[.rainbow.]

Название: "Эксперимент с предсказуемым результатом"
Автор: Rainbow
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Размер: миди
Статус: закончен

Глава 7. Поражение

Глава 7. Поражение

- Ну, сынок, здесь ты не можешь не одержать победу, - усмехнулся отец, стоя позади Рауля и оглядывая, склонив голову к плечу, других участников состязаний. - Слышишь? Вспомни, сколько лет я потратил, чтобы тебя научить. Не подведи.
Лихорадочное возбуждение сорвало голос. Кровь быстрей побежала от сердца по венам. Рауль, счастливо рассмеявшись, прикрыл глаза, откинул голову назад, устроился под сосной поудобней.
- Да, папа. Не подведу.
В этом не стоило сомневаться. Рукопашный бой. То, чему отец учил его с детства, долго, кропотливо учил. У Рауля есть опыт. Он легко победил тех мальчишек, что дразнили его сумасшедшим, а значит, и в этот раз сумеет запросто справиться. Он ДОЛЖЕН справиться. Он не позволит себе упустить возможность показать отцу, на что способен. Папа похвалит его. Папа скажет, что Рауль - достойный сын и наследник.
- Смотри, - отец указал на маленькую девочку, стоящую неподалёку. - Ну, как тебе такая соперница? Сможешь победить её?
Тяжёлая рука отца легла на плечо Рауля. И пальцы сжались - едва заметно, слегка, не наказывая, только предупреждая. Но Рауль ощутил, как мурашки страха бегут по спине, как сжимает горло судорогой, не позволяет вдохнуть. Рауля потрясывало изнутри. Знакомым, привычным желанием... угодить отцу. Доказать отцу. Оправдать ожидания отца.
- Пустяки, - заверил он папу. - Глупая девчонка.
- Ты ведь не побоишься ударить девочку, сын? - отец лукаво, но недобро, почудилось Раулю, ухмыльнулся.
- Нет. Конечно, нет!
- А вон тот парень, слева - справишься с ним? Он, кажется, помощней, посильней тебя будет.
- Справлюсь, папа!
- И жалеть его не станешь, даже если он попросит о пощаде?
- Я... я убью его, папа. Я обязательно убью его.
- Молодец, сын. Пожалуй... ты всё-таки достоин меня.
Лучшей подзарядки перед будущим соревнованием Раулю было не нужно.
- Эй.
Рауль поднял голову.
- Спишь, что ли?
Напротив него появился другой участник соревнований. Парень. В шортах цвета хаки, зелёной водолазке и бейсболке козырьком назад. Он стоял, скрестив руки на груди, и исподлобья мрачно, агрессивно глядел на Рауля. Недолго, впрочем - не больше двух-трёх секунд; парень оглянулся через плечо, почти оскалил зубы, как зверь, и свирепым взглядом обжёг девчонку, своего двойника. Рауль, кажется, для парня интереса отныне не представлял.
Неподалёку стояли-сидели другие участники соревнований. Тренера не было.
- Напади первым, - посоветовал отец. Скрестив руки на груди, он изучающе наблюдал за соперником Рауля. - Видишь? Он отвлёкся. Не упускай преимущество, сын.
Рауль не упустил. Покорный руке отца, слегка - больно - подтолкнувшей в спину, он бросился на парня.
Тот заметил движение Рауля. В последний момент - но заметил. Слабый, щуплый с виду, неповоротливый, как прочие глупцы - он не успел бы уйти от кулака, летящего в лицо. Никак не успел бы. К тому же, и вовсе не заметил бы атаки - так занят был переглядками с двойником.
Но парень заметил. И... Рауль не ожидал, а потому не увидел, как резко парень дёрнулся в сторону, как замахнулся сам, ощутимо ударив в живот.
Больно. В первый раз Раулю было больно.
Он не упал, конечно, - только дрогнул, но взгляд отца... взгляд отца обжёг, будто железо, раскалённое докрасна. Отец смолчал. А его глаза, с угрозой сощуренные, губы, презрительно изогнутые, говорили куда, куда больше самых жестоких слов.
Рауль прыгнул. Быстро, резко, как отпущенная пружина. Гнев отца окатил его ледяным, страшным потоком ужаса. Нет. Не опозориться снова, нет, только не перед папой, только не здесь, он сможет, не здесь, нет, его с детства учили драться, он лучший, правда, папа, нет, он обязан, ему надо победить, да, нужно, нужно...
Соперник увернулся. Проводил глазами Рауля, проскочившего мимо, и снова потерял к нему всяческий интерес. Парень отправил девчонке-двойнику торжествующий взгляд, оскалил зубы и громко, победно хмыкнул, когда девчонка свирепо ощерилась.
- Это ещё не победа, братец! - повысив голос, ядовито бросила она парню.
- Правда? - ухмыльнулся соперник Рауля с дерзостью. И, нагнувшись, поднял с песчаной насыпи под ногами большой, обкатанный круглый камень. - В таком случае, сестрица, вот это - победа.
Рауль не мог понять, почему камень летит к нему, прямо в лицо. "Нечестно!" - подумал он, а после удар в висок прошил тело болью насквозь, красные кляксы поплыли перед глазами, и Рауль повалился на землю.
Ему казалось, что тренер сейчас подойдёт и исключит того парня из состязаний. Объявит выговор. Обругает за нарушение правил, за непозволительную дерзость. Но тренера не было. Кажется, он исчез довольно давно.
Это нечестно. Это не по правилам. Однако, судя по всему, парень плевал на правила, - как и отец, резким движением схвативший сына за шиворот.
- Вставай, - прошипел отец. Низким, глухим, полухриплым, редким, - но очень, очень знакомым голосом. Он злился. С виду - невозмутимый, спокойный, лицо ровное, губы сжаты в тонкую линию, и, однако же, это спокойствие... эта холодная, стальная невозмутимость... пугала куда хуже криков и ударов.
Отец злился.
- Вставай, - повторил он. - Немедленно. Ты пожалеешь, что родился на свет, если не встанешь.
Рауль попробовал. Он честно приподнялся на локте, заморгал глазами, чтобы прогнать кляксы и круги, сделал рывок... и без сил рухнул на землю. Он не мог. Он просто не мог. Было больно.
А парень подходил к нему. Приблизился, встал рядом - на расстоянии шага, не дальше, - нагнулся и поднял с земли второй камень.
Этот был гораздо, гораздо больших размеров. Явно тяжёлый. Сквозь кляксы, дикую боль и липкий, душащий ужас Рауль понимал - с одного шага такой камень вдребезги размозжит ему череп. И тогда отец увидит, как его сын проиграл. Окончательно проиграл. Навсегда.
Нет! Нельзя... этого допустить.
Рауль сделал попытку встать. Последнюю. Отец схватил его за запястье, дёрнул, едва не выворачивая руку из сустава, потянул вверх, встряхнул с чудовищной силой.
- Ничтожество, - прошипел он. - Ты не сын мне. От тебя нет никакого толку. Ничтожество...
Парень, видя, что Рауль порывается встать, вернул его на землю ногой. И наступил на живот подошвой ботинка, глядя куда-то назад, за плечо, ухмыляясь торжествующе.
- Вот это - победа, сестрица, видишь? Окончательная, - сказал парень. Его рука с камнем, замахиваясь, отлетела назад.
Девчонка-двойник, задрав нос, прошла мимо парня, со всей силы задев плечом. Поэтому камень, сбившись по траектории, исчез в ближайших шипастых кустах.
Девчонка скрылась за низким, кирпичным зданием столовой. Брат, цыкнув, обжёг её спину свирепым взглядом, пнул песок под ногами и зашагал в противоположную сторону. Другие участники соревнований куда-то разошлись.
- Ты не ушибся?
Над Раулем, спрятав руки в карманах, стоял мужчина. Тренер. Волосы закрывали часть лица Рауля, и синяк, огромный, болезненный, налившийся лиловато-синим, никому не был заметен.
- Он в порядке, - бросил отец, презрительно глянув на сына. - Просто потерпел поражение.
Поражение.
Рауль никогда прежде не слышал такого страшного слова.

Глава 8. Ошибка

Глава 8. Ошибка

Обычно Джаспер проводил немало времени, изучая, анализируя и, как следствие, подбирая подходящий к ситуации образ. И, надо сказать, его соперники по состязаниям были... весьма любопытными образцами, нестандартными, непривычными для характера Джаспера. Ту девчонку взять, хотя бы. С виду - абсолютно неприступная, холодная, человек, которого ничто, никто на свете не способен вывести из себя. Девчонка - Джаспер не помнил имени - заморозила своё существо в неподвижном, мёртвом состоянии. Ограничила круг своих интересов, качеств характера и эмоций на победе. Только на победе. Пожалуй, именно такими, как эта девчонка, должны были быть воины в древности.
Однако сейчас - не древность. А Джаспер - отнюдь не склонен в чём-то ограничивать себя. Как бы искусна, интересна и неприступна ни была девчонка... она человек. Обычный, стандартный, в целом не отличимый от многих других. У неё один образ. Только одна типология поведения, один комплект реакций и чувств ко всем жизненным ситуациям. А значит - разделаться с ней не составит труда.
Так и вышло. Впрочем, ничего удивительного. Когда, помилуйте, Джаспер сомневался в своих исключительных способностях изучить, расколоть и превратить в пыльцу любого человека?
Времени на то, чтоб разгадать сущность девчонки, ушло не много. Джаспер давно присматривался к ней, честно признаться. С первого дня, когда все участники состязаний, приехав в лагерь, только-только вышли из лагерного автобуса. Ещё тогда он наблюдал за девчонкой. По контрасту со всеми прочими она казалась ему... весьма, весьма любопытным экземпляром для изучения.
Но расколоть, разумеется, можно любого. Джаспер расколол. Наблюдал, анализировал, подметил перед поединком едва заметное движение в мимике, изгиб губ, жест руки... и понял. Девочка мечтает о победе. Хочет одолеть, растерзать и уехать из лагеря "Победитель" победителем. Она живёт мыслью о чемпионстве. О большом, серьёзном чемпионстве. А в совокупности с тем - считает, что ни он, Джаспер, ни другие участники с ней сравниться не могут.
Что ж. Сыграть на этой особенности не составит труда.
Нужно, к слову, всё же отдать заслуженную дань девчонке - образ, выбранный Джаспером, оказался в новинку. Дерзкий, абсолютно уверенный в себе молодой человек, с налётом изящной иронии, тонкого юмора, с изысканной, отточенной манерой речи, с лёгкой, насмешливо-снисходительной улыбкой... Джаспер впервые примерил на себя подобный образ. Сразу угадал, что против такой девчонки издёвка, неверие, поддразнивание сработают лучше всего. Конечно, язвочка в голосе оскорбит её. Конечно, она увидит в словах Джаспера сомнение, пренебрежение ей самой в частности, девушками в общем.
Конечно, она захочет доказать, что способна на многое. Потеряет контроль над собой, сделает одну, крошечную ошибку - и, впрочем, большего Джасперу не потребовалось.
Он не умел сражаться на мечах. Занимался этим когда-то, в руках держал, но, если б он был обычным, ограниченным в рамках своего собственного характера человеком... ни за что не победил бы.
- Дистанция - километр, - равнодушно инструктировал тренер, обводя равнодушным взглядом каждого из участников. - Вы стартуете здесь, заканчиваете - тоже здесь. Тот, кто придёт к финишу быстрее других, - победил. Вопросы?
Джаспер улыбнулся, смакуя поражение той девчонки в который раз. Аккуратно защёлкнул новый образ, окончательно сформированный, цельный, в ящик бюро - и сосредоточил внимание на тренере. Довольно. Первый полезный опыт приобретён, знание получено, но впереди - другие состязания, другие соперники. Да, в рукопашном бою Джасперу совсем немного, чуть-чуть не достало до победы. Тот парнишка - с камнем - оказался любопытней, чем он ожидал. Что же. Вот шанс разделать с ним, а заодно и со всеми другими.
- Займите положение на старте, - сказал тренер, убедившись, что вопросов нет. Участники построились вдоль линии, прочерченной по земле, и Джаспер занял место рядом с девчонкой с мечом.
В кроссах за свою жизнь Джасперу доводилось участвовать бессчётное количество раз. И образ быстро прыгнул в руки из ящика бюро - любимый образ, один из первых, созданных Джаспером. Да, мечом он владеть не умел вовсе. Но бег - его стихия, то, что удаётся ему всегда, без труда и запросто. Скорость. Учитель в школе часто говорил, что Джаспер летает со скоростью молнии.
- На старт, - скомандовал тренер.
Джаспер подарил ему и своим соперникам дружелюбное, расслабленное выражение лица и полную уверенность. Кажется, эта победа будет самой лёгкой из всех.
- Внимание.
Да. Любимый образ. Спортсмен, запросто одерживающий победу за победой.
- Марш!
Все сорвались с места, а Джаспер - на секунду опережая прочих. Так всегда. Одно мгновение в начале - и никто больше не способен его обогнать.
Сперва, не сдержав скорости, вперёд вышел парень с полубезумной улыбкой на лице - тоже любопытный экземпляр, кстати, надо бы заняться им. Но дыхание быстро изменило парнишке, он отстал, а Джаспер без усилия оставил его за спиной. Почти плечо к плечу с Джаспером бежала девчонка, та самая воительница; позволив ей на миг поверить в победу, Джаспер в два раза увеличил скорость и оказался далеко впереди.
Один километр - это совсем не много. К концу дистанции Джаспер значительно опережал своих соперников. Сзади кто-то что-то крикнул, огрызнулся, бросил отрывисто - и завязалась приглушённая расстоянием перепалка. Джаспер усмехнулся. Фигура тренера почти была видна за поворотом, дистанция кончалась, от победы отделяло только длинное, приземистое здание лагерной столовой.
- Подавись! - со злобой прошипел голос за спиной Джаспера, а потом... потом случилось что-то, чего вовсе не должно было случиться.
Мимо пролетел, обдав ветром, поток резкого, холодного воздуха. Мелькнул - быстро - силуэт девчонки, одной из тех двух одинаковых близнецов, совсем рядом с Джаспером; длинные рыжие волосы хлестнули его по щеке. На Джаспера девчонка не смотрела. Больно задев, оттолкнув с дороги, она побежала дальше.
- Эй! - вырвалось у Джаспера. Этот возглас не был предусмотрен образом спортсмена, но... но такое поведение соперника тоже. Какого дьявола вообще девчонка смогла догнать его?
- Отвали, - рыкнула она. Ощерившись, девчонка смотрела на кого-то позади, за своей спиной, и только на секунду повернула голову к Джасперу. Первым толчком она и так сбила его с дистанции. Второй был гораздо более агрессивным, резким и болезненным. Девчонка обожгла Джаспера чистой яростью в глазах, подняла руки, отшвырнула его от себя и бросилась дальше. На этом интерес к преграде - к Джасперу - у девчонки иссяк.
Ему не составило бы никакого труда догнать соперницу. Догнать, перегнать и с лёгкостью выиграть соревнование. Но Джаспер не учитывал, что беговая дорожка огибала здание столовой с другой, незнакомой, неизведанной стороны. И что там, сзади, земля сразу за дорожкой обрывается пологими берегами оврага.
Не поймёшь, откуда в щуплой девчонке столько физической силы. Джаспер отлетел далеко, до странности далеко, его нога соскользнула с границы дорожки, и, не успев опомниться, он покатился по склону вниз.
По крутому, бесконечному склону. Земля и небо перепутались. Дыхание сбилось. Желудок подпрыгнул куда-то высоко, в горло, в затылок ударило твёрдым, картинка перед глазами потеряла чёткие очертания, поплыла, поплыла... Одну долгую, растянутую секунду Джаспер слышал только звон в ушах. А затем мерзкий звук - хруст, дикая, сумасшедшая боль по всему телу, а затем голова приложилась обо что-то, а затем мокрое ткнулось Джасперу в щёку, и мир застыл.
Днище оврага было грязным, рыхлым и мокрым насквозь. Лежалая листва забилась за шиворот футболки. Прелый запах ударил в ноздри. Сосновые иглы кололи тело сквозь слой одежды. Нога завязла в мутно-коричневой жиже. А рука...
Джаспер не чувствовал руку. Вместо правой верхней конечности был сгусток боли, дикой, невозможной, и Джасперу показалось, что картинка мира через секунду уплывёт от него навсегда.
Он лежал и стискивал зубы. Он приказывал небу над головой принять неподвижное, чёткое положение. И только спустя минуту, может, час, может, сумел как следует осмотреть ситуацию, в которой оказался.
Склон оврага был почти пологим. Грязным, рассыпчатым и очень скользким на вид. Верхушки сосен и крыша столовой маячили далеко, далеко сверху, по скату отчётливо просматривался путь, который проделал Джаспер.
- Проклятая девчонка! - сорвалось ругательство. И даже боль в руке на чуть-чуть отступила, теряя свою значимость перед таким вопиющим, неведомым нарушением, невозможной ошибкой в выверенной схеме.
Джаспер должен был победить. Эта победа была его. Так какого же, чёрт возьми...
За Джаспером никто не пришёл. Ни тренер, ни, тем более, другие участники состязаний. Только позже, когда он сам выбрался из оврага и дошёл - дополз - до будочки медицинского пункта, туда прибежал запыхавшийся, насмерть испуганный Кристиан. Джасперу наложили гипс на сломанную руку. Безвольно, бесполезно болтаясь, она была прикована перевязью к груди.
Ошибка в схеме. Гораздо больше, чем травма, Джаспера донимала ошибка в схеме. И та девчонка... которая агрессивно, свирепо столкнула соперника в овраг; которая просто, равнодушно удалила преграду со своего пути.

Глава 9. Убийца

Глава 9. Убийца

"Да, - торжествуя, подумала Джина. - Да, братец. Это МОЁ, и здесь, как бы ты не старался, тебе не одолеть меня".
Она не читала список состязаний, прилагавшийся к пригласительному письму. Другому уделяла внимание, не до того было, однако... Для неё стало приятным сюрпризом, что полоса препятствий входит в программу соревнования.
Сейчас тренер - в белых шортах и футболке, идентичный предыдущему, - водил всех по спортивному стадиону, показывая и рассказывая. Верёвочная сетка. Лестницы, перекладины, мостики. Низко натянутая проволока. Полоса препятствий была обширной, разнообразной, сложной - и казалась Джине совершенным, продуманным произведением искусства. Созданным для неё. Понятным только ей. Какой год она занимается в секции? Третий? Какие по счёту соревнования выиграла? Пятые? Эта полоса - пустячное дело для Джины.
С детства она отличалась ловкостью. Скоростью. Сноровистостью. Умела проскользнуть, прошмыгнуть, пробраться, найти крохотную лазейку там, где другие переминались с ноги на ногу в нерешительности; где другие пасовали. Быстрая. Неуловимая. Вёрткая. Родители с гордость отмечали это, друзья, приятели, знакомые восхищались, а учитель физкультуры в школе, удивляясь навыкам Джины, посоветовал ей непременно заняться спортом всерьёз.
Она занялась. Добилась ошеломительных успехов с первых шагов. И только посмеялась, когда братец Диего полез в спортивные секции следом за ней.
Спорт - порыв, импульс, скорость; что-то быстрое, неуловимое, текучее, где нужно действовать, полагаясь на реакции собственного тела, стремительно срываться с места за долю секунды, отнимать короткие кусочки времени у соперников, необходимые для победы. Размышлениям, привычке думать, анализировать и просчитывать - не место в мире спортивных дисциплин. Мозговой штурм и спорт исключают друг друга.
А Диего думать любил. Чересчур, на взгляд Джины, любил. Неповоротливый увалень. Медлительный неудачник. С его комплекцией, с его характером, с его темпераментом - в шахматы бы играть, задачки решать; не пытаться переиграть сестру на её собственном беспроигрышном поле.
Они разные. Они никогда, никогда не были отражениями друг друга.
- Что, сестрица, рассчитываешь на лёгкую победу? - со свирепой насмешкой бросил Диего, проталкиваясь мимо сестры. Из вредности. Вовсе не потому, что плохо видит тренера или недостаточно чётко слышит его пространные объяснения. "Смеёшься, братец?". Впрочем, долго думать не требуется, чтобы заметить - Диего донельзя разозлён.
- Да, братишка, - ослепительно улыбнулась Джина. - Такую же лёгкую, как на кроссе.
Диего помрачнел. Удар Джины пришёлся точно в яблочко.
В целом, полоса препятствий не представляла трудностей. Скорость, ловкость - и ты победил; однако... Джина с детства была ловчей, быстрей, чем все остальные, а главное - чем её брат-близнец. Каждый раз, стоило очередному родственнику умилённо просюсюкать, что, мол, вы так похожи, детишки, Джина мысленно торжествовала, косясь на Диего. Потому что - нет, они с братцем не одинаковые; нет, в ловкости и скорости она ЛУЧШЕ своего близнеца.
Это было истинным наслаждением. Обогнать братца на первых же препятствиях, послать ему, обернувшись, насмешливый, торжествующий взгляд, - и за мгновенье очутиться намного, намного впереди братца Диего. И других участников состязания. Впрочем, они не беспокоили Джину.
Мостики, перекладины, лесенки, дорожки... Джина легко, по-кошачьи перебрасывала себя с одной преграды на другую. Ловко перебирала руками. Умело пробиралась там, где застревали все прочие. Прошмыгивала, проскальзывала изящно, аккуратно, безукоризненно. Только Джина могла оценить всю красоту, всё искусство такой полосы; только Джина была способна достойно одолеть препятствия, ловко, быстро, изгибаясь и поворачиваясь, - как кошка.
Диего тащился позади. Где-то далеко, далеко за спиной победительницы. И, судя по всему, недовольно бурчал себе под нос, бормотал вслед сестре много обидных, нелестных слов. Джина не прислушивалась; одного знания, что Диего злится, ей хватало с лихвой. Её пьянил сам гнев; сама обиженная ярость, ненависть в голосе братца... сам факт, что она опять, повторно за все состязания, опережает его. Что, наконец-то, все поймут и Диего поймёт - они не одинаковые. В них совсем, совсем нет ничего похожего и идентичного.
Джина подарила братцу ещё пару, тройку торжествующих выражений лица. И даже рукой помахала, широко насмешливо улыбаясь. Брат, надо бы отдать ему должное, обгонял других участников соревнований, на добрых нескольких метров обгонял, однако... однако сестру, как ни старался, он обогнать не смог. Куда ему.
Руки Джины, наученные за несколько лет, двигались самостоятельно. И ноги, повинуясь врождённой ловкости, сами искали необходимые опоры, пути, как можно быстрей и проще ведущие к цели. На секунду Джина оторвалась от беззвучной битвы с братом - и, не на шутку удивившись, увидела девчонку. Прямо перед собой. Обогнавшую её.
На девчонке была туника светло-сиреневого цвета, волосы неаккуратными короткими прядями свисали вдоль лица. А за спиной болтался меч. Деревянный меч с первого состязания, - откуда он здесь, зачем понадобился сопернице?
Девчонка казалась воином-самураем, из фильма про древнюю Японию. И в данной ситуации, на полосе препятствий в летнем лагере, выглядела настолько нелепо, что Джина фыркнула в голос, не сдержавшись.
Но факт оставался фактом. Девчонка обгоняла её. А братец, заметив это, уже нагло, от уха до уха ухмыляется.
Ну, нет уж. Такого Джина не допустит!
Она прибавила скорости. Поравнялась с соперницей, сделала скачок-прыжок и вырвалась вперёд. Победа! Все препятствия теперь были за спиной, кроме последнего - верёвочной сетки, натянутой высоко над землёй.
Джина сомкнула пальцы на тугих узлах верёвки, плавно, грациозно продвигаясь к противоположному концу сетки. Полоса была трудной, правда, и немаленькой протяжённости - братец, да и другие участники, заметно устал, запыхался, едва полз далеко позади. Но Джина чувствовала, как гудит ила внутри неё; как энергия, подкреплённая мыслью о победе над братцем, плещет через край.
Что-то случилось. Джина не успела, сообразить, что именно, не поймала конкретный момент. Просто сетка, крепко скрученная из верёвок сетка, ушла вниз, нога не отыскала опоры, а потом земля быстро понеслась Джине на встречу, ударила в бок и взорвала тело болью.
Высота была немаленькой. А под сеткой, почему-то, не оказалось страховочных матов... не оказалось ничего. Только земля; твёрдая, утоптанная, с россыпью острых камней и облаками удушливой пыли. Она забилась Джине в нос и глаза. Спина болела. Бок болел. Болело всё. Ногой, рукой было больно даже пошевелить.
Девчонка с короткими волосами стояла над Джиной. В руке - меч. А сверху, чуть подёргиваясь от ветра, безжизненно висели обрывки сетки, судя по всему разрубленной отточенным лезвием. Деревянным лезвием. Как это возможно, как, чёрт возьми…
Джина спешно пыталась понять, что происходит. И оглядывалась, отыскивая глазами тренера - так похожего на всех предыдущих, лицо в лицо. Но тренер отсутствовал. Кажется, дав старт состязанию, он удалился и появляться, чтобы исправить абсурдную ситуацию, не спешил.
Ведь это не по правилам. Это нарушение. Нечестная игра!
Девчонку такие вопросы не волновали. Она приставила меч к горлу Джины и резанула им наотмашь.
Слава богам, что Джина успела дёрнуть головой; немного дёрнуть. Слава богам, что меч в руках сумасшедшей девчонки был не стальным, настоящим оружием – деревянной тренировочной моделью. И лезвие, вместо того, чтобы порвать кожу на шее в клочья, только оставила царапину, косую длинную рану на горле и на щеке. Впрочем, всё равно - кровь побежала вниз, окрасив рубашку Джины в ярко-алый.
Девчонку, видимо, такие вопросы не волновали. Она, как кошка, мягко и быстро метнулась туда, где значился финиш, и выиграла соревнование.
Джина осталась сидеть на земле, зажимая горло ладонью. Даже колкий, насмешливый взгляд братца Диего не сразу смог отрезвить её.
- Поздравляю, - говорил тренер-судья, пожимая девчонке-победительнице руку. Не поймёшь, откуда он взялся и почему игнорирует раненого ребёнка.
Братец торжествовал. Даже не делал попытки скрыть свою глубокую, абсолютную, шумную радость. Сам он, конечно, проиграл, уступил девчонке с мечом и другим соперникам; но такого зрелища, пожалуй, он не видел ещё никогда. Чтоб сестрица - и опозорилась в том, что умеет делать лучше всех людей на свете? Потеха!
В медицинском отсеке шею Джины замотали бинтом и наложили таинственные компрессы. А девчонка с мечом, окинув быстрым взглядом поверженную соперницу, не выразила эмоций - ни по поводу царапины в частности, ни по поводу победы в общем. Её лицо было мертво. И Джина, когда глаза зацепились за девчонку в столовой, ощутила быстрый, острый колючий озноб от пальцев по позвоночнику. Такой взгляд и был у девчонки, когда она играла нечестно; когда резала противнице горло; когда совершала преднамеренное, явно осознанное убийство. Никакой. Равнодушный. Будто бы... мёртвый?

Глава 10. Королева

Глава 10. Королева

Родители должны смотреть на ребёнка с заботой и любяще, верно? Со счастливым, добрым огоньком в глазах. И, конечно, трепать ласково по голове, обнимать за плечи, приговаривая, что их ребёнок - самый лучший, самый нужный, самый любимый.
Мама и папа Элизы смотрели ей за спину. Или в точку у неё над головой. Или, отвернувшись, куда-нибудь далеко, в более интересную им сторону. А бывало, взгляд родителей был устремлён сквозь девочку. Так, будто она - прозрачная, и в окружающем пространстве существуют куда как более интересные предметы, чем маленький ребёнок.
Нет, мама с папой вовсе не молчали. Они разговаривали с дочерью. А на званых вечерах, улыбаясь гостям, обнимали, трепали по головке, приговаривали. Любой человек, раз видевший семью Коллинз вместе, друг ли, приятель ли, коллега ли, сказал бы - да, они замечательное семейство, так любят друг друга!
Но Элиза чувствовала, как холодны, деревянны руки родителей, обнимавшие её, гладящие по волосам. Как нейтрален, ровен голос, рассказывающий о том, что дочь - лучшая и любимая. Как пусты глаза, глядящие в сторону, или за спину, или над головой.
На ужинах, праздниках, дружеских встречах Элизе доставалось от родителей изрядно внимания-фальшивки. Но, впрочем, дома, когда не было ни гостей, ни друзей, ни сотрудников, внимания - вовсе нет. Даже обманного, искусственного, наигранного... никакого.
Мама и папа, пожалуй, замечали вокруг себя только две вещи - работу и друг друга. Утром и днём они пропадали на работе, вечером - в ресторанах, театрах, музеях, а ночью... ночью родители тоже были заняты своей личной жизнью. Для дочки - пожелание добрых снов и поцелуй в макушку. По традиции. Как было заведено. Мама с папой не пропускали вечерний обязательный ритуал, никогда, ни разу; будто думали - и сейчас коллеги-друзья-приятели могут видеть их.
С Элизой мама и папа не играли. Не читали ей книжек. Не водили в гости к сверстникам, в парк, на детские площадки. Ничему не учили. У Элизы не было друзей. И общаться, сколько она себя помнила, ей приходилось самой с собой. Учить - тоже саму себя. Книги читать - самой себе.
Нет-нет, не подумайте - Элиза не скучала. Она быстро привыкла к тому, что в этом мире, кроме неё самой, никого не существует. Пожалуй, какая-то мёртвая, ненужная суета мелькает за окнами и дверьми дома; бесполезные фальшивые родители скользят по дому, как тени, целуя в макушку на ночь; но живое существо на Земле - только Элиза. И больше, впрочем, никто не был нужен ей.
Элиза играла с куклами, найденными на чердаке. Там же, среди старых порванных книг, сломанных ящиков и пыли, придумала для них огромное королевство. Построила. Освоила. А вскоре все утра, все дни и вечера - нередко ночи - проводила в своей стране.
Фантазия Элизы не переставала работать ни на секунду. Замки, моря, корабли, башни, войны, свадьбы, союзы... Страна жила. Страна рушилась, строилась, развивалась и росла вширь. В стране никогда, никогда не было скучно. Каждую минуту там что-то происходило, что-то менялось, и она была настоящей, да, настоящей, живой, не чета мёртвому миру вокруг.
Потом Элиза стала придумывать историю. Большую, длинную, про королеву, правящую в стране. Королеву Элизу. Она была знатной, сильной, очень богатой, а комнаты её дворца полнились людьми - придворными, послами соседними государств, шутами, торговцами, фрейлинами, принцами и принцессами.... Королева была всеми уважаема, почитаема и любима. Никто не перечил ей. Все приказы королевы исполнялись беспрекословно. Взгляды людей, окружающих королеву, всегда были устремлены на неё, только на неё; люди любовались своей королевой, смотрели ей в глаза и не могли, не хотели отрываться.
Никто, по-прежнему, не замечал изменений. Спроси соседей семьи Коллинз, приятелей, друзей, гостивших в доме, и все сказали бы - да, Элиза, чудесная девочка, скромная, кроткая и послушная; ну, пожалуй, немного мечтательна. Никто не видел, не сумел поймать момента, когда "мечтательность" превратилась в "одержимость". Девочки Элизы больше не было. Была королева Элиза. И толпы придворных, и взгляды, полные обожания, и страна, в которой кипит настоящая жизнь.
Однажды в государстве случилось невиданное - предательство. Дерзкий мальчишка сказал, что не станет исполнять приказов королевы. А за ним - ещё горстка предателей, пустили смуту в народ, планировали поднять восстание.
И тогда королева Элиза рассердилась. Впервые, рассердилась по-настоящему. Она велела схватить смутьянов, выволочь всех на площадь перед королевским дворцом и обезглавить. А головы, после, насадить на пики, укреплённые по зубцам замковой стены.
Пусть все видят. Да, да, пусть все видят и трепещут, зная - любому, кто посмеет сказать слово против своей королевы, ждёт смерть. Элиза - главная в королевстве. Элиза - самая мудрая, справедливая, добрая, ловкая, умная. Она должна быть первой во всём.
Спустя ещё какое-то время, на городских ярмарочных скачках, один наглец посмел обогнать свою королеву. Голова глупого простолюдина тем же вечером гнила на стенке замка. А Элиза, чтобы урок был крепче усвоен, ввела в своём королевстве закон - победа во всём, всегда может доставаться только королеве. Она - лучшая. Она - первая.
В позолоченной карете, с почётным эскортом, с изящно, остро выточенным посохом – символом власти – в руке королева отправилась на состязания. Уверенная, что привезёт обратно в своё государство победу. Элиза забыла, кто она. Не было девочки Элизы. Только страна, королева, величие, абсолютная, неколебимая власть.
Впрочем, люди, окружавшие семью Коллинз, по-прежнему ничего не замечали. И понятно - Элиза не всегда была королевой. Нет, вовсе нет. Она много, много дней подряд могла вести себя, как обычный ребёнок, как милая, кроткая девочка; она улыбалась, она смеялась, она с любопытством смотрела вокруг. Но когда-нибудь, как-нибудь... случалось так, что королева, твердая, холодная, властная, занимала место маленького ребёнка. И никто не видел, не чувствовал на себе всю мощь её силы, суровой хватки, острой, мстительной жестокости.

Разумеется, Диего не мог знать об этом. И он, как все, видел Элизу маленькой девочкой, слабенькой, хиленькой, не достойной того, чтобы её опасаться. Диего даже не думал про эту девчонку. Ну, есть и есть. Наравне с другими соперниками, впрочем. В данный момент Диего занимала одна мысль: "Ага, сестрица. Это мой этап, здесь я одержу победу".
Всё внутри Диего билось, ворочалось и клокотало от злости - бессильной, бесконечной. Сестра обставила его! Обогнала того парня на кроссе, обставила, обвела вокруг пальца! Он до сих пор видел торжествующие, ликующие глаза Джины, губы, изогнутые в улыбке. И сейчас, конечно, тоже чувствовал спиной колючий взгляд. Но теперь - всё будет по-другому. Теперь он, Диего, победит - как же иначе? Прыжки - то, в чём никто на свете, включая сестру, с ним сравниться не сможет.
Диего занимался лёгкой атлетикой с самого детства. Хотя родители, Джина, все знакомые и приятели были уверены - ему нечего делать в мире спорта. Слишком рассудительный. Лучшее умеет думать, чем делать, подолгу размышляет над ситуацией, взвешивает, оценивает, прорабатывает все возможные пути решения... "Ты бы шахматами занялся" - как-то буркнула ему сестрица. И все другие согласились. Правда, Диего стоит заняться таким делом, где его умственные способности, тяга к размышлениям придутся к месту. Спорт - импульс, порыв. Там нужно реагировать, быстро, мгновенно, обладать ловкостью, скоростью и лёгкостью, за доли секунды срываться с места и лететь на встречу победе. Спорт и мозговой штурм не связаны. Они, если подумать, полностью исключают друг друга.
Джина - другое дело, считали родители. Она вёрткая, шустрая, ловкая и, как нельзя лучше, подходит для спортивных занятий. Диего записался на лёгкую атлетику, чтобы позлить сестру. Доказать - он способней; он сумеет в любом занятии, в любой ситуации применить свои мыслительные таланты.
И Диего применил. Особенно хорошо вскоре ему стали удаваться прыжки. Другие спортсмены прыгали, в мгновенье срываясь с места, как, если по-честному, и положено спортсменам; а Диего думал. Он стоял, внимательно изучая дистанцию, измерял расстояние до ямы с песком, делил на отрезки, рассчитывал силу прыжка, момент, где стоит ускориться, выверял траекторию... и побеждал. Всегда - побеждал. Удивляя всех, кто полагал спорт и размышления антонимичными словами.
В этом Джина ни прежде, ни сейчас не могла сравниться с Диего. Он легко разделается с ней.
- Каждому из вас дано по три попытки. Я буду измерять расстояние, на которое вы прыгнули, и лучший результат...
Тренер, мужчина в белых шортах и футболке, что-то рассказывал о правилах. Диего не слушал. За несколько лет занятий в спортивной секции все правила соревнований он выучил наизусть.
- Итак, постройтесь друг за другом вон там, - тренер махнул рукой в сторону квадратной ямы, заполненной песком. Она располагалась на правой стороне огромного спортивного стадиона, и метки с цифрами были прочерчены вдоль краёв.
Участники потянулись, куда им было сказано. Первым прыгал странный парень с безумной улыбкой, за ним другой парень, после девчонка с мечом, сам Диего и маленькая девочка, всюду таскавшая за собой деревянную палку, последней.
Все показали посредственные результаты. Слишком посредственные. На состязаниях в спортивной школе Диего попадались соперники намного опасней, намного более умелые. Здесь же... Впрочем, Диего не думал о них. Он ни разу не допустил мысли, что кто-то из этих четверых станет помехой ему. Глаза Диего были прикованы к сестре.
Она была чересчур порывистой. Резкой, быстрой, не умела остановиться, задуматься и просчитать наперёд. В первую попытку Джина спутала нужные секунды, упала в песок, не сделав прыжка. Во вторую не нашла нужного момента, чтобы оттолкнуться, прыгнула плохо. Ну, и в третью вовсе проскочила куда-то мимо ямы.
Диего свои прыжки исполнил блестяще. Все три, в равной степени. Пожалуй, на взгляд других он слишком долго стоял у стартовой линии; тренер прикрикнул, выразительно постучав пальцем по наручным часам. Но Диего не обратил внимания. Он окинул внимательным взглядом расстояние, разделявшее линию старта и песочную яму; высчитал шаги. В начале стоит сберечь силы, постепенно наращивая скорость, а вот здесь оттолкнуться, и тогда...
Конечно, он выиграет. Иного не может быть.
- Позёр, - одними губами прошипела сестра, когда Диего, после третьего прыжка, вернулся от ямы на прежнее место. Он ослепительно улыбнулся Джине. Скушай, сестрица!
Диего не думал про маленькую, щуплую девочку, которая должна была прыгать последней, следом за ним. Диего не посмотрел в её сторону, не заметил, как она подошла к нему. И, разумеется, Диего не ожидал, что девочка резко ударит его по ногам длинной, обточенной деревянной палкой с острым концом.
Он опомнился, только ощутив крепкий удар боком о землю. Отвратительная боль прошила насквозь. Перед глазами поплыло. Кое-как найдя опору в пространстве, перевалившись на колени, Диего сфокусировал взгляд на девчонке.
И тут же пожалел, что сделал это. И тут же проклял себя, приказал собраться, ведь девочка... девочка испугала его.
Нет, это был теперь не маленький, щуплый ребёнок, не существо в юбочке и с милой улыбкой. Девочка улыбалась. Однако рот её, изгибаясь, кривил лицо в недетской страшной усмешке, ухмылке, глаза горели, будто отражая два ярких, слепяще ярких огня. Концом посоха странное, новое существо чертило узоры у Диего на спине.
Диего дёрнулся. Развернул плечи, сделал попытку встать, сбрасывая с себя обточенную деревяшку, но девочка... Попробуй, пойми, откуда в щуплом, лёгком тельце такая жестокая сила. Ножка в красной сандалии резко пнула Диего под рёбра, возвратив в прежнее положение. Посох упёрся ему прямо в лоб.
- На колени, - промолвила девочка. И голос окончательно убедил Диего, что перед ним - вовсе не ребёнок. Взрослый человек. Властный, твёрдый и безусловно взрослый. Кажется, это маленькое с виду существо прожило на земле... не меньше, чем полсотни лет. Оно казалось старше Диего. Старше всех, кто здесь был.
- На колени, - повторила девочка, недобро растягивая губы. - Твоё место - у ног королевы, дерзкий простолюдин.
Чего? Королева, простолюдин? Диего на секунду приготовился хохотать; решил, что, наверное, девчонка перечиталась сказок и потихонечку сошла с ума. Однако... может, и сошла. Может, и перечиталась. Пугать Диего она не перестала. Напротив - ещё сильней, ещё более колючий холодок впился когтями во внутренности.
Что происходит?
- Детка, сколько тебе лет? - насмешливо спросил Диего. Чёрт возьми, он чувствовал, он знал, что говорить такого не следует, но... - Отпусти меня и шагай играть в свою песочницу. Королева, ещё чего.
Глаза девочки сузились. Лицо исказилось. И совсем, совсем не так, как бывает у ребёнка, который услышал обидные слова.
- Я вырву твои наглые глаза, раб, - угрожающе ласково протянула девочка. - Ты пожалеешь, что хоть посмел дерзко взглянуть на свою королеву.
Дикое создание выбросило руку вперёд - быстрей, чем Диего успел заметить. Резко намотало его волосы на сгиб локтя, больно дёрнуло, притягивая к себе. На секунду страшные глаза девочки оказались близко, очень близко к глазам Диего. А затем девочка замахнулась той рукой, в которой держала посох, и всадила остро заточенный кончик обидчику в глаз.
Она сделала это. Господи, она сделала это.
Только об этом мог думать Диего, когда падал на землю, когда свет в мгновенье померк, будто выключили. Картинку мира вокруг будто залило расплавленной магмой. И сумасшедшая, дикая боль унесла куда-то далеко последние чёткие мысли.
Диего закричал. Закрыл лицо руками, стал бешено кататься по земле - и кричал, кричал, пытаясь вытолкнуть, выплеснуть боль наружу. Он смутно разглядел силуэт девочки над собой. Улыбаясь - страшно, недетской улыбкой - она заносила руку назад, решив, видимо, завершить начатое дело.
Диего и сам позже не смог ответить, откуда в нём взялись силы выбросить ногу вперёд. Как вообще он догадался сделать что-то подобное. Быть может, рефлекс; необдуманный, автоматический. Однако сработал - и девочка, запнувшись о лодыжку Диего, выронила посох, растянулась на траве.
Кажется, потом подошёл судья. Приподнял Диего за плечи, увёл, придерживая, в медпункт, перед тем поздравив девчонку с победой. Один только раз Диего обернулся, чтобы взглянуть на противницу. И он увидел... обычную девочку, милого, маленького ребёнка, с глазами, полными бесконечного непонимания.
Что происходит? Что происходит, чёрт возьми?!
Позже Диего отвели в медицинский пункт. Посетовали на повреждения, будто девчонка не выбила глаз – слегка поцарапала, незаметно и незначительно. Диего наложили повязку. Пожалели и отправили восвояси.
В столовой, сидя за крайним столиком у стены, Диего смотрел на девочку. И не узнавал в этом ребёнке, обычном ребёнке, то существо; дикое, страшное, непонятное и неправильное. То, которое, кривя губы жестко и по-взрослому, хотело вырвать ему глаза; которое, абсолютно серьезно и веря в то, что говорит, звало себя королевой.

Глава 11. Безумие

Глава 11. Безумие

Королева Элиза, с тех пор, как навела надлежащий порядок в своём государстве, всегда была лучше, ловчее, сообразительнее, чем недалёкие приземлённые простолюдины. Все восстания – подавлены. Все мятежники – казнены. Власть королевы прочно укрепилась, обосновалась, держала страну в цепких жёстких руках, требуя беспрекословного повиновения.
Разумеется, во всём королева Элиза превосходила других; но стрельба из лука, по праву, считалась её любимым, приносящим искреннее наслаждение занятием. Элизе нравилось, как упруго, тонко дрожит натянутая тетива; как вибрирует, готовясь полететь, стрела, направленная чётко к цели; каким тяжёлым, крепким кажется лук в руках. Она одержит победу. Она снова растерзает соперников, паршивых, неразвитых глупцов-простолюдинов, - а любому, кто посмеет ей возразить, вырвет язык, выколет глаза и поместит его голову гнить над зубчатой замковой стеной. Королева доберётся до того наглеца-мальчишки. Обязательно доберётся и завершит то, что по случайности закончить не успела. Он ответит за всё.
Королева Элиза, по обыкновению, ни секунды не сомневалась в своей предрешённой победе. Она, сказать честно, и вовсе не видела толку в этом состязании; зачем? Результат предначертан.
Мужчина в простом белом костюме ладонью указывал на мишени - круглые, размеченные, рядком стоящие у границы спортивного поля. Объяснял, как, куда и сколько раз стрелять. Раздавал, поочерёдно, каждому простолюдину высокий, сработанный из дерева лук; участники состязания вытянулись в неровную линию рядом с мишенями, неказистые, жалкие, заранее проигравшие королеве.
Элиза с презрением отвергла ничтожное, недостойное изделие, предложенное ей. У неё был свой лук. Тонкий, обточенный, красивый, намного изящней, аккуратней, чем у пятерых случайных соперников Элизы. Что ж - так и должно быть. Королева - лучшая.
На первом этапе состязания все участники должны были сделать по три попытки, - и тройка, показавшая лучший результат, переходила дальше, чтобы встретиться в борьбе за победу. Разумеется, королева Элиза перешла. А с ней - странный парнишка с безумным лицом и девчонка с мёртвыми, пустыми, равнодушными глазами; впрочем, не всё ли равно?
После второго этапа подле королевы Элизы стоял только парень – вторая простолюдинка выбыла. И вновь было объявлено по три попытки, и вновь приготовлены луки - а судья состязаний, объявив о решающих выстрелах, куда-то подевался. Исчез. Едва ли, конечно, Элиза заметила его отсутствие – королева не стала бы сосредотачивать внимание на таких мелочах.
Первая стрела соперника, гулко просвистев мимо мишени, исчезла в кустах; а вторая, только-только дотронувшись до тетивы, соскользнула и упала у ног незадачливого парнишки. Королева улыбнулась. С презрением - но снисходительно, жалостливо; нет-нет, не нужно ликовать, следует проявить сочувствие к неловкому, неповоротливому простолюдину. Он, глядишь, мечтал, что одержит победу над королевой? Глупец.
Королева мягко наложила на тетиву лука последнюю стрелу. Проверила, всё ли в порядке. И бросила короткий, быстрый, с ноткой жалости взгляд в сторону случайного соперника.
Что? Он... ЧТО?
Крепкий, рослый парень-простолюдин стоял, широко упершись ногами в землю. Мишень перестала интересовать его. Да, лук был в руках, стрела вложена, тетива натянута, однако... нет, она ошиблась, быть не может, ошиблась! Наконечник стрелы не смотрит в грудь королевы Элизы. Простолюдин не собирается стрелять в неё. Он не сошёл с ума! Это безумие!
Сошёл. Собирается. Не моргнув глазом, странно, дико улыбаясь полубезумной улыбкой, парень отпустил стрелу, и острый, заточенный кончик глубоко застрял в боку у властной, непобедимой королевы. Спокойное, ровное безразличное лицо, и губы, странно смеющиеся, и глаза, пустые горящие глаза безумца; это было последним, что успела заметить королева Элиза, прежде, чем картинку мира заволокло, затянуло белёсой пугающей дымкой.
Нет. Нет, нет, нет.
Неверяще, недоумённо, будто со стороны - Элиза смотрела, как ярко-алое, мокрое пятно ползёт от оперённого древка стрелы по платью. По красивому, изящному белому платью. Как впервые белизна королевского одеяния пачкается кровавыми разводами.
Боль была. Была, разумеется. Но много, много поздней королева Элиза смогла осознать, что ей больно. Кажется, минула вечность, много вечностей – и вот колени королевы подкосились, земля бросилась ей навстречу, в щёку ткнулось влажное, сырое покрывало травы. Судья, взявшись из ниоткуда, подхватил Элизу под руки, потянул в медицинский отсек. Стрелу извлекли из бока. Рану туго перетянули бинтами. Дали обезболивающее лекарство. Но боль... боль не уходила. Пульсируя, окатывая волнами, она подчинила себе тело королевы Элизы, каждый миг напоминая о себе.
Королеве было больно. Не только, однако, рваная рана на боку - тому причина. Королева гневалась. О, как гневалась! Бессильная ярость клокотала внутри неё, примешиваясь к боли, прибавляя ко всему обиду, страшное, настойчивое желание отомстить и, главное, твёрдую клятву себе - он заплатит. Все, все они заплатят. Никто не смеет так обращаться с королевой, никто не смеет покушаться на жизнь!
С того дня девочка Элиза в королеве уснула. Долгим, глубоким летаргическим сном.

Глава 12. Шесть

Глава 12. Шесть

- Итак, примите мои поздравления! Вы все дошли до последнего, решающего этапа состязаний. И на этот раз вам предстоит работать одной командой. Территория итогового соревнования - весь лагерь. Ваша задача - следуя указателям, стрелкам, ориентировкам, картам, которые вы найдёте, отыскать спрятанные флаги - вот такие. Шесть. Отыскать и принести сюда, на это место, до того, как состязание закончится. Сигнал к концу - гудок трубы, - через час. Всё ясно?
Все молчали. А Кристиан, ощутив неприятный, холодный толчок внутри, пожалел, что вызвался проводить у детей последнее соревнование.
Неправильные дети. Много дней прошло с начала лагерной смены, он старался, как мог, он делал попытки что-то организовать для них, расшевелить, встряхнуть, однако... Неправильные дети. Были, такими и остаются, а ещё, кажется, они начинают... пугать Кристиана. Всерьёз пугать. Эти синяки, царапины на горле, сломанная рука, порезы - откуда? Эти взгляды, равнодушие, молчание - почему?
Страшные дети. Кристиан честно пытался сделать с ними хоть что-нибудь. Но так выходило... что он редко, крайне редко, видел детей. В столовой только, три раза в день. И в палатах, в шести разных палатах, перед отбоем. Начальство лагеря "Победитель" обитало в низком домике на самой окраине, у леса; оно поручало Крису десятки, тысячи разных вещей, приговаривая:
- Успокойся. За детьми будут присматривать тренеры.
Да, присматривали, может быть. Но Кристиан не мог успокоиться, когда дежурил, убирал, печатал, писал, чистил, строил, вместо того, чтобы быть со своими подопечными. Создавалось ощущение... смутное ощущение... что Криса намеренно, целенаправленно держат подальше от детей.
Почему?
Они менялись. В худшую сторону. И даже Элиза, милая, добрая девочка, правильный ребёнок, стала страшной и чужой. Крис не подходил к ней. Его пугал странный, тёмный демон, поселившийся у Элизы в глазах. Недетская надменность, властность пугала, манера держать себя, вздёрнутый нос, изогнутые в улыбку-усмешку губы, прямая осанка... повадки королевы.
Что с тобой случилось, Элиза Коллинз?
Кристиан с трудом стряхнул мысли, тяжёлые и давящие. Ему позволили провести последнее, итоговое состязание. Надо объяснять правила.
- Итак, для победы нужно отыскать шесть флагов и принести их сюда. Время - час. Вопросы есть?
Дети смолчали.
- Ну, тогда удачи, команда, вперёд.
Дети снова смолчали.
Только один голос, вдруг, нарушил неправильную, неестественную тишину, повисшую над поляной.
- Не одна команда, - ровно, холодно произнесла девочка с короткими прядями светлых волос, с безразличными, мёртвыми глазами.
- Что?
- Не одна команда. Шесть.
Девочка - Марта? Мирта? Крис не помнил, потому что редко обращался к детям по имени, они не отвечали, - первой шагнула вперёд. А следом - остальные дети, не глядя друг на друга, скрылись среди сосновых стволов и зданий лагеря "Победитель".
Кристиан остался стоять, нелепо приоткрыв рот и подняв руку в жесте полного, тотального отчаяния. Он не понимал. Он, чёрт возьми, не понимал, как дети могут быть такими! Лучше б не соглашался идти работать в лагерь. Лучше б забыл, как страшный сон, мечту работать с детьми, узнавать детей, отдавать себя детям... Это не дети. Дети не пугают взрослого, вполне состоявшегося как личность человека до мурашек.
Не вызывают желания бежать от них далеко, срочно и быстро.

@темы: творчество