carpe diem
Название: "Дом безнадёжных мечтателей"
Автор: Rainbow
Жанр: джен, чуть-чуть гета
Рейтинг: G
Размер: макси!
Статус: закончен
Посвящение: Нанатян., с днём рождения, дорогая моя :* Ты подарила мне своих ребят, теперь я хочу подарить тебе своих. Надеюсь, они смогут хоть немножко поддержать тебя и рассеять всяческие депрессивные настроения ^^
От автора: я просто люблю театр, но совершенно ничего не понимаю в актёрском искусстве - наверняка здесь будет достаточно неточностей и упущений. Впрочем, моя цель - поделиться любовью к театру, а не продемонстрировать, какой я профессионал в этом деле.
Тысяча благодарностей [J]Dita_von_Lanz[/J] за помощь с театральными вопросами
Глава 31. ДомГлава 31. Дом
Подготовка к спектаклю двигалась своим чередом, театральный коллектив репетировал, воинствующие техники занимались приведением в порядок подпольного театрика. Однажды, посреди очередной репетиции, на лице Михаэля Сальваторе появилось удивлённое, будто освещённое внезапным пониманием истины, и безошибочно узнаваемое выражение - кажется, Мики собирался озвучить очередную неразрешимую проблему, которая ускользнула от внимания всех остальных.
- Товарищи, - торжественным голосом, с нотками пафосной трагичности, провозгласил Михаэль. - Всё, что мы делаем, без сомнений замечательно, но... кто-нибудь придумал название для нашего театра?
Эффект получился в точности таким же, как во множестве идентичных ситуаций - театральный коллектив с недоумением обменивался взглядами, переговаривался и никак не мог сообразить, почему настолько значительный и практически первостепенный вопрос не пришёл в голову никому, кроме младшего Сальваторе. Мики, разумеется, оказался прав - название для спектакля существует, имена персонажам благополучно подобраны, и, однако, сами участники театрального действия продолжают называться сумасшедшей компанией, только сумасшедшей компанией, даже Яну, руководителю, никогда не приходилось задумываться над официальным названием маленького, подпольного - и всё-таки театра.
- Объявляю немедленный коллективный совет, - полушутливо проговорил Ян, и ребята принялись рассаживаться всюду по сценическим подмосткам - на диванчике, на потрёпанном выцветшем коврике, на стульях вокруг чудовищного стола. Командир дождался момента, когда все займут неподвижное положение и немножко успокоятся, поймав, как он периодически формулировал, благословенную тишину, и обвёл театральный коллектив вопросительным взглядом.
- Предложения? Идеи? Задумки? Варианты?
И, как прежде, в процессе обдумывания "Комнаты, где всё станет по-другому", разгорелась немедленная эмоциональная дискуссия.
- Может, так и оставим - "Театр сумасшедшей компании"?
- Ну, и как думаешь, кто-нибудь придёт смотреть спектакль, поставленный сумасшедшими?
- Как вообще называются наши городские театры?
- "Театр комедии", "Мариинский театр", тра-та-та...
- А у нас что? Комедия, трагедия, лирика?
- Смешанный жанр.
- Торжество безумия.
- Звучит!
- Угомонись, Ренат, всё, что связано с сумасшествием, безумием, отсутствием здравого смысла в нашем названии фигурировать НЕ будет.
- Но...
- Я сказала: НЕ БУДЕТ.
- Как будет угодно Вашему Непревзойдённому Сиятельству, мадмуазель Алёна Дмитриевна.
- Народ, а может, посерьёзней? Само по себе название не придумается.
- Кто знает? Вдруг к нам придёт внезапная вспышка, знамение свыше...
- Какое знамение, спектакль через несколько дней!
- Loco. (1)
- Что?
- Седрик, мы, кажется, договаривались насчёт твоего испанского...
- Прошу прощения, ничего не могу с собой поделать.
- Оно, как говорится, сильнее тебя?
- Именно.
Лина, традиционный наблюдатель, практически не участвовала в разговоре, который, как обычно, неторопливыми движениями соскальзывал на посторонние, бессмысленные, зато весёлые тематики; впрочем, на этот раз компанию Лининой молчаливости составил руководитель театрального коллектива - он, легонько наморщив брови и опустив подбородок на переплетённые пальцы, углубился в старательные размышления.
- Кто мы? - удивил он всех присутствующих неожиданным вопросом.
Обмен шутливыми фразочками мгновенно прекратился, участники сумасшедшей компании, как по сигналу, посмотрели на Яна недоумевающими взглядами.
- Нет, правда, подумайте - кто мы? Начинать нужно с этого. Пускай название театра отражает сущность нашей команды, сущность нас вместе и каждого по отдельности.
Нас вместе и каждого по отдельности...
Командиру удалось сконцентрировать мысли ребят в этом направлении. Крепко задумавшись, все поочерёдно принялись высказывать свои предположения:
- Психи?
- Ренат, снова ты за своё...
- Любители?
- Придурки, возомнившие себя актёрами?
- Глупцы?
- Безрассудные храбрецы?
- Сборище непонятно кого?
- Неудачники?
- Талантливые?
Нас вместе и каждого по отдельности... С необыкновенной настойчивостью слова Яна зацепились за что-то внутри, подпрыгивали, высвечивались неоновыми разноцветными красками и чего-то требовали от Лины, подталкивали к чему-то. Вместе и каждого... вместе и каждого... Девочка, абстрагировавшись от гомона многочисленных голосов, как будто поднявшись высоко-высоко к потолку, рассматривала участников театрального коллектива, словно встретилась с ними впервые в жизни. Вместе и каждого, вместе и каждого... Ян. Андрей. Раф. Мики. Лерка. Лёна. Вика. Кира. Ник. Динка. Лёка. Седрик. Ренат. Фил. Она сама. Разумеется, каждый человек, находящийся сейчас на сценических подмостках, особенный, индивидуальный, у каждого - собственный жизненный путь, проблемы и трудности, с которыми пришлось столкнуться, собственная дорожка, которая привела в подпольный театрик. Лина разговаривала со всеми ребятами. Лина знала истории всех (почти) - разные, непохожие друг на друга истории. Импульсивный Михаэль и рассудительный Рафаэль, энергичная Кира и холодная Вика, странноватая Динка и загадочный Седрик... Нельзя сравнивать членов сумасшедшей компании, потому что они, как и полагается людям, обладают различными характерами и внешностью, привычками и предпочтениями, поведением и манерой актёрской игры, и всё-таки... Нас вместе и каждого по отдельности... "Кто мы?" - спросил Ян. И Лине внезапно увиделось это отчётливое, несомненное и нет, совсем не поверхностное, различимое на глаз - внутреннее сходство между всеми участниками театрального коллектива. Она чувствовала это, когда выслушивала рассказы Андрея и Феликса, Рената и Лерки, Яна и Вики, когда присматривалась и наблюдала, анализировала и занималась пристальным изучением каждого из ребят.
- Мечтатели, - девочка произнесла слово, единственное слово, которое, как ей явственно ощущалось, подходит для всех вместе и каждого по отдельности; и разговор сумасшедшей компании на несколько секунд прервался, а потом возобновился с удвоенной активностью, потому что все подхватили "мечтателей", потому что все почувствовали - да, это про нас, да, это самое подходящее - единственное подходящее.
- Мечтатели, верно!
- И как мы сами не догадались?
- Ты умница, Лин!
- Мечтатели...
- Да, абсолютно законченные и безнадёжные мечтатели...
Маленький подпольный театрик получил название "Дом безнадёжных мечтателей". Наверное, трудно поверить, что подобное ощущение действительно существует, человеку, который никогда прежде не испытывал его, и всё-таки... всё-таки Лина с непоколебимой уверенностью ощущала, что их театр не может называться как-нибудь по-другому. Мечтатели. Они все - мечтатели. И, несмотря на порой категорические противоположности, абсолютную непохожесть, яркую индивидуальность каждого участника сумасшедшей компании, между ними нельзя не заметить удивительное сходство. Под крышей полузаброшенного, потерянного среди извилистых переулков театрика собралась группка безнадёжных, законченных, по-детски стремящихся к чему-то Большому и Особенному мечтателей. Лерка больше всего на свете любит заниматься рисованием. Динка живёт в таинственном, непонятном для посторонних мирке созвездий, галактик, планет и чудес. Андрей не мыслит своего существования без винтиков, инструментов и механизмов. Ян без остатка растворяется в своём персонаже, когда выходит на сценические подмостки. Кире не протянуть в скучном, однообразном мире монохромной повседневности. Андрея родители стремились запрятать на стеклянную роскошную витрину, будто куколку, Феликса окружающие люди заставляли скрываться под тысячью искусственных масок, отец препятствовал развитию индивидуальности Яна своей бесчувственной тиранией, она сама, Лина, не могла отыскать среди талантливых детишек своего предназначения, своего места под солнцем... Они - мечтатели. Каждый из них мечтает выступать на сцене, развинчивать болтики, рисовать пейзажи, летать на другие планеты, бросаться в головокружительные приключения, посвятить жизнь любимому делу, дарить теплоту и любовь окружающим людям... Они - мечтатели. И маленький подпольный театрик, Дом, каким-то образом воплощает мечты каждого из них. Дом. Дома. Домой. Лина давным-давно привыкла называть это удивительное место своим домом, с большой буквы, и, разумеется, так же чувствовали все без исключений участники театрального коллектива. Дом. Место, куда хочется возвращаться. Место, где живёт твоя семья.
1. Сумасшедшие
Глава 32. Шум за сценойГлава 32. Шум за сценой
Ощущение собственной значимости, подхваченное Линой в деятельности воинствующих техников, дольно быстро растворилось; приготовления к спектаклю были практически закончены, ребята репетировали, а Лина… Лина больше ничего не могла сделать, чтобы помочь команде – друзьям, единственным настоящим друзьям. Нет, она больше не считала себя новенькой девочкой, бесполезной, серенькой и ничем не примечательной, просто… просто хотелось полноценно участвовать в жизни сумасшедшей компании, а не быть только бессмысленной наблюдательницей; хотелось, чтобы ребята м была от неё, Лины, какая-нибудь практическая польза. Так всегда случается, если оказываешься в коллективе, который тебе действительно дорог, правда?
Сейчас, по своему обыкновению, девочка смотрела, как театральный коллектив с увлечением репетирует, и в очередной раз испытывало настойчивое чувство... нет, ни зависти - разочарования в собственных силах, ощущение какой-то беспомощности и абсолютной бесполезности.
- Почему я такая бесполезная и бестолковая... - обращаясь к пустому пространству, проговорила Лина, практически шёпотом, пользуясь тем, что ребята занимаются спектаклем и не обращают на неё никакого внимания.
- Дурочка, - с беззлобными насмешливыми нотками отозвался Ян, который матеарелизовался рядом с Линой, неизвестно откуда (кажется, несколько секунд назад он старательно руководил репетиционным процессом?), присел возле неё на продавленный диванчик и улыбнулся.
- Дурочка. Неужели не замечаешь, насколько значительной и необходимой частью нашего коллектива ты стала?
- Но... я ведь не играю. Не рисую. Не мастерю. Я ничего здесь не делаю, только прихожу и ухожу каждый день, наблюдаю… просто наблюдаю.
- А знаешь, как это выглядит для всей нашей сумасшедшей компании?
- Как?
- Ты - наш вдохновитель, Лина. Коллективная муза, которая воодушевляет всех на восхитительные свершения и подвиги. Ну, припомни - разве не тебе пришла в голову мысль организовать настоящий, серьёзный спектакль для публики? Разве не благодаря твоим словам мне придумалась главная идея будущего спектакля? Не ты составила команду воинствующих техников, не ты определила нас всех как мечтателей и способствовала появлению названия для театра? А ещё, думаешь, ребята просто так решили поделиться своими историями именно с тобой?
Девочке и хотелось бы, разумеется, придумывать многочисленные отрицательные аргументы, хотелось возражать Яну, убеждать его в категорической ошибочности всего сказанного… проблема заключалась в том, что слова Яна – полностью правдивы.
Лина таращилась на командира театрального коллектива и не могла разобраться в его последних словах; да, Андрей, и Лёна, и Вика, и Динка, и Лерка – большинство участников сумасшедшей компании рассказывали ей о том, с какими жизненными ситуациям они сталкивались, что подтолкнуло их к воссоединению с маленьким подпольным театриком, - стоило только Лине обратиться к ним с просьбой об этом, или даже без всяческого дополнительного стимула, но.. Лина никогда раньше не сомневалась, что с этими повествованиями давным-давно знакома остальная часть театрального коллектива - а ей, как новенькой, попросту воспроизводят то, о чём уже рассказывалось прежде.
- А разве... разве они не говорили об этом тебе и всем остальным?
- Нет, не говорили. Со мной, например, Вика не поделилась своей историей. Я практически нечего не знал про Лерку. А прошлое Лёны было мне известно с гораздо меньшими подробностями.
- Но... почему?
Лина прислушивалась к словам командира театрального коллектива, сомневалась в правдивости того, что он говорит, и... и, в то же время, ей отчаянно хотелось поверить Яну; впрочем, она верила; настолько искренними, уверенными были интонации его голоса, взгляд - настолько приветливым и доброжелательным, улыбка - настолько заботливой и откровенной. Неужели она, новенькая бесполезная девочка, действительно что-нибудь значит для театрального коллектива?
Ян чуть наклонил голов к плечу и с шутливой догадливостью закатил глаза - как будто она не понимала очевидных, не нуждающихся в объяснениях вещей.
- Потому что ты чувствуешь человека, Лина. Ты вызываешь доверие, желание поделиться с тобой. Твоя способность - понять каждого, разделить, пускай и молча, любые трудности и переживания, глубоко прочувствовать их. Ты наблюдаешь за всеми, присматриваешься ко всем - и стараешься поставить себя на место каждого из нас, не поверхностно, а заглядывая во внутренний мир. Ты понимаешь Динку - в отличие от меня, от всех, даже от Лёны. Ты придумала название для театра, подкинула мысль насчёт сюжета спектакля, ты всегда с нами, помогаешь, чем можешь, поддерживаешь... вдохновляешь. Ты - наша Муза, Лина.
С тех пор за Линой закрепилось прозвище Муза. Никогда ещё девочка не чувствовала себя до невозможности, до желания расплакаться счастливой.
А время, между тем, шло и шло, неуклонно двигаясь к ответственному моменту. Когда впереди планируется масштабное событие, недели, дни, часы, которые остались до критического долгожданного момента, несутся с оглушительной скоростью, и ты, не успев как следует подготовиться, обнаруживаешь: день Икс неожиданно наступил. Театральному коллективу казалось, что от премьеры их отделяют продолжительные месяцы и месяцы, однако за бесчисленными репетициями месяц становился неделей, неделя - днём, а день - быстротечными незначительными минутами.
В торжественный день, когда "Комната" должна была быть продемонстрирована широкой публике, Лина появилась в театре за несколько часов до назначенного срока; впрочем, сумасшедшая компания в полном составе уже присутствовала там, и все ребята напоминали одни другого, как никогда - растерянные, напуганынне, совершенно не представляющие, куда себя пристроить и чем заниматься.
Они распланировали день премьеры буквально до последней секундочки; кто в каком направлении пойдёт и что будет делать, во сколько начинать последний быстрый прогон реплик персонажей, когда начинать подготавливаться к выходу на сцену, надевать костюмы и накладывать грим. Какая-то неопределённая расплывчатая уверенность, благодаря чётким инструкциям руководителя-Яна, у театрального коллектива сформировалась, однако... с самого начала события принялись развиваться в совершенно противоположном, непредсказуемом направлении. Во-первых, никакого предполагаемого спокойствия даже близко не наблюдалось; разумеется, ребята безукоризненно ориентировались в своих персонажах и событиях "Комнаты, где всё станет по-другому", но, придавленные отчётливым осознанием, что сегодняшний день - самый главный, самый значительный в их жизни, не могли долго находиться на одном месте, чем-то заниматься, разговаривать друг с другом... они, сказать по-честному, оказались в абсолютно подвешенном состоянии, и даже колоссальные ухищрения Лёны с Яном не могли взбодрить ребят и наполнить их непоколебимой уверенностью. Раф в третий, или, может быть, четвёртый раз подтягивал тетиву на излюбленном луке; Мики закрылся от мира внушительными наушниками, пересекал сценические подмостки туда-сюда, туда-сюда, отсутствующим взглядом исследуя зрительный зал; Лёна углубилась в какую-то объёмистую книжку, но, впрочем, не переворачивала страницу уже несколько долгих минут подряд; Андрей играл с Ренатом и Феликсом в "Балду" на мобильном телефоне, однако все трое никак не могли обнаружить даже самых элементарных коротких слов; Наташа, против обыкновенного, не пыталась советовать, контролировать или критиковать, сидела притихшая и молчаливая на диванчике, расковыривая дырку в узорчатой обивке; Лерка растерянными движениями рисовал таинственную абстракцию на листочке бумаги и попадал кисточкой мимо коробочки с акварельными красками; Лёка, совершенно неподвижный и сосредоточенный, о чём-то тихонько беседовал со старшей сестрой, однако и он, и она вообще не следили за прерывающейся ниточкой разговора; Вика и Кира с балкончика неподвижно наблюдали за всем происходящим, а Ник, если такое в принципе бывает, казался ещё более невозмутимым, безэмоциональным, чем всегда; Седрик, если вы способны представить себе сосредоточенного, напряжённого, побледневшего вампира, был именно таковым.
Ян держался в некотором отдалении от театрального коллектива; задумчивый, растерянный, он бессмысленно ходил между рядами зрительских кресел, как будто пересчитывая, и какая-то обречённая беспомощность, испуганная неуверенность в глазах авторитетного командира показывала, насколько ответственное, значительное событие ожидает сумасшедшую компанию через несколько часов. Прекратив неразборчивые перемещения между креслами, Ян рухнул в одно и обессиленным движением откинулся на бархатную спинку; Лина спустилась со сценических подмостков и осторожно присела рядом с ним.
Может быть, Яну захотелось притвориться уверенным и счастливым, поделиться своей командирской убеждённостью с другими ребятами, быть оптимистом и вдохновителем, как всегда, но... Лина смотрела на прежде оптимистичного, счастливого, воодушевлённого Яна, командира сумасшедшей компании, и понимала, как никогда ясно понимала, что он - живой человек; и у него, как у любого обыкновенного человека, бывают моменты слабости, страха, сомнений, когда продолжать сдерживаться попросту невозможно.
- А вдруг не выйдет? - риторическим вопросом, обращаясь не конкретно к Лине, а в окружающее пространство, проговорил Ян; его остановившиеся глаза неподвижно смотрели куда-то за спины театрального коллектива. - Я втянул вас в это, я поддерживал задумку поставить спектакль, а вдруг всё провалится?
Подобрать обнадёживающие слова в таких ситуациях - совсем непростая задача; можно бессмысленными утешениями и убеждениями напрасно сотрясать воздух, а можно и вовсе испортить дело, только увеличив немаленькое беспокойство и отчаянную неуверенность. Лина почувствовала, что Ян... наверное, полностью доверяет ей в настоящий момент, позволяет себе мимолётную слабость именно рядом с Линой, ни с кем-нибудь другим из театрального коллектива. Ян сомневается, Ян боится, Яну так же страшно, как и всем остальным; он привык служить непоколебимой опорой для сумасшедшей компании, поддерживать, вдохновлять и воодушевлять ребят собственным примером, однако... ему тоже требуется поддержка. Ему тоже хочется, чтобы рядом оказался человек, способный понять и разделить его растерянные чувства.
- Получится, не получится - дело десятое, - ответила Лина, практически дословным цитированием собственных слов Яна. - Пускай мы провалимся. Пускай наш спектакль не удастся. Но мы сделали это, нам хватило решительности организовать что-то подобное, воплотить нашу заветную мечту... И поэтому "Комната" не может не увенчаться успехом, понимаешь? Она уже удалась, в тот самый момент, когда мы приняли решение ставить спектакль.
Ян ничего не ответил на Линино высказывание - впрочем, никакого ответа здесь совершенно не требовалось. Нельзя утверждать, что командир театрального коллектива мгновенно развеселился и преисполнился исключительной уверенности, однако... по его мимолётной благодарственной улыбке, по оживлённому воодушевленному огоньку в глазах Лина догадалась, что сказала самое подходящее, что только можно было сказать.
С Яном, разумеется, положение наладилось, но, чем ближе подступал назначенный момент долгожданной премьеры, тем больше всё происходящее выходило из-под распланированного контроля.
Сумасшедшая компания принялась за тщательную лихорадочную подготовку к спектаклю; повторить реплики персонажей, примерить сценические костюмы, лишний раз проверить надёжность технического обеспечения и декораций... Казалось бы, ничего более существенного и проблематичного, чем коллективное беспокойство и неуверенность, случиться попросту не может, однако непредсказуемые неприятности не заставили себя долго поджидать. Нет, они были вовсе не катастрофических разрушительных масштабов, но любых, даже самых пустяковых мелочей, оказалось достаточно, чтобы вывести команду из ненадёжного, сомнительного спокойствия и равновесия. Платье, предназначенное для Элизабет, зацепилось краешком за маленький незамеченный гвоздик и прорвалось; прорвалось весьма заметным, серьёзным образом, и к тому же в том местечке, которое отчетливо открывается посторонним взглядам. Кира была в паническом отчаянии. Лёна, разумеется, скоренько и старательно исправила незначительный дефект, но неуютный, напряжённый осадок никуда не собирался уходить, и с этого самого момента бедственные положения и отвратительные препятствия посыпались одно за другим, одно за другим.
Центральный прожектор неожиданно вышел из строя. Андрей недоумевал, возмущался и заламывал руки: он проверял буквально несколько минут назад, всё было в абсолютнейшем порядке, что за несправедливый закон всемирного свинства?! Поломка оказалась существенной, проблематичной и совсем непростой даже для профессионального техника, поэтому Лорду пришлось продолжительное время помучиться, прежде чем прожектор смилостивился и начал давать нормальный непрерывающийся свет. Ренат поскользнулся на банановой шкурке ("Какой ИДИОТ вздумал притаскивать в театр бананы?!"), неудачно приземлился и ударился лицом об отполированную столешницу столика на сцене; к счастью, никаких угрожающих повреждений не обнаружилось, однако лиловатый колоссальный синяк на скуле Рената пришлось старательно маскировать с помощью гримировальных принадлежностей. Феликс позабыл реплики своего персонажа. Когда на генеральной мини-репетиции очередь говорить подошла к нему, он воодушевлённо открыл рот, изготовился произнести первую фразу и... не смог; закатывал глаза, морщил брови в отчаянных старательных попытках припомнить необходимые слова, но все его потуги оказались совершенно бессмысленными. Бедный Феликс. Наташа возмущалась очень долго и с наслаждением, сверкала угрожающим взглядом из-за стёклышек серебристых очков, а затем, оскорблённая таким поступком Феликса до глубины души ("Прямо перед спектаклем, да ты невозможен, Семецкий!") , отправила его разучивать реплики так, чтобы они безукоризненно отскакивали от зубов. В коллективном суетливом столпотворении разбилась пара-тройка чашек, предназначенных для сценического чаепития; подходящей посуды во всём подпольном театрике больше не обнаружилось. Лёна, готовая разрыдаться от нескончаемых маленьких неприятностей, заметала крохотные осколки в совочек и выбрасывала, а спасительный отряд воинствующих техников (Лина, Наташа, Лерка, Андрей) бросились в ближайший супермаркет за новыми кружками. Потерялся пластиковый меч, предназначенный для персонажа Михаэля. Мики лихорадочными движениями перемещался туда-сюда по сценическим подмосткам, за кулисами, в гримёрных и даже в кафетерии, заглядывал под все возможные поверхности и громко жаловался на пресловутый закон несправедливой всемирной подлости; спустя практически час драгоценного времени меч обнаружился в самом дальней уголке под хаотическими тоннами хлама в общем комнате - видимо, его туда случайно затолкали беспорядочные пробежки театрального коллектива. Раф и Ян поспорили из-за какой-то несущественной мелочи; непримиримый характер первого, натянутые потрёпанные нервы второго и дикая неуверенность обоих заставили парней переругиваться и едва-едва не вцепляться друг другу в горло, что-то доказывая, на чём-то настаивая... а что, а над чем - никто, даже, видимо, сами разошедшиеся спорщики, в результате совершенно не могли припомнить. Лина не предполагала в себе каких-нибудь способностей, призывающих к примирению, однако ей, как ни удивительно, удалось свернуть катастрофический конфликт, увести Яна в безопасную сторонку, а на Рафаэля натравить младшенького братишку, чтобы он, своими собственными непревзойдёнными способами, утихомирил разбушевавшегося старшего.
С одной стороны, театральному коллективу было отчаянно страшно представить себя выступающими для многочисленной публики; с другой стороны, всем ребятам хотелось поскорей перевоплотиться в своих сценических персонажей, представить на зрительский суд прочувствованный, прожитый как собственная жизнь спектакль, раскрыть свои актёрские способности так, как только возможно. Минуты стремительно убегали, назначенный срок неумолимым образом приближался, и вот наступил долгожданный момент, когда в зрительный зал начали постепенно стягиваться посетители.
Родственники, одноклассники, приятели, друзья, друзья друзей, просто случайные знакомые - десятки людей запруживали помещения подпольного театрика; на первом этаже, в гардеробе, немножко приведённом в порядок, один из приятелей Андрей принимал у посетителей верхнюю одежду, а затем все проследовали в зрительный зал и разместились на положенных билетами креслах, оживлённо переговариваясь, обмениваясь впечатлениями и ожиданиями, изредка аплодируя, чтобы поторопить начало представления. Это было... это было, как в самом настоящем театре, публика заполнила далеко не все ряды, но, впрочем, она и без того огромная, огромная публика - больше, чем сумасшедшая компания могла бы ожидать на своём маленьком скромном спектаклике. Пристальные нетерпеливые взгляды, несмолкающие беседы, звуки отодвигаемых кресел, покашливания, рукоплескания... ребят, нерешительно выглядывающих из-за опущенного занавеса, пробирала острая взволнованная дрожь и сковывала ужасающая неуверенность. А вдруг? Вдруг - ничего не получится?
Театральный коллектив собрался тесным обеспокоенным кружочком за кулисами, переговаривался, переглядывался; каждый из участников подходил к занавесу, отгораживающему зал от сценических подмостков, настороженно посматривал на многочисленную публику, бледнел и отходил поскорей, чтобы не растерять последние расплывчатые кусочки убеждённости в собственных силах. Лине сложившаяся обстановка напоминала коллективное нервное напряжение перед ответственными контрольными работами; все пытаются лихорадочно повторить материал, перебирают конспекты занятий, спрашивают совета или поддержки у одноклассников... Именно так всё происходило с сумасшедшей компанией. Ренат, забившись в уголочек, неразборчивым шёпотом бормотал реплики своего персонажа, Мики неподалёку старался запомнить все моменты и мимолётные детальки спектакля - именно в них он настойчиво путался; Кира в сопровождении непоколебимого Николая репетировала какой-то момент из их совместного выступления; Ян, прислонившись к стенке и приобняв себя руками, выглядел напуганным, неуверенным - и в то же время исключительно решительным.
Казалось бы, всем неприятностям давно следовала прекратиться, однако и последние минутки перед спектаклем театральному коллективу попросту не суждено было перетерпеть спокойно. Феликс пропал. Кому-то понадобилось задать ему серьёзный вопрос, исчезновение обнаружилось, и ребята, побросав все свои ответственные дела, принялись лихорадочно перемещаться по помещениям, чтобы его отыскать. Разумеется, ситуация разрешилась самым нелепейшим образом - Фил отправился в маленькую туалетную комнатку на первом этаже и случайно захлопнул дверцу, захлопнул так, что Яну вместе с Андреем пришлось её безжалостным образом взламывать. Всё. Эта непредсказуемая неприятность, при всей издевательской несправедливости мироздания, точно должна была оказаться последней. Однако... за несколько минут до последнего окончательно звонка поссорились непримиримые соперники Виктория с Ренатом.
У них присутствовали всяческие конфликты и критические моменты. Они ругались частенько, с изобретательностью и явственным наслаждением. Причины, продолжительность, результаты - всегда всё было разнообразно и непредсказуемо, но сейчас маленькая незначительная ссора за мгновение переросла в глобальное выяснение взаимных претензий - и грозилась перерасти в катастрофические масштабы, что, собственно, с неизбежностью и произошло. Лина отправилась в гримёрную, чтобы принести что-то по просьбе Яна; она не была свидетельницей того, как именно вспыхнула ссора, не слышала, как из обмена взаимными язвительно-насмешливыми упрёками получилось то, что получилось... впрочем, у Вики с Ренатом это всегда было удивительно быстро и, с точки зрения окружающих, необъяснимо. Вернувшись обратно в общую комнату, девочка услышала последнюю фразу, брошенную Ренатом:
- Да ты посмотри на себя, ледышка замороженная! Ни один парень в здравом уме никогда тебя не полюбит!
"Зря, - пронеслось в Лининой голове. - Ой, зря ты это сказал, Ренат... придурок несчастный... Вика же...".
Да, судя по всему, её догадки подтверждались. Виктория вспыхнула, щёки девушки загорелись лихорадочным румянцем, она подалась вперёд, собираясь, видимо, чем-то парировать возмутительное высказывание обидчика... внезапно Викины плечи содрогнулись, глаза заволокло слезами, Снежная королева всхлипнула - тихонько, практически неразборчиво - и, отвернувшись, бросилась мимо сумасшедшей компании, прочь из зрительного зала; в прошлый раз получилось так же, но Вика, не без участия Лины, быстро оправилась и вернулась, а сейчас театральному коллективу было понятно - Ренат перестарался, и Виктория обратно не придёт. "Она ведь любит его, - подумалось Лине. - Любит, но не хочет признаваться даже себе самой. А он своими словами сделал только хуже... придурок несчастный..."
Снежная королева исчезла где-то в глубинах подпольного театрика, а сумасшедшая компания переминалась с ноги на ногу, обменивалась изумлёнными-испуганными взглядами и находилась в состоянии крайней растерянности; Ренат, виновник происходящего, обиженно бормотал что-то себе под нос, устроившись на диванчике в углу, и периодически повторял, что Вика "перебесится и вернётся"; никто, кроме Лины, не мог даже заподозрить, почему девушка настолько остро отреагировала на насмешливые глупости Рената, но, однако, все прекрасно понимали - ссора получилась серьёзная, Викина обида - глубокая. Виктория в любом случае не успеет перебеситься и вернуться до начала спектакля. Не успеет... не успеет...
Видимо, эта ошеломительная истина медленно и постепенно укоренилась внутри Яна, потому что обеспокоенность на его лице перетекла в неподдельную паническую тревогу. Лина, пожалуй, лучше, чем кто-нибудь другой, понимала чувства командира - до их первой Постановки с большой буквы, до этого ответственного, значительного мероприятия остались буквально считанные минуты; там, за дверьми, за опущенным занавесом, переговаривается и рассаживается первая Публика, родственники, знакомые, возлюбленные, друзья участников театрального коллектива, и незнакомцы тоже, и все они пришли, чтобы увидеть спектакль неизвестной, непрофессиональной актёрской труппы любителей-юнцов. "Комната, где всё станет по-другому" - шанс. Счастливый билет. Возможность для "Дома безнадёжных мечтателей" показаться людям, продемонстрировать всё, на что они способны, зарекомендовать себя, впервые выступить из тени любительского театрального искусства на настоящую Сцену. Всё должно быть идеально - и Лина наблюдала весь сегодняшний день, как маленькие трудности и досадные неприятности выводят Яна Севастьянова из равновесия, подтачивают уверенность, что спектакль пройдёт замечательно; и вот теперь, когда до момента истины осталось несколько мину - в театральном коллективе размолвка, исполнительница одной из ролей куда-то исчезла, "Комната" находится под угрозой катастрофического срыва. Нельзя убрать персонажа Виктории, Кэтрин, из сюжета спектакля. С ней связан другой персонаж, Джозеф, которого играет сам Ян, и вообще главный смысл постановки держится на всех героях без исключений, а сейчас... что делать сейчас? Нет времени бежать и разыскивать Викторию; нет времени уговаривать её успокоиться, забыть про глупости Рената и вернуться на сценические подмостки; в любом случае, расстроенная, выведенная из душевного равновесия Вика едва ли сможет нормально отыграть своего персонажа; что делать?!
Лина практически чувствовала, как разрозненные мысли проносятся у Яна в голове, видела, как командир побледнел, как его пальцы, крепко стиснутые в кулаки до побелевших костяшек, начинают мелко-мелко подрагивать; ничуть не лучше, разумеется, выглядели остальные участники театрального коллектива. Лёна, опустившись на первый попавшийся стул, скрестила руки на груди и откинула голову назад, зажмурила глаза; Андрей, рассердившись донельзя - непривычно было наблюдать его в таком состоянии, - с подробностями рассказывал Рената, что он думает про него в общем и про категорическую неспособность контролировать себя в частности; Кира нервно барабанила пальцами по поверхности стола, свободной рукой крепко обхватив ладонь Ника; даже маленький Лёка перемещался в пространстве куда активней обычного, подхватив атмосферу коллективной обеспокоенности. Большие настенные часы насмешливо тикали, с неотвратимостью приближаясь к моменту истины, десять минут, девять, восемь... пять... И вдруг...
- Лина! - Ян, неожиданно встрепенувшись, подскочил к девочке, вцепился руками в Линины плечи и заглянул ей прямо в глаза. - Лина, выручай!
- Что? Я?!
- Ты, конечно, ты, больше некому, понимаешь...
Лина не понимала. Совершенно ошарашенная словами командира, она попыталась как-то продемонстрировать Яну абсурдность подобной просьбы - где она и где актёрское искусство?
- Ян, я - бездарность в квадрате. Я никогда не пробовала играть. У меня ничего не получится! Испорчу вам спектакль! Задумка безнадёжная!
Против Яна, кажется, не срабатывали никакие рациональные доводы; воодушевившись внезапной возможность спасти "Комнату, где всё станет по-другому", он сверкал возбуждёнными и радостными глазами, крепко стискивал Лину за плечи и продолжал говорить с невероятной, просто катастрофической убеждённостью:
- Лина, всё получится, слышишь, у тебя всё обязательно получится! Ты наблюдала за нашими репетициями, тебе понравилась Кэтрин, ты знаешь реплики этого персонажа наизусть, верно?
- Да, но...
- Откуда ты знаешь, что из тебя никакая актриса? Ты пробовала?
- Нет, но...
- Никаких "но"! Попробуй! Ты не просто выучила реплики Кэтрин, ты... понимаешь её, видишь, какая она на самом деле, и поэтому, Лина, у тебя просто не может НЕ получиться, правда? Пожалуйста! Больше нам рассчитывать не на что.
Лина почувствовала мимолётную вспышку надежды, когда вокруг них с Яном собрался театральный коллектив; сейчас ребята будут отговаривать командира, совместными усилиями доказывать ему, насколько иррациональна и безнадёжна подобная задумка - выпустить на сцену девчонку-непрофессионала, которая, ко всему прочему, никогда не занималась актёрским искусством. Да, они скажут Яну, что цепляться за эту возможность спасти "Комнату" как за соломинку - неразумно, пускай лучше спектакль обойдётся без Кэтрин, импровизация поможет как-нибудь выкрутиться из ситуации... да, сейчас они скажут.
Синхронность поступков и решений, разумеется, была свойственна сумасшедшей компании и прежде, однако... Лина даже не предполагала, что они бросятся с поразительным воодушевлением поддерживать Яна. Все. Без исключений. Лёна, Мики, Раф, Андрей, Кира, все, даже молчаливый и отстраненный, по своему обыкновению, Седрик одновременно заговорили, восхитившись сообразительностью командира.
- Ян, ты - гений!
- Замечательная идея, правда!
- Лин, даже не вздумай отказываться!
- Ты сможешь!
- У тебя получится, сестрёнка!
- No temer. (1)
- Не знаю, что сказал сейчас Седрик, но прислушайся к нему!
- Мы будем помогать тебе, подсказывать... только не отказывайся!
Лина не могла отказаться. Не сумела бы, пускай с просьбой выйти на сценические подмостки к ней обратился бы только Ян; а теперь, когда все участники театрального коллектива, люди, которыми она бесконечно дорожит и которых считает настоящими друзьями, своими первыми настоящими друзьями, собрались вокруг неё, смотрят с воодушевлением и уверенностью, с возбуждением и надеждой... Лина не могла отказаться. Девочке представлялось невероятным, что сумасшедшая компания, где, в принципе, она оказалась совсем недавно, будет относиться к ней с таким безусловным доверием, будет считать не новенькой, серенькой, ни на что не способной девочкой, а кем-то, кто действительно может спасти спектакль, может сыграть одного из персонажей... никогда Лина не встречалась с таким отношением в классе талантливых. Разве можно отказаться? Разве можно обмануть ожидания стольких людей? Разумеется, иррациональная убеждённость театрального коллектива в спрятанных актёрских способностях Лины ошарашивала и оставалась непонятной, необъяснимой, безумной; но, если ребята рассчитывают на неё, она будет играть, будет... делать всё возможное, чтобы театральному коллективу не пришлось разочароваться в ней.
Язык как будто приклеился к дёснам, Лина не смогла проговорить какой-то вразумительный ответ, просто кивнула; и за мгновение вокруг неё началась сумасшедшая суматоха. Через задёрнутый занавес и закрытые двери доносился одновременный шум множества голосов, нетерпеливые аплодисменты - момент начала спектакля практически наступил. Ребята засуетились, начали торопливо поправлять костюмы, неразборчивым шёпотом повторять реплики своих персонажей, Андрей производил контрольную поверку осветительной системы, Феликс, немножко смущённый и растерянный, крепко переплёл пальцы с пальцами Наташи, а театральный Инквизитор перечисляла всё, что незадачливому Филу нужно было умудриться НЕ сделать во время спектакля: не споткнуться, не обрушить сценические декорации, не запутаться в словах, не пропустить секунду своего выхода на подмостки... Первыми из персонажей появлялась Элизабет, поэтому она заняла выжидательную позицию на сцене. Лёна, которая участвовала в "Комнате" только после антракта, потащила Лину переодеваться в театральный костюм и поспешно наносить грим. Напоследок Лина обернулась, поймала взгляд Яна - командир, заметив, что девочка смотрит на него, сделал неопределённый, но явно одобрительный жест рукой, и улыбнулся, улыбнулся настолько открытой, доброй, счастливой улыбкой, без следа панического ужаса или неуверенности в успехе спектакля, что Лине подумалось... да, ради одной только улыбки Яна стоит попробовать выйти на сценические подмостки.
Часы на стенке общей комнаты продолжали свой стремительный ход. Четыре минуты, три, две, одна... Лина занималась складками на роскошном королевском платье Кэтрин, пропустила секунду, когда момент истины бесповоротно наступил, зрительный зал взорвался оглушительными аплодисментами, Кира бросилась к своему месту на диванчике, Ник приготовился выходить через несколько минут... "Комната, где всё станет по-другому" началась.
С костюмом всё было в порядке, но, впрочем, Лине теперь не было совершенно никакой разницы, помялась ли тяжёлая ткань, размазалась ли косметика... все мысли, чувства, ощущения девочки переместились туда, в Комнату, в мирок, придуманный театральным коллективом несколько месяцев назад, ИХ мирок, где жили персонажи, которые, пожалуй, олицетворяли сумасшедшую компанию вместе и по отдельности. Занавес неторопливо, будто время замедлило свой ход, поднимался, зрительный зал, невидимый отсюда, окутывался внимательной тишиной, десятки взглядов обратились на сцену, тщательно подготовленную ребятами, и Кира - нет, не Кира вовсе, Элизабет - уже была там, полностью растворившись в эмоциях выдуманного - нет, вовсе не выдуманного, настоящего, живого - персонажа. Остальные участники столпились около дверей, напряжённо всматриваясь во всё, что происходило на сценических подмостках, предельно собранные, чуть-чуть напуганные, чуть-чуть растерянные, и всё-таки... всё-таки убеждённые в несомненном успехе "Комнаты, где всё станет по-другому". Это их история. Они создавали её, работали над ней, вкладывали, помимо физических усилий и времени, душу... разве что-нибудь может не получиться? Разве спектакль может кому-нибудь не понравиться? Лина приблизилась к ребятам, к своим ребятам, встала около Яна и, посмотрев на командира сумасшедшей компании, увидела, что он улыбается; так же, как некоторое время назад, прекрасной счастливой улыбкой. "Наша мечта сбывается, - неподдельной радостью вспыхивало в его глазах, - я смог, мы смогли, и наша мечта сбывается, видишь?".
Разумеется, Лина видела. Потянувшись к руке Яна, - чересчур смелым, неожиданным даже для самой себя движением, - девочка притронулась к его пальцам своими и за мгновение отдёрнула ладонь, но Ян, конечно, почувствовал короткое прикосновение и улыбнулся снова, теперь только для Лины, для одной только Лины. Между ними промелькнуло понимание - та удивительная, волшебная ниточка понимания, в первый раз возникшая после разговора в полутёмной комнате много недель назад; оба были готовы, без преувеличений, пуститься плясать, смеяться в голос и обнимать друг друга, прямо здесь, сейчас, пускай «Комната» только начался, пускай проблема с Викторией неожиданно поставила спектакль под угрозу... Одна счастливая мысль согревала Лину и Яна, всех участников театрального коллектива. Наша мечта сбывается.
1. Не бойся
Автор: Rainbow
Жанр: джен, чуть-чуть гета
Рейтинг: G
Размер: макси!
Статус: закончен
Посвящение: Нанатян., с днём рождения, дорогая моя :* Ты подарила мне своих ребят, теперь я хочу подарить тебе своих. Надеюсь, они смогут хоть немножко поддержать тебя и рассеять всяческие депрессивные настроения ^^
От автора: я просто люблю театр, но совершенно ничего не понимаю в актёрском искусстве - наверняка здесь будет достаточно неточностей и упущений. Впрочем, моя цель - поделиться любовью к театру, а не продемонстрировать, какой я профессионал в этом деле.
Тысяча благодарностей [J]Dita_von_Lanz[/J] за помощь с театральными вопросами
Глава 31. ДомГлава 31. Дом
Подготовка к спектаклю двигалась своим чередом, театральный коллектив репетировал, воинствующие техники занимались приведением в порядок подпольного театрика. Однажды, посреди очередной репетиции, на лице Михаэля Сальваторе появилось удивлённое, будто освещённое внезапным пониманием истины, и безошибочно узнаваемое выражение - кажется, Мики собирался озвучить очередную неразрешимую проблему, которая ускользнула от внимания всех остальных.
- Товарищи, - торжественным голосом, с нотками пафосной трагичности, провозгласил Михаэль. - Всё, что мы делаем, без сомнений замечательно, но... кто-нибудь придумал название для нашего театра?
Эффект получился в точности таким же, как во множестве идентичных ситуаций - театральный коллектив с недоумением обменивался взглядами, переговаривался и никак не мог сообразить, почему настолько значительный и практически первостепенный вопрос не пришёл в голову никому, кроме младшего Сальваторе. Мики, разумеется, оказался прав - название для спектакля существует, имена персонажам благополучно подобраны, и, однако, сами участники театрального действия продолжают называться сумасшедшей компанией, только сумасшедшей компанией, даже Яну, руководителю, никогда не приходилось задумываться над официальным названием маленького, подпольного - и всё-таки театра.
- Объявляю немедленный коллективный совет, - полушутливо проговорил Ян, и ребята принялись рассаживаться всюду по сценическим подмосткам - на диванчике, на потрёпанном выцветшем коврике, на стульях вокруг чудовищного стола. Командир дождался момента, когда все займут неподвижное положение и немножко успокоятся, поймав, как он периодически формулировал, благословенную тишину, и обвёл театральный коллектив вопросительным взглядом.
- Предложения? Идеи? Задумки? Варианты?
И, как прежде, в процессе обдумывания "Комнаты, где всё станет по-другому", разгорелась немедленная эмоциональная дискуссия.
- Может, так и оставим - "Театр сумасшедшей компании"?
- Ну, и как думаешь, кто-нибудь придёт смотреть спектакль, поставленный сумасшедшими?
- Как вообще называются наши городские театры?
- "Театр комедии", "Мариинский театр", тра-та-та...
- А у нас что? Комедия, трагедия, лирика?
- Смешанный жанр.
- Торжество безумия.
- Звучит!
- Угомонись, Ренат, всё, что связано с сумасшествием, безумием, отсутствием здравого смысла в нашем названии фигурировать НЕ будет.
- Но...
- Я сказала: НЕ БУДЕТ.
- Как будет угодно Вашему Непревзойдённому Сиятельству, мадмуазель Алёна Дмитриевна.
- Народ, а может, посерьёзней? Само по себе название не придумается.
- Кто знает? Вдруг к нам придёт внезапная вспышка, знамение свыше...
- Какое знамение, спектакль через несколько дней!
- Loco. (1)
- Что?
- Седрик, мы, кажется, договаривались насчёт твоего испанского...
- Прошу прощения, ничего не могу с собой поделать.
- Оно, как говорится, сильнее тебя?
- Именно.
Лина, традиционный наблюдатель, практически не участвовала в разговоре, который, как обычно, неторопливыми движениями соскальзывал на посторонние, бессмысленные, зато весёлые тематики; впрочем, на этот раз компанию Лининой молчаливости составил руководитель театрального коллектива - он, легонько наморщив брови и опустив подбородок на переплетённые пальцы, углубился в старательные размышления.
- Кто мы? - удивил он всех присутствующих неожиданным вопросом.
Обмен шутливыми фразочками мгновенно прекратился, участники сумасшедшей компании, как по сигналу, посмотрели на Яна недоумевающими взглядами.
- Нет, правда, подумайте - кто мы? Начинать нужно с этого. Пускай название театра отражает сущность нашей команды, сущность нас вместе и каждого по отдельности.
Нас вместе и каждого по отдельности...
Командиру удалось сконцентрировать мысли ребят в этом направлении. Крепко задумавшись, все поочерёдно принялись высказывать свои предположения:
- Психи?
- Ренат, снова ты за своё...
- Любители?
- Придурки, возомнившие себя актёрами?
- Глупцы?
- Безрассудные храбрецы?
- Сборище непонятно кого?
- Неудачники?
- Талантливые?
Нас вместе и каждого по отдельности... С необыкновенной настойчивостью слова Яна зацепились за что-то внутри, подпрыгивали, высвечивались неоновыми разноцветными красками и чего-то требовали от Лины, подталкивали к чему-то. Вместе и каждого... вместе и каждого... Девочка, абстрагировавшись от гомона многочисленных голосов, как будто поднявшись высоко-высоко к потолку, рассматривала участников театрального коллектива, словно встретилась с ними впервые в жизни. Вместе и каждого, вместе и каждого... Ян. Андрей. Раф. Мики. Лерка. Лёна. Вика. Кира. Ник. Динка. Лёка. Седрик. Ренат. Фил. Она сама. Разумеется, каждый человек, находящийся сейчас на сценических подмостках, особенный, индивидуальный, у каждого - собственный жизненный путь, проблемы и трудности, с которыми пришлось столкнуться, собственная дорожка, которая привела в подпольный театрик. Лина разговаривала со всеми ребятами. Лина знала истории всех (почти) - разные, непохожие друг на друга истории. Импульсивный Михаэль и рассудительный Рафаэль, энергичная Кира и холодная Вика, странноватая Динка и загадочный Седрик... Нельзя сравнивать членов сумасшедшей компании, потому что они, как и полагается людям, обладают различными характерами и внешностью, привычками и предпочтениями, поведением и манерой актёрской игры, и всё-таки... Нас вместе и каждого по отдельности... "Кто мы?" - спросил Ян. И Лине внезапно увиделось это отчётливое, несомненное и нет, совсем не поверхностное, различимое на глаз - внутреннее сходство между всеми участниками театрального коллектива. Она чувствовала это, когда выслушивала рассказы Андрея и Феликса, Рената и Лерки, Яна и Вики, когда присматривалась и наблюдала, анализировала и занималась пристальным изучением каждого из ребят.
- Мечтатели, - девочка произнесла слово, единственное слово, которое, как ей явственно ощущалось, подходит для всех вместе и каждого по отдельности; и разговор сумасшедшей компании на несколько секунд прервался, а потом возобновился с удвоенной активностью, потому что все подхватили "мечтателей", потому что все почувствовали - да, это про нас, да, это самое подходящее - единственное подходящее.
- Мечтатели, верно!
- И как мы сами не догадались?
- Ты умница, Лин!
- Мечтатели...
- Да, абсолютно законченные и безнадёжные мечтатели...
Маленький подпольный театрик получил название "Дом безнадёжных мечтателей". Наверное, трудно поверить, что подобное ощущение действительно существует, человеку, который никогда прежде не испытывал его, и всё-таки... всё-таки Лина с непоколебимой уверенностью ощущала, что их театр не может называться как-нибудь по-другому. Мечтатели. Они все - мечтатели. И, несмотря на порой категорические противоположности, абсолютную непохожесть, яркую индивидуальность каждого участника сумасшедшей компании, между ними нельзя не заметить удивительное сходство. Под крышей полузаброшенного, потерянного среди извилистых переулков театрика собралась группка безнадёжных, законченных, по-детски стремящихся к чему-то Большому и Особенному мечтателей. Лерка больше всего на свете любит заниматься рисованием. Динка живёт в таинственном, непонятном для посторонних мирке созвездий, галактик, планет и чудес. Андрей не мыслит своего существования без винтиков, инструментов и механизмов. Ян без остатка растворяется в своём персонаже, когда выходит на сценические подмостки. Кире не протянуть в скучном, однообразном мире монохромной повседневности. Андрея родители стремились запрятать на стеклянную роскошную витрину, будто куколку, Феликса окружающие люди заставляли скрываться под тысячью искусственных масок, отец препятствовал развитию индивидуальности Яна своей бесчувственной тиранией, она сама, Лина, не могла отыскать среди талантливых детишек своего предназначения, своего места под солнцем... Они - мечтатели. Каждый из них мечтает выступать на сцене, развинчивать болтики, рисовать пейзажи, летать на другие планеты, бросаться в головокружительные приключения, посвятить жизнь любимому делу, дарить теплоту и любовь окружающим людям... Они - мечтатели. И маленький подпольный театрик, Дом, каким-то образом воплощает мечты каждого из них. Дом. Дома. Домой. Лина давным-давно привыкла называть это удивительное место своим домом, с большой буквы, и, разумеется, так же чувствовали все без исключений участники театрального коллектива. Дом. Место, куда хочется возвращаться. Место, где живёт твоя семья.
1. Сумасшедшие
Глава 32. Шум за сценойГлава 32. Шум за сценой
Ощущение собственной значимости, подхваченное Линой в деятельности воинствующих техников, дольно быстро растворилось; приготовления к спектаклю были практически закончены, ребята репетировали, а Лина… Лина больше ничего не могла сделать, чтобы помочь команде – друзьям, единственным настоящим друзьям. Нет, она больше не считала себя новенькой девочкой, бесполезной, серенькой и ничем не примечательной, просто… просто хотелось полноценно участвовать в жизни сумасшедшей компании, а не быть только бессмысленной наблюдательницей; хотелось, чтобы ребята м была от неё, Лины, какая-нибудь практическая польза. Так всегда случается, если оказываешься в коллективе, который тебе действительно дорог, правда?
Сейчас, по своему обыкновению, девочка смотрела, как театральный коллектив с увлечением репетирует, и в очередной раз испытывало настойчивое чувство... нет, ни зависти - разочарования в собственных силах, ощущение какой-то беспомощности и абсолютной бесполезности.
- Почему я такая бесполезная и бестолковая... - обращаясь к пустому пространству, проговорила Лина, практически шёпотом, пользуясь тем, что ребята занимаются спектаклем и не обращают на неё никакого внимания.
- Дурочка, - с беззлобными насмешливыми нотками отозвался Ян, который матеарелизовался рядом с Линой, неизвестно откуда (кажется, несколько секунд назад он старательно руководил репетиционным процессом?), присел возле неё на продавленный диванчик и улыбнулся.
- Дурочка. Неужели не замечаешь, насколько значительной и необходимой частью нашего коллектива ты стала?
- Но... я ведь не играю. Не рисую. Не мастерю. Я ничего здесь не делаю, только прихожу и ухожу каждый день, наблюдаю… просто наблюдаю.
- А знаешь, как это выглядит для всей нашей сумасшедшей компании?
- Как?
- Ты - наш вдохновитель, Лина. Коллективная муза, которая воодушевляет всех на восхитительные свершения и подвиги. Ну, припомни - разве не тебе пришла в голову мысль организовать настоящий, серьёзный спектакль для публики? Разве не благодаря твоим словам мне придумалась главная идея будущего спектакля? Не ты составила команду воинствующих техников, не ты определила нас всех как мечтателей и способствовала появлению названия для театра? А ещё, думаешь, ребята просто так решили поделиться своими историями именно с тобой?
Девочке и хотелось бы, разумеется, придумывать многочисленные отрицательные аргументы, хотелось возражать Яну, убеждать его в категорической ошибочности всего сказанного… проблема заключалась в том, что слова Яна – полностью правдивы.
Лина таращилась на командира театрального коллектива и не могла разобраться в его последних словах; да, Андрей, и Лёна, и Вика, и Динка, и Лерка – большинство участников сумасшедшей компании рассказывали ей о том, с какими жизненными ситуациям они сталкивались, что подтолкнуло их к воссоединению с маленьким подпольным театриком, - стоило только Лине обратиться к ним с просьбой об этом, или даже без всяческого дополнительного стимула, но.. Лина никогда раньше не сомневалась, что с этими повествованиями давным-давно знакома остальная часть театрального коллектива - а ей, как новенькой, попросту воспроизводят то, о чём уже рассказывалось прежде.
- А разве... разве они не говорили об этом тебе и всем остальным?
- Нет, не говорили. Со мной, например, Вика не поделилась своей историей. Я практически нечего не знал про Лерку. А прошлое Лёны было мне известно с гораздо меньшими подробностями.
- Но... почему?
Лина прислушивалась к словам командира театрального коллектива, сомневалась в правдивости того, что он говорит, и... и, в то же время, ей отчаянно хотелось поверить Яну; впрочем, она верила; настолько искренними, уверенными были интонации его голоса, взгляд - настолько приветливым и доброжелательным, улыбка - настолько заботливой и откровенной. Неужели она, новенькая бесполезная девочка, действительно что-нибудь значит для театрального коллектива?
Ян чуть наклонил голов к плечу и с шутливой догадливостью закатил глаза - как будто она не понимала очевидных, не нуждающихся в объяснениях вещей.
- Потому что ты чувствуешь человека, Лина. Ты вызываешь доверие, желание поделиться с тобой. Твоя способность - понять каждого, разделить, пускай и молча, любые трудности и переживания, глубоко прочувствовать их. Ты наблюдаешь за всеми, присматриваешься ко всем - и стараешься поставить себя на место каждого из нас, не поверхностно, а заглядывая во внутренний мир. Ты понимаешь Динку - в отличие от меня, от всех, даже от Лёны. Ты придумала название для театра, подкинула мысль насчёт сюжета спектакля, ты всегда с нами, помогаешь, чем можешь, поддерживаешь... вдохновляешь. Ты - наша Муза, Лина.
С тех пор за Линой закрепилось прозвище Муза. Никогда ещё девочка не чувствовала себя до невозможности, до желания расплакаться счастливой.
А время, между тем, шло и шло, неуклонно двигаясь к ответственному моменту. Когда впереди планируется масштабное событие, недели, дни, часы, которые остались до критического долгожданного момента, несутся с оглушительной скоростью, и ты, не успев как следует подготовиться, обнаруживаешь: день Икс неожиданно наступил. Театральному коллективу казалось, что от премьеры их отделяют продолжительные месяцы и месяцы, однако за бесчисленными репетициями месяц становился неделей, неделя - днём, а день - быстротечными незначительными минутами.
В торжественный день, когда "Комната" должна была быть продемонстрирована широкой публике, Лина появилась в театре за несколько часов до назначенного срока; впрочем, сумасшедшая компания в полном составе уже присутствовала там, и все ребята напоминали одни другого, как никогда - растерянные, напуганынне, совершенно не представляющие, куда себя пристроить и чем заниматься.
Они распланировали день премьеры буквально до последней секундочки; кто в каком направлении пойдёт и что будет делать, во сколько начинать последний быстрый прогон реплик персонажей, когда начинать подготавливаться к выходу на сцену, надевать костюмы и накладывать грим. Какая-то неопределённая расплывчатая уверенность, благодаря чётким инструкциям руководителя-Яна, у театрального коллектива сформировалась, однако... с самого начала события принялись развиваться в совершенно противоположном, непредсказуемом направлении. Во-первых, никакого предполагаемого спокойствия даже близко не наблюдалось; разумеется, ребята безукоризненно ориентировались в своих персонажах и событиях "Комнаты, где всё станет по-другому", но, придавленные отчётливым осознанием, что сегодняшний день - самый главный, самый значительный в их жизни, не могли долго находиться на одном месте, чем-то заниматься, разговаривать друг с другом... они, сказать по-честному, оказались в абсолютно подвешенном состоянии, и даже колоссальные ухищрения Лёны с Яном не могли взбодрить ребят и наполнить их непоколебимой уверенностью. Раф в третий, или, может быть, четвёртый раз подтягивал тетиву на излюбленном луке; Мики закрылся от мира внушительными наушниками, пересекал сценические подмостки туда-сюда, туда-сюда, отсутствующим взглядом исследуя зрительный зал; Лёна углубилась в какую-то объёмистую книжку, но, впрочем, не переворачивала страницу уже несколько долгих минут подряд; Андрей играл с Ренатом и Феликсом в "Балду" на мобильном телефоне, однако все трое никак не могли обнаружить даже самых элементарных коротких слов; Наташа, против обыкновенного, не пыталась советовать, контролировать или критиковать, сидела притихшая и молчаливая на диванчике, расковыривая дырку в узорчатой обивке; Лерка растерянными движениями рисовал таинственную абстракцию на листочке бумаги и попадал кисточкой мимо коробочки с акварельными красками; Лёка, совершенно неподвижный и сосредоточенный, о чём-то тихонько беседовал со старшей сестрой, однако и он, и она вообще не следили за прерывающейся ниточкой разговора; Вика и Кира с балкончика неподвижно наблюдали за всем происходящим, а Ник, если такое в принципе бывает, казался ещё более невозмутимым, безэмоциональным, чем всегда; Седрик, если вы способны представить себе сосредоточенного, напряжённого, побледневшего вампира, был именно таковым.
Ян держался в некотором отдалении от театрального коллектива; задумчивый, растерянный, он бессмысленно ходил между рядами зрительских кресел, как будто пересчитывая, и какая-то обречённая беспомощность, испуганная неуверенность в глазах авторитетного командира показывала, насколько ответственное, значительное событие ожидает сумасшедшую компанию через несколько часов. Прекратив неразборчивые перемещения между креслами, Ян рухнул в одно и обессиленным движением откинулся на бархатную спинку; Лина спустилась со сценических подмостков и осторожно присела рядом с ним.
Может быть, Яну захотелось притвориться уверенным и счастливым, поделиться своей командирской убеждённостью с другими ребятами, быть оптимистом и вдохновителем, как всегда, но... Лина смотрела на прежде оптимистичного, счастливого, воодушевлённого Яна, командира сумасшедшей компании, и понимала, как никогда ясно понимала, что он - живой человек; и у него, как у любого обыкновенного человека, бывают моменты слабости, страха, сомнений, когда продолжать сдерживаться попросту невозможно.
- А вдруг не выйдет? - риторическим вопросом, обращаясь не конкретно к Лине, а в окружающее пространство, проговорил Ян; его остановившиеся глаза неподвижно смотрели куда-то за спины театрального коллектива. - Я втянул вас в это, я поддерживал задумку поставить спектакль, а вдруг всё провалится?
Подобрать обнадёживающие слова в таких ситуациях - совсем непростая задача; можно бессмысленными утешениями и убеждениями напрасно сотрясать воздух, а можно и вовсе испортить дело, только увеличив немаленькое беспокойство и отчаянную неуверенность. Лина почувствовала, что Ян... наверное, полностью доверяет ей в настоящий момент, позволяет себе мимолётную слабость именно рядом с Линой, ни с кем-нибудь другим из театрального коллектива. Ян сомневается, Ян боится, Яну так же страшно, как и всем остальным; он привык служить непоколебимой опорой для сумасшедшей компании, поддерживать, вдохновлять и воодушевлять ребят собственным примером, однако... ему тоже требуется поддержка. Ему тоже хочется, чтобы рядом оказался человек, способный понять и разделить его растерянные чувства.
- Получится, не получится - дело десятое, - ответила Лина, практически дословным цитированием собственных слов Яна. - Пускай мы провалимся. Пускай наш спектакль не удастся. Но мы сделали это, нам хватило решительности организовать что-то подобное, воплотить нашу заветную мечту... И поэтому "Комната" не может не увенчаться успехом, понимаешь? Она уже удалась, в тот самый момент, когда мы приняли решение ставить спектакль.
Ян ничего не ответил на Линино высказывание - впрочем, никакого ответа здесь совершенно не требовалось. Нельзя утверждать, что командир театрального коллектива мгновенно развеселился и преисполнился исключительной уверенности, однако... по его мимолётной благодарственной улыбке, по оживлённому воодушевленному огоньку в глазах Лина догадалась, что сказала самое подходящее, что только можно было сказать.
С Яном, разумеется, положение наладилось, но, чем ближе подступал назначенный момент долгожданной премьеры, тем больше всё происходящее выходило из-под распланированного контроля.
Сумасшедшая компания принялась за тщательную лихорадочную подготовку к спектаклю; повторить реплики персонажей, примерить сценические костюмы, лишний раз проверить надёжность технического обеспечения и декораций... Казалось бы, ничего более существенного и проблематичного, чем коллективное беспокойство и неуверенность, случиться попросту не может, однако непредсказуемые неприятности не заставили себя долго поджидать. Нет, они были вовсе не катастрофических разрушительных масштабов, но любых, даже самых пустяковых мелочей, оказалось достаточно, чтобы вывести команду из ненадёжного, сомнительного спокойствия и равновесия. Платье, предназначенное для Элизабет, зацепилось краешком за маленький незамеченный гвоздик и прорвалось; прорвалось весьма заметным, серьёзным образом, и к тому же в том местечке, которое отчетливо открывается посторонним взглядам. Кира была в паническом отчаянии. Лёна, разумеется, скоренько и старательно исправила незначительный дефект, но неуютный, напряжённый осадок никуда не собирался уходить, и с этого самого момента бедственные положения и отвратительные препятствия посыпались одно за другим, одно за другим.
Центральный прожектор неожиданно вышел из строя. Андрей недоумевал, возмущался и заламывал руки: он проверял буквально несколько минут назад, всё было в абсолютнейшем порядке, что за несправедливый закон всемирного свинства?! Поломка оказалась существенной, проблематичной и совсем непростой даже для профессионального техника, поэтому Лорду пришлось продолжительное время помучиться, прежде чем прожектор смилостивился и начал давать нормальный непрерывающийся свет. Ренат поскользнулся на банановой шкурке ("Какой ИДИОТ вздумал притаскивать в театр бананы?!"), неудачно приземлился и ударился лицом об отполированную столешницу столика на сцене; к счастью, никаких угрожающих повреждений не обнаружилось, однако лиловатый колоссальный синяк на скуле Рената пришлось старательно маскировать с помощью гримировальных принадлежностей. Феликс позабыл реплики своего персонажа. Когда на генеральной мини-репетиции очередь говорить подошла к нему, он воодушевлённо открыл рот, изготовился произнести первую фразу и... не смог; закатывал глаза, морщил брови в отчаянных старательных попытках припомнить необходимые слова, но все его потуги оказались совершенно бессмысленными. Бедный Феликс. Наташа возмущалась очень долго и с наслаждением, сверкала угрожающим взглядом из-за стёклышек серебристых очков, а затем, оскорблённая таким поступком Феликса до глубины души ("Прямо перед спектаклем, да ты невозможен, Семецкий!") , отправила его разучивать реплики так, чтобы они безукоризненно отскакивали от зубов. В коллективном суетливом столпотворении разбилась пара-тройка чашек, предназначенных для сценического чаепития; подходящей посуды во всём подпольном театрике больше не обнаружилось. Лёна, готовая разрыдаться от нескончаемых маленьких неприятностей, заметала крохотные осколки в совочек и выбрасывала, а спасительный отряд воинствующих техников (Лина, Наташа, Лерка, Андрей) бросились в ближайший супермаркет за новыми кружками. Потерялся пластиковый меч, предназначенный для персонажа Михаэля. Мики лихорадочными движениями перемещался туда-сюда по сценическим подмосткам, за кулисами, в гримёрных и даже в кафетерии, заглядывал под все возможные поверхности и громко жаловался на пресловутый закон несправедливой всемирной подлости; спустя практически час драгоценного времени меч обнаружился в самом дальней уголке под хаотическими тоннами хлама в общем комнате - видимо, его туда случайно затолкали беспорядочные пробежки театрального коллектива. Раф и Ян поспорили из-за какой-то несущественной мелочи; непримиримый характер первого, натянутые потрёпанные нервы второго и дикая неуверенность обоих заставили парней переругиваться и едва-едва не вцепляться друг другу в горло, что-то доказывая, на чём-то настаивая... а что, а над чем - никто, даже, видимо, сами разошедшиеся спорщики, в результате совершенно не могли припомнить. Лина не предполагала в себе каких-нибудь способностей, призывающих к примирению, однако ей, как ни удивительно, удалось свернуть катастрофический конфликт, увести Яна в безопасную сторонку, а на Рафаэля натравить младшенького братишку, чтобы он, своими собственными непревзойдёнными способами, утихомирил разбушевавшегося старшего.
С одной стороны, театральному коллективу было отчаянно страшно представить себя выступающими для многочисленной публики; с другой стороны, всем ребятам хотелось поскорей перевоплотиться в своих сценических персонажей, представить на зрительский суд прочувствованный, прожитый как собственная жизнь спектакль, раскрыть свои актёрские способности так, как только возможно. Минуты стремительно убегали, назначенный срок неумолимым образом приближался, и вот наступил долгожданный момент, когда в зрительный зал начали постепенно стягиваться посетители.
Родственники, одноклассники, приятели, друзья, друзья друзей, просто случайные знакомые - десятки людей запруживали помещения подпольного театрика; на первом этаже, в гардеробе, немножко приведённом в порядок, один из приятелей Андрей принимал у посетителей верхнюю одежду, а затем все проследовали в зрительный зал и разместились на положенных билетами креслах, оживлённо переговариваясь, обмениваясь впечатлениями и ожиданиями, изредка аплодируя, чтобы поторопить начало представления. Это было... это было, как в самом настоящем театре, публика заполнила далеко не все ряды, но, впрочем, она и без того огромная, огромная публика - больше, чем сумасшедшая компания могла бы ожидать на своём маленьком скромном спектаклике. Пристальные нетерпеливые взгляды, несмолкающие беседы, звуки отодвигаемых кресел, покашливания, рукоплескания... ребят, нерешительно выглядывающих из-за опущенного занавеса, пробирала острая взволнованная дрожь и сковывала ужасающая неуверенность. А вдруг? Вдруг - ничего не получится?
Театральный коллектив собрался тесным обеспокоенным кружочком за кулисами, переговаривался, переглядывался; каждый из участников подходил к занавесу, отгораживающему зал от сценических подмостков, настороженно посматривал на многочисленную публику, бледнел и отходил поскорей, чтобы не растерять последние расплывчатые кусочки убеждённости в собственных силах. Лине сложившаяся обстановка напоминала коллективное нервное напряжение перед ответственными контрольными работами; все пытаются лихорадочно повторить материал, перебирают конспекты занятий, спрашивают совета или поддержки у одноклассников... Именно так всё происходило с сумасшедшей компанией. Ренат, забившись в уголочек, неразборчивым шёпотом бормотал реплики своего персонажа, Мики неподалёку старался запомнить все моменты и мимолётные детальки спектакля - именно в них он настойчиво путался; Кира в сопровождении непоколебимого Николая репетировала какой-то момент из их совместного выступления; Ян, прислонившись к стенке и приобняв себя руками, выглядел напуганным, неуверенным - и в то же время исключительно решительным.
Казалось бы, всем неприятностям давно следовала прекратиться, однако и последние минутки перед спектаклем театральному коллективу попросту не суждено было перетерпеть спокойно. Феликс пропал. Кому-то понадобилось задать ему серьёзный вопрос, исчезновение обнаружилось, и ребята, побросав все свои ответственные дела, принялись лихорадочно перемещаться по помещениям, чтобы его отыскать. Разумеется, ситуация разрешилась самым нелепейшим образом - Фил отправился в маленькую туалетную комнатку на первом этаже и случайно захлопнул дверцу, захлопнул так, что Яну вместе с Андреем пришлось её безжалостным образом взламывать. Всё. Эта непредсказуемая неприятность, при всей издевательской несправедливости мироздания, точно должна была оказаться последней. Однако... за несколько минут до последнего окончательно звонка поссорились непримиримые соперники Виктория с Ренатом.
У них присутствовали всяческие конфликты и критические моменты. Они ругались частенько, с изобретательностью и явственным наслаждением. Причины, продолжительность, результаты - всегда всё было разнообразно и непредсказуемо, но сейчас маленькая незначительная ссора за мгновение переросла в глобальное выяснение взаимных претензий - и грозилась перерасти в катастрофические масштабы, что, собственно, с неизбежностью и произошло. Лина отправилась в гримёрную, чтобы принести что-то по просьбе Яна; она не была свидетельницей того, как именно вспыхнула ссора, не слышала, как из обмена взаимными язвительно-насмешливыми упрёками получилось то, что получилось... впрочем, у Вики с Ренатом это всегда было удивительно быстро и, с точки зрения окружающих, необъяснимо. Вернувшись обратно в общую комнату, девочка услышала последнюю фразу, брошенную Ренатом:
- Да ты посмотри на себя, ледышка замороженная! Ни один парень в здравом уме никогда тебя не полюбит!
"Зря, - пронеслось в Лининой голове. - Ой, зря ты это сказал, Ренат... придурок несчастный... Вика же...".
Да, судя по всему, её догадки подтверждались. Виктория вспыхнула, щёки девушки загорелись лихорадочным румянцем, она подалась вперёд, собираясь, видимо, чем-то парировать возмутительное высказывание обидчика... внезапно Викины плечи содрогнулись, глаза заволокло слезами, Снежная королева всхлипнула - тихонько, практически неразборчиво - и, отвернувшись, бросилась мимо сумасшедшей компании, прочь из зрительного зала; в прошлый раз получилось так же, но Вика, не без участия Лины, быстро оправилась и вернулась, а сейчас театральному коллективу было понятно - Ренат перестарался, и Виктория обратно не придёт. "Она ведь любит его, - подумалось Лине. - Любит, но не хочет признаваться даже себе самой. А он своими словами сделал только хуже... придурок несчастный..."
Снежная королева исчезла где-то в глубинах подпольного театрика, а сумасшедшая компания переминалась с ноги на ногу, обменивалась изумлёнными-испуганными взглядами и находилась в состоянии крайней растерянности; Ренат, виновник происходящего, обиженно бормотал что-то себе под нос, устроившись на диванчике в углу, и периодически повторял, что Вика "перебесится и вернётся"; никто, кроме Лины, не мог даже заподозрить, почему девушка настолько остро отреагировала на насмешливые глупости Рената, но, однако, все прекрасно понимали - ссора получилась серьёзная, Викина обида - глубокая. Виктория в любом случае не успеет перебеситься и вернуться до начала спектакля. Не успеет... не успеет...
Видимо, эта ошеломительная истина медленно и постепенно укоренилась внутри Яна, потому что обеспокоенность на его лице перетекла в неподдельную паническую тревогу. Лина, пожалуй, лучше, чем кто-нибудь другой, понимала чувства командира - до их первой Постановки с большой буквы, до этого ответственного, значительного мероприятия остались буквально считанные минуты; там, за дверьми, за опущенным занавесом, переговаривается и рассаживается первая Публика, родственники, знакомые, возлюбленные, друзья участников театрального коллектива, и незнакомцы тоже, и все они пришли, чтобы увидеть спектакль неизвестной, непрофессиональной актёрской труппы любителей-юнцов. "Комната, где всё станет по-другому" - шанс. Счастливый билет. Возможность для "Дома безнадёжных мечтателей" показаться людям, продемонстрировать всё, на что они способны, зарекомендовать себя, впервые выступить из тени любительского театрального искусства на настоящую Сцену. Всё должно быть идеально - и Лина наблюдала весь сегодняшний день, как маленькие трудности и досадные неприятности выводят Яна Севастьянова из равновесия, подтачивают уверенность, что спектакль пройдёт замечательно; и вот теперь, когда до момента истины осталось несколько мину - в театральном коллективе размолвка, исполнительница одной из ролей куда-то исчезла, "Комната" находится под угрозой катастрофического срыва. Нельзя убрать персонажа Виктории, Кэтрин, из сюжета спектакля. С ней связан другой персонаж, Джозеф, которого играет сам Ян, и вообще главный смысл постановки держится на всех героях без исключений, а сейчас... что делать сейчас? Нет времени бежать и разыскивать Викторию; нет времени уговаривать её успокоиться, забыть про глупости Рената и вернуться на сценические подмостки; в любом случае, расстроенная, выведенная из душевного равновесия Вика едва ли сможет нормально отыграть своего персонажа; что делать?!
Лина практически чувствовала, как разрозненные мысли проносятся у Яна в голове, видела, как командир побледнел, как его пальцы, крепко стиснутые в кулаки до побелевших костяшек, начинают мелко-мелко подрагивать; ничуть не лучше, разумеется, выглядели остальные участники театрального коллектива. Лёна, опустившись на первый попавшийся стул, скрестила руки на груди и откинула голову назад, зажмурила глаза; Андрей, рассердившись донельзя - непривычно было наблюдать его в таком состоянии, - с подробностями рассказывал Рената, что он думает про него в общем и про категорическую неспособность контролировать себя в частности; Кира нервно барабанила пальцами по поверхности стола, свободной рукой крепко обхватив ладонь Ника; даже маленький Лёка перемещался в пространстве куда активней обычного, подхватив атмосферу коллективной обеспокоенности. Большие настенные часы насмешливо тикали, с неотвратимостью приближаясь к моменту истины, десять минут, девять, восемь... пять... И вдруг...
- Лина! - Ян, неожиданно встрепенувшись, подскочил к девочке, вцепился руками в Линины плечи и заглянул ей прямо в глаза. - Лина, выручай!
- Что? Я?!
- Ты, конечно, ты, больше некому, понимаешь...
Лина не понимала. Совершенно ошарашенная словами командира, она попыталась как-то продемонстрировать Яну абсурдность подобной просьбы - где она и где актёрское искусство?
- Ян, я - бездарность в квадрате. Я никогда не пробовала играть. У меня ничего не получится! Испорчу вам спектакль! Задумка безнадёжная!
Против Яна, кажется, не срабатывали никакие рациональные доводы; воодушевившись внезапной возможность спасти "Комнату, где всё станет по-другому", он сверкал возбуждёнными и радостными глазами, крепко стискивал Лину за плечи и продолжал говорить с невероятной, просто катастрофической убеждённостью:
- Лина, всё получится, слышишь, у тебя всё обязательно получится! Ты наблюдала за нашими репетициями, тебе понравилась Кэтрин, ты знаешь реплики этого персонажа наизусть, верно?
- Да, но...
- Откуда ты знаешь, что из тебя никакая актриса? Ты пробовала?
- Нет, но...
- Никаких "но"! Попробуй! Ты не просто выучила реплики Кэтрин, ты... понимаешь её, видишь, какая она на самом деле, и поэтому, Лина, у тебя просто не может НЕ получиться, правда? Пожалуйста! Больше нам рассчитывать не на что.
Лина почувствовала мимолётную вспышку надежды, когда вокруг них с Яном собрался театральный коллектив; сейчас ребята будут отговаривать командира, совместными усилиями доказывать ему, насколько иррациональна и безнадёжна подобная задумка - выпустить на сцену девчонку-непрофессионала, которая, ко всему прочему, никогда не занималась актёрским искусством. Да, они скажут Яну, что цепляться за эту возможность спасти "Комнату" как за соломинку - неразумно, пускай лучше спектакль обойдётся без Кэтрин, импровизация поможет как-нибудь выкрутиться из ситуации... да, сейчас они скажут.
Синхронность поступков и решений, разумеется, была свойственна сумасшедшей компании и прежде, однако... Лина даже не предполагала, что они бросятся с поразительным воодушевлением поддерживать Яна. Все. Без исключений. Лёна, Мики, Раф, Андрей, Кира, все, даже молчаливый и отстраненный, по своему обыкновению, Седрик одновременно заговорили, восхитившись сообразительностью командира.
- Ян, ты - гений!
- Замечательная идея, правда!
- Лин, даже не вздумай отказываться!
- Ты сможешь!
- У тебя получится, сестрёнка!
- No temer. (1)
- Не знаю, что сказал сейчас Седрик, но прислушайся к нему!
- Мы будем помогать тебе, подсказывать... только не отказывайся!
Лина не могла отказаться. Не сумела бы, пускай с просьбой выйти на сценические подмостки к ней обратился бы только Ян; а теперь, когда все участники театрального коллектива, люди, которыми она бесконечно дорожит и которых считает настоящими друзьями, своими первыми настоящими друзьями, собрались вокруг неё, смотрят с воодушевлением и уверенностью, с возбуждением и надеждой... Лина не могла отказаться. Девочке представлялось невероятным, что сумасшедшая компания, где, в принципе, она оказалась совсем недавно, будет относиться к ней с таким безусловным доверием, будет считать не новенькой, серенькой, ни на что не способной девочкой, а кем-то, кто действительно может спасти спектакль, может сыграть одного из персонажей... никогда Лина не встречалась с таким отношением в классе талантливых. Разве можно отказаться? Разве можно обмануть ожидания стольких людей? Разумеется, иррациональная убеждённость театрального коллектива в спрятанных актёрских способностях Лины ошарашивала и оставалась непонятной, необъяснимой, безумной; но, если ребята рассчитывают на неё, она будет играть, будет... делать всё возможное, чтобы театральному коллективу не пришлось разочароваться в ней.
Язык как будто приклеился к дёснам, Лина не смогла проговорить какой-то вразумительный ответ, просто кивнула; и за мгновение вокруг неё началась сумасшедшая суматоха. Через задёрнутый занавес и закрытые двери доносился одновременный шум множества голосов, нетерпеливые аплодисменты - момент начала спектакля практически наступил. Ребята засуетились, начали торопливо поправлять костюмы, неразборчивым шёпотом повторять реплики своих персонажей, Андрей производил контрольную поверку осветительной системы, Феликс, немножко смущённый и растерянный, крепко переплёл пальцы с пальцами Наташи, а театральный Инквизитор перечисляла всё, что незадачливому Филу нужно было умудриться НЕ сделать во время спектакля: не споткнуться, не обрушить сценические декорации, не запутаться в словах, не пропустить секунду своего выхода на подмостки... Первыми из персонажей появлялась Элизабет, поэтому она заняла выжидательную позицию на сцене. Лёна, которая участвовала в "Комнате" только после антракта, потащила Лину переодеваться в театральный костюм и поспешно наносить грим. Напоследок Лина обернулась, поймала взгляд Яна - командир, заметив, что девочка смотрит на него, сделал неопределённый, но явно одобрительный жест рукой, и улыбнулся, улыбнулся настолько открытой, доброй, счастливой улыбкой, без следа панического ужаса или неуверенности в успехе спектакля, что Лине подумалось... да, ради одной только улыбки Яна стоит попробовать выйти на сценические подмостки.
Часы на стенке общей комнаты продолжали свой стремительный ход. Четыре минуты, три, две, одна... Лина занималась складками на роскошном королевском платье Кэтрин, пропустила секунду, когда момент истины бесповоротно наступил, зрительный зал взорвался оглушительными аплодисментами, Кира бросилась к своему месту на диванчике, Ник приготовился выходить через несколько минут... "Комната, где всё станет по-другому" началась.
С костюмом всё было в порядке, но, впрочем, Лине теперь не было совершенно никакой разницы, помялась ли тяжёлая ткань, размазалась ли косметика... все мысли, чувства, ощущения девочки переместились туда, в Комнату, в мирок, придуманный театральным коллективом несколько месяцев назад, ИХ мирок, где жили персонажи, которые, пожалуй, олицетворяли сумасшедшую компанию вместе и по отдельности. Занавес неторопливо, будто время замедлило свой ход, поднимался, зрительный зал, невидимый отсюда, окутывался внимательной тишиной, десятки взглядов обратились на сцену, тщательно подготовленную ребятами, и Кира - нет, не Кира вовсе, Элизабет - уже была там, полностью растворившись в эмоциях выдуманного - нет, вовсе не выдуманного, настоящего, живого - персонажа. Остальные участники столпились около дверей, напряжённо всматриваясь во всё, что происходило на сценических подмостках, предельно собранные, чуть-чуть напуганные, чуть-чуть растерянные, и всё-таки... всё-таки убеждённые в несомненном успехе "Комнаты, где всё станет по-другому". Это их история. Они создавали её, работали над ней, вкладывали, помимо физических усилий и времени, душу... разве что-нибудь может не получиться? Разве спектакль может кому-нибудь не понравиться? Лина приблизилась к ребятам, к своим ребятам, встала около Яна и, посмотрев на командира сумасшедшей компании, увидела, что он улыбается; так же, как некоторое время назад, прекрасной счастливой улыбкой. "Наша мечта сбывается, - неподдельной радостью вспыхивало в его глазах, - я смог, мы смогли, и наша мечта сбывается, видишь?".
Разумеется, Лина видела. Потянувшись к руке Яна, - чересчур смелым, неожиданным даже для самой себя движением, - девочка притронулась к его пальцам своими и за мгновение отдёрнула ладонь, но Ян, конечно, почувствовал короткое прикосновение и улыбнулся снова, теперь только для Лины, для одной только Лины. Между ними промелькнуло понимание - та удивительная, волшебная ниточка понимания, в первый раз возникшая после разговора в полутёмной комнате много недель назад; оба были готовы, без преувеличений, пуститься плясать, смеяться в голос и обнимать друг друга, прямо здесь, сейчас, пускай «Комната» только начался, пускай проблема с Викторией неожиданно поставила спектакль под угрозу... Одна счастливая мысль согревала Лину и Яна, всех участников театрального коллектива. Наша мечта сбывается.
1. Не бойся
@темы: творчество, театр, мечтатели