Экзамены, чтоб не забыть.

14 июня - педагогика (14:00)
18 июня - ТОНКМ (10:00)
21 июня - МРЯ (10:00)
26 июня - русский язык (10:00)

@темы: жизнь студента

---

У меня пошаливают нервы.
Наверное, как всегда, - синдром конца года, зачёты, оценки, близкие экзамены, вот я и психую.
Эмоции прыгают из-под контроля. Даже спать, кажется, стала хуже. А тут ещё компьютер не вовремя - мне заданий делать массу, бегаю вот, когда удастся, к доброму брату.
Вопросы к экзаменам, собственно, из-за отсутствия интернета с места не движутся.
Я псих, ну х) Слишком мне важно стал, теперь, хорошо учиться. Я не могу больше позволять себе, как в школе.
Зато первая оценка в зачётке есть) Возрастная анатомия, 5 :3 И практику - копилку, дневник, - мы уже сдали, результаты во вторник. И задания делаю потихоньку. Нервы сдают, сдают, правда, да и спать хочется постоянно, и ЛЕНЬ, адски лень делать что-то. Будь моя воля - легла бы, заснула и не вставала до самых каникул х)
Но ничего, прорвёмся. Месяц только потерпеть

@темы: жизнь студента

---

По словам Анжелы, компьютер скончался совсем. Жёсткий диск, видимо, полетел.
Я в печали. Очень тоскливо без общения с друзьями с дайри. Нана, радость, спасибо, что пишешь мне. Иначе я совсем, наверное, крякнулась бы от одиночества х)

---

У меня опять поломался компьютер. Ну, как поломался - до половины включается, а потом выводит синий экран с кучей английских слов. BIOS некий не в порядке, или ещё что... Я в печали. Мне заданий для колледжа много делать, к экзаменам готовиться, а тут - такая радость. Придётся снова просиживать компьютер у брата.
Видимо, я правда обладаю плохой кармой на технику х)

Вчера ездили группами второго курса на экскурсию. Для меня - впервые лет за пять точно. Было здорово) Хотя, на самом деле, главное ощущение - холодно. День назад солнце, а здесь - небо тёмно-серое, ледяной ветер, мелкий дождь. Я, конечно, умная - оделась в лёгкую куртку и бриджи. Замёрзла. Замёрзла даже с большой буквы х) В автобусе было уютно, тепло и хорошо - но нас заставляли всё время выходить, куда-то идти, где-то фотографироваться...
Вообще тема экскурсии интересная - блокада. Мы проехали по дороге жизни, мимо цветка жизни и разорванного кольца, посмотрели дневник Тани Савичевой на камнях... Но холодно. Очень холодно. Поэтому мне хотелось одного - согреться, и не важно, о чём говорит экскурсовод х)
Зато я умудрилась получить грамоту *О* За успехи в учёбе. Кажется, третья или четвёртая уже... Я счастлив *_*

@темы: моменты

---

05.05.2012 в 23:25

Пишет  Mademoiselle Gratia:

Рута

+бонус - Rue's Version

@темы: голодные игры

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Под конец года, если честно, так лень делать хоть что-нибудь... Сижу, смотрю на вопросы к экзамены, вопросы смотрят на меня - и я понимаю, что хочется пнуть их в дальний угол и сидеть, ткнувшись в монитор, тупо и бесцельно
Господи, да как я в девятом классе собрала себя за шкирку и заставила готовиться к экзаменам? х_х

@темы: жизнь студента

---

Сижу, готовлюсь к экзамену по математике. Список вопросов... и реакция у меня примерно следующая - .
Мы что, правда проходили такие вещи? Где? Когда? Ничего не помню

@темы: жизнь студента

---

Название: «Её зовут Китнисс Эвердин»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Фэндом: «Голодные игры»
Пейринг: Гейл/Китнисс
Жанр: гет (самую малость)
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Размещение: с моей шапкой
Предупреждение: POV
От автора: а я всё равно верю в них гораздо больше, чем в Пит/Китнисс


Её зовут Китнисс Эвердин.
Мы встретились, как помню, четыре года назад. Осенью, прохладным октябрьским днём. Я ставил в лесу ловушки – конечно, охота в дистрикте-12 запрещена. Но мама, младшие братья и сестра – быстро забудешь о правилах.
К вечеру в мои силки угодило достаточно кроликов и ещё кое-каких мелких зверят. Я обходил ловушки, цепляя добычу к поясу, – и вдруг, у одной петли, заметил девчонку.
Маленькая. Это было первым, что я подумал тогда о Китнисс. Маленькая, младше меня на пару лет, тонкая и хрупкая – вот-вот рассыплется. В старой, ни раз заплатанной одежде, с косой длинных тёмных волос. Помню, как испуганно она зыркнула на меня. Как отскочила – назад, быстро, стоило мне сказать два слова.
- Как тебя зовут? – спросил я, подходя ближе.
Она ответила - тихо, едва разборчиво себе под нос. Мне послышалось – «Кискисс».
- Ты что, не знаешь, Кискисс, воровство у нас наказывается смертью?
- Китнисс. Я не собиралась воровать. Просто хотела посмотреть, как устроена ловушка.
- А белка у тебя откуда?
- Подстрелила.
Помню, как Китнисс делала вид, что спокойна. И голос – ровный, равнодушный донельзя. Ну, так ей казалось. А я слышал – нотки подозрения, испуга, настороженности. А больше всего – вызов.
Не сказать, чтобы я сразу проникся к ней. Нет, напротив – мы долго ходили кругами друг возле друга, притираясь, привыкая, деля лес на двоих.
Для меня было давно и точно – лес мой. Никто из наших не рисковал пробираться за ограду. Несколько лет я охотился в одиночку, и вот теперь – девчонка.
Помню, в тот, первый раз, мы говорили с ней об охоте. О луке, который смастерил для Китнисс отец. И решили, что я расскажу ей, как делать ловушки, а она - добудет мне лук со стрелами.
Честно говоря, я давно хотел научиться стрелять. И дал согласие.
Весело, если представить, с каким подозрением мы тогда таращились друг на друга. С каким напряжением в голосе говорили. Наверное, и Китнисс меня видела, как я её, - чужаком. Кем-то посторонним, незнакомым, вторгшимся на личную территорию.
Позже, дома, я вспомнил – это не первая встреча с Китнисс. Я видел её. В дистрикте, давно, когда ходил в Дом правосудия получать награду за отца. Китнисс была там. Ей, как мне, сунули в руки медаль – значит, и её отец погиб при взрыве в шахту…
Китнисс приходила в лес каждое утро. Он большой, конечно, лес – и не всегда мы натыкались друг на друга. Но постепенно я выяснил, где она предпочитает охотиться, где собирать ягоды и травы, а где – отдыхать после трудной работы. Как обещал, научил её делать из проволоки ловушки. Она же, взамен, отдала мне прочный тугой лук своего отца.
И вот, после первого обмена услугами, я понял – мы многому можем научить и научиться.
Я отвёл Китнисс в места, где всегда хорошо клевала рыба. Смастерил ей удочку из толстых веток, показал, как нужно забрасывать, подсекать и снимать добычу с крючка. Китнисс объяснила мне, какие растения можно использовать дома, а какие – ядовиты. Моментами, после охоты – но, в конце концов, мы стали охотиться вместе.
А однажды – помню отчетливо, хотя едва ли смог бы объяснить причину – пришёл момент, когда мы поняли – команда.
Не чужаки больше, нет. Не охотники, делящие территорию, изредка меняющиеся навыками и знаниями. Напарники. Товарищи. Команда.
Добыча, с тех пор, стала делиться у нас поровну. Часть – мне и моей семье. Часть – матери и сестре Китнисс. И не важно было, кто что поймал – неизменно на две равные доли.
Поначалу мы просто охотились вместе, но потом стали говорить. Про всё. Про Жатву, Игры и жестокий Капитолий. Про оружие, ловушки, про места, где больше водится дичь. Про наши семьи. Просто – про всё, что стукнет в голову. Появилось даже «наше» место – уступ высоко над долиной, в окружении густого кустарника. Там мы встречались, смеялись и болтали обо всём на свете.
Я начал наблюдать за Китнисс. В лесу. В дистрикте. На улицах, на рынке, в классах и коридорах школы.
У Китнисс густые тёмные волосы, сплетённые в тугую косу. У неё глаза серого цвета, смуглая кожа, и всегда пыльная, старая одежда в заплатках. Китнисс не заботит, как она выглядит. Китнисс не беспокоится, что о ней могут подумать другие.
Её отец, как мой, погиб при взрыве в угольных шахтах. Китнисс одна кормит семью – маму и младшую сестрёнку, Прим. Но терпеть не может, если кто пробует пожалеть её. Резко, почти зло отказывается от любой помощи. Я помню – женщина-торговка из Котла предложила ей кусочек хлеба. По-доброму, правда желая помочь. Китнисс глянула на женщину так, словно хотела убить на месте. И ушла, даже не посмотрев на хлеб.
«Глупо» - сказал я тогда ей. Но, на самом деле, - я восхищаюсь Китнисс Эвердин.
Она сильная. Мне часто кажется – не важно, что случится, а Китнисс выживет и семью свою сумеет прокормить. Она ловкая. Легко скользит между стволами деревьев, прыгая через камни, кочки и корни. Она меткая. Целит добыче прямо в глаз – и никогда не промахивается.
Китнисс может быть слабой. Помню, однажды она упала в глубокий овражек и подвернула ногу. Я на спине нёс её домой.
Ей было больно. Я видел, как крепко она сжимает зубы, как капли пота блестят на её висках.
Конечно, Китнисс никогда не признается в слабости. Уверен, заплачь она, и скажет – соринка в глаз попала. Да, Китнисс ни за что не подтвердит – ей больно. Но, впрочем, мне не надо – я вижу сам.
В глазах торговцев с рынка Китнисс – глупая маленькая девочка. Помню, ни раз они обводили её вокруг пальца, донельзя завышая цены при покупке – и занижая при продаже. По началу Китнисс верила, легко попадаясь на их обман. Тогда я стал ходить на рынок с ней, осторожно - иначе с ней нельзя – забрав торговлю в свои руки.
Китнисс ненавидит Капитолий. Она сама, может быть, толком не знает, насколько глубоко. Помню, как слушал её гневные, отчаянные жалобы, помню, как она в голос возмущалась власти Капитолия, бедности нашего дистрикта… и Играм, конечно, Играм.
Китнисс боится Жатвы. Само собой, она никогда не признавалась мне в этом. Но я видел. Видел, что её глаза блестят, словно в лихорадке, когда мы встречаемся после церемонии на нашем месте. Что пальцы рук мелко, едва заметно дрожат. Что она не идёт – летит по лесу, будто спасаясь бегством от Дома правосудия, листков с именами и всей системы Голодных игр.
Китнисс боится. За Прим – скоро и её очередь участвовать в Жатве. За меня. Она и за себя боится, конечно, - но это последнее, о чём Китнисс когда-нибудь скажет мне.
Китнисс не хочет попасть на Игры. Они пугают её – до ужаса, до отчаянного, дикого ужаса. Она привыкла держать свои чувства под замком. Но мне, впрочем, не надо – я вижу сам.
После Жатвы мы обычно сидели с ней на уступе, нашем уступе. Грели лица в лучах заходящего солнца. И передразнивали Эффи Бряк, её тонкий, забавный выговор – «… и пусть удача всегда будет на вашей стороне!». И смеялись – над всем, над любой мелочью. Мне кажется, две стороны было у этого смеха – натянутые нервы и глубокое, абсолютное облегчение. Ещё год. Ещё год можно жить спокойно.
Её зовут Китнисс Эвердин. Я люблю её.
Не могу сказать, когда это чувство, это слово пришло ко мне. Когда всё изменилось. Может быть, после очередной Жатвы, на уступе над долиной? Или во время охоты, спиной к спине, прикрывая друг друга? Или там, в дистрикте, на рынке, торгуясь и сбивая цену на зерно?
Не знаю. Это просто случилось. В какой-то миг я перестал считать её напарницей, товарищем и другом.
Люблю. Так легко признаться себе, но Китнисс…
Сейчас я могу только называть её «Кискисс». Нет, не лично – себе самому, в мыслях. Она, помню, ещё в начале злилась на меня, что я коверкаю её имя. Но как, как объяснить ей, что «Кискисс» - не для того, чтоб поддразнить её? Как объяснить, что «Кискисс» - эта та маленькая, настороженно-испуганная девочка из леса, которую нужно защищать и беречь?
Сегодня Жатва перед семьдесят четвёртыми Голодными играми. Мой последний год. А ещё через два – последний год Китнисс. Да, она боится Игр, - но не могу передать словами, как я боюсь их. Не за себя, нет – пойду, если выпадет жребий. Боюсь за Китнисс.
Два года. Пережить сегодняшнюю Жатву, а потом ещё два года – и мы будем свободны. От Игр. От липкого, едкого страха в груди. Может быть, тогда, через два года, я сумею признаться ей. Найду в себе силы сказать, пустить это чувство, это слово на волю. Может быть, у нас всё будет хорошо, мы с Китнисс поженимся, заведём семью… Или, всё-таки, сбежим из дистрикта-12. В лес, в луга и горы – не имеет значения. Мы сбежим. И наши дети будут жить в другом, хорошем мире, где нет ни Капитолия, ни Жатвы, ни тессер и Голодных игр.
- А мы ведь смогли бы, как думаешь?
- Что?
- Уйти из дистрикта. Сбежать. Жить в лесу. Думаю, мы бы с тобой справились.
Только перетерпеть сегодняшнюю Жатву. И два года за ней. В коцне концов, ни Китнисс, ни меня не выбирали ещё ни разу с двенадцати лет. Быть может, Эффи Бряк права – удача на нашей стороне?

@темы: творчество, фанфики, голодные игры

---

Bokura ga Ita/Это были мы

Я не знаю, честно, как выразить своё мнение об этом аниме. Оно мне понравилось. И, в то же время, - понравилось не очень.
По порядку.
По правде говоря, сёдзё я смотрела... не больше двух-трёх раз. Сёнен-ай - да, но ромнатику про любовь мальчика и девочки... Даже не вспомнить. Наверное, я сразу и прочно боюсь этого жанра. Слишком всё в его рамках... предсказуемо. Типично. И часто - одинаково.
Собственно, Бокура начиналась самым предсказуемым образом. Школа. Школьники. Любовь с первого взгляда. Я подумала уже, что это - обычный пример сёдзё.
Но, впрочем, дальше история свернула с шаблонного пути.
В кадре появилась Нана, погибшая девушка Яно. И эта тема, редко мной виденная в аниме вообще и в сёдзё в частности, приковала моё внимание к Бокуре. Я смотрела с удовольствием. Мне было интересно.
В принципе, первая часть аниме - чудо. И история с Наной. И глубокий, любопытный образ Яно. И милый, тёплый опенинг. И сами отношения между Яно и Такахаши.
Эти отношения... Наверное, о таких я порой мечтаю. Настоящих. Искренних. Добрых. Где прогулки вместе, объятия, рука в руке, попытки сделать другому приятное, домашнее задание вместе... Уютно. Тепло.
Мне понравилось, как тут показаны мелочи первой любви. Яно и Такахаши всегда смущаются рядом друг с другом. Почти не говорят. Путаются. И держат за руки, обнимают, соприкасаются лбами... Правда, такие знаки нежности, любви гораздо сильней трогают, чем поцелуи.
Правда, у меня вызвал лёгкое отторжение их первый раз. Точнее, намёки до него, разговоры об этом, "родителей не будет дома", попытки Яно пристать к Такахаши... Не думаю, что все парни - настолько извращенцы. Толку нет показывать Яно таким.
А ещё, я думаю, они слишком рано решили заняться любовью. Даже года знакомы не были. Лично мне - странно. Разве могло, за столь короткий срок, возникнуть доверие, связь, которая позволила бы правда решиться отдать самое дорогое, самое сокровенное? Я не люблю такой подход в историях о любви. Он мне не ясен. Я не могу принять его. И он, на мой взгляд, был лишним в Бокуре.
Образ Яно. Правда, интересный, разный, удивительно глубокий и понятный. Его характер. То грустный, замыкается в себе, а то - улыбка. Нежный, заботливый, добрый. Юморист х) И вообще - очень хороший, качественный герой.
Мне его жалко. Ужасно жалко. Конечно, я не пойму, каково это - когда любимый человек умирает. Но Яно глубоко изменила и перевернула история с Наной. Это видно. Видно, как больно, тяжело ему.
Такахаши мне не понравилась. Совсем. Вообще. И, если в начале она - просто милая, смешная девочка, то потом... Слишком типичная. Стандартная для сёдзё. Этот тихий, тонкий голос. Робость, смущение. И обычность. Именно обычность. В Такахаши нет ничего особенного. Она ничем не увлекается, не проявляет себя, ярких черт характера не имеет. Обычная. Простая. Безвольная. Я не люблю таких героинь.
А ещё - Такахаши слишком девочка. Вот во всём, до мелочи, видно. Как она краснеет. Как умиляется на украшения. Как... много чего ещё.
Первая половина аниме - хороша. Но дальше... дальше начало твориться что-то престранное.
Такахаши обратилась из простой милой девочки в капризную эгоистку. Я перестала понимать её. Логику поступков, чувства, мысли. И долго ещё пыталась объяснить себе - а чем так сильно, так категорично она мне не нравится?
Дело в том, что Такахаши не умеет расставлять приоритеты. Не делает попытки осознать, что действительно важно, а что - нет.
К примеру, сцена на пляже. Яно говорит как бы Нане, погибшей Нане: "Вернись ко мне живой". Ему тяжело. Ему больно. Он себя наизнанку выворачивает, вспоминая всё это.
Само собой, ему нужна поддержка от любимой девушки. А что делает Такахаши? Мало того, что долго, упорно она требует Яно рассказать ей про Нану. В тот момент на пляже, когда она должна, обязана была помочь, поддержать... Такахаши просто убежала. Заплакала и убежала. Не понимая, не видя, что Яно в сотню, в тысячу раз больней.
Дальше. Ситуация с Ямамото, когда её мама попала в больницу. Яно пошёл к ней, чтобы поддержать в трудную минуту. Звонит Такахаши, всё объясняет ей, говорит, что придёт позже.
Но нет, Такахаши не пробует подождать пару часов. Не пробует понять, что Ямамото Яно нужен гораздо больше сейчас, чем ей. Вдуматься, в конце концов, в суть - у девочки погибла сестра. А теперь в больнице мама, которая, возможно, тоже умрёт. Девочка останется одна. Ей страшно, больно, одиноко. И это, чёрт, в тысячу раз важней, чем пойти с Яно в кино.
При том - все забыли о Ямамото. И бегали утешать дурочку Такахаши, не думая, что Ямамото гораздо, гораздо трудней.
Мне вообще до слёз жалко Юри. Она - сложный, неоднозначный герой. Я не могу до сих пор поверить, что Яно был способен ТАК жестоко вести себя с ней.
Дальше. Мать Яно уезжает в Токио. Конечно, на новом месте ей понадобится помощь сына. Конечно, Яно должен поехать с ней. А Такахаши думает исключительно о том, что, ужас, они не увидятся с ним год. Не понимая - реальная, необходимая помощь матери гораздо важней.
И ещё одна черта, которая ужасно, ужасно меня злила в Такахаши. Она эгоистка. Она думает только о себе. И плачет, в любой ситуации плачет. Чуть что - сразу в слёзы, а Яно и Такеучи должны бегать за ней, утешать её, ссориться из-за неё. При том, кстати, проблемы, над которыми плачет Такахаши, - несущественны. Твёрдости немного, воли, понимания - и легко можно было бы решить.
Взбесил момент, когда Такахаши выдумала расстаться с Яно. А потом сама переживала, Яно заставляла переживать, и ходили они кругами, хотя повода никакого не было.
Всё странное во второй части аниме. Даже Яно стал мерзко, отвратительно вести себя с Такеучи и Ямамото. Хотя, например, перед последней виноват. Он предал её.
Самым понятным и приятным героем был Таке. Я ужасно переживала, мне больно было за него - всегда с трудом переношу любовные треугольники... Но потом стал вести себя странно и он. Что за глупые попытки добиться Такахаши, хотя он знает, кого она любит? Что за детское соревнование с Яно, будто Такахаши - не живой человек, а приз в забеге?
Вообще у всех - у Таке, Яно, Такахаши - проявились странные, эгоистичные замашки собственника. Не общайся с другими парнями/девушками. Ты только мой. Не понимаю...
И, кстати, что за сомнения у самой Такахаши в чувствах к Такеучи? Почему она раздумывает, в кого влюблена по-настоящему? Я думаю, если любишь, правда любишь, - не возникает таких вопросов. Не будет чувств, даже мимолётных, к другому человеку.
Если честно, то, на мой взгляд, аниме растянули. Сильно. Очень много в конце непонятных, на пустом месте страданий. Надуманных проблем. Мне поскорей хотелось досмотреть - я устала от Бокуры.
Да, пару слов о рисовке. Она... странная. И я, конечно, понимаю - так надо, чтоб сконцентрировать внимание на персонажах. Но рисовка очень скачет местами. А постоянное отсутствие одного глаза у героев у меня вызвало слегка недоумение.
В общем, аниме - хорошее, особое по-своему. Понравилось. Но, как сказать... не шедевр. И, всё-таки, его стоило урезать наполовину.

@темы: аниме

---

"Мстители", или как я впервые посмотрела фильм про супергероев :D

Ранним утром Настя взяла - и пошла в кино на "Мстителей". При том, что ни "Тора", ни "Железного человека", ни одного фильма серии не видела. При том, что из всех героев знает чисто пару-тройку, и только внешне.
Поэтому сейчас будут "Мстители" глазами первопроходца
Итак, прихожу я в кинотеатр. Половина девятого утра. Очереди - огромные. Толпа - огромная. И при том, что мой сеанс - первый сеанс, когда я подошла к кассе, почти все билеты раскупили. Зал забит. Я тихо сижу на первом ряду и радуюсь, что сумела проскочить одной из первых
Сюжет. В начале фильма, отдаваясь эхом, потусторонний голос зла. Он сообщает, что маленький голубой квадратик - это Тессеракт, суть конфликта.
Следующая сцена. Паника у людей. Человек с повязкой на глазу и в кожаном чёрном плаще. Некий Щит - организация, спасающая мир.
Сбор команды мстителей. Новые имена, новые лица. Рыжая девушка - это, держите меня, Наташа Романова, русская шпионка Очаровательный Роберт Дауни - Железный человек. Суровый, пафосный мужчина с луком - Хоукай. Милый безобидный профессор - Халк О_о Товарищ, пролежавший во льдах овермного лет - Капитан Америка.
А потом эпично, с коварной улыбкой, в лучах синего света - Локи. О, Локи! Ради кого, собственно, я шла смотреть фильм? х) Меня всегда влекут главные злодеи. Они пафосны, сильны, с глубоким интересным характером.
Локи - такой. И меня мурашит от его улыбок - коварных, дерзких, из коллекции "я бог этого мира, на колени, жалкие смертные!!1". Мне безумно нравится его костюм, его рожки, его кошмар причёска на голове. А как хорош он был в смокинге, божебожебоже!
Том Хиддлстон. Если честно, впервые слышу об этом актёре. Но как он сыграл... Я не могла оторвать от него глаз. Я мысленно подпихивала фильм, чтоб на экране опять показали Локи.
Так, едем дальше по сюжету х) Локи выступает с речью в Германии. Локи пойман, запрятан в стеклянную клетку. Локи и Тор на горе без названия. Локи и Тор... В общем, дальше были драки, Та Самая главная битва, были герои, тёрки между ними, дружба, команда, был Тони Старк и его меткие шуточки, был портал, откуда сыпались монстры, был посох, которым портал закрыли и победа наших, ура.
А теперь, без юмора, что могу сказать о фильме? Я шла туда, зная, что увижу нечто пафосное, яркое, эпичное и ужасно захватывающее. Да, "Мстители" - такой фильм. Он идёт, о ужас, два с половиной часа. Но мне ни разу, нет, ни разу не было скучно. Сюжет держит интригу. То есть, конечно, по факту ясно всё - наши победят, Локи проиграет, но... Интересно. Увлекательно. Не знаешь, что тебе покажут на экране в следующий момент.
Мне очень понравилось, что каждому герою уделено внимание. Каждому. И пусть их историю, детали жизни я не знаю (не видела другие фильмы) - но все образы вышли яркими, особыми, запоминающимися.
Не могу выделить кого-то. Мне приглянулись все. И Тони Старк, нагло-заносчивый, с отменным чувством юмора. Его шутки приятно снимали напряжение, разбавляя атмосферу. И Наташа, сильная ловкая девушка, способная постоять за себя - люблю таких. И Хоукай, потрясающе меткий, быстрый, суровый, но явно чувствующий. Я пищу, когда он собирает свой лук, натягивает тетиву, стреляет. И Халк, добрый, простой в облике профессора, почти такой же в облике монстра. Пусть он злится. Он хороший. И это чудовищно, немыслимо сложно - всегда, везде держать себя в руках. И Капитан Америка, его дебаты с Тони Старком, смешной костюм. И Тор, и Локи, но особенно - Тор/Локи
Об этом - особый разговор. Я вижу пейринг. Я чётко, ясно вижу пейринг - и, кажется, пополню ряды поклонников торолоки. Но бог мой... как мило, чудесно Тор заботится о своём брате! "Мы росли вместе, мы играли вместе". Как хочет его вернуть. Правда, сдаётся мне, не Земля, не люди - цель Тора. Вернуть Локи. Забрать его с собой - и далеко куда-нибудь, от власти подальше.
Ну и, наконец, цитаты из фильма. Автор - большей частью Тони Старк

- Без обид, но я не работаю в команде.
- Парень в крутом костюме. Кто ты без него?
- Э, гений, миллиардер, плейбой, филантроп.

- Эй, полегче. Он мой брат.
- Он убил восемьдесят человек!
- ... сводный брат.

- У меня есть армия!
- А у нас Халк!

- Отлично сработано, но давайте завтра возьмём отгул. В двух кварталах отсюда делают какую-то шаурму. Не знаю, что это, но мне хочется.

- Как Фьюри слева видит?
- Головой вертит.
- Ужасно сложно.

- А где Соколиный глаз?
- В своём гнезде.

Локилокилоки

и ещё много **

Халк.





Тор **





Наташа.

трейлер

весёлый обзор фильма х)

@темы: кино, marvel

---

"Давай начнём сначала"

Это - лучшее, что я читала по Флинтвуду. Лучшее, что я читала по ГП.
Я три дня хожу, не зная, как найти нужные слова. Как передать, НАСКОЛЬКО глубоко этот фанфик тронул меня.
Кажется, и фанфиком его не назовёшь. Он сильно отличается от стандартных слэш-историй.
Война. Страшная, дикая, жестокая война, где смерть, кровь, битвы - и всё же... Любовь. Дружба. Жертва собой ради другого человека. А главное - слизеринцы.
Они поразили меня тут. Необычные. Непривычные. Совсем другой взгляд, чем всегда на них.
Слизеринцы стоят друг за друга до конца. Они - плечом к плечу в войне. Им бросить товарища - немыслимо, они стали семьёй практически, и не за Тёмного Лорда бьются, не за себя - за близких.
Напротив, Гриффиндор и все, кто за добро, здесь неприятны. Порой - овтратительны. Сцена суда над Оливером - как глумятся его одноклассники над любовью к Марку, как никто не делает попытки понять... как быстро друзья забыли про свою дружбу, как быстро отвернулись от Олли.
Мир магглов. Он, на самом деле, жестокий, грязный, развратный тут. Тяжело наблюдать за Марком и Ливом, лишённым магии - для них словно маленькая смерть...
Они не считают себя магглами. До самого конца не считают. Учатся жить по-новому, притираются к миру простых людей. Но часто говорят словечки из прошлого, магического прошлого. И "Мерлин" - не другое, маггловское, ругательство. Всегда.
Характеры героев. Марк, Олли - как надо, какими должны быть, канонные... И так, только так я вижу отношения между ними. Перекрёст характеров, ссоры, миры, секреты, непонимание... У них не может, не может быть простых, лёгких, безоблачно-сладких чувств.
Джейн. Я не могу передать словами, как сильно эта девушка меня бесила. Стерва. Простите мой французский - стерва. Якобы любит Оливера - но мерзко, нечестно встаёт между ним и Марком. Хотя знает, знает же, как сильно они любят, как повязаны друг на друге. А в конце Джейн просто сбежала. Бросила, предала Лива - боясь за собственную жизнь.
И пусть отец Джейн - преступник. Пусть Марк - убивает. Мне все, все в десяток раз приятней, чем эта стерва.
Теодор. Тео. Господи, как сердце разрывалось от жалости к нему! Как мне хотелось, чтобы как-нибудь, где-нибудь... но он был счастлив. Тео замечательный! И любит Марка, всем сердцем любит, защищал, рискуя погибнуть!
А больше всего меня впечатлил один его поступок. Тео мог не сказать Марку о том звонке. Мог увезти его, скрыть, что Оливеру грозит гибель. Мог быть счастлив.
Но Тео сказал правду. И я безмерно уважаю его за это.
Симус. Господи... я не поверила, по началу, что Мантикора - это он, Симус Финниган, добрый весёлый гриффиндорец. Война растерзала его. Война уничтожила его. Столько холода, боли, ненависти, жажды убийства... Жалко. До слёз жалко. Надеюсь, Симус останется жив...
Язык - чудесный. Не верится, правда, что рассказ написан парнем. Живо. Ярко. Метко. И так рисуются герои, так они похожи на настоящих людей... У меня болело сердце, я не могла спокойно читать, я плакала, переживая за Марка, Оливера и всех.
Спасибо, Нана, радость моя, за это чудо.

@темы: magic world, фанфики

---

"Меррик", Энн Райс

Если честно, я вообще не поняла, о чём эта книга.
В других частях "Хроник" всегда ясно - тема, главная мысль, характеры героев. В этой - ничего.
Здесь как бы две половины - вызов духа Клодии и история жизни Меррик. Но... для чего это нужно? Чем они связаны? Почему, с какой целью было брать Меррик Мейфейр персонажем книги?
Нет, не спорю, - она интересный герой. И очень понравилась - с момента, когда пришла издалека в Талмаску и заявила, что хочет к ним вступить. Я люблю такие образы. Непокорные, дерзкие, с чувством собственного достоинства, способные постоять за себя. Не типично женские - может быть, так.
Меррик любопытная. Меррик особенная. Но всё же - зачем её вставлять в книгу о вампирах? Какое отношение к этому миру - кроме духа Клодии - имеет колдовство?
Магия, по сути, ничего не дала сюжету. Да, вызвали призрак Клодии. Да, она наговорила разных вещей Луи, да, Луи, из-за этого, покончил с собой. Ну, и дальше что? Луи воскрес. Клодия врала. А Меррик, в конце концов, ожидаемо превратилась в вампира.
Обидно. Я ждала и верила, что она останется человеком. Хотя, собственно, того же мне хотелось с Дэвидом. И с Сибил и Бенджи. Но люди, интересные люди, у Энн Райс почему-то стабильно обращаются в вампиров. Все. Даже Дэниел из первой части.
В итоге, кстати, я перестала понимать характер Меррик. Зачем она околдовала Луи и Дэвида, завлекая их к себе?
Эту книгу мне читать было трудно. Правда, ужасно трудно - через силу почти. Она скучная. Вот просто ни о чём. Клодия, джунгли, маска - эпизоды сменяют один другой, но смысла - никакого. К чему, в результате, они пришли? К созданию клана вампиров. Этого - не смерти - хотел всегда Луи. И другие, думаю, хотели. Отлично. А дальше то - что?
Я ещё надеюсь - вдруг суть "Меррик" проявится в следующих книгах? И пусть "Кровь и золото" будет лучше - от лица Мариуса, всё же, он - странный загадочный герой.
Из хорошего. Эта книга - глазами Дэвида. Подустав от Лестата, я порадовалась смене рассказчика уже вторую часть подряд. Язык - менее напыщенный, возвышенный, зато более ёмкий и понятный. Наверное, потому, что Дэвид - дитя современного века.
В общем, это всё. Ради языка я ещё дочитывала "Меррик". Хотя, кто знает - дело, наверное, в том, что я слишком давно и долго читаю книги "Вампирских хроник" подряд?

@темы: книги, вампиры, любимые авторы

---

09.05.2012 в 17:32

Пишет  Ricka:

©

@темы: голодные игры

---

Май в нашем городе - это солнце-тепло-птички, а на завтра - дождь-холодно-сыро.
На мне промокло ВСЁ. И одежда, и волосы, и даже бутылка лимонада в пакете х)
До конца учебного года осталось три недели. Как-то неожиданно... хвосты подтягивать нужно, а ещё я, как хорошая девочка, купила себе тетрадки и начинаю готовиться к экзаменам :3

@темы: жизнь студента

---

13.01.2012 в 10:20

Пишет  Ronse:

@темы: голодные игры

---

08.05.2012 в 21:18

Пишет  Нанатян.:

- [1444]
Название: «Возвращаться - плохая примета»
Автор: Нанатян.
Фандом: Ориджинал.
Дисклаймер: Всё принадлежит нам - мне и моей нездоровой фантазии.
Рейтинг: PG
Герои: Олег/Дмитрий
Жанр: роман (слэш)
Размер: мини
Комментарий: Действие происходит после зарисовки "Не отпущу". Как-то так х)
Описание: Как сложно уезжать, когда обретаешь...
Посвящение:  |Rainbow|, счастье, тебе. Мы с ребятами любим тебя очень сильно. А когда тебе станет больноплохогрустно, прочитай, что я тебе написала в письме. И приплюсуй поддержку Олежки и Димы =) И Киры и Игоря! И пусть возрадуется твоя душа х) Люблю :*

Последний день июля растаял в прохладе приближающейся ночи.
Дышалось легко, думалось спокойно, но вот общее настроение было совершенно на нуле.
Всего шесть часов… шесть часов и я сяду в такси и поеду в аэропорт Марко Поло, сяду там на самолёт и вернусь в душную, пыльную Россию. Где нет виноградников, сладких и солнечных, как мёд, дней, прохладных ветров и, самое главное…
Я оборачиваюсь и смотрю на сидящего в кресле Олега. Он откинул голову на спинку и смотрит куда-то в потолок. Пальцы тихонько отбивают по подлокотникам какой-то ему лишь ведомый мотив. Светлые волосы приглушённом свете лампы светятся, создавая вокруг его головы будто нимб…
Весь день был какой-то муторный у нас. И, видимо, из-за приближающегося расставания, у нас не клеился толком ни один разговор. Фразы получались отрывочными, порой чересчур резкими, а взгляды… взгляды, я уверен, говорили больше, чем мы могли бы произнести вслух. Мы уже тосковали друг по другу. Страшной, просто отчаянной тоской, которая душила нас, не давала спокойно насладиться последними часами рядом.
Я вздохнул тихо, снова отворачиваясь и смотря на раскинувшийся передо мной сад. Опёрся ладонями на резные периллы веранды, вдыхая запах тёплого воздуха, цветов и сочной травы. В который раз поразился тому, как же тут хорошо… Так свободно, так умиротворённо. Я ведь дома никогда так себя не чувствовал. Впрочем, может быть, дело вовсе не в природе, а в том, что я, наконец-то, получил то, чего хотел?
- О чём ты думаешь?
Я вздрагиваю, слыша этот вопрос. Голос брата звучит слишком неожиданно, но спокойно, без прежней резкости, которая была днём.
- О нас, - не поворачиваюсь, почему-то боясь встретиться с ним взглядом.
- Что надумал?
- Что это последние часы вместе, что Бог знает, когда мы снова увидимся… А ведём себя, как идиоты.
Я слышу, как скрипнула кожаная обивка кресла, когда Олег поднялся. Напрягаюсь невольно в ожидании его тепла рядом. Как всегда было. Так всегда будет. И расслабляюсь, когда руки обнимают меня, а брат прижимается к спине и утыкается носом в мой затылок:
- Твоя правда. Но так сложно отпускать тебя, когда знаю, что ты, наконец, мой.
- Ты говоришь так, будто я уезжаю на всю оставшуюся, - ворчу тихо, но чувствую, как поперёк горла встаёт предательский комок. Надо же… я всегда думал, что слова «ты, наконец, мой» принадлежат мне… Что это я должен их говорить.
- Ты сам сказал, что неизвестно, когда мы теперь увидимся…
- Олег, не будь засранцем, - вздыхаю и закатываю глаза. – Предполагалось, что на этих моих словах ты тут же заявишь, что примчишься ко мне уже через неделю.
Он смеётся. Прижимает меня к себе, так что становится трудно дышать и горячим дыхание щекочет шею.
- Прости, я просто совсем голову потерял от счастья. Вот и веду себя, как мелкий идиот…
Мне кажется, ещё немного и я разревусь позорно. Сейчас отчего-то все чувства обостряются. Наверное, потому что вдруг понимаешь, что твоя сказка вот-вот закончится. А ты её ждал, между прочим, всю свою сознательную жизнь. И вот ещё немного и ты лишишься этого… Чёрт.
Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь в его руках, оказываясь лицом к лицу. Мягко веду ладонью по гладко выбритой щеке, смотря в глаза.
- Мелкий – это да. Но идиотом никогда язык тебя не поворачивался назвать, - замечаю тихо.
Он целует мою ладонь и я вдруг понимаю, что сейчас мы просто до невероятного напоминаем мне парочку влюблённых из женских романов. Но меня это, почему-то, совсем не пугает. К чёрту. Одну ночь я могу позволить себе это… И что страшного в том, что я хочу дарить нежность любимому человеку?
- Дим, - его голос понизился до шёпота, глаза замерцали зелёными огонькам.
- Что?
- Не уезжай, а? Эшли и Бене приедут только в конце лета…
- Ты же обещал им приехать в Штаты. Хочешь оставить дочь без отцовского внимания?
- Чёртов хранитель семейного очага! – он возмущается, но видно, что скорее шутливо.
- Ну да, Гестия, не меньше, - усмехаюсь тихо, пальцами зарываясь в его волосы и вдруг оказываюсь сидящем на широкой перилле.
Олег целует меня жадно и безудержно, будто в первый и последний раз. Словно не целовал меня все прошедшие дни когда и как ему вздумается. И под этим напором я ощущаю себя совершенным мальчишкой. Глупым, влюблённым… как много лет назад, когда моё светловолосое наказание ещё пешком под стол ходило, а я замирал от восторга, когда зелёные глаза радостно распахивались и он мчался ко мне через весь дом, обнимал ноги и что-то радостно щебетал. Я всё боялся тогда, что сердце остановится… Потому что я переставал дышать, кажется.
- Я так скучаю по тебе, - говорит брат тихо, когда поцелуй прерывается.
Я глажу его плечи и улыбаюсь:
- У тебя есть ещё пять с половиной часов, я твой на это время.
- А как же здоровый сон? – он усмехается.
- Ты действительно веришь, что я смогу спать, когда знаю, что мне скоро уезжать?
- Нет. Ты не сможешь спать по совсем другой причине… - многообещающая улыбка.
- Мелочь наглая.
- Да, любимый старший брат.

Когда солнце стелется первыми лучами по земле вместе с утренним туманом, я аккуратно выбираюсь из его объятий. Одеваюсь, стараясь не шуметь, чтобы не нарушить спокойный сон брата. А потом минут пятнадцать сижу на краешке смятой кровати, рассматривая родное лицо и завитки светлых волос. В груди что-то болезненно ноет, но я отчаянно стараюсь прогнать это чувство. Ни к чему… оно лишнее сейчас.
Где-то у ворот сигналит такси. Уже? Так быстро летит время. Тихо вздыхаю, наклоняюсь и целую растрёпанные солнечные вихры. Поднимаюсь, подхватываю чемодан и выхожу, аккуратно прикрывая за собой дверь.
Олег не любил прощаться. Просто не выносил этих всех поцелуев, объятий, обещаний скоро встретиться. Потому даже в аэропорт отвозить меня наотрез отказался. Я настаивать не стал, самому тяжело далось бы это расставание… куда проще поцеловать спящего Олега и уехать, не видя его взгляда, как у брошенного ребёнка.
- Presso l'aeroporto, per favore*, - говорю я водителю, захлопывая дверь автомобиля.
Машина мчится по дороге, словно, как и я, желая убежать от человека, спящего спокойно в гостевой комнате большого белого дома, окружённого садом и виноградником. Я смотрю на мелькающие за окном поля и отдельные дома, показывающие свои красные крыши над верхушками деревьев. На островки тумана, лежащие в низинах и оврагах, мимо которых мчит меня такси. Смотрю и думаю, что за эти дни десятки раз проезжал здесь, но только сейчас, кажется, осознал всю красоту этих мест. Только теперь понял, как сильно, мне будет не хватать этого уголка Италии… И бра…
Чёрт возьми, мы всю жизнь с ним жили так. Приученные к разлуке с самого детства. Я уезжал на учёбу в Англию – он оставался. Он уезжал на учёбу туда же – я оставался. Я отдавал себя семье и работе, он делал точно тоже самое… Мы расставались на год, на полтора, на два и это было больно, конечно, иначе никак. Но теперь это казалось просто невозможным… С каждым новым километром, отделяющим меня от знакомой виллы я чувствовал, как тянет меня обратно с такой безумной силой, что, кажется, сейчас просто выдернет из машины на полном ходу.
Я обернулся, смотря в заднее стекло авто. Дорога на горизонте терялась в небесной синеве, которая по утрам тут совершенно особенная. Прозрачная, как богемское стекло.
- Soggiorno!** – нет, я не могу просто так… я не могу…
Ловлю в зеркальце заднего вида удивлённый взгляд водителя. Но машину он останавливает и поворачивается ко мне.
- Qualcosa di dimenticato, signore?***
- Sì.

Я почти вбегаю в гостиную в тот момент, когда Олег спускается вниз.
С полминуты мы смотрим друг на друга: он удивлённо, я со смесью смущения и некоторой вины. Не знаю, почему вдруг почувствовал, что виноват перед братом.
- Что-то забыл? – наконец, спрашивает он, прерывая затянувшееся молчание.
- Да.
- Что же? Я не заметил ни одной твоей вещи, пока убирался в комнате.
- А почему это должна быть вещь?
Его губы растягиваются в довольной улыбке. Остаток лестницы он преодолевает, кажется, одним прыжком, оказываясь рядом в одно мгновение. Смотрит долгим взглядом, словно не веря, что я тут, перед ним.
- Возвращаться – плохая примета, Дмитрий Андреевич. Слыхали?
- Ну что вы, Олег Алексеевич. Я не верю в подобную чушь, знаете же, - отвечаю ему в тон и тихо смеюсь, когда брат сжимает меня в объятиях. – Тем более, как она может быть плохой, если я возвращаюсь к тебе?
Треплю его по волосам, как ребёнка, а он сопит, как в детстве, когда обижался на меня. Я знаю, сейчас он готов возмущаться, зачем я вообще пытался уехать и вызывал такси, зачем бросил его… Но у меня была призрачная надежда на то, что я всё же смогу уехать. Увы… ей не суждено было сбыться.
- А как же хранитель домашнего очага? – бухтит мне куда-то в шею брат.
Я вздрагиваю невольно. Но потом выдыхаю, удивляясь самому себе – я не чувствую себя виноватым в том, что из-за меня Олег не поедет в Штаты, не побудет с женой и дочерью. В конце концов, думаю я, им он принадлежал слишком долго. Я тоже имею на него вполне законное право.
- Знаешь, я тут подумал, что мой очаг мне тоже важен. А ты – моя семья, как ни крути. Самая важная и близкая семья, - серьёзно отвечаю ему.
- Приятно, что через столько лет ты вспомнил об этом, - усмехается Олег, отстраняясь.
Но его слова режут по живому. Натянуто улыбаюсь и киваю.
- Дим… прости, я не это имел ввиду…
- Да что уж там. Я прекрасно знаю, что был никудышным братом. Мало того, ещё посмел влюбиться в тебя, - отмахиваюсь вроде как непринуждённо.
- Идиота кусок.
Я оказываюсь прижатым носом к его плечу и закрываю глаза.
- Ты был и остаёшься лучшим братом на свете.
- Нет, ты пытаешься меня утешить! – ворчу ему в рубашку. – Отпусти же, я сейчас задохнусь!
Он послушно ослабевает хватку, и я имею возможность посмотреть ему в глаза:
- Я никогда не забывал, Олег.
- Я знаю, - тепло улыбается он, наклоняется и целует меня в уголок губ. – Ну, заходи что ли, так и будем стоять на пороге до скончания веков?
И когда мы падаем на диван, я думаю, что нужно всем позвонить и предупредить, что я вернусь ещё не скоро. Бизнес? Подождёт. Игорю и Киру явно ни до кого сейчас, а Света и Наташа колесят по Индии, тоже домой не собираясь. Так чем я хуже?
Правильно, ничем. А свой семейный очаг оберегать просто обязан.
Гестия я или где?
_____________________________________

* - В аэропорт, пожалуйста.
** - Остановитесь!
*** - Что-нибудь забыли, сеньор?

@темы: люди и я

---

Ездили к дедушке в Сосновый Бор. Там замечательно *О* Свежий воздух, солнце, а сам город - маленький, красивый, чистый и уютный. Я успела и шашлыков поесть, и у костра погреться, и в лесу в гордом одиночестве погулять, и на залив полюбоваться, и покорить высокий холм, и попрыгать-побегать везде
Думаю, вторые майские праздники прошли отлично. Планы исполнены

@темы: моменты

---

Меня уносит "Голодными играми". Сейчас, почему-то, хотя книги читала и фильм смотрела больше месяца назад.
Но я ужасно, ужасно хочу теперь писать по "Голодным играм". Искать арты, читать работы других, смотреть фотографии и гифки.
Не могу передать моё отношение к этому миру - не фэндому, не могу назвать фэндомом. Просто он... особенный. Он глубокий, сложный, страшный, жизненный и мой.

08.05.2012 в 20:18

Пишет  Ricka:





Китнисс и Гейл. Одна из самых любимых пар. Я верю в них, по правде говоря, гораздо больше, чем в Китнисс/Пит.

@темы: голодные игры

---

Название: «Два победителя»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Фэндом: «Голодные игры»
Персонажи: Финник, Энни
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Размещение: с моей шапкой


Трибут дистрикта-7 был выше. Сильней. Массивней. И, само собой, старше Финника.
Но там, у Рога изобилия, ему не удалось добыть ничего. А Финник взял и копья, и дротики, и ножи.
Трибуту казалось – победит. Трибут не заметил, как из рукава куртки Финник тянет нож с острым лезвием. Он тихо, сквозь зубы зашипел, прыгнул, занося кулак над головой. И рухнул с рассечённым горлом.
Через секунду Финник услышал в небе гул мотора планолёта. Спрятал нож в рукав и зашагал обратно, к своей стоянке у большого покатого валуна.
Да, убивать ножами и копьями от Рога – легко. А потом, на завтра вечером, стало вдвойне проще.
На нагретый камень сверху плавно опустился серебряный парашют. К нему, сверкая на жарком солнце, был привязан трезубец от спонсоров.
Теперь – пустяк. Сплести сеть из крепких стеблей виноградной лозы, недаром дистрикт-4 – рыболовство. Подстеречь трибута. Накинуть сеть. И прикончить – пока барахтается, кричит и зовёт на помощь.
Прикончить. Пятый дистрикт, Первый, Одиннадцатый, Двенадцатый… Друг за другом. Одного за другим. Рука Финника, нож в ней работали сами. Быстро, точно, скоро. На рефлексе, на автомате. Накинуть сеть, полоснуть по горлу. Накинуть-полоснуть, накинуть-полоснуть. И нет нужды в мыслях. Не надо раздумывать, решать, задавать вопросы. Даже смотреть – не надо, рука всё сделает сама по себе.
На рефлексе. На автомате. Одного за другим.
Первый раз Финник убил четыре дня назад, в начале Голодных игр. Он бежал от Рога изобилия, а другой трибут – дистрикт-12 – гнался за ним. Догнал. Зажал в тупик между двумя огромными камнями. И занёс кулак, чтоб проломить череп.
У Рога Финник добыл ножи и копья. Один клинок был зажат правой ладонью, в рукаве – трибут Двенадцатого не заметил. Он не заметил и потом – когда Финник, выхватив нож, с размаху вонзил лезвие ему в живот.
Трибут упал. С хрипом, с шипением и сдавленным проклятьем. Он скорчился на траве, пытаясь зажать руками рану. И умер, быстро умер, в луже ярко-красной крови.
Тот день Финник забыть не смог. До сих пор слышал глухой, короткий удар пушки. И моторы планолёта в небе вдали. А ещё была мысль, страшное и быстрое осознание – на Играх всё не так. Не так, как он думал, как ему рассказывали в родном дистрикте-4.
За время до Шестьдесят пятых Голодных игр Финник привык, что все восхищаются им. Соседи по дистрикту, трибуты на тренировках, жители Капитолия на параде, Цезарь Фликерман на интервью… Все хвалят, уделяют внимание, говорят: «Ты победишь».
И Финнику это нравилось. Он впитывал всеобщее обожание, купался в нём, считая, что целиком и полностью заслужил. А потом, после выигрыша в Голодных играх, славы и почёта будет больше в разы. Будет роскошь, богатство, дом в деревне для чемпионов. Он победит. Ну, ещё бы – ведь ему выпала честь вызваться добровольцем от Четвёртого дистрикта!
Финника готовили. Тренировали. Учили всему, что нужно на арене для победы. И он выиграет, конечно, выиграет. Он – а не Клэр, его напарница, чьё имя выбрано на Жатве. Так решили в Четвёртом. Финник должен стать их победителем – самым юным в истории Игр.
С Клэр он разделался в первую очередь. После того, конечно, трибута из дистрикта-12. Девчонка пошла после Рога за ним. Прибежала к его стоянке, считая, видимо, что они будут командой. Финник помнил приказ ментора. И, коротко взмахнув копьём, за секунду его исполнил.
Потом Финник вернулся к Рогу изобилия и нашёл там трибутов-профи. Они с радостью приняли его в команду. И два дня дружно кружили по арене, убивая подряд встречных, - пока, в конце концов, Финник не убил их самих.
Это было просто. До смешного, наверное, просто – подождать, когда уснут, и вырезать бесшумно и незаметно. Планолёт забрал тела под глухой стройный гром пушки. И все припасы, всё оружие досталось Финнику.
Не спеша, методично он ходил по арене и убивал. Исключая профи, никто на Играх не заключал союзов. С одиночками справиться было просто. А потом, с трезубцем, стало проще вдвойне.
«Победи. Победи. Ты должен победить. Победи».
Когда рука сама, на автомате, делала своё дело – в голове Финника стучали эти слова. Победи, выиграй, ты должен, победи – он часто слышал и дома, и от ментора, и от стилиста. Победить, конечно. Ни один год его готовили, тренировали, учили как профи – для победы. Разве может быть по-другому?
Но только вот… иначе всё, чем Финник думал.
Голодные игры – игра. Соревнование. Весёлая, увлекательная эстафета – кто быстрей, сильней, кто хитрей и проворней. Почему игры Голодные? Если со смекалкой и подготовкой всё в порядке – труда не составит добыть припасы, у Рога или прочих трибутов.
А победа в Играх – почётна, само собой. Богатство, роскошь для родного дистрикта. Свой дом в деревне победителей. Приглашения в Капитолий, съёмки для экранов, интервью, поклонники. Когда Финнику впервые сказали, что ему выпала честь стать участником– он подумал с восторгом: «Будет весело».
Только вот теперь – отнюдь не весело.
Финник до сих пор видел глаза – дикие, безумные – того трибута из дистрикта-12. Ощущал, как кулак завис над ним, чтоб проломить череп. Нет, парень пришёл на арену не поиграть, не поучаствовать в забавном соревновании. Он был готов убить Финника. В ту секунду, когда зажал его между камнями – по-настоящему готов убить. А смерть – это не проигрыш, не досадное поражение, после которого ты, впрочем, всё равно вернёшься домой. Смерть – это навсегда.
И Финник убил трибута дистрикта-12. Убил – по-настоящему, не убрал с пути, как соперника – убил. Чтобы выжить. Чтобы дотянуть до победы. Чтоб не убили его самого.
Не играть нужно на Голодных играх. Убивать.
«Соперники». Да, так с того дня Финник стал звать других трибутов. Чужим, посторонним, безликим словом. Враги, преграда, соперники – это бездушное, далёкое, неживое. Нечто вроде манекенов в зале дома, картонных мишеней в Тренировочном центре Капитолия. Соперники. Они мешают победе, они – препятствия на пути к заслуженному призу. Их просто надо убрать. Устранить с пути, смахнуть с дороги – и выиграть.
Соперники. Не люди, не живые люди.
Так Финник твердил себе, убивая последнего трибута. Девчонка – старше его, да, но тонкая, хрупкая и слабая. Она почти не вырывалась. Лежала на земле под сетью, тараща огромные испуганные глаза, пока он не нагнулся к ней и не перерезал горло.
Так Финник твердил себе, когда планолёт вёз его в Капитолий.
Поздравления. Почёт. Восхищение. Восторг. И улыбки вокруг, лица, слова, чьи-то руки, обнимающие его. И дом, где, конечно, Финника поселили в деревне победителей, окружили богатством, роскошью и всем, что душе угодно.
Об этом Финник мечтал – тогда, давно, в другом мире, до Голодных игр. А теперь…
Теперь он твердил себе одну, будто выжженную на мыслях, фразу. Когда после победы смотрел фильм о Голодных играх; когда в своём дистрикте видел лица родителей Клэр; когда потом, в Капитолии, его стали передавать из рук в руки, как самого юного, красивого, желанного чемпиона… Финник твердил себе: «Они были не люди. Не люди. Не люди».
Только не сломаться. Только не упасть.
Только не сойти с ума.

***

Диего не мог вырваться. Он не мог и просто пошевелиться – слишком крепко сжал его трибут дистрикта-5.
А потом время замерло. Запнулось на секунду – и вязко, с трудом поползло, как в замедленной съёмке. Энни видела всё. Каждую деталь, каждую мелочь. Взмах секиры рукой трибута. Короткий, хриплый крик. Удар тела о землю. Глухой гром пушки. И Диего нет.
Энни захлестнула волна острого, холодного, дикого ужаса. Она словно вросла в куст, за которым пряталась. И смотрела, не в силах отвести глаза – как трибут Пятого проводит указательным пальцем по лезвию секиры; как вытирает сталь о штанину, очищая от крови Диего; как улыбается, кривя губы усмешкой.
«Нет. Нет, нет, нет!»
У Энни больше не было, не было сил смотреть. Она вскочила, она метнулась прочь от кустов, от этой поляны. И бежала, бежала, бежала – вглубь арены, в чащу, не глядя под ноги. Перед глазами плыло. В груди кончился воздух, жгло острой, горячей болью. Голова кружилась. В ушах звенело. Бежать, не останавливаться, бежать…
Деревья вокруг ожили. И тянут, тянут к Энни тонкие, костлявые руки, чтобы схватить. А сзади грохочут, сминая листья под ногами, шаги трибута дистрикта-5. Он гонится за ней! Он хочет её убить – как Диего, убить… Диего… нет, нет, нет…
Энни запнулась ногой о корень. И кубарем полетела вниз, по склону, в маленький глубокий овражек. Небо крутилось у ней перед глазами, всё прыгало, стучало, мешалось красками – пока, наконец, не замерло.
Энни долго лежала с закрытыми глазами. Она не знала, где находится, куда идти. Она просто лежала – подтянув колени к груди, зажав уши руками. Нет. Шагов нет. Если закрыть уши – может быть, их не будет, и тот трибут не найдёт её, не убьёт… нет…
В небе прозвучал гимн Капитолия. Энни открыла глаза. И наверху, в темноте, увидела лицо Диего. Диего улыбался.
Они всегда сидели в школе за одной партой. Жили рядом, вместе ходили на уроки, делали задания – так и подружились. А потом Энни выбрали участником Голодных игр – и ей почудилось, что весь её мир рухнул.
Она не могла сделать шага от ужаса. Не могла ничего сказать, даже шевельнуться. А распорядитель сделал знак – и миротворцы, под руки, потащили её на сцену. Энни думала – умрёт там, прямо там.
Но вместо второго трибута вызвался Диего. И потом, в поезде, сел рядом с ней, взъерошил волосы и весело, улыбаясь, сказал:
- Не бойся, Эн. Мы же вместе.
Диего не объединился с другими профи – хотя ментор приказал ему. У Рога изобилия он схватил Энни, застывшую на месте, за руку. И потащил глубоко в лес, где нашёл озеро и поймал им рыбы на ужин.
Да, они были вместе. Всё время вместе. Пока однажды, поджаривая рыбу на костре, не услышали шорох шагов в лесу.
Диего толкнул Энни к кустам, окружавшим поляну у озера. Крикнул ей: «Прячься!», сказал, что они убегут, исчезнут незаметно, что они успеют…
Но Диего не успел. Едва Энни юркнула в кусты – на поляну выскочил трибут дистрикта-5. И он убил Диего.
Далеко над головой темнело и светлело. Звучал гимн, мелькали лица. А Энни хотелось умереть – прямо тут, в овражке, лежать и лежать, пока не умрёт. Только не наверх. Нет, нет, только не наверх!
Там разговаривали трибуты. Много, много трибутов, всюду, со всех сторон – они смеялись, кричали, они ходили, чтобы убить Энни.
Всюду было лицо трибута, который убил Диего. И Энни сворачивалась клубком, сжималась в комочек, пытаясь забиться дальше, сильнее, глубже. Он не заметит её, не услышит, нет, нет, нет…
Всюду был Диего. Много Диего. В крови, с пробитой головой, с пустым, мёртвым лицом. Он звал, звал Энни, он тянул к ней руки и касался её щёк. Энни вскакивала, Энни кричала, просыпаясь мокрой от пота – но лязг металла, шаги, крики не смолкали, не исчезали, они были всюду, всюду, всюду…
Энни зажимала уши руками, чтобы не слышать.
Однажды она проснулась от чего-то холодного, влажного на лице. Открыла глаза, села, оглянувшись по сторонам – и увидела воду. Тонким, узким ручейком та стекала сверху в овражек, потом всё сильней, сильней, сильней…
Энни в ужасе выскочила из оврага. Волна ледяной воды захлестнула её, забивая рот, уши, не давая дышать… Энни забила руками по воде, забарахталась, смутно видя сквозь туман перед глазами – вся арена залита водой.
Дистрикт-4 – рыболовство. Умение плавать с раннего детства было внутри Энни. Она, широко, изо всех сил загребая руками воду, метнулась к верхушке дерева рядом. Вцепилась в неё, обхватила руками и ногами, дышала, с трудом глотая воздух.
Нет. Только не умереть. Нет, нет, нет!
Когда дерево до конца ушло под воду, Энни, отчаянно колотя руками, поплыла к следующему. К следующему. И ещё, ещё, ещё. Только верхушки самых высоких деревьев виднелись – другие глубоко и прочно завязли под водой.
Всюду кричали трибуты. Всюду они тонули, тонули, с головой накрытые волнами, захлёбывались, звали на помощь и тонули. Нет. Нет, нет, нет, только не умереть, только не умереть, нет…
Энни в ужасе колотила руками по воде, от одного дерева к другому.
Где-то над головой ударил гонг. С неба спустилась лестница, планолёт, арена, Капитолий, дом, арена… Энни забилась в угол, зажимая уши руками. Всюду кричали трибуты, плескала вода, парень из Пятого убивл Диего, кровь, лязг, голоса, нет, нет, нет…
Один трибут вдруг тянет руку к Энни, касается её плеча. Энни дёрнулась. Закричала, вжалась глубже в стену, спасительную стену, и по щекам побежали слёзы, стекая за воротник. Нет. Нет, нет, нет. Не трогай меня, не убивай, только не умереть, нет!
Иногда наверху, в кружке жёлтого яркого света, мелькали знакомые лица. Мама. Ментор. Одноклассники. Соседи. Но, вспыхнув, они исчезали – и снова кровь, крики, плеск, вода, звон металла, Диего, Диего, Диего…

***

Эта девушка вернулась домой чудом. Счастливой случайностью. Он знал – для победы готовили её напарника, Диего. Диего должен был стать победителем Голодных игр. Но его убили - почти первым, в самом начале, трибут дистрикта-5.
А потом случилось землетрясение. Прорвало центральную дамбу. И вся арена ушла под воду. Девушка выжила потому, что плавала лучше других. Редко в каком дистрикте были водоёмы.
Он видел её по телевизору – тогда, после победы. Первый и последний раз.
Девушка сошла с ума. Сидела в комнате на полу, вжавшись в стену, никого не узнавала, зажимала уши руками. Кричала порой. Бормотала себе под нос. А больше молчала – шарахалась от рук людей и молчала, слепо глядя в стену.
На экране она больше не появлялась. На тур победителя, в Капитолий не ездила. Конечно, её держали подальше от цепких камер – кому хочется, чтоб узнали о спятившей чемпионке?
Спятившая чемпионка. Так жители дистрикта-4 звали её. Никому не было жалко девушку. На неё ходили, первое время, смотреть – как на зверя в клетке зоопарка. Потом ухаживали – немного, чуть-чуть, со смешанным чувством снисходительности и презрения. А потом забыли о ней.
Мать отказалась от девушки – так слышал он. Попросту перестала обращать на неё внимание. И наняла сиделку – старую женщину, которая кормила, мыла, одевала девушку.
Жители дистрикта-4 разочарованы, само собой. Диего – вот кто должен был победить. Красивый, сильный, жизнерадостный юноша. Не эта слабая, мягкотелая девчонка, сошедшая с ума.
Он сам не знал, зачем пошёл в дом к этой девушке. Зачем попросил женщину-сиделку отдать опеку над ней ему.
Девушка сидела в углу комнаты – на полу, сжавшись комком. Волосы её спутались, руки зажимали уши, губы отчаянно шептали что-то. Он подошёл к ней, присел рядом на корточки. И долго вглядывался в её маленькую, совсем детскую фигурку.
Спятившая чемпионка. Так, снисходительно и отстранённо, звали девушку жители дистрикта. А он, в эту секунду, вдруг ясно, чётко увидел в ней – себя.
Победитель. Почётно, гордо, громко звучит – казалось ему раньше. Но победитель Голодных игр – это диагноз. Это клеймо. Это рана, рубец глубоко внутри, выжженный, вытравленный, вечный. Его не убрать. Его не залечить никакими лекарствами. Победитель – это навсегда.
Эта девушка, сумасшедшая, спятившая девушка была похожа на него. Он сам каждый день держал себя от безумия. Видел перед глазами, каждую ночь, лицо первого убитого трибута, глаза девчонки, последней – и других, многих других. Он слышал, как гулко грохает пушка. Он слышал, как кричат, зовут на помощь, умоляют пощадить.
И день за днём он твердил себе, уговаривал себя. Не упасть. Не сломаться. Не сойти с ума, нет, только не сойти с ума…
Соседи, родственники, друзья – все восхищались им. «Победитель» - в их глазах почётно, громко, гордо, красиво. Он – самый юный чемпион Голодных игр. Его можно возить по Панему, показывать по телевизору, пускать по рукам.
А он и не против, верно. Он улыбается, смеётся, гуляет в кругу поклонников, крутит лёгкие романы то с тем, то с другим. В его жизни всегда музыка. Всегда яркие краски, голоса, праздники, балы и всеобщее обожание. Он привык к такой жизни. Он почти убедил себя, что ему это нравится. Он почти втолковал себе, что те соперники на Играх – не были живыми людьми.
Но каждый день, каждый час и каждую минуту он чувствовал – его сознание раскалывается на кусочки. Оно на грани. Ещё капля, ещё самая чуточка – и он сойдёт с ума.
Жители дистрикта-4, капитолийцы… Они не знают, что такое на самом деле Игры. А эта девушка – знает. Она не спятила. Она просто там – ещё там, на своих Голодных играх.
С того дня самого юного победителя Голодных игр стали часто видеть рядом со спятившей чемпионкой.

Женщина над её головой кричит, машет руками и дико вращает глазами. Голос, тонкий, резкий, звенит в голове.
Она зажала уши руками. И подтянула колени крепче к груди. Может быть, так она сумеет спрятаться, стать меньше, может быть, так её не найдут, не убьют трибуты, как Диего…
Яркий жёлтый свет вдруг заслоняет чья-то фигура. Не женщины, другая. Это юноша – он склонился к ней, протянул руку, чтобы коснуться.
Она дёрнулась. Но он осторожно, невесомо тронул её за плечо. И сказал тихо:
- Я понимаю.
Юноша стал приходить к ней каждый день. Он молчал. Но садился с ней рядом, сжимал её руку своей рукой, кормил её, ухаживал за ней… Он не кричал. Не замахивался на неё, не грозил, как та женщина. Юноша был… тёплым. Тёплые пальцы рук, тёплый запах – скошенной травы, земли и солнца, - тёплый ласковый голос. И тепло. Тепло, которым он окрасил мир вокруг неё.
Крики, плеск, вода, лязг металла. Она до сих пор слышала их. Она до сих пор жалась туда, в угол комнаты, закрывая уши руками. Но ему, тёплому юноше, было достаточно сказать слово. Тронуть её волосы, склонить голову к плечу, легко улыбнуться. И Игр – нет.
Она часто смотрела на него и вспоминала - слова в тот, первый день. «Я понимаю». А однажды она услышала, что и он когда-то давно, пять лет назад, победил в Голодных играх.
Да. Он понимает.

@темы: творчество, фанфики, голодные игры