Когда Джеку было плохо и не хотелось жить, он шел к воде. Он знал, что, если останется и будет себя жалеть, ругать, у...

понедельник, 24 августа 2015

00:27

.rainbow.

carpe diem

Когда Джеку было плохо и не хотелось жить, он шел к воде. Он знал, что, если останется и будет себя жалеть, ругать, утешать, просто будет говорить с одним собой, он сойдет с ума. И он шел говорить с морем.
Людный пляж лежал в другой стороне, а Джеку нужно было иное место. О нем знал лишь он… и, может, другие заблудшие, которым хочется отдать свои беды воде. Тихое, скрытое от праздных глаз место – пусто, голо, песок да море, и больше ничего. А больше и не надо. Джек ступал по мягкому песку, и песок легко пружинил у него под ногами, а у ног плескалась вода.
Здесь было очень мелко, и он заходил в далекую даль от берега, берег терялся, размывался, будто берега и вовсе нет… а воды все еще по колено. Джек шел и шел. В самые волны. Не заботясь об одежде, брошенной на берегу. Не заботясь ни о чем – и даже о себе.
Ему не хотелось думать в море о своих проблемах. Он приходил, чтобы соленая вода смыла все тревоги и печали. Разговор с морем – разговор не про это. Не про печали и тревоги. Джек приходил сюда не задать вопрос: «Что мне делать?». Там, на берегу, он решит, что делать, как быть. А море давало ему нечто большее, чем ответ. Силу, чтобы искать ответ самому. Море не спасало. Помогало. Светило, как фонарь в ночи.
Джек шел лицом вперед, оставив за спиной все. Он не видел города и пляжа. Он видел только волны. Он смотрел неотрывно, как одна за другой они обкатывают его, обегают с двух сторон и опять смыкаются, продолжая свой бег. Он для них не существует… казалось бы. Нет. Каждая волна встречала его, как объятия. И он шел, погружаясь все глубже, отдавая себя этим добрым друзьям.
Волны обдавали его своей теплой, текучей нежностью, и все лишнее, тяжелое, тянущее вниз летело с него, как шелуха. Растворялось в воде. Проблемы не исчезали, просто сейчас, здесь, в объятиях моря, они не имели значения. Их можно было убрать, как ненужную вещь, с глаз долой, и отдаться старому, мудрому другу, который знает все на свете – и лучше тебя.
Джек распахнул руки, чтобы чувствовать море вокруг каждой клеткой. И себя – в нем. Волны мягко качали, бросали щепотку брызг в лицо, волны делали его тело тоже мягким и невесомым, без всякой тяжести на плечах. Неподъемный груз, от которого не хотелось жить на берегу, канул в морских глубинах. Море было достаточно большим, чтобы поглотить его без остатка.
Большое, необъятное… но Джек не чувствовал себя ничтожным и жалким на фоне этой страшной громады. Он стоял в воде по шею, смотрел на воду и сознавал себя каплей в океане. Но пусть он капля в океане, а все же капля – значит, у него есть свое место и своя сила, значит, он нужен. Значит, он может что-то делать – с миром и с собой.
Море наполняло его невиданной силой, и он питался ей, втягивал её в себя, ловил из каждого объятия волн. А после разворачивался – и шел назад, лицом к городу, ко всем своим тревогам и заботам, не трусливо убегая, а храбро смотря им всем в лицо. Спокойно и храбро. Мир в душе дарило ему море, и волны, провожая, толкали его в спину, будто говорили – ну, давай, иди, борись, живи.
Полный новых сил и обретший себя заново, Джек шел и жил.