[.rainbow.]

Дорога к настоящему

Глава 3. Оставь сомнения, всяк сюда входящий

Не самое приятное в жизни Анжелы утро началось с того, что Джаред застукал её за подглядыванием у дверей. Она стояла и слушала сквозь тонкую щелку, как дети болтают о чем-то с Лео, как вдруг громкий кашель за спиной вынудил её подпрыгнуть и обернуться с выражением крайнего ужаса на лице. Конечно, редкое везение девочки и здесь показало себя — из всех, кто мог поймать её, поймал Джаред, а кто угодно лучше, чем он. Может, кому-нибудь другому Анжела и сумела бы сказать хоть пару слов в своё оправдание. Под этим насмешливым и сквозь кожу смотрящим взглядом она могла лишь краснеть и теребить край кофты руками, желая провалиться прямо здесь и сейчас через пол... оказаться в любом другом месте во вселенной, только бы не здесь. Джаред стоял, скрестив руки на груди, и взирал на Анжелу как судья на преступника; неспешно и методично осматривал её с ног до головы, раздумывая над вердиктом, и мерзкая улыбочка дрожала в углах его губ. Анжеле хотелось бежать, сказать нечто меткое и обидное, постоять за себя... просто сделать хоть что-нибудь, а не стоять, как зверек перед охотником, не смея даже глаз поднять на своего возможного убийцу. Холодные мурашки бежали по спине... Джаред не был бы Джаредом, если бы упустил случай сказать что-то жестокое и противное; но ведь он молчит, всего лишь смотрит, - вдруг обойдется на этот раз...
Не обошлось.
- Значит, тебе всё-таки интересно, - изрек Джаред ровным голосом. И даже насмешки, кажется, в нем не было, и слова тоже самые обычные, безобидные... но скрытое желание задеть Анжелу за больную струнку в душе так и сквозило в этих непроницаемых, как черная вода, глазах, и девочка растерялась, не зная, что сказать, а Джаред уже как ни в чём ни бывало ушел вниз по лестнице. Проклятый Джаред... мерзкий, мерзкий, что ему нужно от неё, почему он не оставит её в покое, да чтоб он навернулся с этой лестницы и шею себе сломал... Анжела ясно ощущала, как пылает краска у неё на щеках, как дрожат руки, как холод сдавливает сердце, как горечь подступает в горлу. Проклятый Джаред! И ничего он не знает, просто кажется таким всеведущим и вездесущим, он не прав, ей совсем, совсем не интересно!
В столовую Анжела спустилась через какое-то время — ей нужно было успокоить дыхание и унять дрожь в руках. Настроение, и без того не самое радужное, упало до нижних пределов, на Джареда, невозмутимо сидящего за столом, и смотреть не хотелось... но по злобной насмешке судьбы он сидел напротив Анжелы, да еще имел привычку с въедливым вниманием наблюдать за ней. Так что спокойного завтрака нельзя было ждать.
- Что с тобой, Ани? - тревожный голос Салливана вторгся в её мрачные мысли. - Плохо спала ночью? Болит что-нибудь?
На дурацкое и не уместное сокращение своего имени Анжела никак не отозвалась — была слишком растеряна, сердита и обижена. Пробормотала едва слышно себе под нос «ничего» и села на краешек стула рядом с Салливаном.
- Ани? - Роберта выгнула бровь, глядя на брата. - Ты и над именем девочки поиздеваться решил, братец? Крисов тебе мало?
- Почему тебе можно, а мне — нельзя? - без всякого предупреждения Салливан сменил тревогу на обиду и воззрился на Роберту так, будто его достоинство было жестоким образом задето. - Ты меня сокращаешь, так что же, мне одному с коротким именем ходить? Да и вообще... ей подходит, правда ведь, Анжела?
- Правда, - вместо девочки ответила Роберта и улыбнулась. - Как раз то, что нужно.
Анжела не совсем понимала, о чем они говорят, пусть даже речь шла о ней самой. Лишь почувствовала слабый укол раздражения вдобавок к хаосу чувств из-за Джареда. Проклятый Джаред... мерзкий... хватит таращиться уже... грубый и противный Джаред...
Ждали, как обычно, одного опаздывающего Лео — ждали без нетерпения, привыкнув к тому, что не от мира сего парень вечно развлекает детишек в своей комнате и забывает по их милости о завтраках, обедах и ужинах. Когда Лео с детьми наконец появился и, прося прощения, начал усаживать их рядом с собой на стулья, Анжела уже немного успокоилась — приказала себе не думать о Джареде, просто забыть, как страшный сон, и не давать повода этому грубияну считать, что она переживает. Вовсе не переживает... еще чего не хватало... ведь он говорил глупости, совсем не правду, а значит, и забивать себе голову незачем. Лишь бы только он не сказал ничего при других обитателях дома. Джароед не сказал, решив на этот раз обойтись взглядами и гадкими улыбочками. Опасность миновала.
- А я всегда говорил, что наши французы — дурные на всю голову. И это меня еще называют безумцем! У Пьера, значит, безумие в квадрате. И все такие. Твоя мама тоже, Лео, просто не всегда входит в безумный режим. А Джули так и вовсе прячет свою истинную суть... в тихом омуте, как говорится, такие демоны сидят — вообразить страшно.
- Братец, Джулиен убьет тебя, если узнает, что за спиной ты зовешь его «Джули».
- Как он узнает? Ты ведь не скажешь ему, сестренка?
- Я не скажу, а вот насчет Крисов не была бы так уверена...
- Крисы?..
- Успокойся, дядя Салли, мы своих противнику не сдаем.
Дружный смех семейки Джонс вдруг выбросил Анжелу из странного состояния, в котором она находилась последние пять минут. И не сразу девочка сообразила, что этим состоянием было внимание к разговору... самое настоящее внимание. В первый раз больше чем за неделю пребывания здесь Анжела слушала, о чем говорят эти странные и непонятные люди за столом. Не просто слушала, невольно выхватывая обрывки слов и фраз... ей хотелось услышать весь разговор целиком и полностью.
Открытие так ошарашило Анжелу, а лихорадочные попытки убедить себя, что ей не было интересно, так захватили её разум, что все прочие беседы промелькнули, не оставив ни малейшего следа.
В этом доме Анжела теряла счет времени, потому что один день был совершенно не отличим от другого. Девочка хотела спрятаться в свою комнату, как обычно, и никто не удерживал её, когда она поднялась из-за стола; но вдруг произошло немыслимое — близнецы тоже встали и окликнули Анжелу.
- Сестра, - торжественно начали Крис и Крис в унисон. - Мы хотим позвать тебя на встречу приключениям.
Обращение неприятно резануло ухо Анжелы — и, кроме изумления, вызвало неожиданно для неё самой сильнейшую злость. Да как они могут... зачем так называть её... ведь Анжела им никакая не сестра! Другие слова показались абсолютной бессмыслицей. Какие ещё приключения? Что им нужно от неё? «Оставьте меня в покое!» - сердито бросила Анжела в адрес близнецов, только в мыслях, к сожалению, у неё не хватило смелости озвучить своё пожелание вслух, и она уже собиралась искать короткую и емкую фразу, которая показала бы Крисам, что идти с ними Анжела не хочет и не пойдет... просто вообразить себя наедине с неугомонными Крисами было страшно... как вдруг насмешливый и безошибочно узнаваемый голос вторгся в беседу.
- Никуда она с вами не пойдет, рыжие, - почти лениво протянул Джаред, не отрываясь от поглощения завтрака. - Она боится.
- Я не боюсь! - вырвалось у Анжелы прежде, чем она успела как следует понять и обдумать слова Джареда и свою реакцию на них.
Это была самая длинная фраза, сказанная Анжелой в доме Джонсов — и, может, поэтому все так изумленно вытаращились на неё. Все, кроме Джареда. Парень с безучастным видом накручивал лапшу на вилку и как будто вообще не слышал её слов... хотя, разумеется, он всё слышал, просто ему нравилось раздражать Анжелу, изображать полное к ней презрение и равнодушие, доставать её своими едкими замечаниями, вечно лезть не в своё дело и притворяться, что смотрит ей в душу и всё видит и знает... хотя ничего он не знает, и знать не может, проклятый, мерзкий Джаред! Анжела ни за какие блага на свете не даст ему лишний повод смеяться над ней. Лишний повод растягивать губы в этой противной улыбочке и смотреть на неё как на пустое место, как на дыру в идеальном полотне семьи Джонс... ну и пусть она чужая тут, пусть никогда эта семья не примет её как родную, но Анжела не боится и не даст Джареду даже секунды сомневаться в этом!
- Я не боюсь! - еще более яростно выдохнула Анжела, кивнула близнецам и пошла за ними на улицу. Ничто другое, кроме мерзкой ухмылки Джареда, не заставило бы её согласиться.
Джаред хмыкнул и отвернулся.
Анжела чувствовала себя не странно... очень странно. Странно было изменить привычную схему дня - выйти на улицу, а не сидеть в душной комнате, странно было видеть рядом этих безумных близнецов и следовать за ними... куда-то. Крис и Крис болтали так беспечно и легко, будто не замечая Анжелу возле себя... так же, как болтали другие члены сумасшедшего семейства, и Анжела хотела бы обидеться на них, оскорбиться, сказать себе: «Я знала, что так будет», и все же — хотела, да не могла, ведь безразличие семейки к ней не было безразличием. Анжела, раз и навсегда решив, что семейка не нравится ей, не могла не признавать очевидного факта. Эти странные люди не были безразличны. Безразличие — то, что отражалось в холодных глазах Джессики Хьютон. Глухое и абсолютное равнодушие к тому, что происходит с девочкой, пустой и ничего не выражающий взгляд, отказ говорить и вообще замечать её в этом мире. Джонсы вели себя совсем не так. Они болтали и жили своей жизнью — но не стараясь подчеркнуто игнорировать Анжелу. Они жили своей жизнью, словно бы Анжела всегда была и будет в этой жизни на своем месте.
Девочка не могла описать смутное ощущение этого словами. Не могла назвать — и, будь на то её воля, отказалась бы вообще верить, что так бывает, обвинила бы Джонсов в безразличии и стала бы к ним безразлична в ответ. Но эти странные и непонятные люди даже больше, чем своеобразием своих характеров, занимали Анжелу необъяснимым отношением к ней. Поэтому она не могла игнорировать их. Не могла делать вид, что живет в другой вселенной, никак с ними не связанной, запертой на тысячу замков. Замки без труда устояли бы, если б Джонсы, как сотрудники приюта, как множество родителей, жаждущих удочерить её, лезли к Анжеле в душу, пытали её вопросами и ободрениями, старались завязать разговор и убедить, что она в их семье совсем не чужая, а родная и любимая доченька. Анжела просто не верила таким глупым и смешным речам — и закрывалась от них еще крепче. Странная семейка не совершала никаких движений в сторону одиночества Анжелы. Ни разу не вынуждала её делать то, что она делать не хочет — отвечать, говорить, играть в нормального и готового к общению ребенка. Все дружно оставили Анжелу в покое, но так по-доброму, так странно и, казалось бы, невозможно по-доброму, будто... понимали что-то. Хотя, само собой, ничего они не понимают, не могут понять и никогда, никогда не поймут!
Больше всего на свете Анжела хотела бы вернуться в тихую (относительно) и безопасную (почти) комнату. Но, сделай она попытку сбежать в свое укрытие, Джаред наверняка поймает её где-нибудь на лестнице и начнет долгую, страшную пытку взглядами и улыбочками, насмешкой и полным бесконечного презрения голосом. Она не выдержит. Она просто не выдержит, если этот наглый парень станет бросать ей в лицо обвинения в трусости... а ведь он станет, никаких сомнений у Анжелы по этому поводу не было. Безвыходная ситуация. Безнадежная. И девочка покорно шла за дуэтом безумных Крисов не пойми куда, все дальше и дальше удаляясь от безопасного дома.
Анжела в первый раз за неделю выбралась в город. Городок. В первый раз шагала по узким и безупречно чистым улочкам, между огромными валунами и купами пушистых деревьев, видя перед собой все то, что безучастно созерцала из машины мисс Кроуфорд целую вечность назад. Городок казался маленьким, очень маленьким, почти крошечным по сравнению с громадой Сан-Франциско, - но, вопреки своему жалкому размеру, запутанным донельзя. Анжела быстро потеряла счет аркам, тропинкам, дворам и скверикам, через которые непринужденной походкой двигались Крисы. Она махнула рукой на тщетные попытки проследить путь, запомнить, где и куда они сворачивают, мимо каких домов проходят. Маленький городок был похож на лабиринт. Лабиринт коварный и опасный, трудный и совершенно непроходимый для неё, чужой девочки, привыкшей к большим и понятным городам. Да, Сан-Франциско — высотные здания до неба, шумные проспекты, сотни машин, яркая реклама на каждом шагу, неисчислимые кафе, рестораны, клубы, магазины — делал Анжелу еще меньше, еще незначительней, чем она есть, но заблудиться в нем было гораздо сложнее, чем тут. Высотки, магазины, кафе — лучших ориентиров по громадному пространству города не найдешь. Нужно лишь запомнить самые крупные торговые центры, самые большие здания, самые кричащие вывески — и не заблудишься. В этом крошечном городке, чье название Анжела не знала да и знать не хотела, ей не удалось отыскать ни одного подходящего ориентира за всю дорогу. Здесь просто не было больших магазинов, все маленькие, незаметные, в ларьках и закутках, похожие, как близнецы, один на другой. Здесь не было кафе и ресторанов — они были, но не в привычном Анжеле смысле слова, а такие же маленькие и неприметные. Реклама здесь отсутствовала как явление. Кинотеатром даже и не пахло. Весь городок — лабиринт из вьющихся, как веревка, улочек, уединенных сквериков, засаженных зеленью дворов, а так же, конечно, валунов и деревьев. Он не понравился Анжеле. Она чувствовала себя в нем неуютно и странно... как чужая.
Рыжие близнецы, наверное, знали городок наизусть. Без всяких сомнений они шли по тропкам, дворам и скверам, не глядя, куда идут, болтая о чем-то своем, крисовском. Анжела едва слушала их разговор. Кажется, речь шла о коварных планах «усовершенствования» машины дяди Салли — и сравнении масштаба задумки с риском для жизни, который неминуемо возникнет, когда дядя обнаружит свою машину обновленной и «гораздо более яркой, чем сейчас». Девочке было очень неуютно рядом с ними. Очень странно и неуютно. Она чувствовала, что должна с ними говорить, раз они взяли её с собой... проявлять какую-то инициативу в общении, хотя общаться с Крисами ей вовсе не хотелось. Крисы не настаивали. У них, судя по всему, был свой, недоступный для других людей и не нуждающийся в ком-либо мирок — Анжела ощущала себя еще хуже, ведь она находилась рядом с этим мирком и будто мешала ему, ведь Крису и Крису явно никто во вселенной не был нужен, кроме них самих.
Да, говорить с близнецами не хотелось, но еще меньше хотелось идти в неизвестное никому, кроме них, место, и Анжела, с огромным трудом одолевая себя, спросила:
- Куда мы идем?
Близнец... не понятно, какой, может, Кристофер, может, Кристина... обернулся к Анжеле и так, будто вообще не был удивлен её внезапной репликой, репликой, к тому же, тихой и задушенной, весело изрек:
- На поиск сокровищ в заброшенном доме!
Фраза полностью соответствовала стилю безумных Крисов, но была чудовищной нелепицей для нормального человека. Анжела относила себя к нормальным людям... искренне надеясь, что рыжее и беспощадное безумие не передается по воздуху. Девочка решила, что близнецы её разыгрывают.
Но пунктом назначения и вправду оказался заброшенный дом. В конце еще более узкой, чем все прежде пройденные, дороги, как будто выраставший из густого и непролазного леса, дом абсолютно заброшенный и очень неказистый с виду. Здесь, должно быть, никто не жил уже несколько десятков лет. Он смотрел на непрошеных гостей черными провалами окон — стекол давным-давно в них не было, - щетинился торчащими всюду досками, угрожающе нависал над дорогой, готовясь рухнуть на голову храбрецу, дерзнувшему потревожить его покой, в любое мгновение. Страшный, жуткий дом. За деревьями, прежде аккуратно подстриженными, а теперь растущими без присмотра как дикие лианы, его почти не было видно. Крапива и сорная трава во дворе достигали пояса. Что-то хрустело и трескалось под ногами, когда Анжела шла за дуэтом безумных близнецов. Точно безумных... безнадежно... бесповоротно... какой нормальный человек пойдет сюда, в это обиталище тьмы и ужаса? Она не хотела идти за ними. Пусть сами копошатся в обломках, раз уж им так хочется, она — не пойдет, она еще не лишилась разума, да и Джареда здесь, слава богу, нет, и никто не обвинит её в трусости... Да, Анжела отчаянно трусила и не пошла бы ни за что на свете в оскаленную пасть древнего дома, если бы остаться одной возле него не было еще страшнее, если бы она могла сама отыскать дорогу домой. Ситуация опять была безвыходная. Безнадежная. Как и весь этот сумасшедший день...
Из рыжих Крисов так и хлестала неуемная энергия. Они казались более-менее адекватными, когда болтали по дороге, но сейчас, увидев заброшенный дом и бросив друг на друга очень нехорошие взгляды, они сошли с ума. Анжела еще не видела близнецов за работой — воплощением в жизнь коварного плана. Не видела так близко, как сейчас, и её поразил, даже, наверное, испугал жадный блеск, совершенно одинаковый и алчный, в карих глазах Криса и Криса — они смотрели на дом так, будто перед ними был большой и вкусный торт, который хочется немедля съесть. И чем ближе они подходили к дому, тем возбужденнее становились. Близнецы даже не шли — они прыгали перед Анжелой, готовые, видимо, разобрать эту древнюю развалюху по кирпичикам и поглядеть, что у них прячется внутри.
Крисы не боялись, а вот Анжела боялась — до безумия. Жуткий холодок пробегал у неё по спине каждый раз, как она взглядывала на дом — обветшавший от времени, с зубами уцелевших стекол в окнах, с дырами в черепице, с ошметками краски на стенах. Приближаться к нему не хотелось... а входить в него — тем более. Но, кажется, целью спятивших Крисов было именно это.
Анжелу так и тянуло озвучить свой страх — но, конечно, сказала она совсем другое, не ожидая, что вообще заговорит:
- Вы уверены, что там никто не живет?
Вопрос был глупый — ни один человек в здравом уме жить в этих грязных развалинах не станет. Один из Крисов — не поймешь, который, - обернулся к ней и с серьезным выражением лица ответил:
- Нет.
Что может быть интересного в заброшенном доме? Второй вопрос вертелся у Анжелы на языке. Задавать его девочка не стала... наверное, спрашивать о таком у близнецов — самое бестолковое занятие на свете. Пожалуй, в заброшенном доме было интересно то же, что и в раскрашивании игрушки в безумные цвета, в издевательстве над дверями, в краже паяльника и создании странных табличек для домика на дереве. Причина у всех подобных вещей была одна — Крисы есть Крисы. Безумные. Неадекватные. Странные... как и вся семейка Джонсов, которую Анжеле никогда не понять.
Крепкая дверь, чересчур хорошо сохранившаяся на фоне общей разрухи, была надежно заперта на замок. Изнутри. Как может быть дверь необитаемого дома заперта изнутри?! К холодку по спине добавился комок в горле, и Анжела готова была развернуться и припустить поскорей из этого дьявольского места — если бы какой-то Крис, глубокомысленно оглядев дом, не выдал потрясающую идею:
- А давайте-ка полезем в окно?
И они полезли. В окно. Вырезанное низко над землей, с треснутыми рамами без единого осколка стекла. Анжела не верила, что повторяет за сумасшедшими близнецами — так же хватается за раму, упирается коленом в пыльный подоконник и тянет себя наверх, во тьму... даже дневной свет не мог разогнать этой пугающей темноты. Анжела вообще не понимала, что делает здесь — и зачем дурные близнецы потащили её с собой. Пусть лезут в заброшенные дома и сырые подвалы, раз им так нравится, но к чему в этой бешеной затее она, Анжела, чужая девочка... которую Крисы зачем-то зовут сестрой.
Что-то вцепилось звериными лапами в одежду девочки, и она едва не закричала во весь голос — если бы, резко дернувшись, не поняла, что это не лапы держат её за край кофты, а гвозди, торчащие в раме окна. Держат не страшно, а все-таки очень крепко. Анжела крутилась изо всех сил, дергала одежду так и сяк, но хватка гвоздей не уступала хватке возможного чудища, а Крисы между тем исчезли во мраке, еще немного — и уйдут совсем, забудут её здесь... бросят наедине с темнотой и тишиной, с заросшим двором и битыми стеклами в окнах. Анжела поборола в себе все — нежелание говорить ни с кем из безумной семейки, смущение, страх, растерянность, недоверие к ним, особо настороженное отношение к Крисам... она вообще не думала об этом, просто выдохнула из себя тихую мольбу о помощи:
- Крис...
- Какой из нас? - тут же отозвалась темнота, обретая контуры двух встрепанных фигур.
- Крисы не ушли далеко, не бросили её, хотя за несколько секунд умудрились обрести пыльный покров с ног до головы, царапины на руках и дырки на одежде. Анжела опять поймала себя на странном чувстве, что все повреждения близнецов — одинаковы, безупречно симметричны... но ведь такого, конечно, не может быть. Кристофер — а может быть, Кристина — с помощью Кристины — а может быть, Кристофера — с невиданной ловкостью нашел и отцепил проклятые гвозди, а потом втянул Анжелу в узкий проем окна. Анжела едва не споткнулась о первую же попавшуюся коробку, бросила беглый взгляд по сторонам... и еще раз убедилась, что надо было стоять снаружи и в недра мрачного дома не заходить. Ни шага не делать сюда. Вообще бежать... от греха подальше.
- Оставь сомнения, всяк сюда входящий, - с улыбкой во весь рот изрек Крис. Какой-то из Крисов.
Что это значит?..
- Фраза из умной книжки Лео. Мы немного переделали ей для своих нужд. Так что отринь все сомнения, сестра, и вперед, на поиск сокровищ – они точно спрятаны в недрах этого старого дома, верно, Крис?
- Верно, Крис. Когда мы его найдем, мы разделим…
- На троих. Анжеле как храброму участнику экспедиции, достанется… процентов тридцать, скажем?
- Не забудь про риск. Это опасный и страшный дом.
- Но нам ничего не грозит. Мы встретим любую опасность как положено – плечом к плечу.
- И еще мы…
- Но ведь так не бывает! – сорвалось у Анжелы с языка прежде, чем она успела себя остановить и даже подумать о том, что говорит. Она вообще говорить не хотела. Но если бы хотела – сказала бы именно эту фразу. Так не бывает. Того, о чем болтают сумасшедшие близнецы, - не бывает. Сокровища, опасности, приключения… в книгах – может, но не в этой жизни, не в самой обычной из всех возможных реальностей.
Крис и Крис посмотрели на Анжелу так, будто она нанесла их лучшим чувствам глубочайшее оскорбление.
- Кто сказал?!
- Ну… это… очевидно…
- Очевидно? Кто сказал? Кто так решил? Мы не согласны!
Крисы и всегда были очень эмоциональны… даже чересчур, их чувства всегда пугали Анжелу чудовищной силой и яркостью, но сейчас на их одинаковых лицах была написана так же одинаковая жажда бросаться в бой и защищать нечто дорогое до последнего вздоха. Анжела прежде не могла и придумать повода, по которому человек может так смотреть. Так воинственно, возбужденно, упрямо… словно бы девочка своими случайными словами посягнула ни много ни мало – на их жизнь.
- Мы не согласны, - твердо изрек Кристофер. – Так жить нельзя. Неужели ты считаешь жизнь скучной? Обычной?
- Так нельзя жить, - подхватила Кристина, не дав Анжеле собраться и ответить. – Нельзя, чтобы наша жизнь была скучной и обычной. Она слишком… необычная, чтобы такой быть. Правда, Крис?
- Правда, Крис.
- Дядя Салли говорит, жизнь слишком коротка. Мы не знаем, что он имеет в виду. По-нашему, жизнь огромная и не кончится… не скоро, по крайней мере. И надо любить каждый день и делать все-все, чтобы запомнить его надолго. А это значит – ничего скучного и обычного, как делают взрослые, верно я говорю, Крис?
- Верно ты говоришь, Крис.
И весьма довольные собой близнецы пошли вглубь дома. Растерянная и удивленная Анжела поспешила за ними.
Внутри все оказалось еще более темным, угрюмым, старым и брошенным, чем можно было подумать, стоя на улице. Комната, в которую попали Анжела и Крисы, давила со всех сторон грязными, голыми стенами без всяких украшений... ничто не разбавляло запустение и упадок всего вокруг. Если на стенах дома была когда-нибудь краска, от неё не осталось и следа — лишь голый и покрытый копотью камень в трещинах. Такой же камень — под ногами, и нельзя было сделать шаг, чтобы не запнуться о коробку, чемодан, ящик, наваленные здесь бесформенной кучей, собравшие на себя всю пыль и грязь в комнате. Тьма царила кромешная — если бы не кроха тусклого света с улицы. В несколько сторон из комнаты вели ободранные, со струпьями старой краски двери.
Надо было оставаться в этой комнате — здесь пыль, грязь и древние чемоданы с ящиками, но, во всяком случае, нет призраков, а неизвестность за каждой прочей дверью вызывала у Анжелы неукротимую дрожь. Крисы и думать не думали о каких-то призраках, бродящих, может быть, по лабиринту этого мрачного дома и нападающих на любого, кто тревожит их мертвый покой. Крисы горели безудержным желанием потревожить покой. Чей бы то ни было. Кажется, они пришли сюда с целью изучить и по кирпичику разобрать все комнаты, лестницы, коридоры, которые им удастся найти. А Крисы найдут... Анжела нисколько не сомневалась, что, взяв себе такую цель, Крисы все вверх дном перевернут, а отыщут все, что угодно, и даже больше того. Близнецы, жадно осматриваясь вокруг, пошли к первой попавшейся двери, и не было у Анжелы другого выбора — только спешить за ними с беззвучным проклятием в адрес рыжих, Джареда, себя и древнего дома в придачу.
Призраки бродили по этому дому — Анжела почти слышала их хриплое дыхание у себя за спиной. Их не могло не быть здесь — каждая вещь, каждый угол, каждая ступенька источала дух древности и заброшенности, хотя, наверное, не так много дом прожил на свете, не сотни лет, а всего лишь десятки. Но казалось, что они угодили в другой век... и видят следы пребывания людей, сражавшихся на мечах не на жизнь, а на смерть. Крис и Крис полагали именно так — и весь долгий и страшный путь в недрах дома удивляли Анжелу историями... странными, нелепыми и очень красивыми историями о тех, кто жил здесь раньше, о тех, кто читал эту книгу, сидел у этого камина, смотрел в это окно, улыбается с этой фотографии. Фантазия близнецов была неудержима.
В компании неслышно скользящих за спиной призраков Анжела шла за Крисом и Крисом по дому. Они шли от комнаты к комнате, заглядывая в каждую, что попадалась на пути, а после возвращаясь и заглядывая туда, куда не заглянули в первый раз. Ни одного уголка не осталось в доме, где не ступила бы нога близнецов — и насмерть испуганной Анжелы позади. Комнаты разные, большие и маленькие, гостиные и столовые, спальни и чуланы, но заброшенность царила во всех, пыль серебристым покрывалом лежала всюду, часы молчали, толстый ковер под ногами глушил шаги, и мир снаружи не имел к этому миру никакого отношения. Казалось, они не в пустой дом вошли, а заглянули прямиком в другую вселенную, где все иначе. Вещи — обычные и простые. Стулья, столы, шкафы, кровати, полки с книгами... Только вот брошенное и запустелое всё, оставшееся на произвол судьбы без хозяина... тускнеть, ветшать и покрываться густой пылью.
Анжела испытывала страх перед этими вещами. Страх такой сильный, что никакая на свете сила не вынудила бы её коснуться хоть чего-нибудь. Близнецы ходили по дому и трогали всё, что можно было потрогать. Не просто трогали — брали в руки, оглядывали в луче своих карманных фонариков, изучали, будто научные экспонаты, и выдумывали на ходу тысячи историй о них, о доме, о его пропавших без вести обитателях.
- А здесь, наверное, муж и жена пили вино столетней выдержки, - говорил Кристофер, щелкая пальцем по затянутому пылью бокалу на низком столике. - И вели светский разговор. Старые, старые люди... всю жизнь они провели рядом и погибли прямо здесь, держа в руках бокалы и с улыбкой глядя друг на друга.
- А здесь, наверное, сидела молодая девушка с ясными глазами, - говорила Кристина, присаживаясь в низкое кресло у огромного окна, еще не разбитого. - Она сидела тут день за днем и смотрела, не покажется ли на дороге её возлюбленный — суровый отец не разрешал ей даже говорить с бедным конюхом, а она любила его больше жизни...
- Богатый купец спрятал в доме сундук с сокровищами. Он был одержим мыслью, что все люди на свете хотят украсть у него богатство — и поэтому всегда носил этот ключ от сундука с собой, даже ночью держал его под подушкой и сжимал в руке...
- Спустя десять лет совместной жизни его жена трагически погибла, и только любимая дочка, как две капли воды похожая на неё, осталась с ним. Он души в ней не чаял — и своими руками вырезал для неё эти игрушки.
Десятки самых разных людей жили в этом доме, судя по непрерывному рассказу Крисов. Десятки людей, которые просто не могли бы ужиться вместе под одной крышей, да просто не хватило бы места им в просторах пускай большого, но не бесконечного дома. И все-таки близнецы говорили так, будто множество этих людей, каждый со своими тайнами и горестями, печалями и радостями, жили в одно время, а может, сменяли друг друга, минуя года и столетия, оставаясь незримо в доме в портретах, деревянных игрушках, изящных фигурках на каминной полке, свечном огарке, шкатулке, полной безделушек, ворохе древних платьев в шкафу. Они все еще жили здесь, не умирая, никак не желая покидать свой ветхий дом. Они шуршали листками бумаги на столе, позвякивали стеклом бокалов, отражались в мутной глади зеркал. Они тихо нашептывали свою историю на ухо незваным гостям.
Анжела хотела как можно скорей убраться из этого страшного, мрачного дома, со всей его пылью, грязью, затхлостью, заброшенностью. Она не хотела быть здесь. Она не хотела трогать старые вещи и слушать бездну дурацких историй о них. Она не слушала, только спешила за близнецами и проклинала себя (и, конечно, Джареда) за то, что вообще согласилась на эту безумную авантюру. Анжела сама не заметила, что уже слушает, уже ловит каждое слово Криса и Криса, уже ждет, не смея дышать, новый всплеск их безудержной фантазии. Анжела сама не заметила, что уже верит... нет, разумеется, не верит, но готова поверить их текущим без конца историям, уже ждет, не вздохнет ли кто-нибудь у неё за спиной, не мелькнет ли в зеркале смутная тень, не дрогнет ли пыльная занавеска. Анжела вроде бы и сознавала, что глупость несусветная — верить близнецам, но почти, почти верила против своей воли, ведь Крис и Крис верили, иначе не может быть, слишком яркий, слишком безумный огонь горел у них во взгляде. Несколько часов они бродили по старому дому. А может, несколько вечностей. Время шло, комната за комнатой открывались перед ними, и скоро Анжела, содрогаясь в душе, трогала тусклые, пыльные, поломанные предметы и думала — да, кажется, в этом кресле и правда сидела безнадежно влюбленная девушка, да, кажется, этот ключ и правда открывает сундук с сокровищами. Дом как древняя, грязная, пугающая рухлядь существовать перестал, уступив своё место странному, чудному миру тысяч и тысяч историй.
В одном из комнат этого необъятного мира Анжела подняла голову и заметила крохотную дверцу в потолке.
- Крисы, - неожиданно для себя выдохнула девочка. - Давайте заберемся туда.
Крис и Крис обменялись плотоядными взглядами. Один из них, хитро изогнув бровь (трюк, который вызывал у Анжелы смутное восхищение), воздел к небу палец и возвестил, как на торжественном параде:
- Сестра, да в тебе кроется дух истинного авантюриста!
Оставь сомнения, всяк сюда входящий... Ни с того ни с сего в голове у Анжелы вспыхнула эта странная фразочка. И тут же погасла, когда Кристофер (наверное, это был он) изо всех своих немалых сил хлопнул Анжелу по спине — таким образом, должно быть, выражая своё одобрение. Кристина (наверное, это была она) между тем извлекла из рюкзачка у себя за плечами бесформенный сверток, внутри которого по запаху безошибочно угадывались бутерброды с сыром.
- Почему бы нам не устроить пикник? - улыбаясь от уха до уха, изрекла она.
- Пикник? На чердаке чужого древнего дома?
- Почему бы и нет?
- Мы считаем, это самое лучшее место в мире для пикника.
- Я вас боюсь...
- Так мама всегда говорит. Но бояться нас не надо. Мы безобидны и ласковы. Мы...
- Котики?
- Еще какие!
Анжела сама не заметила, как начала вести с Крисом и Крисом беседы — пусть короткие, пусть глупые, пусть все еще выступая как пассивный наблюдатель, и все же... Она говорила с ними. В первый раз говорила с кем-то из безумного клана Джонсов. И чувствовала что угодно — страх, скованность, растерянность, нежелание общаться, что угодно, только вот неприязни к двум Крисам не было. Просто не было, хотя Анжеле в долгие одинокие вечера в комнате, когда она слушала дикий шквал шума и грома из их комнаты, казалось — она никогда не поймет этих странных близнецов, и уж тем более — не захочет иметь с ними никакого дела. Она и сейчас не хотела... наверное. Конечно, не хотела. Но так вышло, что Крис и Крис втянули её за собой в чудные происшествия, в свою дикую, странную атмосферу, заразили её, должно быть, своим вечным безумием, и никуда от этого не денешься. И мрачный дом с призраками оказал неумолимое действие. Они вернутся назад — и все станет по-прежнему. Ведь станет же, правда? Иначе не может быть... иначе просто не бывает. С Анжелой — не бывает.
Чтобы забраться на чердак, близнецы еще долго рыскали по дому в поисках годной стремянки. Рыскал всегда кто-нибудь один из них, а второй, к безграничному изумлению Анжелы, оставался с ней и охранял её — видимо, Крис и Крис заметили ужас девочки перед домом, который, в общем, не так и трудно было заметить. Они менялись и пускались в долгое странствие по недрам дома, каждый раз приходя ни с чем и давая шанс брату (сестре) испытать удачу. Наконец она пришла — стремянка была найдена и бережно поставлена к запертому люку в потолке. Крисы, как обезьянки, полезли по ней, ловко цепляясь руками и ногами, с такой скоростью, будто делали это не меньше тысячи раз. Анжела лезть не хотела... но её никто не спрашивал, да и угроза остаться внизу в одиночестве была слишком чудовищна. Пришлось лезть.
Анжела изяществом близнецов не отличалась, привычки к таким занятиям не имела — и вскарабкалась наверх, едва не постанывая от напряжения, каждую секунду боясь, что лестница под ней сломается и рухнет в бездну... Девочка лезла, преодолевая себя, и совсем не кстати начала обдумывать странную фразу Криса и Криса о своем скрытом авантюризме. Это абсурдное заявление не только удивляло её — возмущало до глубины души. Скрытый авантюризм... нет в ней, слава богу, никакого авантюризма, ни явного, ни скрытого, а быть здесь ей совсем, совсем не хочется, а слова про чердак вырвались сами — фантазия рыжих, должно быть, заболевание... передается воздушным путем... крайне опасно и заразно...
Всю грязь, пыль, разруху и заброшенность дом собрал на чердаке. По сравнению с чердаком все прежнее казалось новым, чистым и красивым. Призраки не захаживали сюда. Никто из бывших обитателей дома тоже не захаживал. Чердак наверняка покинули в тот день, когда построили, а с тех пор им пользовались для того, чтобы сверху донизу заполнить вещами... старыми, грязными, пыльными, ненужными, забытыми и доживавшими свой грустный век в тишине и пустоте. Ни единый звук спящего дома не проникал в эту тихую, мертвую обитель. Дом, даже спящий, издавал тысячу разных звуков — скрип половиц, рев ветра в каминной трубе, хлопание оторванных ставень, хруст и звон уцелевшего стекла под ногами, скрежет, стук, шепот и как будто слабое, сопящее дыхание. Дом спал — и все-таки жил, а жизнь на чердаке погибла давным-давно. Все, что было здесь, затянули густые и безграничные сети паутин, все, что было здесь, покрыли пушистым слоем пыль и грязь, все, что было здесь, могло лежать еще целую вечность — не потревоженное ни одним из смертных, спокойное, мертвое.
Чердак не знал, что два рыжих Криса доберутся до него — и потревожат, разобьют нерушимый покой. Ворвутся двумя юркими змейками, охватят все с жадным блеском в глазах, свернут, не глядя, шаткую стопку книг, расчистят свободный участок на полу и разложат там цветастые скатерти — Кристина, как фокусник со стажем, извлекла их из рюкзачка за плечами... казалось чудом, что в крошке-рюкзаке помещается все, от скатертей до бутербродов. А так же фонарика, туго свернутой веревки и странного железного предмета, который, судя по всему, и помог Крису и Крису взломать неприступный ход на чердак.
- У Салливана украли? - Анжела сама не заметила, что в который раз вступает с Крисами в беседу. Они вызывали в ней любопытство... слишком сильное любопытство, чтобы молчать.
- Дядя Салли не заметит. А если заметит — не будет долго злиться, когда мы ему расскажем, ради каких благих целей употребили сей предмет.
- Вы всегда рассказываете ему о своих... планах?
- Конечно. Дядя Салли — наш главный ценитель. Он знает толк в таких вещах.
Кристофер с самой хулиганистой улыбкой в мире подмигнул. Анжела покраснела и тут же отвернулась, решив держать язык за зубами и больше ни о чем, ни за что, никогда у этих рыжих не спрашивать. Они могут подумать... то, что думать не надо. Могут ошибочно истолковать и решить, что Анжела одобряет и разделяет их безумные чудачества, хотя это, конечно, совсем не так!
Анжела с Крисами поглощали невероятно вкусные бутерброды («Надо не забыть сказать спасибо тете Берте!») и оглядывали чердак. Анжеле не сразу удалось понять, что кажется ей таким странным, но, получше всмотревшись, она увидела, что вокруг них – не мебель и безделушки, а только книги, и ничего, кроме книг. Книги… старые, очень старые, покрытые пылью, с порванными корешками, а то и вовсе без корешков, книги толстые и тонкие, но все в одинаково ужасном состоянии. Казалось, чердак вобрал в себя все книги мира. Их было так много, что свободного места найти нельзя – исключая тот насильно очищенный от них участок, где сидели и устраивали пикник два Криса и Анжела. Книги повсюду. Во всех углах. Чердак простирался над всем домом, и дальние его стороны тонули в темноте (тусклый свет из узкого окна под потолком не разбавлял темноту), но, судя по всему, книги были и там. Книги были везде. Они уходили во мрак неровными рядами, громоздясь одна на другую, грозя упасть в любой миг, но держась каким-то немыслимым чудом. Шаткие стопки книг. Коробки с книгами. Череда покосившихся полок вдоль стен, а на полках – книги. На всех доступных поверхностях – столах, стульях, тумбах – были воздвигнуты горы книг, и пыль, лежащая повсюду, делала их все бледно-серого цвета.
Конечно, не будь близнецы близнецами, они не стали бы тревожить покой в этом странном книжном царстве. Но Крис и Крис были собой – и просто не могли упустить такую редкую возможность. Спешно засунув в рот последние кусочки бутербродов, они по самые уши закопались в чащу книг – только рыжая макушка каждого торчала из-за хлипких, ненадежных стопок. Анжела, не двигаясь с места, лишь наблюдала, как близнецы неслышно и осторожно – слишком неслышно и слишком осторожно для них – скользят между рядами и рядами томов, берут книги в руки, сдувают облачка пыли, осматривают со всех сторон, открывают… и смотрят, как книга разваливаются, теряет страницы и падает вниз, бесполезная и явно нечитаемая. Да, такая участь постигла все книги, попадавшие к близнецам – они обращались в труху от любого прикосновения. Старые книги. Древние книги. Может, им было по сто лет, и они видели самого первого хозяина дома.
- А первым хозяином был… - шальная улыбка Криса (или Криса) предвещала очередную невероятную историю. – А первым хозяином был безумный ученый. Да! Он без памяти любил науку, но так же отчаянно боялся людей - и ни разу не покидал свой дом. Жизнь узнавал по книгам… собирал все книги, которые мог достать, и по ним наблюдал, как меняется мир, чуждый ему. Он овладел секретом бессмертия и много, много лет жил тут, заперев все двери и окна. Книги хранят память о веках и тысячелетиях… их бросил сюда следующий хозяин дома после смерти старика, бросил и забыл, но книги – помнят.
Книги помнят… книги помнят… Это точно была самая невероятная история из всех рожденных сегодня бурным крисовским воображением. Бессмертный хозяин – и тысячи книг на чердаке… книг, которые помнят… Анжела опять не заметила, когда бросила оглядывать обстановку и стала ловить каждое слово близнецов. Начал говорить Кристофер, а Кристина подхватила, и они друг друга сменяли как рассказчики так, будто всю историю придумали, не сговариваясь, вместе. Видимо, бурная фантазия у Крисов тоже была одна на двоих.
Книги помнят… книги хранят память о веках… Анжела сама не знала, чем так зацепили её досужие выдумки Криса и Криса. Ей страшно хотелось взять в руки хотя бы одну из древних книг. Просто коснуться её, смахнуть вековой слой пыли, прочесть хоть одно слово, наверняка написанное чудным шрифтом с завитушками… Она хотела встать и углубиться в книжный лес вслед за Крисом и Крисом, но, сама не зная, почему, заставляла себя сидеть на месте и смотреть, как Крис выныривает из темноты, как второй Крису уходит в эту темноту, далеко-далеко… Анжела вынуждала себя сидеть на месте и делать вид, что ей все равно, ведь так и должно быть, правда? Ей должно быть все равно. Ей должно быть ни капельки не интересно. Должно быть… ведь это все так глупо и безумно, так странно… что здесь может быть интересного… совсем ничего интересного не должно быть…
- Сестра! – изрек один из Крисов, и Анжела вздрогнула, едва удержала крик – не заметила, как Крис подкрался и очутился совсем рядом с ней. Оба Криса. Они стояли с гордыми улыбками на лицах и держались каждый одной рукой… за книгу. Это была увесистая, не меньше чем в тысячу страниц книга в тускло-сером переплете - со следами прежних букв заглавия и автора. Сейчас уже нельзя было разобрать, что за автор, что за название, книга казалась безликой и похожей на все прочие вокруг, с одним только отличием – она не разваливалась в руках и, кажется, могла еще послужить.
- Сестра! – повторил Крис Первый, подбавив в голос еще больше торжественных нот. – Мы нашли сокровище, за которым и забрались сюда. Наш день прожит не зря. И мы хотим вручить это сокровище тебе.
Близнецы подали книгу на вытянутых руках – и правда как самое бесценное сокровище на свете.
Поступок Крисов, как и пафосные речи, казался совершенно лишенным смысла, и все-таки Анжела взяла эту книгу и всю запутанную дорогу до дома несла её в руке. Хотя скорее бежала вместе с книгой, потому что не удалось горе-взломщикам выйти из дома так же спокойно, как войти. Покончив с бутербродами, они спустились с чердака, и только близнецы знали, какой путь приведет их обратно к разбитому окну, через которое они и забрались сюда. Анжела опять застряла в этом окне. Опять тонким голосом позвала Крисов на помощь. Опять Крисы, чуть не задыхаясь от смеха, вытягивали её и говорили, что надо меньше есть, Анжела краснела и почти придумала, что такого язвительного сказать в ответ. И вдруг, стоило Анжеле ступить на землю, с правой стороны из-за низкого забора высунулась лохматая голова, и мужчина средних лет, весьма с виду потрепанный и сердитый, округлил глаза и завопил на весь квартал:
- Воры! Хватайте воров!
Так быстро Анжела еще никогда в жизни не бегала. И никогда в жизни так не боялась. Неведомые призраки старого дома не пугали её так сильно, как этот вполне реальный и злобный человек, явно горевший желанием натравить на «воров» свою собачью свору – собаки оглушительно тявкали за забором и рвались в бой. Близнецы не боялись. Они, судя по всему, только рады были заполучить очередное приключение – Анжела и опомниться не успела, а один из Крисов уже схватил её за руку, и они побежали, полетели, понеслись быстрее ветра по улочкам городка. Крис и Крис хохотали, как сумасшедшие, и оглядывались назад – не бежит ли за ними собачья упряжка с голодными глазами? Анжеле было страшно обернуться, и она не столько бежала, сколько позволяла какому-то Крису себя тащить. Ни разу за весь долгий путь до дома они не замедлили бег, хотя тот мужчина наверняка отстал и махнул на них рукой.
- Сестра, - выдохнул Кристофер (скорее всего, это был он), резко притормаживая у крыльца Джонсов и прямо там падая на траву. – Это было воистину дивное приключение. Правда, Крис?
- Правда, Крис, - ответила Кристина, рушась возле брата и улыбаясь улыбкой счастливого идиота. Они оба так и выглядели… как на редкость счастливые люди.
На крыльце появилась Роберта. Можно было ждать от неё, что она начнет ругать детей - за долгое отсутствие, за испорченный газон, за бешеную гонку по улицам... взрослые всегда найдут тысячи причин, чтобы ругаться. Но Роберта не сказала ни слова неодобрения. Она просто стояла, глядя на близнецов и Анжелу, с теплой улыбкой на губах, а потом произнесла:
- Как я рада, что ты наконец улыбаешься.
Не сразу Анжела поняла, что эти слова обращены к ней. Не сразу Анжела поняла, что и правда улыбается.
Она тут же покраснела и ощутила себя неловко, глупо, странно. Тут же юркнула в дом мимо Роберты, чуть не сбив с ног Салливана, который выходил поглядеть, что за шум, а драки нет, и кинулась пулей к себе в комнату.
Девочка не выходила из неё до самого ужина – а «приключение», оказывается, заняло почти весь день. Лежала на кровати и слушала, как бешено стучит и не хочет прекращать дурной стук сердце, как шумит кровь в висках… Как странное чувство, названия которому Анжела подобрать не могла, бьется в груди. Она могла судить лишь от противного – и знала только: это не злость на дурных близнецов, не сожаление о потраченном бездарно дне, не обещание никогда больше не связываться с безумным семейством. Анжела обещала себе, конечно, не думать об этом, забыть, как страшный сон, но сразу бросила обещать… слишком уж сильно стучало сердце, слишком навязчиво мелькали в голове фразы...
Книги помнят… книги хранят память о веках… да в тебе кроется дух истинного авантюриста… оставь сомнения, всяк сюда входящий… спрятал в доме сундук с сокровищами… овладел секретом бессмертия… хотим вручить это сокровище тебе… ничего скучного и обычного, как делают взрослые... любить каждый день... делать все-все, чтобы запомнить...
Книга, поднесенная близнецами, так и лежала на тумбочке рядом с кроватью. И взгляд Анжелы против воли обращался к ней… слишком часто.
В этот день вообще все было СЛИШКОМ.

@темы: творчество, семейка

Comments

[Renya]

Джароед Джароед

Вообще не понимаю, что такого страшного в Джареде. Кто он такой? Никто. Героине неловко в незнакомой среде, но с её независимым характером и (первоначальной) инфантильностью можно было легко защититься. Я бы на её месте давно стал его передразнивать, сказал бы ему пару ласковых, возможно даже унизил физически, если бы до точки довел. Потому что нечего было терять.

Хотя по Джареду видно, что он просто одинокий и брошенный ребенок, если героиня меняется, то он - застопорился, словно застрял в чем-то и не может выбраться. Я терплю его пока, потому что знаю о неоднозначности, которую он в себе таит.

Приключение с близнецами вышло довольно забавным)) И снова прогресс, героиня радует меня с каждой главой. Молодец.

P.S. Мне очень понравилась фраза "Книги помнят", и названию главы тоже прекрасно подходит, хотелось бы, чтобы глава так и называлась, но это так))

[.rainbow.]

Renya, боже, какая страшная опечатка Зато придает определенный оттенок образу Джареда - и вполне справедливый, надо сказать

Ох, Ренья, как же ты мог настолько неверно понять Анжелу?
с её независимым характером и (первоначальной) инфантильностью
Где же у девочки независимый характер? Наоборот, зависимый. Крайняя степень оценочной зависимости - что подумают люди, что скажут, как посмотрят... Она бесконечно не уверена в себе и под внешним равнодушием скрывает явное острое желание нравиться, соответствовать ожиданиям... Анжела совершенно пока еще не обретший себя человек. Она именно инфантильна. Пассивна. И защищаться не умеет. Джаред справедливо (!) и метко (!) бьет в ее слабые места. Показывает девочке неудобную правду. Он уверен в себе, спокоен, уравновешен, собран, он именно таков, какой не является она, и это ее сбивает, озадачивает, сердит, расстраивает. Она просто боится Джареда. Так как же ей "легко защититься"? Ты на ее месте, конечно, ответил бы, но Анжела - не ты. Она другая.

просто одинокий и брошенный ребенок, если героиня меняется, то он - застопорился, словно застрял в чем-то и не может выбраться
И еще одно в корне неверное мнение, которое сам Джаред потом поменяет)
Одно скажу - он не застыл, он обрел себя, он твердо стоит на ногах - и я его за это уважаю.
Просто не забывай, что мы видим всех героев глазами Анжелы, а она сразу отнеслась к Джареду предвзято и образ его искажает в сторону "мрачный, злой, вредный гадина".

Мне очень понравилась фраза "Книги помнят"
Спасибо Но к названию главы она не подходит. Глава о близнецах, не столько об Анжеле, сколько именно о них. Их неугомонном рыжем духе, жажде приключений. Мое название главы - их девиз по жизни. Никаких сомнений, просто идем и делаем даже самую безумную невероятность.