

Денис

Когда мы возвращались с вечернего сеанса в кино, в небе уже тух закат. Последние лучи солнца наискось лежали по тротуарам, стёклам машин, кучкам снега на тротуарах.
Катя и Сёмка, чуть сзади, рьяно обсуждали фильм. А я, не помня и названия его, злился и курил. По меньшей мере – третью сигарету. Мысли о мальчишке никак не выходили у меня из головы.
Ненавижу.
Улица передо мной вдруг разбилась надвое. Не обратив внимания, я свернул вправо.
- Дэн, нам налево, - сказал Сёмка, догоняя и хватая меня за рукав.
- Нет, направо.
- Но... я ведь часто бываю в Питере, точно помню, что налево... – зачастил он пристыженным тоном. А во мне вспыхнуло, как огонёк на спичке, желание ёрничать. Язвить. И, конечно, всё делать по-своему. В конце концов, Сёмка кто мне, чтоб указывать? Я вполне способен без него найти дорогу – чай, не маленький.
- Сам разберусь, - огрызнулся я и, вырвав руку, зашагал направо.
Сёмка и Катя, конечно, кричали что-то мне. Но я быстро свернул – и голоса их, наконец, заткнулись вдали.
Дома, дворы, улицы, дома... Неизвестные, незнакомые мне. Они шли друг за другом, одинаковые коробки в пять этажей, - и, в конце концов, я заблудился. Замер где-то между двумя, глупо вертя головой в разные стороны. И куда идти? По какой траектории дом? Может, вернуться к Сёмке и Кате?
Бегу и падаю.
Тихо ругнувшись сквозь зубы, я зашагал вперёд.
Дома, дома, дома, парк. А после — снова дома и детская площадка перед одним из них. Тёмная. Пустая. Качели, мерзко поскрипывая, скользят туда-сюда на ветру.
Не пустая. Не на ветру.
Я пошёл через площадку, рассчитывая срезать и куда-нибудь выйти в итоге... и вдруг увидел мальчишку. Того мальчишку.
Он сидел на качелях, откинувшись назад и глядя в небо, - почти неразличимый в сумраке. Но, впрочем, стоял я близко и вполне точно узнал его. Да, тот парень. Потрепанное пальто не первой свежести, бледный как смерть, чёлка на глаза… И сидит себе, пусто таращась в небо, не замечая меня.
Да сколько можно то, а? Сколько можно?
Я решительно шагнул к нему, чтобы выплюнуть насмешку. Даже текст её в секунду придумал, даже рот открыл, но... Почти сразу «но» - стоило мне приглядеться. Я замер.
Мальчишка не был таким, как прежде. Холодным, неприступным, с лицом без всякого выражения. Он не видел меня; глаза его смотрели, не отрываясь, в небо; руки странно крепко держали цепочки качелей. И он выглядел таким... потерянным, что ли. Беззащитным. Вовсе не каменным наглым засранцем, которого я встречал на улицах Питера. Он был… будто ребёнок. Которого потеряли, забыли, оставили на детской площадке одного.
Я не успел удивиться своим мыслям. Не успел понять, что делаю. Просто сделал ещё два шага вперёд и тихо спросил:
- Эй, ты в порядке?
Мальчишка поднял на меня взгляд. Резко, быстро. Сначала, кажется, он и вовсе не узнал меня. В его глазах что-то мелькнуло, подержалось секунду... и потухло вновь.
- Не твоё дело, - бросил он – пустым, безликим голосом. – Вали отсюда.
Благородный порыв? Неожиданный всплеск чувств? Безумие? Не знаю, что заставило меня подойти к мальчишке. Но оно, впрочем, в секунду умерло.
Ненависть. Ещё сильней, ещё более жгуче, чем раньше. Такое возможно?
Что за бред, Денис, в конце то концов? Оставь этого придурка. Пусть сам, раз гордый такой, разбирается со своими тараканами. И сколь угодно сидит на качелях, как кинутая собачонка. Какое тебе дело до него?
- Больно надо было тратить время, - огрызнулся я и, резко развернувшись, зашагал прочь. По-прежнему не имея представления, куда шагать.
Ненавижу, чтоб его к чертям, НЕ-НА-ВИ-ЖУ!
По пути я внезапно встретил Сёмку с Катей. Они искали меня, оказалось. И повисли на мне – с вопросами, волнениями, ободрениями.
Я, впрочем, не ответил ни на одно. Вытряхнул сигареты из кармана, зажёг одну и яростно, до боли в лёгких затянулся.
Ненавижу.
Я был зол. О, как я был зол. И гонял в себе злобу до вечера, подкрепляя, умножая мыслями о мальчишке и моей сегодняшней глупости.
Но, уже проваливаясь в сон, совершенно некстати подумал: «А ведь мальчишка может быть другим».

Алекс

- Эй, дитятко брошенное! Может, поплачешь? Платочек дать?
Денис – неожиданно, правда? - кричал мне с другой стороны дороги. Я прошёл мимо него - как всегда, не обернувшись. Не глянув. Хотя поспорю на что угодно – он там стоит и улыбается нагло-мерзко, сложив руки на груди. А может, с ним рядом ещё его приятели. Смеются и кивают, тыча пальцами в меня.
Ну, сколько можно? Везде, куда не пойду, - Денис. На улице – Денис. В магазине – Денис. Вечером – Денис, утром – Денис… Как он бесит меня, ненавижу!
И всё-таки...
Мне вдруг вспомнился тот вечер. Когда я, поддавшись глупой сопливости, сидел на качелях на детской площадке. Мимо меня сновали люди. И, конечно, им было плевать – ни взгляда, ни слова. И тут подошёл Денис. Не с насмешкой, не с подколом, как всегда.
- Эй, ты в порядке?
Уже четыре года никто не спрашивал, в порядке ли я.
Денис снова стал прежним. Хамит, язвит, цепляется. И, само собой, инцидент с детской площадки использует против меня. В его стиле, что ж.
Но он может быть другим — так я, вдруг, с удивлением подумал.

***

Высшие силы – или кто там подстраивал бяки мне – наконец сжалились. Я не встречал Дениса. Вообще. Два дня. Никаких насмешек, подколов, дерзких глаз и наглой улыбки. Два дня тишины, благодати и спокойствия – как прежде.
Я ликовал. Я тихо ликовал про себя, радуясь, что снова всё станет на руги своя.
Но, возвращаясь домой с работы однажды, поймал себя на странном ощущении. Неправильности. Нехватки.
За две недели стычки с Денисом стали нормой. Его насмешки, моё равнодушие. Его нахальный, как у брата, взгляд, мой пустой. Чувство ненависти, жгущее изнутри. Желание переломать Денису конечности. Проклятья в его адрес, перемалывание злобы в себе снова, снова и снова.
А сейчас — это исчезло.
Шагая по тёмной улице, где опять не горели фонари, я оглядывался по сторонам. Ведь секунда, вот-вот — и возникнет Денис из ниоткуда. Один, или с теми девчонкой и парнем. Окликнет меня, бросит что-нибудь мерзкое, уколет, съязвит, заденет плечом, нахально улыбнётся и пойдёт себе дальше. Вот-вот.
Но Дениса не было, и я вдруг подумал, что...
Да ты чокнулся, Алекс! Радуйся, ликуй, что мальчишка исчез с твоего горизонта!

Денис

- Спасибо, Николай Александрович,- мило улыбнулся я, вставая с кресла. Компаньон отца поднялся следом, пожал мне руку и проводил меня до двери. В приёмной я подмигнул секретарше и вышел на улицу.
Сёмка и Катя ждали в скверике рядом, на скамейке. Строя, как всегда, масштабные планы на день.
Сегодня по программе была Кунтскамера — мне, против воли, пришлось тащиться за ними. Что-то отвечать, криво улыбаться, играть в восторг. Залы, залы, бесконечные залы со всякой дребеденью. Старый хлам старых народов, какие-то картины, заспиртованные дети… Немного походив с Сёмкой и Катей, я, сославшись на дела, пошёл в кафе. Там, через полчаса, у меня была встреча с Наташей. Или Надей, как её там.
Ввалился в квартиру я за полночь – ну, по традиции; мне было хорошо. Из комнаты вышла недовольная, сонная Лика, мрачно глянув на меня, - но смолчала. Я сладко улыбнулся ей и прошёл в спальню.
Мне было хорошо. Жизнь текла, как обычно, как привычно. Мальчишка исчез, уже два дня как, с моего пути. Наконец-то! Аллилуйя, высшие силы, судьба, кто ещё там! Счастье!
Но всё же...
Что-то не так. Неприятное, стойкое чувство «не так». Казалось, не хватало чего-то… мальчишки? Я привык, что он бесит меня. Привык задирать его, задевать плечом «случайно». Говорить гадости, ухмыляться, смеяться над ним. Ощущать, как ненависть крутит всё внутри.
Но на два дня уже он куда-то пропал, и я... злился. Не зная, не понимая, почему, - но злился.
Я срывал злобу на других. На Кате, Сёмке, компании его дружков. С удвоенной, кажется, силой. Рассчитывал, что, выплеснув ярость, успокоюсь. Но нет. Мне хотелось насмехаться над мальчишкой. Над ним, только над ним. Видеть его равнодушие, непривычное, мерзкое. Холодную маску, которую так хочется разбить на куски…
Денис, опомнись! Ты же так хотел уехать, забыть о мальчишке! Он не маячит больше — радуйся! Ликуй! Аллилуйя!
Но радоваться не выходило. Ликовать, вопить «аллилуйя» - тоже. И однажды я поймал себя на том, что оглядываюсь по сторонам. Гуляя с Сёмкой и Катей, с девчонками. Кручу, как дурак, головой по сторонам, - в попытке высмотреть мальчишку.
- Дэн, а что...
- Отвали! - рявкнул я, не дослушав.
Сёмка замолк, втянув голову в плечи. А я, вытряхнув сигарету из кармана, до боли в лёгких затянулся.
Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

***

Как-то вечером мы с Катей и Сёмкой шли из кино. Мимо кафе — того самого, откуда часто я видел выходящим мальчишку. Он и теперь вышел оттуда. Как обычно ссутулив плечи, не глядя вокруг. Я заметил его. Открыл рот для подколки, уже прокрутив её в голове... И не сумел сказать ничего. Потому что внутри, вдруг, ощутимо ёкнуло.
Я замер, растерявшись от неожиданности. Катя и Сёмка чуть не въехали мне в спину. А мальчишка, не заметив меня – или сделав вид, что не заметил, - скрылся в ближайшей подворотне.
Что это? Что это такое?

Алекс

Денис очутился у кафе, где я работал. Однажды вечером, спустя три дня с нашей последней встречи. За спиной его — те парень с девчонкой; болтают, смеются. А он, мрачный донельзя и сунув руки в карманы, размашисто шагает впереди.
Отвести глаза, сделать вид, что не заметил, — проще простого. Но вот с другим так просто не было.
При взгляде на Дениса у меня в груди дёрнулось. Что-то, какое-то чувство... Господи, да я что, рад видеть его? Я… ждал, когда чёртов мальчишка появится снова?
Да никогда! Ни за что! Он — как мой брат. Готов на всё ради денег. Я ненавижу брата. Я ненавижу Дениса.
Языком пламени захлестнула ненависть. И мне без труда удалось подавить то глупое ощущение.

***

День тянулся долго, как никогда. Стрелки будто прилипли к циферблату. Я сидел, не слушая учителя. Смотрел в окно, подперев кулаком щёку, и думал о Денисе.
Чёрт возьми, думал о нём! И отнюдь не с ненавистью... что-то другое было.
Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
На работу в кафе я почти бежал. Именно здесь, чаще всего, мне попадался Денис. Может, и сейчас...
Он был там. Сидел на скамейке неподалёку, точно напротив кафе, курил. Разговаривал с парнем и девчонкой. Но, заметив меня, тут же отвернулся от них.
Губы Дениса изогнула привычная усмешка. Глаза сверкнули. Он махнул мне рукой, гадко ухмыляясь и выражая собой презрение к моей особе.
Так обычно. Так привычно.
Внутри опять что-то дёрнулось – и застучало часто-часто.
Я пулей скрылся в кафе, тряхнув головой, чтоб прогнать странное чувство. И приложил все усилия, сосредоточившись на работе.
Но что за бред со мной? Что это?

@темы: творчество

---

Плюс тринадцать градусов, ура! Весна, к середине апреля, наконец вспомнила, что, как бы, пора пускать солнце, тепло и сухие тротуары

---

Я, конечно, не согласна с рецензией, но повеселило

18.08.2011 в 03:30

Пишет  Marcie:

Интервью с вампиром
Название: Интервью с вампиром/Interview with the Vampire: The Vampire Chronicles
Тип: полнометражный фильм (США)
Жанр: ужасы, драма, мистика
Год: 1994



К журналисту приходит вампир с целью поведать свою жизнь. Все началось в 1791 году…

Осторожно!Стёб и спойлеры!

Да, простят меня за то, что критикую классику.

Для всех и каждому.

Смотреть этот фильм не стоит. Ничего впечатляющего, захватывающего Вы там не увидите. Обычный фильм, немного скучный и затянутый, без романтики, без обаяния, без парализующего ужаса. Мой совет – лучше читать книгу «Интервью с вампиром» Энн Райс, на которой основан фильм, гораздо интересней и приятней.
Тем кто читал книгу, но не смотрел/давно смотрел фильм видеть это категорически запрещено. Иначе кошмары с сорокалетнем Арманом в главной роли Вам обеспечены. Стоит посмотреть только самый конец, финальную сцену, где совершенно неожиданно появляется Лестат – это единственная изюминка фильма. Во всём остальном Вы неприятно разочаруетесь, что даже отобьёт желание дочитать «Гимн крови».

Собственно фильм.
Весь фильм это бесконечный трол-ло-ло(в хорошем свете) от лица Тома Круза (Лестат). Конечно, в книге Лестат тоже весёлый и кровожадный, но чтобы прям до тролля Брэд Питт(Луи), тоже не отстаёт, они там на пару с Томом отжигают, хотя, на первый взгляд и не скажешь, что Питт может быть, кхм, вампиром.

Мы начнём комментировать фильм с того момента как Луи рассказывает о своей жизни до вампиризма или с первого ляпа. Он говорит, что уже в 24 года владел приличным капиталам и плантациями, успел жениться и даже успел овдоветь. Наш пострел везде поспел В книге сказано более реалистичная версия, его отец умер, оставив ему капитал и плантации, жены в таком юном возрасте он не мог иметь, а пил из-за смерти брата.

Далее переходим к тому, как Лестат(Карлсон) и Луи(Малыш) решили полетать(ещё там такая музыка из рекламы Растишка). Конечно в книге, сказано, что когда пьют твою кровь земля уходит у тебя из под ног и ты будто паришь, но мало ли что на заборах пишут


Ну вот, в общем, летали они, летали, пока Лестат не выдул всё варенье и не бросил полумёртвого Луи(потерявшего почти всю кровь) в реку.


На утро наш Малыш здоровый и невредимый САМ выходит из воды и направляется к себе домой.


Итак, Том Круз появился в кадре, значит начинается самое весёлое Далее превращение Луи в вампира, примерно это выглядело так.




Следующие три минуты ничего интересного. Карлсон в негодовании и с неохотой отдаёт Малышу своё варенье. Малыш не брезгал, выпил почти всё Естественно, от такого обжорства он падает на землю и там отходит.



И вот два вампира ищут себе очередную жертву, но Луи такой стеснительный


Так, для сего я заостряю на этом внимание. Ранку на руке Лестат прокалывает напёрстком.

Для чего он это делает, у него же есть клыки?


Следующей на очереди достопримечательность - тот самый троль Круза.









И вот они снова отправляются на охоту. Питт как истинные джентельмен пожирает пуделей.


Даже Круз прифигел и прибежал на место ЧП.


И вы думаете, что он сделал вот так.


А на самом деле они сделали вот так.



Но это абсолютно не помешало им немного потроллить


Дальше пропускаем кусок и останавливаемся на том моменте, когда Лестат отправляет девушку спать.





Дальше они находят девочку Клавдию, да-да, в русской озвучке она Клава. Мы эту скукоту пропускаем. И останавливаемся на том, как Луи с Клавдией приезжают в Париж, где состоится встреча Малыша с Карлсоном №2 - Сантьяго.







Да, не тут то было...
Из-за угла выскакивает дядька Бандерос по прозвищу Арман (по книге Арману 17) и ломает весь кайф.



Но визитку взял. Оказалось, что Арман предводитель общества вампиров.
Скину ещё пару удачных скринов с Арманом.

Дальше идёт момент как вампиры убивают Клаву, Малыш мстит как только может, а затем уезжает восвояси, и этим оканчивает свой монолог.
И вот уже конец. Шокированный журналист гонит на своей "Кристине" домой...

Наверно Вы задались вопросом, а куда делось наше трололошное чудо, наш Карлсон, наш Том Круз?
Его так сказать, "убили".

Но французская армия умирает, но не сдаётся!


Далее идёт, ради чего смотреть фильм. Лестат открыто осуждает Луи, называет его неисправимым нытиком и с довольной улыбкой едет покорять мир.


Интересный факты.
-сценарий написан самой Энн Райс(автор одноимённой книги)
-Энн Райс осталась довольной экранизацией
-Тома Круза не хотели брать на роль Лестата, и вокруг этого было очень много споров.
-Брэда Питта сразу утвердили на роль Луи

Ещё о фильме

@темы: книги, вампиры, смехотерапия

---

Я не могу не перепостить это

12.04.2012 в 17:15

Пишет  hellisen:

И кто только сказал,что их НЕ СУЩЕСТВУЕТ на самом деле?

Начну с того, что иногда мужья моих беременных мадам сдают у меня группу крови, дабы опосля она пришла именно к нашим врачам. Так вот, сегодня был именно такой случай.
Заскакивает ко мне девченка беремешная и говорит, что тыры-пыры, как бы мужу сдать группу крови.
Я киваю, мол, заводи. и стою жду. Она выскакивает в коридор, оттуда разносится недовольное шипение открывается дверь и входит ОН!
Весь затянут в строгий черный костюм, глухо застегнутая черная рубашка с высоким воротником" стойкой", бледный цвет лица, черные волосы до плеч и здоровый крючковатый нос.
Профессор Снейп ,не иначе.
Это чудо природы, почти не глядя на меня, подает направление и, презрительно кривя губы, скрещивает руки на груди.
Я читаю его фамилию на бумажке - Принц.
И меня все таки пробивает:
-Полукровка?!
Он(буквально цедя слова):
-И вы туда же.
И садиться на кушетку.
В это время его жена , стоя у не совсем закрытой двери, пытается не ржать.
А инициалы у него были С.Т. Но я не стала задавать дурацких вопросов.

* * *

Еду в метро. Народу не так уж и много (бывает куда хуже). На третьей станции входит в вагон молодой человек, по охреневшему виду которого я понимаю, что он передвигается на личном транспорте и в метро, наверное, вообще не был.
Молодой человек одет в удлинненный пиджак, на галстуке недешевая булавка. Лаковый портфель и - внимание - трость. У него длинные светлые волосы, уложенные назад, светло-голубые глаза и весьма холеный вид. Очень мне кого-то напомнил.
Не иначе, машина сломалась или личный шофер заболел.
Пока я соображаю, где могла видеть сие создание, замечаю напротив двух девчонок лет 20-ти - сумки, значки, шарф расцветки Слизерина и прочий антураж анимешников/яойщиков/гаррипотерофанатов натолкнули меня на некие мысли, о чем они судачат, глядя на данного индивидуума.
Тем временем существо, брезгливо морщась, вытирает платочком поручень и берется за него двумя пальцами.
Одна из девиц, стараясь сохранять серьезность, встает и выдает фразу:
- Позвольте уступить Вам место, мистер Малфой!

Ребят, он СЕЛ!!!! Предварительно смерив девиц взглядом и коротко кивнув.

---

"Премия за риск", Роберт Шекли

В газете я прочла статью о фильме "Голодные игры". Там говорилось, что сюжет - не новый, а просто плагиат с таких вещей, как "Королевская битва", "Бегущий человек" и "Премия за риск". Конечно, мне стало любопытно, я скачала и вот, первый рассказ из списка.
Он появился раньше "Битвы", "Игр", раньше "Бегущего человека" Кинга. И очень, для меня, интересно было - узнать, с чего возникла тема игр на выживание, как там, похоже ли на "Голодные игры".
Похоже. Сильно. И состязания тут есть, и выигрыш, и страшная, жестокая идея -люди умирают, а другие, сидя перед экраном телевизора, требуют зрелищ.
Да, здесь - шоу, почти как в "Голодных играх", и даже ведущий, который пафосно, трагично комментирует шаги героя - ну, вылитый Цезарь Фликерман. И есть ещё люди, которые, по желанию, могут помочь участнику выжить - как спонсоры в "Играх".
Но, мне кажется, мир, созданный Робертом Шекли - узкий, замкнутый, гораздо мягче, чем Панем от Сьюзен Коллинз. В "Премии за риск", "Тореадоре", прочих передачах - участие добровольно. Никто Рэдера насильно на шоу не толкал, не вынуждал, это - его, только его собственное решение. На "Голодные игры" детей сгоняли - как животных на убой, без вариантов, без шанса. И там - не просто выжить, в течение семи дней, нужно. Убить врага. Остаться одному.
К тому же, участники передач в этом мире - взрослые люди. Да, неподготовленные, да, любители, - но у них возраст, опыт, сила физическая, в конце концов.
Поэтому, на самом деле, зря "Голодные игры" зовут плагиатом с этого рассказа. Тут, там - миры разные, темы разные, только сама мысль о играх на выживание-шоу объединяет их.
Мир, созданный Сьюзен Коллинз, всё же, глубже затронул меня. Он - более жестокий. Он - широкий, яркий, раскрытый, не ограничен только рамками игр-шоу.
Но рассказ Роберта Шекли - удивительный. В нём, от силы, десяток страниц, - но двумя-тремя детальками, двумя-тремя штрихами автор рисует всё. И мир, и правила мира, и героев, и идею. А язык, опять же, - лёгкий, краткий, но ёмко и остро даёт картинку. Я влюбилась в язык Роберта Шекли. Моя мечта, по правде, - научиться владению словом так.
Концовка - открытая, потому что, по сути, не ясно - выжил/выживет Рэдер, откажется/не откажется от участия в шоу... Но, мне кажется, - мир замкнут. Если Рэдер жив, он поправится - и снова, сам ли, под давлением ли, - будет участвовать в передачах. Снова, снова, снова. Ведь публике - нужно зрелище. Яркое, незабываемое, с человеком вроде Рэдера в главной роли.
Понравилось мне сравнение ещё - Рэдер, как бы, олицетворяет собой народ. Не один человек, не Джим Рэдер сражается на состязаниях. Народ. Простой народ. И, может... для людей эти игры - как протест? Против строя общества, угнетения, ущемления?
Маленький рассказ. Совсем маленький. А я - всё думаю над ним.

@темы: книги

---

The Raven/Ворон

Неожиданно-спонтанно я попала на фильм "Ворон", да ещё в день премьеры, да ещё на самый первый сеанс нашего кинотеатра
Трейлер уже пару недель интригует меня, хотя, признаюсь, про Эдгара Аллана По я знаю две вещи - он есть, он писал ужасы. И пару-тройку его рассказов - по названию - "Колодец и маятник", "Убийство на улице Морг", "Маска Красной Смерти".
Наверное, если бы я читала эти рассказы, мне было бы интереснее, увлекательнее смотреть фильм. Но я очень смутно представляю, что там случилось - человек в комнате с маятником и колодцем, человека замуровывают в стене х) И поэтому, может, многие места мне непонятны, я запуталась и не смогла словить смысл.
Но фильм хороший. Не оригинальный, не новый - просто крепкий, средний себе триллер-ужастик. Загадка есть. Убийства есть. Кровь есть. Пугающая атмосфера, страшные моменты - есть, а ещё неожиданный убийца и неплохо сыгранные персонажи.
Меня фильм сразу подкупил городом - Балтимор, хотя мне он стойко был чем-то вроде старого Лондона. Сырость. Дождь. Мокрые мостовые, мутный туман по земле, крики ворона, кареты, тишина... Если в фильме есть подобный город - всё, я готова смотреть, хотя бы, ради него. Нагнетает потому что. Загадочно, пугающе, страшно, непонятно, кажется, что опасность вот сейчас, через секунду, выскочит из-за угла... Для сюжетов про убийства - лучше не придумаешь.
К городу добавилась, кстати, музыка - атмосферная, то, что нужно.
В общем, если подумать, в "Вороне" страшного нет. Ну, город, крики ворона, неизвестная угроза, я вздрогнула пару-тройку раз... Но, скорее, мне было противно. Потому что кровь. Момент с маятником, отрезанный язык, вырванное сердце - и всё так, знаете, в подробностях, крупным планом. Я отворачивалась. Не могу, после "Пилы", смотреть на подобные вещи.
Я бы сказала, что этот фильм, скорее, детектив, а не ужасо-триллер. Даже, наверное, чем-то мне напомнил "Шерлока Холмса" Гая Ричи. Хитро закрученная цепь убийств. Вызов Эдгару По, а кто его бросил - до самого конца не то что неизвестно, а попросту без вариантов. Подсказки на трупах. Улики, следы, догадки, выводы. Поломать голову можно, подумать, - это здорово)
Из актёров мне понравились трое - сам Эдгар По, то есть Джон Кьюсак, инспектор (Люк Эванс) и, как ни странно, Айвен (Сэм Хазелдин). С двумя первыми ясно - главные герои, играют отлично, образы переданы с полной отдачей, а вот последний... Он - главный злодей. И так вот ярко, харизматично сыграл зло - я не могла оторвать глаз, и не важно, что в кадре его от силы пять минут)
Правда, причины, по которым Айвен решил взяться за убийства, мне не ясны. Читал, читал себе рассказы - и вдруг, ни с того ни с сего... Хотя, может, дело в его воспалённом воображении. Рассказы Эдгара По добавились к нему, что-то щёлкнуло, и Айвен решил, что способен не только читать об убийствах, но и совершать их.
Непременно познакомлюсь теперь с рассказами По - давно, кстати, хотела, да руки не доходили всё.

@темы: кино

---

Лира, Кевин, Люси, Клодия - да-да-да *_*

12.04.2012 в 10:28

Пишет  Diary best:

Конкурс на лучшую запись месяца!

Пишет  Queen Kong:

20-ка лучших связок «Актер-роль»: дети
Порой дети умудряются переигрывать взрослых в кино. Некоторые из них продолжают актерскую карьеру, а некоторые ограничиваются единственной звездной ролью. В этом посте я хочу отметить те редкие случаи, когда детские роли меня умиляют, восхищают и вообще оставляют море положительных эмоций. Их немного, но они запомнились мне надолго.

20 место. Джоделль Ферланд в роли Джелизы-Розы в фильме «Страна приливов». Юной актрисе пришлось изобразить жизнерадостную девочку, живущую в деревенском домике в полном одиночестве, не считая мумифицированного трупа отца и сумасшедшей соседки. Кроме главной роли, Ферланд еще озвучивает несколько кукольных голов.



19 место. Аюш Махеш Кхедекар в роли Джамала в фильме «Миллионер из трущоб». Чего не сделаешь ради актерской карьеры! И в самые грязные трущобы полезешь, и в туалет нырнешь с головой. Джамала в разные поры его жизни играли трое актеров, но самоотверженность самого младшего из них выводит его вперед.



18 место. Кай Мюллер и Вилли Герк в роли Макса и Морица в одноименном фильме. Воплощенные парнями персонажи вызывают одновременно сочувствие и желание закатать их в асфальт. Безбашенные, наглые, бабники практически с пеленок… Зато как их впечатлила система Макаренко, и с каким рвением они принялись постигать ее азы!



17 место. Джессика Барден в роли Софи в фильме «Ханна. Совершенное оружие». Девочка того же возраста, что и главная героиня Ханна, но смотрится гораздо живее. Может, виной тому ее неистребимая тяга к взрослым приключениям? Некоторые фразы этой юной леди прямо просятся в цитатник. Не вполне пристойный цитатник.



16 место. Баррет Оливер в роли Бастиана в фильме «Бесконечная история». Отсутствие зеленых экранов и компьютерной графики не было помехой для создания фильмов-сказок в далекие восьмидесятые. Оливер запомнился восхитительной восторженно-искренней игрой, и, несомненно, стал главной жемчужиной картины.



15 место. Эбигейл Бреслин в роли Олив Хувер в фильме «Маленькая мисс счастье». Она полновата и носит очки. Ее дядю вышвырнули с работы за гомосексуальные наклонности, ее брат проникся философией Ницше и принял обет молчания, ее мертвый дедушка лежит в багажнике машины, а она… зажигает на сцене конкурса «Мисс счастье»!



14 место. Дакота Блю Ричардс в роли Лиры в фильме «Золотой компас». 40 финалисток для этой роли отобрал лично Филипп Пулман, автор «Темных начал». А претенденток было десять тысяч! Чуть повзрослевшая Дакота уже не так интересна, а вот в «Компасе» она застала самый расцвет, что-то вроде I’m not a baby, not yet a girl.



13 место. Хэйли Джоэл Осмент в роли Коула в фильме «Шестое чувство». Детей частенько тянут в мистические триллеры, где они изображают одержимых дьяволом или обладающих экстрасенсорными способностями. Осмент сумел вызвать неподдельное сочувствие: нелегко приходится мальчику, который видит то, чего не видят другие.



12 место. Луис Отавио в роли Ракеты в фильме «Город бога». 8-летний мальчик, мечтающий стать фотографом, живет в самом бандитском районе Рио-де-Жанейро, куда не заглядывает ни один человек в здравом уме. Несмотря на жестокое окружение, он умудряется вырасти спокойным и миролюбивым парнем.



11 место. Владимир Дичковский в роли Генки в фильме «Бронзовая птица» (на фото слева). Этот рыжий сорванец ненавидел буржуев и нэпманов, мечтал о победе коммунизма, с недоверием косился на интеллигенцию и с удовольствием развенчивал мифы суеверных крестьянских детей. Думаю, сильно лицедействовать Володе не пришлось: тогда в это верили все…



10 место. Джорджи Хенли в роли Люси Пэвенси в фильме «Хроники Нарнии. Лев, колдунья и волшебный шкаф». Джорджи сама по себе очень миленькая, а еще она здесь в том возрасте, когда веришь в Нарнию за стенкой платяного шкафа. Особенно трогательно она изобразила дружбу с фавном. Интересно будет последить за дальнейшей ее карьерой.



9 место. Генри Томас в роли Эллиота в фильме «Инопланетянин». Спилберг замечательно умеет работать с актерами-детьми. И Генри, и крошка Дрю Бэрримор сыграли одни из самых запоминающихся своих ролей, отлично передав весь широкий спектр эмоций, свойственный детям. На выходе получился один из самых добрых фильмов прошлого века о дружбе людей с инопланетянином.



8 место. Бертиль Гуве в роли Александра Экдаля в фильме «Фанни и Александр». В этой шедевральной картине Бергмана вообще нет плохих актеров. Но Бертиль справился со своей ролью лучше многих, притом, что она была очень и очень непростой – это мальчик, не желающий мириться с догматизмом и жестокостью семьи отчима.



7 место. Жан-Пьер Лео в роли Антуана Дуанеля в фильме «Четыреста ударов». Непослушный мальчик, скучающий в школе, частенько прогуливающий и трудно поддающийся родительскому контролю, в конце концов попадается на краже и угождает в колонию. Замечательная и очень жизненная роль.



6 место. Юскэ Сэкигучи в роли Масао в фильме «Кикуджиро». Немного флегматичный Масао едет через всю Японию к морю, где работает его мать. Мальчика сопровождает великовозрастный хулиган Кикуджиро, сквернослов, азартный игрок и задира. Хотя игру Юскэ не назовешь эмоциональной, чем-то его герой цепляет. Эмоции появляются по эту сторону экрана, у зрителя.



5 место. Маколей Калкин в роли Кевина в фильме «Один дома». Семейная комедия о храбром мальчике, спасающем свой дом от грабителей, во многом обязана успехом харизматичному главному герою. Симпатичный, находчивый, смелый – мечта любой первоклассницы! Пусть дальнейшая карьера на актерском поприще и не сложилась, зато одна роль Кевина обеспечила Калкину достойное место в анналах истории кинематографа.



4 место. Дэнни Ллойд в роли Дэнни Торренса в фильме «Сияние». Роль перепуганного насмерть отпрыска опасного психа удалась малышу на все сто. Надеюсь, ему не было и вполовину так же страшно сниматься в «Сиянии», как мне было страшно его смотреть. Ллойд и Николсон – две звезды этой замечательной экранизации Кинга.



3 место. Тейтум О’Нил в роли Эдди в фильме «Бумажная луна». До сих пор не перекрытый рекорд премии «Оскар» (10 лет) и самая обаятельная сорвиголова за всю историю кино. В паре с отцом девочка играет просто отпадно, хочется аплодировать стоя. Всем детям-актерам рекомендуется смотреть в качестве мастер-класса (хотя почему только детям? Взрослым тоже есть чему поучиться)



2 место. Кирстен Данст в роли Клодии в фильме «Интервью с вампиром». Кирстен сыграла взрослую женщину-вампира, волей судьбы заточенную в женском теле, причем сыграла так, что ей веришь. Пытаюсь вспомнить хоть одну настолько же сильную роль ее более позднего периода, но не могу. Самый притягательный персонаж картины.



1 место. Я, конечно, понимаю, что всё написанное крайне субъективно. Так вот, пальма первенства, на мой взгляд, абсолютно безоговорочно принадлежит Кристине Риччи в роли Уэнсди Аддамс в дилогии «Семейка Аддамс». Чтобы понравится этой милой, «улыбчивой» особе вы должны быть либо маньяком, либо трупом. Желательно изуродованным. Эдакая «маленькая мисс Черный юмор». А их забавные игры с братом! А лето в лагере! Кстати, взрослую Кристину я тоже обожаю. Может, роли и не такие яркие, но талант-то не пропьешь.



Вот такой хит-парад. Конечно, я с кинематографом знакома шапочно, поэтому полной картины не представляю, но на сегодняшний момент мои предпочтения таковы.

Спасибо «Кинопоиску» за готовые скриншоты, избавившие меня от муторной работы.

На днях сделаю "взрослый" хит-парад.

Свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: кино

---

Господа фикрайтеры, я люблю вас

11.04.2012 в 14:33

Пишет  ИМ-ХО:

Комментатор -  SherwoodLady

Набрано из разных перловок. Мои комментарии через /

На волосах у Бренди получилась настоящая кулебяка, такая же, как и у Тонкс...

Все, что говорил ему директор, было несколько с порно

Он взял свое письсо, перевязанное красной ленточкой и нетерпеливо разорвал ленту.

Его толстый член входил внутрь девушки, и его обволакивала мягким мясом и кожей. /фу...

у Снейпа была сестра, которую он тайно любил и ее поклонника, который ее убил и в общем он которого его он убил Сектумсемпрой, которая в его учебнике за шестой класс по зельям была им озаглавлена "От врагов!"

- Но, миссис МакГонагалл!

Первый попавшийся ему на пути камень Драко пнул так, что отлетел в соседнюю лужу. /неслабый камень попался

все смотрят на меня, как на зауканку или ботаничку. Думаешь мне не обидно? Думаешь я не хочу иметь парня или что-то в этом роде…

Чернильница угодила Диане в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам. (чуть позже) Грудная клетка Дианы была в крови. И явно кровоизлияние происходило не из раны, оно происходило под кожей... Минерва, у неё внутренне кровоизлияние в солнечном сплетении. Должно быть слишком слабые сосуды. Я вообще не понимаю, как это могло произойти? Должно быть подралась. У неё в ноге осколки, по всей видимости, от чернильницы. А на мантии фиолетовое пятно в районе солнечного сплетения… /неслабая чернильница попалась)

Драко почувствовал, как его двери поползли на лоб (брови?)

Вчера вечером в своём поместье скончался сер Малфой

Где же это чертово письмо думал Снейп шаря рукой в сове

а наглый слизеринец еще потом долго сеется над тобой

Вы отбираете баллы у каждого дома, кроме ваших драгоценных аленьких змеенышей /дань он, что ли, собирает?

Мастер Зелий долго молчал. Затем прикоснулся к ее рукам и поцеловал вену на ее запястье. Зарываясь лицом в ее волосы и наслаждаясь запахом жареного миндаля /даже если предположить, что речь идет о волосах на голове (хотя по логике, на руке), то почему они пахнут именно ЖАРЕНЫМ миндалем? Шампунь такой?

вдруг на пороге появилась дверь /внезапно

в магловской школе ей больше всего нравились уроки койки и шитья /наш человек!

раньше до принятия закона о свободе магических меньшинств, они все жили в презервациях /перестраховка

Наконец Снейп выстрелил своим членом и Поттер обессиленно упал на стол. /он убил его

руки дяди Вернона сами поползли к бензопиле

как-то ноги сами подошли к дому Поттеров, взяли газонокосилку... /какие самостоятельные части тела

елопард

Гарри и Рон пошли в лес и попали прямо в руки к пауков

а внутрии книги было евангилие про Темного Лорда

я помню слова шляпы " нет только не в Грифиндор ты наглая самолюбивая жестокая хотя жутко красивая слизеренка!" В этот день я поклялась что когда нибудь сварю из неё суп. А сейчас зимние каникулы.

Это не был бушующий огонь их первого раза, но теперь между ними была близость, рожденная данной позой. (Угу, истинную близость рождает не характер отношений и не искренняя симпатия, а подходящая поза!)

Он и столкнул Гермиону со Снейпом, так что Гермиона ударилась об его нос лбом. Снейпу было больнее, все таки лоб тверже носа

Вода была прохладная,но теплая

Гермиона и Рон действительно любили друг друга и боялись потерять. Они обнимались, целовались и смеялись, но всему когда то приходит конец. В гостиную пришла профессор МакГоногал и отправила всех по комнатам. (Так бесславно закончилась любовь Рона и Гермионы…)

Каменная глыба изображала, гордого оленя, одинокого волка и преданного пса, а впереди стояла красиво выгибаясь,сиамская кошка (сиамская кошка – это Питер Петтигрю?!)

Отракцеон (осспади, любой олбанский падонак умер бы от зависти…)

я тоже тебя люблю, но нам не быть вместе. Пошли лучше прогуляемся? /-нам надо как-то скрепить наши отношения…
- ага… дай пять!

Гарри привык три раза в неделю приходить в комнату Слизерина и заниматься там наедине со Снейпом Чёрной Магией.

Я хочу тебя в снизу

белый пеньюар, волосы почти до пояса, рассыпавшиеся по плечам глаза, потемневшие от ужаса и удивления.

Люпин уехал на кануне рождества. /Рождество любезно предоставило свой канун Люпину, ведь других транспортных средств не было

Подростки приятно провели время отлично.

В это время он скользнул губами до самого основания находящегося перед ним члена. Средний размер, удобный в употреблении. /все по ГОСТу

- Но Альбус! в отчаянии сказала Минерва. - Мы должны както мимимизировать смерти наших сторонников!

Речь Дамблодора была тупая, каки сам Дамблдор, в прочем.

@темы: magic world, фанфики, смехотерапия

---

11.04.2012 в 14:33

Пишет  ИМ-ХО:

Комментатор -  Чертовы эмоции

Очередная подборка по ГП. Найдено и прокомментировано мной

Гермиона стала журналисткой как Рита Скитер. Она писала статьи о людях с которыми знакомелась и которых потом отправляла администатору на емаил. *бедные люди, вылезающие из емейла администратора… Бедный администратор!*

Белый волос наблюдался и у Драка Малфоя *а еще серый глаз и нахальный ухмылк*

- Потрогай мою ***,- приказала она, потому что более не могла терпеть.

- А если попытаешься остановить меня то получишь Клавой по бороде! -наставительно сказала я. Дамбледор молча сел на место.

Снейп окрылил дверь и нечаянно сшиб ею Поттера *я хочу, чтобы все представили: узкий коридор, по нему, никого не трогая, движется пешеход Поттер. И внезапно дверь в конце этого коридора, под боевой клич Зены, срывается с петель, и последнее, что успевает увидеть Поттер перед тем, как быть сбитым окрыленным предметом, есть Снейп в дверном проеме, застывший в позе с задранной ногой, аки Кун-фу Панда.*

Герминьонья

-Нет, - возмутилась Гермиона.- Я должна закончить школу на отлично, чтобы в старости спокойно схлопотать инфаркт! *женская логика отакуэ!*

Смирилась до смерти *ну и мир тебе*

дурацкие кондодебляры!

план нападдания

совяня была расположена высоко в небе под сводом потолка *все, «совяне» уже на пути к космосу*

-о боже, - стонала Гермиона.- Твой член… от трогает меня… *до глубины души, нэ?*

- Ты знаешь сколько всякого можно обнаружить, только целуя тебя? – прошептал снейп. *ага, знаю. Миллион микробов.*

- Вы маленькая засранкака, мисс Гренжер. *ну просто два в одном*

Гарри говорил о планах темного волшебника, а Дарко наматывал ус.

Между ног ему прилетело перило и Гарри охнул, согнув его надвое. *Словосочетание «каменный стояк» никогда не будет прежним*

- Выходите с поднятыми руками или что у вас там!

Крышу старинного замка подпирали клоны

- Слава сиськам Мерлина! *Мерлин сильно изменился за лето*

Она смеялась так будто у нее был тремор головы.

Почти Безголодный Ник *мироздание как бы тонко намекает автору, что иногда лучше жевать и молчать*

Совы летали над его головами, оря во все ртыы

- Ты меня достала!! - крикнул Гарри, и не выдержав сказал мат.

А, этот безнос… - махнул рукой Рон. *Я бы назвала этот фик «Господин Безнос, или что случилось, когда маги окончательно испугались имени Волдеморта»*

Вскоре занятия АД перестали ограничивать гриффиндорцы, когтевранцы и равенкловцы. (…) Теперь, когда народу стало больше, Гарри решил, что будут не дуэли, а испытания. Их проходили не все, многие теряли сознания. И тогда прошедшие выносили из комнаты брак.

В борьбе принимали участие мужчины и другие женщины. *вот так вот легко автор положил конец битве полов*

Гермиона была женщиной с больших букв «Х и Y» *так женщина она или не женщина?*

В подвале необычно воняло вонью старого подавала. *кэп, ты сегодня в ударе*

Гарри всегда потел когда рядом с ним была девушка. Это был его секрет, но я его знала, я его чувствовала.

Их любовь началась с первого приличного звука, который они услышали друг от друга. Этот звук был словом или, точнее, фразой,вопросом и ответом.

Дамблдор промчался мимо, едва не задавив Гарри. *Шумахер*

В его отеческом взгляде было что-то напряженное, будто он хотел встать и сесть

У нее была красивая меховая шуба на бретельках и кеды *Сергей Зверев?*

- Не сметь утаивать оргии в моей школе! – прогрохотал Снейп. *да, что за дискриминация?!*

Филч и миссис Норрис всегда ходили спаренными по ночам

А Гарри в это время как всегда подслуживал под дверью. *янепошлый, нэ?*

Он кончил когда ничто не предвещало бури. В воздухе разнесся запах дождя. *золотого?*

Длинная белая борода Дамблдора была насыщенного белого цвета, серебристого и как слоновая кость разом, а потому его всегда можно было заметить в темном коридоре ночью. *в лимонных дольках однозначно был фосфор* Это вам не профессор Снейп, весь черный как моль! Его было хорошо видно днем. *обзывать Снейпа летучей мышью уже не модно. Теперь он Черная Моль*

-когда Вольдеморт поставил Гарри знак, он травмировал ему череп и мозг,-тихо сказал директор.-И потому Гарри не может победить его *кого, мозг? Череп? Может быть, знак?*
-это все из за шрама?-в ужасе спросила я.
-да, к сожалению.
-но ведь вольдеморт и мне поставил шрам на лбу!-воскликнула я.
-да,-согласился Дамблдор.-Но на тебя это не подействовало…

порноизнес *порноизнОс! Автор, учитесь писать слова правильно =)*

Говоря что-то Гермиона привязала шею совы к письму с намерением отправить матери, хотя это и было запрещено. *с чего бы?*

Голос буквально возник в воздухе и она сразу влюбилась в его остроносое лицо с глазами.

- РонЯ! Прекрати меня злить! *Муля…!*

Основателями клуба были Салазар Слизерин и Гордон Гриффиндор

Драко принялся лихорадочно застегивать штаны, глядя на перепутанную школьницу. *Упс*

- Это моя жена. - Представил Люпин. - Моя так сказать, вер-вульва.

Я сложила руки в жесте молитвы и засеменила прочь по коридору *япона-мать в хоге*

Десерт:

Я привязала Гарри к кровати, а потом потянулась губами к его гладкому рту. Но он уворачивался и убегал от меня как мышка, бля.

@темы: magic world, фанфики, смехотерапия