carpe diem
Когда заглядываешь поглубже в Денну, она становится одним из самых интересных персонажей "Первого правила волшебника". Жестокая, беспощадная, равнодушная садистка, которая наслаждается чужими страданиями - с одной стороны, несчастная, истерзанная и поломанная наставником девочка - с другой. Мне очень жаль её. Как и Ричарду.
Название: «Безумная женщина»
Автор: Rainbow
Фэндом: Меч истины
Персонажи: Денна
Рейтинг: PG
Жанр: джен, ангст
Размер: мини
Статус: закончен
читать дальшеБезумная женщина.
До того, как Денна уничтожила Ричарда Сайфера, превратив в образец беспрекословного подчинения, в голове юноши проскальзывали эти слова. Безумная. Ричард считал Денну сумасшедшей, помешавшейся на издевательствах — чокнутая садистка, которая получает удовольствие от криков боли и просьб о пощаде. Разумеется. Он прав. Нельзя назвать нормальным человека, вывернутого наизнанку и поломанного. Три раза. Три... проклятое число. Денна в три раза беспощадней, равнодушней, черствей, чем полагается обыкновенным людям, в три раза более безжалостная и чуждая человеческому состраданию, жалости, доброте. К ней вообще с сомнительной уверенностью можно употребить слово «человек». Морд-сит — не люди.
Во всех своих воспитанниках она видит себя. Настоящую себя. Прошлую себя. Не морд-сит, искусно управляющуюся с эйджилом, способную причинить боль тысячами разнообразных способов. Существовала когда-то маленькая, жизнерадостная, светлая девочка по имени Денна, с детской наивностью верившая, будто в солнечном мирке, её мирке, никогда не будет грязи и темноты. Эту девочку выбрали. Самую добрую, самую мягкую, самую сострадательную. Она глубоко сочувствовала гибели даже крошечной букашки — никто не заставил бы малышку Денну, сознательно причинив вред, наслаждаться чужими страданиями. И такие нашлись бы. Дети-мучители. Дети, отрывающие крылышки бабочкам и смеющиеся, когда насекомое дёрнется в последний раз. Но посланники магистра Рала остановили свой выбор на Денне — маленькой, безобидной, светлой девочке Денне, которая превратилась через несколько лет в безумную женщину, не знающую человеческих чувств. Глубочайшая жестокость идёт от глубочайшей нежности. Магистр Рал, уверовав в это, твёрдо придерживался собственных взглядов — неукоснительно соблюдая инструкцию, посланники увидели, как Денна с заботливой лаской перевязывает лапку птенчику, и забрали девочку с собой.
Она не называла наставника по имени. Впрочем, он и не сообщал его ей — непозволительная роскошь для марионетки, которую собираешься переломать и вывернуть наизнанку. Господин. Только так. Символ беспрекословного послушания, окончательного рабства. Девочка, подготавливаемая к ремеслу морд-сит, больше никогда не почувствует себя свободной. Двенадцать лет... двенадцать лет исполнилось Денне, когда наставник принялся за неё, и уже тогда она прочувствовала на себе неизмеримо больше, чем кто-нибудь другой из двенадцатилетних девочек, больше, чем Ричард Сайфер может вообразить, пускай ему и казалось, что Денна мучает его беспощадно, равнодушно, жестоко. Искатель ошибается. Беспощадность, жестокость и равнодушие воплотились в наставнике, определённом для Денны, наставнике без имени, приучившим её сдавленно-хрипло, сорванным голосом, шептать: «Пожалуйста, господин, остановитесь...». Он не останавливался. Ни разу. Не позволял Денне передохнуть или собраться с силами — никаких поблажек не было, Ричард должен благодарить госпожу за милосердие.
Три года беспредельных страданий. Три года непереносимой, чудовищной, выворачивающей и подчиняющей боли. Денна думала, что не переживет даже первых месяцев, наполненных страшнейшими мучениями — но, оказывается, маленькое и хрупкое тело девочки могло вынести многое... очень многое... Она кричала и плакала. Она унижалась и умоляла о пощаде. С насмешливой улыбкой на губах, с равнодушной, в сущности, жестокостью наставник продолжал заниматься с ней, придумывая на редкость изощрённые пытки, на редкость немыслимые издевательства — его воображение представлялось безграничным, и, захлёбываясь собственными воплями, Денна сломалась в первый раз. В первый. Но не в последний. Физическую боль, насколько бы ослепительной она ни была, можно вынести... с душевными страданиями, предназначенными морд-сит на втором этапе, справиться в тысячу раз сложней.
В глубине души, истерзанная обучением, Денна продолжала оставаться собой. Маленькой, доброй, светлой девочкой. Ребёнком, который беззаветно привязан к своим родителям, который испытывает безграничную нежность к матери, воспитавшей его, заботившейся о нём. И что же? Мамочку, любимую, нужную, единственную, поставили перед Денной, и беспощадный наставник с отвратительной улыбочкой прикоснулся к её животу эйджилом. Ещё раз. И ещё. И ещё. Денна сорвала голос, умоляя наставника остановиться (он никогда не останавливался), рыдания холодными пальцами душили девочку, слёзы струились по щекам, сердце разрывалось от ужаса и боли... несколько морд-сит, равнодушно наблюдавших за процедурой, заломили руки Денны за спину и заставляли её оставаться на месте, стоять и смотреть, стоять и смотреть, как наставник издевается над матерью. Закрыть глаза — нельзя. Отвернуть голову — нельзя. Каждая слезинка, соскользнувшая с ресниц матери, каждый крик, сорвавшийся с её губ, каждая царапина и капелька крови, каждая судорога, дёрнувшая мышцу... всё это, как удары кнутом, отпечатывалось в сердце маленькой, доброй, светлой девочки, оставляло незаживающие рубцы и выворачивало наизнанку. В тот день Денна сломалась во второй раз. В тот день из неё начала уходить девочка, сострадающая и любящая, верящая в добро и любовь. В тот день началось превращение Денны в морд-сит.
Наблюдать — одно. Убивать — другое. Она, наверное, чувствовала, что, если поддастся, окончательно потеряет саму себя, и долго, долго, долго сопротивлялась, отказываясь убивать собственного отца. Наставник, рассвирепевший от неожиданной непокорности, причинял ей намного больше обыкновенного страданий, доводил до критического состояния между жизнью и смертью», но, не позволив умереть, возобновлял безжалостное обучение. Бесполезно. Сколько бы раз Денна не смотрела на отца, с эйджилом в руках, с наставником за спиной, - по щекам девочки прочерчивала дорожки солёная влага, она бросала эйджил на землю и, отвернувшись, закрывала лицо ладонями. Её посчитали бракованным экземпляром. Собирались уничтожить, признав, что, судя по всему, глубочайшая жестокость вовсе не зарождается из глубочайшей нежности. Магистр Рал, уже тогда предчувствуя, какой восхитительной морд-сит станет Денна, остановил их и забрал девочку к себе... Ей казалось, человека более изощрённого, беспощадного и равнодушного, чем наставник, отыскать невозможно, но уроки Даркена Рала впечатались в Денну куда глубже и болезненней — даже обязанности супруги морд-сит не могли сравниться с тем, что она пережила в покоях магистра. Денна сломалась. Сломалась в третий раз. Широко распахнувшиеся, мёртвые глаза отца, наполненные глубочайшей печалью, не вызвали у неё внутри никаких ощущений, хотя бы отдалённо напоминающих человеческие... маленькая, добрая, светлая девочка была растерзана и убита, обратившись в безумную женщину.
Миром, смыслом, жизнью стала боль. Чужая боль. Своя боль. Она затапливала всё вокруг, постепенно высасывала из Денны способность чувствовать, укореняясь, ослепляя, подчиняя себе. Денна пуста. В её душе — гигантская засасывающая дыра, которая, как сосуд, наполняется болью, болью, болью... только болью. Ничего больше не существовало. Ничего больше не имело значения. Каждый воспитанник напоминает Денне ту маленькую, добрую, светлую девочку, издевательствами наставника и магистра Рала превращённую в чудовище — никто не сочувствовал ей, разве она должна и может сочувствовать кому-нибудь? Денна пуста. Внутри неё вовсе нет изощрённой жестокости, неистовой жажды наслаждаться криками и просьбами, всепоглощающего желания терзать и мучить (Констанция — совсем другое дело), зверь мести и отчаяния, боли и тяжёлых воспоминаний не беснуется в ней... Денна пуста и равнодушна ко всему. Даже к себе. Она занимается с воспитанниками по механической, впечатавшейся глубоко привычке, просто потому, что не умеет делать ничего другого, потому, что была создана именно для обучения неугодных. Так могло бы продолжаться вечность. Могло бы... но Ричард Сайфер, Искатель Истины, испытавший привязанность и сострадание к своей мучительнице, всё переменил.
Исключительная личность. Именно так. Будучи обыкновенным строптивым мальчишкой, будучи поломанной игрушкой, корчащейся на верёвках, словно марионетка на ниточках, он уже разительно отличался от всех остальных воспитанников, с которыми приходилось работать Денне. Она не осознавала тогда, чем. Предпочитала не видеть уникальности Ричарда Сайфера. Денна отмахивалась от собственных ощущений — неправильных, неуместных, ложных; морд-сит не чувствуют, морд-сит не привязываются. Ричард вызывал в ней болезненную, тянущую нежность. Острое, невыносимое желание вместо пыток прижаться к нему и никогда не отпускать. Но Денна пытала, мучила, заставляла унижаться и умолять о пощаде, подвешивала к потолку, пристёгивала к поясу на цепи, причиняла боль, боль, боль... потому что не умела иначе. Потому что мир Денны состоял из боли — из разных оттенков боли, сильных и слабых, тусклых и ярких, и, не способная к человеческим проявлениям чувств, она прикасалась к Ричарду эйджилом, слушая, как он кричит, плачет и просит остановиться. Наставник никогда не останавливался. Не из-за жестокости и тяги наслаждаться чужими страданиями, пожалуй... он не мог останавливаться, не умел, и Денна тоже не умеет. Маленькую, добрую, светлую девочку можно, путём многолетних тренировок, превратить в морд-сит. Обратного превращения не бывает.
Наверное, временами Денна сердилась на Ричарда. Сердилась на неправильные, неуместные, ненужные ощущения, которые он порождал в ней. Она издевалась над ним сильней и беспощадней, чувствуя себя пленницей собственного тела, тела морд-сит... душа, истерзанная болью и уставшая от неё, тянулась к Ричарду Сайферу, жаждала поцеловать его нормальным человеческим поцелуем, без эйджила, а руки продолжали истязать и мучить, повторяли затверженную за годы механическую привычку. Впрочем, случались моменты... редкие моменты... например, когда Ричард забылся сном в карете, опустив голову Денне на грудь... Что-то происходило с Денной, и она, будто вырвавшись ненадолго от своей искалеченной природы, зарывалась пальцами в мягкие волосы Ричарда, перебирала прядки и думала, что, кажется, на одно чувство морд-сит ещё способны. Они умеют любить. «Покажи мне, пожалуйста, как это бывает без боли»... слова сорвались хриплым, приглушённым шёпотом с губ Денны, как мольба, как отчаянная просьба о помощи, о спасении — она окунулась в бешеный водоворот необыкновенных эмоций, как в ледяную воду, и отдавалась Ричарду с сумасшедшей страстью, с болезненной нежностью, граничащей с безумием. Да. Безумная женщина. Женщина, которая никогда не сможет перемениться.
- Прости меня, любовь моя...
Глаза Ричарда затуманиваются слезами. Он смотрит на Денну с безграничным сожалением и состраданием — не хочет, чтобы его руки окрасились кровью несчастной безумной морд-сит, к которой он, несмотря на перенесённые мучения, испытывает сочувствие и привязанность. «Любовь моя»... нет, привязанностью всё ограничивается — не Денну любит Ричард, а Кэлен, Мать-Исповедницу, сердце этого исключительного юноши занято другой. Но Денна благодарна ему. Хотя бы за возможность услышать подобные слова и попробовать поверить, что это правда. Боль... слишком много боли... она преследовала девушку неотступно, она душила и давила, переполняя и выплёскиваясь через край. У Денны больше нет сил носить бесконечную боль в себе. Наверное, она ухватилась за предложение магистра Рала, который предостерегал её, с абсолютной готовностью и стремлением... да, стремлением умереть; издеваясь над Ричардом, Денна рассчитывала, что когда-нибудь он овладеет оборотной стороной магии и расправится с морд-сит, уставшей быть морд-сит. Это случилось. Короткий и сладкий поцелуй, сталь, ярко сверкающая белоснежным сиянием, вспышка последней боли — и пустота.
Безумная женщина умерла, улыбнувшись Ричарду Сайферу, Искателю Истины. Наверное, она всегда хотела умереть. Душа маленькой, доброй, светлой девочки, над которой поиздевалась судьба, окунув в беспредельное пространство боли и страданий, своих и чужих, с самого начала жаждала смерти. Избавления. Свободы. Прекрасно, что ей удалось уйти не морд-сит, обученной жестокости и равнодушию, а Денной... просто Денной.
Название: «Безумная женщина»
Автор: Rainbow
Фэндом: Меч истины
Персонажи: Денна
Рейтинг: PG
Жанр: джен, ангст
Размер: мини
Статус: закончен
читать дальшеБезумная женщина.
До того, как Денна уничтожила Ричарда Сайфера, превратив в образец беспрекословного подчинения, в голове юноши проскальзывали эти слова. Безумная. Ричард считал Денну сумасшедшей, помешавшейся на издевательствах — чокнутая садистка, которая получает удовольствие от криков боли и просьб о пощаде. Разумеется. Он прав. Нельзя назвать нормальным человека, вывернутого наизнанку и поломанного. Три раза. Три... проклятое число. Денна в три раза беспощадней, равнодушней, черствей, чем полагается обыкновенным людям, в три раза более безжалостная и чуждая человеческому состраданию, жалости, доброте. К ней вообще с сомнительной уверенностью можно употребить слово «человек». Морд-сит — не люди.
Во всех своих воспитанниках она видит себя. Настоящую себя. Прошлую себя. Не морд-сит, искусно управляющуюся с эйджилом, способную причинить боль тысячами разнообразных способов. Существовала когда-то маленькая, жизнерадостная, светлая девочка по имени Денна, с детской наивностью верившая, будто в солнечном мирке, её мирке, никогда не будет грязи и темноты. Эту девочку выбрали. Самую добрую, самую мягкую, самую сострадательную. Она глубоко сочувствовала гибели даже крошечной букашки — никто не заставил бы малышку Денну, сознательно причинив вред, наслаждаться чужими страданиями. И такие нашлись бы. Дети-мучители. Дети, отрывающие крылышки бабочкам и смеющиеся, когда насекомое дёрнется в последний раз. Но посланники магистра Рала остановили свой выбор на Денне — маленькой, безобидной, светлой девочке Денне, которая превратилась через несколько лет в безумную женщину, не знающую человеческих чувств. Глубочайшая жестокость идёт от глубочайшей нежности. Магистр Рал, уверовав в это, твёрдо придерживался собственных взглядов — неукоснительно соблюдая инструкцию, посланники увидели, как Денна с заботливой лаской перевязывает лапку птенчику, и забрали девочку с собой.
Она не называла наставника по имени. Впрочем, он и не сообщал его ей — непозволительная роскошь для марионетки, которую собираешься переломать и вывернуть наизнанку. Господин. Только так. Символ беспрекословного послушания, окончательного рабства. Девочка, подготавливаемая к ремеслу морд-сит, больше никогда не почувствует себя свободной. Двенадцать лет... двенадцать лет исполнилось Денне, когда наставник принялся за неё, и уже тогда она прочувствовала на себе неизмеримо больше, чем кто-нибудь другой из двенадцатилетних девочек, больше, чем Ричард Сайфер может вообразить, пускай ему и казалось, что Денна мучает его беспощадно, равнодушно, жестоко. Искатель ошибается. Беспощадность, жестокость и равнодушие воплотились в наставнике, определённом для Денны, наставнике без имени, приучившим её сдавленно-хрипло, сорванным голосом, шептать: «Пожалуйста, господин, остановитесь...». Он не останавливался. Ни разу. Не позволял Денне передохнуть или собраться с силами — никаких поблажек не было, Ричард должен благодарить госпожу за милосердие.
Три года беспредельных страданий. Три года непереносимой, чудовищной, выворачивающей и подчиняющей боли. Денна думала, что не переживет даже первых месяцев, наполненных страшнейшими мучениями — но, оказывается, маленькое и хрупкое тело девочки могло вынести многое... очень многое... Она кричала и плакала. Она унижалась и умоляла о пощаде. С насмешливой улыбкой на губах, с равнодушной, в сущности, жестокостью наставник продолжал заниматься с ней, придумывая на редкость изощрённые пытки, на редкость немыслимые издевательства — его воображение представлялось безграничным, и, захлёбываясь собственными воплями, Денна сломалась в первый раз. В первый. Но не в последний. Физическую боль, насколько бы ослепительной она ни была, можно вынести... с душевными страданиями, предназначенными морд-сит на втором этапе, справиться в тысячу раз сложней.
В глубине души, истерзанная обучением, Денна продолжала оставаться собой. Маленькой, доброй, светлой девочкой. Ребёнком, который беззаветно привязан к своим родителям, который испытывает безграничную нежность к матери, воспитавшей его, заботившейся о нём. И что же? Мамочку, любимую, нужную, единственную, поставили перед Денной, и беспощадный наставник с отвратительной улыбочкой прикоснулся к её животу эйджилом. Ещё раз. И ещё. И ещё. Денна сорвала голос, умоляя наставника остановиться (он никогда не останавливался), рыдания холодными пальцами душили девочку, слёзы струились по щекам, сердце разрывалось от ужаса и боли... несколько морд-сит, равнодушно наблюдавших за процедурой, заломили руки Денны за спину и заставляли её оставаться на месте, стоять и смотреть, стоять и смотреть, как наставник издевается над матерью. Закрыть глаза — нельзя. Отвернуть голову — нельзя. Каждая слезинка, соскользнувшая с ресниц матери, каждый крик, сорвавшийся с её губ, каждая царапина и капелька крови, каждая судорога, дёрнувшая мышцу... всё это, как удары кнутом, отпечатывалось в сердце маленькой, доброй, светлой девочки, оставляло незаживающие рубцы и выворачивало наизнанку. В тот день Денна сломалась во второй раз. В тот день из неё начала уходить девочка, сострадающая и любящая, верящая в добро и любовь. В тот день началось превращение Денны в морд-сит.
Наблюдать — одно. Убивать — другое. Она, наверное, чувствовала, что, если поддастся, окончательно потеряет саму себя, и долго, долго, долго сопротивлялась, отказываясь убивать собственного отца. Наставник, рассвирепевший от неожиданной непокорности, причинял ей намного больше обыкновенного страданий, доводил до критического состояния между жизнью и смертью», но, не позволив умереть, возобновлял безжалостное обучение. Бесполезно. Сколько бы раз Денна не смотрела на отца, с эйджилом в руках, с наставником за спиной, - по щекам девочки прочерчивала дорожки солёная влага, она бросала эйджил на землю и, отвернувшись, закрывала лицо ладонями. Её посчитали бракованным экземпляром. Собирались уничтожить, признав, что, судя по всему, глубочайшая жестокость вовсе не зарождается из глубочайшей нежности. Магистр Рал, уже тогда предчувствуя, какой восхитительной морд-сит станет Денна, остановил их и забрал девочку к себе... Ей казалось, человека более изощрённого, беспощадного и равнодушного, чем наставник, отыскать невозможно, но уроки Даркена Рала впечатались в Денну куда глубже и болезненней — даже обязанности супруги морд-сит не могли сравниться с тем, что она пережила в покоях магистра. Денна сломалась. Сломалась в третий раз. Широко распахнувшиеся, мёртвые глаза отца, наполненные глубочайшей печалью, не вызвали у неё внутри никаких ощущений, хотя бы отдалённо напоминающих человеческие... маленькая, добрая, светлая девочка была растерзана и убита, обратившись в безумную женщину.
Миром, смыслом, жизнью стала боль. Чужая боль. Своя боль. Она затапливала всё вокруг, постепенно высасывала из Денны способность чувствовать, укореняясь, ослепляя, подчиняя себе. Денна пуста. В её душе — гигантская засасывающая дыра, которая, как сосуд, наполняется болью, болью, болью... только болью. Ничего больше не существовало. Ничего больше не имело значения. Каждый воспитанник напоминает Денне ту маленькую, добрую, светлую девочку, издевательствами наставника и магистра Рала превращённую в чудовище — никто не сочувствовал ей, разве она должна и может сочувствовать кому-нибудь? Денна пуста. Внутри неё вовсе нет изощрённой жестокости, неистовой жажды наслаждаться криками и просьбами, всепоглощающего желания терзать и мучить (Констанция — совсем другое дело), зверь мести и отчаяния, боли и тяжёлых воспоминаний не беснуется в ней... Денна пуста и равнодушна ко всему. Даже к себе. Она занимается с воспитанниками по механической, впечатавшейся глубоко привычке, просто потому, что не умеет делать ничего другого, потому, что была создана именно для обучения неугодных. Так могло бы продолжаться вечность. Могло бы... но Ричард Сайфер, Искатель Истины, испытавший привязанность и сострадание к своей мучительнице, всё переменил.
Исключительная личность. Именно так. Будучи обыкновенным строптивым мальчишкой, будучи поломанной игрушкой, корчащейся на верёвках, словно марионетка на ниточках, он уже разительно отличался от всех остальных воспитанников, с которыми приходилось работать Денне. Она не осознавала тогда, чем. Предпочитала не видеть уникальности Ричарда Сайфера. Денна отмахивалась от собственных ощущений — неправильных, неуместных, ложных; морд-сит не чувствуют, морд-сит не привязываются. Ричард вызывал в ней болезненную, тянущую нежность. Острое, невыносимое желание вместо пыток прижаться к нему и никогда не отпускать. Но Денна пытала, мучила, заставляла унижаться и умолять о пощаде, подвешивала к потолку, пристёгивала к поясу на цепи, причиняла боль, боль, боль... потому что не умела иначе. Потому что мир Денны состоял из боли — из разных оттенков боли, сильных и слабых, тусклых и ярких, и, не способная к человеческим проявлениям чувств, она прикасалась к Ричарду эйджилом, слушая, как он кричит, плачет и просит остановиться. Наставник никогда не останавливался. Не из-за жестокости и тяги наслаждаться чужими страданиями, пожалуй... он не мог останавливаться, не умел, и Денна тоже не умеет. Маленькую, добрую, светлую девочку можно, путём многолетних тренировок, превратить в морд-сит. Обратного превращения не бывает.
Наверное, временами Денна сердилась на Ричарда. Сердилась на неправильные, неуместные, ненужные ощущения, которые он порождал в ней. Она издевалась над ним сильней и беспощадней, чувствуя себя пленницей собственного тела, тела морд-сит... душа, истерзанная болью и уставшая от неё, тянулась к Ричарду Сайферу, жаждала поцеловать его нормальным человеческим поцелуем, без эйджила, а руки продолжали истязать и мучить, повторяли затверженную за годы механическую привычку. Впрочем, случались моменты... редкие моменты... например, когда Ричард забылся сном в карете, опустив голову Денне на грудь... Что-то происходило с Денной, и она, будто вырвавшись ненадолго от своей искалеченной природы, зарывалась пальцами в мягкие волосы Ричарда, перебирала прядки и думала, что, кажется, на одно чувство морд-сит ещё способны. Они умеют любить. «Покажи мне, пожалуйста, как это бывает без боли»... слова сорвались хриплым, приглушённым шёпотом с губ Денны, как мольба, как отчаянная просьба о помощи, о спасении — она окунулась в бешеный водоворот необыкновенных эмоций, как в ледяную воду, и отдавалась Ричарду с сумасшедшей страстью, с болезненной нежностью, граничащей с безумием. Да. Безумная женщина. Женщина, которая никогда не сможет перемениться.
- Прости меня, любовь моя...
Глаза Ричарда затуманиваются слезами. Он смотрит на Денну с безграничным сожалением и состраданием — не хочет, чтобы его руки окрасились кровью несчастной безумной морд-сит, к которой он, несмотря на перенесённые мучения, испытывает сочувствие и привязанность. «Любовь моя»... нет, привязанностью всё ограничивается — не Денну любит Ричард, а Кэлен, Мать-Исповедницу, сердце этого исключительного юноши занято другой. Но Денна благодарна ему. Хотя бы за возможность услышать подобные слова и попробовать поверить, что это правда. Боль... слишком много боли... она преследовала девушку неотступно, она душила и давила, переполняя и выплёскиваясь через край. У Денны больше нет сил носить бесконечную боль в себе. Наверное, она ухватилась за предложение магистра Рала, который предостерегал её, с абсолютной готовностью и стремлением... да, стремлением умереть; издеваясь над Ричардом, Денна рассчитывала, что когда-нибудь он овладеет оборотной стороной магии и расправится с морд-сит, уставшей быть морд-сит. Это случилось. Короткий и сладкий поцелуй, сталь, ярко сверкающая белоснежным сиянием, вспышка последней боли — и пустота.
Безумная женщина умерла, улыбнувшись Ричарду Сайферу, Искателю Истины. Наверное, она всегда хотела умереть. Душа маленькой, доброй, светлой девочки, над которой поиздевалась судьба, окунув в беспредельное пространство боли и страданий, своих и чужих, с самого начала жаждала смерти. Избавления. Свободы. Прекрасно, что ей удалось уйти не морд-сит, обученной жестокости и равнодушию, а Денной... просто Денной.
@темы: меч истины, творчество, фанфики