carpe diem
Больше не буду оформлять оригинальные произведения с шапками. Это пусть останется для фанфиков.
Меня не хватит сейчас на большую вещь, как ни старайся. Но такие зарисовки - из снов, смутных ощущений и музыки - возникают всегда.
Сколько он помнил себя, его всегда пытались убедить, что волшебства не существует.
Родители улыбались снисходительно и так сверху вниз, как только и могут взрослые улыбаться ребёнку. Маленькому, доверчивому и в сущности глупому ещё, на их умудрённый опытом жизни взгляд. «Конечно, дедушка Мороз принесёт подарки» - говорили они. «Конечно, зубная фея положит монетку» - говорили они. Он быстро научился улавливать фальшь в нарочито добром, ласковом голосе. Соглашаясь, что чудеса бывают, родители никогда не верили в то, с чем соглашались. И это была первая черта незнакомого, далёкого мира взрослых, которую он узнал. Взрослые не верят в волшебство. Магия для них невидима - хотя они и находятся рядом с ней постоянно. Вот же она, разлита повсюду, смотрите, смотрите — хотелось закричать ему. И он кричал. До поры до времени. Пока, присмотревшись к родителям, не увидел внутри глаз мамы и папы пустоту.
Впрочем, в детстве всё прощалось. Маленький, доверчивый, глупый — можно. Пускай забавляется своими сказками, что-то рисует на альбомных листочках, о чём-то мечтает с горящим взглядом, разговаривает с кем-то упоённо и восторженно — вреда не будет. Хуже стало, когда он повзрослел.
Снисходительность поменялась на беспокойство. На испуг с ноткой возраставшей паники — он ВЕРИТ. Понимаете, доктор, ему шестнадцать лет, а он до сих пор ВЕРИТ в эти дурацкие сказочки и носится по двору, хватая снежинки и утверждая, будто здесь побывал Ледяной Джек. Что делать?! Сверстники оказались куда беспощадней, чем мама, папа, учителя и прочие взрослые. Им легче было посмеяться и позабыть, отгородившись успокоения ради ярлыком «мальчик со странностями». А вот дети всегда были жестоки. Мгновенно почуяв его инаковость, непохожесть — у них был, наверное, особый нюх на подобного рода вещи, - они начали долгое, изматывающее преследование. Как стая собак. Обнаружить добычу, взять след, настигнуть, а после — травля, травля, бесконечная травля. Нет, они не хотели убийства как такового. Им нужно было убить в нём волшебство.
Безумец! Ненормальный псих! Ребёнок, в сказки верит! Он так и не научился притворяться, пряча под маской истинное лицо. Чудеса всегда были с ним. Внутри него. Вокруг него. Одного слова было бы достаточно, одной только фальшивой капитуляции — ну признай себя обыкновенным, откажись для видимости от них, продолжая любить в тайне. Он так не мог. Он не был способен на предательство. Друзья, о которых он читал в книжках и с которыми разговаривал во сне, невидимые для прочих, но более чем реальные для него, реальные и любимые до мурашек — разве можно отказаться от них, даже сделать вид, что отказался?
Это была кровавая битва. Страшный, бесконечный бой. Кулаками и словами, ядом и насмешкой сверстники выбивали, вытрясали, вытравливали из него чудо — комочек света, свернувшийся в груди, в сердце. Два слова им хотелось услышать. «Не верю». Стоило ему отступить, приглушив свет, рвущийся наружу и всё вокруг расцвечивающий ярко, остро, иначе, чем для них, - они бы оставили его в покое. Он не отступил. Ни разу. Даже не подумал об отступлении. Сплёвывая кровь с разбитых губ, чувствуя презрительно-озлобленные взгляды спиной, повсюду видя лица, кривящиеся ухмылкой, слыша злые слова, которые ранят больно и глубоко, - он шёл, шёл дальше, падал и поднимался, но комочек света из сердца не отдавал никому.
Сколько он себя помнил, его всегда пытались убедить, что волшебства не существует. И, сколько он себя помнил, ему не приходила на ум мысль скрыть свою веру в волшебство. Привет, Ледяной Джек, как поживаешь? Ничего себе снегопад ты сегодня устроил — ага, позабавиться решил? А ты как, Зубная Фея — много работы сегодня, да, притомилась чуть-чуть? Кружиться под танцующими снежинками, раскинув руки и глядя в далёкое-далёкое небо с россыпью звёзд. Зажмурившись, ловить на лице приветливо-добрые лучики солнечного света сквозь кроны деревьев. Слушать музыку морской волны, накатывающей на берег неторопливыми, мягкими движениями. Да, он не научился надевать маску, притворяясь не собой, зато приобрёл за годы стойкий иммунитет к насмешливому, презрительному, откровенно издевательскому голосу людей с пустыми глазами. Он смог. Он защитил своё волшебство. И теперь, обнимая тёплыми руками и надёжно оберегая от бед, оно встало на его защиту.
Возвращаться с работы он привык по этой дороге. Она была длинна. Гораздо длинней, чем если выбрать шумную, оживлённую трассу с проносящимися бешено и без оглядки машинами, суетливыми толпами. А здесь было полузаброшенное поле с засыхающей травой, куда давным-давно не ступала нога человека. Тишина, такая тонкая и прозрачная, что, затаив дыхание, не решаешься нарушить её хоть одним звуком. Сумерки, такие загадочные и полные волшебства, что замираешь на месте, упиваясь ими, растворяясь в них. Он всегда останавливался посреди поля, даже если опаздывал по срочному делу — останавливался, не в силах больше сделать и шага, не в силах куда-то пойти, обратиться к каким-то повседневным, скучным обязанностям. Сумерки околдовывали его. Тишина окутывала его, со всех сторон, как тёплое пушистое покрывало. Он долго стоял так, прикрыв глаза, и волшебство потрескивало в воздухе, будто огоньки от разноцветного фейерверка, и войско выходило из сказок, мечтаний и снов, и стояло рядом с ним, окружая кольцом.
Ему исполнилось тридцать пять лет. Он замер в заброшенном, словно и вовсе не существующем для человеческого мира поле, с закрытыми глазами и счастливой улыбкой на губах. Спустя мгновение он открывает глаза. И смотрит в далёкое, непостижимое небо, где танцуют и разговаривают звёзды. Ему твердили, что волшебства не существует. Его убеждали, что сказки — просто сказки, вереница напечатанных на книжной странице слов. А сейчас всё вокруг наполнено сказкой. И звёзды, такие мудрые и недоступные в своём молчании, будто спускаются с небосклона вниз, прикасаясь невесомыми, прохладными, как снежинка, и тёплыми, как луч солнца, ладонями к лицу человека, и пляшут вокруг него, кружась в искрящемся вихре, и тихонько нашёптывают ему на ухо сказку.
И как же могут люди говорить, что волшебства не существует? Для того, кто сейчас стоит под небесами и чувствует ослепительное счастье каждой клеточкой, мысль о мире без чудес странна и совершенно непостижима. Послушайте, хотелось бы ему сказать этим людям. Послушайте, как шепчут звёзды.
Меня не хватит сейчас на большую вещь, как ни старайся. Но такие зарисовки - из снов, смутных ощущений и музыки - возникают всегда.
Шёпот звёзд
Сколько он помнил себя, его всегда пытались убедить, что волшебства не существует.
Родители улыбались снисходительно и так сверху вниз, как только и могут взрослые улыбаться ребёнку. Маленькому, доверчивому и в сущности глупому ещё, на их умудрённый опытом жизни взгляд. «Конечно, дедушка Мороз принесёт подарки» - говорили они. «Конечно, зубная фея положит монетку» - говорили они. Он быстро научился улавливать фальшь в нарочито добром, ласковом голосе. Соглашаясь, что чудеса бывают, родители никогда не верили в то, с чем соглашались. И это была первая черта незнакомого, далёкого мира взрослых, которую он узнал. Взрослые не верят в волшебство. Магия для них невидима - хотя они и находятся рядом с ней постоянно. Вот же она, разлита повсюду, смотрите, смотрите — хотелось закричать ему. И он кричал. До поры до времени. Пока, присмотревшись к родителям, не увидел внутри глаз мамы и папы пустоту.
Впрочем, в детстве всё прощалось. Маленький, доверчивый, глупый — можно. Пускай забавляется своими сказками, что-то рисует на альбомных листочках, о чём-то мечтает с горящим взглядом, разговаривает с кем-то упоённо и восторженно — вреда не будет. Хуже стало, когда он повзрослел.
Снисходительность поменялась на беспокойство. На испуг с ноткой возраставшей паники — он ВЕРИТ. Понимаете, доктор, ему шестнадцать лет, а он до сих пор ВЕРИТ в эти дурацкие сказочки и носится по двору, хватая снежинки и утверждая, будто здесь побывал Ледяной Джек. Что делать?! Сверстники оказались куда беспощадней, чем мама, папа, учителя и прочие взрослые. Им легче было посмеяться и позабыть, отгородившись успокоения ради ярлыком «мальчик со странностями». А вот дети всегда были жестоки. Мгновенно почуяв его инаковость, непохожесть — у них был, наверное, особый нюх на подобного рода вещи, - они начали долгое, изматывающее преследование. Как стая собак. Обнаружить добычу, взять след, настигнуть, а после — травля, травля, бесконечная травля. Нет, они не хотели убийства как такового. Им нужно было убить в нём волшебство.
Безумец! Ненормальный псих! Ребёнок, в сказки верит! Он так и не научился притворяться, пряча под маской истинное лицо. Чудеса всегда были с ним. Внутри него. Вокруг него. Одного слова было бы достаточно, одной только фальшивой капитуляции — ну признай себя обыкновенным, откажись для видимости от них, продолжая любить в тайне. Он так не мог. Он не был способен на предательство. Друзья, о которых он читал в книжках и с которыми разговаривал во сне, невидимые для прочих, но более чем реальные для него, реальные и любимые до мурашек — разве можно отказаться от них, даже сделать вид, что отказался?
Это была кровавая битва. Страшный, бесконечный бой. Кулаками и словами, ядом и насмешкой сверстники выбивали, вытрясали, вытравливали из него чудо — комочек света, свернувшийся в груди, в сердце. Два слова им хотелось услышать. «Не верю». Стоило ему отступить, приглушив свет, рвущийся наружу и всё вокруг расцвечивающий ярко, остро, иначе, чем для них, - они бы оставили его в покое. Он не отступил. Ни разу. Даже не подумал об отступлении. Сплёвывая кровь с разбитых губ, чувствуя презрительно-озлобленные взгляды спиной, повсюду видя лица, кривящиеся ухмылкой, слыша злые слова, которые ранят больно и глубоко, - он шёл, шёл дальше, падал и поднимался, но комочек света из сердца не отдавал никому.
Сколько он себя помнил, его всегда пытались убедить, что волшебства не существует. И, сколько он себя помнил, ему не приходила на ум мысль скрыть свою веру в волшебство. Привет, Ледяной Джек, как поживаешь? Ничего себе снегопад ты сегодня устроил — ага, позабавиться решил? А ты как, Зубная Фея — много работы сегодня, да, притомилась чуть-чуть? Кружиться под танцующими снежинками, раскинув руки и глядя в далёкое-далёкое небо с россыпью звёзд. Зажмурившись, ловить на лице приветливо-добрые лучики солнечного света сквозь кроны деревьев. Слушать музыку морской волны, накатывающей на берег неторопливыми, мягкими движениями. Да, он не научился надевать маску, притворяясь не собой, зато приобрёл за годы стойкий иммунитет к насмешливому, презрительному, откровенно издевательскому голосу людей с пустыми глазами. Он смог. Он защитил своё волшебство. И теперь, обнимая тёплыми руками и надёжно оберегая от бед, оно встало на его защиту.
Возвращаться с работы он привык по этой дороге. Она была длинна. Гораздо длинней, чем если выбрать шумную, оживлённую трассу с проносящимися бешено и без оглядки машинами, суетливыми толпами. А здесь было полузаброшенное поле с засыхающей травой, куда давным-давно не ступала нога человека. Тишина, такая тонкая и прозрачная, что, затаив дыхание, не решаешься нарушить её хоть одним звуком. Сумерки, такие загадочные и полные волшебства, что замираешь на месте, упиваясь ими, растворяясь в них. Он всегда останавливался посреди поля, даже если опаздывал по срочному делу — останавливался, не в силах больше сделать и шага, не в силах куда-то пойти, обратиться к каким-то повседневным, скучным обязанностям. Сумерки околдовывали его. Тишина окутывала его, со всех сторон, как тёплое пушистое покрывало. Он долго стоял так, прикрыв глаза, и волшебство потрескивало в воздухе, будто огоньки от разноцветного фейерверка, и войско выходило из сказок, мечтаний и снов, и стояло рядом с ним, окружая кольцом.
Ему исполнилось тридцать пять лет. Он замер в заброшенном, словно и вовсе не существующем для человеческого мира поле, с закрытыми глазами и счастливой улыбкой на губах. Спустя мгновение он открывает глаза. И смотрит в далёкое, непостижимое небо, где танцуют и разговаривают звёзды. Ему твердили, что волшебства не существует. Его убеждали, что сказки — просто сказки, вереница напечатанных на книжной странице слов. А сейчас всё вокруг наполнено сказкой. И звёзды, такие мудрые и недоступные в своём молчании, будто спускаются с небосклона вниз, прикасаясь невесомыми, прохладными, как снежинка, и тёплыми, как луч солнца, ладонями к лицу человека, и пляшут вокруг него, кружась в искрящемся вихре, и тихонько нашёптывают ему на ухо сказку.
И как же могут люди говорить, что волшебства не существует? Для того, кто сейчас стоит под небесами и чувствует ослепительное счастье каждой клеточкой, мысль о мире без чудес странна и совершенно непостижима. Послушайте, хотелось бы ему сказать этим людям. Послушайте, как шепчут звёзды.
@темы: творчество
-
-
09.02.2014 в 13:39Сильно - второе слово. Сильные эмоции не смотря на текучесть и плавность текста. Сильное противостояние не_такого как все против штампованного серого мира. Хотя на самом деле, кто поручится за то, что это мир не_такой, а твой герой как раз таки самый что ни на есть правильный?..
Живо - третье слово. До того ярко и восхитительно написан последний абзац про звёздное небо, что дух захватывает.
Спасибо за неё. За эту зарисовку, которая так ярко показывает, насколько мало людей, верящих в волшебство осталось на земле. И как же хочется, чтобы таких людей, как этот смелый мужчина, которого ты показала нам, было больше. Тогда наша реальность была бы намного добрее.
-
-
09.02.2014 в 18:59-
-
21.03.2014 в 17:47Вообще я понимаю задумку этого рассказа и без труда могу вы делить главную мысль его. Верить в лучшее, и оно всегда останется с тобой, спасёт, поможет, откроет дверь в волшебный мир сказки.
Но... Наверное, впервые у меня получится такой отзыв, более критический, нежели согласный с написанным. Просто, знаешь, в тексте проскальзывает не максимализм, но что-то близкое к нему, чёткое деление на плохих и хороших. Главный герой слишком хорош, все остальные - пустышки. Но... Если задуматься, то получается такая ситуация. Ты, как автор, знаешь всех тех, о ком писала, читатель не знает никого из них, потому не понимает, почему именно они плохие, а герой хороший. Почему они пустышки? Потому что не смотрят на жизнь восторженными глазами и не верят в появление Джека? (Это из хранителей снов, как я поняла. Просто сам мультфильм я не видела, героя знаю лишь из разговора, в котором одна знакомая говорила, что собирается косплеить Фроста). Для того, чтобы разочароваться в волшебстве нужно не так много. Иногда достаточно такого явления, как, например, пьющий отец, который выносит из дома деньги, поколачивает и жену, и ребёнка. Где гарантия, что среди тех, кто травил ГГ не было детей именно из таких вот, неблагополучных семей? Ты, как автор, конечно, знаешь подноготную этих детей, но читатель - то понятия не имеет, откуда взялась их жестокость, его просто ставят перед фактом. Жестоки. Точка.
Родители. Непонимание с их стороны - тоже сложная тема. Но опять же показано здесь оно именно так, как с теми детьми. Почему они не верят? Почему они разочаровались? Может, там у отца любовница, у матери проблемы на работе, и она упахивается, как лошадь, стараясь избавиться от безденежья, но ничего не получается, и рутина давит ей на плечи. Может, поэтому она не может искренне верит в чудеса, потому что она их не видит. В её жизни их нет, только и всего. Ребёнку она старается его сделать, но, поскольку утомлена жизнью, получается то, что ГГ принимает за лицемерие. Если бы родители были совсем непонимающими и с пустыми глазами, они бы сделали так, как когда-то поступила со мной соседская девочка, сказав, что нет никакого Деда Мороза. Они бы даже не стали тратить время на снисходительные фразы, разбив мечту до основания. А здесь мне видится не эгоизм, не пустота их душ, а банальное непонимание между родителями и ребёнком, только и всего.
Верить в чудеса и жить в придуманном мире - опять же вещи разные. Здесь мы подходим к полу ГГ. Не то, чтобы я указывала, но здесь куда сильнее подошла бы девочка/девушка/женщина. Когда женщины верят в чудеса - это мило и вполне реально. Мужчина средних лет, общающийся с Джеком, это... Не странно, нет. Но немного инфантильно. Мужчина, живущий сказкой, кажется человеком, который боится взрослеть, боится ответственности и всё перекладывает исключительно на волшебство, на чудеса и прочее, что нереально увидеть своими глазами. Или просто показано не с той стороны. Если он хочет наслаждаться каждым моментом жизнь, это верибельно, да. Но только в тридцать пять наслаждение жизнью у мужчин в другом. В построении хорошей карьеры, например, и большом достатке.
Идея хороша, но слишком сильно видно деление на чёрное и белое. Как будто промежуточных оттенков не существует. Есть только хороший ГГ и остальные - моральные уроды, которые уроды только потому, что так написано, без каких-то доказательств.
ИМХО оно, конечно, такое ИМХО, но всё же для меня рассказ оказался не близким по духу.
Надеюсь, не обидела этим отзывом. И извини, если всё же обидела.