carpe diem
Название: "Только бы быть с ним"
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Жанр: слэш
Пейринг: Артур/Тим
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: чем обернулась случайная встреча в поезде)
Предупреждение: POV обоих
От автора: продолжение "Попутчика". Ну, не могу я оставить Артура с Тимом, ужасно хочется ещё писать)
Посвящение: Нанатян., снова тебе, родная. Не передать словами, правда, как я счастлива, что ты любишь мальчишек и хочешь читать про них!)
читать дальше
Артур
Колёса вагона мерно и дружно стучали по рельсам. Воздух свистел в туннеле за мутным стеклом. Люди толпились. Кто-то – носом в газету, кто-то – с книжкой на коленях или музыкой в ушах. Каждый занят делом - и, кажется, все точно знают, в какой пункт назначения им надо прибыть.
Я пялился на схему метро напротив и думал – а куда, собственно, еду?
Питер был выбран мной, как ни раз до этого, - тыком. Ну приеду, ну разберёмся, не впервой. Я понятия не имел, что за город. Знать не знал, где можно найти квартиру, купить еды, работать и прочее.
А теперь, собственно, куда я еду? Станции на схеме на стенке – не знакомы. Да мне вообще ничего в Питере не знакомо. Только вот… Тим.
Я чуть приоткрыл глаза, покосившись.
Он сидел, спрятав руки в карманах, - и, кажется, был увлечён рекламной вывеской над дверью. Но быстро, незаметно – а глянет на меня. Глянет - и тут же вернётся к рекламе.
В груди что-то дёрнуло, забилось, будто бешеное. Наверное, весь вагон слышит этот дикий психованный стук. «Да заткнись же. Заткнись!»
Я быстро отвернулся от Тима, заткнув уши плеером. А я что, я ничего… Сижу, музыку слушаю…
И всё-таки интересно – почему Тим сел со мной в один поезд? Ему по той же ветке – или…
- Артур, - вдруг тихо окликнул он меня.
Я чуть с кресла не вскочил от неожиданности.
- Что?
- А тебе есть, где жить?
Спросил меня – но как-то скомкано, глухо, невнятно. И не смотрит – глаза по-прежнему жгут рекламу «Теле 2» над створкой двери.
Я отвёл глаза, промычав нечто сквозь зубы. Ну, не говорить же «нет» - буду придурком. И не врать же «да» - Тим наверняка догадался, что еду я от балды.
- У моей подруги тут, в Питере, знакомая, - продолжал Тим. – Она согласилась сдать мне квартиру – но, кажется, у неё есть ещё одна. Я могу спросить… если хочешь…
Тим замолчал и посмотрел на меня. Улыбается – неуверенно, но дружелюбно, и взгляд… Опять эта забота, опять чёртово понимание и идиотское беспокойство.
Да что он лезет?!
Я не заметил момента, когда злоба, будто огонь на конце спички, вспыхнула внутри. Мне хотелось злиться – на его глаза, улыбку, на Тима. Да что надо ему, а? Чего он прилип ко мне, как лист? Помочь, видите ли, решил, квартиру предлагает. Что, снова души несчастных заблудших мальчиков спасать потянуло?!
Я вскочил с сиденья – быстро, так, что едва успел ухватиться за поручень. Шипя, поскрипывая, поезд замер у платформы. И я тут же пулей метнулся прочь из вагона, отпихнув кого-то с дороги.
Кажется, в след мне полетело от Тима тихое: «Артур».
Судя по всему, в питерском метро – горячее время. Мне навстречу хлынуло стадо – я в последнюю секунду успел вжаться спиной в бетонную стену. Народ спешил, сметая всё на своём пути, к поездам. Их было два – по обе стороны. А в центре стояли лавочки, плавно по окружности обтекаемые толпой.
Подождав у стенки, когда буйство утихнет, я протиснулся к первой скамейке. И упал на неё, чувствуя, почему-то, себя выжатым и усталым донельзя.
Злость во мне щёлкала зубами. Яркая, горячая – почти ненависть. Ха, тоже мне, защитник потерянных и оскорблённых! Не нужна мне его помощь. Сам разберусь – чай, не маленький.
Раз-другой вдохнув-выдохнув, я поднялся со скамейки. И встал перед щитом с большой и цветастой схемой питерского метро.
Итак, что мы имеем? Скромное «вы здесь» со стрелкой на схеме подсказали, где я нахожусь. Впрочем, название «Лиговский проспект» ничем не помогло мне. Ну, куда дальше? Где теоретически в этом городе можно снять квартиру?
Я плюхнулся обратно на скамейку, поймав подозрительный взгляд бабульки с тележкой. Зло зыркнув ей в ответ, подпёр кулаком подбородок и стал думать. Мой взгляд, блуждая по неизведанной станции, ткнулся в газетный киоск.
Эврика.
Я резво подскочил к ларьку, сунул продавщице мелочь из кармана и потребовал газету объявлений. Тут же, у киоска, открыл её, пролистал до страницы о квартирах и пустил в дело свой любимый способ выбора. Наобум ткнул пальцем.
Научный тык выдал мне объявление о том, что Надежда Александровна сдаёт квартиру. Однокомнатную. На некой станции «Проспект Ветеранов».
Что ж, с этого и начнём.
Я побрёл за самым большим ручьём народа, и меня благополучно доставило к эскалатору. Наверху, в вестибюле около стеклянных дверей, обнаружился телефон-автомат. Я поскрёбся по карманам, отыскал ещё чуть мелочи и аккуратно набрал номер, указанный в объявлении.
С Надеждой Александровной мы пришли к решению быстро. Её не смутило, что я иногородний товарищ двадцати одного года без работы и учёбы. А цену, которую назвала женщина, я не чаял даже встретить.
- Когда можно селиться? – спросил я.
- Да хоть сейчас, милый, - усмехнулась Надежда Александровна.
Окрыленный успехом, я скатился по эскалатору обратно в метро. И, постояв у схемы, нашёл нужную мне станцию – «Проспект Ветеранов». Значит, доехать до «Спасской», пересесть… Отлично! Я мысленно поздравил себя и, растолкав народ, пробился в подъехавшем поезде к пустому месту.
Вот и здорово. Всё получилось. С первой попытки – нашёл и жильё, и дорогу к нему. Здорово. Я вполне могу решить свои проблемы сам – ну к чёрту Тима с его помощью. К чёрту.
Поезд мерно стучал колёсами по рельсам. Шумел ветер за окнами. Журчали что-то люди по бокам от меня. Я откинулся на спинку кресла, ткнул в кнопочки плеера и, скрестив на груди руки, прикрыл глаза.
К чёрту Тима. Мы – просто попутчики, случайно, ненадолго. Приехали – разбежались. В поезде… в поезде ничего не было. Ну, выпили по кружке чая, ну, столкнулись два-три раза в коридоре. Подумаешь. И не нужна мне помощь от этого мальчишки, не нужна его добрая улыбка и чёртовы понимающие глаза! Он чужой. Как прочие. Я затеряюсь в этом городе… и забуду о нём.
Ничего не было тогда, ночью, в поезде. Да, чёрт возьми, не было! Всё, хватит. Пора кончать забивание мыслей ерундой. Хватит. Тима… его больше не будет в моей жизни. Попутчик – ничего большего. Питер – город большой. И больше мы, разумеется, не встретим друг друга.
Нужно ли говорить, что я был в шоке, когда увидел Тима тем же вечером?
Тим
«Интересно, а ему есть, где жить?» - подумал я, глянув на Артура. Мельком, быстро и незаметно – всю поездку я старательно делал вид, что читаю рекламу над дверью.
Вероника, узнав, что пункт назначения – Питер, развила бурную активность в доли секунды. У неё, оказывается, живёт там подруга, Надя. Которая, очень кстати, сдаёт квартиру, и даже не одну. Наде позвонили. Спросили. Получили добро, сунули мне бумажку с адресом и инструкции, как доехать.
Собственно, с вокзала я сел в поезд прямо туда.
Две квартиры… Кажется, Ника говорила, что Надя сдаёт две квартиры. И, если не занята вторая… предложить Артуру? А стоит ли предлагать?
- А тебе есть, где жить? – спросил я. И, честное слово, - свой голос не признал. Почему он тихий, удушенный какой-то? Почему хриплый – и почему, чёрт возьми, я не могу посмотреть на Артура? Почему, как идиот, таращусь на рекламу над дверью?
Я был уверен, что Артуру негде жить в Питере. Ведь он сам говорил – наобум выбранный город… И, конечно, Артур согласится на моё предложение. Зачем ему отказывать?
- У моих друзей тут, в Питере, знакомая. Она согласилась сдать мне квартиру – но, кажется, у неё есть ещё одна. Я могу спросить… если хочешь…
Я стрелял словами, как очередью из пулемёта. Быстро, залпом – и, замолчав, наконец посмотрел на Артура. Он, кажется, удивлён. Сидит неподвижно, смотрит на меня. Я улыбнулся – как мог, дружелюбно и добро. Ведь Артур… это Артур. Он может отвернуться сейчас, смолчать, схамить…
Но такой реакции я не ждал, точно, никак. Артур, не отрываясь, смотрел мне в лицо – секунды. А потом в его глазах вспыхнул, как искра, огонёк. Знакомый мне – по поезду. Злоба…
Да, злоба. Она, резко, внезапно, искривила лицо Артура в гримасе. Дёрнула углами губ. И Артур, вскочив с места так, что чуть не упал на пол, выскочил из вагона, стоило дверям открыться.
Я, как дурак, смотрел ему в след. Молча, не шевелясь. Ведь нужно было, нужно – схватить его за руку, крикнуть, удержать! С моих губ – только тихо, едва слышно: «Артур». И всё. Двери вагона с треском захлопнулись, и поезд улетел в темноту туннеля.
«Тим, - мысленно сказал я себе, устало откинувшись на спинку, - ты – редкой породы придурок».
Мне показалось, будто я пробежал сотни и сотни тысяч километров. Всё тело – ватное. В голове – пусто. И только сердце колотится, как бешеное… на весь, наверное, вагон.
Я знал, что всё так закончится. Ведь знал. Артур – это Артур. Он снова поставил стенку, снова закрылся, снова сбежал… И я не успел в этот раз удержать его.
Придурок.
До нужной станции, «Проспект Ветеранов», я добрался без проблем, следуя инструкции Вероники. У метро, по ней же, сел в автобус – и скоро стоял на площадке пятого этажа, звоня в дверь.
Мне открыла весёлая, улыбчивая женщина лет тридцати. И тут же, со словами: «Вы от Ники, да?» втянула меня за собой в прихожую.
На осмотр квартиры ушло от силы минуты три. В общем, и так было ясно, - Ника плохого не посоветует. Квартира была замечательной. Большая комната даже с мебелью, уютная кухня в тёплых тонах, просторная прихожая… Сказка!
Цена, названная хозяйкой, изящно расписалась в счастливом конце.
- Добро пожаловать, - широко улыбаясь, объявила Надя. И торжественно сунула мне в ладонь ключ на железном колечке. – Чувствуйте себя, как дома. Мой телефон у вас есть, если что – я на связи.
Надя глянула на часы и заспешила к выходу.
- Ой, мне пора, сейчас ещё один жилец подъедет… Я сдаю ещё одну квартиру, знаете? Прямо напротив вашей.
- Откуда у вас две, Надя? – с любопытством спросил я, провожая её в прихожую.
- Да мы тут с родителями жили, - охотно ответила она, повязывая цветастый шарф на шею. – А в соседней – сестра с мужем. Но они побольше себе нашли, а родителям их фирма подарок сделала щедрый… Вот, сдаю теперь. Ну, до свиданья, звоните!
Махнув рукой, Надя исчезла за дверью.
Я прошёл, аккуратно переступив через свой чемодан, в комнату. Оттуда – в кухню, ванную, снова к двери. И не мог поверить… Моя квартира. Моя личная собственная квартира. Я начну новую жизнь отсюда. И обязательно, уверен – обязательно всё будет. Я добьюсь успеха. Я исполню мечту!
Легко отплясывая джигу, я отнёс чемодан в комнату и тщательно разобрал-разложил вещи. Немного – пара комплектов одежды, ворохи бумаг и ручек, штук пять любимых книг… Конечно, смотрелось всё так себе – слишком пусто. Но ничего, пообещал я себе. Скоро обживусь, обставлю – и будет сказка.
В холодильнике на кухне, конечно, повесилась мышь. А живот именно сейчас, настойчиво и упрямо, требовал еды. Деньги были у меня – чуть, на макароны с хлебом хватит. Схватив с комода в коридоре какой-то пакет, я выскочил на площадку.
И прямо навстречу мне разъехались дверцы лифта. Тяжело, с протяжным скрипом. Я поднял голову – и увидел Артура.
Он стоял в кабине лифта, таращась на меня. Удивлённо. Непонимающе. А я сам не заметил, как сделал шаг назад.
Что он здесь делает? Почему? Разве…
Внутри меня что-то, дёрнувшись, ухнуло вниз.
Артур
Я, признаться, малость обалдел от привратностей судьбы. Двери лифта уже два раза пробовали съехаться, - а мы с Тимом стояли, глупо таращась друг на друга.
Без толку спрашивать «почему?», да? Так же без толку было в поезде, когда что-то сталкивало меня с ним вечно… Кажется, шутки природы продолжаются.
Впрочем, апофеозом стала даже не моя и Тима странная встреча. Пока мы пялились, из квартиры справа выскочила женщина. Лет тридцати, в домашнем платье – хозяйка, судя по всему. Секунды она смотрела на нас, а потом кинулась, расцветая в улыбке.
- Так вы, вижу, уже познакомились! – выдала она радостно, цепляя меня за локоть одной рукой, Тима – второй. – Уверена, вы обязательно станете друзьями. Ведь это здорово, когда соседи ладят друг с другом!
«Ладят? Ну уж нет».
Я резко вывернул себя из хватки Надежды Александровны. И молча, не обернувшись и смачно хлопнув дверью, скрылся в своей квартире.
Вот удивится, наверное, хозяйка. Небось они там, за стенкой, с Тимом обсуждают, какая муха меня укусила.
Тим! Вот какая!
Я даже не стал распаковывать вещи. Хотя, к слову, вещей не было – рюкзак с какой-то ерундой на донышке, и всё. Я швырнул его вдаль – в район шкафа – и ворвался из коридора в комнату.
Комната была одна. Большая, просторная и светлая. Имелась в ней и мебель – кровать с тумбой в углу, стол, книжные полки… Я с размаху шлёпнулся на постель, которая жалобно пискнула под моим весом. Сжал пальцами подушку и уткнулся носом в неё.
Да какого чёрта? Питер – город большой. В нём тысячи квартир, тысячи объявлений о съёме в газетах. Почему, а, ну какого лешего я попал именно в ту квартиру, по соседству с которой живёт Тим? Питер – огромный город, мы не должны, не должны были встретиться снова!
Я резко сел, заставив себя глубоко вдохнуть и выпустить воздух. Так. Хватит. Ну, пусть себе обитает за стенкой – это вовсе не значит, что мы будем контактировать с ним. Попутчики, приехали – разбежались. Ничего не было у нас, нет и быть не может.
Кивнув в подтверждение своих мыслей, я зашагал из комнаты на поиски рюкзака. А потом – в город, будем искать работу, купим еды… Живём, товарищи-господа, живём.
Работу я нашёл быстро, почти сразу. Выйдя из дома (пулей, кстати) побрёл наугад через улицу, ещё одну, какой-то двор, второй двор… Моё пристанище – стандартный блочный коробок в девять этажей. Смутно помню, как добирался туда от метро – дорога осталась позади, всё детские площадки, дворики, тропинки… Теперь я шёл, пытаясь вспомнить, уже обратным маршрутом. И дошёл ведь – а вдоль шумного проспекта легко нашлись кафе, не одна даже штука, целых четыре.
Меня взяли во втором. Окинули взглядом, рассказали, что к чему, выдали расписание и приказали явиться завтра.
Я шагнул из тёплого накуренного помещения на стылый воздух. И вдохнул, глубоко, до боли в лёгких. Вот и хорошо, вот и чудно. Работа есть, квартира есть – что ещё надо, правда? Живём. И без помощи спасителей душ обходимся прекрасно.
«Официант – это моя судьба, видимо, на веки вечные» - мрачно усмехнулся я про себя, доставая из кармана смятую пачку и закуривая.
Тим
Мы с Артуром жили теперь в соседних квартирах. Это было… странно.
Я не мог понять, как же, ну как же так вышло – мы соседи. Ведь он выскочил из поезда, как ошпаренный, - я подумал, что никогда больше не встречу его. А тут он – в квартире за стенкой. Снова оказался со мной рядом, как и в поезде тогда… Случайно ли?
Когда я вышел следующим днём на лестничную площадку, было пусто. За дверью Артура – тишина. Наверное, идиотским было зрелищем, - стоит парень у соседней квартиры и что-то слушает там… Чего ты ждёшь, Тим? Что Артур возьмёт – да и выйдет к тебе сейчас, счастливый?
Он, наверное, ни слова теперь ни скажет мне. И какая разница, к чёрту, что мы соседи.
Что-то горькое обожгло внутри. Я резко тронул с места и зашагал вниз по протёртым ступеням. Хватит, Тим. Хватит. Не этим тебе нужно сейчас забивать голову.
Для пущей уверенности я сунул руку в сумку. И улыбнулся, ощутив там приятную гладкость бумажных листков.
Мой шаг к мечте. Моя книга. Сейчас я пойду в издательство – и предложу им её. Могут отказать, конечно… Но я попробую снова – в другом месте. А потом снова – и ещё много, много раз. В конце концов – всё выйдет. Не может не выйти. Я добьюсь, я смогу!
Внутри потеплело, и, перескакивая через ступеньку, я полетел по лестнице вниз.
В издательстве мне отказали. Ожидаемо. Что ж… попробуем завтра. Ведь завтра всё получится, верно?
А через три дня моя мечта исполнилась.
Мою книгу взяли.
Я шёл из издательства, чувствуя, как ноги, словно ватные, подгибаются на каждом шагу. Мысли тоже не слушались – вязкий кисель, там просто не было ничего, кроме слов: «Это случилось. Случилось. Случилось».
А потом тело оттаяло, и мне до дикости сильно захотелось пуститься в пляс. Прямо тут, на улице. Я сам не заметил, как ускорил шаг и почти бегом влетел в подъезд родной девятиэтажки.
Эйфория не прошла и следующим днём, и послеследующим, и тем, что был за ним. Всё превратилось в одно сплошное ощущение счастья. Я шёл к этому давно, очень давно, хотел этого – и вот, оно исполнилось.
Мои дни стали делиться между издательством, куда я летал решать вопросы по книге, квартирой, где правил-доделывал, и книжным магазином, где работал продавцом. Ведь деньги нужны – платить за жильё хотя бы, в конце концов. Да и на месте я сидеть не мог. Хотелось что-то делать, куда-то ходить, - энергия, страшная и сумасшедшая, переполняла меня.
В тот день я рано утром пошёл в издательство, а оттуда – на работу. И только к вечеру, часов в восемь, когда уже темнело, вернулся домой.
В Питере вообще темнеет очень рано. А сейчас – уже только снег смутно белел на фоне чёрного, как густая тушь, неба. Я шагал к дому чисто интуитивно – по памяти. Вот, кажется, он – размытый силуэт, и заботливо кем-то включённая над подъездом лампочка.
Я ускорил шаг – зима всё-таки, холодно, - и припустил почти бегом. Но кое-что заставило меня притормозить, едва не впечатавшись носом в ствол какого-то дерева.
С другой стороны к подъезду шагал Артур. Он уже попал в круг света от лампочки – я узнал его. Идёт, медленно, не спеша, сунув руки в карманы куртки, с сигаретой. Дым с его губ срывался – и таял под тёмно-синим небом.
Артур смотрел в землю. Но что-то подтолкнуло его поднять голову – и, подняв, он встретился глазами со мной.
У меня в груди дёрнулось – так, что больно.
Мы, впрочем, лишь секунды глядели друг на друга. А потом он резко сорвался с места, в два шага подскочил к двери подъезда и, скрывшись за ней, захлопнул перед моим носом.
И что это значит?
Я постоял ещё немного, пялясь на дверь. А когда поднялся по ступенькам в темноте на свой этаж – площадка была пуста. Конечно. Ведь я знал, знал, что так будет… что Артур закроется снова.
Но почему? Почему тогда, в метро, он выскочил, как ошпаренный, из вагона? Ведь мне казалось, что Артур оттаял. Хоть немного – но сдвинул в сторону свою стенку, открылся… А теперь, выходит, всё заново?
В груди что-то сжалось. А я понял вдруг, что стою, как дурак, у двери в квартиру с ключом в руке и таращусь на соседнюю.
Так пошло и дальше. В пору глазам на лоб лезть от превратностей судьбы – мы каждый день с Артуром возвращались домой в одно время. То у подъезда сталкивались, то на лестнице, то на площадке – и каждый раз он бегал от меня. Мог, например, захлопнуть дверь перед моим носом. Мог резко завернуть в магазин, не дойдя до меня, остановиться покурить, вообще пойти в обратном направлении… Увёртками Артура мы ни разу не встретились с ним, так сказать, лицом к лицу. И это было… неприятно. Обидно.
- Артур, - окликнул я его однажды.
Мы снова встретились у подъезда после работы. И он снова первым юркнул за дверь, оставляя мне минуту-другую задержки – на поиск ключей, открытие двери, путь по лестнице. Я в рекордно короткий промежуток проник в подъезд. И, кинувшись по ступенькам через одну, успел заскочить на площадку – раньше, чем Артур исчезнет в квартире.
Он стоял у двери, поворачивая в замке ключ. Я кинулся к нему, на ходу выпалив:
- Артур!
Он, кажется, чуть напрягся. Но вертеть в замке ключом, впрочем, не прекратил.
- Как ты? Всё в порядке? А где работаешь? Я вот в книжном, недалеко отсюда, в одной остановке, знаешь…
Я лепил какую-то чушь, стоя в двух шагах от Артура. И, пока лепил, ясно понимал, что без толку. Он меня не слушал. Или, может быть, делал вид, что не слушает. Ключ в замке щёлкнул, и Артур, не оглянувшись, захлопнул за собой дверь квартиры.
Мне сдавило горло. И всё сжалось внутри – противно, неприятно, горячо. Почему? Что с тобой, Артур, да что же с тобой такое?
Артур
«Если опять его встречу, будет обхохотаться» - думал я, на ощупь пробираясь по тёмной улице к освещённому подъезду.
Тим шагал ровно на таком же расстоянии от двери с другого бока.
Ну что – обхохотаться.
А если вспомнить, сколько раз это было уже – кататься по полу в конвульсиях от смеха. Ведь это смешно, да, - желать вычеркнуть из своей жизни человека и сталкиваться с ним по дороге домой каждый чёртов день?
Я пустил в ход свой любимый, ставший привычным, приём. Ускорил шаг, подскочил к подъезду, опережая Тима, и захлопнул дверь у него под носом.
Отлично. Секунд тридцать форы у меня есть.
Не дожидаясь, пока приедет лифт, я припустил вверх по лестнице, в темноте. Чудо, что не упал ещё, переломав конечности. Вот и пятый этаж, моя дверь… Я вставил ключ в замок уже – а сзади загремели шаги, и на площадку, запыхавшись, влетел растрепанный Тим.
Фора не сработала.
- Артур, - резко выпалил он на выдохе.
И меня как ножом полоснуло от этого голоса.
Да что ему надо? Пусть уходит… пусть уходит из моей жизни наконец!
- Как ты? Всё в порядке? А где работаешь? – зачастил этот придурок моей спине. Я и головы не повернул – всё ворочал в замке ключом, ворочал без толку. Да какого хрена эта дверь не открывается?!
- Я вот в книжном, недалеко отсюда, в одной остановке, знаешь…
В замке щёлкнуло. Аллилуйя! Я влетел в родной дом, шваркнув створкой под носом Тима. И сполз, как был, – в куртке, шапке, - на холодный пол у двери.
Сил не было. Мыслей не было. Кажется – меня долго таскали туда-сюда по земле, головой о кочки и камни. Или, может, я бегал марафон в километров сотню. Какого чёрта иначе воздуха в лёгких нет? И сердце, как бешеное, колотится о рёбра?
Тим
Артур всегда ходил, уткнувшись носом в землю. Или глядя прямо, перед собой, ничего не выражающими глазами. Его лицо всегда было мрачным. Злым, даже яростным… Такое лицо знакомо мне – по поезду.
«Кажется, рисовать он не начал» - однажды подумал я
Ведь правда – Артур вовсе не похож на человека, который занят любимым делом. Каюсь – я подглядел один раз, откуда он идёт до дома. Кафе – маленькое, немноголюдное, совсем рядом с шумным проспектом. Что же – снова официант? А рисование?
Я проверил. Одним вечером, когда мы столкнулись на площадке – он заходил в квартиру, я шёл в магазин, - задал вопрос ему:
- Ты рисуешь?
Сначала мне показалось, что Артур просто не ответит. Но он даже обернулся ко мне, поглядел как-то странно… невидяще, и глухо выдавил:
- Нет.
И снова хлопнул дверью своей квартиры у меня перед носом.
Не рисует… всё-таки он – не рисует…
- Тим!
Я дёрнулся и повернул голову на звук.
Таня, моя напарница по смене, держа в руках стопку книг, смотрела недовольно.
- И о чём размечтался? Тут новый товар подвезли, расставить надо, пока покупателей нет!
- Д-да, конечно, - кивнул я, изображая улыбку. Таня хмыкнула, сунула мне в руки увесистый штабель и удалилась за кассу.
Работа – это хорошо. Помогает отвлечься. Я методично стал размещать книги на полках, по пять раз проверяя, туда ли поставил. Да, помогает. И правильно – ты, Тим, совсем свихнулся на Артуре. Подумай, разнообразия ради, о чём-то другом.
После работы я махнул рукой сердитой Тане и поспешил на автобус. Надо в издательство заскочить, редактор просил зачем-то…
- Привет, Тим! – весело окликнула меня Алёна, когда я пролетал мимо неё. Пришлось затормозить, чтобы не сбить на пол ненароком.
- Как дела? – Алёна поудобнее переложила подмышкой стопку бумаг. Увесистую, кстати. – Отпахал в своём книжном?
- Ага, - улыбнулся я, одним изящным движением отбирая у Алёнки бумаги. – А ну, дай сюда! Ты же девушка, слабое и хрупкое создание.
- Сам ты хрупкое, - Алёна пихнула меня в плечо, но стопку забирать не стала. И, весело болтая за жизнь, мы добрались до пункта назначения.
- Багаж доставлен, - объявил я, сгружая бумаги Алёнке на стол. И ловко извлёк из сумки книгу в пёстрой обложке.
- Держи, друг мой, - торжественно поклонившись, я вручил её Алёне. – Ваш любимый писатель, госпожа, как заказывали.
- Ты чудо, Тимка! – Алёна завопила так, что за соседними столами подняли головы. И повесилась мне на шею.
Мне кое-как, с немалыми потерями, удалось отодрать её. Алёнка – книгоман рода обыкновенный. За книги и до небес вознести тебя может, и в глотку вцепиться.
Я часто стал захаживать в издательство. Даже не по делу – просто так. Мы очень подружились с Алёнкой, да и с другими ребятами тоже.
- Привет, Тим, - это Сашка, спешащий куда-то по своим делам. Возле меня он сделал остановку и потряс за руку.
- Куда летишь? – спросил я, чуть поморщившись. Силы у Сашки – ещё те.
- Да пожар у нас, наводнение и Апокалипсис, - мрачно выдал он. – Наш художник уволился – чтоб его! Теперь вот, иллюстрировать некому, шеф негодует… Ладно, пойду, надо что-то придумывать же…
Сашка страдальчески вздохнул и поскакал себе дальше.
Я тоже пошёл было своей дорогой – но вдруг кусочки сложились в одну картинку у меня в голове. Художника нет. Художник нужен срочно. А кто у нас художник? Артур ведь!
Я, резко развернувшись, сменил курс. И полетел, как мог быстро, к нашему дому, на пятый этаж, к квартире Артура.
Кнопку звонка давить мне пришлось, кажется, вечно. А потом на пороге появился Артур. Мрачный, сердитый, как всегда. Он был одет в куртку – кажется, куда-то собирается. И, конечно, меня встретил его злой, яростный взгляд исподлобья.
- Чего? – грубо бросил Артур. И мне вспомнился поезд – ведь так, точно так он встретил меня, когда я пришёл к нему ночью за чаем.
- Есть предложение! – выпалил я.
Артур сделал попытку закрыть дверь. Но мне хватило секунды, чтобы между створкой и косяком поставить ногу.
- Я на работу опаздываю, - почти прошипел Артур, переводя взгляд с моей ноги на меня и обратно. – Отойди.
- Какая работа – официантом? Я тебе настоящую работу нашёл! – мой голос? Такой ровный, твёрдый – не то, что бормотание со скоростью пулемёта в прошлый раз.
- Отойди! – уже громче выплюнул Артур. Кажется, ещё секунда, - и он либо оттолкнёт меня, либо расплющит ногу дверью.
- Нет, - ответил я и схватил его за запястье. Разряд тока прошил меня… сердце, как бешеное, застучало, грозя выскочить.
Артур застыл, медленно опустив глаза на мою руку. А я, воспользовавшись тем, что он удивлён и не может вырваться, потащил его вниз, по ступенькам, из дома.
На улице шок отпустил Артура, он дёрнул рукой, силясь освободиться. Но – не знаю, откуда, - во мне проснулись странные силы. Я только крепче сжал его запястье, и тянул, тянул за собой.
Наверное, мы чудно выглядели в глазах пассажиров автобуса – один парень цепко держит, второй яростно вырывается. Кондуктор даже покосилась странно, желая, видимо, что-то сказать. Но я мило улыбнулся ей – мол, в порядке всё.
Когда мы вышли на нужной остановке, Артур начал ругаться. Мне в спину летели слова вроде «отпусти», «чёрт» и «прибью». К ним, конечно, попытки вырвать руку, - но я храбро дотащил Артура до издательства и только там, внутри, разжал пальцы.
Кажется, его глаза могли убить меня на месте. Но я широко ухмыльнулся и схватил за локоть Сашку – тот как раз пробегал мимо.
- Саш!
- Тим, ты снова тут? Мне спешить надо, так что…
- Успокойся, друг, и восхвали меня. Я нашёл вам художника.
На чьём лице, интересно, было удивления больше – Артура или Сашки? Наверное, у обоих поровну.
- Художника? – ликующе воскликнул Сашка.
- Художника? – зло прошипел Артур.
- Да. Вместо официанта будешь работать здесь.
- Ещё чего, - скривился Артур. Он сунул руки в карманы и, отвернувшись, гордо зашагал к выходу. Но я возник у него на пути и цепко ухватил за плечо.
- Никуда ты не пойдёшь! – бодро возвестил я и, махнув изумлённому Сашке, потянул Артура вглубь здания. – Вперёд!
Начальство новому художнику обрадовалось очень. Шеф активно говорил «спасибо» Сашке, потом мне, потом тряс за руку Артура и предлагал ему кофе. Судя по лицу «художника» - оставаться тут он не жаждал. И точно настроился спугнуть шефа непроходимым хамством. На предложения Артур хмыкал, на слова отвечал в духе «отвяньте», вопросы попросту игнорировал.
В конце концов я, шагнув к шефу, обсудил с ним все вопросы сам. А Сашка – кажется, понявший, что к чему, - караулил дверь, чтоб Артур не вздумал бежать.
- Ну что, Артур Валерьевич, вы согласны? – бодро вопросил шеф. Артур открыл рот – явно для «нет», - но я с улыбкой ответил за него:
- Конечно, он согласен. Не волнуйтесь, Станислав Геннадьевич, - я лично прослежу, чтобы рисунки были в срок. Над душой у него стоять буду, пока не нарисует.
И, снова ухватив Артура за запястье, потащил его из издательства.
Уже дома, на площадке нашего этажа, Артур выкрутился от меня и выпалил:
- Да какого хрена?!
Кажется, вся злость концентрировалась в нём – и вот, готова рваться наружу.
Но я был спокоен. Не устаю поражаться себе.
- Где это видано, чтоб художник работал официантом? – твёрдо сказал я. – Ты должен рисовать, слышишь?
Артур
Этот придурок потащил меня в издательство.
Тем днём я собирался на работу. И чуть не подскочил на месте, когда зашёлся в вопле звонок.
Сначала я решил, что к чёрту – не буду открывать. Но звонили настойчиво. Кажется, минут десять прошло – а всё звонили. Прокляв про себя надоеду, мрачный и недовольный, я поплёлся открывать.
На площадке стоял Тим. Раскрасневшийся, хрипло дышащий – и радостный донельзя.
У меня, вдруг, что-то ёкнуло в груди. Подскочило к самому горлу – больно, трудно дышать. Я резко выдохнул, накачивая в глаза побольше злости. И грубо буркнул:
- Чего?
- Есть предложение! – выпалил Тим и уставился на меня, сияя, - будто важное сообщил что.
Я встретился глазами с его счастливым, горящим взглядом – и вдруг разозлился. Ярость, как порох, в секунду вспыхнула во мне. Да какого хрена? Припёрся тут, знаете, довольный до чёртиков, чушь несёт…
Я сделал попытку закрыть дверь. Быстро и резко – но Тим, впрочем, был быстрее. Он ловко сунул ногу между створкой двери и косяком.
- Я на работу опаздываю, - мой голос срывался на странное шипение, почти кошачье. Злоба разъедала горло изнутри. – Отойди.
- Какая работа – официантом? – уже не весело, а странно твердо и, пожалуй, жёстко сказал Тим. – Я тебе настоящую работу нашёл!
- Отойди! – уже громче рыкнул я. А Тиму – хоть бы что. Он резко подался вперёд – и схватил меня крепко за запястье.
Мне показалось – это не рука Тима, а железо, раскалённое добела. Не знаю, что именно – это чувство или идиотски, до мерзкого верные его слова «Какая работа – официантом?» - так поразили меня. Я стоял, как дурак, и пялился на Тима. А он уже тащил меня прочь от квартиры, по ступенькам вниз.
Всю дорогу – по улицам, в автобусе, - я ощущал себя собачкой, которую тянут насильно на повадке. Ну, или мешком картошки, что волочат по земле. Мной честно были сделаны попытки вырваться. Я выкручивал руку, я ругался Тиму в спину и чуть не пинал его ногой. Да куда там! В Тиме очнулась вдруг странная, огромная сила. Он шёл себе вперёд, заставляя меня шагать следом, - и хоть бы что ему.
Да что за нахрен? Какое такое предложение у Тима ко мне?
Только потом, уже в здании, перед столом мужчины в костюме я понял – издательство. И притащили меня сюда, дабы впихать на место художника.
- Художника? – зло прошипел я.
- Да. Вместо официанта будешь работать здесь, - кивнул этот придурок.
- Ещё чего, - фыркнул я. И рванул к двери – но невозможно упёртый Тим возник прямо у меня на пути.
- Никуда ты не пойдёшь! – бодро возвестил он и, ухватив меня за локоть, потянул куда-то в вглубь здания. – Вперёд!
Проверенный способ, чтоб меня оставили в покое, я испробовал на мужчине в костюме. Кажется, это был шеф, то есть – человек, который решает всё. Нахамить, нагрубить – и аллилуйя, никуда меня не возьмут.
Но Тим просёк быстро. И, пихнув меня в сторону, стал решать с шефом все вопросы самостоятельно.
Да, я сделал шаг к двери, чтобы сбежать. Но там маячил Сашка, приятель Тима, - куда там думать о побеге. Пришлось шататься по кабинету туда-сюда, от стенки к стенке. И размышлять – «какого хрена?!»
- Ну что, Артур Валерьевич, вы согласны? – бодро вопросил шеф спустя минут десять. И я открыл рот – конечно, собираясь припечатать «нет». Но Тим ответил за меня. Улыбнулся и сказал, опережая:
- Конечно, он согласен. Не волнуйтесь, Станислав Геннадьевич, - я лично прослежу, чтобы рисунки были в срок. Над душой у него стоять буду, пока не нарисует.
Дорога домой прошла в том же духе – меня крепко держали за запястье, я рвался и ругался. Только на площадке, у квартир, Тим чуть ослабил хватку – и я выдернул руку, отскочив от него на шаг.
- Да какого хрена?! – пожалуй, никакая фраза лучше не смогла бы передать моё желание убить и растерзать Тима на месте. Я даже кулаки стиснул – готов броситься хоть сейчас.
Он посмотрел на меня внимательно. И тем же твердым, странно спокойным голос спросил:
- Где это видано, чтоб художник работал официантом? Ты должен рисовать, слышишь?
Ты должен рисовать, слышишь?
Тим говорил мне это в поезде. Ни раз говорил, кстати. И сейчас снова… Да какое ему дело вообще? Кто он мне? Попутчик… случайный…
Почему-то силы сопротивляться, внезапно, исчезли. И я почти добровольно позволил Тиму втащить меня в мою же квартиру, зайти туда самому и плюхнуться на диван.
- Рисуй, - выдал Тим оттуда. В форме приказа, к слову, тоном отставного полковника, не иначе.
Я скрестил на груди руки и уставился в окно. Хрен. Ничего не буду делать – пусть хоть вечность просидит тут.
Тим сорвался с места и исчез за дверью квартиры. Э… куда он? Я даже дёрнулся, чтобы захлопнуть створку и обломать Тима – не войдёт он больше сюда. Но вдруг замер на месте и медленно перевёл взгляд обратно на окно. Правда, растаяли силы. Я просто не смог заставить себя встать и отрезать Тиму путь в мою квартиру.
Он прилетел обратно спустя минуту. В руках – карандаши, бумага, краски и кисти. Я обалдел. А Тим, спокойно сгрузив эту кучу на мой стол в углу, уселся опять на диван.
- Рисуй, - повторил он.
И, знаете, - я начал рисовать. Подтащил к столу стул, сел – и начал.
Правда, сначала мы долго играли в гляделки с листом. Чистым белым листом бумаги. Лист смотрел на меня, я смотрел на него… Потом наощупь, не поднимая глаз, взял в руку один из карандашей. И долго ещё вертел его в пальцах, изучая все трещинки, все выпуклости.
Это так… странно было. Так странно, непривычно, забыто – и правильно. Да, правильно. Мысль пришла – и всё, вдруг, загорелось во мне, запрыгало, зашумело. Я перехватил карандаш и начал водить им по бумаге, как бешеный. Линии ложились, линии пересекались, образуя рисунок… Я даже не спросил у Тима, что надо рисовать. Я просто рисовал.
И это было – правильно.
Тим исполнил своё обещание шефу в полной мере. Он упрямо сидел на диване, не отрывая глаз от меня. Даже стоял за спиной, поглядывая через плечо. Будто боялся – я сбегу сейчас.
Но нет, бежать не хотелось. Потому что это было – правильно.
Когда я закончил рисунок, оказалось, что это пейзаж из окна моей квартирки – детская площадка, лысые деревья, снежок. Я отложил листик в сторону – и Тим улыбнулся, взглянув на него.
У меня что-то тёплое подскочило в груди.
- А теперь своё задание выполняй, - весело сказал Тим и сунул мне в руки пачку листиков – какой-то текст.
- Что это?
- Это сказка. Тебе нужно нарисовать к ней иллюстрацию.
Следующий час я внимательно изучал сказку. Сказку, ну надо же! Да чтоб я – рисовал такое…
Но я рисовал. И мне понравилось, и мне не остановиться было. А ещё я спиной чувствовал, как Тим смотрит на меня. И, словно взгляд материален, - у меня мурашки бегали вдоль позвоночника вверх-вниз…
Рисунки были закончены и аккуратно уложены Тиму в синюю папку. Он ушёл. Но, думаете, оставил меня в покое? Ха, как бы не так!
На следующий день, утром, Тим ворвался ко мне в квартиру и потащил меня в кино.
- Кино? – обалдело переспросил я. У меня, наверное, был поистине милый вид – сонный, помятый, с кошмаром на голове. А что вы хотите? Человека ранним утром вытаскивают из кровати – и тянут в кино!
Я лет сто, может быть, там не был. И эти кассы, толпы народа, сладкий запах попкорна – как в первый раз мне. Но Тим, кажется, тут как рыба в воде. Оставил меня ошалело стоять у входа в зал – а сам унёсся, бросив напоследок: «Жди!».
Я ждал. Пять минут. А потом этот сумасшедший идиот уже летел обратно – с двумя билетами в одной руке и огромной, необъятной посудиной попкорна в другой.
- Куда нам столько? – это всё, что я был в состоянии выдавить.
- Это мало ещё! – весело ответил Тим, вручая билеты женщине у зала. – Я и один больше съесть могу!
Зал – огромный, с рядами кресел и полосками синей подсветки вдоль ступенек. Народа почти не было – а первый ряд, куда направился Тим, и вовсе пустой.
- Люблю сидеть на первом! – поделился Тим, падая на кресло номер одиннадцать. Я, чувствуя себя придурком, присел на десятое. – Обычно тут нет никого – и весь ряд твой, делай, что хочешь!
На этом беседа прервалась. Мы сидели, молча глядя в разные стороны, пока в зале не начал медленно гаснуть свет. Экран вспыхнул, и понеслись глупые трейлеры глупых фильмов.
- Ты ешь, - сказал Тим, указывая на банку попкорна на своих коленях. – Авось хоть до середины фильма хватит.
Я и сам не заметил, как улыбнулся.
Это было… так странно. Так ново, непривычно, и здорово, в то же время, - смотреть с кем-то кино. Смеяться вместе, обсуждать моменты фильма, нырять в банку попкорна на коленях Тима. Я, правда, не запомнил, как звался фильм. Кажется, какая-то комедия.
Но я точно помню, что мне было здорово.
А ещё помню момент… когда, откинувшись на спинку кресла, положил руку на подлокотник. И ощутил там тёплые пальцы Тима.
Я дёрнулся тогда, словно меня ударили током. Впрочем, оно и было так – разряд, электричество, до боли в лёгких… Дёрнулся, быстро убрал руку и спрятал её в карман.
Кажется, Тим ничего не заметил. А я… я просто выкинул из головы это, решив, что ерунда. Ну, подумаешь… ничего не случилось же. Правда?
Полтора часа пролетели, как миг. Мы вышли из зала, обсуждая фильм, я улыбался, смеялся… и, наверное, был счастлив.
Тим
Я твёрдо пообещал себе, что не уйду, пока Артур не нарисует то, что надо. А он будет упрямиться – ясное дело. Но вышло не так… совсем не так.
Я стоял за спиной Артура, глядя ему через плечо. И наблюдал, как линии, скрещиваясь, образуют рисунок, как летает рука Артура с карандашом над бумагой. А потом бросил взгляд на его лицо…
Это был другой Артур. Не та злобная упрямая бука, какую играл он последние дни и в поезде. Артур улыбался. Его тёмные глаза блестели, лицо ожило, утрачивая бледность. Артур… изменился. И я подумал вдруг, что вот такой он – и есть настоящий.
Наблюдая за ним, таким новым и непривычным, я дал себе обещание. Не позволю Артуру опять податься в меланхолию, забросить рисование, закрыться… Никогда не позволю больше. Никогда.
Поэтому, собрав в папку его рисунки к книге, я на следующий день потащил Артура в кино.
Он делал попытки воспротивиться – вялые. Но я дотянул его в кинотеатр – рядом с домом – купил билеты с попкорном и усадил в кресло на первый ряд.
- Люблю сидеть на первом! – весело говорил я. - Обычно тут нет никого – и весь ряд твой, делай, что хочешь!
Артур не ответил – уставился в чёрный прямоугольник экрана напротив. И так молча мы просидели – пока, наконец, свет в зале не начал тухнуть.
Я утвердил банку попкорна на коленях и указал на неё Артуру.
- Ты ешь. Авось хоть до середины фильма хватит.
Он мельком посмотрел на меня, кивнул и… улыбнулся?
Начался фильм.
Поначалу Артур сидел, будто неживой, тупо глядя, как фигурки бегают по экрану. Я сделал попытку растормошить его. Пару раз что-то сказал насчёт героев, прокомментировал момент… а потом Артур ожил. Он ответил мне, и сам стал говорить, и смеяться, и обсуждать всё вместе со мной. Его рука даже ныряла пару раз в банку, за попкорном.
А затем, откинувшись в кресле, я положил руки на подлокотники – и ощутил там пальцы Артура, холодные.
Хотя мне почудилось, что они горячие, как расплавленная магма. Я мигом отдёрнул руку, - впрочем, Артур сделал это раньше, - и нарочито внимательно уставился на экран.
Почему? Что это было?
Домой мы шли вместе, впервые – вместе. И нормально – я не тащил его за запястье, он не ругался и не выкручивал руку. Просто шагал рядом со мной, укутавшись в шарф – и охотно обсуждал со мной плюсы-минусы фильма.
«Не дам ему опять закрыться» - опять твёрдо пообещал я себе. И каждый день стал проходить, как сегодняшний.
Кино. Кафе. Боулинг. Парк. Не важно, что именно, где именно, - только не позволять Артуру удариться в меланхолию снова. Я таскал его по десяткам разных мест. Я тормошил, растряхивал его.
Конечно, он возмущался. Первый дни – и вовсе не хотел пускать меня к себе в квартиру. Но я упрямый. Я мог долго стоять у него под дверью, мучая кнопку звонка. И, когда Артур высовывался, чтобы сказать мне «убирайся» - хватал его за руку и тащил куда-нибудь. Артур ругался. Артур дулся и молчал, сидя с мрачным, злым лицом. Но в конце концов всё стало так, как сегодня, - мы весело болтали, смеялись и… таким счастливым Артур казался мне.
Однажды я узнал от Тани, что неподалёку проводится конкурс. Художники могли представить любую свою работу, - а потом из тех, что будут признаны лучшими, сделают выставку. Я чуть не задушил Таньку в объятиях. И тем же днём, улетев пораньше с работы, поспешил к Артуру.
Конечно, первой реакцией его было «нет» в резкой форме. Но ведь я, как говорилось, упрямый. Просто сдвинул Артура с дороги и, порывшись по комнате, собрал увесистую стопочку его рисунков. Ведь, к слову, Артур рисовал не только по работе – но и многое для себя.
- Ты что творишь? – Артур возник в дверях, скрестив на груди руки. Один его взгляд сообщал всё, что он обо мне думает.
- Помогаю тебе стать художником, а что такое? – невинный голос и похлопать глазами – это я мастер.
Артур конкурс выиграл.
Мне сообщила об этом Танька – оказалось, кто-то из её родственников был среди судей. «Артур Майоров - это твой друг, кажется? Он победил». Таня ещё о чём-то говорила – но я не слушал. Внутри вдруг запрыгало, так быстро и яростно, - словно я сам выиграл в этом конкурсе.
А когда рассказывал о победе Артуру – едва смог закончить. Дыхание перехватило вдруг, даже больно…
У меня всегда творилось внутри безумие, когда я был с Артуром. Сердце стучало, как бешеное, что-то стискивало горло, выбивало из лёгких воздух. И в то же время – легко, хорошо, нужно… Мы гуляли с Артуром каждый день. Кино, кафе, парк – неважно. Только бы быть с ним.
Я не смог поймать тот день, ту минуту и секунду, когда без Артура уже не представлял себе день. Прожить 24 часа – и не увидеть его? Не поболтать, не пойти куда-нибудь, не увидеть, как он улыбается и смеётся?
Невозможно.
Артур
Я начал жить.
После того похода в кино мне казалось – Тим оставит меня в покое. Ну сходили раз – хорошо, прекрасно, и хватит.
Куда там. На следующий же день Тим возник на пороге моей квартиры. Я, к слову, не хотел пускать его. Честно терпел психованный вопль звонка, честно распахнул дверь, чтобы сказать этому придурку «убирайся». И сказал. А он, широко улыбнувшись, схватил меня за руку и потащил в боулинг.
Так пошло день за днём. Тим возникал, внезапно, но неизменно, у меня в квартире – и тянул меня. В кафе, кино, в парк, просто на улицу – неважно. Я хамил ему. Я почти прямым текстом посылал его и говорил отстать. Но, кажется, это вовсе не трогало Тима. «Ну почему? – думал я часто. – Почему он ведёт себя не так, как все чужие? Почему не обижается, не уходит, не оскорбляет в ответ? Да откуда он такой… неправильный?»
А однажды Тим потащил мои работы на выставку. Когда он сказал мне о ней, я, конечно, наотрез отказался. Ха, выставка, очень надо. Не горю как-то желание снова выслушать вежливый отказ от дяденьки в костюме.
Но Тим, в общем, и не слушал моё мнение. Он просто сдвинул меня с дороги, прошёл в комнату и собрал со всех углов мои рисунки.
А потом, через несколько дней, он пришёл ко мне и выдохнул: «Ты выиграл».
Вот так, благодаря неугомонному чужому мальчишке, моя мечта исполнилась.
По началу эти наглые попытки куда-то вытащить меня бесили. Я ругался, я отпирался и противился, как мог. Меня раздражало. Что чужой, посторонний человек лезет в мой мир.
Чужой ли?
А потом я привык. Просыпаясь утром, уже знал, что сейчас или, может, к вечеру, мне в дверь начнёт трезвонить Тим. И мы пойдём куда-нибудь – не важно, куда, на самом деле. И будем разговаривать обо всём, что стукнет в голову, и я буду смеяться и улыбаться… умею ещё, оказывается.
К слову, из кафе я уволился сразу после первого похода в кино. Тим за руку притащил и заставил. Теперь две вещи занимали все мои дни – рисование и Тим.
Мне уже стало казаться, что я не жил иначе никогда. Ведь день без прогулки куда-то с Тимом, без его голоса, улыбки, без него… разве может быть?
И однажды мне стукнуло в голову: «Он нужен мне».
Да, нужен. Без Тима… без Тима никак теперь. И всё равно, куда идти, что делать, о чём говорить... Только бы быть с ним.
В тот день мы шли домой поздно вечером. Было темно. Точнее, не так, - было ОЧЕНЬ темно. И только лампочка над подъездом, далеко впереди, обозначала хоть как-то дорогу.
А знаете, что ещё такое зима – ну, кроме ранней темноты, снега, холода? Это заледеневшие тротуары. Под дурацкой, скользкой коркой льда. И ты идёшь, будто в балете танцуешь, - ноги едут в разные стороны, земля грозит уйти куда-нибудь тут же.
Но Тиму удавалось шагать ровно. Идёт себе, замёрзшие руки в карманы, говорит о чём-то, - и хоть бы что. А я злился. Я шёл рядом с ним и молча злился.
Шёл, к слову, - громко сказано. Ведь тротуар под ногами – скользкий, с льдистой коркой. И я ступал медленно, осторожно, короткими перебежками. Изо всех сил цепляясь за лёд подошвами, чтобы не шлёпнуться.
Но ведь на улице – темно. И, сколько не пялься себе под ноги, - без толку. Я сделал один шаг, споткнулся о какую-то деревяшку, заботливо скрытую снегольдом, – и позорно полетел на землю.
Полетел бы – если б не Тим.
- Осторожно, Артур! – смеясь, сказал он, подхватывая меня за плечи.
Я прямо в полёте уткнулся носом в его шею, повязанную шарфом. И меня… словно током дёрнуло. Сильным, страшным разрядом до боли.
Я поднял голову и встретился глазами с Тимом.
Он улыбался. Но, стоило нашим взглядам пересечься, - улыбка исчезла с его губ. И на лице мелькнула тень – что-то, неясное мне… Сердце, кажется, стучало прямо в горле. И вообще по всему телу стучало, прыгало, бесилось… Стало жарко в груди. Нестерпимо, странно жарко.
Я дёрнулся чуть, пытаясь освободиться. Но Тим крепко держал меня. Его пальцы, холодные и через куртку, вдруг сильней сжались у меня на плечах.
- Артур, - хрипло выдохнул он. Облачко пара растаяло в темноте.
Я, кажется, был словно пьян в эту минуту. Не понимал, не осознавал вообще, что, собственно, делаю. Меня вдруг потянуло – потянуло к Тиму, так, что дышать стало трудно. Будто воздух раз – и выкачали из груди, до самого последнего кусочка. На улице зима, минус двадцать – а мне жарко. Жарко…
Я дёрнулся к Тиму и коснулся губами его губ.
Они были тёплыми. И обветренными от холода, с привкусом чего-то… Оно сводило меня с ума. И я целовал, целовал, целовал Тима, не в силах сказать себе: «Хватит». В груди взрывался фейерверк – горячий, огненный, странный… Никогда прежде не было так. Даже в то время, когда со мной была Наташа.
Я на рефлексе толкнул Тима к двери подъезда. Его пальцы крепко сжимали мои плечи. А мои обнимали его за шею, гладили по щекам, я просто не знал, что сделать, как стать сейчас ближе к Тиму… ещё ближе, ещё…
Понимание пришло со словом, которое тихо, хрипло выдохнул Тим. Понимание. Ответ на все «почему?» и «какого чёрта?». Ответ на то, странное, из поезда, что я пытался засунуть как можно глубже и дальше от себя.
- Люблю, - выдохнул Тим. Прижавшись ко мне, уткнувшись носом в шею. – Люблю тебя, Артур…
- И я тебя, - так же тихо и глухо в ответ.
Люблю. Люблю, люблю тебя, придурок, назойливый мальчишка! Люблю давно, с поезда, любил всё это время. Поэтому мне так хорошо, легко, нужно с тобой. Поэтому я хочу, чтобы ты был рядом – каждый день, минуту, секунду, всегда! Это главное теперь, Тим, единственное, что важно, - вместе с тобой.
И я, знаете, возблагодарил зимние заледеневшие тротуары. Возможно, если б не они – никогда я не смог бы признать – да что там, просто понять, - как зовутся эти странные, страшные чувства. Ни Тиму не смог бы сказать – ни, пожалуй, себе самому.
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Жанр: слэш
Пейринг: Артур/Тим
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: чем обернулась случайная встреча в поезде)
Предупреждение: POV обоих
От автора: продолжение "Попутчика". Ну, не могу я оставить Артура с Тимом, ужасно хочется ещё писать)
Посвящение: Нанатян., снова тебе, родная. Не передать словами, правда, как я счастлива, что ты любишь мальчишек и хочешь читать про них!)
читать дальше
Артур
Колёса вагона мерно и дружно стучали по рельсам. Воздух свистел в туннеле за мутным стеклом. Люди толпились. Кто-то – носом в газету, кто-то – с книжкой на коленях или музыкой в ушах. Каждый занят делом - и, кажется, все точно знают, в какой пункт назначения им надо прибыть.
Я пялился на схему метро напротив и думал – а куда, собственно, еду?
Питер был выбран мной, как ни раз до этого, - тыком. Ну приеду, ну разберёмся, не впервой. Я понятия не имел, что за город. Знать не знал, где можно найти квартиру, купить еды, работать и прочее.
А теперь, собственно, куда я еду? Станции на схеме на стенке – не знакомы. Да мне вообще ничего в Питере не знакомо. Только вот… Тим.
Я чуть приоткрыл глаза, покосившись.
Он сидел, спрятав руки в карманах, - и, кажется, был увлечён рекламной вывеской над дверью. Но быстро, незаметно – а глянет на меня. Глянет - и тут же вернётся к рекламе.
В груди что-то дёрнуло, забилось, будто бешеное. Наверное, весь вагон слышит этот дикий психованный стук. «Да заткнись же. Заткнись!»
Я быстро отвернулся от Тима, заткнув уши плеером. А я что, я ничего… Сижу, музыку слушаю…
И всё-таки интересно – почему Тим сел со мной в один поезд? Ему по той же ветке – или…
- Артур, - вдруг тихо окликнул он меня.
Я чуть с кресла не вскочил от неожиданности.
- Что?
- А тебе есть, где жить?
Спросил меня – но как-то скомкано, глухо, невнятно. И не смотрит – глаза по-прежнему жгут рекламу «Теле 2» над створкой двери.
Я отвёл глаза, промычав нечто сквозь зубы. Ну, не говорить же «нет» - буду придурком. И не врать же «да» - Тим наверняка догадался, что еду я от балды.
- У моей подруги тут, в Питере, знакомая, - продолжал Тим. – Она согласилась сдать мне квартиру – но, кажется, у неё есть ещё одна. Я могу спросить… если хочешь…
Тим замолчал и посмотрел на меня. Улыбается – неуверенно, но дружелюбно, и взгляд… Опять эта забота, опять чёртово понимание и идиотское беспокойство.
Да что он лезет?!
Я не заметил момента, когда злоба, будто огонь на конце спички, вспыхнула внутри. Мне хотелось злиться – на его глаза, улыбку, на Тима. Да что надо ему, а? Чего он прилип ко мне, как лист? Помочь, видите ли, решил, квартиру предлагает. Что, снова души несчастных заблудших мальчиков спасать потянуло?!
Я вскочил с сиденья – быстро, так, что едва успел ухватиться за поручень. Шипя, поскрипывая, поезд замер у платформы. И я тут же пулей метнулся прочь из вагона, отпихнув кого-то с дороги.
Кажется, в след мне полетело от Тима тихое: «Артур».
Судя по всему, в питерском метро – горячее время. Мне навстречу хлынуло стадо – я в последнюю секунду успел вжаться спиной в бетонную стену. Народ спешил, сметая всё на своём пути, к поездам. Их было два – по обе стороны. А в центре стояли лавочки, плавно по окружности обтекаемые толпой.
Подождав у стенки, когда буйство утихнет, я протиснулся к первой скамейке. И упал на неё, чувствуя, почему-то, себя выжатым и усталым донельзя.
Злость во мне щёлкала зубами. Яркая, горячая – почти ненависть. Ха, тоже мне, защитник потерянных и оскорблённых! Не нужна мне его помощь. Сам разберусь – чай, не маленький.
Раз-другой вдохнув-выдохнув, я поднялся со скамейки. И встал перед щитом с большой и цветастой схемой питерского метро.
Итак, что мы имеем? Скромное «вы здесь» со стрелкой на схеме подсказали, где я нахожусь. Впрочем, название «Лиговский проспект» ничем не помогло мне. Ну, куда дальше? Где теоретически в этом городе можно снять квартиру?
Я плюхнулся обратно на скамейку, поймав подозрительный взгляд бабульки с тележкой. Зло зыркнув ей в ответ, подпёр кулаком подбородок и стал думать. Мой взгляд, блуждая по неизведанной станции, ткнулся в газетный киоск.
Эврика.
Я резво подскочил к ларьку, сунул продавщице мелочь из кармана и потребовал газету объявлений. Тут же, у киоска, открыл её, пролистал до страницы о квартирах и пустил в дело свой любимый способ выбора. Наобум ткнул пальцем.
Научный тык выдал мне объявление о том, что Надежда Александровна сдаёт квартиру. Однокомнатную. На некой станции «Проспект Ветеранов».
Что ж, с этого и начнём.
Я побрёл за самым большим ручьём народа, и меня благополучно доставило к эскалатору. Наверху, в вестибюле около стеклянных дверей, обнаружился телефон-автомат. Я поскрёбся по карманам, отыскал ещё чуть мелочи и аккуратно набрал номер, указанный в объявлении.
С Надеждой Александровной мы пришли к решению быстро. Её не смутило, что я иногородний товарищ двадцати одного года без работы и учёбы. А цену, которую назвала женщина, я не чаял даже встретить.
- Когда можно селиться? – спросил я.
- Да хоть сейчас, милый, - усмехнулась Надежда Александровна.
Окрыленный успехом, я скатился по эскалатору обратно в метро. И, постояв у схемы, нашёл нужную мне станцию – «Проспект Ветеранов». Значит, доехать до «Спасской», пересесть… Отлично! Я мысленно поздравил себя и, растолкав народ, пробился в подъехавшем поезде к пустому месту.
Вот и здорово. Всё получилось. С первой попытки – нашёл и жильё, и дорогу к нему. Здорово. Я вполне могу решить свои проблемы сам – ну к чёрту Тима с его помощью. К чёрту.
Поезд мерно стучал колёсами по рельсам. Шумел ветер за окнами. Журчали что-то люди по бокам от меня. Я откинулся на спинку кресла, ткнул в кнопочки плеера и, скрестив на груди руки, прикрыл глаза.
К чёрту Тима. Мы – просто попутчики, случайно, ненадолго. Приехали – разбежались. В поезде… в поезде ничего не было. Ну, выпили по кружке чая, ну, столкнулись два-три раза в коридоре. Подумаешь. И не нужна мне помощь от этого мальчишки, не нужна его добрая улыбка и чёртовы понимающие глаза! Он чужой. Как прочие. Я затеряюсь в этом городе… и забуду о нём.
Ничего не было тогда, ночью, в поезде. Да, чёрт возьми, не было! Всё, хватит. Пора кончать забивание мыслей ерундой. Хватит. Тима… его больше не будет в моей жизни. Попутчик – ничего большего. Питер – город большой. И больше мы, разумеется, не встретим друг друга.
Нужно ли говорить, что я был в шоке, когда увидел Тима тем же вечером?
Тим
«Интересно, а ему есть, где жить?» - подумал я, глянув на Артура. Мельком, быстро и незаметно – всю поездку я старательно делал вид, что читаю рекламу над дверью.
Вероника, узнав, что пункт назначения – Питер, развила бурную активность в доли секунды. У неё, оказывается, живёт там подруга, Надя. Которая, очень кстати, сдаёт квартиру, и даже не одну. Наде позвонили. Спросили. Получили добро, сунули мне бумажку с адресом и инструкции, как доехать.
Собственно, с вокзала я сел в поезд прямо туда.
Две квартиры… Кажется, Ника говорила, что Надя сдаёт две квартиры. И, если не занята вторая… предложить Артуру? А стоит ли предлагать?
- А тебе есть, где жить? – спросил я. И, честное слово, - свой голос не признал. Почему он тихий, удушенный какой-то? Почему хриплый – и почему, чёрт возьми, я не могу посмотреть на Артура? Почему, как идиот, таращусь на рекламу над дверью?
Я был уверен, что Артуру негде жить в Питере. Ведь он сам говорил – наобум выбранный город… И, конечно, Артур согласится на моё предложение. Зачем ему отказывать?
- У моих друзей тут, в Питере, знакомая. Она согласилась сдать мне квартиру – но, кажется, у неё есть ещё одна. Я могу спросить… если хочешь…
Я стрелял словами, как очередью из пулемёта. Быстро, залпом – и, замолчав, наконец посмотрел на Артура. Он, кажется, удивлён. Сидит неподвижно, смотрит на меня. Я улыбнулся – как мог, дружелюбно и добро. Ведь Артур… это Артур. Он может отвернуться сейчас, смолчать, схамить…
Но такой реакции я не ждал, точно, никак. Артур, не отрываясь, смотрел мне в лицо – секунды. А потом в его глазах вспыхнул, как искра, огонёк. Знакомый мне – по поезду. Злоба…
Да, злоба. Она, резко, внезапно, искривила лицо Артура в гримасе. Дёрнула углами губ. И Артур, вскочив с места так, что чуть не упал на пол, выскочил из вагона, стоило дверям открыться.
Я, как дурак, смотрел ему в след. Молча, не шевелясь. Ведь нужно было, нужно – схватить его за руку, крикнуть, удержать! С моих губ – только тихо, едва слышно: «Артур». И всё. Двери вагона с треском захлопнулись, и поезд улетел в темноту туннеля.
«Тим, - мысленно сказал я себе, устало откинувшись на спинку, - ты – редкой породы придурок».
Мне показалось, будто я пробежал сотни и сотни тысяч километров. Всё тело – ватное. В голове – пусто. И только сердце колотится, как бешеное… на весь, наверное, вагон.
Я знал, что всё так закончится. Ведь знал. Артур – это Артур. Он снова поставил стенку, снова закрылся, снова сбежал… И я не успел в этот раз удержать его.
Придурок.
До нужной станции, «Проспект Ветеранов», я добрался без проблем, следуя инструкции Вероники. У метро, по ней же, сел в автобус – и скоро стоял на площадке пятого этажа, звоня в дверь.
Мне открыла весёлая, улыбчивая женщина лет тридцати. И тут же, со словами: «Вы от Ники, да?» втянула меня за собой в прихожую.
На осмотр квартиры ушло от силы минуты три. В общем, и так было ясно, - Ника плохого не посоветует. Квартира была замечательной. Большая комната даже с мебелью, уютная кухня в тёплых тонах, просторная прихожая… Сказка!
Цена, названная хозяйкой, изящно расписалась в счастливом конце.
- Добро пожаловать, - широко улыбаясь, объявила Надя. И торжественно сунула мне в ладонь ключ на железном колечке. – Чувствуйте себя, как дома. Мой телефон у вас есть, если что – я на связи.
Надя глянула на часы и заспешила к выходу.
- Ой, мне пора, сейчас ещё один жилец подъедет… Я сдаю ещё одну квартиру, знаете? Прямо напротив вашей.
- Откуда у вас две, Надя? – с любопытством спросил я, провожая её в прихожую.
- Да мы тут с родителями жили, - охотно ответила она, повязывая цветастый шарф на шею. – А в соседней – сестра с мужем. Но они побольше себе нашли, а родителям их фирма подарок сделала щедрый… Вот, сдаю теперь. Ну, до свиданья, звоните!
Махнув рукой, Надя исчезла за дверью.
Я прошёл, аккуратно переступив через свой чемодан, в комнату. Оттуда – в кухню, ванную, снова к двери. И не мог поверить… Моя квартира. Моя личная собственная квартира. Я начну новую жизнь отсюда. И обязательно, уверен – обязательно всё будет. Я добьюсь успеха. Я исполню мечту!
Легко отплясывая джигу, я отнёс чемодан в комнату и тщательно разобрал-разложил вещи. Немного – пара комплектов одежды, ворохи бумаг и ручек, штук пять любимых книг… Конечно, смотрелось всё так себе – слишком пусто. Но ничего, пообещал я себе. Скоро обживусь, обставлю – и будет сказка.
В холодильнике на кухне, конечно, повесилась мышь. А живот именно сейчас, настойчиво и упрямо, требовал еды. Деньги были у меня – чуть, на макароны с хлебом хватит. Схватив с комода в коридоре какой-то пакет, я выскочил на площадку.
И прямо навстречу мне разъехались дверцы лифта. Тяжело, с протяжным скрипом. Я поднял голову – и увидел Артура.
Он стоял в кабине лифта, таращась на меня. Удивлённо. Непонимающе. А я сам не заметил, как сделал шаг назад.
Что он здесь делает? Почему? Разве…
Внутри меня что-то, дёрнувшись, ухнуло вниз.
Артур
Я, признаться, малость обалдел от привратностей судьбы. Двери лифта уже два раза пробовали съехаться, - а мы с Тимом стояли, глупо таращась друг на друга.
Без толку спрашивать «почему?», да? Так же без толку было в поезде, когда что-то сталкивало меня с ним вечно… Кажется, шутки природы продолжаются.
Впрочем, апофеозом стала даже не моя и Тима странная встреча. Пока мы пялились, из квартиры справа выскочила женщина. Лет тридцати, в домашнем платье – хозяйка, судя по всему. Секунды она смотрела на нас, а потом кинулась, расцветая в улыбке.
- Так вы, вижу, уже познакомились! – выдала она радостно, цепляя меня за локоть одной рукой, Тима – второй. – Уверена, вы обязательно станете друзьями. Ведь это здорово, когда соседи ладят друг с другом!
«Ладят? Ну уж нет».
Я резко вывернул себя из хватки Надежды Александровны. И молча, не обернувшись и смачно хлопнув дверью, скрылся в своей квартире.
Вот удивится, наверное, хозяйка. Небось они там, за стенкой, с Тимом обсуждают, какая муха меня укусила.
Тим! Вот какая!
Я даже не стал распаковывать вещи. Хотя, к слову, вещей не было – рюкзак с какой-то ерундой на донышке, и всё. Я швырнул его вдаль – в район шкафа – и ворвался из коридора в комнату.
Комната была одна. Большая, просторная и светлая. Имелась в ней и мебель – кровать с тумбой в углу, стол, книжные полки… Я с размаху шлёпнулся на постель, которая жалобно пискнула под моим весом. Сжал пальцами подушку и уткнулся носом в неё.
Да какого чёрта? Питер – город большой. В нём тысячи квартир, тысячи объявлений о съёме в газетах. Почему, а, ну какого лешего я попал именно в ту квартиру, по соседству с которой живёт Тим? Питер – огромный город, мы не должны, не должны были встретиться снова!
Я резко сел, заставив себя глубоко вдохнуть и выпустить воздух. Так. Хватит. Ну, пусть себе обитает за стенкой – это вовсе не значит, что мы будем контактировать с ним. Попутчики, приехали – разбежались. Ничего не было у нас, нет и быть не может.
Кивнув в подтверждение своих мыслей, я зашагал из комнаты на поиски рюкзака. А потом – в город, будем искать работу, купим еды… Живём, товарищи-господа, живём.
Работу я нашёл быстро, почти сразу. Выйдя из дома (пулей, кстати) побрёл наугад через улицу, ещё одну, какой-то двор, второй двор… Моё пристанище – стандартный блочный коробок в девять этажей. Смутно помню, как добирался туда от метро – дорога осталась позади, всё детские площадки, дворики, тропинки… Теперь я шёл, пытаясь вспомнить, уже обратным маршрутом. И дошёл ведь – а вдоль шумного проспекта легко нашлись кафе, не одна даже штука, целых четыре.
Меня взяли во втором. Окинули взглядом, рассказали, что к чему, выдали расписание и приказали явиться завтра.
Я шагнул из тёплого накуренного помещения на стылый воздух. И вдохнул, глубоко, до боли в лёгких. Вот и хорошо, вот и чудно. Работа есть, квартира есть – что ещё надо, правда? Живём. И без помощи спасителей душ обходимся прекрасно.
«Официант – это моя судьба, видимо, на веки вечные» - мрачно усмехнулся я про себя, доставая из кармана смятую пачку и закуривая.
Тим
Мы с Артуром жили теперь в соседних квартирах. Это было… странно.
Я не мог понять, как же, ну как же так вышло – мы соседи. Ведь он выскочил из поезда, как ошпаренный, - я подумал, что никогда больше не встречу его. А тут он – в квартире за стенкой. Снова оказался со мной рядом, как и в поезде тогда… Случайно ли?
Когда я вышел следующим днём на лестничную площадку, было пусто. За дверью Артура – тишина. Наверное, идиотским было зрелищем, - стоит парень у соседней квартиры и что-то слушает там… Чего ты ждёшь, Тим? Что Артур возьмёт – да и выйдет к тебе сейчас, счастливый?
Он, наверное, ни слова теперь ни скажет мне. И какая разница, к чёрту, что мы соседи.
Что-то горькое обожгло внутри. Я резко тронул с места и зашагал вниз по протёртым ступеням. Хватит, Тим. Хватит. Не этим тебе нужно сейчас забивать голову.
Для пущей уверенности я сунул руку в сумку. И улыбнулся, ощутив там приятную гладкость бумажных листков.
Мой шаг к мечте. Моя книга. Сейчас я пойду в издательство – и предложу им её. Могут отказать, конечно… Но я попробую снова – в другом месте. А потом снова – и ещё много, много раз. В конце концов – всё выйдет. Не может не выйти. Я добьюсь, я смогу!
Внутри потеплело, и, перескакивая через ступеньку, я полетел по лестнице вниз.
В издательстве мне отказали. Ожидаемо. Что ж… попробуем завтра. Ведь завтра всё получится, верно?
А через три дня моя мечта исполнилась.
Мою книгу взяли.
Я шёл из издательства, чувствуя, как ноги, словно ватные, подгибаются на каждом шагу. Мысли тоже не слушались – вязкий кисель, там просто не было ничего, кроме слов: «Это случилось. Случилось. Случилось».
А потом тело оттаяло, и мне до дикости сильно захотелось пуститься в пляс. Прямо тут, на улице. Я сам не заметил, как ускорил шаг и почти бегом влетел в подъезд родной девятиэтажки.
Эйфория не прошла и следующим днём, и послеследующим, и тем, что был за ним. Всё превратилось в одно сплошное ощущение счастья. Я шёл к этому давно, очень давно, хотел этого – и вот, оно исполнилось.
Мои дни стали делиться между издательством, куда я летал решать вопросы по книге, квартирой, где правил-доделывал, и книжным магазином, где работал продавцом. Ведь деньги нужны – платить за жильё хотя бы, в конце концов. Да и на месте я сидеть не мог. Хотелось что-то делать, куда-то ходить, - энергия, страшная и сумасшедшая, переполняла меня.
В тот день я рано утром пошёл в издательство, а оттуда – на работу. И только к вечеру, часов в восемь, когда уже темнело, вернулся домой.
В Питере вообще темнеет очень рано. А сейчас – уже только снег смутно белел на фоне чёрного, как густая тушь, неба. Я шагал к дому чисто интуитивно – по памяти. Вот, кажется, он – размытый силуэт, и заботливо кем-то включённая над подъездом лампочка.
Я ускорил шаг – зима всё-таки, холодно, - и припустил почти бегом. Но кое-что заставило меня притормозить, едва не впечатавшись носом в ствол какого-то дерева.
С другой стороны к подъезду шагал Артур. Он уже попал в круг света от лампочки – я узнал его. Идёт, медленно, не спеша, сунув руки в карманы куртки, с сигаретой. Дым с его губ срывался – и таял под тёмно-синим небом.
Артур смотрел в землю. Но что-то подтолкнуло его поднять голову – и, подняв, он встретился глазами со мной.
У меня в груди дёрнулось – так, что больно.
Мы, впрочем, лишь секунды глядели друг на друга. А потом он резко сорвался с места, в два шага подскочил к двери подъезда и, скрывшись за ней, захлопнул перед моим носом.
И что это значит?
Я постоял ещё немного, пялясь на дверь. А когда поднялся по ступенькам в темноте на свой этаж – площадка была пуста. Конечно. Ведь я знал, знал, что так будет… что Артур закроется снова.
Но почему? Почему тогда, в метро, он выскочил, как ошпаренный, из вагона? Ведь мне казалось, что Артур оттаял. Хоть немного – но сдвинул в сторону свою стенку, открылся… А теперь, выходит, всё заново?
В груди что-то сжалось. А я понял вдруг, что стою, как дурак, у двери в квартиру с ключом в руке и таращусь на соседнюю.
Так пошло и дальше. В пору глазам на лоб лезть от превратностей судьбы – мы каждый день с Артуром возвращались домой в одно время. То у подъезда сталкивались, то на лестнице, то на площадке – и каждый раз он бегал от меня. Мог, например, захлопнуть дверь перед моим носом. Мог резко завернуть в магазин, не дойдя до меня, остановиться покурить, вообще пойти в обратном направлении… Увёртками Артура мы ни разу не встретились с ним, так сказать, лицом к лицу. И это было… неприятно. Обидно.
- Артур, - окликнул я его однажды.
Мы снова встретились у подъезда после работы. И он снова первым юркнул за дверь, оставляя мне минуту-другую задержки – на поиск ключей, открытие двери, путь по лестнице. Я в рекордно короткий промежуток проник в подъезд. И, кинувшись по ступенькам через одну, успел заскочить на площадку – раньше, чем Артур исчезнет в квартире.
Он стоял у двери, поворачивая в замке ключ. Я кинулся к нему, на ходу выпалив:
- Артур!
Он, кажется, чуть напрягся. Но вертеть в замке ключом, впрочем, не прекратил.
- Как ты? Всё в порядке? А где работаешь? Я вот в книжном, недалеко отсюда, в одной остановке, знаешь…
Я лепил какую-то чушь, стоя в двух шагах от Артура. И, пока лепил, ясно понимал, что без толку. Он меня не слушал. Или, может быть, делал вид, что не слушает. Ключ в замке щёлкнул, и Артур, не оглянувшись, захлопнул за собой дверь квартиры.
Мне сдавило горло. И всё сжалось внутри – противно, неприятно, горячо. Почему? Что с тобой, Артур, да что же с тобой такое?
Артур
«Если опять его встречу, будет обхохотаться» - думал я, на ощупь пробираясь по тёмной улице к освещённому подъезду.
Тим шагал ровно на таком же расстоянии от двери с другого бока.
Ну что – обхохотаться.
А если вспомнить, сколько раз это было уже – кататься по полу в конвульсиях от смеха. Ведь это смешно, да, - желать вычеркнуть из своей жизни человека и сталкиваться с ним по дороге домой каждый чёртов день?
Я пустил в ход свой любимый, ставший привычным, приём. Ускорил шаг, подскочил к подъезду, опережая Тима, и захлопнул дверь у него под носом.
Отлично. Секунд тридцать форы у меня есть.
Не дожидаясь, пока приедет лифт, я припустил вверх по лестнице, в темноте. Чудо, что не упал ещё, переломав конечности. Вот и пятый этаж, моя дверь… Я вставил ключ в замок уже – а сзади загремели шаги, и на площадку, запыхавшись, влетел растрепанный Тим.
Фора не сработала.
- Артур, - резко выпалил он на выдохе.
И меня как ножом полоснуло от этого голоса.
Да что ему надо? Пусть уходит… пусть уходит из моей жизни наконец!
- Как ты? Всё в порядке? А где работаешь? – зачастил этот придурок моей спине. Я и головы не повернул – всё ворочал в замке ключом, ворочал без толку. Да какого хрена эта дверь не открывается?!
- Я вот в книжном, недалеко отсюда, в одной остановке, знаешь…
В замке щёлкнуло. Аллилуйя! Я влетел в родной дом, шваркнув створкой под носом Тима. И сполз, как был, – в куртке, шапке, - на холодный пол у двери.
Сил не было. Мыслей не было. Кажется – меня долго таскали туда-сюда по земле, головой о кочки и камни. Или, может, я бегал марафон в километров сотню. Какого чёрта иначе воздуха в лёгких нет? И сердце, как бешеное, колотится о рёбра?
Тим
Артур всегда ходил, уткнувшись носом в землю. Или глядя прямо, перед собой, ничего не выражающими глазами. Его лицо всегда было мрачным. Злым, даже яростным… Такое лицо знакомо мне – по поезду.
«Кажется, рисовать он не начал» - однажды подумал я
Ведь правда – Артур вовсе не похож на человека, который занят любимым делом. Каюсь – я подглядел один раз, откуда он идёт до дома. Кафе – маленькое, немноголюдное, совсем рядом с шумным проспектом. Что же – снова официант? А рисование?
Я проверил. Одним вечером, когда мы столкнулись на площадке – он заходил в квартиру, я шёл в магазин, - задал вопрос ему:
- Ты рисуешь?
Сначала мне показалось, что Артур просто не ответит. Но он даже обернулся ко мне, поглядел как-то странно… невидяще, и глухо выдавил:
- Нет.
И снова хлопнул дверью своей квартиры у меня перед носом.
Не рисует… всё-таки он – не рисует…
- Тим!
Я дёрнулся и повернул голову на звук.
Таня, моя напарница по смене, держа в руках стопку книг, смотрела недовольно.
- И о чём размечтался? Тут новый товар подвезли, расставить надо, пока покупателей нет!
- Д-да, конечно, - кивнул я, изображая улыбку. Таня хмыкнула, сунула мне в руки увесистый штабель и удалилась за кассу.
Работа – это хорошо. Помогает отвлечься. Я методично стал размещать книги на полках, по пять раз проверяя, туда ли поставил. Да, помогает. И правильно – ты, Тим, совсем свихнулся на Артуре. Подумай, разнообразия ради, о чём-то другом.
После работы я махнул рукой сердитой Тане и поспешил на автобус. Надо в издательство заскочить, редактор просил зачем-то…
- Привет, Тим! – весело окликнула меня Алёна, когда я пролетал мимо неё. Пришлось затормозить, чтобы не сбить на пол ненароком.
- Как дела? – Алёна поудобнее переложила подмышкой стопку бумаг. Увесистую, кстати. – Отпахал в своём книжном?
- Ага, - улыбнулся я, одним изящным движением отбирая у Алёнки бумаги. – А ну, дай сюда! Ты же девушка, слабое и хрупкое создание.
- Сам ты хрупкое, - Алёна пихнула меня в плечо, но стопку забирать не стала. И, весело болтая за жизнь, мы добрались до пункта назначения.
- Багаж доставлен, - объявил я, сгружая бумаги Алёнке на стол. И ловко извлёк из сумки книгу в пёстрой обложке.
- Держи, друг мой, - торжественно поклонившись, я вручил её Алёне. – Ваш любимый писатель, госпожа, как заказывали.
- Ты чудо, Тимка! – Алёна завопила так, что за соседними столами подняли головы. И повесилась мне на шею.
Мне кое-как, с немалыми потерями, удалось отодрать её. Алёнка – книгоман рода обыкновенный. За книги и до небес вознести тебя может, и в глотку вцепиться.
Я часто стал захаживать в издательство. Даже не по делу – просто так. Мы очень подружились с Алёнкой, да и с другими ребятами тоже.
- Привет, Тим, - это Сашка, спешащий куда-то по своим делам. Возле меня он сделал остановку и потряс за руку.
- Куда летишь? – спросил я, чуть поморщившись. Силы у Сашки – ещё те.
- Да пожар у нас, наводнение и Апокалипсис, - мрачно выдал он. – Наш художник уволился – чтоб его! Теперь вот, иллюстрировать некому, шеф негодует… Ладно, пойду, надо что-то придумывать же…
Сашка страдальчески вздохнул и поскакал себе дальше.
Я тоже пошёл было своей дорогой – но вдруг кусочки сложились в одну картинку у меня в голове. Художника нет. Художник нужен срочно. А кто у нас художник? Артур ведь!
Я, резко развернувшись, сменил курс. И полетел, как мог быстро, к нашему дому, на пятый этаж, к квартире Артура.
Кнопку звонка давить мне пришлось, кажется, вечно. А потом на пороге появился Артур. Мрачный, сердитый, как всегда. Он был одет в куртку – кажется, куда-то собирается. И, конечно, меня встретил его злой, яростный взгляд исподлобья.
- Чего? – грубо бросил Артур. И мне вспомнился поезд – ведь так, точно так он встретил меня, когда я пришёл к нему ночью за чаем.
- Есть предложение! – выпалил я.
Артур сделал попытку закрыть дверь. Но мне хватило секунды, чтобы между створкой и косяком поставить ногу.
- Я на работу опаздываю, - почти прошипел Артур, переводя взгляд с моей ноги на меня и обратно. – Отойди.
- Какая работа – официантом? Я тебе настоящую работу нашёл! – мой голос? Такой ровный, твёрдый – не то, что бормотание со скоростью пулемёта в прошлый раз.
- Отойди! – уже громче выплюнул Артур. Кажется, ещё секунда, - и он либо оттолкнёт меня, либо расплющит ногу дверью.
- Нет, - ответил я и схватил его за запястье. Разряд тока прошил меня… сердце, как бешеное, застучало, грозя выскочить.
Артур застыл, медленно опустив глаза на мою руку. А я, воспользовавшись тем, что он удивлён и не может вырваться, потащил его вниз, по ступенькам, из дома.
На улице шок отпустил Артура, он дёрнул рукой, силясь освободиться. Но – не знаю, откуда, - во мне проснулись странные силы. Я только крепче сжал его запястье, и тянул, тянул за собой.
Наверное, мы чудно выглядели в глазах пассажиров автобуса – один парень цепко держит, второй яростно вырывается. Кондуктор даже покосилась странно, желая, видимо, что-то сказать. Но я мило улыбнулся ей – мол, в порядке всё.
Когда мы вышли на нужной остановке, Артур начал ругаться. Мне в спину летели слова вроде «отпусти», «чёрт» и «прибью». К ним, конечно, попытки вырвать руку, - но я храбро дотащил Артура до издательства и только там, внутри, разжал пальцы.
Кажется, его глаза могли убить меня на месте. Но я широко ухмыльнулся и схватил за локоть Сашку – тот как раз пробегал мимо.
- Саш!
- Тим, ты снова тут? Мне спешить надо, так что…
- Успокойся, друг, и восхвали меня. Я нашёл вам художника.
На чьём лице, интересно, было удивления больше – Артура или Сашки? Наверное, у обоих поровну.
- Художника? – ликующе воскликнул Сашка.
- Художника? – зло прошипел Артур.
- Да. Вместо официанта будешь работать здесь.
- Ещё чего, - скривился Артур. Он сунул руки в карманы и, отвернувшись, гордо зашагал к выходу. Но я возник у него на пути и цепко ухватил за плечо.
- Никуда ты не пойдёшь! – бодро возвестил я и, махнув изумлённому Сашке, потянул Артура вглубь здания. – Вперёд!
Начальство новому художнику обрадовалось очень. Шеф активно говорил «спасибо» Сашке, потом мне, потом тряс за руку Артура и предлагал ему кофе. Судя по лицу «художника» - оставаться тут он не жаждал. И точно настроился спугнуть шефа непроходимым хамством. На предложения Артур хмыкал, на слова отвечал в духе «отвяньте», вопросы попросту игнорировал.
В конце концов я, шагнув к шефу, обсудил с ним все вопросы сам. А Сашка – кажется, понявший, что к чему, - караулил дверь, чтоб Артур не вздумал бежать.
- Ну что, Артур Валерьевич, вы согласны? – бодро вопросил шеф. Артур открыл рот – явно для «нет», - но я с улыбкой ответил за него:
- Конечно, он согласен. Не волнуйтесь, Станислав Геннадьевич, - я лично прослежу, чтобы рисунки были в срок. Над душой у него стоять буду, пока не нарисует.
И, снова ухватив Артура за запястье, потащил его из издательства.
Уже дома, на площадке нашего этажа, Артур выкрутился от меня и выпалил:
- Да какого хрена?!
Кажется, вся злость концентрировалась в нём – и вот, готова рваться наружу.
Но я был спокоен. Не устаю поражаться себе.
- Где это видано, чтоб художник работал официантом? – твёрдо сказал я. – Ты должен рисовать, слышишь?
Артур
Этот придурок потащил меня в издательство.
Тем днём я собирался на работу. И чуть не подскочил на месте, когда зашёлся в вопле звонок.
Сначала я решил, что к чёрту – не буду открывать. Но звонили настойчиво. Кажется, минут десять прошло – а всё звонили. Прокляв про себя надоеду, мрачный и недовольный, я поплёлся открывать.
На площадке стоял Тим. Раскрасневшийся, хрипло дышащий – и радостный донельзя.
У меня, вдруг, что-то ёкнуло в груди. Подскочило к самому горлу – больно, трудно дышать. Я резко выдохнул, накачивая в глаза побольше злости. И грубо буркнул:
- Чего?
- Есть предложение! – выпалил Тим и уставился на меня, сияя, - будто важное сообщил что.
Я встретился глазами с его счастливым, горящим взглядом – и вдруг разозлился. Ярость, как порох, в секунду вспыхнула во мне. Да какого хрена? Припёрся тут, знаете, довольный до чёртиков, чушь несёт…
Я сделал попытку закрыть дверь. Быстро и резко – но Тим, впрочем, был быстрее. Он ловко сунул ногу между створкой двери и косяком.
- Я на работу опаздываю, - мой голос срывался на странное шипение, почти кошачье. Злоба разъедала горло изнутри. – Отойди.
- Какая работа – официантом? – уже не весело, а странно твердо и, пожалуй, жёстко сказал Тим. – Я тебе настоящую работу нашёл!
- Отойди! – уже громче рыкнул я. А Тиму – хоть бы что. Он резко подался вперёд – и схватил меня крепко за запястье.
Мне показалось – это не рука Тима, а железо, раскалённое добела. Не знаю, что именно – это чувство или идиотски, до мерзкого верные его слова «Какая работа – официантом?» - так поразили меня. Я стоял, как дурак, и пялился на Тима. А он уже тащил меня прочь от квартиры, по ступенькам вниз.
Всю дорогу – по улицам, в автобусе, - я ощущал себя собачкой, которую тянут насильно на повадке. Ну, или мешком картошки, что волочат по земле. Мной честно были сделаны попытки вырваться. Я выкручивал руку, я ругался Тиму в спину и чуть не пинал его ногой. Да куда там! В Тиме очнулась вдруг странная, огромная сила. Он шёл себе вперёд, заставляя меня шагать следом, - и хоть бы что ему.
Да что за нахрен? Какое такое предложение у Тима ко мне?
Только потом, уже в здании, перед столом мужчины в костюме я понял – издательство. И притащили меня сюда, дабы впихать на место художника.
- Художника? – зло прошипел я.
- Да. Вместо официанта будешь работать здесь, - кивнул этот придурок.
- Ещё чего, - фыркнул я. И рванул к двери – но невозможно упёртый Тим возник прямо у меня на пути.
- Никуда ты не пойдёшь! – бодро возвестил он и, ухватив меня за локоть, потянул куда-то в вглубь здания. – Вперёд!
Проверенный способ, чтоб меня оставили в покое, я испробовал на мужчине в костюме. Кажется, это был шеф, то есть – человек, который решает всё. Нахамить, нагрубить – и аллилуйя, никуда меня не возьмут.
Но Тим просёк быстро. И, пихнув меня в сторону, стал решать с шефом все вопросы самостоятельно.
Да, я сделал шаг к двери, чтобы сбежать. Но там маячил Сашка, приятель Тима, - куда там думать о побеге. Пришлось шататься по кабинету туда-сюда, от стенки к стенке. И размышлять – «какого хрена?!»
- Ну что, Артур Валерьевич, вы согласны? – бодро вопросил шеф спустя минут десять. И я открыл рот – конечно, собираясь припечатать «нет». Но Тим ответил за меня. Улыбнулся и сказал, опережая:
- Конечно, он согласен. Не волнуйтесь, Станислав Геннадьевич, - я лично прослежу, чтобы рисунки были в срок. Над душой у него стоять буду, пока не нарисует.
Дорога домой прошла в том же духе – меня крепко держали за запястье, я рвался и ругался. Только на площадке, у квартир, Тим чуть ослабил хватку – и я выдернул руку, отскочив от него на шаг.
- Да какого хрена?! – пожалуй, никакая фраза лучше не смогла бы передать моё желание убить и растерзать Тима на месте. Я даже кулаки стиснул – готов броситься хоть сейчас.
Он посмотрел на меня внимательно. И тем же твердым, странно спокойным голос спросил:
- Где это видано, чтоб художник работал официантом? Ты должен рисовать, слышишь?
Ты должен рисовать, слышишь?
Тим говорил мне это в поезде. Ни раз говорил, кстати. И сейчас снова… Да какое ему дело вообще? Кто он мне? Попутчик… случайный…
Почему-то силы сопротивляться, внезапно, исчезли. И я почти добровольно позволил Тиму втащить меня в мою же квартиру, зайти туда самому и плюхнуться на диван.
- Рисуй, - выдал Тим оттуда. В форме приказа, к слову, тоном отставного полковника, не иначе.
Я скрестил на груди руки и уставился в окно. Хрен. Ничего не буду делать – пусть хоть вечность просидит тут.
Тим сорвался с места и исчез за дверью квартиры. Э… куда он? Я даже дёрнулся, чтобы захлопнуть створку и обломать Тима – не войдёт он больше сюда. Но вдруг замер на месте и медленно перевёл взгляд обратно на окно. Правда, растаяли силы. Я просто не смог заставить себя встать и отрезать Тиму путь в мою квартиру.
Он прилетел обратно спустя минуту. В руках – карандаши, бумага, краски и кисти. Я обалдел. А Тим, спокойно сгрузив эту кучу на мой стол в углу, уселся опять на диван.
- Рисуй, - повторил он.
И, знаете, - я начал рисовать. Подтащил к столу стул, сел – и начал.
Правда, сначала мы долго играли в гляделки с листом. Чистым белым листом бумаги. Лист смотрел на меня, я смотрел на него… Потом наощупь, не поднимая глаз, взял в руку один из карандашей. И долго ещё вертел его в пальцах, изучая все трещинки, все выпуклости.
Это так… странно было. Так странно, непривычно, забыто – и правильно. Да, правильно. Мысль пришла – и всё, вдруг, загорелось во мне, запрыгало, зашумело. Я перехватил карандаш и начал водить им по бумаге, как бешеный. Линии ложились, линии пересекались, образуя рисунок… Я даже не спросил у Тима, что надо рисовать. Я просто рисовал.
И это было – правильно.
Тим исполнил своё обещание шефу в полной мере. Он упрямо сидел на диване, не отрывая глаз от меня. Даже стоял за спиной, поглядывая через плечо. Будто боялся – я сбегу сейчас.
Но нет, бежать не хотелось. Потому что это было – правильно.
Когда я закончил рисунок, оказалось, что это пейзаж из окна моей квартирки – детская площадка, лысые деревья, снежок. Я отложил листик в сторону – и Тим улыбнулся, взглянув на него.
У меня что-то тёплое подскочило в груди.
- А теперь своё задание выполняй, - весело сказал Тим и сунул мне в руки пачку листиков – какой-то текст.
- Что это?
- Это сказка. Тебе нужно нарисовать к ней иллюстрацию.
Следующий час я внимательно изучал сказку. Сказку, ну надо же! Да чтоб я – рисовал такое…
Но я рисовал. И мне понравилось, и мне не остановиться было. А ещё я спиной чувствовал, как Тим смотрит на меня. И, словно взгляд материален, - у меня мурашки бегали вдоль позвоночника вверх-вниз…
Рисунки были закончены и аккуратно уложены Тиму в синюю папку. Он ушёл. Но, думаете, оставил меня в покое? Ха, как бы не так!
На следующий день, утром, Тим ворвался ко мне в квартиру и потащил меня в кино.
- Кино? – обалдело переспросил я. У меня, наверное, был поистине милый вид – сонный, помятый, с кошмаром на голове. А что вы хотите? Человека ранним утром вытаскивают из кровати – и тянут в кино!
Я лет сто, может быть, там не был. И эти кассы, толпы народа, сладкий запах попкорна – как в первый раз мне. Но Тим, кажется, тут как рыба в воде. Оставил меня ошалело стоять у входа в зал – а сам унёсся, бросив напоследок: «Жди!».
Я ждал. Пять минут. А потом этот сумасшедший идиот уже летел обратно – с двумя билетами в одной руке и огромной, необъятной посудиной попкорна в другой.
- Куда нам столько? – это всё, что я был в состоянии выдавить.
- Это мало ещё! – весело ответил Тим, вручая билеты женщине у зала. – Я и один больше съесть могу!
Зал – огромный, с рядами кресел и полосками синей подсветки вдоль ступенек. Народа почти не было – а первый ряд, куда направился Тим, и вовсе пустой.
- Люблю сидеть на первом! – поделился Тим, падая на кресло номер одиннадцать. Я, чувствуя себя придурком, присел на десятое. – Обычно тут нет никого – и весь ряд твой, делай, что хочешь!
На этом беседа прервалась. Мы сидели, молча глядя в разные стороны, пока в зале не начал медленно гаснуть свет. Экран вспыхнул, и понеслись глупые трейлеры глупых фильмов.
- Ты ешь, - сказал Тим, указывая на банку попкорна на своих коленях. – Авось хоть до середины фильма хватит.
Я и сам не заметил, как улыбнулся.
Это было… так странно. Так ново, непривычно, и здорово, в то же время, - смотреть с кем-то кино. Смеяться вместе, обсуждать моменты фильма, нырять в банку попкорна на коленях Тима. Я, правда, не запомнил, как звался фильм. Кажется, какая-то комедия.
Но я точно помню, что мне было здорово.
А ещё помню момент… когда, откинувшись на спинку кресла, положил руку на подлокотник. И ощутил там тёплые пальцы Тима.
Я дёрнулся тогда, словно меня ударили током. Впрочем, оно и было так – разряд, электричество, до боли в лёгких… Дёрнулся, быстро убрал руку и спрятал её в карман.
Кажется, Тим ничего не заметил. А я… я просто выкинул из головы это, решив, что ерунда. Ну, подумаешь… ничего не случилось же. Правда?
Полтора часа пролетели, как миг. Мы вышли из зала, обсуждая фильм, я улыбался, смеялся… и, наверное, был счастлив.
Тим
Я твёрдо пообещал себе, что не уйду, пока Артур не нарисует то, что надо. А он будет упрямиться – ясное дело. Но вышло не так… совсем не так.
Я стоял за спиной Артура, глядя ему через плечо. И наблюдал, как линии, скрещиваясь, образуют рисунок, как летает рука Артура с карандашом над бумагой. А потом бросил взгляд на его лицо…
Это был другой Артур. Не та злобная упрямая бука, какую играл он последние дни и в поезде. Артур улыбался. Его тёмные глаза блестели, лицо ожило, утрачивая бледность. Артур… изменился. И я подумал вдруг, что вот такой он – и есть настоящий.
Наблюдая за ним, таким новым и непривычным, я дал себе обещание. Не позволю Артуру опять податься в меланхолию, забросить рисование, закрыться… Никогда не позволю больше. Никогда.
Поэтому, собрав в папку его рисунки к книге, я на следующий день потащил Артура в кино.
Он делал попытки воспротивиться – вялые. Но я дотянул его в кинотеатр – рядом с домом – купил билеты с попкорном и усадил в кресло на первый ряд.
- Люблю сидеть на первом! – весело говорил я. - Обычно тут нет никого – и весь ряд твой, делай, что хочешь!
Артур не ответил – уставился в чёрный прямоугольник экрана напротив. И так молча мы просидели – пока, наконец, свет в зале не начал тухнуть.
Я утвердил банку попкорна на коленях и указал на неё Артуру.
- Ты ешь. Авось хоть до середины фильма хватит.
Он мельком посмотрел на меня, кивнул и… улыбнулся?
Начался фильм.
Поначалу Артур сидел, будто неживой, тупо глядя, как фигурки бегают по экрану. Я сделал попытку растормошить его. Пару раз что-то сказал насчёт героев, прокомментировал момент… а потом Артур ожил. Он ответил мне, и сам стал говорить, и смеяться, и обсуждать всё вместе со мной. Его рука даже ныряла пару раз в банку, за попкорном.
А затем, откинувшись в кресле, я положил руки на подлокотники – и ощутил там пальцы Артура, холодные.
Хотя мне почудилось, что они горячие, как расплавленная магма. Я мигом отдёрнул руку, - впрочем, Артур сделал это раньше, - и нарочито внимательно уставился на экран.
Почему? Что это было?
Домой мы шли вместе, впервые – вместе. И нормально – я не тащил его за запястье, он не ругался и не выкручивал руку. Просто шагал рядом со мной, укутавшись в шарф – и охотно обсуждал со мной плюсы-минусы фильма.
«Не дам ему опять закрыться» - опять твёрдо пообещал я себе. И каждый день стал проходить, как сегодняшний.
Кино. Кафе. Боулинг. Парк. Не важно, что именно, где именно, - только не позволять Артуру удариться в меланхолию снова. Я таскал его по десяткам разных мест. Я тормошил, растряхивал его.
Конечно, он возмущался. Первый дни – и вовсе не хотел пускать меня к себе в квартиру. Но я упрямый. Я мог долго стоять у него под дверью, мучая кнопку звонка. И, когда Артур высовывался, чтобы сказать мне «убирайся» - хватал его за руку и тащил куда-нибудь. Артур ругался. Артур дулся и молчал, сидя с мрачным, злым лицом. Но в конце концов всё стало так, как сегодня, - мы весело болтали, смеялись и… таким счастливым Артур казался мне.
Однажды я узнал от Тани, что неподалёку проводится конкурс. Художники могли представить любую свою работу, - а потом из тех, что будут признаны лучшими, сделают выставку. Я чуть не задушил Таньку в объятиях. И тем же днём, улетев пораньше с работы, поспешил к Артуру.
Конечно, первой реакцией его было «нет» в резкой форме. Но ведь я, как говорилось, упрямый. Просто сдвинул Артура с дороги и, порывшись по комнате, собрал увесистую стопочку его рисунков. Ведь, к слову, Артур рисовал не только по работе – но и многое для себя.
- Ты что творишь? – Артур возник в дверях, скрестив на груди руки. Один его взгляд сообщал всё, что он обо мне думает.
- Помогаю тебе стать художником, а что такое? – невинный голос и похлопать глазами – это я мастер.
Артур конкурс выиграл.
Мне сообщила об этом Танька – оказалось, кто-то из её родственников был среди судей. «Артур Майоров - это твой друг, кажется? Он победил». Таня ещё о чём-то говорила – но я не слушал. Внутри вдруг запрыгало, так быстро и яростно, - словно я сам выиграл в этом конкурсе.
А когда рассказывал о победе Артуру – едва смог закончить. Дыхание перехватило вдруг, даже больно…
У меня всегда творилось внутри безумие, когда я был с Артуром. Сердце стучало, как бешеное, что-то стискивало горло, выбивало из лёгких воздух. И в то же время – легко, хорошо, нужно… Мы гуляли с Артуром каждый день. Кино, кафе, парк – неважно. Только бы быть с ним.
Я не смог поймать тот день, ту минуту и секунду, когда без Артура уже не представлял себе день. Прожить 24 часа – и не увидеть его? Не поболтать, не пойти куда-нибудь, не увидеть, как он улыбается и смеётся?
Невозможно.
Артур
Я начал жить.
После того похода в кино мне казалось – Тим оставит меня в покое. Ну сходили раз – хорошо, прекрасно, и хватит.
Куда там. На следующий же день Тим возник на пороге моей квартиры. Я, к слову, не хотел пускать его. Честно терпел психованный вопль звонка, честно распахнул дверь, чтобы сказать этому придурку «убирайся». И сказал. А он, широко улыбнувшись, схватил меня за руку и потащил в боулинг.
Так пошло день за днём. Тим возникал, внезапно, но неизменно, у меня в квартире – и тянул меня. В кафе, кино, в парк, просто на улицу – неважно. Я хамил ему. Я почти прямым текстом посылал его и говорил отстать. Но, кажется, это вовсе не трогало Тима. «Ну почему? – думал я часто. – Почему он ведёт себя не так, как все чужие? Почему не обижается, не уходит, не оскорбляет в ответ? Да откуда он такой… неправильный?»
А однажды Тим потащил мои работы на выставку. Когда он сказал мне о ней, я, конечно, наотрез отказался. Ха, выставка, очень надо. Не горю как-то желание снова выслушать вежливый отказ от дяденьки в костюме.
Но Тим, в общем, и не слушал моё мнение. Он просто сдвинул меня с дороги, прошёл в комнату и собрал со всех углов мои рисунки.
А потом, через несколько дней, он пришёл ко мне и выдохнул: «Ты выиграл».
Вот так, благодаря неугомонному чужому мальчишке, моя мечта исполнилась.
По началу эти наглые попытки куда-то вытащить меня бесили. Я ругался, я отпирался и противился, как мог. Меня раздражало. Что чужой, посторонний человек лезет в мой мир.
Чужой ли?
А потом я привык. Просыпаясь утром, уже знал, что сейчас или, может, к вечеру, мне в дверь начнёт трезвонить Тим. И мы пойдём куда-нибудь – не важно, куда, на самом деле. И будем разговаривать обо всём, что стукнет в голову, и я буду смеяться и улыбаться… умею ещё, оказывается.
К слову, из кафе я уволился сразу после первого похода в кино. Тим за руку притащил и заставил. Теперь две вещи занимали все мои дни – рисование и Тим.
Мне уже стало казаться, что я не жил иначе никогда. Ведь день без прогулки куда-то с Тимом, без его голоса, улыбки, без него… разве может быть?
И однажды мне стукнуло в голову: «Он нужен мне».
Да, нужен. Без Тима… без Тима никак теперь. И всё равно, куда идти, что делать, о чём говорить... Только бы быть с ним.
В тот день мы шли домой поздно вечером. Было темно. Точнее, не так, - было ОЧЕНЬ темно. И только лампочка над подъездом, далеко впереди, обозначала хоть как-то дорогу.
А знаете, что ещё такое зима – ну, кроме ранней темноты, снега, холода? Это заледеневшие тротуары. Под дурацкой, скользкой коркой льда. И ты идёшь, будто в балете танцуешь, - ноги едут в разные стороны, земля грозит уйти куда-нибудь тут же.
Но Тиму удавалось шагать ровно. Идёт себе, замёрзшие руки в карманы, говорит о чём-то, - и хоть бы что. А я злился. Я шёл рядом с ним и молча злился.
Шёл, к слову, - громко сказано. Ведь тротуар под ногами – скользкий, с льдистой коркой. И я ступал медленно, осторожно, короткими перебежками. Изо всех сил цепляясь за лёд подошвами, чтобы не шлёпнуться.
Но ведь на улице – темно. И, сколько не пялься себе под ноги, - без толку. Я сделал один шаг, споткнулся о какую-то деревяшку, заботливо скрытую снегольдом, – и позорно полетел на землю.
Полетел бы – если б не Тим.
- Осторожно, Артур! – смеясь, сказал он, подхватывая меня за плечи.
Я прямо в полёте уткнулся носом в его шею, повязанную шарфом. И меня… словно током дёрнуло. Сильным, страшным разрядом до боли.
Я поднял голову и встретился глазами с Тимом.
Он улыбался. Но, стоило нашим взглядам пересечься, - улыбка исчезла с его губ. И на лице мелькнула тень – что-то, неясное мне… Сердце, кажется, стучало прямо в горле. И вообще по всему телу стучало, прыгало, бесилось… Стало жарко в груди. Нестерпимо, странно жарко.
Я дёрнулся чуть, пытаясь освободиться. Но Тим крепко держал меня. Его пальцы, холодные и через куртку, вдруг сильней сжались у меня на плечах.
- Артур, - хрипло выдохнул он. Облачко пара растаяло в темноте.
Я, кажется, был словно пьян в эту минуту. Не понимал, не осознавал вообще, что, собственно, делаю. Меня вдруг потянуло – потянуло к Тиму, так, что дышать стало трудно. Будто воздух раз – и выкачали из груди, до самого последнего кусочка. На улице зима, минус двадцать – а мне жарко. Жарко…
Я дёрнулся к Тиму и коснулся губами его губ.
Они были тёплыми. И обветренными от холода, с привкусом чего-то… Оно сводило меня с ума. И я целовал, целовал, целовал Тима, не в силах сказать себе: «Хватит». В груди взрывался фейерверк – горячий, огненный, странный… Никогда прежде не было так. Даже в то время, когда со мной была Наташа.
Я на рефлексе толкнул Тима к двери подъезда. Его пальцы крепко сжимали мои плечи. А мои обнимали его за шею, гладили по щекам, я просто не знал, что сделать, как стать сейчас ближе к Тиму… ещё ближе, ещё…
Понимание пришло со словом, которое тихо, хрипло выдохнул Тим. Понимание. Ответ на все «почему?» и «какого чёрта?». Ответ на то, странное, из поезда, что я пытался засунуть как можно глубже и дальше от себя.
- Люблю, - выдохнул Тим. Прижавшись ко мне, уткнувшись носом в шею. – Люблю тебя, Артур…
- И я тебя, - так же тихо и глухо в ответ.
Люблю. Люблю, люблю тебя, придурок, назойливый мальчишка! Люблю давно, с поезда, любил всё это время. Поэтому мне так хорошо, легко, нужно с тобой. Поэтому я хочу, чтобы ты был рядом – каждый день, минуту, секунду, всегда! Это главное теперь, Тим, единственное, что важно, - вместе с тобой.
И я, знаете, возблагодарил зимние заледеневшие тротуары. Возможно, если б не они – никогда я не смог бы признать – да что там, просто понять, - как зовутся эти странные, страшные чувства. Ни Тиму не смог бы сказать – ни, пожалуй, себе самому.
@темы: творчество, люди и я
-
-
17.02.2012 в 00:52любимая моя девочка, у меня просто нет слов! Я в таком диком и неописуемом восторге, что готова радостно верещать и бегать по потолку! Мальчики... мальчики.... такие родные и любимые! ** Такие привычные, дурачки такие... Арти засранчик истеричный
Всё такое чувственное, настоящее...правдивое. А в конце... в конце сердце замерло. Как прекрасно, что Артур понял свои чувства!
Автор, пишите ещё! Вот что я могу сказать тебе =)
А ещё так приятно было увидеть "Проспект Ветеранов"
Урурур...
*счастливо утекла под стол*
-
-
17.02.2012 в 14:56Автор, как всегда, ужасно переживал, что будет нечитабельно, не понравится, не... Ох, я так счастлива, что мальчишки для тебя родные!
Арти засранчик истеричный
Да-да, он такой :3 Лучше и не скажешь) Хорошо, что с ним рядом Тим есть, который успокоит и встряхнёт, если нужно))
Милая, после твоих комментариев так тепло и солнечно всегда - ещё писать хочется
Я сейчас там живу!
-
-
17.02.2012 в 15:30Ох, Автор переживал на пустом месте! От этого текста не только тепло и счастливо, от него ещё и вдохновение попёрло у меня! Так что я сейчас дописываю главу Любви и выкладываю, следи за обновлениями :33
Тим и Артур удивительно гармоничная пара в этом, да! Это классно, потому что так легче и интереснее :3 один - взрывной, второй - спокойный и пацифист *О*....
После твоих текстов, родная, хочется поцеловать весь мир! Я очень жду! Очень! *О*
Я сейчас там живу!
-
-
17.02.2012 в 17:30Ой, вижу, лечу читать скорей *О* Я соскучилась по ним всем, вот очень-очень!))
Солнце, да я тебя вечно благодарить могу, правда
нас даже проспект Ветеранов объединяет, ты погляди!!!
Я уже ничему не удивляюсь, милая х)
В районах мне знакомых и на улицах, которые я хорошо знаю))
И у меня так же! Я почти всегда пишу о Питере - город родной, знакомый, и потом, когда иду по улицам, герои представляются мои))
А Артур и Тимка, по моим мыслям, вообще как бы на моей лестничной площадке живут
-
-
17.02.2012 в 17:36там санта-барбара
Я уже ничему не удивляюсь, милая х)
Я тоже! Это так прекрасно, я счастлива!
И у меня так же! Я почти всегда пишу о Питере - город родной, знакомый, и потом, когда иду по улицам, герои представляются мои))
Вот и у меня так же! И проще и всё получается естественней и не чувствуешь себя идиотом, который пишет про то, чего не знает х))
:33 Как мило! Вы соседи!
-
-
17.02.2012 в 17:50Ну нет уж, дорогой автор, пусть вам заносит дальше, на радость читателям
Вот и у меня так же! И проще и всё получается естественней и не чувствуешь себя идиотом, который пишет про то, чего не знает х))
Вот-вот! Я, честно, всегда удивляюсь людям, которые пишут о местах, где не были ни разу... Наверное, это чудо-умений какое-то, я им не владею х)
А у меня в квартире живёт один моих героев
Бооожеее, совпадения у нас кончатся когда-нибудь?
-
-
17.02.2012 в 17:55Блин, кстати, как прочитаешь, я хочу услышать твоё мнение об этих двоих :33