carpe diem
Заключительная часть эпохи Стивена Кинга, которая внезапно растянулась на несколько месяцев. У меня в руках оказались три произведения мастера - предположительно, читать их надо бы с перерывами и с отступлениями к другим книжкам, но, начав, уже не остановишься. Стивен Кинг гипнотизирует. Затягивает, околдовывает и крепко держит, не оставляя возможности отвлекаться на что-нибудь другое; к тому же, "Зелёная миля", "Худеющий" и "Кристина" - совершенно непохожие друг на друга представители творчества Короля Ужасов, сравнивать и проводить какие-то параллели было весьма увлекательным делом.
По правде, несложившиеся отношения с "Худеющим" едва не заставили меня разочароваться в Стивене Кинге. Впрочем, "Кристина" - о другом, "Кристина" - другая, и это, действительно, тот самый масштаб и размах, который ожидаешь увидеть в произведениях непревзойдённого Мастера. Определённое сходство с "Оно", щекочущая нервишки тревожность и недосказанность, неопределённость - вместо клоуна Пеннивайза в обыкновенном, стандартном городке поселилась Кристина, Зло, Тьма, Нечто... машина. "Плимут-фурия", тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года выпуска. Машина, восстанавливающаяся без всякого участия владельца, расправляющаяся с неугодными жестоким, пугающим способом, машина, протягивающая ниточки своей воли, своей ярости, своей любви в сознание простого тинейджера Эрни Каннингейма, у которого попросту нет шансов избавиться от неё. Он пропал. Он связан с Кристиной навечно.
Кристина - не человек. Но перед мысленным взглядом, как ни сопротивляйся, рисуется переполненная ненавистью и любовью, готовая защищать собственность (мужчину, принадлежащего ей) женщина - фурия, с беспощадностью и жестокостью избавляющаяся от препятствий, стоящих между ней и любимым. Кристина - не человек, но она одержима болезненной, эгоистичной, сумасшедшей страстью к Эрни Каннингейму, к Ролланду Лебэю. Кристина - не человек. И всё-таки, какими бы отвратительными методами она не привязывала к себе, эта машина... эта женщина... представляется мне до невыносимого одинокой и заброшенной, отчаявшейся и нуждающейся в ком-то. Не важно, в ком. Не важно, как. Потустороннее существо поселилось внутри неодушевлённого, не вызывающего никаких подозрений предмета... пожалуй, дьявольская мощь, представленная в человеке, напугала бы меня куда несерьёзней, чем постепенно оживающая, думающая, чувствующая машина, у которой и двигатель сам заводится, и фары загораются жутковатым светом, и огоньки на приборной панели вспыхивают, будто глаза.
Изюминка произведений Стивена Кинга - большинства, по крайней мере - заключается в убийственной неторопливости. Ситуация, не отличающаяся ничем необыкновенным - подросток покупает машину. И началось. С каждой страничкой, размеренно, осторожно, подкрадываясь тихими шажками, на сцену выступает Ужас. Тот самый. Таинственный, масштабный и непостижимый для человеческого разума. Пеннивайз. Кристина. Они не врываются, как шквальный ветер, сметая всё на своём пути, - нет-нет, щупальца жутковатых дьяволов проникают в жизнь обывателей с искусной аккуратностью и непредсказуемостью, едва-едва ощутимыми прикосновениями и дуновениями, но, оглянуться не успеешь, - липкая паутина окутывает тебя со всех сторон и, трепыхайся сколько угодно, возможности спастись нет. Почти нет. Совсем нет. Ненавязчивое, стремительное а что, если" - в тот момент, когда ты обрадовался и вздохнул с облегчением, мол, опасность миновала, с дьявольской фурией покончено. "Что, если всё началось снова?". Что, если уверенность в гибели Кристины - обманчивая? Что, если, отдёрнув занавеску как-нибудь тёплым и солнечным утром, ты увидишь, как ОНА поджидает тебя под окнами? С её неиссякающей яростью. Только в сказочных историях свет - безусловный победитель тьмы, только в сказочных историях зло, уничтоженное однажды, не вернётся обратно к жизни. У Стивена Кинга по-другому.