carpe diem
- И если вы поможете в этом всем, кто населяет ваши миры, - поможете им учиться и понимать самих себя и друг друга и то, как устроено все на свете, покажете им, как быть добрыми, а не жестокими, спокойными, а не суетливыми, весёлыми, а не мрачными, и главное, как оставаться свободными, восприимчивыми и любознательными... тогда Пыли, которую они восстановят, хватит, чтобы возместить её утечку через одно из окон. Так что одно отверстие между мирами можно оставить открытым.
Уилл задрожал от восторга, представив себе, как они проделают новое окно между его миром и Лириным. Это будет их секрет, и они смогут навещать друг друга, когда захотят, жить в каждом из миров по очереди - всякий раз недолго, чтобы их деймоны не захворали, - а потом они вместе повзрослеют, и, может быть, когда-нибудь у них появятся дети, которые станут тайными гражданами обоих миров; тогда они смогут обогащать каждый из этих миров знаниями, добытыми в соседнем, и принесут людям много добра...
Но Лира качала головой.
- Нет, - тихо простонала она, - Мы не можем, Уилл...
И он вдруг понял, о чём она думает, и с той же мукой в голосе откликнулся:
- Ах да, мёртвые...
- Мы должны оставить окно им! Должны!
- Да, иначе...
- И мы должны сделать достаточно Пыли, чтобы это окно можно было не закрывать...
Она дрожала. Уилл привлёк её к себе, и она почувствовала себя ещё совсем маленькой девочкой.
- И если у нас получится, - голос у него сорвался, - Если мы проживём жизнь достойно и будем всё время думать о них, тогда нам будет что рассказать гарпиям. Мы должны предупредить об этом людей, Лира.
- Да, - согласилась она, - Потому что гарпиям нужны правдивые истории. И если кто-нибудь проживёт свою жизнь так, что потом ему нечего будет о неё рассказать, он никогда не выйдет из мира мёртвых. Мы должны предупреждать об этом всех, кого сможем.
- Но не вдвоём, а поодиночке...
- Да, - подтвердила она, - Поодиночке.
И при этом слове Уилл ощутил, как в нём волной всколыхнулись гнев и отчаяние - они поднялись из самой глубины его души, словно из недр океана, потрясённых каким-то могучим катаклизмом. Всю жизнь он был один, и теперь снова будет один: тот удивительный, бесценный дар, который ему достался, отнимут почти сразу же.
Уилл задрожал от восторга, представив себе, как они проделают новое окно между его миром и Лириным. Это будет их секрет, и они смогут навещать друг друга, когда захотят, жить в каждом из миров по очереди - всякий раз недолго, чтобы их деймоны не захворали, - а потом они вместе повзрослеют, и, может быть, когда-нибудь у них появятся дети, которые станут тайными гражданами обоих миров; тогда они смогут обогащать каждый из этих миров знаниями, добытыми в соседнем, и принесут людям много добра...
Но Лира качала головой.
- Нет, - тихо простонала она, - Мы не можем, Уилл...
И он вдруг понял, о чём она думает, и с той же мукой в голосе откликнулся:
- Ах да, мёртвые...
- Мы должны оставить окно им! Должны!
- Да, иначе...
- И мы должны сделать достаточно Пыли, чтобы это окно можно было не закрывать...
Она дрожала. Уилл привлёк её к себе, и она почувствовала себя ещё совсем маленькой девочкой.
- И если у нас получится, - голос у него сорвался, - Если мы проживём жизнь достойно и будем всё время думать о них, тогда нам будет что рассказать гарпиям. Мы должны предупредить об этом людей, Лира.
- Да, - согласилась она, - Потому что гарпиям нужны правдивые истории. И если кто-нибудь проживёт свою жизнь так, что потом ему нечего будет о неё рассказать, он никогда не выйдет из мира мёртвых. Мы должны предупреждать об этом всех, кого сможем.
- Но не вдвоём, а поодиночке...
- Да, - подтвердила она, - Поодиночке.
И при этом слове Уилл ощутил, как в нём волной всколыхнулись гнев и отчаяние - они поднялись из самой глубины его души, словно из недр океана, потрясённых каким-то могучим катаклизмом. Всю жизнь он был один, и теперь снова будет один: тот удивительный, бесценный дар, который ему достался, отнимут почти сразу же.