Мой первый выезд на лыжах был эпичен
Начать с того, что, когда все уже отрабатывали повороты, Настя уткнулась носом вниз и пыталась прицепить ботинки к лыжам х) Потом - плелась с черепашьей скоростью. Вот правда, мне искренне жаль Дашу, которая ехала за мной. На её месте я бы треснула меня палкой, чтобы придать скорости х)
Мы прокатились всего два круга, но, конечно, у меня лыжи то крест накрест, то в разные стороны, то съезжают с лыжни... Я представляю, как забавно это выглядит для других х)
Потом ещё О.В. негодовала на меня за то, что я не так прицепила ботиночки, перепутав левый с правым. Ну, я как всегда, в общем
Счастье - нас выгнали на улицу всего минут на двадцать. Холод - дикий, у меня волосы и шарф сосульками покрываются х_х
По дороге домой встретила Егора, бывшего одноклассника. Он тоже ушёл из школы, в колледж, - вот, с учёбы ехал. Так в школе мы с Егором не особенно общались. Но помню, как здорово болтали за жизнь по пути с выпускного в четыре утра х)
Поговорили - об учёбе, о ребятах из класса. И вроде только три-четыре остановки вместе ехали... а здорово. Что не теряем друг друга, не забываем, общаемся... так тепло)

@темы: моменты, жизнь студента

---

"Дозоры" Лукьяненко

Любить Лукьяненко - и не читать "Дозоры"?) Я решила, что это нехорошо, и взялась за них)
Теперь хочется собрать все четыре "Дозора" в один пост. И не делить на эпизоды-героев, как часто делаю. А просто сказать, как сильно понравились, попали и подошли мне эти книжки.
Наверное, у Лукьяненко - самые для меня близкие, правильные понятия о добре и зле. Ещё с "Мальчик и Тьма", где "Это ведь только в сказках, если человек добрый, то он ничего плохого не делает. А в жизни, если Свет хочет бороться с Тьмой, то он должен быть жестоким".
В самом деле, я всегда думала, что Свет, который в сказках, - надуманный. Чересчур идеальный. Сказочный. Что нет чисто белого и чисто чёрного цвета. Нет абсолютно злых и абсолютно добрых людей.
И "Мальчик и Тьма", и "Дозоры" - они мои. Там мои взгляды и мысли, которые хочется таскать на цитаты и перечитывать снова и снова) что я и делаю
В "Дозорах" мне что ещё нравится - они не фантастика, точнее, не совсем фантастика. Добро и зло, битвы Тьмы со Светом - всё в обычной современной жизни, и дозорные - обычные, в какой-то степени, люди. Очень близко, понятно поэтому.
С каждой книжкой понятия о добре и зле меняются. Растут, что ли, и постепенно, слой за слоем понимаешь их - вместе с Антоном. В "Ночном" - Свет светлый, добро доброе и ясно, за что бьются, ясно, что зло искоренять надо и точка. Но там потом Гесер - его вечные схватки с Завулоном, коварные планы, не всегда светлые и добрые, использование других во благо цели... Тьма и Свет перемешиваются. И так с каждой книгой - понимаешь, что не всё однозначно и на поверхности, что да, "если Свет хочет бороться с Тьмой - он должен быть жестоким".
А ещё магия Иных, например. Ведь я сначала думала - да, у них есть магия, то есть они выше простых людей, обладают возможностями, которые людям не доступны. А потом вышло - Иные паразиты, вот что... И слои Сумрака удивили, и замкнутость его. Или Инквизиция - три книги считалось, что это - сила, поверх Тьмы и Света, нейтральная, беспристрастная, могучая. Но "Последний Дозор" показал - нет, не нейтральная, нет, не могучая.
Мне очень легко и интересно было читать, - не оторваться. Язык - лукьяниновский, хотя, конечно, изредка кривоват. Но это не важно - книги летели, и они живые, настоящие очень. Я переживала за героев, думала, решала вместе с Антоном, с ним менялись мои взгляды и мысли... "Дозоры" - как лестница, наверное. С каждой ступенькой - выше, запутаннее, сложнее и неоднозначнее.
Все четыре "Дозора" - по-своему особенные, но, если выбрать, меня сильнее зацепил "Дневной". Там необычно - не от лица Антона, а от тех, кто служит в Дневном Дозоре, то есть зло, то есть плохие. Но плохими их считать не вышло. Даже Алису - хотя в "Ночном", например, она мне не нравилась. Больно за неё, жалко очень - ведь она в "Дневном" другая, любит Игоря, всем сердцем любит! Я предполагала, что Лукьяненко раскроет эту тему - любовь Тёмного и Светлого. И, конечно, было понятно, что ничем хорошим она не обернётся.
Я не могла сдержать слёз, когда Алиса погибла. И Игорь... он ведь тоже любил её, правда любил! Жутко, когда он, как ходячий мертвец, уже не хочет ничего, и за жизнь бороться не хочет.
И там же, в "Дневном", была история, которая отпечаталась у меня внутри очень сильно. Зеркало. Я и подумать не могла, что вот так, после всего пережитого, Виталий исчезнет - просто исчезнет и всё. А он хотел жить. И верил, что будет...

Я лишь дух. Я лишь Зеркало. Зеркало, отразившее всё, для чего было призвано. Но я не могу не просить и не верить. Я ухожу, чтобы исчезнуть, но я прошу, я надеюсь, я хочу верить - возьмите меня с собой! Возьмите!
Я верю.
Я надеюсь.
Я верю.
Я наде...

Просто слов нет...
Сама структура книг необычная и интересная. Во всех - одно большое событие, разбитое на три кусочка. И каждый начинается с детали этой интриги, которую Антон не видел, - сразу дают загадку, и ты думаешь, пытаешься понять, что происходит) А ещё песни. Это гениально, правда, - вплести в текст слова песен, самых разных. Они органично очень подходят, под настроение, тему, - я многие послушала и сама, кстати, попробовала этот способ - запускать случайный порядок и пытаться понять, чем песня связана с данным моментом жизни)
Вот, на самом деле, из таких книг, как "Дозоры", могут выйти отличные фильмы. Зрелищные, яркие. Знаю, есть уже фильмы - но мне тут сказали, что они никакие совсем) Наверное, посмотрю когда-нибудь. Ужасно интересно, как будут выглядеть Сумрак и прочие вещи в живую, на экране)

@темы: книги, любимые авторы

---

Название: «Попутчик… случайный?»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Жанр: слэш
Пейринг: Артур/Тим
Рейтинг: G (совсем никакого почти)
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: и встретились два одиночества в поезде)
Предупреждение: POV обоих
Посвящение:  Нанатян., радость, это для тебя. Знаешь, я много за что могу сказать тебе «спасибо». Но особенно – за то, что ты мой муз) Вдохновляешь меня. Поддерживаешь, своими словами и творчеством, желание писать во мне, веру в себя.
Эту задумку мне хотелось воплотить уже очень давно. И, знаешь, если бы не ты, - я так бы и не решилась.
Я очень-очень рада, солнце, что написала тогда тот отзыв о «Шерлоке», и мы с тобой познакомились! Ты замечательная <3

прости, он вышел гораздо длинней, чем думалось ^^''

Артур

С недавних пор люди для меня делятся на две группы. Чужие и я.
А чужие – это кто? Правильно – незнакомые, ненужные, посторонние. Поэтому – лесом их, и пусть не лезут в моё личное пространство.
Так я думал, стоя у своего вагона рядом с проводницей. Мне бы в поезде быть уже, в потолок плевать. Но девушка оказалась на редкость болтливой. Зажав в руке мой билет, улыбаясь от уха до уха, она что-то весело и неумолчно трещала.
- А вы зачем едете? А почему один? К девушке, наверное?
А зачем, а почему, а для чего… Она в самом деле думает, что я стану отвечать ей? Лесом. Лесом чужих.
- Будьте добры на секунду умолкнуть, - бросил я. – И освободите дорогу в вагон, если не трудно.
Голос – злой. Взгляд – «убью на месте». Девушка заткнулась, глотая конец фразы, и по лицу её пошли в разнобой красные пятна. Издав что-то вроде всхлипа, она сунула мне в руку билет и отвернулась.
Я коротко дёрнул плечами и шагнул на ступеньки вагона. Сама виновата. Нечего лезть, когда не просят.
В вагоне, против обычного, было пусто. Ни чемоданов на пол прохода, ни воплей сумасшедших детей, ни причитаний-прощаний-напутствий. Только парень во втором купе сидел на койке, да женщина разбирала сумку ближе к концу.
Я всегда прихожу к поезду раньше. Терпеть не могу, когда вокруг бестолково рябят чужие.
Моё купе – последнее. Пнув ногой дверцу, чтобы открыть, я с размаху завалился на нижнюю полку; рюкзак без траектории полетел куда-то вниз и влево.
За окном, на платформе, бестолково суетились люди. Кто-то затаскивал чемодан на ступеньки вагона, кто-то обнимал мужа-жену-дочь, кто-то искал билеты, проверял бумаги, беседовал с проводницей. Вокзал гудел – стойко, въедливо, неприятно. Я, потянувшись, задёрнул шторки на окнах. И, повалившись обратно на койку, заткнул уши громкой музыкой плеера.
Бесит. И не дай бог мне в купе подселят орущих детишек – шею сверну…
Но ко мне не сунули орущих детей. Болтливых женщин, вечно пьющих мужчин. За дверью шебуршился народ, что-то падало, кто-то кричал. Видимо, людей набралась туча. Но ко мне, странно, никто не заходил. Поезд, коротко дёрнувшись, тронул в путь – а в купе я по-прежнему был один, как перст.
Ну есть счастье в мире, господа!
Мрачно ухмыльнувшись сам себе и закинув руки за голову, я прикрыл глаза. Там, за дверями, почти улеглось – народ распаковался и теперь смотрит в окно-ест-пьёт. И только мерный перестук колёс поезда вперемешку с музыкой в ушах…
Всё повторяется. Который раз? Я, признаться, не считаю их, - сбился со счёта. Второй… нет, третий.
Третий чёртов раз, когда я еду. Куда-то, зачем-то. Третий раз. И всё прежнее – вокзал, поезд, вагон, купе, перестук колёс. Правда, теперь – по-другому. У меня нет цели. Теперь я еду просто для того, чтобы ехать. Видимость движения, иллюзия действий… Хотя, признаем истину же, - нет смысла. Ну Питер, ну и что? Будто изменится там что-нибудь…
Я поморщился, увеличивая громкость в наушниках. А, без толку. Всё равно буду думать об этом, всё равно вспомню. Каждый чёртов раз, когда еду, - вспоминаю.
Давным-давно я жил в славном русском городе Воронеж. С мамой, папой, школой, институтом – как полагается.
Правда, вёл себя вовсе не так, как мне было положено.
Мои родители прочертили жизненный путь для меня сразу. Хм, наверное, стоило мне появиться на свет. Их мечты были стандартны – сын будет послушным милым мальчиком, с блеском закончит школу, поступит в институт, закончит опять же с блеском, найдёт хорошую работу, женится, заведёт семью и детишек.
Стандартные мечты, правда? И учителя в школе были стандартны в требованиях ко мне – учись, делай домашние задания, слушайся старших. И друзья были стандартны в общении со мной – музыка, машины, девчонки.
Только я, вот жалость, под их стандарты не подходил.
Одноклассники оригинально окрестили меня Чучундрой. Шаг стоило ступить – и тут же, со всех сторон: «Чучундра, Чучундра!». Не сказать, правда, что меня это сильно беспокоило. Вообще не беспокоило. Я шёл себе к своему месту – последней парте у окна, - и, от звонка на первый урок до звонка с последнего, рисовал.
Парень – рисует. Пожар, наводнение, Апокалипсис! Родители ещё терпели, когда я просто рисовал дома после школы. Им невдомёк было, что я рисую и в школе. И в актовом зале на концертах. И на скамейке в парке. И в кафе. Что я рисую везде – и отнюдь, отнюдь эта «детская игрушка» у меня не пройдёт.
Не прошла. И сцену, когда я объявил родителям, что хочу по жизни заниматься рисованием, лучше оставить за кадром.
Они не понимали меня. Учителя не понимали. Одноклассники не понимали. Их косые взгляды я чуял спиной, их насмешки к моим рисункам сыпались гроздью. А учителя… что ж, после неудачных попыток заставить меня учить уроки, а не рисовать, они только головой качали осуждающе.
Друзей, конечно, у меня не было. Во-первых – кто захочет дружить с Чучундрой? Странным, в себе парнишкой с задней парты, который, о ужас, рисует. А во-вторых… попытки подружиться со мной были. В начальной школе, кажется. Тогда я радостно вступил в компанию из трёх-четырёх парней, моих одноклассников. Я радовался, что у меня есть друзья. Я восторженно делился с ними тем, что мне интересно и важно. Я взахлёб болтал им о рисовании. Я показывал им свои рисунки и говорил без умолку о каждом из них. Я…
А они, в какой-то миг, перестали слушать. Просто – отключились от меня. И ушли, убрали меня, как забавную глупую ошибку, подальше из своей жизни. Только потом, через пару лет, я понял – почему.
Я не вписывался в их стандарты. Как, впрочем, и в стандарты учителей, родителей, всех. Я просто был… неправильным для них.
Кажется, с тех пор люди и разделились для меня на две группы. Чужие и я.
По проекту «идеальный сын» я должен был, окончив блестяще школу, поступить в институт. На хорошую, крепкую, стандартную специальность вроде бухгалтера, программиста, бла-бла… На обычную вещь, которая приносит стабильный доход и радует сердца родителей.
Сердца родителей я не обрадовал. Как, впрочем, и не закончил школу блестяще, и не выучился в институте. Ну, поступить я туда поступил – на бухгалтера. А через пару месяцев, на первой сессии, меня вышибли.
На этом терпению родителей пришёл конец. Их бесило во мне всё – характер в духе «что хочу, то и ворочу», вечные посиделки с карандашом и бумагой везде, игнор учёбы, увещеваний, просьб, угроз… Когда мне стукнуло восемнадцать, они дали мне денег на квартиру. И проводили до двери, сказав примерно следующее: «Живи где, как и чем хочешь». Асталависта, в общем, дорогой сын.
К тому времени наш славный русский город Воронеж мне приелся. Я взял любезно всунутые деньги, кинул в рюкзак карандаши с бумагой и уехал. В Самару. В случайно, тыком наобум выбранный город. Что ж, думаю, родители и не могли мечтать о лучшем. Нестандартный сын уехал, да ещё далеко, да ещё глаза мозолить не будет!
Часть денег ушла на поезд, еду, карандаши с бумагой и мелочь вроде зубных щёток. В итоге – на покупку квартиры не хватило. Я снял комнату по объявлению, где-то на окраине. И рисовал. Рисовал, рисовал, рисовал, как бешеный, целыми днями. Это оно – то, что родители звали «детской игрушкой», одноклассники – «бредом», учителя – «не достойным и глупым» занятием.
Это – моя мечта.
Я рисовал, сколько себя помню. Сначала, конечно, любимых героев из мультиков-игр. Потом - придуманные комиксы. Потом – просто всё, что попадалось мне на глаза. Люди. Животные. Природа. Фонтан в парке, закат над толпой многоэтажек… Мне хотелось делиться. Передавать, через рисунок, всё, что я люблю, вижу, слышу, чувствую…
Я быстро понял, что это – моя мечта. Рисовать. Стать художником – так, чтобы и другие люди могли увидеть мои картины, ощутить то, что ощущаю я. Мне представлялись выставки, где будут мои работы. Книги с моими иллюстрациями. И я рисовал. Рисовал, как проклятый. Оттачивая, совершенствуя, набивая руку…
А там, в Самаре, я в первый раз показал свои рисунки.
Это был, кажется, какой-то конкурс. Из многих работ выбирали несколько – и отправляли потом на выставку молодых художников в местном доме культуры.
Я, помню, ужом вертелся на стуле, когда суровый серьёзный мужчина в очках смотрел мои работы. Во мне, обжигая, плескалось волнение – и радость, предвкушение победы. Я был уверен в том, что хорошо рисую. Я был уверен, что мои работы возьмут, что эта выставка – первый шаг к моей мечте!
Суровый серьёзный мужчина согласился, что я хорошо рисую. И, помнится, бросил словами вроде «свежо», «оригинально», «отличная техника»… Но работы мои на выставку не взял. А знаете, почему?
«Это слишком… мм, нестандартно для нас. Вряд ли ваши рисунки будут пользоваться успехом. Простите».
Вот так. Опять – не вписался в чьи-то стандарты.
Я честно пробовал ещё. Ещё, ещё, ещё и ещё. Я подрабатывал в какой-то кафешке, чтобы платить за комнату. И сутками, даже ночью, сидел и рисовал. Рисовал – и носил работы на выставки. Рисовал – и носил. Рисовал – и носил.
Смешно так, что сдохнуть. Везде и всюду меня отшивали словами сурового серьёзного мужчины. Почти дословно, ей богу. И каждый повторил это глупое чёртово словечко «нестандартно».
Оно не отпустило меня и после. Потом, когда, уяснив, что ничего мне тут не светит, я уехал из Самары в Иркутск. Город выбрал опять случайно – наугад тыкнул пальцем в карту России. Но ведь новый город же! Столько возможностей, шансов, перспектив! Там точно станет явью моя заветная мечта!
Но новый город ткнул меня носом в свои собственные, железные правила. Да, талант, способности, желание – это прекрасно. Но, прости, - связи и громкое имя в разы важнее.
Конечно, и чёртово словечко «нестандартно» тут имелось.
Но я не сдавался. Мечта же, то, к чему я иду, то единственное, чего хочу! И я бился. Опять подрабатывал, опять рисовал сутками, опять носил на выставки, опять, опять, опять.
В кафе, где я работал официантом по вечерам, в мою жизнь пришла Наташа. Добрая, светлая, весёлая и просто невероятная девушка Наташа. Она работала со мной в одну смену. И первые разговоры у нас были – «привет-пока» и коротко, по делу. А потом, когда я, в перерывы, рисовал себе тихонько в уголке – она стала поглядывать мне через плечо. Или, садясь рядом, молча смотрела, как я рисую.
Однажды Наташа спросила, кто научил меня рисовать так здорово. Я ответил. И как-то вдруг закрутилось, понеслось бешеным галопом… Мы вышли, беседуя, за рамки «привет-пока-работа». Я стал уходить из кафе вместе с ней. Провожать её до дома. А однажды, зимой, поцеловал в полутёмном вечернем парке.
Наташа была особенной. Совсем особенной, не чужой. Она не бегала по клубам и не сплетничала о парнях, как другие девчонки-официантки. Она не одевалась в мини, не красилась кричаще-ярко, не прыгала в койку к первому встречному. И, главное, - она не звала мои рисунки «игрушкой», «бредом», «ерундой».
- Ты рисуешь просто здорово, - говорила Наташа мне. – Оригинально. Интересно. У тебя талант, глупый, - и плевать, что говорят там другие.
Кажется, за много-много лет она была единственной, кого я пустил во вторую группу. Не чужие и я. А чужие – и я с Наташей.
Мне было легко с ней. Хорошо, тепло и легко до невесомости. Мы могли болтать, часами, - обо всём на свете. И Наташа понимала меня. И Наташа слушала меня, когда я, захлёбываясь, вещал о своих рисунках. И Наташа не убирала меня, как глупую забавную ошибку, подальше из своей жизни.
Наташа любила меня. А я любил её.
Спустя месяцев семь я сделал ей предложение. Прямо там, в кафе, когда поток посетителей немножко схлынул. И она, смеясь, сказала: «Конечно, я согласна, глупый». Наташу, кажется, и вовсе не смутило моё подвешенное состояние «безработный» - официант в кафешке не в счёт. И отсутствие свадебной церемонии с платьем и букетами. Мы просто расписались, сняли квартирку на двоих и стали жить вместе.
Наташа, моя любимая, родная, не такая, как все, девочка. Я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете рядом с ней. Мне чудилось – мы созданы друг для друга. Ведь она понимала всё. Понимала, как сильно я хочу стать художником. Понимала, что, когда я рисую, меня лучше не отвлекать. Понимала, что рисование – моя мечта, моя жизнь, моё всё.
А потом – кончилось. Я не смог поймать момент – почему, когда. Просто Наташа однажды сказала мне, что уходит. Что ей надоело жить, не имея стабильных средств и перспектив на будущее. Что её бесят мои посиделки с карандашом и бумагой каждый день с утра до вечера. Бесит, что я совсем перестал обращать внимание на неё. Бесит, что она хочет ребёнка, семью – а я рисую и плюю на её мечты с высокой колокольни.
Наташа ушла. Собрала свои вещи в сумку и ушла, хлопнув дверью нашей квартиры. А я стоял, тупо глядя на створку, - и в ушах эхом звенел злой, чужой голос Наташи. Моей чудесной, любимой, так не похожей на других Наташи…
С того дня мир опять стал делиться на чужих и меня. И я понял, наконец понял целиком и до конца – это не изменится. Никогда – не изменится. Я слишком другой. Я слишком «нестандартный». И всем без исключений плохо рядом со мной. Я любил Наташу – но не смог исполнить её стандартные, понятные мечты.
Потому что сам я – чёртов нестандартный. И ни я, ни мои рисунки людям не нужны.
Рисовать я перестал. Тем же днём, когда ушла Наташа. Просто сидел, несколько часов пялясь на ручки-карандаши-листы бумаги, раскиданные по квартире. Они были везде. В каждом углу, в каждой щели.
Зачем?
А через пару недель, скопив денег, я взял свой рюкзак – тот, с которым давным-давно уехал из дома, - и, хлопнув дверью, зашагал на вокзал. Вокзал города Иркутска, на поезд, идущий в Питер.
Зачем?
Моя мечта сдулась, как воздушный шар, как пузырь от жевательной резинки. Просто, взамен ей, пришёл вопрос – зачем? Зачем рисовать, если никому мои рисунки не нужны? Зачем рваться к мечте, если никогда она не станет явью? Зачем что-то делать, к чему-то стремиться, чего-то хотеть, если смысла – ноль.
И теперь я трясусь в поезде Иркутск-Питер. Снова, в который раз трясусь в поезде. Но нет, не за мечтой теперь. Я просто еду. Видимость движения, иллюзия действий. Просто внушить себе, что не стою на месте, что жизнь, чёрт возьми, продолжается. Скоро буду в Питере, а там… там посмотрим.
Я очнулся потому, что музыка в ушах неожиданно смолкла. Надо же – вспоминая свою биографию, задремал, и даже список воспроизведения в плеере закончился.
Я лениво стянул наушники и швырнул их куда-то под койку, повернувшись на бок. За окном, кажется, наступила ночь. Вон, и в коридоре поутихли – видимо, сидят по своим купе, ко сну готовятся. Что ж, пора и мне на боковую…
Потянувшись до хруста в суставах, я закрыл глаза. На боковую – громко сказано. Конечно, не усну – никогда почти не спал ночью, с той глупой мечты ещё привычка осталась. Ночами я обычно рисовал. А сейчас… ну, сейчас и полежать-поплевать в потолок можно.
В дверь постучали. Вежливо так, любезно. И тут же, бесшумно отодвинув в сторону створку, в купе появился парень.
Мне взгляда хватило, чтобы окрестить его мечтой любой девчонки. Светлые волосы до плеч. Голубые глаза. Белозубая улыбка.
Ну, идеал, разумеется.
Парень был одет в простые потрепанные джинсы и рубашку – в клеточку, без рукавов. И смотрелся так… по-домашнему, что ли, если не сказать - по-детски, хотя вроде мой ровесник. Стоит себе на пороге, улыбается мне.
Чего скалит зубы то, а? Чего вообще припёрся?
Я почувствовал, как внутри медленно, но верно зреет злость. Тупое, упёртое раздражение. Чужой. Лезет в моё личное пространство. Бесит.
- Чего надо? – грубо бросил я, приподнимаясь на локтях и глядя на него. Обжигая, испепеляя взглядом. Ну, давай, посмотри повнимательней, пойми, что тебе тут не рады. И уйди, ну, уйди же.
- У тебя чая случайно нет? – беззаботно улыбаясь, спросил парень. Глаза – смотрят добро, дружелюбно, весело. – Я забыл случайно с собой взять, у проводницы закончился, а все уже спят…
- Ну и ты спать вали, чего по ночам шастаешь, - зло буркнул я. – Нет у меня чая. Освободи помещение.
Всё. Этот приём – удар ниже пояса, действует безотказно против чужих. Сейчас пацан обидится. Скажет что-нибудь колкое – или смолчит. Но точно – уйдёт, что, впрочем, мне и нужно.
Давай, обижайся, уходи. Только оставь меня в покое.
Но парень не обиделся. Улыбка исчезла с его губ – медленно, как постепенно тухнущий свет. Но сам он остался. Чуть склонил голову к плечу, глядя на меня – внимательными, серьёзными глазами. Что там в них? Интерес неужто? Понимание неужто?
- С тобой всё в порядке? – вдруг спросил парень. – Что-то случилось?
Вот это номер, господа.
- Всё блестяще, - едко ответил я. – А раз так, то настоятельно рекомендую тебе покинуть частную собственность.
На этот раз он ушёл. Бросил через плечо последний, так же внимательный и серьёзный взгляд, и вышел, бесшумно закрывая дверь.
Я часа два ещё, наверное, валялся без сна. Лежал, слушая перестук колёс, глядя, как смутные тени скользят по купе в темноте. Злость на парня всё ещё шевелилась во мне.
Чужие. Как они бесят меня.

Тим

- Тим, ты ненадолго же? Вернёшься?
- Ну, куда он денется, - само собой приедет обратно! – беззаботно заверил Денис Машу, потрепав по плечу. И обернулся ко мне – видимо, ожидая согласных кивков и «конечно, приеду!».
- Ну… я не знаю пока, Маш, правда, - с улыбкой сказал я. – Наверное, всё-таки не вернусь… Нечего мне тут делать, сама понимаешь ведь.
Маше я нравился. Поэтому, конечно, сильней всех моим отъездом была расстроена она. Я говорил ласково, успокаивающе – как мог. Жалко Машу… ведь я не вернусь. Уже точно решил для себя – не вернусь.
- Держи! – возвестил Егор, возникший со стороны ларьков, и торжественно вручил мне пакет. Большой пакет. В нём смутно угадывались очертания колбасы, бутылки с чем-то и, кажется, фруктов.
- Куда мне столько, Гор? – рассмеялся я. Вероника, стоявшая за спиной Егора, хлопнула его по плечу.
- А я говорила тебе, Егорка, что в него столько еды не влезет.
- Ничего, зато с голоду не помрёт! – весело ответил Егор, излучая довольство своей персоной.
Поезд стоял у платформы. Двери открыты, проводники проверяют билеты, пассажиры садятся. А мне не хотелось погружаться в вагон. До отправления минут пятнадцать… можно постоять пока. Здесь, со всеми. Ещё чуть-чуть.
Провожать меня пришли Маша, Вероника, Егор и Денис. Вся наша дружная, сумасшедшая компания из института.
Я улыбнулся, глядя, как Ника колотит Дэна по спине сумкой – опять пошутил, небось, не шибко удачно; как Егор, сложив ладони рупором, подбадривает Нику, мол, «давай, ещё врежь ему!»; как Маша давится хохотом, согнувшись пополам.
Единственным, что скрашивало серые будни института, были мои друзья. Мы учились в одной группе - и как-то легко, просто, быстро нашли общий язык. Общие интересы. Общие взгляды. Стали сидеть на уроках кучкой и гулять вместе после занятий.
Мои друзья знали, что я терпеть не могу наш славный институт. Они знали, что моя мечта – отнюдь не юрист.
И, после всего, что случилось, ребята провожали меня на вокзал. Сказать, что мне не хочется оставлять их – ничего не сказать. Но… но. Этот город не для меня. Тут мне делать нечего, моей мечте в нём не выжить.
Друзья понимали это.
- Кажется, тебе пора, Тим, - сказала Маша, указав пальцем на поезд. Поток народа, редея, стал ручейком. То есть – отправление скоро.
- Да… наверное, пора, - ответил я. Голос вдруг стал хриплым, тихим – Маша поняла, почему, и легко коснулась моей руки.
- Мы будем тебе звонить и писать, - пообещала она.
- Да-да, обязательно будем, Тим! – Дэн хлопнул меня по спине – так, что я зашатался, теряя равновесие. Вероника, как самая чувствительная из всех нас, порывисто обняла меня и всхлипнула. Егор церемонно и важно стиснул мне руку.
- И не надейся, что мы оставим тебя в покое, - широко улыбаясь, сказал он.
Ребята помогли мне затащить чемодан и объёмистый склад продуктов питания в вагон. И вот – я уже стою в тамбуре, махаю им рукой через мутное стекло окна.
Поезд, дёрнувшись, коротко взвизгнул и тронулся. Медленно таяла, уходя назад, шумная платформа. А секунды спустя - совсем исчезла из виду.
Вздохнув, я прошёл по узкому забитому проходу к своему купе.
Все три места, кроме моего, оказались уже заняты. Моя койка была внизу слева – напротив сидел, активно выкладывая на стол попить-поесть, рыжий парень примерно моих лет. С верхней над ним полки свешивалась девчонка его возраста, с верхней надо мной – другая, помладше, лет пятнадцати.
Стоило мне зайти, они дружно посмотрели на меня и поспешили знакомиться.
- Я Андрей, - парень вскочил, оставив продукты, и потряс мне руку. – А это - Марина и Дашка.
Девчонки в унисон помахали мне, и одна – видимо, Дашка, - спросила:
- А тебя как зовут?
- Тим, - широко улыбаясь, ответил я. Откинул свою полку, сунул в ящик под ней чемодан, захлопнул и устроился сверху. – Вы зачем едете?
- Да вот, решили пожениться с Андрейкой,- сияя, сообщила Марина. – В Питере. Там и жить будем.
Дашка усмехнулась.
- Ну, скажешь тоже – «решили», - фыркнула она. – Это ты придумала с Питером, а твоя «Андрейка» и пикнуть не посмела.
Андрей покраснел, а я прыснул, закрывшись ладошкой.
- Комментариев младшей сестры никто не спрашивал, - отбила удар Марина и, потянувшись, запустила в девчонку подушкой. Та, не успев увернуться, картинно шлёпнулась на спину, раскинув руки.
- Умираю! Ты убила меня, ты забрала мою невинную душу…
- Невинную, как же, - хмыкнула Марина, садясь по-турецки и готовясь швырнуть бутылкой минералки. – Невиннее некуда.
- Вот так и живём, - с улыбкой от уха до уха сказал Андрей. И, по искоркам счастья в его глазах, я понял – он очень любит их. И Марину, и её смешную язвочку-сестру.
Смеркалось. За окном вскоре - тьма, густая, будто чернила, - и только смутные силуэты деревьев убегали прочь от вагона. Мягко перестукивали колёса. А мы, болтая за жизнь с Андреем, Мариной и Дашкой, начинали второй батон колбасы и вторую пачку сока.
Мы с ребятами нашли общий язык очень быстро. Дружно перекусили, соединив запасы продовольствия, дружно обсудили преимущества Питера перед нашим родным Иркутском. А потом они рассказали мне свою историю – как познакомились, как полюбили друг друга, сколько встречаются. В Питер Андрей с Мариной ехали, чтобы пожениться. А Дашка, пуская в ход все хитрости из своего запаса, уломала маму с папой пустить её с сестрой. Родители и сами собирались приехать к дочери – чуть позже, на свадьбу. И в обратный путь захватят с собой Дашку.
- А ты зачем едешь, Тим? – спросила Марина, уплетая за обе щёки бутерброд с сыром.
Конечно, она не могла не спросить.
- Да просто… обстановку сменить хочется, - с улыбкой ответил я. Враки… Но Марина, кажется, поверила, - как, впрочем, и Дашка с Андреем.
Хорошо. Хоть расспрашивать не будут… не хочется мне говорить об этом.
- А у тебя девушка есть? – вдруг поинтересовалась Дашка, лукаво косясь на меня.
А об этом мне не хочется говорить ещё больше.
- Есть… была, - ответил я. И Дашка, удовлетворённая ответом, вернулась к еде.
Девушка… Была девушка.
Недолго, правда, была.
Анжела…
Я замотал головой, прогоняя обрывки ненужных мыслей. Ненужных. Глупых. Всё, Тим, хватит. Была – и ушла, что толку ворошить прошлое? Анжелу не вернёшь. Уйти – её выбор. А ты… просто забудь. И смотри вперёд - Питер, новый город, возможности, шансы, перспективы…
Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хо-ро-шо.
Ведь у меня есть мечта.
В груди потеплело, я улыбнулся своим мыслям и снова позволил втянуть себя в смех над шутками Дашки.
Марина и Андрей легли спать через пару часов. Ещё час спустя, наконец, успокоилась и Дашка. За дверями купе по-тихоньку тоже смолкало – пассажиры укладывались на боковую, тушили свет, тихо переговариваясь.
Я притворился, что сплю, – лежал, глядя, как бегают тени по стенкам купе. Но сна – ни в одном глазу, конечно. Мне хотелось… писАть.
Я ощутил это желание огоньками по всему телу, мурашками в груди. Писать. Писать. Писать. Так всегда оно приходило ко мне – вдохновение. Огоньки, мурашки. И почти всегда, как ни странно, - ночью.
Я потянулся за голову, под подушку – именно там, не в чемодане, лежала моя тетрадка. Так же на ощупь в полутьме взял ручку со столика. И сам не заметил, как уже писал, писал, писал, не думая ни о чём другом, отключившись от всего, забыв обо всём…
Внезапно мне захотелось чаю. Давно, ещё со школы такая привычка, - литрами глушить чай, пока пишу. Только… где взять чай в поезде глубокой ночью? Ведь я, конечно, забыл взять пакетики из дома. Среди обширных запасов Андрея, Марины и Дашки его тоже не присутствовало.
Тихонько, чтобы не разбудить ребят, я выбрался в коридор. И ощупью добрался до комнатки проводницы.
Но чай у проводницы кончился. У пассажиров попросить можно бы… но все спят давно.
Не все.
Шагая по тёмному коридорчику, я вдруг заметил в другом конце вагона свет. Кажется, в последнем купе кому-то, как мне, не спится ночью.
Я добрался туда, ступая тихо, вежливо постучал и толкнул в сторону деревянную створку.
На меня уставился парень. Не посмотрел – уставился. Зло, раздраженно… настороженно. Словно я – враг всея русского народа.
И, стоило секунду вглядеться в его тёмные, почти чёрные глаза – мурашки пробежались мне вдоль позвоночника.
Это были не просто глаза человека, который чуть сердит за то, что прервали его важное дело. Или пришли ночью к нему в купе. Такое ощущение… что парень меня ненавидит. Правда – ненавидит.
- Чего тебе? – грубо бросил он.
- У тебя чая случайно нет? – дружелюбно улыбаясь ему, спросил я. – Я забыл случайно с собой взять, у проводницы закончился, а все уже спят…
- Ну и ты спать вали, чего по ночам шастаешь, - зло, яростно, с почти ненавистью буркнул он. – Нет у меня чая. Освободи помещение.
Я присмотрелся к нему. Парень, моих лет, в потрепанных джинсах и чёрной водолазке с закатанным рукавом. Плечи – чуть ссутулены, под глазами – серые тени. А глаза… тёмные, почти совсем чёрные. Казалось бы – пусто, эмоций нет, кроме, пожалуй, странной ненависти ко мне. Но внутри, - где-то там, глубоко, на дне, - в глазах парня плескалось отчаяние. Обречённость, - как у зверя, загнанного в угол.
Боль.
И я понял, что парень злится не потому, что у него скверный характер. Просто ему больно. Он скрывает что-то… прячет, маскирует злобой и яростью.
Ему больно.
- С тобой всё в порядке? - осторожно спросил я. – Что-то случилось?
Глупо, конечно, было рассчитывать, что он расскажет.
- Всё блестяще, - едко ответил парень, дёргая уголками губ в насмешливой гримасе. – А раз так, то настоятельно рекомендую тебе покинуть частную собственность.
Прячет. Маскирует. Чтобы посторонние, чужие, не в меру любопытные люди, вроде меня, не совали нос в его дела.
Я ушёл. Тихо, аккуратно закрыл дверь за собой и ушёл. А потом, всё-таки засыпая в полутёмном тихом купе, думал – что случилось у этого парня? Что с ним?

Артур

Я проснулся, кажется, через секунду после того, как закрыл глаза. Во сне пришло словечко «нестандартно». Пришли родители, одноклассники, Наташа, с её «мне надоело, что ты…».
Я проснулся. И мне дико, до кислого привкуса в горле захотелось курить. Мне всегда хочется курить, когда я вспоминаю. Хочется взять сигарету, вдавить себе в лёгкие острый дым – и не думать. Не думать о чёртовом прошлом, о мечте, которая сдохла – потому, что «нестандартна».
Я на ощупь цапнул со столика мятую пачку сигарет и вышел в коридор. Все спали. Вагон качался под мерный стук, и луна расчертила полосками пол под ногами.
Я подошёл к окошку – грязному, зато открытому, - у туалета. И, облокотившись, пустил струйку дыма в тёмное чернильное небо.
Дым приятно согрел меня изнутри. И выжег, заполняя собой, все мысли – о родителях, мечте, Наташе. Я стоял, вдыхая холодный ночной воздух, глотая дым и просто ни о чём не думая.
Тихий шорох шагов за спиной. Я обернулся.
Чуть позади меня стоял парень – тот чужой, который лез ко мне с вопросами совсем недавно. Он стоял – и пялился на меня, как было уже. Со странным, неясным, тупым идиотским пониманием.
Наверное, парень шёл в туалет. Вот и идёт пусть – чего встал, чего уставился, что ему надо вообще?
Злость, за время сна, улеглась немного. Но теперь, когда второй раз за одну ночь этот парень пялится на меня, - она вспыхнула вновь. Сжигая, скручивая.
И где-то там, за ней, было другое чувство. Что-то…неприятное, неуютное под взглядом этого парня. Пронзительным, идиотски понимающим, кажется, просвечивающим меня насквозь.
Да что он смотрит? И что он понимать там может, а?
- С тобой точно всё в порядке? – сказал парень вдруг. Те же нотки – добрые, понимающие… Да не понимает он ни черта!
- Сколько раз мне надо сказать тебе «вали», чтобы ты отвязался? – спокойно, ровно ответил я. Хотя – что там спокойно; даже мне было слышно, как дрожит, вибрирует, грозя сорваться на крик, мой голос.
Я резко втянул в себя дым и, швырнув за окно недокуренную сигарету, зашагал мимо парня к своему купе. Задев его плечом по дороге, конечно.
А потом, опять ворочаясь в полутёмном тихом купе, я вдруг подумал – кто этот парень? Что ему надо? Как, чёрт возьми, он понял, что у меня не всё в порядке? И… какое дело ему до чужого, незнакомого соседа по поезду? Видит меня в первый раз в жизни ведь.
Почему он лезет помогать мне?

Тим

Меня разбудила банальная физиологическая потребность – туалет. Я нащупал на полу тапки, тихо, на ощупь выбрался из купе и зашагал к дальнему концу вагона; туалет, что рядом, оказался уже кем-то занят.
У открытого окошка стоял тот парень.
Я замер, не дойдя до него метра три. Хотя, впрочем, едва ли он заметил меня.
Парень, облокотившись на мутное оконное стекло, курил. Одна за другой струйки дыма, срываясь с его губ, таяли под чернильным тёмным небом. Одна за другой, одна за другой. Я увидел этого парня уже другим – не так, как прежде в купе. Он не злился. Не пепелил взглядом ненависти на месте. Но – одна вещь осталась прежней. Та, что сразу привлекла моё внимание пару часов назад, когда я зашёл к нему за чаем.
Боль. Тупое, загнанное отчаяние на дне почти чёрных глаз. Парень стоял, смотрел в окно – и глаза его замерли, плеская этим отчаянием.
Не для того ли он курит, чтобы задавить его?
Я сделал ещё два шага к нему. И он, услышав, обернулся.
Секунды – а уже смотрит на меня, как в купе. Зло, яростно-настороженно, с ненавистью.
- С тобой точно всё в порядке? – спросил я. Осторожно, по-доброму, стараясь, как могу, показать ему голосом – он может поделиться. Хоть немного – но пусть расскажет, что у него стряслось.
- Сколько раз мне надо сказать тебе «вали», чтобы ты отвязался? – сказал парень, - ровно, деланно спокойно, хотя голос его ощутимо вибрировал от злости. И, швырнув тлеющую сигарету в окно, прошагал мимо меня к своему купе. Толкнув плечом, не обернувшись.
Нет. Не нужна ему моя помощь. А если нужна – то он никогда не признается в этом ни себе, ни мне.

Артур

Утром я проснулся с больной головой и паршивым настроением. Очень паршивым. Хотелось курить… или, выйдя в коридор, хорошенько попинать двери соседних купе.
Но я, чудовищным усилием воли сдержав себя, кое-как сел и соорудил за столиком нехитрый завтрак.
Уже, конечно, скорее обед. Шторки на окне я отдёрнуть и не подумал – очень надо, чтобы солнце со всей дури слепило глаза. Но, судя по всему, был день. А взгляд на часы подтвердил – четыре часа.
Я не спеша поел, не спеша попил и, завалившись на койку, забил уши музыкой плеера. Хотелось курить. Но чёрта с два из купе выйду – не охота, знаете ли, опять наткнуться на идиотски понимающий взгляд отвратитительно голубых глаз.
Ну вот. Стоило мысли о том парне скользнуть мне в голову – и я захотел убить его. Уничтожить, растерзать на месте. Чёртова ненависть опять всколыхнулась во мне. Она горела, требуя немедленной и жестокой расправы.
Странно… никогда не злился на чужих так сильно.
Парень, кажется, был на голову спятившим спасителем заблудших душ. Ну, чем ещё объяснить его тупые вопросы в духе «с тобой всё в порядке?». И, кажется, он вполне мог явиться ко мне в купе. Расспрашивать, спасать душу, все дела… Я лежал с орущей в ушах музыкой и, скрестив руки за головой, мрачно пялился на дверь. Пусть попробует… пусть только попробует явиться ко мне – запущу плеером в голову тут же.
Но цифры на часах ползли к вечеру – а парень не пришёл. Не пришёл он и ночью – так что до следующего утра мой путь в Питер был спокоен и чужими не нарушаем.
А вот утро, на блюдце с золотой каёмкой, подало мне сюрприз.
В дверь моего купе постучали. Я проснулся – но, не открывая глаз, про себя послал посетителей лесом. Не важно, кто там, - уйдите к чёрту, дайте поспать.
Но в дверь стучали. Всё стучали и стучали – настойчиво, громко. И мне вынужденно пришлось отлепить себя от подушки и буркнуть:
- Ну чего?
Дверь со скрипом отъехала в сторону. На пороге купе, улыбаясь, возникли проводница и парень. Тот самый.
Я даже сел, уставившись на них.
- Что надо? – почти не грубо, просто удивлённо выдавил я.
И они рассказали мне. Душераздирающую, трогательную до чёртиков историю о соседях парня по купе. В наш поезд, оказывается, на следующей остановке должен подсесть их друг. Друг, которого они давно не видели, по которому скучали, бла-бла… И, оказывается, парень был настолько добр, что согласился уступить ему своё место. И, оказывается, свободных мест в нашем вагоне больше нет. А ведь моё купе – почти пустое, мне не трудно пустить к себе бедняжку, правда? Ненадолго, на денёк всего…
- Нет, - прошипел я сквозь стиснутые зубы. Но, кажется, меня не услышали – проводница уже закрывала дверь за собой, а парень аккуратно сел на соседнюю койку и начал стелить бельё.
Какого чёрта, а?
Вопрос навязчиво крутился, а внутренний голос издевательски шептал о коварной и злой судьбе.
Парень застелил койку, разложил на столе продукты питания и рядом – какие-то листочки, в клетку, исписанные. А потом забрался на кровать по-турецки, слегка отдёрнул занавеску и сделал вид, что погружён в красоты пейзажа.
Я злился. Лежал, демонстративно глядя в потолок, и злился. Даже музыка в плеере, пущенная почти на полную громкость, не спасала. Я злился. Ну почему, почему этот чужой так настойчиво лезет в мою жизнь? Зачем он тут? Ведь как хорошо было – один в купе, никто не кричит, не мельтешит, не мешает… Какого чёрта, а?
Ну, все мои мысли, собственно, сводились к этому вопросу.
А парень смотрел на меня. Украдкой, искоса, думая, что я не вижу. Но я тоже косился на него – и ловил, то и дело, эти тревожные понимающие глаза.
Тревожные? Понимающие? Да что он понимать может там, а? И с чего ему беспокоиться о незнакомом попутчике по поезду?
Бред.
Кажется, парень хотел заговорить со мной. Сложная игра чувств буквально всеми красками играла на его лице. Видно было, что парню хочется открыть рот и… что? Опять спрашивать «всё в порядке?», бла-бла?
Ну к чёрту.
Изображать интерес к природе он скоро перестал. Вытащил из горы снеди на столе два пакетика чая (нашёл таки чай свой) и осторожно, аккуратно ушёл из купе. Потом – так же аккуратно и осторожно вернулся, опуская на стол два стандартных вагонных стакана. С горячим, дымящимся чаем.
Посидев секунду напротив них, он решился.
- Будешь? – спросил, двигая один стакан в сторону меня. Я хмыкнул.
- Нет, благодарствуйте.
- Пей, остынет же, - вторая попытка.
И я вдруг сел, взял стакан с горячим напитком. Зачем? Почему?
Наверное, потому, что мне просто хотелось чаю.
Минуты три мы молча сидели друг напротив друга, прихлёбывая из стаканов. Чай обжигал мне губы. Но он был вкусным, признаем. В меру крепким, в меру сладким. Старался паренёк, старался…
- Как тебя зовут? – прервал молчание он. И смотрит, и смотрит, прожигая глазами насквозь. Чёрт, да как же бесит!
- Артур, - буркнул я, поморщившись. Всегда терпеть не мог своё имя. Ну какого чёрта в голову матери стукнуло, в век Саш-Вань-Дим назвать сына Артуром?
И тут же спохватился. Эй, привет, ты что делаешь? Не решил разве молчать, как оскорблённая дева, и ждать, пока парень уберётся к чёртовой матери из моего купе?
- А я Тимур, - судя по всему, факт моего ответа на вопрос мальчишку обрадовал. Голос – весёлый, восторженный.
Я мрачно усмехнулся про себя. Что ж, ни одному мне повезло с имечком.
- Но все зовут меня Тим, - добавил парень. Это что, он правда думает, я как-то буду называть его?
На том разговор окончился. Он смотрел куда-то в сторону и вниз, я - в окно, сжимая в руках ещё тёплый стакан, где чая, впрочем, уже не было.
Зашуршали бумаги на столе, я перевёл глаза туда.
Парень копался в тех исписанных листочках в клетку. И улыбнулся, поймав мой взгляд.
Ладно, спрошу, так и быть.
- Что это?
- Моя книга, - ответил он.
Чего? Я то думал – списки продуктов там, циферки какие-нибудь…
- Книга?
- Да, - парень с улыбкой провёл по вороху листков указательным пальцем. – Я писателем хочу стать…
Понятно. Писателем. И небось едет в Питер, чтобы подать в издательство свою рукопись… Что там у него – детектив, ужастик? Впрочем, конечно, стандартный текст. И любое издательство примет его c восторгом.
А может, эта «книга» у парня не первая. Может, он публиковался много раз – ведь, без сомнений, в его жизни всё прекрасно и здорово. Он же такой весёлый, радостный всегда, спасать души его тянет...
Чёрт.
Я почувствовал, что внутри опять тянет лапы ненависть. Бесит. Бесит. Терпеть не могу этих стандартных, на голову правильных, успешных и счастливых чужих.
- Желаю удачи с твоим шедевром, - не удержался от язвочки я.
Но парень – святой, блин. Он не обиделся, он… вдруг изменился. Улыбка стёрлась с его лица, брови сошлись на переносице, пальцы крепко стиснули один листок.
- Для моих родителей и Анжелы эти шедевры – тупая трата времени, - сказал он. Жёстко, сердито сказал.
Я ощутил, как внутри что-то дёрнулось.
Трата времени… родители… А Анжела – его девушка? Трата времени… Мои предки тоже говорили так. И Наташа говорила.
Я слишком поздно поймал себя на том, что мне… интересно. Хочется узнать, что там с его шедеврами было.
Да какого чёрта, а?
Парень молчал. И я вдруг подумал, что не знаю – хочу, чтобы он рассказал, или сдалось оно мне.
Он начал рассказывать.
- Я писал… кажется, всю жизнь, сколько себя помню. В детстве – сказочки всякие, про героев игр и фильмов там… И в школе писал, и после школы, и везде. Я понял сразу – стать писателем моя мечта. Решил, что обязательно добьюсь её, - любой ценой.
Какого чёрта…
- А родителям было всё равно. «Детское увлечение», «скоро пройдёт» - так они говорили. И, когда я сказал, что хочу заниматься этим серьёзно, пришли в ужас.
Знаешь, они всегда хотели получить из меня идеального сына. Учёба на «отлично», институт, работа… Нормальная, стабильная работf – вроде юриста там, бухгалтера, менеджера.
На юриста учиться они и отправили меня. Конечно, оно мне было не надо. Я писал – на парах, дома, в кафе, в парке, везде… Учёбу не оставлял, нет. Знал, что юристом не буду, - но в институте мы познакомились с Анжелой.
Она была не такой, как другие. Не называла, вроде моих родителей, мою мечту «тупой тратой времени». Она поддерживала меня. Понимала меня. Мне было… так легко, хорошо с ней.
Какого чёрта, а…
А однажды Анжела сказала: «Выбирай – или я, или тупое писательство». Да, так и сказала, - «тупое»… Я выбрал писательство. Бросил институт. И понёс свою первую книгу по всем издательствам.
Представляешь – мне отказали везде. Я не помню, чем они объясняли… «Тематика нам не подходит», «Приходите через год-другой»… А потом, спустя много-много неудачных попыток, отец сказал мне: «Прекрати. Ну, видишь, твои писульки никуда не берут. Вернись в институт и оставь детские игры».
Мы поругались. Я орал на него, он на меня… Это отец, используя свои связи, подговорил издательства не брать мою книгу. Он думал, что неудача сломает меня, - и я, наконец, стану тем «идеалом» послушного сына.
Какого…
- Я взял все деньги, которые копил со школы. Собрал вещи и… вот, еду в Питер. Буду пытаться там исполнить свою мечту.
Парень улыбался. Складка на лбу разглаживалась, в глазах плясали огоньки… Весёлый. Радостный. Уверенный в себе.
Почему?
- А вдруг и там – неудача? – хрипло выдавил я.
- Ну, Питер – большой город, наверняка возьмут где-нибудь, - беззаботно ответил он. – А если нет – Россия большая страна же. Я смогу. Я знаю – у меня выйдет!
Я медленно поставил стакан на стол и привалился спиной к стене. Внутри было холодно. Пусто и холодно.
Почему? Этот парень… Я думал – он весёлый потому, что у него не жизнь – а сказка. Всё выходит, всё получается… А он – похож на меня. Он чертовски, поразительно похож на меня. Мечта… родители, которым плевать, лишь бы сын был «идеальным»… девушка, которая бросила…
Наши истории идентичны.
Почему? Почему же он – весёлый, радостный, улыбается, так до чёртиков уверен в том, что всё получится?
Почему он – такой, а я нет?

Тим

- К нам скоро Ромка подсядет! – сияя, сказал Андрей, захлопнув крышечку телефона.
Марина и Дашка уставились на него.
- Что? Ромка? Откуда он?..
- Представляете, ему по работе надо съездить кое-куда, - а наш поезд подходит как раз! Он на вокзале уже. Подсядет скоро.
- Здорово! – завопила, с восторгом, в голос Дашка, чуть не полностью свешиваясь c койки.
- А кто это Ромка? – спросил я, оглядывая их. Видимо, хороший друг, или родственник, - не зря они так радуются же ему.
Оказалось, и правда, - друг. Лучший. Когда-то учился с Мариной и Андреем в школе, и даже жил недолго по соседству с ними. А потом – Ромку приняли на работу куда-то в «крутое», цитируя Дашку, место, и он уехал. Уже пару лет ребята с ним не виделись, только звонили-писали.
- Это потрясающе, что так вышло! – улыбаясь, воскликнул я.
- Ещё бы! – радостно подтвердила Марина. – Мы сто лет Ромку не видели уже! Интересно, как он там? Думаете, женился?
- Неее, - протянула Дашка, закатив глаза. – Это же Ромка. На работе женат.
- Жаль, что он будет в другом купе, - а может, в другом вагоне, - посетовал Андрей.
И тут мне пришла в голову мысль. Ребята давным-давно не видели своего друга. Конечно, им хочется пообщаться, поделиться новостями с ним. Так почему мне не уступить Ромке своё место? Кажется, в вагоне ещё есть свободные места, – попрошу переселить меня.
Когда я открыл идею ребятам, они вытаращили на меня глаза, словно не веря.
- Тим, - торжественно и замогильно объявила Дашка. – Ты – супер!
Тут они все разом, наперебой, начали благодарить меня. Я засмеялся, отмахиваясь от них.
- Да вы что, ребят, это ерунда, мне ведь не трудно вовсе.
Андрей и Марина активно помогали мне собирать вещи. И вручили, напоследок, пачку чая с бергамотом, извлечённую откуда-то из глубин.
- Это на один день всего, Тим, правда, - заверила Марина.
- Да-да, потом пулей к нам обратно, - подтвердила Дашка.
Договориться с проводницей было не трудно. Да, сказала она, свободное место есть. Да, я могу туда перебраться. Да, хозяин купе будет не против, – он там один живёт.
Но потом, стоя на пороге купе и глядя в зло-удивлённые глаза того парня, я понял – будет. Ещё как.
В вагоне больше не было свободных мест – только это. Случайность, что мы снова пересеклись с ним. Просто случайность. Просто совпадение.
Правда ли?
Проводница, рассказав ему о Ромке, улыбнулась нам и вышла. А я взглянул на парня. Один раз, быстро и как мог по-доброму, - но в ответ поймал искру ярости в тёмных глазах. Парень зыркнул и отвернулся. Сунул в уши наушники и, кажется, увеличил громкость плеера на самый максимум.
Я осторожно подошёл к койке напротив него, опуская сумку на пол. Постелил бельё, выгрузил масштабные запасы продуктов на столик. Рядом – стопку листиков, исписанных, в клетку; мою книгу. И, скрестив по-турецки ноги, уставился в окно.
Конечно, пейзажи природы за стеклом никак не интересовали меня. Но не пялиться же открыто, верно? Нужно было куда-то деть глаза. И я смотрел в окно, изредка косясь на парня.
Он лежал, закинув руки за голову и глядя в потолок. В наушниках шумела музыка. По лицу парня ничего прочитать было нельзя – пусто. Но я знал, конечно, - он злится. Злится на меня, за то, что я снова очутился рядом с ним.
Почему? Почему этот парень так ненавидит всех, кто к нему приближается? Зачем эта стена, что он прячет, чего боится? Что случилось у него?
- С тобой всё в порядке?
- Всё блестяще.
Ложь. Ведь ложь же. Не в порядке…
И я должен выяснить, почему.
Чай, подаренный ребятами, пришёлся очень кстати. Я взял два пакетика и пошёл сначала к проводнице за стаканами, потом - в конец вагона, к аппарату с кипятком. Там же, в коридоре, тщательно заварил и подсластил чай. Принёс в купе.
- Будешь? – спросил я. До этого, впрочем, пару секунд гипнотизируя кружки взглядом. Ведь откажется…
- Нет, благодарствуйте.
- Пей, остынет же.
Я говорил по-доброму, дружелюбно, - как мог. Ну, пусть он поймёт, что я не враг народа, что чай не отравлен. Пусть, хотя бы как-то, пойдёт на контакт со мной.
Я должен узнать.
Парень вдруг сел. И, глядя куда-то в сторону, мимо меня, взял кружку в руки.
Молчание. Снова - тишина. Минуты три мы, не глядя друг на друга и молча, пили чай. А потом я решился начать разговор.
- Как тебя зовут?
И опять, опять странное чувство, страх – вдруг не ответит? Вдруг – закроет, отвернётся, опять замкнётся внутри себя?
Почему тебе так важно, чтобы он ответил, Тим?
Парень секунды смотрел на меня, будто думая, - сказать ли? И буркнул, поморщившись:
- Артур.
- А я Тимур, - весело выпалил я, радуясь успеху. Это, конечно, даже издали не нормальный разговор, - но ведь он ответил мне! Артур… - Но все зовут меня просто Тим.
Уголки губ Артура дёрнулись, он хмыкнул. И правда, какое ему дело, как все зовут меня? Вот он – точно никак называть не будет.
Я не знал, что сказать дальше. А Артуру, конечно, и вовсе не хотелось ничего говорить. Между нами повисло молчание. Чай в стаканах закончился. Я аккуратно опустил стакан на столик – и, на рефлексе, стал перебирать листочки с рукописью. Что же сказать? Как закрепить успех, как поддержать контакт с Артуром? Ведь если он снова замкнётся…
- Что это? – вдруг спросил он.
- Моя книга, - тут же радостно ответил я. Он сам задал вопрос! Не закрылся!
- Книга?
- Да, - ответил я, глянув на свои листки и проведя по ним указательным пальцем. Внутри стало тепло - так всегда, если говорю о своей мечте. – Я писателем хочу стать…
Что-то странное случилось с лицом Артура. Кажется, удивление, кажется, то отчаяние вперемешку со злостью… А потом злость задавила прочее. Глаза Артура сверкнули, углы губ дёрнулись, изгибаясь в гримасу. Голос – язвительный, злой.
- Желаю удачи с твоим шедевром.
Почему он так злится? В чём дело? Что такого я сказал?
И вдруг мои мысли зацепились, споткнувшись, о слово «шедевр». Шедевр… ведь так Анжела звала мою книгу. Всегда звала.
- Тим, это потрясающе! Шедевр!
Она лгала.
- Для моих родителей и Анжелы эти шедевры – тупая трата времени, - жёстко сказал я, чувствуя, как пальцы рефлекторно сжимают один листок. А внутри, обжигая, встаёт то, что было. То, что я решил никогда, никогда больше не вспоминать.
Но вдруг, - я не знаю, просто понять не могу, почему, - мне захотелось рассказать. Просто взять – и рассказать, выплеснуть, отпустить всё.
И Артуру. Никому другому – только Артуру.
Он напрягся. Сидел, стиснув пальцами стакан – костяшки побелели – и смотрел, цепко, странно.
И я рассказал. Всё – о том, что любил рисовать с детства; что стать писателем – моя мечта; что родителям – «детское увлечение, скоро пройдёт». Я рассказал про институт, который был мне не нужен; про Анжелу, ради которой остался там. Про то, как она восхищалась моей книгой, как была – совсем другой, чем другие, как мне легко и свободно было с ней. Про то, как она бросила меня.
- Я взял все деньги, которые копил со школы. Собрал вещи и… вот, еду в Питер. Буду пытаться там исполнить свою мечту, - закончил я. А внутри словно оборвалось что-то… пусто. Ни боли, ни горечи, ни сожалений. Легко, невесомо… будто рассказать – то, что мне давно, на самом деле, нужно было сделать.
Всё в порядке. Прошлое – в прошлом. Я еду в Питер, там – миллион возможностей, шансов, перспектив. Там я добьюсь своего. Там всё – будет в порядке.
Я улыбнулся.
- А вдруг и там – неудача? – выдавил Артур. Хрипло, странно…
- Ну, Питер – большой город, наверняка возьмут где-нибудь, - беззаботно ответил я. – А если нет – Россия большая страна же. Я смогу. Я знаю – у меня выйдет!
Сердце гулко билось о рёбра. В груди – тепло. Конечно, я смогу. Конечно, всё получится!
Я посмотрел, сияя, на Артура, - и не поверил себе.
С ним что-то случилось. Лицо – побледнело, губы дрогнули, глаза расширились. Артур медленно, аккуратно поставил стакан на стол – его пальцы мелко дрожали. И, откинувшись назад, привалился к стене.
Что с ним?
- Эй, - тихо позвал я. – Ты в порядке?
- В порядке, - эхом повторил он за мной без выражения. И сполз на койку полностью, отвернувшись к стене. – Посплю…
Он не спал. Я видел только его спину, но был уверен, почему-то, - он не спал. В чём дело? Что с ним? Это мои слова виноваты – или другое?
Да что случилось?!
Я тоже прилёг, краем глаза следя, как день гаснет за пыльным окном. Вскоре с соседней койки послышалось сопение – видимо, всё же уснул. А вот я заснуть не мог долго. И гадал, пытался понять, - в чём дело. Кажется, мой рассказ задел в Артуре что-то, личное, неприятное… но что именно?
Утро сереньким светом мигнуло через стекло. Я выбрался из койки, сделал две чашки чая, перекусил. И потом сидел, дожидаясь, пока проснётся Артур.
Внутри тревожно сжалось. Как он будет вести себя после вчерашнего? Заговорит ли со мной?
Не заговорил. Проснувшись, мрачно сфокусировал взгляд на мне. Тут же отвёл. Пожевал печенье, проигнорировал чашку чая и уставился в окно.
Я начал потихоньку собирать вещи. Если верить Марине – скоро Ромка должен сойти с поезда. Мне возвращаться.
Но возвращаться не хотелось…
Я уже шагнул к двери купе, уже открыл, собираясь уйти… И вдруг заметил что-то – белое, под столиком в углу, у койки Артура.
Не зная, зачем делаю это, я нагнулся и поднял.
Листок. Помятый, пыльный, местами запачканный. И на нём, - портрет девушки с длинными волосами. Тонкими, небрежными линиями, - но удивительно красивый, чёткий, с прорисованными детальками вроде родинки на щеке и бликов в радужке. Девушка казалась живой. Улыбалась, смотрела – совершенно по-настоящему.
Потрясающий рисунок.
- Это… твой? – спросил я, поднимая глаза на Артура Он сердито повернулся ко мне – и застыл, увидев рисунок.
На его лице опять мелькнуло то, вчерашнее, странное. А потом глаза вспыхнули злобой. Артур резко потянулся, выхватил у меня рисунок и, скомкав, швырнул его в пакет для мусора.
- Зачем? – выпалил я. – Ведь он же… потрясающий!
- Бред, - прошипел Артур сквозь стиснутые зубы. – Это – бред. Ты врёшь!
- Нет! – мне захотелось подскочить к нему, схватить за плечи и встряхнуть – пусть поверит! – Ты здорово рисуешь! Очень живо и…
- Хватит нести чушь, - голос Артура отчётливо грозил сорваться на крик. – Рисунок паршивый. И я больше не рисую!
Не рисует?
- Почему?..
- Заткнись! – уже закричал он. – И вали отсюда!
- Но…
- Катись к чёрту!
Я ушёл.
И, кажется, начал понемногу догадываться, что случилось с Артуром.

Артур

Чёртов парень нашёл мой рисунок. В углу, под столиком. Понятия не имею, как он очутился там, откуда вообще ему удалось оказаться со мной в поезде? Ведь я всё оставил в Иркутске, в старой квартире. Я ничего не взял с собой, чёрт возьми!
Это был портрет Наташи. Давным-давно, до брака, я однажды подарил ей его на день рождения. Она восхищалась им. Благодарила меня. А потом, когда ушла, кинула это портрет мне скомканным в лицо. Я, к слову, увернулся.
И вот он, немыслимым образом попав в мои вещи, был в руках парня. И парень пялился на него, удивлённо-восторженно. А потом выдал:
- Это… твой?
Что за тупой голос, а? Что за тупое восхищение?
Я почувствовал, как злоба съедает всё внутри. Как мне хочется на месте испепелить это рисунок, этот глупый, издевательский привет из прошлого. Я резко потянулся, выхватил лист из рук парня и, скомкав, швырнул в мешок для мусора.
Там ему место, там.
- Зачем? – выпалил парень. – Ведь он же… потрясающий!
Чего? Он ещё смеётся надо мной?
- Бред, - процедил я сквозь зубы, с трудом сдерживаясь. – Это – бред. Ты врёшь!
- Нет! – глаза парня сверкали, он дёрнулся ко мне. – Ты здорово рисуешь! Очень живо и…
- Хватит нести чушь, - оборвал я его. Голос вибрировал – вот-вот заору, как бешеный. – Рисунок паршивый. И я больше не рисую!
- Почему?..
Да какое, чёрт возьми, ему дело?!
- Заткнись! – крикнул я, чуть не вскочив с койки, чтобы треснуть придурка чем-нибудь тяжёлым. – И вали отсюда!
- Но…
- Катись к чёрту!
Он, видимо, понял, как адски я зол, и счёл нужным ретироваться. А я тяжело откинулся на койку, прикрыв глаза. Спокойно. Спокойно. Вдох-выдох, не злись, вдох-выдох…
Но какого чёрта, а?! Какого чёрта этот чужой лезет ко мне, лживо восхищается, лепит чушь? Художник из меня – ноль. Спасибо, уже в трёх городах мне это доказали. Неужто он думал, что я поведусь на дешёвые глупые комплименты?
Бе-сит!
День клонился к вечеру, солнце, затухая, мигало за шторками. Я валялся на койке с плеером и думал. Думал о парне. Злость погасла, как огонёк свечи, забрав всё, все мысли и чувства. Внутри – пустота. Я лежал и думал о парне.
Он ушёл обратно, к себе в купе. И здорово. Никто не будет мельтешить, лезть в душу с тупыми вопросами и идиотскими комплиментами... Здорово.
Но в груди что-то сжалось, - на секунду, мимолётно, - когда я вспомнил, как мы, сидя друг напротив друга, пили чай из вагонных стаканов. Как этот парень, до чёртиков похожий на меня, рассказывал мне свою историю.
А мне было легко. Легко и нормально – вот так сидеть, пить чай, слушать. Просто быть рядом с кем-то другим.
Какого чёрта, а?






 

@темы: творчество, люди и я

---

Bakuman/Бакуман TV-1

Ну, все смотрят Бакуман, - что бы и мне не посмотреть?)
Хотя я долго, на самом деле, вокруг него ходила и думала - а стоит ли. Три сезона - оно мне надо? А в том, как рисуют мангу, я не разбираюсь совсем. И что вообще там интересного может быть то?
Может!) Ещё как!)
Наверное, именно вещь вроде Бакумана мне нужно было посмотреть. Я в состоянии сейчас таком... подвешенном. Не хочется ничего, в себя не верю, и вообще - пусто.
А Бакуман мне помог. Ох, такого заряда положительных-сподвигающих к действию эмоций у меня не было давно!)
К слову, следить за тем, как рисуют мангу, оказалось на удивление здорово. Эти премудрости перьев, тона, стиля захватили меня) Конечно, я в этом не смыслю ничего) Лично мне все работы Сайко и Шюджина казались замечательными, и я искренне не могла понять, - почему им низкий рейтинг ставят?
А ещё меня потянуло к манге. Не рисовать, ладно, - хотя бы читать её. Хочу немедленно пойти в магазин и купить себе пару томиков!) Мне кажется, после Бакумана я иначе буду воспринимать мангу. Глубже, внимательнее, может быть.
Для меня Бакуман вышел таким соревнованием, на самом деле) Соперники, гонка за рейтингом и сроками, - и команда же, команда) Сайко и Шюджин почти сразу перестали мной восприниматься как два разных человека. Они - вместе, они - команда) И там, где разругались, разошлись, - мне хотелось вопить: "Вы что творите, дурни?!") Ведь правда - им никак по одиночке, они Ашироги Муто же, только вместе и не иначе)
Правда, настоящая команда. Мне казалось раньше, что и сюжет, и рисовка - всегда на одном мангаке. А тут - двое. Удивительно было, и я восхищалась ими очень. Ведь Сайко и Шюджин вдвоём, им, всё-таки, легче и лучше так. Они помогают друг другу, поддерживают, вместе решают насчёт манги. Понравилось, что ребята не боятся критики, - друг от друга, от редактора, не важно. Все советы слушают, думают над ними, исправляют, если надо.





Я так прониклась после Сайко с Шюджином духом команды - ого-го!) Даже захотелось, почему-то, снова поиграть в команде или в соревнованиях поучаствовать ей же.
А знаете, я теперь буду смотреть и второй, и третий сезон Бакумана, и сколько их там будет ещё) Потому что мне с Бакуманом не скучно. Не устаю, не хочется бросить, хотя, вроде бы, и событий не происходит особых каких-нибудь. Рисуют мангу, носят к редактору, ждут результатов - и всё по новой. Но меня увлекло! Я следила за ними, волновалась за них, и безумно переживала, когда они сидят и ждут звонка редактора. Вот правда - внутри всё замирало и прыгало, когда Хаттори звонил)
Бакуман - удивительный. Я не просто его посмотрела и восхитилась им. Мне сразу, почти с первых серий, захотелось... что-то делать. Взять свои планы - и начать выполнять их, вот сейчас, не раздумывая, не оттягивая. Жажда действия такая, и ещё вера - всё получится. Возьмусь, буду стараться, - и получится)
Поэтому хочу Бакумана ещё! Сайко с Шюджином, Фукуда, Накаи, все - они меня вдохновляют и падать духом не дают)

Люблю Шюджина! Вот больше всех) Он милый, чудесный, добрый, смешной, и идеи для манги у него замечательные)





А Сайко восхищаюсь. И тоже люблю. Конечно, если б не Шюджин, - вряд ли он взял бы в руки себя и пошёл исполнять мечту. Но Сайко - просто монстр, когда дело касается манги, правда) Рисует целыми днями-ночами, не спит, не ест... И, главное же, не отчаивается. Они с Шюджином не отчаиваются. Идут дальше, к цели, и не важно, сколько неудач было и будет.
Я восхищаюсь безмерно, правда. У меня бы так не получилось - посвятить всю себя одному делу... Да комплексы просто задавили бы) И неуверенность в себе, страх полезли бы, банальная нехватка терпения и меланхолия по поводу неудачи. А Сайко с Шюджином - прут к мечте, и хоть бы что им)





Ещё там есть Азуки - но что-то она никак мне. Не нравится. Кавайная девочка с тихим голоском, краснеет, боится сказать слово... Честно, не люблю таких.
Хотя местами Азуки даже милая. И я чуть-чуть, самую малость, прониклась этой ерундой у них с Сайко)
Ну ерунда же, правда. Почему надо не видеться до того, как сбудутся мечты? Любовь наоборот, поддерживает Сайко, помогает ему. И вовсе не помешали бы встречи с Азуки рисовать мангу. Вот Шюджин же видится с Миёши, но и сюжеты исправно думает.



Миёши и Шюджин - это мииииии *_* Они чудесные) И Миёши более живая, весёлая, смешная, люблю её) Мне нравятся их отношения с Шюджином. Тоже вот очень настоящие - и нормальные х)



Фукуда *_* Сначала мне понравились его волосы - ужасно люблю такой цвет) Потом - шапочка, выражение лица, голооос *_* Люблю, как он вопит, огрызается, поддерживает Ашироги - и вообще команда Фукуды вперёд!) Конечно, они все соперники Ашироги, - но вот пусть добьются успеха) Заслужили)





Ещё мне понравился Хаттори. Его глаза и РОТ, правда, забавляли жутко (), но как редактор он замечательный. Не просто правит мангу ребятам - а болеет за них, волнуется. Жаль, что Ашироги другого редактора дали( Но, может, и он ничего?)
Немного приглянулся и Накаи - его любовь к Аоки восхищает, хотя фанатичная она какая-то, любовь эта) А Аоки - холодная и непонятная.
Но от кого меня правда понесло, так это от Эйджи. Какой он! Сначала, там, где о нём просто упоминали, мол, школьник-гений, я подумала - ну его х) Вторая реакция - странный, психованный и пугает) А теперь я могу слушать его вечно! Голос *_* Крики-вопли, непередаваемые интонации, умные мысли, которые он говорит смешно и умилительно) А ещё вечно могу смотреть - как бегает-прыгает, рисует и размахивает перьями х)
И в манге Эйджи здорово понимает так. И рисовка его мне нравится, и вообще - какой же он забавный и безумный!





В общем, Бакуман так неожиданно меня захватил, - и я пошла смотреть второй сезон))

@темы: аниме

---

У нас с практикой снова странное. Е.И. сломала бедро и лежит в больнице, до марта. Нового методиста нам пока не нашли. В школу через две недели только. А пока сидим с В.А. - тем методистом второй подгруппы, куда мы мечтали перейти. Она оказалась, к слову, далеко не такой замечательной, как мы думали. Зануда, слишком много и пространно изъясняется, повторяясь, - и не слушает нашего мнения вовсе.
Зато там намечается интересное. Кружки *_* Уже не уроки, уже не конспекты - какое счастье! И, к тому же, будем работать парами - я вот с Анжелой) Ух, какой проект масштабный мы придумали детишкам *_* Потом, в апреле-мае, будет презентация результатов работы кружков. И мы - я с Анжелой, Веталь с Юлей, - из поделок, которые дети будут творить в наших кружках, сделаем одну, общую композицию.
Мне уже хочется! Это интересно, много узнаем, многому научимся. И к тому же - командная работа. Намного веселей и увлекательней работать в команде))

@темы: жизнь студента

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Наш главный враг теперь, как сказала О.М. - холодные кабинеты. Правда - находиться там невозможно просто, пальцы леденеют, меня от холода порой трясёт. И батареи вроде работают - а мёрзнем всё равно х_х
Сегодня с Анжелой боролись с холодом, как могли х) Жались к батареям и бегали по лестницам-коридорам кругами, чтобы согреться
Я, кстати, заразила Анжелу: яоем (теперь окончательно х)), Дворецким и Дюрарой (в частности - пейрингом Шизуо/Изая). Теперь вместо приветствия у нас пародия на "Иииизааааяяя-куууун" от Шизуо, эта прелесть на сигнале сообщения и, в телефонной книге, - я Изая-кун, она Шизу-тян х) Ну, и всякие безумства, плавно вытекающие из пейринга
Я обожаю Анжелу, вот правда. С ней можно пострадать всяким бредом, который для всех - бред, а нам весело

@темы: моменты

---

Lost and Delirious/Потерянная и безумная

Я Полли, которая любит Тори. А Тори любит меня. Потому что она - моя, а я - её.

Я сейчас на эмоциях, так что не знаю, смогу ли адекватно написать отзыв об этом фильме.
Нана, спасибо тебе за то, что посоветовала. Большое спасибо. Я, кажется, теперь хочу писать о них - о Полли и Тори...

Сначала "Потерянная и безумная" показалась мне милым, тёплым фильмом с непременно хорошим концом. Полли и Тори были чудесной парой, любили друг друга, - а я смотрела на них и умилялась. Нет, правда, - такие чувства, такие отношения... Нежные. Тёплые. Поцелуи, постельная сцена - всё мило, трогательно и по-настоящему так...
Полли - странная. Её все в интернате считали такой. Но Тори - единственный человек, который её любил. И был рядом, просто был рядом, любил, и всё.
Они гармонично подходят друг другу, Полли и Тори. И очень счастливые рядом друг с другом. Я так верила в них, так желала им всего самого лучшего...
Отчасти я, наверное, могу понять Тори. Ей было страшно, она боялась не оправдать ожиданий родителей, боялась, что они отвернутся от неё. Я могу даже посочувствовать Тори. Но, на самом деле, - это жестоко. Это нечестно, неправильно и жестоко. Дурацкая гомофобия, дурацкое общество, где людям нельзя просто любить друг друга, - Тори сдалась им. И ведь сама мучилась, сама не хотела Полли отпускать. "Я никого никогда не полюблю так, как люблю тебя". Так зачем же бросила, зачем струсила, а?
Мне стала неприятна Тори. За Полли, за секс с едва знакомым парнем, за болтовню об этом во всеуслышание... просто неприятна, ничего не могу поделать с собой.
Но жалко, всё же жалко. И я, всё-таки, понимаю её, хотя принять такое не могу.
А Полли - до слёз, до боли жаль. Эту безумную, потерянную бунтарку-хищницу. Она меня заворожила, захватила - такой необычный, интересный образ... Больно за неё. Там, где она на столе, со шпагой, читает монолог своей королеве Виктории. Там, где дерётся с Джеймсом. На танцах.
Эта сильная девочка была такой... потерянной, несчастной, одинокой. Я не могу спокойно видеть это. Как она смотрит на Тори, как пытается до неё достучаться, как совершает безумства ради неё... Она сумасшедшая там в конце, не может удержать внутри свои чувства, злится, страдает, не находит себе места... Больно смотреть. Очень больно.
Конец стал для меня... неожиданным, и внутри пусто теперь. Я же верила, что как-нибудь, когда-нибудь - но Тори осознает свою ошибку, вернётся к Полли. Верила до конца в счастливый финал.
Очень сильно - этот последний полёт.
В этом фильме ещё есть милая Мэри, тема детей и родителей, - много чего. И актёры - замечательно играют, настояще. Но история Полли и Тори мне запала, глубоко так... Я очень хочу написать про них.

«Любовь есть! Любовь есть и, что бы вы ни говорили, вам её не уничтожить. Это причина нашего существования. Вершина. Когда достигаешь этого пика и смотришь вниз на других людей, хочется остаться там навсегда. Потому что если пошевельнёшься – упадёшь…упадёшь…»

@темы: кино, до глубины души

---

Знаете, я не патриот. И о блокаде Ленинграда, на самом деле, знаю мало. Но такие мероприятия, как сегодня, мне западают глубоко-глубоко.
Ну, мероприятие - громко сказано. Группы второго курса собрали в музыкальной гостиной, показали презентацию про блокаду и спели.
Но потом, когда Л.М. рассказывала о своих маме и бабушке, которые пережили блокаду... её голос срывался от слёз. И мне так больно, так тяжело было слушать - хотелось заплакать тоже.
А слова этой песни... они сильные. Хотя кажутся простыми, и мелодия простая там была.

В последнюю субботу мира,
Тогда еще никто не думал о беде,
Вся коммунальная квартира
Встречала вместе самый длинный день.

И было время детских снов,
Мы знали: будет долгой жизнь,
И падал календарный лист,
Сменив число на двадцать два.
Нас звали за собой ветра,
Что за окном переплелись,
Мы засыпали, а с утра
Пришла война.

Мы утром бегали на почту,
Пытаясь в пачке писем отыскать конверт.
Жизнь отзывалась грифом "Срочно!",
"В строю навечно" - означало смерть.

А после не хватало сил,
Сводила судорогой зима,
И ни единого письма...
Судьбу проси - не донесет.
Морозом душу обожгло,
Сверкнула черная тесьма,
А по весне письмо дошло -
Растаял лед.

Потом все вспомнят и запишут,
Но это позже, а тогда ревел сигнал,
И, кто постарше, шел на крыши,
А малышей гурьбой вели в подвал.

Полпайки хлеба на обед,
От боли выцвели глаза,
В соседний дом, где детский сад,
Попал снаряд... и дома нет.
На оседающей стене
Застыли стрелки на часах;
Косою тянется ко мне
Полозьев след.

Судьба победного парада
Еще решалась, но уже была ясна.
Петля разорвана блокады,
Пришла победа, и пришла весна.

Мы живы, есть кого встречать,
Нам, очевидно, повезло,
А из соседей никого,
А было пять, подумай сам...

От этой памяти войны
Нам отказаться нелегко,
Почти полвека седины
У наших мам.

@темы: до глубины души

---

На улице холодно. Очень холодно. У меня, пока до колледжа дошла, волосы покрылись маленькими ледышками, нос-щёки - цвета спелого томата, пальцы на руках отморожены. Хожу по улице, упрятав лицо в шарф, а себя - а толстую ватную куртку. Всё равно холодно.
И это - минус 10. А что там будет под минус 20?
А первый день прошёл вполне так себе со второй пары, выспавшись, без толкучки в транспорте) И приятно было увидеть всех, поболтать, посмеяться. С Веталем, конечно, страдали безумием - сидя за одним компьютером, переписывались в окошечке Ворда
В последнее время ловлю себя на ощущении... что мне хочется действий. Писать, смотреть, читать, делать. Планы воплощать в жизнь, целей добиваться. И, главное, - я чувствую, что смогу всё это. Что, стоит мне взяться, - и всё получится. Что впереди - огромный простор, шансы, возможности, перспективы. Мне нужно только на месте не сидеть и чуть больше верить в себя.

@темы: моменты, жизнь студента

---

Анжела: Завтра настанет конец света х_Х
Настя: Нет, мы всего лишь пойдём завтра в колледж х)

Последние дни каникул я гоняла балду, бестолково сидя в интернете. Вот минус длинного отдыха - он приедается. И, уже с неделю примерно, я хочу в колледж х)
Список наполеоновских планов выполнен на половину. Но я собой довольна. Многое посмотрела, многое прочитала, много мест посетила всяких, с людьми встретилась... И даже писала! Так что каникулы, думаю, удались
Недосып, пробки в транспорте, уроки, практика - привет вам х)

---

нравится *_*

Baby, can't you see -
I'm calling.
A guy like you should wear a warning:
"It's dangerous".
I'm falling.

There's no escape.
I can't wait.
I need a hit.
Baby, give me it.
You're dangerous -
I'm loving it.

Too high
Can't come down.
Losin' my head
Spinnin' 'round and 'round.
Do you feel me now?

With the taste of your lips
I'm on a ride.
You're toxic, I'm slippin' under.
With a taste of the poison paradise.
I'm addicted to you.
Don't you know that you're toxic?
And I love what you do.
Don't you know that you're toxic?

It's getting late
To give you up.
I took a sip
From my devil's cup.
Slowly, it's taking over me.

Too high
Can't come down.
It's in the air and it's all around.
Can you feel me now?

With the taste of your lips
I'm on a ride.
You're toxic, I'm slippin' under.
With the taste of the poison paradise.
I'm addicted to you.
Don't you know that you're toxic?
And I love what you do.
Don't you know that you're toxic?

@темы: музыка

---

Я не люблю реп. Мне часто не нравятся голоса, обилие мата - да и сам стиль, в общем, не очень мой.
Но именно среди репа порой встречаются самые сильные, стоящие тексты.
Эти песни, в своё время, очень глубоко запали мне. И до сих пор, если слушаю, - мурашки.

Многоточие -Щемит в душе тоска

На сердце боль, взгляд смотрит в небо -
Ждет ответа.
Душа не верит в то, что нету,
Тебя уже нету...

Щемит в душе тоска, да синий сигаретный дым
Въедается в глаза, как будто слезы пытаясь выжать.
Я помню, как когда-то мы клялись отомстить
Друг за друга, если что не так, так мои руки в крови.
Я помню дни, когда с тобой мы были детьми, -
Два оборванца с улицы, из неудачной семьи.
Свои мечты хранили под ударами дубинок мусоров.
От их ударов терялся смысл их слов:
"Не воруй!", "Не кради!", "Умри, паскуда, умри!" -
Кричали они нам на ухо, забив нас до крови.
Сквозь боль и слезы, в руке сжимая ломтик хлеба,
Прошли вдвоем сквозь детство, ненавидя небо.
Нас было двое, как два щенка в огромном мире,
Знали только как украсть, да так чтобы не посадили.
Нас не учили, в карманы деньги не совали,
И чем могли лишь мы друг другу все время помогали...

На сердце боль, взгляд смотрит в небо -
Ждет ответа
Душа не верит в то, что нету,
Тебя уже нету...

Как мне объяснить всю эту боль на душе,
Как мне сделать так, чтобы время повернулось вспять?
Взять и отнять, сломать две жизни одной пулей.
"При попытке к бегству..." - ублюдки доложили так.
Тебя не стало, когда уже пришло начало
Тому, о чем с тобой мечтали мы, дойти осталось мало.
Мечта бежала, но споткнулась и упала.
Двумя трупами твоих убийц вокруг меня она стонала.
Я знал - шакалы скоро будут здесь.
По хую на них, ведь уже совершена месть!
Дуло у виска, что делать мне на этом свете?
Умереть, не познав счастья, на замызганном паркете?
Дети улиц, рожденные познать несчастья,
Не знают, как на них насрали сверху наши власти.
Здрасьте и прощайте, я жить так больше не хочу.
Я сыт по горло вашей властью, я ухожу...

На сердце боль, взгляд смотрит в небо -
Ждет ответа
Душа не верит в то, что нету,
Тебя уже нету...

Слёзы асфальта - Сердце

"День первый - нацарапано карандашом в ее тетради. -
За окном огни ночного города пейзаж раскрасили.
Погода? Как обычно безоблачно на горизонте.
Я лежу на кровати в больнице, скучаю по своему солнцу...

Он, наверное, ничего не знает. Возможно, и к лучшему.
Ему будет больно, наверное,
Зачем его мучить?
А я пока не уверена в том, что будет завтра, а вдруг это точка?
Врачи говорят, меня может спасти только пересадка сердца срочная.

А мои мысли только о нем, ведь мы так давно вместе.
И я не знаю, сможет ли он это перенести,
Сможет ли меня простить, отпустить,
Мы так о многом мечтали, так о многом не успели поговорить...

Как странно, - все изменилось за одну неделю...
А мне остается только ждать и с надеждой верить,
В то, что все будет нормально, и на этот раз обойдется.
Просто нужно бороться, ведь моё сердце пока по-прежнему бьется..."

С тобою всегда теперь буду я, пусть сердце моё не бьётся.
И снова в ночи душа закричит и эхом в груди отзовётся...

Мама звонила, сказала ей, все будет в порядке.
Но ничего не меняется, - все те же процедуры, ватки,
Уколы, вопросы, визиты врачей в палату,
Грустные медсестры, белые халаты...

Брат заехал, шутил, пытался рассмешить,
Пытался сделать так, чтоб ей просто захотелось жить,
Чтобы смогла забыть о своей беде хоть на ночь.
Каждый делал все, что мог, чтобы ей помочь.

Как же ей (как же ей) не хватало любимых глаз...
Она бы жизнь отдала, чтобы его увидеть сейчас.
Но он не звонил, в больницу не заезжал.
Хотя в общем-то она и не хотела, чтобы он знал.

Чтобы переживал не хотела, чтобы волновался о ней,
О новом ее мире, мире белых простыней.
И глядя на телефон, закрывала глаза снова и снова,
Надеясь еще раз завтра встретить день новый...

С тобою всегда теперь буду я, пусть сердце моё не бьётся.
И снова в ночи душа закричит и эхом в груди отзовётся...

"День первый. Я начинаю новую жизнь. Новое сердце внутри
Меня пульсирует, огнями горит.
Я родилась снова - больница за спиной.
Но что-то странное будто бы происходит со мной...

Я вернулась домой, но в глазах мамы загадка,
И брат смотрит как-то странно, словно украдкой.
И всё вроде бы гладко, но что-то не так.
В воздухе застыл вопросительный знак...

Где ты? Его голос мне сейчас так нужен...
Телефон его недоступен, звоню ещё раз, ну же, ну же!
Прошу, возьми трубку, но *абонент не доступен*.
Я замечаю лист, что к холодильнику прикреплён..

Такой знакомый почерк... чувствую, ускоряется пульс,
Понимаю - что-то не так, читать боюсь.
Всего несколько слов, и от них никуда не деться:
"Я всегда буду с тобой, внутри тебя бьётся моё сердце..."

С тобою всегда теперь буду я, пусть сердце моё не бьётся.
И снова в ночи душа закричит и эхом в груди отзовётся...

Слёзы асфальта - Передозировка

-Эй, ну ты идешь?
-Ща, позвоню, пойдём...
-Алло...
-Ты где?!
-Я вернулась к прошлому... забудь меня

Я с затуманенным рассудком куда-то не спеша иду.
Ты вернулась к прошлой жизни, почему, я не пойму.
Сколько время я пытался отучить тебя от дозы?
Вспоминая смутно скандалы, крики, слезы.
Потом вроде привыкла ты, стала жизнь обычная.
В школе хорошо училась, дома дочь отличная.
Вместе счастливы мы были, но этого не стало -
На кокаина ложку меня ты променяла.

Лучше мне побыть одной,
Встреч со мною не ищи.
Нам не быть уже с тобой,
Ты мне больше не звони
Я запуталась сама,
В этом нет твоей вины.
Видно, такова судьба,
Я другая, извини.

И почему так хочется - найти тебя,тебя вернуть?
Но ведь я понимаю - ты выбрала сама свой путь
В голове крутится: "Будь проклята, наркота!".
Надеюсь, понимаешь - меня ты предала.
Да, обидно мне, ты не хочешь просто жить как все.
Ну почему? У тебя лишь ветер в голове.
Задаю себе вопросы, не могу найти ответы.
В зубах тлеют папиросы, позвони, скажи хоть, где ты.
Звонил твоим родителям - дома не была три дня.
И плечами пожимают все подруги и друзья.
Зашел во двор, там народу много собралось.
Подхожу я к пацанам, чтоб узнать, что стряслось
Сирены вой доноситься, скорая стоит.
Пойдем поговорим - друган мне говорит.
"Ты присядь и успокойся, не поможешь здесь слезами.
Передозировка - ее нету больше с нами..."

Лучше мне побыть одной,
Встреч со мною не ищи.
Нам не быть уже с тобой,
Ты мне больше не звони.
Я запуталась сама,
В этом нет твоей вины.
Видно такова судьба.
Я другая, извини.

После ее смерти он стал как сам не свой.
По двое-трое суток не приходил домой.
Районный участковый во двор к нам привалил,
Там спрашивал о нем. Чего он натворил?
Прибегал как-то в район, у всех одолжил деньжат.
Все золотые вещи заложил в ломбард.
Поехала у парня крыша - кричали все в округе.
И как-то случайно донеслись до нас слухи,
Что он совсем недавно всадил пулю продавцу,
Который продавал его девке наркоту.
За ним начали гоняться полиция, братва,
И все волновались - дожил бы до утра.
А утром бы уехал, ведь денег мы собрали.
Но мертвого нашли в овраге - мы опоздали.
Много времени пройдет, не забудут пацаны,
Как доза кокаина погубила две судьбы...

Лучше мне побыть одной,
Встреч со мною не ищи.
Нам не быть уже с тобой,
Ты мне больше не звони.
Я запуталась сама,
В этом нет твоей вины
Видно такова судьба.
Я другая, извини.

Лучше мне побыть одной...
Встреч со мною не ищи...
Нам не быть уже с тобой..
Ты мне больше не звони...

Настя и Серж - Судьба

"Алло! У него огнестрельное ранение, приезжайте быстрее!"

Судьба так жестока.
Всё пройдёт, вот только
Живи, живи, ради меня живи!
Знаю, тебе сложно.
В жизни всё возможно. Дыши, дыши.
Ради меня дыши!

Ты не хотела такого сюжета,
Я не хотел тоже. Планы на лето,
Но я не стал осторожен.
Всего одно дело, я обещал не идти.
Но меня затянуло в криминальную нить.
Я хотел одного, я хотел лишь счастья.
Уехать далеко с тобой купаться в страсти.
Упасть на песок, наслаждаться морем...
Но наши мечты с тобой растаяли вскоре.
Я обещал измениться,
Я обещал быть с тобой,
Ещё угнать пару тачек -
Ведь я не сдамся без боя.
Ты боялась в тот вечер,
А я сказал - всё окей.
Твои последние слова:"Возвращайся скорей!".
Я прыгнул в машину и улетел далеко,
В самолёт из Москвы.
Мне на душе нелегко.
На кон я поставил свою жизнь и любовь,
Но я даже не знал, что прольётся моя кровь...

Судьба так жестока.
Всё пройдёт, вот только
Живи, живи, ради меня живи!
Знаю, тебе сложно.
В жизни всё возможно. Дыши, дыши.
Ради меня дыши!

Я выполняю заказ
И вспоминаю твой взгляд,
Всё, я плавлю авто и возвращаюсь назад.
Я получу свою долю, и навсегда ухожу.
Надоело рисковать, надоело, дышу,
Собираю свой кейс,
Надеюсь, что вас не встречу,
До Москвы ближайший рейс унесёт скоротечно.
Купим дом на островах,
Я жду нашей встречи,
Вечер нам освещать будут
Красоты небесной свечи.
Оказалась, так не бывает,
Я слишком много знаю.
Игры такие просто так не покидают.
Если ты не с нами, - тебе нет больше места.
В глазах промелькнула память - моя невеста...

Судьба так жестока.
Всё пройдёт, вот только
Живи, живи, ради меня живи!
Знаю, тебе сложно.
В жизни всё возможно. Дыши, дыши.
Ради меня дыши!

Юг - Три хороших девочки

Три хороших девочки -
Люба, Надя, Верочка.
Все мертвы, их убили.
Мы при этом были.
Видели, как они кричали,
Но молчали
Несмотря на то, что знали,
Что прольётся кровь

Первой умерла Любовь - из них самая милая.
Девочка - красавица, она всем нравилась.
Как же плавилась жизнь страхом в её глазах.
Пусть ей будет хорошо на небесах.

Следующим мёртвым телом стала Вера -
Та, которая своим теплом всех согреть хотела.
Помогала каждому, кто чувствовал себя плохо.
Из неё особенно жестоко выбивали душу.

А последней умерла Надежда. Никогда прежде
Я не видел, чтобы человек так долго умирал.
Будто тот, кто брал её душу себе, сомневался -
Может, лучше, если б этот смех весёлый продолжался.

Но убили всех, никого не уцелело.
Всё по-прежнему, никому нет никакого дела.
Мы позволили их убить, чтобы жить спокойно,
Чтоб не верить, чтобы не надеяться и не любить.

Девять дней прошло, сорок дней и так далее.
Их могилы осквернили и затоптали мы.
Потеряли трёх девчонок, и не жалко нам,
Что внутри пустота чёрная, мусорный хлам.

Мы уже не верим словам, не любим больше людей,
Не надеемся на лучшее в серых дней череде.
Сами по себе без искры в глазах и пламени в душах,
Молча водку глушим да деньги делаем.

Продаём разделанные тела трёх замученных.
Сурогатом веры стало ожидание удобного случая.
Надежду заменили давно искусственным раем,
А любовь с еботней местами переставляем.

Сами знаем, что руки по локоть в крови, но лицемерим.
Делаем вид, что верим, надеемся, любим, фильмы снимаем,
Песни поём, книги пишем, трупным запахом дышим,
Время колышем и криков умирающей совести не слышим.

Мы спокойны, наша совесть чиста, мы никого не предали.
Были в состоянии аффекта, что творим не ведали.
Живём новыми победами, старыми бедами,
Не вспоминая о прошлом. Что хорошего будет в нашем будущем?

Наше настоящее - это придуманное счастье.
Дунешь - и развалится на части, как карточный дом.
Нашими заботами стали мысли о том, как украсть побольше,
Пожрать послаще да поспать почаще.

Только не хватает чего-то, внутри кошки скребутся.
Учёные бьются, воскрешая из мёртвых троицу, знают - окупится сторицей.
На идеалы нынче велик спрос.
Посмертно стали звёздами, да только поздно.

Несерьёзно и глупо пытаться сделать живыми трупы.
Никакими способами не вернуть их к жизни вновь.
Вера, Надежда, Любовь, светлая вам память.
В вашу честь, девочки, минута молчания.

@темы: до глубины души, музыка

---

Usagi Drop/Брошенный кролик

Я же обычно в отзывах о героях, о сюжете пишу, о моментах любимых, да? А тут - просто хочется сохранить в себе тёплое, милое и настоящее)
Вот пусть на уровне ощущений и останется) Не хочу что-то выделять, о чём-то расписываться - Usagi Drop просто был чудесным, добрым и нужным) Я села его смотреть в очень "подходящее" настроение - депрессивно-никакое. А под "Кролика" - по-тихоньку так себе оттаяла, прониклась, втянулась.
Аниме чем-то детское, если так подумать. Хотя бы рисовкой, похожей на детские рисунки, и песенкой опенинга. Но меня не смущала рисовка - хотя странно, мне казалось, я не люблю такую простую графику в аниме. Но вот - теперь люблю) Она же так подходит под Usagi, другую мне, наверное, и не представить там)
Таких вещей, как Usagi Drop, я не смотрела, наверное, ни разу. Про семью - только в полнометражке "Летние войны" было. Но там семья другая, Дзинноути родные друг другу изначально. А Рин для Дайкичи - никто, можно сказать, в доме деда он увидел её впервые.
Очень тепло, улыбчиво и иногда почему-то до слёз было смотреть, как они сближаются. Как постепенно - становятся семьёй, как из замкнутой в себе девочки Рин оживает, общается, радуется по-детски разным вещам. Я радовалась вместе с ней. И там повседневные вещи же, а повседневность не всегда бывает не скучной. Здесь она - лёгкая и весёлая, мне ничуть не наскучило смотреть, серии на одном дыхании летели, правда)
Тепло, которое мне было нужно, Usagi Drop подарил сполна. И, знаете, я даже немного по-доброму позавидовала им всем - Рин, Дайкичи, Коки-куну с мамой. У них семья. Я тоже хочу такую семью, вот очень - с общими радостями и горестями, заботой, теплом, любовью.
В общем, Usagi Drop -одна из тех вещей, которые я могу смотреть вечно, и мне не наскучит)

@темы: аниме

---

Паттисона долой

узреть и ужаснуться
Уберите Паттисона с роли Уилла! Уберите!
"Золотой компас" был, скажем, не шибко удачным. Я могу, как преданный фанат "Тёмных начал", придраться ко всему от первой до последней минуты. Но, за детальки вроде Йорека, деймонов, неплохой Лиры и факт, что любимую трилогию вообще взялись экранизировать, - я всё простила режиссёрам.
Но Паттисон!
Из него Уилл - ещё меньше, чем Эдвард Каллен. Во-первых, люди, опомнитесь, - Уилл подросток. Ему тринадцать! А во-вторых... ну, не тот типаж, не та манера играть, всё не то! Паттисон не сможет показать Уилла таким, какой он есть в "Тёмных началах". Дакота Блю Ричардс кое-как, но смогла передать образ Лиры. Паттисон - Уилл... нет, нет и ещё раз нет. Да начнём с того, что он просто не будет смотреться рядом с Дакотой так, как Лира с Уиллом! Они же подростки, боже мой. А Паттисон старше Дакоты... намного. И сцены - например, с признанием в любви, с расставанием, - должны быть трогательными, сильными, до слёз. Если Паттисон станет играть с Дакотой как с Беллой...
Они погубят мою любимую трилогию. Они погубят моего любимого персонажа.

@темы: кино, торжество абсурда, тёмные начала, негодуэ

---

расписание на второй семестр, чтобы не потерялось, пока я его не выучу х)

Понедельник

1. Психология
2. Психология
3. Возрастная анатомия
4. Возрастная анатомия
практика

Вторник

1. ТОНКМ
2. ТОНКМ
3. -
4. Естествознание
5. МХК
6. МХК
7. РРК
8. ЭВ
9. ЭВ.
10. ЭВ
11. ЭВ

Среда

1. -
2. ФК
3. Английский
4. Английский
5. Индивидуальная музыка
6. Литература
7. -
8. МРЯ
9. МРЯ

Четверг

1. -
2. -
3. Пение
4. Пение
5. Выразительное чтение
6. ДЛА
7. Информатика
8. Информатика
9. Английский

Пятница

1. Мастерство
2. Методика технологии (ну, в переводе на русский - труд )
3. Методика технологии
4. Методика технологии
5. ФК
6. ФК

Суббота

1. -
2. ТОНКМ
3. Русский язЫК
4. Русский ящык
5. Педагогика
6. Педагогика
7. окно

Тут даже есть хорошие лёгкие дни *О*

@темы: жизнь студента

---

Когда в папке "OST" приходит черёд опенингов и эндингов из Naruto... У меня переворачивается всё внутри. И я ностальгирую. Очень.
И пусть там многие говорят, мол, - Naruto бесит, Санта-Барбара, скучно, надоело. Ага, Санта-Барбара) И у меня никак не найдётся сил, чтобы взять его и досмотреть.
Но в моей жизни была эпоха под лозунгом Naruto. Я никогда не забуду её.

а дальше будет ностальгия и бред, не тыкать)

Честно - я не помню, когда в первый раз увидела Naruto. Кажется, мне было лет двенадцать-тринадцать. А серии - даже не первые, где-то Забуза-Хаку, или близко к ним.
Но меня затянуло. Захватило, накрыло с головой. Этот мир. Эти герои. Эти битвы. Naruto, помню, показывали на Джетиксе. Две серии, поздно вечером. И я жила ради них день, я отключалась от всего и смотрела, затаив дыхание.
Мама злилась, помню. То был сложный у нас период - скандалы из-за учёбы, лишение телевизора-телефона, все дела... Naruto поддерживал меня. Давал опору какую-то, веру, не позволяя опускать руки.
Для меня он вдруг перестал быть обычным интересным мультиком. Я жила этим миром, героями. Смотрела серии, не пропуская ни одной. Рисовала персонажей, по всем щелям искала информацию о них. Играла в Naruto - крутым ниндзя себя представляла, ну х) Я сделала себе кунай и бандану Конохи, я таскала их по квартире, не выпуская из рук х) Я придумала себе персонажа - девушку-куноичи, ученицу школы ниндзя, со своей историей, прошлым, друзьями и врагами. Я, помню, и книжку в духе Naruto писала о ней)
И, конечно, наклейки, тетрадки, календарики с героями, куда без них)
Naruto помогал мне тогда. Учил - идти к цели, несмотря ни на что; верить в себя, в свои силы; не сдаваться, сколько раз не упала бы. Я вместе с героями Naruto училась быть сильнее. Брала пример с них. Помню, я ставила себе задачи - за выполнение их у меня были генин, чунин и так далее. Когда тотальные депрессии крыли меня, Naruto был единственным, что вытягивало, давало смысл, цель.
Потом ещё были стихи, первая попытка отправить свою почеркушку в журнал "Развлекательный Каламбур". Кстати, и "Каламбур" я скупала, потому что там писали про аниме и Naruto в частности) Безумный восторг, когда напечатали. Много-много писем от тех, кому понравился стих. Появление друзей по переписке. Второй сезон, масштабная закупка дисков в ближайшем магазине, музыка... Потом появился Интернет, то есть - косплей, чтение фанфиков запоем.
А потом у меня кончился последний диск. И как-то увлечение на спад пошло, я перестала смотреть Naruto. Может быть, поднадоело, бесконечное число серий отпугнуло... честно - не помню причины. Но бешеный нарутоман во мне закончился. Другие аниме пришли, уже свободный интернет...
Но я до сих пор слушаю ОСТ-ы. Смотрю видео. Читаю фанфики иногда. И ностальгия, и тёплые, родные ощущения до сих пор. Даже жаль иногда, что в моей жизни больше нет нарутопериода.
Я знаю, многие ругают Naruto - я сама периодически ругаю, он местами заслужил. Но всё во мне сохранилось. Истории Забузы и Хаку, Ранмару и Райги, Суммару и его мамы, Саске и Итачи, Гаары, экзамен на чунина, уход Саске... Да всего не перечислишь) И персонажей любимых много, и моментов. Я до сих пор, правда, - очень-очень люблю их. Хотя Макс, например, смеётся надо мной за это х)

музыкальный набор)

@темы: музыка, naruto, аниме, ностальгия

---

За гранью той незримой,
Куда телеграммы не дойдут, -
Как ты теперь там, милый?
В каком мире ты нашёл приют?
Двери рая открыты,
Ты бесшумно уходишь вперёд по тропе.
Но надеюсь, что песни услышишь те,
Что посылаю тебе.

Пусть на небе ни облачка,
Но и солнце не светит мне без тебя.
Всё в порядке, пусть слёзы лью.
В этот день всё закончится.
В жизни часто случается
Что кому то букеты не в праздник несут.
Так тепло и болезненно,
Так прекрасно и скорбно,
Ведь это прощание...

Снова хочется верить мне,
Что наступит вдруг день, и увидимся мы.
Только с этими мыслями могу я вновь
Продолжить без тебя жизнь.

Открываются двери в рай,
Мне осталось смириться - ты не придешь.
Тучи в небе сгущаются,
Словно слезы твои снова капает дождь.
В жизни часто случается,
Что букеты в постель не в праздник кладут.
Так тепло и болезненно,
Так должно быть ведь это день
Для прощания...

@темы: музыка

---

В сердце тихо пламя теплится, тайной страсти уголёк.
Через миг костром может взвиться этот робкий огонёк.
Бабочка легко так порхает, в свете пламени кружа,
На твоей ладони сгорает вновь моя душа.

От руки до нежных губ прослежен путь поцелуем сладким, манящим.
Пусть запретным это чувство назовут, - но пламя станет только ярче.

Хочу к тебе прижаться я, хочу услышать я слова,
Что наши чувства не ложь, и не ошибка. Хочу я
Прильнуть к твоим губам, и вновь поверить небесам.
В твоих глазах утонуть и измениться позволь мне, молю я...

С каждым днём все трудней таиться, сложно помыслы скрывать.
Странный жар внутри томится, что душу мне успел сковать.
Это чувство скоро станет безысходною тоской.
На край света побегу я следом за тобой.

Даже если потеряюсь в темноте, - твоё сердце мне путь освещает.
Нежным шёпотом скажи тихонько мне: "Тебя найду я, обещаю!".

Но явью дерзкая мечта не становилась никогда,
И в нашем мире ей ни за что не выжить. Ты нежно
Коснешься губ моих. Пути назад нет для двоих.
Но всё в порядке, ведь это было сладко и так неизбежно...

Боль и память мои заберёт рассвет, только вновь предавая все грёзы.
В голосе: "Все хорошо, ты веришь мне?" - раскаянья дрожали слёзы.

Хочу к тебе прижаться я, хочу услышать я слова,
Что наши чувства не ложь, и не ошибка. Хочу я
Прильнуть к твоим губам, и вновь поверить небесам.
В твоих глазах утонуть и измениться позволь. Рвусь

К тебе сквозь боль и сон, я как магнитом привлечен,
Не разлучить нас оковам расстоянИя. Ты нежно
Коснешься губ моих, пути назад нет для двоих.
Но всё в порядке, ведь это было сладко и так неизбежно...

@темы: музыка

---

"самая знаменитая вампирская сага XXI века" (с)

Честно одолев все книги, все фильмы (кроме второй части "Рассвета", хотя какая разница) и коварно потирая ладошки, пишу отзыв о Саге. Дико популярной, "самой знаменитой" и прочее, и прочее.
В Сагу меня занесло моё сумасшедшее любопытство) Так я слышала о ней, конечно. По телевизору, по интернету всё кричало про Сагу, в кино - фильмы, всюду - отзывы восторга... Когда-то меня Маша, чисто случайно, утянула на "Новолуние". К слову, я ничего оттуда не помню, кроме полураздетого Джейкоба, - мы хохотали весь сеанс.
А тут недавно зашла с Анжелой речь о Саге. И во мне запрыгало любопытство. Ну, вдруг я чего-то не знаю/не понимаю? Вдруг хвалёная Сага и в правду прекрасна и замечательна, раз все восторгаются ей? Вдруг там есть ЧТО-ТО?
Мне ужасно захотелось это явление, то есть Сагу, исследовать. И с руки Анжелы я получила книжки, прочитала. А потом, за ночь и кусочек дня, посмотрела фильмы.
Буду выражать своё масштабное "фи" по порядку)

Первая часть, "Сумерки". Книга прочиталась за день, - может, чуть больше. И это, в общем, главный и единственный плюс для меня в ней.
Сюжета никакого. За книгу - одно событие, в конце, с нападением Джеймса. А до него - я вообще не помню, честно, о чём читала 300 с лишним страниц.
Язык - никакой. Плоский, бесцветный, без каких-либо средств выразительности совсем. Бывает, что так себе сюжет становится интересным благодаря языку. "Сумерки" читать было скучно с двух сторон. Никак.
Мне не терпелось узнать, каковы же в оригинале эти знаменитые Белла Свон и Эдвард Каллен. Особенно Эдвард Каллен, у которого очень, очень много фанатов. А в итоге - опять никак. Нет, Эдвард был ничего. В начале книги, там, где Белла только со стороны смотрит на него, - интригует даже. Загадочный, эта игра цвета глаз, таинственная семья, пропажа дня на три, все дела... Но Белла - это никак от слова никак. Она, действительно, никакая. С самого начала, с её решения уехать от мамы в Сиэтл. Не понимаю такого решения. Не понимаю её характера - он вообще есть? Белла тормозит. Сильно. И, на фоне второстепенных героев вроде Майка и Джессики, теряется совершенно. В ней просто нет ничего интересного.
Кажется, где-то Сагу называли "самой лучшей историей о любви". Не помню точно, но как-то так. Значит, отношениями Беллы и Эдварда надо бы восхищаться, умиляться им. Я отношений не увидела. Вообще. Для начала - откуда они взялись? Почему, с какого перепугу Белла полюбила Эдварда? Только потому, что он красивый, как греческий бог? А Эдвард? Как и, опять же, с какого перепугу он перестал считать Беллу едой?
Для Эдварда Белла - человек со вкусной кровью. И первое, что ему хотелось сделать, - выпить кровь. Поэтому я не верю в их отношения. Это, отчасти, для меня так же, как если бы любовь начиналась с секса. Я просто не верю в такую любовь.
Сами отношения. Их нет. Точнее, есть - поцелуи там, слова о любви. Но, кроме поцелуев, слов и постоянных, бесконечных восхищений Беллы неземной красотой Эдварда - в них ничего. Где понимание? Родство душ? Хоть какая-то связь, хоть какие-то чувства?
Да, наверное, мне полагалось проникнуться романтикой. И восхититься тем, что Белла не боится Калленов как вампиров, что она готова ради Эдварда на всё, а он - для неё... Но у меня не вышло - раздражение в основном, смех в частности (особенно там, где на уроке биологии во время фильма Белла и Эдвард, простите, фапают друг на друга).
Фильм. Ну, если так, - он ярче книги. Чем-то и интересней даже. Лично я получила эстетическое удовольствие, наблюдая за видами природы. Да, картинка красивая, снято хорошо. На этом плюсы фильма для меня окончились.
Роберт Паттисон - ни разу не Эдвард Каллен. Хотя многие, удивление, зовут его красивым. Была песенка даже, "Эдвард Каллен сексуален". Так вот, я честно пыталась найти в Паттисоне хоть горстку сексуальности. И ту, неземную загадочную красоту Эдварда из книжки. Где? Где оно? Где его взгляды, улыбки, мимика, бронзовые кудри, где игра цвета глаз, в конце концов?
Ладно, можно смириться, будь Паттисон просто не красив и не подходящ. Но ведь он играет никак. Совсем - никак. Будто замороженный он, - зажат, лицо кирпичом, грации, плавности движений и очарования канонных вампиров нет вообще.
И вид у него, как у наркомана. Простите, я не могу подобрать другого сравнения.
Белла - ещё хлеще. Ха, зато заторможенность и никаковость её из книги очень удачно перенесли на экран) Кристен Стюарт красивая. Это всё, что могу признать. Мимики нет, натуральности нет, живости нет. Выражение лица - всегда одинаково. О, и главное - у Беллы всегда приоткрыт рот. Всегда, везде и всюду.
Вот, кстати, ещё одна штука, которую заметила у Беллы с Эдвардом. Она никогда рядом с ним не счастлива. Что в книге, что в фильме - хотя в фильме особенно. Ни улыбок, ни радости, ни хоть признака какого-то счастья. Ничего.
Семья Каллен - это да, я за них руками и ногами. То ли дело, канонные вампиры! Актёров, мне кажется, подобрали просто прекрасно. Розали - холодная красавица, как и должна быть. Эмметт - юморной громила. Элис - смешная, Джаспер - загадочный, Карлайл, Эсми - всё как надо. Мне и в книге гораздо больше Белл-Эдвардов нравились Каллены. Они такие разные, со своими особенностями и прошлым - интересно!
Ещё Джейкоб. О, Джейкоб - такой лапочка, что пищать и пищать. Ему очень идут длинные волосы, кстати) Красивый, да. И милый, добрый, хотя бы живой (не физически имею в виду)) мальчик.
Ещё Майк, Джессика и другие приятели Беллы понравились. Они же второстепенные герои, да? А играли лучше главных.
Ещё Виктория и Джеймс. Чёрт, я не могла оторваться от Виктории - рыжие волосы, красные глаза, коварная, хищная, всё как надо, всё здорово!
Короче, абсолютно все, кроме Эдварда и Беллы, - замечательны х)
А, чуть не забыла побубнить о различиях с книгой. Конечно, кучу убрали, конечно, кучу изменили.
Вторая часть, "Новолуние". Опять - одно событие за всю книгу, в конце, Эдвард у Вольтури. Но тут я, хотя бы, помнила, о чём читала много-много страниц) Тоже ни о чём, в общем, движка в сюжете никакого. И язык - такой же топорный, серый и скучный. Зато тут Джейкоб) Милый, чудесный, замечательный Джейкоб.
Скажу сразу - из всех персонажей Саги Джейкоб самый. Самый настоящий, лучший, живой, любимый. Я искренне за пару Белла/Джейкоб. Ну Эдварда.
В отношения Беллы и Джейкоба я верю. Вот очень верю. Они живые, понятно и логично возникли, они есть. Рядом с Джейком Белла хотя бы начинает подавать признаки жизни. Улыбаться, смеяться, жить. Мило читать об их прогулках, посиделках в гараже, болтовне. И про волков интересно, интересней, чем про всяких вампиров.
Голос Эдварда в голове Беллы, пафосные поступки, чтобы услышать его, - бред такой бред. Откуда эта безумная, с пустого места взявшаяся любовь? До готовности рискнуть жизнью, отдать всё. Откуда?
Да-да, тут опять полагается умиляться и восхищаться самоотверженностью и глубиной чувств Беллы. А ещё считать поступок Эдварда великим подвигом во имя любви. А по мне - чистой воды эгоизм. Глупый, ни на чём не основанный эгоизм. Эдвард, значит, решил, что Белла будет в безопасности без него. Ключевое слово - решил. Сам себе, плюнув на то, что Белла там загнётся от тоски без него, что она будет в опасности одна - не от вампиров, так от банальных маньяков-грабителей. Он не спросил у Беллы, чего сама она хочет. А просто кинул её - да ещё семью за собой потащил.
Причина, по которой Эдварда понесло к Вольтури - ерунда какая-то. Зато Вольтури - интересны, коварны и загадочны. Немного даже напугала сцена, где бедных туристов ведут на растерзание.
Фильм, опять же, расходится с книгой, ну да какая разница. Тут очень, потрясающе очень милый Джейкоб. Повторю - ему идут длинные волосы) И он играет замечательно. По-настоящему, живо, до конца входя в образ - прелесть же!
Белла рядом с ним выглядит нормальной. Даже счастливой. Хотя, на самом деле, - всё равно зажата, искусственна и не нравится.
Замечательные Каллены (Джаспер *_*), Виктория. И офигенные Вольтури. Вот тоже - органично, великолепно подобраны/загримированы актёры, особенно Джейн. Равнодушная, с милой улыбочкой, - как и должна быть.
Зачем сделали эту ерунду с тем, что вампиры светятся на солнце? Почему они светятся вообще? И что это дало сюжету?
Оборотни сделаны впечатляюще. Картинка красивая. Всё.
"Затмение". В который раз - одно событие за книгу х) В который раз - в конце, с кланом новорождённых и Викторией. И я опять не помню, о чём читала n-ное число страниц. Вот с каждой книгой их становится больше. А зачем, а о чём я читаю? Помнятся только поцелуи, слова о любви и бесконечный восторг Беллы красотой Эдварда. За три книжки так приелось, - до тошноты просто.
Не помню, тут или раньше появилось у Беллы желание стать вампиром. Им, как бы, положено снова восхищаться. Ну как же, такое самопожертвование - бросить всех ради любимого, жизнь свою отдать! А по-моему - эгоизм. Полный и совершенно идиотский. Хорошо, вот станет она вампиром. Эдвард будет счастлив, да, навечно вместе, долго и счастливо. А Чарли? А Рене? А друзья, а Джейкоб? Белла там думает, конечно, об этом изредка. Но так же быстро и безболезненно забывает. Мне кажется, её желание эгоистично. Причинить всем столько боли, сердце родителям и Джейку разбить - ради одного Эдварда.
Любовь - это прекрасно, это замечательно, да. Но я такого желания Беллы не понимаю и не принимаю.
Здесь безумно, почти до слёз жалко Джейка. Как Белла смеет вообще так мучить его? Лучшего друга, человека, который вытаскивал её из чёрной-чёрной меланхолии, был рядом. Ну как после этого вообще можно хорошо относиться к ней?
Вольтури опять загадочны и коварны, они меня интригуют. А в конце книги очень порадовал кусочек от имени Джейка. Мне даже показалось, что он написан лучше. Хотя язык - тот же никакой, на самом деле. Просто Джейкоб, его мысли, это общение в голове с другими волками из стаи - гораздо интересней, чем глупые "ах, какой он красивый" Беллы.
Фильм очень сильно отличается от книги, но мне с самого начала было без разницы на это. Здесь чудесный Джейкоб и все сцены, с ним связанные. Я даже посмеялась над одной цитатой, вот:
- Что случилось?
- Я поцеловал Беллу. А она сломала руку, когда ударила меня. Просто недоразумение.

В общем, начиная с "Затмения", я фильмы смотрела ради Джейкоба. Повторюсь - но он играет отменно. И вечно ходит без рубашки, что тоже плюс х)
Поцелуй его с Беллой, кстати, был очень мил. И я подумала, в который раз, что да, они отличная пара. Между ними есть хоть что-то, настоящее и живое.
Здесь прекрасная Розали. Милые Джаспер/Элис. Райли, которого очень, очень жаль. Опять Виктория (довольно жутковато выглядела её смерть), Вольтури коварно-загадочные. И Бри. Что в книге, что в фильме - мне очень, безумно, до слёз жалко эту девочку. Она могла бы жить. Она могла бы стать частью семьи Карлайла и быть счастлива.
Кстати, после книги "Недолгая вторая жизнь Бри Таннер" я поняла, что Джодель Ферланд, которая Алесса из Сайлент-Хилл, не очень подходит на роль Бри. Но играла она здорово. Очень настояще и живо.
"Рассвет". Огромная, в 630 страниц штуковина. А обложка, кстати, пафоснее некуда) Я заметила, что есть серия, где у Саги обычные обложки, с героями фильма. А есть, например, такая, как и была у меня. Ещё один пиар-ход, видимо, - красивыми обложками заманивают.
Чудо - здесь больше, чем одно событие на книгу. Их тут даже несколько - превращение Беллы, рождение Ренесми и стычка с Вольтури. Много!)
Начало книги, со свадьбой, островом и прочим, мне наскучило с первых страниц. Но я честно прочитала их, и, слава богу, описания постельной сцены не было. Меня ужасно бесили поцелуи Беллы с Эдвардом. Домогательства Беллы и их постоянный, регулярный секс на острове бесят ещё больше. Да-да, тут много милого-романтичного, и мне полагается умиляться ему. Но никак, никак не выходит *пичаль*
А у Беллы с Эдвардом голова на плечах есть вообще? Почему предохраняться нельзя, а?
Сама книга, если сравнить с предыдущими, стала... взрослее, может. Чуть серьёзнее, чуть лучше в плане топорного языка. Этот язык уже можно читать. Но всё равно - не цепляет, не нравится, кривой и неказистый.
Опять, в общем, много воды ни о чём - честно, я не понимаю, про что эти бесконечные страницы вообще. Поэтому вздохнула с облегчением, когда пришла часть от имени Джейкоба. Большая, замечательная часть от имени Джейкоба!
Она интересная. Увлекает, даже затягивает местами. Очень здорово читать про волков, стаю, запечатление, отношения Джейка в вампирам, чувства-мысли к Белле и о Белле. Джейк - душка. Такой милый, добрый, чудесный мальчик - лично я считаю, что Белла не достойна его.
Ещё названия глав в его части повеселили) Например, "Почему я просто не ушёл? Ах да, я же болван" х)
Меня пугали, что сцена родов будет длинной, на несколько страниц, подробной и противной. Но, слава богу, она оказалось маленькой. И, если противной, то самую чуть. Кстати, и кошмар беременности Беллы я ощутить не смогла. Ведь это - в части Джейкоба, то есть его глазами, ощущений Беллы, к сожалению, нет. А вот это, после фильма, мне было бы интересно.
Что касается Эдварда, то его отношение ко мне тут чуть, самую малость, изменилось. После момента, где он падает перед Джейком на колени. После того, как сидит рядом с Беллой, "сгорая заживо". Вот тут да, мне стало жаль его, я... может, зауважала Эдварда немного. Правда, потом он стёрся и опять стал никаким, уважение быстро прошло х)
Запечатление Джейка. Признаю - задумка интересная и даже неожиданная. А я думала, Сага ничем уже не сумеет удивить меня - мне же казалось с "Новолуния", что Джейк на Беллу запечатлится)
Жаль только, что само запечатление прописано непонятно, скомкано и сухо.
Роды и превращение Беллы в вампира прошли под смайликом "фейспалм". Язык - кошмарный. Всё криво, нечитабельно, непонятно, в разброс... И вроде бы, если подумать, ощущения жуткие. Вроде бы, если подумать, Белле больно. Но почему, через безумную, дикую боль она может ещё чего-то думать? Думает, думает, - а потом вдруг вспомнит, что ей, оказывается, больно, - и снова про огонь, про боль... Эта нелогичность сбивала.
Наконец-то я дождалась момента, когда Белла станет нормальной! После превращения она - хотя бы чуть взрослая, чуть настоящая. И мысли какие-то появляются, и любовь к дочери, и чувство ответственности, щит тот же, желание защитить родных и близких... И довольно любопытно наблюдать за ощущениями Беллы как вампира - запахи, звуки, зрение, первая охота, реакция на кровь.
Но основное чувство к Белле - раздражение. Что за тупая злость на запечатление Джейкоба? Что за не к месту слова "желание", "страсть", что за идиотские домогательства Эдварда?
Весёлые моменты были - с Чарли, когда Джейкоб ему всё рассказал. И Чарли - мировой папка. Смирился с тем, что дочка темнит, и выспрашивать не стал ни о чём. Умница.
Ренесми. Гибрид человека с вампиром - это здорово, ага) В принципе, вполне логично, что у Беллы с Эдвардом не мог родиться кто-то другой. Девочка милая. Нравится эта идея с её талантом - передавать мысли картинками, через касание. И нравится, что она серьёзная не по-детски, не боится и любит Джейкоба) Кстати, очень хотелось бы почитать о чувствах Джейка к Ренесми. Ещё с "Новолуния" тянет узнать - что чувствует запечатлённый оборотень?
Мысль собрать вместе кучу всяких вампиров - любопытно. Они все - разные такие, со своими способностями, семьями, характерами. Хотя, всё-таки, мало времени уделили им. Я бы почитала. Да о чём угодно, только не про вечные приставания Беллы к Эдварду х_х
Вольтури - коварные, наглые и здоровские, как всегда. Повеселило, как Кай с Аро юлят, пытаясь найти причину придраться к Калленам х) Там ещё был момент, первый и единственный в Саге, где я пустила слезу - прощание вампиров друг с другом и Беллы с Джейкобом.
Появление Элис было предсказуемо, хотя я, признаюсь, думала, что она пришла по другой причине. Конец - сладкий, хэппи, но, - ладно, так и быть, - милый.
А вот фильм я смотрела в кино, о ужас) Сижу, значит, на первом ряду, оглядываю зал и чувствую себя на другой планете. Никогда не думала, что добровольно пойду на Сагу в кино, при чём с серьёзным намерением. Тогда давно, на "Новолуние", ходили посмеяться же.
Помню, на этом "Рассвете" рядом дальше от меня сидели парни. Я ещё удивилась, каким ветром их занесло на Сагу? х)
Зал веселился, от души так. Чудесным был момент: в фильме Карлайл говорит Белле "У меня есть немного первой отрицательной". Из зала, громко: "Нам оставьте!"
Плюс фильма - расхождений с книгой почти нет. Только про Джейкоба мало и про запечатление чуть приврали. Хотя было оно красивым, да, мне понравилось.
Я умилилась на момент танца Джейкоба с Беллой и вообще на всё, связанное с ними. Свадьба, остров... всё прошло мимо. Я плохая, я опять не прониклась романтикой( А постельная сцена... Обычно у меня две реакции на секс в фильмах - я либо смотрю, умиляясь, и мне нравится, либо отворачиваюсь с отвращением. Тут - вариант третий х) Мне было просто никак. Я сидела, тупо смотрела и над головой моей явственно обозначался фейспалм.
Секса много. Секс бесил.
А ещё тут ужасный Эдвард. Ладно, я смирилась, что он страшный и, простите, обкуренный, я смирилась, что отношения с Беллой у них никакие. Но сцена, где Белла умирает - это что-то.
Белла умирает. Джейкобу больно, Джейкоб плачет (я прослезилась вместе с ним). Эдвард стоит и тупо талдычит: "Пожалуйста, пожалуйста". Ну что за бред? Где там его искреннее страшное горе, где суета, попытки оживить, где?
Имеется и положительное отличие фильма от книги - есть немного страшного. Роды, Белла во время беременности (гримёры чуток перестарались, я думаю, но выглядела она жутко, это точно).
Насчёт второго фильма - думаю, он будет даже интересным. В книжке есть моменты, любопытные, которые неплохо смотрелись бы на экране. Ренесми, много вампиров, стычка, все Вольтури, щит Беллы, Белла вампир, разные способности, Науэль...
Кстати, о Науэле. Это вторая вещь в "Рассвете", которая меня удивила, ибо неожиданна.
Но я буду не я, если не найду даже тут чего-нибудь хорошего) Книги читаются быстро. В фильмах красивая картинка. Есть любопытности, вроде Джейкоба, Бри, Вольтури. Но, хоть в Саге пробегом любопытные штуки, они не идут дальше уровня "немножко интересно". Там не было ничего, что могло бы действительно заинтересовать меня.

Я честно прочитала книжки и посмотрела фильмы. Я честно пыталась понять, почему Сагой все поголовно восхищаются. Но, видимо, у меня мозги не так устроены, чтобы проникнуться вещами вроде этой
А вопрос "почему" меня не оставляет. Ну объясните мне кто-нибудь, ЧЕМ эта Сага так привлекает всех? Почему, читая отзывы на дайри и в интернетах, я вижу кучу-кучу-кучу восторгов и пару-тройку адекватных недовольных Сагой лиц? ЧТО такого невероятного есть в Саге, что её называют "самой знаменитой", "лучшей историей любви" и иже? Я, наверное, чего-то не догоняю О_о Ведь скучно же. Натянуто, ненастояще. Нелогично. Банально. Язык топорный. ЧТО в Саге заслужило толпы фанатов, пафосные обложки, экранизации?
Прошу прощения у тех, кому Сага нравится) Просто я правда не поняла, чем она заслужила такую популярность.
Зато я познала эту массовую штуковину, горжусь собой

@темы: кино, книги, вампиры