carpe diem
Название: "Раздвоение личности"
Автор: Rainbow
Рейтинг: G
Жанр: джен
Размер: миди
Статус: закончен
Примечание: события в кусочках, посвящённых разным персонажам, происходят практически одновременно.
10.
- Мама, пойдём на пикник сегодня, погода восхитительна
- Позже, милый, позже, я очень занята.
- Мама, давай сходим вечером в театр, там, говорят, ставят любопытную пьесу.
- У меня много дел, дорогая, как-нибудь в другой раз.
У Шарлотты Блэквуд действительно появилось много разнообразных дел. Приготовить изысканный ужин, начистить до блеска серебряную посуду, отправиться в магазин за новыми скатертями, подровнять зелёную изгородь в садике, вычистить пушистые ковры в гостиной, рассортировать милые безделушки по полочкам и столикам, помыть, поправить, убрать, купить... тысяча мелочей нуждалась во внимании, тысяча деталей требовала бережного ухода — необходимо было предпринять абсолютно всё, чтобы Блэквудский особняк понравился великосветскому обществу. Если какая-нибудь статуэтка окажется не на положенном ей местечке, если какой-нибудь изъян закрадётся в безукоризненную величественность, утончённость и красоту особняка — аристократическое общество может раскритиковать его и семейство Блэквуд вместе с ним, люди могут подумать, что Шарлотта недостаточно аккуратно относится к дому, где живёт, недостаточно следит за модными веяниями и недостаточно отдаёт дань современным вкусам и взглядам, которые приняты здесь. Нельзя этого допустить. Нет, нет, ни за что на свете нельзя этого допустить!
Общественное мнение, со временем подтачивающее Блэквудов, гипнотизирующее их и подчиняющее себе, постепенно околдовывало Шарлотту. Нельзя, в сущности, выхватить конкретный момент, положивший этому начало, - женщина всё больше перенимала мировоззрение, интересы и предпочтения великосветского общества, которое собиралось каждый день в комнатах особняка, поддакивала, соглашалась, больше всего боясь потерять уважение и внимание миссис Норрингтон и остальных, уважение и внимание, полученные после стольких лет практически абсолютной изоляции от людей... нет, нельзя допустить этого! Многочисленные знакомые — то есть общественное мнение, потому что на всех оно было одинаковым, - превратились для Шарлотты, женщина и сама не заметила, насколько быстро, в идеальный образец, несомненный эталон, которому нужно подчиняться беспрекословно.
- Дорогая, не кажется ли вам, что эти занавески совершенно не сочетаются с общим убранством гостиной? На вашем месте я заменила бы их... скажем, на те прелестные в цветочек, из магазинчика Степплтона.
- Сколько месяцев вы пользуетесь этим сервизом, Шарлотта, милая? Он немножечко устарел — неплохо было бы взять что-нибудь новенькое, тот фарфоровый, например, который я показывала вам на днях.
- На мой взгляд — не примите, разумеется, как упрёк, я только советую... На мой взгляд, здесь уместно смотрелись бы позолоченные канделябры, как в моём танцевальном зале, помните?
Шарлотта не припомнила бы, когда подобное высказывание прозвучало в первый раз. Но у неё в душе надёжно отпечаталось ощущение расплывчатого беспокойства, переходящего в панический ужас — а что, если теперь Алисия Норрингтон (и все прочие следом за ней) перестанет приходить в Блэквудский особняк? Домик Шарлотты, она привыкла, всего доставлял посетителям удовольствие своей безыскусственной утончённостью и обстановкой, подобранной с безупречным вкусом, он должен был восхищать, привлекать, создавать приятные условия для гостей, а теперь... теперь... нет, нельзя допустить, чтобы у великосветского общества пропало желание находиться здесь! Она слишком неопытная, слишком простоватая, поэтому не разбирается в том, что модно, красиво, изысканно, правильно — миссис Норрингтон и другим, разумеется, намного видней, и Шарлотта обязательно последует приятельскому, искренне дружественному совету. Тогда женщина ещё несколько вещей сделала впервые. Неизменно внимательная, заботливая к дочерям и сыновьям, она сказала: «Я занята сегодня, прости» - чтобы отправиться по магазинам за той вещичкой, которую порекомендовала Алисия Норрингтон. Бесконечно любящая, преданная своему семейству мать, она пропустила празднование дня рождения Доминики — чтобы продемонстрировать этот предмет Алисии и получить снисходительную (ей казалось — восхищённую) похвалу. И с тех пор это стало не изменяющейся традицией - «я занята», «у меня много дел», «в другой раз», «позже»... «позже» не наступало никогда, не могло наступить, потому что жизненная энергия Шарлотты, отдаваемая раньше семейному очагу, благополучию и удовольствию членов семейства, полностью обратилась к одной-единственной цели — совершенствовать, совершенствовать, совершенствовать без конца Блэквудский особняк, делать его таким, каким он удовлетворял бы все вкусы, предпочтения и потребности великосветского общества.
Расположившись с посетителями в гостиной, столовой или библиотеке, Шарлотта чутко прислушивалась к разговорам, стараясь поймать любой комментарий, одобрительный или критикующий, в сторону Блэквудского особняка; стоило кому-нибудь вскользь употребить высказывание вроде: «Прелестные занавески, дорогая, но, мне кажется, скоро такой материал выйдет из моды» - женщина бросалась переделывать, перекрашивать, выбрасывать, заменять, покупать, искать... Пожалуй, в большинстве это говорилось без всяческого умысла, только констатировался факт, но, доведённая до панической боязни потерять расположение общества, Шарлотта воспринимала каждое словечко как персональный упрёк себе и сигнал немедленно действовать. Особняк обратился для неё в ребёнка. В сущности, он заменил Шарлотте Блэквуд настоящих сыновей и дочерей — позабыв о потребностях своего семейства, позабыв о том, что где-то присутствуют Доминика, Мишель, Франсуа и Жан, нуждающиеся в заботе, любви, внимании, в том, что она давала им раньше, женщина настойчиво и бесконечно ухаживала за домом. С раннего утра и до позднего вечера, с раннего утра до позднего вечера - переделывать, перекрашивать, выбрасывать, заменять, покупать, искать... Предпочтения, вкусы и потребности общества были переменчивыми, непостоянными, мимолётными, общественное мнение было требовательным, придирчивым, взыскательным; Шарлотту, впрочем, это не беспокоило, она продолжала изматывать себя бесконечными усовершенствованиями Блэквудского особняка, выворачиваясь наизнанку, лишь бы угодить Алисии Норрингтон и всем остальным. Она изменилась. Она изменилась — изменила себе — без надежды на обратное превращение. Детей не существовало, мира не существовало — вся жизнь Шарлотты Блэквуд свелась к одной-единственной мысли, которая выстукивала у женщины в голове с раннего утра до позднего вечера. «Что подумают люди, что подумают люди...»
11.
Каролина Блэквуд, племянница Шарлотты, была для маленького Анри замечательной матерью. Они с мужем, неспособные, к сожалению, обзавестись собственным ребёнком, искренне привязались к Анри и воспитывали его, не делая ни малейших различий между ним и другим, своим, малышом, который мог бы появиться на свет, если бы обстоятельства сложились по-другому. Для Каролины и Реджинальда ничто не значило в жизни больше, чем благополучие Анри; исключительно ответственные и доброжелательные люди, они окружили мальчика заботой и вниманием, любовью и теплом, стараясь загладить преступление — для них поступок Доминики был преступлением, - совершённое его настоящей матерью. По началу, из желания оберегать Анри от любых неблагоприятных воздействий, Каролина и Реджинальд не планировали ничего рассказывать ему - впрочем, решив, что когда-нибудь сын может самостоятельно докопаться до правды, а честность, всё-таки, является обязательным условием отношений между ребёнком и родителями, они, когда мальчик достиг пятнадцатилетнего возраста, обо всём поведали ему.
«Почему ты бросила меня, мамочка?» Этот вопрос превратился в постоянного, болезненного спутника Анри Блэквуда — мальчик нередко обращался мыслями к матери и размышлял, размышлял, размышлял без конца. Может быть, поступок Доминики изначально , с рождения, подсознательно сформировал характер Анри, кто знает, - он вырос удивительно рассудительным, углублённым в себя человеком, который склонен анализировать и проникать в глубинную сущность всего происходящего, по-взрослому серьёзно, по-взрослому вдумчиво. В пятнадцать лет Анри понимал намного больше, чем девятнадцатилетняя Доминика, чем всё великосветское общество, от которого Каролина Блэквуд разумно поторопилась его отгородить. Семья, в которой оказался мальчик, придерживалась простого, но главнейшего из всех возможных правила по жизни: «Что бы ни случилось, оставайся собой»; Каролина и Реджинальд никогда не препятствовали естественному развитию Анри, проявлению и совершенствованию его природных способностей — он был прекрасным музыкантом, - они поддерживали в нём все стремления и желания, повторяя сыну, что ничего не может быть страшней отречения от собственной личности. Анри, под влиянием воспитания, того, что он наблюдал вокруг себя, и ситуации, вынудившей мать отказаться от него, с пятнадцати лет начал задумываться об этом таинственном явлении с загадочными механизмами действия — общественном мнении.
«Почему ты бросила меня, мамочка?». Каролина рассказывала мальчику, что больше всего на свете Доминика Блэквуд мечтала о ребёнке; единственное предназначение и желание девушки, по её словам, - быть матерью. Почему? Сокровенная мечта Доминики исполнилась — она родила сына, она могла бы воспитывать его, дарить ему любовь, заботу и ласку, прежде выплёскивающиеся из неё на других детей, он, Анри, стал бы самым счастливым ребёнком на земле, если бы... если бы не вмешалось общественное мнение. Великосветские знакомые Доминики осуждали и презирали девушку за то, что она «нагуляла ребёнка» неизвестно от кого, не будучи связанной священными узами браками, они устроили ей своеобразный бойкот, захлопывая двери своих домов, перешёптываясь за спиной, награждая не слишком лестными эпитетами.... ну и что? Разве Доминика не могла попросту... не обращать на это внимания? Она любила новорождённого Анри, появления которого ждала с нетерпением, даже Каролина, резко осуждающая её поступок, не могла отказать в этом ей. Она любила Анри. Неужели любовь к родному сыну была недостаточно сильной, недостаточно настоящей, чтобы не поддаваться общественному мнению? Что вообще такое — общественное мнение? Что оно из себя представляет? Невидимка... эфемерная субстанция... туманная дымка, составленная из взглядов каких-то людей, посторонних, в сущности, чужих... к нему нельзя прикоснуться, его нельзя измерить, оно не оказывает действительной угрозы, не причиняет боль, не сковывает по рукам и ногам, не запрещает, не повелевает... Общественное мнение просто есть. Просто формируется над головой какого-нибудь человека — и только неполноценная, незрелая личность, не вооружённая душевными силами, может поддаваться ему. Почему? Почему Доминика Блэквуд ставила эфемерную субстанцию выше, чем собственного сына?
Несколько лет Анри раздумывал над этим вопросом, не в силах понять поступка матери, не в силах оправдать, найти реальных, существенных причин, - и, наверное, не сможет никогда. Каролина рассказывала ему, что братья, сестра и мама Доминики вывернули наизнанку истинную природу, подстраиваясь под общественное мнение, и в результате — предательство любви, предательство дружбы, предательство мечты, предательство семьи, одно сплошное предательство своей души... Это казалось Анри дикостью. Крепко усвоивший с детства, что нет ничего на свете важнее, чем сохранить самого себя, он отказывался признавать значимость общественного мнения. То, что другие люди, чужие, посторонние люди, думают о тебе — пустяк. По-настоящему сильный человек, по-настоящему яркая, особенная индивидуальность никогда не поставит какую-то эфемерную, туманную субстанцию выше любви, дружбы, семьи, мечты и самих себя.
«Почему ты бросила меня, мамочка?»
12.
Величественный особняк на окраине городка устремляется к небесам, обдуваемый всеми ветрами, но, впрочем, ещё сохранивший следы прежнего утончённого великолепия. Прекрасные фасады, узорчатые ставни, изящная лепнина над окнами, внушительная парадная лестница, украшенные резьбой перила, извилистые тропинки, аккуратный садик, раскинувшийся позади... разумеется, особняк был совершенно не таким, как раньше — мёртвый, заброшенный, со следами разрушения и запустения, заметными повсюду. Стёкла покрылись тоненькой паутинкой трещин. Краска на стенах облупилась, слезая потускневшими клочьями. Черепица на крыше наполовину исчезла, впуская в чёрные провалы ветер, снег, дождь, град. Ступеньки провалились, превратившись в бесформенную груду щепок и обломков. Плющ захватил власть над перилами и оконными рамами, пожирая всё больше пространства ненасытными плетьми. Садик полностью одичал, заросший сорняком, с пересохшими ручейками и погибшими растениями. Особняк мёртв. В его заброшенных, опустевшим, одиноких коридорах и комнатах прохаживается ветер, хозяйничает, завывая и отдаваясь звучным эхом, играющий в каминных трубах, посмеивающийся, переговаривающийся сам с собой.
Впрочем... может быть, это не ветер? Может быть, Блэквудский особняк — не такой заброшенный и опустевший, каким кажется на первый взгляд?
Случайный прохожий, дорога которого пролегает рядом с таинственным домом, содрогается и спешит убраться подальше, охваченный суеверным паническим ужасом, потому что в особняке Блэквудов... мёртвом, необитаемом особняке Блэквудов... периодически разносятся необыкновенные звуки, которым вовсе не полагается быть там. Смех. Голоса. Шаги. Восклицания. Шорох. Шёпот. Приглушённые, но явственные, никак не принадлежащие человеческому существу... Конечно, это ветер — убеждают друг друга обитатели городка. Конечно, ветер — причудливо преломляясь в каминной трубе и пустых комнатах, разбиваясь о покрывшуюся пылью посуду на полочках, задевая расшатавшиеся дверцы шкафчиков, дребезжа в потрескавшихся оконных стёклах... ветер разгуливает по дому и вызывает фантастические картинки в разгорячённом, чересчур богатом воображении. Некоторые местные жители, правда, верят, что в Блэквудском особняке поселились призраки. Они вообще любят поговорить об этой истории — таинственной, мистической истории, превратившейся в излюбленную тему для пересудов, не иссякающую почву для бесчисленных домыслов, сплетен и рассказов.
- Вы помните семейство Блэквуд? - спрашивают они друг друга, собравшись вечером за чашечкой кофе; спрашивают — и вспоминают Шарлотту, Доминику, Мишель, Франсуа и Жана, задаваясь неразрешимым вопросом, который мучает всех обитателей городка несколько лет — куда подевались Блэквуды?
Вроде бы никому не было известно, что семья запланировала куда-то переезжать; мероприятия, связанные с подготовкой к перемене места жительства — укладка вещей, постепенно пустеющие комнаты, поиск покупателей для особняка — тоже никем замечены не были; до некоторых пор семейство Блэквуд ходило в гости, приглашало гостей к себе, вело стандартный, привычный образ жизни, но однажды... без предупреждения... исчезло, как будто растворившись в воздухе. Соседи не видели, чтобы кто-нибудь выезжал из Блэквудского особняка. Дом просто опустел, словно никогда не оживлённый присутствием человека — умер. И ветшал, заброшенный, лишённый должного ухода. И разрушался, оставленный на произвол судьбы. Помнится, кто-то из заезжих аристократов присматривался к нему, приценивался, изъявлял желание приобрести, супруг Мишель, Чарльз Стефферсон, вернувшийся из поездки к родственникам и не обнаруживший жены, некоторое время жил там... почему-то заезжие аристократы отказывались от первоначальных намерений, стремительно покидали городок, почему-то Чарльз Стефферсон переехал обратно к родителям — и особняк превратился в достопримечательность, «домик с приведениями», как насмешливо-боязливо окрестили его местные жители.
Они никогда не узнают правды. Никогда не узнают, что шутливые предположения вполне соответствуют истине, и голоса, смех, шаги, все таинственные звуки, которыми оживляется опустевший Блэквудский особняк, действительно принадлежат призракам. Впрочем, «призраки» - бессмысленное, далеко не отражающее сущности словечко, придуманное людьми; потусторонние пришельцы, благоденствующие сейчас в заброшенном (только наполовину заброшенном) доме, предпочитают называть себя двойниками. Да, такое определение будет наиболее подходящим. Двойники. Существа, которые появились, когда человеческая личность покрылась тоненькой паутинкой трещин — точь-в-точь как оконные стёкла в особняке-мертвеце, - раздвоилась и исчезла, разбившись на тысячу мельчайших осколков. Они — клоны бывших обитателей дома. Если бы трусливые соседи, привлечённые пугающими звуками, осмелились однажды заглянуть в потускневшие окна, приоткрыть хлипенькую дверь на проржавевших петлях, - им довелось бы увидеть Блэквудов, внезапно растворившихся в воздухе Блэквудов, Шарлотту, Доминику, Мишель, Франсуа, Жана... Двойники с непередаваемым мастерством воспроизводили внешность своих, если можно так выразиться, прародителей. Благодаря Блэквудам они сумели вырваться из сумрачного, призрачного небытия, на беспросветное существование в котором обречены бесчисленные множества подобных созданий; исключительным и редким счастливцам удаётся подменить кого-нибудь в человеческом мире.
«Раздвоение личности». Любопытная фраза, придуманная людьми, характеризующая, правда, только определённые ситуации, когда, под влиянием психического расстройства, сознание человека разделяется напополам и происходит резкий конфликт между одной, подлинной, личностью, и другой, сформировавшейся по разным причинам. Людям невдомёк, что человеческая душа, человеческая природа в самом деле способна раздваиваться — когда, под влиянием общественного мнения, или чужого воздействия, или страха, или ситуации человек изменяет самому себе, поступает вопреки своим собственным, настоящим желаниям и стремлениям, предаёт то, что ему по-настоящему дорого. Причины не важны. Результат всегда один — раздвоение личности. В тот момент, когда кто-то, обманывая себя, совершает поступок, противоречащий истинной природе, истинной душе, на свет как бы рождается другой человек, клон, ничего общего не имеющий с действительной личностью, искусственно вызванный к жизни... в тот момент из туманной, отграниченной от человеческого мира территории небытия и сумрака появляется «призрак». Двойник. Разумеется, между мирами была прочерчена надёжная линия — создатель, оберегающий людей, позаботился о том, чтобы сумрачные твари никогда не вмешивались в спокойствие, благополучие и счастье его возлюбленных подопечных. Наверное, создателю не вообразить было, что человек додумается до искажения собственной природы — цельной, гармоничной, главной драгоценности, подаренной ему Всевышним, и сейчас он наблюдает, ошарашенный, но беспомощный, не в силах помешать происходящему, потому что сберечь людей от потусторонних злонамеренных существ он может, а вот сберечь от самих себя...
Они появлялись в Блэквудском особняке по очереди. Слабые, невидимые, ни на что не способные, ничуть не более могущественные, чем легчайшее дуновение ветерка, которое прокатывается незначительной рябью по занавескам. Двойники. Их породила к жизни Мишель Блэквуд, когда отказалась от любви — отказалась от себя — в угоду общественного мнения. Жан, когда отказался от дружбы — отказался от себя, - позволил им передвигать предметы. Франсуа, когда отказался от мечты — отказался от себя, - дал возможность касаться людей, разговаривать, смеяться, ходить. Доминика, когда отказалась от ребёнка — отказалась от себя, - завершила процесс формирования, материализовав их во плоти. Шарлотта же, когда отказалась от семьи — отказалась от себя, - стала последним шагом; они становились всё сильней, развивались, разрастались... в результате двойники окончательно скопировали внешность своих «прародителей», отправили их в небытие вместо себя и, расположившись в Блэквудском особняке вместо них, благоденствовали и наслаждались жизнью. Настоящей жизнью. Той, которая была недоступна для томящихся по другую сторону границы расплывчатых, нематериальных порождений сумрака. Теперь они живут. Они счастливы. Создатель, непримиримый враг зла и тьмы, старательно огораживал от чудовищного потустороннего мира детей, которым предназначал радостное, светлое, дружное существование, посвящённое красоте и добру, теплоте и любви... дети погубили сами себя. Человечество, один-единственный раз разрушив границу между своим миром и миром теней, открыло беспрепятственную дорогу злу — разумеется, только двойниками, заменившими семейство Блэквуд, ничего не закончится. Их будет становиться больше. Больше, больше, больше. Изо дня в день, во всех уголках человеческой вселенной, природа людей раздваивается, и очередная тень проскальзывает из сумрака, удобно устроившись и постепенно вытесняя, вытесняя, вытесняя своего прародителя туда, в холодную беспросветную тьму. Редкостным личностям удаётся оградить себя от непрошеных посетителей — остаться собой, - ещё более редкостным личностям удаётся вытолкнуть их обратно в небытие, если они уже обнаружили лазейку, уязвимое местечко в человеческой душонке, дрогнувшей под влияниям чего-либо, кого-либо. Двойников будет всё больше, настоящих людей — всё меньше, и в конце концов... они нисколько не сомневаются в этом... нематериальным, бесплотным кусочкам мрака, туманным порождениям потустороннего хаоса, взамен человечества, будет принадлежать власть над этим слабеньким миром.
Автор: Rainbow
Рейтинг: G
Жанр: джен
Размер: миди
Статус: закончен
Примечание: события в кусочках, посвящённых разным персонажам, происходят практически одновременно.
10.
10.
Что подумают люди, что подумают люди...
- Мама, пойдём на пикник сегодня, погода восхитительна
- Позже, милый, позже, я очень занята.
- Мама, давай сходим вечером в театр, там, говорят, ставят любопытную пьесу.
- У меня много дел, дорогая, как-нибудь в другой раз.
У Шарлотты Блэквуд действительно появилось много разнообразных дел. Приготовить изысканный ужин, начистить до блеска серебряную посуду, отправиться в магазин за новыми скатертями, подровнять зелёную изгородь в садике, вычистить пушистые ковры в гостиной, рассортировать милые безделушки по полочкам и столикам, помыть, поправить, убрать, купить... тысяча мелочей нуждалась во внимании, тысяча деталей требовала бережного ухода — необходимо было предпринять абсолютно всё, чтобы Блэквудский особняк понравился великосветскому обществу. Если какая-нибудь статуэтка окажется не на положенном ей местечке, если какой-нибудь изъян закрадётся в безукоризненную величественность, утончённость и красоту особняка — аристократическое общество может раскритиковать его и семейство Блэквуд вместе с ним, люди могут подумать, что Шарлотта недостаточно аккуратно относится к дому, где живёт, недостаточно следит за модными веяниями и недостаточно отдаёт дань современным вкусам и взглядам, которые приняты здесь. Нельзя этого допустить. Нет, нет, ни за что на свете нельзя этого допустить!
Общественное мнение, со временем подтачивающее Блэквудов, гипнотизирующее их и подчиняющее себе, постепенно околдовывало Шарлотту. Нельзя, в сущности, выхватить конкретный момент, положивший этому начало, - женщина всё больше перенимала мировоззрение, интересы и предпочтения великосветского общества, которое собиралось каждый день в комнатах особняка, поддакивала, соглашалась, больше всего боясь потерять уважение и внимание миссис Норрингтон и остальных, уважение и внимание, полученные после стольких лет практически абсолютной изоляции от людей... нет, нельзя допустить этого! Многочисленные знакомые — то есть общественное мнение, потому что на всех оно было одинаковым, - превратились для Шарлотты, женщина и сама не заметила, насколько быстро, в идеальный образец, несомненный эталон, которому нужно подчиняться беспрекословно.
- Дорогая, не кажется ли вам, что эти занавески совершенно не сочетаются с общим убранством гостиной? На вашем месте я заменила бы их... скажем, на те прелестные в цветочек, из магазинчика Степплтона.
- Сколько месяцев вы пользуетесь этим сервизом, Шарлотта, милая? Он немножечко устарел — неплохо было бы взять что-нибудь новенькое, тот фарфоровый, например, который я показывала вам на днях.
- На мой взгляд — не примите, разумеется, как упрёк, я только советую... На мой взгляд, здесь уместно смотрелись бы позолоченные канделябры, как в моём танцевальном зале, помните?
Шарлотта не припомнила бы, когда подобное высказывание прозвучало в первый раз. Но у неё в душе надёжно отпечаталось ощущение расплывчатого беспокойства, переходящего в панический ужас — а что, если теперь Алисия Норрингтон (и все прочие следом за ней) перестанет приходить в Блэквудский особняк? Домик Шарлотты, она привыкла, всего доставлял посетителям удовольствие своей безыскусственной утончённостью и обстановкой, подобранной с безупречным вкусом, он должен был восхищать, привлекать, создавать приятные условия для гостей, а теперь... теперь... нет, нельзя допустить, чтобы у великосветского общества пропало желание находиться здесь! Она слишком неопытная, слишком простоватая, поэтому не разбирается в том, что модно, красиво, изысканно, правильно — миссис Норрингтон и другим, разумеется, намного видней, и Шарлотта обязательно последует приятельскому, искренне дружественному совету. Тогда женщина ещё несколько вещей сделала впервые. Неизменно внимательная, заботливая к дочерям и сыновьям, она сказала: «Я занята сегодня, прости» - чтобы отправиться по магазинам за той вещичкой, которую порекомендовала Алисия Норрингтон. Бесконечно любящая, преданная своему семейству мать, она пропустила празднование дня рождения Доминики — чтобы продемонстрировать этот предмет Алисии и получить снисходительную (ей казалось — восхищённую) похвалу. И с тех пор это стало не изменяющейся традицией - «я занята», «у меня много дел», «в другой раз», «позже»... «позже» не наступало никогда, не могло наступить, потому что жизненная энергия Шарлотты, отдаваемая раньше семейному очагу, благополучию и удовольствию членов семейства, полностью обратилась к одной-единственной цели — совершенствовать, совершенствовать, совершенствовать без конца Блэквудский особняк, делать его таким, каким он удовлетворял бы все вкусы, предпочтения и потребности великосветского общества.
Расположившись с посетителями в гостиной, столовой или библиотеке, Шарлотта чутко прислушивалась к разговорам, стараясь поймать любой комментарий, одобрительный или критикующий, в сторону Блэквудского особняка; стоило кому-нибудь вскользь употребить высказывание вроде: «Прелестные занавески, дорогая, но, мне кажется, скоро такой материал выйдет из моды» - женщина бросалась переделывать, перекрашивать, выбрасывать, заменять, покупать, искать... Пожалуй, в большинстве это говорилось без всяческого умысла, только констатировался факт, но, доведённая до панической боязни потерять расположение общества, Шарлотта воспринимала каждое словечко как персональный упрёк себе и сигнал немедленно действовать. Особняк обратился для неё в ребёнка. В сущности, он заменил Шарлотте Блэквуд настоящих сыновей и дочерей — позабыв о потребностях своего семейства, позабыв о том, что где-то присутствуют Доминика, Мишель, Франсуа и Жан, нуждающиеся в заботе, любви, внимании, в том, что она давала им раньше, женщина настойчиво и бесконечно ухаживала за домом. С раннего утра и до позднего вечера, с раннего утра до позднего вечера - переделывать, перекрашивать, выбрасывать, заменять, покупать, искать... Предпочтения, вкусы и потребности общества были переменчивыми, непостоянными, мимолётными, общественное мнение было требовательным, придирчивым, взыскательным; Шарлотту, впрочем, это не беспокоило, она продолжала изматывать себя бесконечными усовершенствованиями Блэквудского особняка, выворачиваясь наизнанку, лишь бы угодить Алисии Норрингтон и всем остальным. Она изменилась. Она изменилась — изменила себе — без надежды на обратное превращение. Детей не существовало, мира не существовало — вся жизнь Шарлотты Блэквуд свелась к одной-единственной мысли, которая выстукивала у женщины в голове с раннего утра до позднего вечера. «Что подумают люди, что подумают люди...»
11.
11.
Почему ты бросила меня, мамочка?
Каролина Блэквуд, племянница Шарлотты, была для маленького Анри замечательной матерью. Они с мужем, неспособные, к сожалению, обзавестись собственным ребёнком, искренне привязались к Анри и воспитывали его, не делая ни малейших различий между ним и другим, своим, малышом, который мог бы появиться на свет, если бы обстоятельства сложились по-другому. Для Каролины и Реджинальда ничто не значило в жизни больше, чем благополучие Анри; исключительно ответственные и доброжелательные люди, они окружили мальчика заботой и вниманием, любовью и теплом, стараясь загладить преступление — для них поступок Доминики был преступлением, - совершённое его настоящей матерью. По началу, из желания оберегать Анри от любых неблагоприятных воздействий, Каролина и Реджинальд не планировали ничего рассказывать ему - впрочем, решив, что когда-нибудь сын может самостоятельно докопаться до правды, а честность, всё-таки, является обязательным условием отношений между ребёнком и родителями, они, когда мальчик достиг пятнадцатилетнего возраста, обо всём поведали ему.
«Почему ты бросила меня, мамочка?» Этот вопрос превратился в постоянного, болезненного спутника Анри Блэквуда — мальчик нередко обращался мыслями к матери и размышлял, размышлял, размышлял без конца. Может быть, поступок Доминики изначально , с рождения, подсознательно сформировал характер Анри, кто знает, - он вырос удивительно рассудительным, углублённым в себя человеком, который склонен анализировать и проникать в глубинную сущность всего происходящего, по-взрослому серьёзно, по-взрослому вдумчиво. В пятнадцать лет Анри понимал намного больше, чем девятнадцатилетняя Доминика, чем всё великосветское общество, от которого Каролина Блэквуд разумно поторопилась его отгородить. Семья, в которой оказался мальчик, придерживалась простого, но главнейшего из всех возможных правила по жизни: «Что бы ни случилось, оставайся собой»; Каролина и Реджинальд никогда не препятствовали естественному развитию Анри, проявлению и совершенствованию его природных способностей — он был прекрасным музыкантом, - они поддерживали в нём все стремления и желания, повторяя сыну, что ничего не может быть страшней отречения от собственной личности. Анри, под влиянием воспитания, того, что он наблюдал вокруг себя, и ситуации, вынудившей мать отказаться от него, с пятнадцати лет начал задумываться об этом таинственном явлении с загадочными механизмами действия — общественном мнении.
«Почему ты бросила меня, мамочка?». Каролина рассказывала мальчику, что больше всего на свете Доминика Блэквуд мечтала о ребёнке; единственное предназначение и желание девушки, по её словам, - быть матерью. Почему? Сокровенная мечта Доминики исполнилась — она родила сына, она могла бы воспитывать его, дарить ему любовь, заботу и ласку, прежде выплёскивающиеся из неё на других детей, он, Анри, стал бы самым счастливым ребёнком на земле, если бы... если бы не вмешалось общественное мнение. Великосветские знакомые Доминики осуждали и презирали девушку за то, что она «нагуляла ребёнка» неизвестно от кого, не будучи связанной священными узами браками, они устроили ей своеобразный бойкот, захлопывая двери своих домов, перешёптываясь за спиной, награждая не слишком лестными эпитетами.... ну и что? Разве Доминика не могла попросту... не обращать на это внимания? Она любила новорождённого Анри, появления которого ждала с нетерпением, даже Каролина, резко осуждающая её поступок, не могла отказать в этом ей. Она любила Анри. Неужели любовь к родному сыну была недостаточно сильной, недостаточно настоящей, чтобы не поддаваться общественному мнению? Что вообще такое — общественное мнение? Что оно из себя представляет? Невидимка... эфемерная субстанция... туманная дымка, составленная из взглядов каких-то людей, посторонних, в сущности, чужих... к нему нельзя прикоснуться, его нельзя измерить, оно не оказывает действительной угрозы, не причиняет боль, не сковывает по рукам и ногам, не запрещает, не повелевает... Общественное мнение просто есть. Просто формируется над головой какого-нибудь человека — и только неполноценная, незрелая личность, не вооружённая душевными силами, может поддаваться ему. Почему? Почему Доминика Блэквуд ставила эфемерную субстанцию выше, чем собственного сына?
Несколько лет Анри раздумывал над этим вопросом, не в силах понять поступка матери, не в силах оправдать, найти реальных, существенных причин, - и, наверное, не сможет никогда. Каролина рассказывала ему, что братья, сестра и мама Доминики вывернули наизнанку истинную природу, подстраиваясь под общественное мнение, и в результате — предательство любви, предательство дружбы, предательство мечты, предательство семьи, одно сплошное предательство своей души... Это казалось Анри дикостью. Крепко усвоивший с детства, что нет ничего на свете важнее, чем сохранить самого себя, он отказывался признавать значимость общественного мнения. То, что другие люди, чужие, посторонние люди, думают о тебе — пустяк. По-настоящему сильный человек, по-настоящему яркая, особенная индивидуальность никогда не поставит какую-то эфемерную, туманную субстанцию выше любви, дружбы, семьи, мечты и самих себя.
«Почему ты бросила меня, мамочка?»
12.
12.
Вы помните семейство Блэквуд?
Величественный особняк на окраине городка устремляется к небесам, обдуваемый всеми ветрами, но, впрочем, ещё сохранивший следы прежнего утончённого великолепия. Прекрасные фасады, узорчатые ставни, изящная лепнина над окнами, внушительная парадная лестница, украшенные резьбой перила, извилистые тропинки, аккуратный садик, раскинувшийся позади... разумеется, особняк был совершенно не таким, как раньше — мёртвый, заброшенный, со следами разрушения и запустения, заметными повсюду. Стёкла покрылись тоненькой паутинкой трещин. Краска на стенах облупилась, слезая потускневшими клочьями. Черепица на крыше наполовину исчезла, впуская в чёрные провалы ветер, снег, дождь, град. Ступеньки провалились, превратившись в бесформенную груду щепок и обломков. Плющ захватил власть над перилами и оконными рамами, пожирая всё больше пространства ненасытными плетьми. Садик полностью одичал, заросший сорняком, с пересохшими ручейками и погибшими растениями. Особняк мёртв. В его заброшенных, опустевшим, одиноких коридорах и комнатах прохаживается ветер, хозяйничает, завывая и отдаваясь звучным эхом, играющий в каминных трубах, посмеивающийся, переговаривающийся сам с собой.
Впрочем... может быть, это не ветер? Может быть, Блэквудский особняк — не такой заброшенный и опустевший, каким кажется на первый взгляд?
Случайный прохожий, дорога которого пролегает рядом с таинственным домом, содрогается и спешит убраться подальше, охваченный суеверным паническим ужасом, потому что в особняке Блэквудов... мёртвом, необитаемом особняке Блэквудов... периодически разносятся необыкновенные звуки, которым вовсе не полагается быть там. Смех. Голоса. Шаги. Восклицания. Шорох. Шёпот. Приглушённые, но явственные, никак не принадлежащие человеческому существу... Конечно, это ветер — убеждают друг друга обитатели городка. Конечно, ветер — причудливо преломляясь в каминной трубе и пустых комнатах, разбиваясь о покрывшуюся пылью посуду на полочках, задевая расшатавшиеся дверцы шкафчиков, дребезжа в потрескавшихся оконных стёклах... ветер разгуливает по дому и вызывает фантастические картинки в разгорячённом, чересчур богатом воображении. Некоторые местные жители, правда, верят, что в Блэквудском особняке поселились призраки. Они вообще любят поговорить об этой истории — таинственной, мистической истории, превратившейся в излюбленную тему для пересудов, не иссякающую почву для бесчисленных домыслов, сплетен и рассказов.
- Вы помните семейство Блэквуд? - спрашивают они друг друга, собравшись вечером за чашечкой кофе; спрашивают — и вспоминают Шарлотту, Доминику, Мишель, Франсуа и Жана, задаваясь неразрешимым вопросом, который мучает всех обитателей городка несколько лет — куда подевались Блэквуды?
Вроде бы никому не было известно, что семья запланировала куда-то переезжать; мероприятия, связанные с подготовкой к перемене места жительства — укладка вещей, постепенно пустеющие комнаты, поиск покупателей для особняка — тоже никем замечены не были; до некоторых пор семейство Блэквуд ходило в гости, приглашало гостей к себе, вело стандартный, привычный образ жизни, но однажды... без предупреждения... исчезло, как будто растворившись в воздухе. Соседи не видели, чтобы кто-нибудь выезжал из Блэквудского особняка. Дом просто опустел, словно никогда не оживлённый присутствием человека — умер. И ветшал, заброшенный, лишённый должного ухода. И разрушался, оставленный на произвол судьбы. Помнится, кто-то из заезжих аристократов присматривался к нему, приценивался, изъявлял желание приобрести, супруг Мишель, Чарльз Стефферсон, вернувшийся из поездки к родственникам и не обнаруживший жены, некоторое время жил там... почему-то заезжие аристократы отказывались от первоначальных намерений, стремительно покидали городок, почему-то Чарльз Стефферсон переехал обратно к родителям — и особняк превратился в достопримечательность, «домик с приведениями», как насмешливо-боязливо окрестили его местные жители.
Они никогда не узнают правды. Никогда не узнают, что шутливые предположения вполне соответствуют истине, и голоса, смех, шаги, все таинственные звуки, которыми оживляется опустевший Блэквудский особняк, действительно принадлежат призракам. Впрочем, «призраки» - бессмысленное, далеко не отражающее сущности словечко, придуманное людьми; потусторонние пришельцы, благоденствующие сейчас в заброшенном (только наполовину заброшенном) доме, предпочитают называть себя двойниками. Да, такое определение будет наиболее подходящим. Двойники. Существа, которые появились, когда человеческая личность покрылась тоненькой паутинкой трещин — точь-в-точь как оконные стёкла в особняке-мертвеце, - раздвоилась и исчезла, разбившись на тысячу мельчайших осколков. Они — клоны бывших обитателей дома. Если бы трусливые соседи, привлечённые пугающими звуками, осмелились однажды заглянуть в потускневшие окна, приоткрыть хлипенькую дверь на проржавевших петлях, - им довелось бы увидеть Блэквудов, внезапно растворившихся в воздухе Блэквудов, Шарлотту, Доминику, Мишель, Франсуа, Жана... Двойники с непередаваемым мастерством воспроизводили внешность своих, если можно так выразиться, прародителей. Благодаря Блэквудам они сумели вырваться из сумрачного, призрачного небытия, на беспросветное существование в котором обречены бесчисленные множества подобных созданий; исключительным и редким счастливцам удаётся подменить кого-нибудь в человеческом мире.
«Раздвоение личности». Любопытная фраза, придуманная людьми, характеризующая, правда, только определённые ситуации, когда, под влиянием психического расстройства, сознание человека разделяется напополам и происходит резкий конфликт между одной, подлинной, личностью, и другой, сформировавшейся по разным причинам. Людям невдомёк, что человеческая душа, человеческая природа в самом деле способна раздваиваться — когда, под влиянием общественного мнения, или чужого воздействия, или страха, или ситуации человек изменяет самому себе, поступает вопреки своим собственным, настоящим желаниям и стремлениям, предаёт то, что ему по-настоящему дорого. Причины не важны. Результат всегда один — раздвоение личности. В тот момент, когда кто-то, обманывая себя, совершает поступок, противоречащий истинной природе, истинной душе, на свет как бы рождается другой человек, клон, ничего общего не имеющий с действительной личностью, искусственно вызванный к жизни... в тот момент из туманной, отграниченной от человеческого мира территории небытия и сумрака появляется «призрак». Двойник. Разумеется, между мирами была прочерчена надёжная линия — создатель, оберегающий людей, позаботился о том, чтобы сумрачные твари никогда не вмешивались в спокойствие, благополучие и счастье его возлюбленных подопечных. Наверное, создателю не вообразить было, что человек додумается до искажения собственной природы — цельной, гармоничной, главной драгоценности, подаренной ему Всевышним, и сейчас он наблюдает, ошарашенный, но беспомощный, не в силах помешать происходящему, потому что сберечь людей от потусторонних злонамеренных существ он может, а вот сберечь от самих себя...
Они появлялись в Блэквудском особняке по очереди. Слабые, невидимые, ни на что не способные, ничуть не более могущественные, чем легчайшее дуновение ветерка, которое прокатывается незначительной рябью по занавескам. Двойники. Их породила к жизни Мишель Блэквуд, когда отказалась от любви — отказалась от себя — в угоду общественного мнения. Жан, когда отказался от дружбы — отказался от себя, - позволил им передвигать предметы. Франсуа, когда отказался от мечты — отказался от себя, - дал возможность касаться людей, разговаривать, смеяться, ходить. Доминика, когда отказалась от ребёнка — отказалась от себя, - завершила процесс формирования, материализовав их во плоти. Шарлотта же, когда отказалась от семьи — отказалась от себя, - стала последним шагом; они становились всё сильней, развивались, разрастались... в результате двойники окончательно скопировали внешность своих «прародителей», отправили их в небытие вместо себя и, расположившись в Блэквудском особняке вместо них, благоденствовали и наслаждались жизнью. Настоящей жизнью. Той, которая была недоступна для томящихся по другую сторону границы расплывчатых, нематериальных порождений сумрака. Теперь они живут. Они счастливы. Создатель, непримиримый враг зла и тьмы, старательно огораживал от чудовищного потустороннего мира детей, которым предназначал радостное, светлое, дружное существование, посвящённое красоте и добру, теплоте и любви... дети погубили сами себя. Человечество, один-единственный раз разрушив границу между своим миром и миром теней, открыло беспрепятственную дорогу злу — разумеется, только двойниками, заменившими семейство Блэквуд, ничего не закончится. Их будет становиться больше. Больше, больше, больше. Изо дня в день, во всех уголках человеческой вселенной, природа людей раздваивается, и очередная тень проскальзывает из сумрака, удобно устроившись и постепенно вытесняя, вытесняя, вытесняя своего прародителя туда, в холодную беспросветную тьму. Редкостным личностям удаётся оградить себя от непрошеных посетителей — остаться собой, - ещё более редкостным личностям удаётся вытолкнуть их обратно в небытие, если они уже обнаружили лазейку, уязвимое местечко в человеческой душонке, дрогнувшей под влияниям чего-либо, кого-либо. Двойников будет всё больше, настоящих людей — всё меньше, и в конце концов... они нисколько не сомневаются в этом... нематериальным, бесплотным кусочкам мрака, туманным порождениям потустороннего хаоса, взамен человечества, будет принадлежать власть над этим слабеньким миром.
@темы: творчество