Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Это я так на спецквест пишу, ага
Но они слишком больно и хорошо мне сделали, чтобы о них не написать.

Название: "Вечная память"
Автор: rainbow
Фэндом: Life is strange
Пейринг:Макс/Хлоя (после смерти Хлои)
Рейтинг: PG-13
Жанр: фемслэш, ангст
Размер: драббл
Статус: закончен

Можно порвать фотографии, но со своей памятью ничего не сделаешь. Она беспощадно хранит яркие моменты жизни до одного – и подсовывает их тебе в самое ненужное время. А все яркие моменты моей жизни связаны с тобой, Хлоя. Я бы хотела забыть тебя – не то чтобы хотела по-настоящему, просто так было бы легче, так можно было бы жить, - но память не даёт мне. Перед моими глазами теперь всегда ты. Ты заслоняешь всё прочее в мире.
И почти уже не верится, Хлоя, что ты умерла, если тебя так много.
Помнишь, как мы дурачились в детстве? Помнишь, как уплетали вкусные блины Джойс, оглушительно чавкая и пачкаясь джемом по самые уши? Помнишь, как сбегали с уроков в школе? Я не хотела, но ты утаскивала меня за собой, в парк или на пляж, и мы смеялись нервным смехом – в ужасе, что нас накажут, и в бешеном восторге от своей храбрости. Помнишь, как мы лежали за полночь на кровати, лицом друг к другу, и говорили, захлёбываясь словами? Помнишь наши бесконечные фотографии – и друг друга, и всего, что вокруг нас? Помнишь мечты стать известными на весь мир – Хлоя Прайс и Макс Колфилд, лучшие фотографы на Земле? Помнишь…
Их так много, этих «помнишь». Слишком много. И, конечно, ты помнила всё, каждый наш миг. А вот я однажды забыла – иначе не уехала бы, если бы помнила по-настоящему. Большой город манил меня – и я просто забыла, что самое важное в жизни у меня уже есть. Ты. Лучшая подруга. А потом – больше, чем подруга. Только в Сиэтле, скучая по тебе и боясь написать или позвонить, отчаянно желая услышать твой голос, но боясь, что ты пошлёшь меня – а ты, конечно, могла, - только там я поняла, что ты такое для меня. Не подруга, нет, не просто близкий человек – а самый близкий из всех.
Я должна была вернуться. Уговорить родителей и вернуться к тебе, особенно когда умер твой отец. Но я не сделала этого. Об этом я буду сожалеть, наверное, всю жизнь.
Наша неделя в Аркадия Бэй, всего одна неделя, показала ещё яснее, как ты дорога мне. И я решила, что никогда больше не ошибусь так. Никогда не отпущу тебя. Заслужу твоё прощение за эти упущенные годы… и мы будем счастливы. Снова, как в детстве, Хлоя Прайс и Макс Колфилд, храбрые пираты и безумные искатели приключений. Мы не расставались бы ни на минуту. Всё делили бы на двоих. Уоррен хороший друг и милый парень, но просто милый, и я, как ни стыдила себя, всё равно не чувствовала к нему того же, что к тебе, Хлоя.
У нас с тобой был весь мир, но…
Я видела много реальностей, Хлоя. Я сама творила их. И в каждой реальности всё, чего мне хотелось, - сделать тебя счастливой. Чтобы у тебя был отец. Чтобы ты улыбалась и смеялась, как только ты умеешь, звонко и весело. Чтобы ты никогда не связалась с Фрэнком и наркотиками. Чтобы ты хотя бы просто жила. Но у меня ничего не вышло. Я не подарила тебе ни счастье, ни жизнь.
Я сделала правильный выбор, я знаю это. Я убеждаюсь в этом, когда смотрю на лица жителей Аркадии Бэй, когда говорю в кафе с Джойс, перебрасываюсь парой слов с Фрэнком, смотрю фильмы с Уорреном, сижу на занятиях рядом с Кейт. Они все дороги мне. Они все живы, потому что я сделала… нет, мы с тобой сделали правильный выбор. Я не простила бы себе, если бы все они умерли из-за меня, - да и ты, Хлоя, не простила бы, и наша жизнь, даже вместе, не была бы радостна. Я знаю это. Но каждый день мне приходится себя в этом убеждать. Нет-нет, да и проскользнёт в голову подлая мысль, - а всё-таки что было бы, если бы я спасла тебя, а не город?
«Если». И больше ничего у меня не осталось. «Если», ворох наших фотографий и яркие картинки в голове. На фотографии я просто не могу смотреть – и спрятала их как можно дальше. Но с памятью так не сделаешь. Память всегда со мной. Я только тем и занимаюсь, что вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю…
Помнишь, как ты поцеловала меня в первый раз, Хлоя? В этой реальности поцелуя не было – ты не успела до него дожить, но там он был. Точнее, не ты поцеловала меня, а я тебя – шутки ради, просто чтобы доказать, что я могу. Наверное, именно в тот миг я поняла, что давно уже хочу этого. А ты, кажется, знала об этом всегда и не пряталась, как я, за лживыми мыслями о «просто дружбе».
Тем же вечером ты поцеловала меня. Второй раз. По-настоящему. Притянула к себе, заглянула в глаза, словно спрашивая разрешения, - и тут же поцеловала, почти не боясь, что я тебя оттолкну. А как я могла оттолкнуть, если мы всегда были чем-то большим, Хлоя?
Во всех реальностях я обнимала тебя и держала за руку. Так мне было легче верить – ты со мной. И никуда не денешься, не исчезнешь… не умрёшь. Я готова была перематывать время хоть тысячу раз, лишь бы в конце концов угодить в ту реальность, где ты жива и мы с тобой вместе. Я не знала, что такой реальности просто не существует.
Моя способность, мой «дар», как называла его ты, был нужен, чтобы помочь тебе. Я не знаю, исчез ли он с твоей смертью, - не проверяла. Даже если он ещё со мной, мне он больше ни к чему.
Можно порвать фотографии, но память никуда не денешь, как бы сильно ни хотелось. «Не смей меня забывать» - просила ты в наш последний день, не зная, что я и без просьбы никогда не смогу тебя забыть. Священник на похоронах говорил "вечная память усопшей" - и даже не догадывался, какими точными были его слова.
Ты навечно в моей памяти, Хлоя.

@темы: творчество, фанфики

---

Сказка, давно навеянная самой волшебной песней поэтов.

Sleep, sugar, let your dreams flood in,
Like waves of sweet fire, you're safe within
Sleep, sweetie, let your floods come rushing in,
And carry you over to a new morning...

Колыбельная

Эмили не могла уснуть. Вот уже который час. Она ворочалась с боку на бок, искала удобное место на кровати, вставала, ходила по комнате, и всё - без толку. Не спалось. Ночь была душная и жаркая, небо - в мутных облаках и без единой звезды, ветер - слабый, ленивый, а весь этот день - ужасный. Может, и не спалось ей, потому что она все думала и думала о дне, о своих ошибках, обидах, глупостях, сердилась, злилась... Мир - мрачное место. Плохое и ужасное. Так думала Эмили, стоя у окна.
- Поздно уже, Эм. Почему не спишь?
Джон заглянул в комнату. Лохматый со сна, но такой бодрый, будто и не ложился вовсе. Даже сейчас ласковая улыбка не изменяла ему - и солнце не гасло в ясно-голубых глазах.
- Не спится... - Эмили услышала в своём голосе почти отчаяние.
- Тогда я спою тебе колыбельную!
Джон потянул Эмили за рукав и чуть не уложил в кровать, как девочку. Подоткнул со всех сторон одеяло и устроился на краешке постели.
- Ты? Колыбельную? Ты же не умеешь петь!
- Да, петь не умею. Так что я буду рассказывать. Закрой глаза.
Эмили закрыла - и лежала теперь в густой темноте, не видя ничего, но чувствуя, как нежные руки Джона касаются её волос.
- Засыпай... - тихим, мягким, как перышко, голосом начал Джон. И голос его во тьме обволакивал, обнимал, окутывал собой, хотя он сказал всего-то одно слово. Хотелось слушать его без конца.
- Засыпай... и думай о звездах. Они такие красивые, правда? И живут своей жизнью. Кажется - они мертвы, неподвижны... но это не так. Если смотреть на них долго-долго, можно увидеть, как они движутся на небе. Текут, как река, тихо и неспешно... если стоять и смотреть на них, можно услышать мягкий звук, шепот... это шепчут звезды.
Засыпай... и думай о море. Оно уходит в закат - огромное, бесконечное... можно потеряться в нем, пропасть, если смотришь долго. Волны накатывают на берег и звучат, как самая дивная в мире музыка. И каждая волна - особенная, нет двух одинаковых волн, и они говорят, хотят сказать нам что-то... но у нас нет такого языка, мы не понимаем их.
Засыпай... и думай о луге. Луг до самого горизонта, и там, вдалеке, небо принимает его в свои объятия. Душистая трава смеется под ветром, цветы качают своими головками - и тянут, тянут их в небеса, туда, где так свободно и привольно. Совсем как живой этот луг, правда? Он и есть живой. В нем тысяча звуков и тысяча запахов, в них можно окунуться с головой и впитать в себя, чтобы луг всегда и всюду был с тобой.
Засыпай... и думай о треске огня в камине - как хорошо сидеть рядом и с ним и греть озябшие руки. Засыпай... и думай о скрипке, о дивных звуках, живущих среди её тонких струн. Засыпай... и думай о книгах, тысяче книг, они так ласково шуршат под ладонью, так вкусно пахнут прошедшими днями, и в каждой - сказка, чудо, мудрость веков. Засыпай... и думай о снеге, что падает с неба на ресницы и губы, холодный, мягкий, уютный, как одеяло, что летает вокруг тебя морозными бабочками. Засыпай... и думай об аромате сосен в лесу... о звонком ручье... о сладких птичьих голосах... о камнях, нагретых солнцем... о смехе, улыбках, фонариках в темноте, искрах салюта в ночном небе, вкусе шоколада и кофе со сливками, о звоне цикад за окном, об озере с прозрачной водой, о дороге, бегущей вдаль... Засыпай - и думай обо всех прекрасных вещах... ведь их так много в нашем мире...
Засыпай... засыпай... засыпай...
Эмили заснула под тихую, светлую музыку голоса Джона. Тревоги дня ушли прочь, тревоги дня этого и всех грядущих дней. Мир замер, затаил дыхание, сомкнулся - и не было ничего, только голос, и сказки, нашептанные им, и нежные касания рук. Эмили заснула так спокойно, как еще никогда в жизни, и, скользя в сон, не впервые подумала - да, с ней живет настоящий волшебник. И пусть он не умеет петь и работает кассиром в магазине. Джон - волшебник. Он знает самую прекрасную на свете колыбельную.

@темы: поэты, волшебство, творчество

---

Прошлым летом я проводила долгие вечера с книгой Леонарда Пейкоффа "Объективизм. Философия Айн Рэнд". И всё самое важное записывала тезисами в заметку телефона. Добралась до неё наконец, перечитала, осмыслила ещё раз... и надо бы вернуться к замыслу с большим эссе по философии объективизма, теперь-то мне есть что сказать, и я знаю, как это сказать.

Тезисы, мысли, выводы.

Реальность

Аксиома - понятие, которое лежит в основе всех других. Нельзя разложить на части, доказать. Объясняет все, но его объяснить невозможно.
Существование, сознание, тождество. Нельзя преодолеть факты реальности. Реальность не зависит ни от чьих желаний и чувств.
Идеализм - знание приходит из потустороннего источника (душа без тела).
Материализм - человек есть тело без разума.

Осознанное ощущение и волеизъявление

Надежность чувств аксеоматична. Без этого не может быть никаких знаний. Органы чувств не способны к искажению и обману. Только сознание это может.
Данные об объектах мира все равно проходят через наше чувственное восприятие, но это не делает их неверными.
Сознание активно, оно не пассивное "зеркало" отражения реальности.
Фокус - состояние целеустремленного внимания, желание быть полностью осведомленным о реальности.
Активное восприятие мира, оставление ума в застое (слепота, глухота) и уклонение, т.е. отказ видеть и знать.
Человек должен осознавать, что он делает и ПОЧЕМУ, а не жить по воле случайных импульсов и беспричинных желаний.
Закон причинности - все и всё действует только в соответствии со своей природой.
Свободная воля человека - аксиома.

Формирование понятия

Восприятие объектов как группы, обобщение, классификация - взамен чувственному хаосу.
Слово - форма, в которой существует понятие.
Можем расширять границы чувственного опыта, воспринимать огромные явления, даже те, которые не видны глазу (вселенная)
Понятие должно отражать существенные, фундаментальные признаки всех входящих в него элементов. Те признаки, что отличают этот класс объектов от другого.
Знание возрастает ступенями, понятия расширяются и дополняются.
Понятия нужны, чтобы собрать в одно емкое утверждение огромную совокупность знаний.
Человек не может охватить много объектов сразу, поэтому нельзя загружать читателя кучей слов и конструкций - он не способен удержать в голове столько информации, смысл потеряется.

Объективность

Знание - не сотворение объекта, а его постижение. Истина не проникает в пассивный разум.
Человеку нужно найти метод, чтобы познать мир. Этот метод - логика.
Две ошибки - ожидание откровения свыше и полное игнорирование проблемы вообще.
Логика должна избегать противоречий. Доказать истину утверждения можно с помощью редукции - пути назад до чувственных, очевидных данных.
Любая мысль существует в контексте.
Знание - единая система, где все связано друг с другом, так же как мир в целом. Изменение одного элемента отражается на всей системе.
Встраивание идеи в мировоззрение требует огромных усилий.
Иерархичность знания - от меньшего к большему, одно на другом.
Чувственные данные - стандарт объективности.
Доказательство идей необходимо.
Нельзя основывать свои знания на чужих выводах, нужно все проверять с самого начала.
Реализм Платона (абсолютный объективизм) - понятия существуют где-то в иной сфере и автоматически отпечатываются в нашем сознании. Есть высший разум, который и дает нам знания (религия)
Субъективизм (Кант) - познать реальность невозможно, сознание человека само ее создает. Каждый может творить свою вселенную.

Разум

Разум - способность обрабатывать чувственные данные, выводить их на понятийный уровень.
Нельзя доказать надежность разума, ведь разум и есть способность доказывать.
Эмоции - продукты идей.
Конфликт мыслей и чувств происходит из-за того, что человек не осознает свои идеи и допускает в них противоречия. Нельзя избегать этого конфликта через подавление - надо осознать причины своих эмоций.
Условное утверждение - то, которое не имеет оснований из реальности. Не является ни истинным, ни ложным, это просто "ничего". Должно быть отвергнуто без споров.
Агностицизм - нельзя доказать, что нечто ложь, что нечто правда, мы просто ничего не знаем и никогда не узнаем.
Человек не знает все, но знает то, что знает.
Идеи - возможные, вероятные, определенные. Возможные - есть реальные свидетельства в ее пользу. Вероятное - еще больше. Определенное - конец, точный факт.
Скептицизм - познание невозможно никакими методами, сомнения везде и во всем.
Нельзя быть разумным и считаться с реальностью иногда.

Человек

Человек - целое из материи и сознания, нельзя убрать что-то одно из этих составляющих. Без души человек труп, без тела призрак.
Не бывает действия без мысли и мысли без последующего действия.
Не может быть коллективного разума. Группа - скопление индивидуальности. Человек автономен.
Нельзя заставить человека думать или не думать, нельзя вложить в него знания без усилий с его стороны.
Человек создает себя, направляет себя и отвечает за себя.

Благо

Принципы морали следуют из знания.
Любой кодекс ценностей должен утверждать жизнь.
Поступки должны быть ориентированы долговременно.
Надо опираться только на полностью осмысленные ценности.
Кодекс ценностей - цельная, непротиворечивая система.
Три важнейшие ценности - разум, назначение, самоуважение.
Рациональность - использование разума в любом аспекте жизни.
Главный порок - отказ видеть, думать и знать, добровольная бессознательность.
Моральная задача человека - постоянное умственное развитие.
Нужно осознавать мотивы своих поступков и причины своих чувств. Желания без причин - капризы.
Эгоизм - непротиворечивые цели, долговременная ориентация, поступки, исходящие из принципов.
Эгоист не использует других людей в своих целях, не ставит себя выше их.
Жертвоприношение - абсолютное зло.
Бескорыстная любовь, любовь без причины значит, что ты безразличен к любимому и любишь пустоту, а не человека.
Альтруизм - отказ от себя во имя других.
Самоубийство оправдано тогда, когда оно есть утверждение жизни, а не отрицание ее.

Добродетельность

Добродетели - цельная система, нельзя обладать одной и нарушать другую.
Независимость - принятие ответственности за свои суждения и жизнь.
Другие люди нужны, но не первично, исток смысла живет в самом человеке. Тот, кто использует других людей - не эгоист, ведь он зависит от своих жертв.
Единство - выражение убеждений и взглядов в поступках.
Никогда и ни по какой причине нельзя вступать в противоречие со своими убеждениями. Не может быть компромиссов и уступок.
Честность - отказ от искажения реальности.
Ничто добытое обманом не представляет ценности. Аморальные методы обесценивают цель.
Реальность отомстит за обман в любом случае.
Ложь может быть оправдана, но не как средство обретения ценности.
Справедливость - объективное суждение о людях.
Нельзя уклоняться от осуждения и одобрения, иначе обретешь безразличие к злу и добру вообще.
Отказ судить зло есть поддержка зла.
Суди и будь готов быть судимым.
Справедливость - верность реальности.
Нет необходимости яростно защищать свои взгляды, хватит одного твердого "я не согласен".
В отношениях человек обязан заслужить то, что хочет получить.
Любовь - величайшая награда, признание качеств личности.
Великодушие - забвение плохих поступков, несправедливое отношение из жалости, а не по заслугам.
Продуктивность - процесс создания материальных ценностей.
Знания, не реализованные на практике, не имею ценности.
Работа - единственное средство сохранения активного ума.
Гордость - решимость достичь морального совершенства.
Не требовать от себя невозможного, но напрягаться до пределов возможного.
Смирение - зло.
Человек ИМЕЕТ право гордиться своими достижениями.
Ничто благое не может быть быть достигнуто применением силы.
Насилие оправдано лишь как ответ на насилие.
Моральное правило - не заповедь, зависит от контекста.

Счастье

Достоинства и разумное поведение личности не избавляют от зла, но уменьшают его.
Зло лишь внешне эффективно.
Счастье - состояние непротиворечивой радости: без страха, вины, противоречий моральным принципам.
Целью не может быть избегание плохого, только приобретение хорошего.
Счастье сопровождает и путь к цели. "Энтузиазм предвкушения".
Секс - единство тела и разума, выражение чувств в реальности.
Выбор партнера - на основе общности моральных ценностей.

Правительство

Политика - выражение этики в социуме.
Фундаментальное право - право на жизнь. Права на свободу, собственность, стремление к счастью - его производные.
Ни одно из этих прав не может существовать без других.
Права могут быть только у самоценного существа.
Конфликт между правами разных людей невозможен.
Не бывает коллективных прав.
Правительство служит гражданам, а не правит ими.
Законы - единственная движущая сила государства.
Законы только против конкретных физических действий.
Цель государства - пресечь применение насилия одних людей против других.
Полиция, армия, суды.
Государство не имеет права вмешиваться в интеллектуальную и моральную жизнь граждан.
Смешанная экономика - компромисс свободы и контроля, т.е. противоречие.
Эклектизм - соединение в одной системе несовместимые подходы.

Капитализм

Философия лежит в основе экономики и политики.
Капитализм - система, основанная на правах личности.
Не работающий не ест.
Все заработанное заработано.
Деньги как реальное воплощение ценностей.
Капитализм - единственная моральная гос.система.

Искусство

Искусство - потребность разума.
Произведение искусства - вселенная без постороннего и незначительного, не то, какая она есть, а то, какой она должна и может быть.
Назначение искусства - не учить, а показывать.
Ни в коем случае не буквальное воспроизведение реальности.
Все, включенное в произведение искусства, должно быть значимо - по самому факту включения.
Все плохое, грязное и убогое изображается лишь ради подчеркивания хорошего, контраста, но не как самоцель.
Принцип ясности.

@темы: книги, философия, индивидуализм, айн рэнд

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Посмотрела "Дэдпула", так и не поняла, почему стёб ради стёба заработал столько денег. Больше, чем "Гарри Поттер"? и наверняка больше, чем другие марвеловские фильмы, хотя он совсем другой, объективно хуже, хотя бы в силу своей несерьёзности. Это не история. Не мир. Не желание показать нам героя. Дэдпул сразу откровенно сообщает: он не герой, и так и есть, он не герой, он стебётся над героями.
Честно, я не люблю стёб. Я люблю юмор, когда смешно, но хотя бы с какой-то целью. А стёб мне понятен в одном случае: если так зло и грязно высмеивается нечто низкое, плохое, неправильное, глупое. И это же совсем разные вещи - высмеивать какие-нибудь "Пятьдесят оттенков серого" или серию Marvel о Людях-Икс. Серия замечательная. В целом лучше и глубже Мстителей, на мой взгляд. "Люди-Икс" во всех частях продвигали идею о свободе человека (здесь - мутанта) быть собой и праве защищать эту свободу. Тема нетерпимости со всех сторон, столкновение двух разных видов, попытки сосуществовать тихо и мирно, попытки объяснить людям, что мутанты не плохие, они просто другие. Не знаю, что там со штампами, может, и были, я не обращала на них внимания.
"Люди-Икс" держали своей идеей. И Мстители, в общем, так же. Их первая общая часть и почти все отдельные были очень хороши, только там уже идея Героя как такового - спасителя мира, человека неравнодушного и готового что-то сделать с кошмаром в мире. Это всё хорошие, качественные серии, не тупые боевики, а уж герои и вовсе чудесные, каждый со своим бзиком, со своей изюминкой, яркие и узнаваемые.
И тут приходит "Дэдпул". И одним махом перечёркивает всё, что делали Marvel до "Дэдпула".
Объясните мне, зачем сама студия высмеивает то, что она же и делала? Свои хорошие, интересные, глубокие истории, свои идеи и смыслы? Marvel как будто сказали нам: "Ой, да забейте, ребята, то, что мы раньше делали, - это мы всё так, несерьёзно, пошутили".
Я думала, что фильм просто пошлый и грубо-смешной, не знала, что он так бессовестно треплет всех своих предшественников. В Мстителях были герои? Их можно выставить занудами и неразумными добрячками, которые занимаются чепухой, вместо того, чтобы, как Дэдпул, хлестать алкоголь и ругаться матом. Сама идея Героя, спасителя и защитника мира, то есть главная идея всех супергеройских фильмов, высмеивается самыми грязными словами и со всех сторон. В Людях-Икс был дом профессора Ксавье, где учили мутантов использовать свою силу, где давали им шанс быть собой, общаться с такими же мутантами и вести нормальную, полноценную жизнь? Можно выставить его сектой во главе с лысым идиотом. Опять же главная идея вывернута наизнанку.
Стёб, стёб, стёб. В очень грубой и грязной форме. Дэдпул в принципе не говорит нормальным языком, он либо материт, либо сыплет сортирными шутками. Наркотики, секс, алкоголь, слепота, старость, смерть - это всё так, не серьёзные проблемы, а темы для шуточек. Юмор жуткий. Всё через одно место. Меня лично лишь два момента по-настоящему посмешили: меткая сцена после титров и шутка о Мёртвом Бассейне - вот её я ждала весь фильм!
Хорошее тоже есть. Не самая плохая любовная линия. В каких-то моментах даже трогательно и мило, если не думать о том, что большая часть совместной жизни Уэйда и Ванессы - секс. И ещё раз секс. Ну и он её полюбил с первого взгляда, конечно. История самого Уэйда-Дэдпула тоже довольно грустная и драматичная, если, опять же, не думать о том, что на эксперименты над собой он сам добровольно согласился - не полагая же в самом деле, что всё будет легко и бесплатно? И ещё согласна с тем, что таких уродов, как Фрэнсис, надо убивать, а не миловать. Порадовали Люди-Икс в кадре, хотя и персонажи эпизодичные. Понравилась местами музыка и общая задорность происходящего. Ну и сам Дэдпул, конечно, молодец, неунывающий парень. А так... слишком много мата и стёба, слишком много грязи и шуток о сексе и гениталиях, а всё серьёзное на этом фоне уже не такое и серьёзное. Такие фильмы, как "Дэдпул", просто должны занимать положенное им место. Стёб и стёб. Но как можно ставить его в один ряд с другими работами Marvel - для меня большая загадка.
К слову, зал был полон до отказа. И много детей. СЛИШКОМ много детей. Двенадцать-тринадцать лет, кого-то даже родители привели, и все эти детки ржали как кони там, где у меня лично был один большой фейспалм, то есть на самых грязных и противных шутках. Хм, да, современные дети растут так быстро...

@темы: кино, торжество абсурда, marvel

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Это не фандомная битва виновата... наверное Немного и она тоже. А я просто очень переживающий за всё на свете человек, за творчество - особенно.
Нервы с самого начала ФБ по всяким поводам - то отзывов нет, то есть, но слишком мало, то злобный читатель попадётся, то сроки поджимают, то идея не думается, то думается, но плохо пишется, то косяки логические вылезут, то ошибок в языке море... Вынос своих работ на публику оказался куда более болезненным, чем я думала. Он сделал мне и хорошо, и больно сразу.
И это очень важный опыт, конечно, только бы не чокнуться раньше, чем он к своему счастливому концу подойдёт

@темы: мысли вслух, фандомные баталии

---

Из книги ответов Рэнд. Просто в самую суть сказала, как, впрочем, и всегда в таких главных вещах.

Попытаться изменить общество вы воспринимаете как свой долг?
Это не мой долг, это мой выбор. Почему я его сделала? Если я хочу жить в обществе, где уважаются мои права и где я вольна добиваться собственного счастья, то не могу переложить на других заботу по созданию такого общества. Если я могу что-то сделать для его создания, я должна это сделать. Это относится ко всем людям, которым не безразлично, в каком обществе они живут. Безусловно, в моих интересах жить в свободном обществе, а не при диктатуре. Поэтому я добиваюсь реформирования общества в первую очередь ради себя самой, а во вторую - ради тех, кого ценю. То, что я делаю, послужит и во благо человечеству - таково следствие любого рационального достижения, - но в этом моя цель.

Не долг. Не миссия. Не жертва собой во имя мира. А сознательный, разумный, частично даже эгоистичный выбор. Побочная цель как творца и философа, как просто думающего человека.
И сюда очень хорошо подходят слова Звёздного Лорда из "Стражей галактики"
— Что тебе сделала галактика? Почему ты так рвешься её спасти?
— Потому что, мой дорогой, я живу в ней!
Чертовски верно сказано!

@темы: философия, цитаты, айн рэнд

---

Замечательный рассказ. Каждое слово на своём месте. И каждая мысль - в самую суть вообще всего.
Даже если бы я не знала, что он написан Рэнд, - её чистый, ясный, отточенный стиль узнаётся безошибочно.

Проще простого

Генри Дорн сидел за письменным столом, в немом ужасе глядя на чистый лист бумаги. Без паники, сказал он себе. Это будет самым простым из всего, что ты делал в жизни.
Просто будь глупым, сказал он себе, вот и все. Просто расслабься и будь как можно глупее. Ведь это так легко! Чего же ты испугался, чертов болван? Засомневался, что сможешь быть глупым? Да ты, оказывается, еще и высокомерен, — он стал сердиться на себя. — В этом вся беда. Безумно высокомерен. Значит, не умеешь быть глупым, да? Но ведь сейчас ты глуп как пробка! В этом ты всю жизнь был глуп. Почему же ты не можешь быть глупым по заказу?
Начну через минуту, — сказал он. — Всего одна минута, а потом начну. На этот раз точно начну, только отдохну минуточку, ладно? Я очень устал. Ты сегодня ничего не делал, — возразил он сам себе. — Ты месяцами ничего не делаешь. От чего же ты устал? Потому и устал, что ничего не делал. Хотел бы я суметь — я бы все отдал, если бы вновь сумел... Перестань. Перестань быстро.
Это единственное, о чем тебе нельзя думать. Ты должен начать через минуту, и ты был почти готов. Но твоя готовность пропадет, если ты станешь думать об этом.
Не смотри на нее. Не смотри на нее. Не смотри на... Его взгляд задержался на потрепанной толс той книге в выцветшем синем переплете. Книга лежала на полке под стопкой старых журналов, на ее корешке виднелись наполовину стершиеся белые буквы:
Генри Дорн. Триумф.
Он поднялся и столкнул журналы вниз, так, чтобы книга оказалась позади них. Тебе лучше не видеть ее, пока ты это делаешь, сказал он. Нет, не так. Ей лучше не видеть, как ты это делаешь. Ты сентиментальный дурак, сказал он.
Это была плохая книга. С чего ты взял, что хорошая? Нет, так не выйдет. Ладно, это была хорошая книга. Замечательная книга. Ты ничего не можешь с этим поделать. Было бы проще, если бы мог. Если бы заставил себя поверить, что это была паршивенькая книжонка, что она вполне заслужила все дальнейшее! Тогда бы ты мог прямо смотреть людям в глаза и писать другую книгу, лучшую. Но ты не веришь. Ты изо всех сил старался поверить. Но так и не сумел.
Хорошо, сказал он. Остановись. Два года ты возвращаешься к этому снова и снова. Так хватит уже. Не сейчас... Меня ведь сразили не отрицательные рецензии. Сразили положительные. Особенно рецензия Флеретт Ламм, которая утверждала, что это лучшая книга в ее жизни — никогда еще она не читала такого трогательного любовного романа.
Дорн и не подозревал, что в этой книге присутствовала любовная интрига, не знал, что в ней есть трогательного. А о вещах, которые там, в этой книге, действительно были, которые он пять лет кряду обдумывал, записывал, оттачивал до мельчайших деталей, зная, сколь тщательно работает, — о них Флеретт Ламм не упоминала вовсе. Сначала, прочитав рецензию, он подумал, что этих вещей в книге вообще нет; ему только казалось, что они там есть. Или, может быть, их выбросила ленивая машинистка, когда перепечатывала рукопись? Но чем же тогда заполнены страницы? Том выглядел толстым. Или книга написана не по-английски? Или столько умных людей не в состоянии читать по-английски? Или он, Генри Дорн, сумасшедший? Невозможно, невозможно и еще раз невозможно. Он заново внимательно перечитал всю книгу, радуясь каждому плохо построенному предложению, неудачному абзацу, нечетко выраженной мысли. Они правы, говорил он себе, этого здесь не т, это совсем не понятно, этого вполне можно было не заметить, и вообще мы живем в несовершенном мире. Но, дочитав до конца, он знал, что на самом деле в книге все это есть, ясное, прекрасное, исключительно важное, что он не мог бы сделать изложение более совершенным и что он никогда не узнает, в чем дело. Что лучше ему не интересоваться ответом, если он хочет сохранить жизнь и рассудок.
Ладно, сказал он. Теперь ведь, наверное, хватит? Ты ведь провел за этим больше минуты. А обещал начать.
Открытая дверь вела в спальню. Там за столом сидела Китти и раскладывала пасьянс. Лицо ее выглядело так, будто она успешно делает вид, что все в порядке. У нее был милый ротик. О человеке всегда можно много сказать по виду его рта. Китти как бы хотела улыбнуться всему миру, а если не улыбалась, то по собственной вине, и на самом деле собиралась вот-вот исправиться, потому что у нее все хорошо, и в мире тоже. Она внимательно смотрела на карты; ее склоненная белая шея при искусственном освещении казалась совсем тонкой. Раскладывание пасьянса не требовало денег. Дорн слышал мягкий звук карт, ложащихся на стол, и потрескивание пара в трубе в углу.
В дверь позвонили, и Китти, не взглянув на него, быстро пошла через комнату открывать. На ее ладной пропорциональной фигуре отлично сидело ситцевое платье несколько детского фасона, с широкой юбкой, — очень милое платьице, только летнее и купленное два года назад. Дорн тоже мог бы открыть дверь, но знал, почему Китти хочет сделать это сама.
Он встал, широко расставив ноги и втянув живот, и, не глядя на дверь, прислушался. Кто-то что-то сказал, потом Китти произнесла: «Нет, извините, но нам правда не нужен “Электролюкс”». Голос Китти звучал почти песнью освобождения; она изо всех сил старалась не показаться слишком глупой, испытывала искреннюю симпатию к человеку из «Электролюкса», даже желание пригласить его в гости. Дорн понимал, откуда взялись эти интонации.
Идя к двери, Китти думала, что там хозяин квартиры.
Китти закрыла дверь, посмотрела на мужа, прошла через комнату и улыбнулась, как будто извиняясь — смиренно и счастливо — за то, что существует, проговори ла: «Не хочу мешать тебе, дорогой», — и вернулась к своему пасьянсу.
Нужно, сказал он себе, просто подумать о Флеретт Ламм и попытаться представить, что ей нравится. Представить, а потом записать. Вот и все. И получится хороший коммерческий рассказ, который ты тут же продашь и заработаешь кучу денег. Это проще простого.
Не может быть, чтобы ты один был прав, а все остальные неправы, сказал он. Тебе же советовали поступить именно так. Ты просил работы, но никто ее тебе не предложил. Никто не помогал тебе ее искать. Никого это не интересовало, никто не принимал твое желание всерьез. Все говорили — такой блестящий молодой человек! Говорили, посмотри на Пола Паттисона. Восемьдесят тысяч в год, а ведь у него нет и половины твоих мозгов. Но Пол знает, что нравится публике, и дает ей желаемое. Говорили, если бы ты просто бросил упрямиться. Ты не обязан все время быть интеллектуалом. Почему бы тебе не побыть некоторое время практиком? Заработаешь первые пятьдесят тысяч, а потом можешь со спокойной душой посвящать себя более высокой литературе, которая не продается и продаваться не будет. Говорили, зачем тратить попусту время, работая по найму? Что ты умеешь делать? При везении будешь получать двадцать пять в неделю. Это глупо, когда у тебя талант к слову, а ты знаешь, что он у тебя есть. Если бы ты благоразумно к нему относился! Тебе это должно быть совсем легко. Если ты пишешь сложные вещи вроде этой книги, тебе же наверняка ничего не стоит испечь сериал или два. Это любой дурак может. Говорили, кончай драматизировать. Разве тебе нравится быть мучеником? Говорили, посмотри на жену.
Говорили, если может Пол Паттисон, почему не можешь ты?
Подумай о Флеретт Ламм, сказал он себе, садясь за стол. Ты воображаешь, что не сможешь ее понять, но на самом деле вполне сможешь, если захочешь. Не усложняй, пожалуйста. Будь проще. Ее легко понять. Вот именно. Будь проще во всем. Напиши совсем простой рассказ. Самый легкий, самый незначительный, какой только можешь себе представить. Боже мой, неужели ты не можешь подумать о чем-нибудь не очень существенном, ничуть не существенном, ни на волос не существенном? Не можешь? Не способен на такое, на дутый высокомерный болван? Правда думаешь, что не способен? Что не умеешь создать произведение, которое не было бы великим, глубоким, значимым? Неужели тебе обязательно все время спасать мир? Быть этакой Жанной д’Арк?
Прекрати обманывать себя, сказал он. Ты отлично справишься. Ты не лучше других. Он хмыкнул. Такая же дрянь. Когда человеку требуется мужество, он говорит себе: я не хуже других. А ты наоборот. Хотел бы я знать, откуда у тебя эта сатанинская гордыня. В ней все дело. Не в великом таланте и не в блестящем уме. Ты вовсе не благородный мученик во имя искусства. Ты надутый эгоист и получаешь то, что заслужил.
Ты хороший, да? Что заставляет тебя так думать? Какое у тебя право ненавидеть то, что ты собираешься сделать? Ты за несколько месяцев ничего не написал. Не мог. Ты вообще разучился писать. И никогда не научишься снова. А если не можешь написать то, что хочешь, какое ты имеешь право презирать те вещи, которых от тебя ждут? В любом случае это все, на что ты годен, великого бессмертного эпоса тебе не создать. Так радуйся, что можешь попытаться и сделать, а не сидеть тут, как приговоренный в камере смертников, ожидающий, пока его сфотографируют для первой полосы.
Так-то лучше. Я думаю, сейчас у тебя правильное настроение. Можешь приступать.
Как же начинают такие вещи? Так, посмотрим... Это должна быть простая человеческая история. Попробуй подумать о чем-нибудь, свойственном человеку... Как люди заставляют работать свой мозг? Как они придумывают сюжеты? Ну-ка, ты же писал раньше. Как ты тогда начинал? Нет, об этом думать нельзя. Только не это: задумаешься — и снова придешь в полнейшее отчаяние, если не хуже. Считай, что прежде никогда не писал. Что все начинаешь заново. С чистого листа. Вот оно! Это было хорошо. Если научишься мыслить такими жуткими штампами, дело пойдет.
Ты постепенно схватываешь суть...
Подумай о какой-нибудь человеческой черте... Думай-думай, не ленись! Давай так: попробуй подумать о самом слове «человеческий», о его значении, — где-то здесь должна найтись идея. Какое качество — самое человеческое на свете? Что есть — и ярко выражено — у всех известных тебе людей? Что движет ими? Страх. Не боязнь кого-то конкретно, просто страх. Великая слепая ни на что не направленная сила. Злобный страх, повинуясь которому люди хотят видеть твои страдания. Ибо они понимают, что им тоже придется страдать, а это легче перенести, если знать, что и ты страдаешь. Страх, заставляющий людей хотеть, чтобы ты выглядел маленьким, смешным, жалким и грязным. Маленький не опасен. На самом деле это не страх, а нечто большее. Вот, например, мистер Кроуфорд: он адвокат и радуется, когда его клиент проигрывает дело. Радуется, хотя теряет деньги; хотя портится его репутация. Радуется и даже не осознает, что радуется. Господи, что за повесть заключена в этом мистере Кроуфорде! Если бы можно было положить его на бумагу таким, какой он есть, и объяснить, почему он таков, и...
Да уж, сказал он себе. В трех томах, которые никто никогда не издаст: мне заявят, что это неправда и что я ненавижу род людской. Прекрати, сейчас же прекрати! Когда говорят о человеческой пове сти, подразумевают нечто совсем другое. Это человеческая повесть. Но не то, что имеется в виду. Что же имеется в виду? Тебе не дано этого знать. А вот и дано! Ты знаешь. Отлично знаешь — не зная. Прекрати!..
Неужели тебе надо всегда и во всем докапываться до смысла? Здесь-то ты и делаешь первую ошибку — именно здесь. Действуй не размышляя. Твоя вещь не обязана обладать смыслом. Она должна быть написана так, как будто ты никогда не пытался найти смысл ни в чем, даже в собственной жизни. Как будто ты именно такой человек. За что люди не любят тех, кто ищет смысл? В чем здесь настоящая причина, что?..
ПРЕКРАТИ!..
Попробуем подойти к этому совершенно иначе. Не надо начинать с абстракции. Начни с чего-нибудь определенного. С чего угодно. Подумай о чем-нибудь простом, очевидном и отвратительном. Таком отвратительном, что тебе совершенно все равно, что будет дальше. Назови первое, что придет в голову. Например, история о миллионере средних лет, который пытается соблазнить бедную работающую молодую девушку. Хорошо. Очень хорошо.
Теперь продолжай. Быстро. Не задумывайся. Продолжай.
Итак, ему около пятидесяти. Он сколотил состояние нечистоплотными методами, потому что жесток. Ей всего двадцать два, она очень красива, обаятельна, мила и работает в «пять-и-десять». Да, в «пять-и-десять». А он — владелец. Именно так — крупный магнат, у которого целая куча магазинов «пять-и-десять». Хорошо.
В один прекрасный день он приходит в тот самый магазин, видит девушку и влюбляется. Почему вдруг влюбляется? Скажем, он одинок. Ужасно, безмерно одинок. Во всем мире у него нет ни единого друга. Никто его не любит. Люди никогда не любят тех, кто самостоятельно добился успеха. Кроме того, он жесток. А когда ты работаешь больше любого другого, когда пашешь как вол, пока остальные прохлаждаются, и потому всех их обходишь, тебя называют нечистоплотным. Это тоже свойственно людям.
Ради одних только денег так тяжело не работают. Здесь что-то еще. Какая-то мощная движущая, побуждающая сила — созидательная энергия? Нет, это сам принцип созидания. Тот, от которого происходят все вещи в мире. И плотины, и небоскребы, и трансатлантические кабели. Все, что у нас есть. Оно от таких людей. Когда он начинал строить свою верфь... Да он же владелец магазинов «пять-и-десять» — нет, отменяется, к дьяволу «пятьи-десять»! Так вот, там, где он заложил верфь, сделавшую его богатым, до того ничего не было — лишь горстка хибарок да горы ракушек. Он выстроил город, выстроил гавань, дал работу сотням людей, которые, не будь его, так и копали бы моллюсков на берегу. А они его теперь ненавидят. Ему не горько — он давным-давно с этим свыкся. Он только не понимает. Ему теперь пятьдесят, и обстоятельства вынудили его отойти от дел. У него миллионы долларов — и нет в мире человека несчастнее. Потому что он хочет работать: не делать деньги — просто работать, драться, рисковать. Потому что его огромная энергия требует выхода.
И когда он встречает эту девушку... Какую девушку? Да девушку из «пять-и-десять»! К черту ее! Зачем она? О н давно женат, и вовсе не об этом речь. Он встречает бедного молодого человека, старающегося пробить себе дорогу. И завидует этому мальчишке, у которого главные битвы еще впереди. Но мальчишка — в этом суть — вовсе не рвется в бой. Это добрый, способный, симпатичный юноша, но он ни к чему по-настоящему не стремится. Он перепробовал несколько работ и все бросил, хотя его приглашали остаться. У него нет страсти, нет цели. Чего он желает более всего, так это безопасности. Ему неважно, что он делает, как, по чьему указанию. Он в жизни ничего не создал. Он ничего не дал и не даст миру. Но ему хочется обезопасить себя от мира. И его все любят. И он привлекает всеобщую симпатию. Вот такие два человека. Кто из них прав? Кто из них хорош? На чьей стороне правда? Что случится, когда жизнь поставит их лицом к лицу?
О, что за повесть! Разве ты не видишь? Это не просто про них двоих. Здесь больше, много больше. Вся трагедия современного мира. Наша величайшая проблема. Самая важная...
Боже мой!
Неужели ты рассчитываешь справиться? Думаешь, ты сумел бы это как-нибудь протащить — может быть, если бы был очень умным и хитро бы все замаскировал? Они решили бы, что это просто рассказ о старом человеке, ничего особенно серьезного. Я не против, если они не заметят. Надеюсь, не заметят. Пусть себе думают, что читают халтуру, только бы позволили написать. Мне ведь не надо это подчеркивать, мне много не требуется — лишь капля настоящего содержания, я могу ее скрыть, я могу за нее извиниться с помощью массы разных разностей о характерах людей, о кораблях, о женщинах, о бассейнах. Они не догадаются. Они позволят.
Нет, сказал он, не позволят. Не пытайся одурачить себя самого. Они разбираются в этом не хуже тебя. Ты знаешь рассказы своего типа, они — своего. Они, может быть, даже не умеют объяснить, что это или где это, но определяют безошибочно. Им всегда ясно, что свое, а что нет. Вдобавок это ведь предмет дискуссии. Левым не понравится. Восстановишь против себя массу людей. Зачем тебе затрагивать спорные вопросы, да еще в рассказе для популярного журнала?
Вернись к первому варианту, где он владелец магазинов «пятьи-десять»... Нет. Не могу. Я не могу растрачивать это попусту. Я должен использовать этот сюжет. Я буду по нему писать. Но не сейчас, позже. Когда закончу коммерческое произведение. Эта вещь станет первой, за которую я примусь после того, как у меня появятся деньги. Ради такого стоит подождать.
Начнем заново. С чего-нибудь другого. Ну, давай же, ведь дела не так уж плохи, правда? Видишь теперь — тебе вовсе не трудно было думать. Все пришло само собой. Просто начни по-другому.
Придумай интересную завязку, пусть там будет что-то прекрасное и удивительное, даже если не знаешь, к чему это и что будет дальше. Предположим, в первых строках будет рассказываться о молодой девушке, которая живет на крыше: верхний этаж здания — склад, и она там снимает комнатку. И вот она сидит у себя на крыше, одна-одинешенька, дивным летним вечером, как вдруг раздается выстрел, стекло в окне соседнего дома разбивается вдребезги, из окна выпрыгивает молодой человек и приземляется прямо на ее крыше.
Вот оно! Здесь ты, видимо, не промахнулся. Такой кошмар просто обязан получиться.
Ладно... Почему девушка живет на складе? Потому что там дешево. Нет, в Ассоциации молодых христианок было бы дешевле. Или снять комнату на двоих с подругой. Нормальная девушка так бы и поступила. Но не эта. Эта не умеет ладить с людьми. Не знает почему, но не умеет. И предпочитает одиночество. Она всю жизнь совсем одна. Работает в большой шумной бестолковой конторе, где всегда по горло дел, и любит свою крышу, потому что по ночам, когда она там одна, весь город принадлежит ей безраздельно. В эти часы она видит свой город не таким, какой он есть, а таким, каким он мог бы быть. Ей все время хочется, чтобы вещи были другими, не такими, как на самом деле, — в этом ее беда. Она смотрит на город, на пентхаусы, висящие в небе островками света, и думает о той удивительной, загадочной, захватывающей дух жизни, которая происходит внутри. Вовсе не о вечеринках с коктейлями, пьяных мужчинах в туалетах и содержанках с собачками.
Прямо на крышу выходит большое окно соседнего здания — шикарного отеля. В окно вставлено непрозрачное стекло, поскольку вид из него неприглядный, и девушке не видно, что творится с другой стороны. Она различает только силуэты людей против света. Только тени. И среди них — тень мужчины, высокого и стройного, который держит плечи так, будто отдает приказы всему миру, а движется так, будто ему легко и просто это делать. И девушка влюбляется в него. В его тень. Его самого она никогда не видела и не хочет. Ничего о нем не знает и не пытается узнать. Ей это все равно. Она влюблена не в настоящего человека, а в мысленный образ. Это любовь без будущего, без надежды, но надежда и не нужна. Любовь такая огромная, что ее одной вполне хватает для счастья. Невыразимая, нетребовательная, нереальная — и более реальная, чем все вокруг. И...
Генри Дорн сидел за столом и видел то, что человек может видеть, лишь не осознавая происходящее с ним. Видел свои мысли ярче, чем предметы вокруг себя, видел их, не стараясь их вызвать, не контролируя их форму, а как посторонний наблюдатель. Мысли приходили сами, яркие и удивительные. Дорн ничего не создавал, он просто плыл, не помогая и не сопротивляясь, в потоке минут с ощущением, что он вознагражден за все муки, прошедшие и будущие, — ощущением, которое продолжается, только пока его не осознаешь...
И вот тем вечером она сидит в одиночестве на крыше, и звучит выстрел, и то окно разбивается, и тот человек прыгает на ее крышу. Она впервые в жизни видит его — и случается чудо. Он именно таков, каким она его себе рисовала, на этот раз воображение и реальность совпали. Но он только что совершил убийство. Я думаю, это должно быть убийство при каких-нибудь смягчающих обстоятельствах... Нет! Нет! Нет! Никаких смягчающих обстоятельств. Мы даже не знаем, что там, и она не знает. Но ее невозможная мечта, ее идеал — против законов целого мира. Ее собственная правда — против всего человечества. Ей придется...
Прекрати это! Прекрати! Прекрати!
Ну?..
Возьми себя в руки, приятель. Возьми себя в руки...
Ну? Для кого ты пишешь этот рассказ? Для «Друга домохозяек»?
Нет, ты не устал. Ты в полном порядке. Все в порядке. Ты напишешь этот рассказ позже. После того как у тебя появятся деньги.
Все в порядке. Никто его у тебя не отберет. А теперь посиди спокойно. Сосчитай до десяти.
Нет! Говорю тебе, ты можешь. Можешь. Ты недостаточно старался. Позволяешь сюжету увлечь тебя. Начинаешь думать. Неужели ты не можешь думать, не думая?
Послушай, почему ты никак не можешь понять, что это делается иначе? Не надо думать о фантастическом, о небывалом, о противоположном тому, что пришло бы в голову всякому. Пусть все будет очевидно и просто. Просто — для кого? Давай без отговорок. Вот в чем суть — ты спрашиваешь себя: «Что, если?..». Отсюда все твои беды: «Что, если этот человек на самом деле совсем не такой, каким кажется? А интересно, если?..» Ты задаешь эти вопросы, а зря. Ты не должен думать о том, что могло бы быть интересно. Но как я могу писать что-то, про что знаю, что это не интересно? Не бойся — им твой рассказ будет интересен. По той самой причине, по которой он не интересен тебе. В этом весь секрет. Но тогда как мне понять, что, где, почему?
Послушай, не мог бы ты ненадолго остановиться? Отключить этот свой мозг, так чтобы он работал, но не работал? Поглупеть — сознательно, намеренно, хладнокровно? В каких-то вопросах все глупы, даже лучшие и умнейшие из нас. Говорят, у каждого есть свои слепые пятна. Может быть, сделать рассказ таким слепым пятном?
Боже, сделай меня глупым! Сделай меня бесчестным! Сделай меня высокомерным! Только разок. Потому что я обязан.
Разве не ясно? Нужна перемена полюсов — только одна. Произведи ее. Ты верил, что надо стараться быть умным, своеобразным, честным, не отступать перед трудностями, делать максимум того, на что способен, и расширять свои способности, чтобы делать еще больше. Теперь поверь, что надо быть скучным, банальным, приторным, бесчестным и безвредным. Вот и все. И что, другие действительно так поступают? Вряд ли. Так бы они все через полгода оказывались в сумасшедшем доме. Тогда что это за способ? Не знаю. Это делается иначе, но результат такой же. Может быть, есл и бы нам с самого начала говорили все перевернуть... А нам такого не говорят. Хотя некоторые из нас осваивают эту премудрость достаточно рано — и потом у них уже все в порядке. Но почему все должно быть так устроено? Почему мы...
Оставь это. Ты не мировые проблемы решаешь, а пишешь рассказ для заработка.
Хорошо. Теперь — быстро и холодно. Держи себя в руках и не давай себе полюбить свой рассказ. Главное — не давай себе его полюбить.
Пусть это будет детективный рассказ. Загадочное убийство. В таком рассказе, наверное, вообще не может присутствовать серьезный смысл. Продолжай. Быстро, холодно и просто.
В детективе должны действовать два негодяя — жертва и убийца, чтобы читатель особенно не жалел ни об одном, ни о другом. Так всегда и делается. Жертве еще можно дать некоторую поблажку, но убийца — непременно негодяй... Теперь: у убийцы должен быть мотив. Обязательно низменный... Посмотрим... Придумал: убийца — профессиональный шантажист, который держит в тисках множество людей, а жертва — человек, который собрался его разоблачить, и тот совершает убийство. Самый низменный мотив, какой только можно вообразить. Этому нет оправдания... Или есть? Что, если?.. Интересно, сумею я найти оправдание для такого убийства?
Что, если все люди, которых он шантажирует, — отъявленные мерзавцы? Люди, которые делают чудовищные вещи, но ухитряются оставаться в рамках закона, так что защититься от них невозможно? И этот человек решил стать благородным шантажистом. Он добывает порочащие сведения обо всех этих людях и принуждает их загладить причиненное зло. Очень многие устраивают свою карьеру за счет того, что знают, где зарыт тот или иной труп. Наш шантажист тоже охотится за такими «трупами», но использует их не для своей выгоды, а для восстановления попранной справедливости. Он — Робин Гуд шантажа. Он находит на негодяев единственную возможную управу. Например, один из них — продажный политик, и наш герой — нет, убийца — нет, герой узнает о нем что-то и заставляет проголосовать нужным образом за определенную меру. Другой — крупный голливудский продюсер, загубивший множество судеб. Ни одна актриса не получает у него роли, не побывав предварительно его любовницей, и наш герой заставляет его дать шанс талантливой девушке без этого условия. Еще один — бесчестный бизнесмен, и герой заставляет его играть по правилам. И когда худший из всех — а кто хуже всех? Священник-лицемер, наверное — нет, это слишком спорная фигура, ее опасно трогать — что за черт! — так вот, когда этот священник ловит героя и готов его разоблачить, герой его убивает. Почему бы и не убить? А самое интересное, что все они появятся в рассказе точно такими, как в жизни. Прекрасные люди, столпы общества, предметы любви, восхищения, уважения. А герой — тяжелый человек, одинокий изгой.
Что за рассказ! Выведи их всех на чистую воду! Выяви подлинную сущность этих наших популярных деятелей! Сорви покровы с общества! Покажи его так, как оно того заслуживает! Докажи, что одинокий волк — не обязательно волк! Что он может быть честным, мужественным, сильным, может стремиться к высокой цели. Докажи это, сделав героем шантажиста и убийцу! Напиши рассказ, где герой — убийца, это получится! Замечательный рассказ! Исполненный глубокого смысла, поскольку...
Генри Дорн сидел неподвижно, сложив руки на коленях, ссутулившись, ничего не видя, ни о чем не думая.
Потом он отодвинул в сторону свой чистый лист и потянул к себе номер Times, раскрытый на странице «Требуются».

@темы: айн рэнд

---

Важные мысли из "Романтического манифеста". Ух, как я долго и безуспешно охотилась за этой книгой! А надо теперь просто все книги Рэнд сразу из "Альпины Паблишер" заказывать - чуть дороже, зато у них есть все без исключения её труды.

Всякий, кто борется за будущее, уже живёт в нём сегодня.

Искусство неразрывно связано с выживанием, но не физическим - оно нужно для сохранения и выживания разума.

Искусство - незаменимое средство для передачи нравственного идеала.

Искусство в первую очередь не учит, а показывает.

Любовь - это реакция на ценности. Мы влюбляемся в ощущение жизни человека, в сумму всего того, что ему дорого, в фундаментальную позицию или взгляд на бытие, составляющий суть его личности.

И если существуют разные степени зла, то одним из самых вредных — с точки зрения количества человеческих страданий — заблуждений, порожденных мистицизмом, нужно считать веру в то, что любовь — дело «сердца», а не ума, что она — эмоция, не зависящая от разума, слепая и недоступная философскому мышлению. Любовь — это выражение философии, подсознательного философского единства, и она отчаянно нуждается в сознательной силе философии — так, как, наверное, не нуждается ни один другой аспект человеческого бытия. Когда эту силу призывают для проверки и подкрепления эмоциональной оценки, когда любовь бывает сознательной интеграцией ума и чувства, разума и ценностей — и только при этом условии, — она становится величайшей в жизни человека наградой.

Чтобы жить, человеку необходимо действовать.Чтобы действовать, он обязан делать выбор. Чтобы выбирать, ему нужен ценностный кодекс . Чтобы определить, что для него ценно, человек должен понимать, кто он и где он, то есть знать собственную природу (включая средства познания) и природу вселенной, в которой он действует. Таким образом, у него есть потребность в метафизике, эпистемологии, этике - иначе говоря, в философии. Человек в любом случае руководствуется философией, от неё нельзя уйти.

Художник в своих произведениях показывает обнаженной собственную душу.

Если искусство не представляет нечто понятное, то перестаёт быть искусством.

Ни в какой человеческой деятельности — если мы хотим считать ее человеческой — нет места для случайной прихоти. Ни в каком произведении, созданном человеком, нет места ничему непознаваемому, непостижимому, неопределимому, необъективному. Вне сумасшедшего дома поступки людей мотивируются сознательными побуждениями; если нет, они не интересны никому за пределами кабинета психотерапевта.

Что находят люди в зрелище окончательной победы добра над злом? Вдохновение для борьбы за свои ценности в нравственных конфликтах собственной жизни.

То, что не заслуживает рассмотрения в жизни, не заслуживает и воссоздания в искусстве.

... писатель - это соединение золотоискателя и ювелира. Он должен открыть потенциал души человека - золотую жилу, - добыть золото и затем изготовить венец, настолько великолепный, насколько позволяют его способности и воображение.

... произведение искусства в любом случае останется нетронутым и самодостаточным - достигнутым, осуществлённым, неизменным фактом действительности - как сигнальный огонь над тёмными перекрёстками мира, говорящий: "Это - возможно"

@темы: книги, философия, цитаты, айн рэнд

---

Флешмоб такой флешмоб.

От  _Morion_

День рожденья или новый год?
Новый год. Безусловно. Он более волшебный, более по духу близкий мне, а день рождения... ну, еще один прожитый год)
Дождь или снег?
Сложный выбор! Наверное, снег. Волшебный, пушистый, большими хлопьями с неба... это моя зимняя сказка, мое зимнее колдовство)
С котом или без кота?
Без кота и жизнь не та! Вообще не представляю, как это у меня в квартире не будет моей любимой животинки. С котиком же и спать, и играть, и няшиться... а уж его мурлыкание успокаивает как ничто другое :3
Помириться или подраться?
А вот смотря с кем. Если с другом - конечно, разговоры решат проблему лучше рукоприкладства, а если какая-нибудь гадость посторонняя лезет...
Написать или нарисовать?
Написать. Я не художник. Я рисую словом - это, мне кажется, намного лучше передает все оттенки смысла, все идеи и мысли.
Вежливость или честность?
С незнакомцами, пожалуй, вежливость, а с родными - только честность. Недомолвки рушат любые отношения.

От  Sacred Tree

Вода или суша?
Суша - я на ней живу Но и воду люблю тоже.
Дом или дорога?
Дом. Я хотела бы путешествовать, но мне важна моя святая обитель, куда я всегда могу вернуться и передохнуть душой и телом.
Сон или явь?
Конечно, явь. Жить надо здесь.
Лес или город?
Лес, лес, ещё раз лес! Я бы жила в домике в лесу, если бы можно было))
Спонтанность или предсказуемость?
Спонтанность, если выбирать. Не шаблоны, не схемы - порывы, искренние желания, особенные чувства, слова и поступки.

запись создана: 23.01.2016 в 20:00

@темы: флешмоб

---

Выкладка высокого рейтинга во всех командах прошла без меня - мой единственный фанфик с рейтингом превратился во что-то странное и упоротое длиной четыре десятка страниц и отправится либо во внеконкурс, либо уж на летнюю ФБ. А я что, я не успокоилась, хочу на спецквест чего-нибудь сотворить...

@темы: фандомные баталии

---

святая истина!

18.02.2016 в 20:38

Пишет  volhinskamorda:

На ЗФБ пришел дедлайн Осилить перевод до полуночи!

18.02.2016 в 19:15

Пишет  qazanostra:

Пишет Гость:

17.02.2016 в 03:19

Привет, мы команда WTF Fans and fanfiction, а это наша "Книга про фандом".
Надеемся, она вам понравится. Во всяком случае, мы нежно хрюкали, пока ее делали))
Осторожно, ТРАФФИК!

Фидбэк и трололо можно слить сюда, мы жмем F5.

URL комментария

---

боль

Уже тридцать четыре, чтоб их, страницы, но я всё равно не успеваю закончить этот несчастный фик

---

Давай уйдем на заре,
На восход, на закат - все равно.
Я устал седеть и стареть
Я устал обращать жизнь в вино.

Пока птица поет,
Пока странник идет,
Этот мир будет жить,
Этот мир не умрет.
Пока цель высока,
Пока вера крепка,
Будет правда сильна
И дорога легка.

Давай умрем на войне,
Защищая последний приют,
Гордо стоя спина к спине,
Мы погибнем в неравном бою.

Пока сталь холодна,
Пока верность ценна,
Будет бой до конца
И победа честна.
Пока знамя в руках
Будет гибель легка,
А застывшую кровь
Просто смоет река .

Давай останемся здесь
Сохранять беспокойный очаг,
Будут чахнуть плащи на гвозде,
А мы будем грустить при свечах

О прожитой весне,
О бездарной войне,
Буду пальцы бродить,
По жестокой струне.
И очнувшись в бреду
По дождливой поре
Я скажу:"А давай
Мы уйдем на заре..."

@темы: музыка

---

Увиделись с Анжелой. В первый раз за... года полтора? Уютно посидели в Макдональдсе (вредная еда!) с разговорами обо всём - от ФБ до личной жизни. Если бы не моя простуда - вообще чудесно было бы! А так я весь день хожу, хлюпаю, голова тяжёлая, мозг ватный... домой пришла и проспала почти всё своё драгоценное время ._.
Ах да, ещё мы были свидетелями того, как очень радостный мужчина, упившись (в честь праздника, очевидно) плясал в полуголом виде прямо в Маке, а потом они вместе с не менее буйным товарищем залезли на стол и своротили его так, что крышка отломалась. Где был всё это время охранник или хотя бы администратор Мака, не известно, но они оба явились ровно в тот момент, когда пьяные господа убегали в закат.
А вчера я написала рейтинг. Я. Написала. Рейтинг. На четыре. Чтоб их. Страницы. Сейчас уже страшно перечитывать - я краснела и бледнела, пока писала, но написала-таки, а кто знает, не чепуха ли там, не стыдно ли мне будет, когда перечитаю
И вообще этот фик - моя вечная боль. Единственный фик из всех, который пишется кусками - кусок из начала, из конца, из середины, рейтинг-сцена, диалог, ещё диалог... называется "собери фанфик сам" х) Может, и выйдет что путное, хотя я снова в безумном дедлайне.

@темы: моменты, фандомные баталии

---

Замоталась и забыла сказать пару слов о важной книге - Питера Шварца, последователя Айн Рэнд. "В защиту эгоизма. Почему не стоит жертвовать собой ради других" - название меня сразу привлекло.
Конечно, Шварц совершенный объективист. Он здесь затрагивает все самые существенные моменты теории Рэнд, но больше всего уделяет внимания противостоянию эгоизма и альтруизма, индивидуализма и коллективизма.
В целом книга хорошая. Правильная. Правда, не очень нравится мне сам язык изложения - как-то уж очень странно Шварц выражает свои мысли. Не так объективно, спокойно и ясно, как Рэнд, не такими отточенными формулировками. Шварц часто сбивается на какой-то язвительный, насмешливый тон, и я могу понять, почему многих его книга оттолкнула. А впрочем, он говорит всё верно, следует во всём за Рэнд, а главный свой вопрос освещает со всех сторон и во всех подробностях.
Да и просто приятно мне было видеть, как идеи Рэнд живут в чужих мыслях, в чужих произведениях, осознаются и принимаются другими людьми.

важные цитаты

Если вы удовлетворяете свои потребности самостоятельно, альтруистам нет до них никакого дела. Вы берете на себя ответственность за собственную жизнь, упорно работаете, вступаете в деловые отношения, совершаете взаимовыгодный обмен, — но альтруистов не интересуют ваши нужды. Но если вы не в состоянии выполнить свои обязательства в рамках равноценного обмена, если вы хотите, чтобы кто-то другой кормил вас (потому что не хотите работать сами), — вот тогда альтруисты объявят, что помочь вам — святое дело.

Альтруисты сочувствуют вовсе не тому, кто стал невинной жертвой обстоятельств, а, напротив, тому, кто сам виноват в своих бедах.

Альтруисты скажут, что людям нужна не справедливость, а милосердие. Преступников нужно не судить, а прощать, не корить, а жалеть, не воздавать им по заслугам, а давать по потребностям.

Вместо того, чтобы уважать людей с твёрдыми убеждениями, альтруисты требуют от них смирения. "Будьте скромнее, - говорят они. - Поменьше самоуверенности. Умейте поступаться принципами. В конце концов, кто вы такие? Пожертвуйте своими убеждениями, прислушайтесь к желаниям других, даже если те неправы"

Если бы поборники общественной пользы видели в людях людей, им стала бы ясна истинная природа противоречия. Но они не хотят видеть в людях людей. Они вообще хотят отказаться от понятия «личность». Они рисуют общество как некое абстрактное явление, выходящее за рамки мира живых людей.

Коллективизм сводит значение личности практически к нулю. Человек - не самостоятельная единица, а всего лишь одна из легко заменяемых клеток социума.

В основе любой политики, якобы нацеленной на защиту общественных интересов, лежит отрицание возможности личного выбора. Общественная польза не только оказывается важнее наших личных интересов, она с ними отождествляется. По мнению коллективистов, мы недостаточно разумны, и поэтому государство вынуждено направлять наши действия и указывать путь к счастью.

Только мы сами можем решить, как жить и добиваться своих целей. Именно поэтому подчинение личных интересов общественным представляется абсурдным и лишенным смысла. Не общество обеспечивает выживание человека, а, наоборот, человек, поддерживая свое существование, делает возможным выживание общества. Знания, открытия и изобретения, производство и торговля — все, что связано с умственными усилиями и разумной деятельностью, требует усилий отдельных людей. Знаниями можно делиться, их можно использовать, но сначала их надо получить. Каким образом? Только путем индивидуальных умственных усилий. Товары можно выставить на продажу, но сначала их нужно произвести. Каким образом? Только усилиями каждого отдельного человека, основанными на свободном выборе. Сначала причина, потом следствие. Человек первичен, общество вторично.

Альтруизм также полагается на веру. Как мы уже писали выше, он не объясняет, почему мы должны жертвовать собой ради других. Мы не услышим хоть сколько-нибудь вразумительных доводов в пользу утверждения, что чужая жизнь должна быть ценнее нашей. Нам твердят, что нравственность находится за пределами рационального и нравственные принципы следует принимать на веру. Общество решает, что хорошо, а что плохо, и навязывает вам свои представления о добре и зле. Благо — не то, что вы как разумный человек считаете полезным для себя, а то, считают полезным другие. Чтобы служить коллективу, нужно подчиниться ему.

Человек жертвенный не считает, что его счастье так уж важно, — впрочем, как и его собственная жизнь. Человек жертвенный не ищет удовольствий, потому что это было бы эгоистично с его стороны. Более того: испытывая радость от какого-либо дела (например, помогая другим), такой человек считает, что недостаточно жертвует собой и что надо жертвовать больше. Если ты счастлив, поделившись своим богатством, значит, ты отдал слишком мало. Нужно отдавать и отдавать — до тех пор, пока не начнешь страдать. Вот тогда тебя действительно можно будет назвать жертвенным человеком. Каждый твой день должен состоять из обременительных обязанностей, а не из страстного стремления привнести что-то важное в свою жизнь. Да и какие у тебя могут быть ценности, кроме одной — отказаться от всего?

Нам часто повторяют: нехорошо гордиться собой, надо быть скромнее. Не следует самоутверждаться, надо умалять свои достоинства. Зачем вам счастье? Надо жить для других. С чего вы взяли, что ваши жизни чего-то стоят? Нет, вы родились, чтобы быть принесенными в жертву. Вы думаете, вы хорошие люди? Это не так. Загляните в себя, и вы поймете, что хороших людей не бывает.

Самоуважение можно только заслужить. Оно зависит от наших конкретных достижений. Лесть и самомнение тут ни при чём. Истинное самоуважение предполагает честность по отношению к себе и объективную самооценку.

Ни любовь, ни дружба не являются самопожертвованием. Наоборот, это отношения с людьми, которых вы сами выбрали, выделили среди других и которые вам дороже всех.

Но настоящая любовь всегда эгоистична. Её не раздают направо и налево как милостыню. Только представьте себе: вы объясняетесь кому-то в любви не потому, что видите в любимому какие-то достоинства, а просто из жалости. Это же полный абсурд. Любовь не имеет ничего общего с благотворительностью.

Любить всех одинаково - значит не любить никого.

@темы: книги, философия, индивидуализм, цитаты, айн рэнд

---

"Голем и джинн", Хелен Уэкер

Сказка. Которая случилась в обычном городе с обычными людьми. А может, не в обычном. А может, не с обычными и даже не с людьми. А может, ещё и не в одном только городе, не в одном только времени. Сказка красивая, страшная, волшебная, сотканная сразу из восточных мифов и древней магии. Говорят, в пустыне обитают джинны - огненные и свободные; они наблюдают за людскими караванами и возводят невидимые глазу замки в песках. Говорят, из глины можно сделать голема - существо покорное и бездушное; оно должно лишь служить своему хозяину и, если нужно, отдать за него жизнь. О джиннах ходят по свету легенды, о големах люди не знают почти ничего - и, конечно, никто не мог подумать, что Голем и Джинн, вырванные из своей родной стихии против воли, одинокие и потерянные, разные, как огонь и земля, как день и ночь, однажды встретятся на улицах современного Нью-Йорка. И начнётся сказка.
Нам расскажут сказку, но мы никогда не будем знать всех её сплетений и тайных нитей. Она странная, красивая и простирается в далёкое-далёкое прошлое, уходит корнями в магию и религию, и в ней столько фигур - не знаешь, есть ли вообще человек (либо не человек), в неё не замешанный. У Хелен Уэкер нет обычных людей. Все они - тайна и магия, все они странные и чудные по-своему. Мороженщик одержим бесом, помощник в приютном доме ищет бессмертия, тихий раввин собирает книги с древней магией, мальчонка из бедной семьи всегда молчит, но очень много видит и понимает, владелица кафе умеет заглянуть в душу каждого и каждому сказать доброе, самое нужное именно ему слово... И все они живут бок о бок. Люди-миры. Люди-тайны. А там, далеко, в пустыне, в другом веке, есть и другие люди - девушка-бедуинка, полюбившая джинна, колдун, джинна покоривший и заточивший в кувшин.
Древние души возвращаются. Времена сплетаются друг с другом. Рассказ об одном времени плавно переходит в рассказ о времени другом. И такое волшебное, многоцветное, колдовское полотно выходит из них - времён, людей, историй. Оно окутывает с головой и держит крепко. Завораживает. Книгу нельзя отложить, пока не получишь ответы на все свои вопросы, пока жадно не впитаешь каждое слово, пока не срастёшься с героями намертво. С мороженщиком, молчаливым мальчиком, хозяйкой кафе, добрым равви, упрямым жестянщиком, владельцем приютного дома... И с Големом и Джинном, конечно.
Они встречаются на улицах Нью-Йорка - и они совершенно чужие друг другу. Огонь и земля. Свобода и покорность. Только вот они оба ещё и городу чужие... их связало одиночество. Понимание. Только Голем могла понять Джинна, только Джинн мог понять Голема. Они оба - чужие, иные, не такие, не уместные, не приспособленные жить среди обычных людей. Они не-люди - и друг для друга как глоток свежего воздуха, несмотря на всю свою непохожесть. Голем и Джинн столкнулись случайно, как кораблики в большом океане, и первое время вынуждены друг друга держаться - не по большой любви, даже не по симпатии, а просто потому, что других не таких в этом городе нет. Позже, много позже, долгие и сумбурные встречи спустя, через слова, поступки и молчание, через споры и недомолвки, Голем и Джинн по-настоящему открывают друг друга. И как-то исподволь, для себя же незаметно - меняются. Голем становится храбрее и свободнее, а Джинн - спокойнее и терпимее. Он, свободный, непокорный, сотканный из чистого пламени, буйный, как оно само, чуждавшийся даже своих родных-джиннов, привязался к глиняной женщине - и это не было для него потерей свободы. Она, послушная, созданная для исполнения приказов, как будто своей воли не имеющая, выбрала огненного мужчину и сознательно привязалась к нему - не потому, что в её голову это было заложено. Они спасение друг для друга. И какая-то новая, совсем иная жизнь.
Хелен Уэкер не сделала так, как могла сделать - не дала Джинну свободы, а Голему спокойствия. Их жизнь будет трудной. Нервной, тревожной, подчас невыносимой - жизнь в чуждом для обоих мире, особенно для Джинна. Он не вернётся в свою пустыню. А она не обретёт своего хозяина. Но у них есть они, у них есть тонкая, ещё слабая и дрожащая, как ниточка паутины, связь, - и в то же время безмерно крепкая, самая крепкая из всех возможных. Они друг с другом настоящие - а это ли не самое главное?
А сколько ещё необычных существ здесь, сколько историй, сколько характеров, замечательных и разных! Фадва, София, Салех, Майкл, Шальман... они не главные герои, но они - фрагменты общего полотна, кусочки мозаики, и каждый из них прописан подробно, правильно, красиво. Я прожила не две жизни - Голема и Джинна как центральных фигур, - я прожила жизней огромное множество, жизней, историй, эпох... И всегда, во всём - сказка. Магия в обычном мире. Магия даже в самых простых вещах. Магия всюду - так и должно быть! И с самых первых страниц уже веришь - да, в обычном поломанном кувшине может скрываться заточённый джинн, а по соседству с тобой может жить странная женщина не из плоти, а из глины.

@темы: книги, волшебство

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра