carpe diem
Я совсем не уверена, что в этой работе мне удалось передать всё так, как было задумано. Ясно вижу свои ошибки, недоработки, недостаточно реалистичные и прописанные моменты.
Но "Эксперимент" - рассказ, совершенно нетипичный для меня, в чём-то странный, я впервые берусь писать что-то, похожее на эту историю. И, в любом случае, горжусь этим ориджиналом. Много сил, времени было потрачено на него, многие эпизоды переделывались, редактировались, удалялись и снова возвращались.
"Эксперимент", пожалуй, помог мне выйти на какой-то другой, новый, уровень в моём творчестве. Он немного не дотянул до размера макси, однако на настоящий момент - самая крупная, серьёзная работа, за которую я бралась когда-нибудь. Мысль о таком сюжете возникла сама, возникла давно. И, не оставив её без внимания, я теперь знаю, что могу воплотить в жизнь всё, что мне только захочется.
Название: "Эксперимент с предсказуемым результатом"
Автор: Rainbow
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: Шесть человек, никак не связанных друг с другом. Они не знакомы, никогда не виделись прежде. Только одно желание - победить, оставить позади других, стать лучшим, - объединяет их. И место, где все шестеро встречаются в борьбе за победу.
Пролог
Пролог.
- Ты уверен? Они подойдут?
Мужчина в светло-сером пиджаке и безупречно белом свитере скрестил руки на груди. Фотографии на экране компьютера перед ним, кажется, вовсе не вызывали у него уверенности. Мужчина с сомнением хмыкнул.
- Дети?
Его сосед, в чёрной атласной рубашке и галстуке, едва заметно изогнул губы в улыбке. Он слышал эту фразу, это сомнение далеко не единожды, далеко не дважды.
- Среди нас появился скептик? - насмешливо бросил он.
Мужчина, названный скептиком, снова посмотрел на монитор, пристально изучая лица на фотографиях. Юноша, сидящий по правую руку от него, легко хлопнул мужчину по плечу.
- Да будет тебе. Мы тысячу раз обсуждали это.
- Верно, - поддержала женщина с другого края стола, не глядя, впрочем, ни на того, ни на другого. Она была максимально сосредоточена. Её пальцы, мерно стуча, скользили по клавишам ноутбука. - Ты знаешь не хуже меня, что детьми их можно назвать с натяжкой.
- Ну, признайся, много ты видел таких детишек, а? - юноша ухмыльнулся.
- Уговорили-уговорили, сдаюсь, - наконец мрачно, сердито пробормотал скептик, отворачиваясь от компьютера, и откинул голову назад, на спинку кожаного кресла.
Мужчина, сидящий от него по левую сторону, опять позволил себе улыбку краешком губ. Женщина не отрывала глаз от монитора. Юноша фыркнул, с трудом сдерживая смех.
- Сколько их? Шестеро?
- Да.
- Хватит?
- Вполне достаточно. Поверь - с такими объектами, как они, скучать нам не придётся.
Скептик остался скептиком. Он неверяще что-то промычал, постучал костяшками пальцев по деревянной столешнице.
- Поедут ли они?
- Не сомневайся в этом, - женщина улыбнулась, закончив писать, размяла пальцы и пустила бумаги на распечатку. - Поедут. Кому-кому, а им точно не отказаться от такого заманчивого предложения. Сам подумай - шанс победить, шанс обыграть... Они ничего не хотят сильней, чем победы. А именно такие характеры в таких условиях мы хотим изучить, разве нет?
- Ладно-ладно, ты права, - скептик сдался. - В самом деле, не зря же мы так долго выбирали их...
А юноша, судя по всему, получал искреннее удовольствие от происходящего. Он жадно изучал фотографии на мониторе компьютера. Хищно смотрел, как из щели принтера выползают шесть одинаковых копий одинакового письма. Нетерпеливо одёргивал полы пиджака, качаясь вперёд-назад на двух ножках стула.
- Этот эксперимент обещает быть интересным, правда? - он подмигнул скептику. - Чувствую, нам будет, за чем понаблюдать. И лагерь, состязания так чётко продуманы, ситуации созданы... Впрочем...
- Впрочем, результат предсказуем, - мужчина в чёрной рубашке сразу понял, что юноша хочет сказать. В его голосе, кроме насмешки, слышалась нотка лёгкого, едва заметного разочарования. - Именно. В подобной обстановке, да ещё такие, как они... Перебьют друг друга.
- Да, - женщина аккуратно собрала бумаги в стопку, спрятала в сумку и вышла из комнаты. - Перебьют.
Глава 1. Победитель
Глава 1. Победитель
- Эй, новенькая.
Четверо парней, высоких, рослых и, судя по всему, главных здесь, окликнули Мирту. Подошли. Встали так, что ни назад, ни вперёд, ни в стороны она отойти возможности не имела.
В спортивной секции занималось чуть больше десятка человек. Парни, девушки, старше, младше. Все собрались, шумно беседуя и в шутку рассекая мечами воздух, у деревянных скамеек неподалёку; делают вид, что заняты своими, важными насущными делами; ну, новенькая, подумаешь. Однако Мирта, не оглядываясь, отчётливо знала - они смотрят, слушают и получают искреннее, глубокое удовольствие от происходящего. Наконец-то, наверняка думают они. Наконец-то наглую новенькую девчонку проучат.
Мирта обвела неторопливым взглядом четверых, что преградили ей путь. Парни были дерзкими. Самоуверенными, легкомысленными, убеждёнными, что мир вращается вокруг них, ради них, только для них одних. Парни были разными. Но на губах каждого - улыбка-усмешка, властная, с ноткой тщательно скрытой угрозы; в глазах - торжествующий предвкушающий огонёк. И руки одинаково вольно скрещены на груди, поза расслабленная, свободная, непринуждённая.
Мирта не помнила имён мальчишек. Ни к чему. Лично с ними не знакомилась, в разговоры не вступала. Но, впрочем, долго раздумывать не нужно, чтобы понять - местные знаменитости. Почётные ветераны спортивной секции. Те, кто здесь давно, основательно и прочно. Те, кто, по общему признанию, умеют больше, могут лучше, чьё мнение - всегда закон. Девчонки сохнут по ним. Парни восхищаются ими и набиваются в друзья. Эта четвёрка - золотая; никто, никогда не смеет перечить им; никто, никогда не смеет побеждать их.
А Мирта посмела.
- Тебе не кажется, - начал первый, блондин с растрёпанными волосами, - что ты ошиблась местом, дорогая?
- Может быть, тебе стоило выбрать другое занятие, - подхватил второй, - скажем, вышивку крестиком?
- Подумай хорошенько, - третий.
- И заметь, мы искренне, по-доброму хотим тебе помочь, - четвёртый.
- Пока, - снова первый.
Мирта смолчала.
Это взбесило парней.
- Послушай, детка, - блондин шагнул к девочке, нарочито угрожающе перебрасывая деревянный меч из одной руки в другую. - Мы пришли сюда задолго, задолго тебя - и, поверь, умеем гораздо больше. Ты же хочешь сохранить прелестное личико, нет?
Мирта смолчала.
Это донельзя разозлило парней.
- Ты что, язык проглотила, солнышко?
В голосе парня-шатена проскальзывали нотки ярости. А блондин, окончательно потеряв контроль над собой, сорвался на свистящее шипение. Казалось бы - уверенный в себе, заносчивый, дерзкий, властный... но даже слов не нужно - молчание, одно молчание, и он готов растерять прежнюю спесь и браваду, накинуться на Мирту, растерзать.
Что, собственно, и сделал.
Публика на другом конце зала притихла, оставив беззаботные разговоры. Но, впрочем, спешить на помощь новенькой не торопилась. Нет. Участники группы затаили дыхание, жадно наблюдали, как четверо рослых, сильных парней окружают девочку, готовят длинные деревянные мечи, а кто-то кулаки. Разумеется, чересчур сильно и заметно её калечить не станут. Только предупредят. Знай своё место, новенькая; либо уйди, с глаз подальше, в тень, либо проваливай отсюда; здесь есть первые и сильные; вакантное место занято.
Мирта смолчала. Поглаживая деревянную поверхность меча, она стояла и смотрела, как парни приближаются к ней, как губы кривятся, глаза мечут молнии, как острый гнев хлещет, рвётся из этих парней, глупых, самовлюблённых, слабых. Она только шевельнула рукой. Совершила одно, короткое отточенное движение. И блондин, главарь золотой четвёрки, оказался на полу, растерянный, обронивший оружие. Кончик клинка Мирты - у горла мальчишки. Его меч - далеко на полу. Пособники - рядом, мнутся в нерешительности, не зная, что предпринять.
Может быть, мальчишку напугало лицо новенькой девочки. Может быть, он думал - она торжествующе улыбнётся, рассмеётся, издевательски изогнёт губы в усмешке... покажет эмоции. Какие-то эмоции.
Мирта не показала. Холодно оглядела мальчишку с ног до головы, убрала меч и, растолкав золотую четвёрку, удалилась к деревянным скамейкам с застывшей публикой. Все таращились на Мирту, как на сказочное чудовище. Все делали попытку понять - а не ошиблись ли они, увидев, как мелкая щуплая новенькая девчонка обвела вокруг пальца самых ловких, способных, опытных участников группы.
- Да откуда, твою мать, ты такая... мёртвая, - хрипло выдавил из себя блондин, вслед уходящей Мирты.
Она всегда побеждала. С детства. Сколько помнила себя - ей любое задание, любое дело удавались быстрее, легче, лучше, чем другим. Мирте стоило только взяться за что-нибудь; только придти в секцию, кружок, школу, клуб; только попробовать, сделать первый, испытательный шаг. У Мирты всё получалось. За короткое время, короткими, незначительными затратами сил. Она не видела трудностей там, где спотыкались другие. Она начинала заниматься чем-то, в рекордные сроки достигала высоких результатов - и оставляла занятие, двигалась дальше, покоряла новые вершины.
"Умничка!", "Молодчинка!", "Чемпионка!" - с детства, умилённо улыбаясь, говорили ей взрослые; родители, тренеры, учителя, знакомые, соседи. "Мой маленький победитель" - звал Мирту отец. Мама и папа гордились, что их дочка такая талантливая. Хвастали всем, обсуждали со всеми, рассказывали для всех - и неустанно, неумеренно хвалили любимую девочку. Ты самая лучшая, - твердили они, - самая быстрая, ловкая, умелая, сильная; ты легко одолеешь любого; весь мир не годится в подмётки нашему маленькому победителю.
Мирта, с руки родителей, побывала во многих секциях и кружках. Попробовала заняться многими делами. Но нигде, впрочем, не задерживалась надолго. Ей быстро наскучило. И фигурное катание, и шахматы, и плавание, и рисование... Она приходила в новое место. Делала два, три первых испытательных шага. И в мгновенье оказывалась лучше, ловчее, сильнее, успешнее, чем те, кто занимались вместе с ней. Мирта быстро уставала от покорённых вершин. Ставила галочку в личном списке побед - и двигалась дальше, искала другой, новый вид деятельности, где могла бы растерзать соперников и выйти вперёд.
В секцию кендо она попала несколько дней назад. Меньше недели. Побывала на паре, тройке вводных занятий, понаблюдала за другими участниками... и одержала победу. Для начала тренер поставил ей в пару девчонку, неловкую, нерасторопную, глуповатую - тоже новичка. И стоял рядом, подсказывал Мирте, что делать и как ударить, не рассчитывая, видимо, что новенькая участница способна как следует обращаться с мечом.
Мирта доказала обратное. Легко уложила на лопатки неловкую девочку. И тогда тренер, неожиданно для себя самого, обнаружил в Мирте талант. И тогда тренер, решив поставить маленький эксперимент, отправил Мирту сражаться со старшими ребятами, с опытными, умелыми взрослыми бойцами.
Она победила всех. Парней, девушек, старше, ровесников - всех. Золотую четвёрку включительно. Мальчишки, оскорблённые до глубины души тем, что маленькая щуплая девочка смогла обвести их вокруг пальца, обиделись; решили отомстить; угрожали ей, запугивали ей; а потом разозлились, вышли из себя, потеряли контроль над собой - и снова проиграли.
"Мёртвая" - назвал Мирту мальчишка-блондин. Глупый. Он не понял, не смог понять своей главной ошибки, не увидел, почему Мирта с такой лёгкостью, одним движением, победила его.
Эмоции. Мальчишке помешали эмоции. Он обижался, злился, хотел совершить месть сполна, самоутвердиться, пустил в себя гнев, ярость, опасное возбуждение... и проиграл. Потому что не видел, за мутной дымкой собственных ярких эмоций, истинного положения вещей; не смог, ослеплённый, трезво оценить сложившуюся ситуацию; рассчитать тактику боя; подметить, использовать для себя слабые места противника, свои преимущества; избежать опасных моментов.
Они все такие. Все глупые, недалёкие люди, которых Мирта одолела, много десятков раз, за пятнадцать лет своей жизни. Они обижаются, влюбляются, теряют голову, злятся, мечутся, сомневаются, раздражаются, удивляются... тратят силы, время, душу на эмоции. На всплески чего-то губительного, лишнего и абсолютно не нужного. Злость, радость, восхищение, изумление - ты почувствуешь, да, ты ощутишь, однако... сам не заметишь, как допустил ошибку. Одну маленькую, на первый взгляд незначительную ошибку. Сбился с пути. Отклонился от нужной траектории, отвлёкся от главной задачи - и проиграл.
Ну, пускай. Пускай другие люди-глупцы проигрывают, пустившись вслед за собственными бестолковыми эмоциями. Мирта лучше их. Всегда была лучше. Она давно, долго, много лет отключала в себе эмоции, всплески чувств и ощущений, не позволяла отвлекаться, не давала своему телу, мыслям и душе свободы, не отпускала контроль. Разум. Только трезвый, холодный, отточенный разум может править поступками человека. Что ж, пускай другие люди-глупцы проигрывают, ошибаются, плачут и ругают за себя за то, что упустили, не смогли, не доглядели. Мирта - победитель. Она всегда будет лучше глупцов. В этом мире не существует человека, который был бы по-настоящему, действительно равным Мирте.
- С возвращением, дочка, - мама улыбнулась, заключая Мирту в объятия. - Всех победила?
Мирта смолчала. Подождала, пока руки матери отпустят её, бросила сумку с вещами на комод в прихожей, поднялась по лестнице к себе в комнату. Опять эмоции. Неумеренные, бессмысленные, слащавые и абсолютно бестолковые.
На следующий день, за завтраком, отец одной рукой ворошил страницы спортивной газеты, а другой - стопку утренней почты. Когда дочка вошла в кухню, он протянул ей плотный, узкий, из белой твёрдой бумаги конверт.
- Тебе, мой маленький победитель. От кого, любопытно?
Мирта, забрав письмо, прежде всего закончила завтрак, разгладила салфетку на коленях, отложила столовые приборы. И только после окинула быстрым взглядом конверт, адрес с именем получателя. В самом деле, ей. Она разорвала бумагу и прочла короткие, набранные на компьютере строчки письма.
"Здравствуйте, Мирта Джерксон. С удовольствием сообщаем Вам, что Вы приглашены в летний лагерь "Победитель", где пройдут соревнования по нескольким видам спортивных дисциплин. Наш лагерь - замечательная возможность проявить себя, встретиться с достойными соперниками и одержать победу. Вы были выбраны из многих десятков претендентов, и потому мы с нетерпением ждём Вас в лагере "Победитель" в начале августа.
С уважением, дирекция лагеря".
Глава 2. Маска
Глава 2. Маска
- Я люблю тебя. Больше, чем любого человека на свете. Ты - сокровище, знаешь?
- Что? Любовь? Опомнись, детка, не будь наивной - мы только спали вместе, больше ничего.
- Пожалуйста... пожалуйста, не трогайте меня! Отпустите! Я сделаю, что угодно, пожалуйста, прошу вас, не трогайте, не трогайте-е-е!
- А теперь - брось нож на землю, развернись и чеши отсюда, пока я не передумал.
- Сдохни, сука.
- Мадмуазель, вы позволите пригласить вас на танец?
- Давайте я помогу вам, миссис Джонсон? Что вы, что вы, мне вовсе не трудно!
- Ну? И что вы сделаете? Потащите меня к директору, позовёте родителей, исключите? Катитесь к чёрту, миссис Джонсон.
Джаспер улыбнулся, сладко выгнувшись, и откинулся на низкий заборчик, с наслаждением закурил. Ему нравилось делать так. Перед каждым новым объектом для изучения перебирать, просматривать образы в своём бюро, смакуя, прикидывая, какой может ему понадобиться на этот раз.
Бюро. Крепкое, большое и до верху заполненное личной, особенной коллекцией Джаспера. Образы. Личины. Маски. Характеры. Десятки моделей поведения, реакций, сотни тембров голоса, видов мимики, жестов и движений глаз, тысячи фраз, шуток, изюминок, отличительных чёрточек. Всё, что Джаспер собрал за семнадцать лет своей жизни; все люди, которыми Джаспер успел побывать, которых придумал, тщательно сработал, отшлифовал и применил на практике. Всё там, в ящичках бюро в его голове. Берёшь исходную ситуацию, исходного человека, подбираешь нужный образ - и ломаешь. Ломаешь людей, раскалываешь, прогибаешь их так, как угодно тебе. В конце концов, найти подход можно к любому человеку. Свой ключик, свой пароль, свои слова, движения и поступки. Люди - предсказуемы. Отточенный, опытный разум легко отыщет, как подступиться к ним.
Ну, Джаспер бы посмеялся, попробуй кто сделать подобное по отношению к нему. Даже мысль об этом казалась забавной. Разумеется, никому не удастся. Не глупцам, что замкнуты только на одном, конкретном образе поведения, одной модели, одном характере. Примитивно! Людей запросто разгадать, понять и поломать на кусочки. Любая защита - пустячна, если человек предсказуем. А предсказуемы все. Кроме, конечно, самого Джаспера.
Он умней. Ловчей, искусней и мудрей, чем остальные, потому что понимает, один понимает - нет толку сдерживать себя, запирать рамками, ограничивать запретами. Фантазия! И свобода, абсолютная, полная, безграничная. Человек непостоянен. Он текуч, как вода, а воду - попробуй поймай, сломай и переделай под себя. Нельзя останавливаться. Замирать, застывать в одном единственном образе. Амплуа должны быть разными. Непредсказуемыми. Яркими. Зачастую - противоречащими друг другу. Сегодня Джаспер - добрый, учтивый, вежливый парень, завтра - дерзкий, склонный к жестокости наглец.
Глупые, глупые люди. Куда им до него?
К дверям клуба, мягко прошурав шинами по асфальту, подъехал автомобиль. Чистый, глянцевый, чёрный - как полагается. Дверь с тонированным стеклом открылась. Из салона, цепко оглядев окружающую обстановку, вышел рослый, крепкий мужчина в чёрном костюме; после - другой, точь-в-точь. И только затем, убедившись, что взгляды всех собравшихся зевак прикованы к нему, автомобиль покинул Реджинальд Дэнт.
Восемь ноль-ноль. Чётко по расписанию. Джаспер улыбнулся и выждал, пока образец под охраной крепких бравых ребят скроется за дверями клуба.
Стоило повременить. Пускай Реджинальд втянется, расслабится, получит свою дозу удовольствия от алкоголя, красивых девушек, вкусной еды, карточных игр. Если расчёты Джаспера верны - а они, разумеется, верны - весьма скоро Реджинальду надоест. Прискучит. И его буйное, больное воображение начнёт искать развлечений поинтересней.
Прошёл час. Достаточно. Джаспер отделился от разлапистого клёна, где ждал, и зашагал к дверям клуба, уже отыскивая в памяти, уже примеряя необходимый, подходящий к данному образцу характер, шлифуя, дополняя его.
Реджинальд удобно устроился, где всегда - за игровым столом в дальней части клуба; напротив - соперники, сбоку - ребята-телохранители. Рука каждого недвусмысленно гладила кобуру с пистолетом на поясе. Лица - отточенный, невозмутимый металл.
Реджи издевался над своими оппонентами. Ещё не слыша слов, ещё от двери Джаспер понял - по лицам противников, сердитым, недовольным, обречённо-взбешённым, по наглой, вызывающей улыбке Реджинальда, по алчному блеску в глазах. Да, играл он блестяще. И игра для него - не игра, если не уколоть соперника побольнее, не бросить пару, тройку издевательских фраз. В этом весь Реджинальд Дэнт. Сын богатого, успешного и весьма самовлюблённого человека.
Джаспер протолкался к столику, последнему свободному, сел, заказал что-то - и искоса, незаметно, стал наблюдать за Реджи. Подмечать. Анализировать. И убеждаться, в который раз, что да, этот образец - весьма любопытен, необычен, интересен; да, стоило поработать над ним.
Реджинальда Дэнта знали все. Его отца - тем более. Крупный бизнесмен, владелец банка, роскошный особняк в элитном квартале, машины, дачи, телохранители, деньги... Реджи, как следствие, был наглым. Заносчивым. Самоуверенным. Бессовестным. А главное - абсолютно, полностью убеждённым в своей безопасности.
В самом деле, кто посмеет поднять руку на Реджинальда? Кто посмеет ему вредить, грубить, перечить, его обижать, унижать, притеснять, обманывать? Реджи говорит - другие исполняют. Реджи играет нечестно - другие делают вид, что ничего не заметили. Его окружали крепкие, несокрушимые защитные стены. А именно - деньги, известность, власть. На миллионы отца Реджинальд мог купить всё, что ему вздумается. Власть позволяла ему вертеть людьми, как угодно. А громкое имя папы, вдобавок к телохранителям, оберегало от всяческого рода покушений, моральных и физических.
Защита. Абсолютная. И, разумеется, свобода во всём. Никто не накажет. Никто не помешает. Какие рамки, позвольте, какие правила, нормы, законы?
Реджинальд нарушал часто и с явным наслаждением. Однако... ему прискучило. Джаспер вычислил это, до мелочи изучил и придумал, как этим воспользоваться.
Пришло время.
Он поднялся, опрокинув стакан. Звон стекла привлёк внимание, Реджи поднял голову и ухмыльнулся.
Джаспер растерянно застыл над осколками, покраснел, едва не сбил официанта, подошедшего убрать, с ног. Дальше последовал громкий, сбивчивый ряд извинений, неловких попыток помочь, ещё один стакан, упавший пол... Минут десять спустя весь клуб, не исключая Реджинальда, пришёл к выводу - этот парень неудачник.
Прекрасно.
Наконец официант удалился, а Джаспер, застенчиво и нервно улыбаясь, подошёл к игровому столику, за которым сидел, теперь в одиночестве, Реджи.
Он скучал. Он страшно, отчаянно скучал, лениво болтая остатками алкоголя в стакане. Рот Реджинальда изогнулся, брезгуя-насмехаясь, когда Джаспер спросил:
- Можно сыграть с тобой?
- Ты умеешь?
Джаспер не умел. Ну, разумеется, не умел. Он улыбнулся, пряча руки в карманах брюк, переступил с ноги на ногу, покраснел - и был удостоен лёгкого кивка от Реджинальда Дэнта. Реджи окинул Джаспера придирчивым взглядом. Он скучал. В другом случае, конечно, приказал бы своим громилам прогнать жалкого мальчишку ко всем чертям.
Игра была недолгой. Строго сказать, это вообще не являлось игрой - ужимки, улыбки, потерянный взгляд со стороны Джаспера и повод развлечься, потешить своё самолюбие для Реджи. Джаспер смотрел Реджинальду в рот. Ловил каждое слово, каждое движение глаз, поддакивал, восхищался - и, стоило тому приказать, мигом бросался исполнять поручение. Принести коктейль. Поторопить официанта. Взять новую трубочку со стойки. Добыть меню. И десятки, сотни унизительных маленьких просьб-приказов; прекрасно; восхитительно; всё по плану.
К концу нескольких партий в покер Джаспер проиграл весьма, весьма крупную сумму. Когда Реджинальд, откинувшись на спинку кресла, потребовал деньги, он потупил глаза, побледнел и сказал, мол, так и так, денег нет; совсем нет.
Глаза Реджинальда вспыхнули алчным огоньком.
Попался.
Богатый, властный, известный - Реджи Дэнт был в полной безопасности. Неуязвим. Невозмутим. Идеален. Глянцевый мальчик. Однако... никто не знал, не мог увидеть и даже не догадывался, что в этом человеке, глубоко и далеко, есть трещинка. Червоточина. Маленькая пагубная страсть, нечасто выходящая наружу.
Реджинальд Дэнт был садистом. Во всех, если угодно, смыслах этого слова. Пресыщенный, потерявший интерес к стандартным развлечениям - игры, девушки, алкоголь, - он больше всего на свете любил унижать; мучить; причинять боль. Ломать. Реджи получал сладкое, тягучее удовольствие, издеваясь над другими людьми. Нет, не только в постели. Нет, не только физически. Его больное, ядовитое сознание цеплялось за первого подходящего человека, что попадётся на глаза - непременно слабого, жалкого, беззащитного, глупого. Его больная, отравленная фантазия выдумывала десятки, тысячи способов, как прибрать жертву к рукам, завладеть ею, помучить её вдоволь - и после растерзать.
Реджинальд не гнушался любых средств. Нельзя сказать, что доставляло ему большее наслаждение - физические или душевные муки поломанных жертв.
На роль агнца слабый, неловкий, застенчивый парень подходил донельзя лучше. Джаспер медленно, тщательно продумывал, как будет вести себя, что скажет и как посмотрит на Реджинальда. Богатый самовлюблённый садист не устоит. В нём вспыхнет, затлеет желание... мучить. Терзать. Причинять боль, боль, боль.
Реджи долго, очень долго изучал Джаспера внимательным взглядом. С прищуром улыбался, видя, как голова глупого мальчика вжимается в плечи, спина горбится, руки нервно, суматошно комкают салфетку.
Глаза Реджинальда подёрнулись безумием.
- Думаю, ты сумеешь отдать мне долг немного иначе, - сказал он, скользнув кончиком языка по губам.
Спустя, пожалуй, меньше часа, Джаспер переминался с ноги на ногу в квартире Реджи. В большой, просторной квартире, где богатство, роскошь, вкус навязчиво глядели из всех углов и дверей. Реджинальд улыбался всю дорогу от клуба до дома. Напевал тихонько под нос весёлую, залихватскую мелодию. И отослал телохранителей, приказав ждать на улице, пока он не закончит.
Джаспер знал, что последует дальше. Он достаточно изучил повадки Реджинальда Дэнта.
Сначала, впрочем, Реджи позволил гостю прогуляться по роскошным апартаментам, заглянуть в комнаты, пощупать статуэтки на полках, пошуршать корешками книг. Он тянул время. Сознательно, с расчётом отдалял от себя миг удовольствия, чтобы помучиться, посмаковать сладостное ожидание. Реджи был возбуждён. Страшная дикая сила рвалась наружу из улыбки, рваных движений и острых, глянцевых глаз.
Джаспер прошёл на балкон. Опёрся руками на изящный, элегантно выточенный поручень. И наивно, восторженно, с придыханием принялся нахваливать вид.
Реджинальд шумно выдохнул. Со спины приблизился к Джасперу, положил руки ему на талию и нагнулся, жарко, хрипло дыша в шею жертве.
Не сказать, чтобы Реджи Дэнт был геем. Или бисексуалом. Или хоть кем-нибудь, если вести разговор о сексуальных предпочтениях. Ни девушки, ни парни Реджинальда не волновали. И спать с кем-либо он тоже не любил. Мучить, ломать, корёжить, рвать на куски - имеет ли значение, кого именно? Жертва теряет пол. Жертва - только жертва.
Впрочем, на этот раз Реджинальд ошибся. Его защита, абсолютная безопасность и безнаказанность дали громкую трещину.
Джаспер резко дёрнулся телом в сторону, уходя из рук Реджи Дэнта. Зажал его голову локтем, крепко, пригибая вниз, больно стискивая рукой. И, толкнув, наполовину перебросил Реджинальда через перила, над голым асфальтом далеко внизу.
- Ну, Реджи? - насмешливо полюбопытствовал Джаспер. - Как думаешь, твои охранники успеют добежать сюда прежде, чем от тебя останется пятно на земле?
- Не посмеешь, - хрипло, чуть слышно выдохнул Реджи. - Нет, ты... не посмеешь.
- Правда? Проверим?
Ещё ниже. Так, что, стоит Джасперу ослабить хватку - прощай, заносчивый сын богатого папочки.
Просто. Да, вот так просто. Идеальный, глянцевый Реджинальд Дэнт, всегда под защитой денег, власти и охранников... ошибся. Опасно, опасно ошибся. Он полагал жертву жертвой, он поддался своей червоточине - и погубил себя. А что, собственно, было необходимо? Нужный образ. Такой, что подстегнёт природный садизм, больную тягу к жестокости в глубине.
Джаспер бросил Реджинальда прямо там, на балконе, жалко сучившего ногами в воздухе и громко звавшего своих телохранителей. Они пришли потом, может, спасли своего хозяина; но нарушитель спокойствия исчез.
Любопытно, - решил Джаспер про себя. Было любопытно, увлекательно и познавательно. Реджинальд Дэнт - редкий, особенный по-своему экземпляр, и подобраться, на первый взгляд, к нему казалось невозможным. Но Джаспер сделал. И плюс к тому - ещё один, тщательно выверенный, отшлифованный образ в коллекцию.
Легко. Это было легко. Впрочем... как всегда.
Вернувшись домой, Джаспер обнаружил в почтовом ящике письмо. Где сообщалось, что его, как избранного, приглашают в летний лагерь, чтобы проявить себя, встретить достойных соперников и одержать победу.
Проявить себя. Эта фраза больше всего понравилось Джасперу. Он попробовал её на вкус, посмаковал и решил - поеду. Почему бы нет? Новые люди. Новые возможности. Новые образы. И победа... кому ещё, как ни Джасперу, победить в состязаниях? Он умеет, в отличие от других людей, не ограничивать себя глупыми рамками.
Он - лучший.
Глава 3. Сумасшедший
Глава 3. Сумасшедший
- Эй, поглядите, кто здесь. Псих разгуливает на свободе. Что, цепи и жёлтые стенки отменили?
Мальчишки, как по команде, быстро сбежались к Раулю со всех сторон двора. У кого-то в руках был камень. У кого-то - палка. А кто-то был вовсе без ничего, но и те, и другие стали наперебой тыкать в Рауля, толкать его, выкрикивать хором, неразборчиво, насмешливо-зло.
- Сумасшедший! Сумасшедший!
- Не оскверняй наш двор своим присутствием, псих!
- Убирайся!
- А может, прогоним его? Палками?
- Да-да, как собаку. Пошёл вон, мерзкая псина!
Мальчишки сбились в одну громкую, пёструю кучу, и нельзя было разобрать, сколько их.
- Покажи им, - твёрдо произнёс отец, подходя сзади и сжимая плечо Рауля крепкой рукой. - Покажи, чего ты стоишь на самом деле. Неужели я зря учил тебя драться столько лет? Давай, сын, будь, наконец, лучшим.
Голос отца, как Рауль привык, был резким, суровым и абсолютно невозмутимым. Не просьба. Приказ. И он пустил, словно разрядом тока, по телу Рауля знакомые ощущения, много ощущений - стыд, страх, желание угодить, да, доказать, показать, быть лучшим... Рауль почувствовал, как его плечи поднимаются, расправляются, как спина замирает струной, голова гордо вскинута, а руки - крепко сжаты в кулаки.
- Да, папа, я лучший!
Отец кивнул. А Рауль весело рассмеялся, далеко запрокинув голову, и кинулся на мальчишек.
- Заберите его! - женщина кричала надрывно, громко, а её голос, взлетая до потолка, дребезжал в оконных стёклах и зеркалах. - Заберите! Это чудовище покалечило моих сыновей!
Рауль улыбнулся, довольно поглядев в сторону двери, закрытой, ведущей в спальню. Там мальчишки. Мальчишки, что дразнили его. А женщина, их мать, кричит и кричит, обвиняет и обвиняет. «Ты не докажешь» - подумал Рауль. Никто, никогда не мог доказать, причастен ли он к подобным ситуациям.
Женщина кричала, соседи успокаивали её, врач метался по комнате, и все, как один, бросали косые, где испуганные, где подозрительные, взгляды на Рауля.
- Я смог, папа.
- Молодец, сын.
Девушка в светло-сером брючном костюме подошла к Раулю и мягко, осторожно взяла его под руку.
- Пойдём.
Он пошёл. Как много, много раз шёл до того.
К первой девушке присоединилась вторая, помладше, они куда-то вели Рауля, держась на несколько метров позади, а рядом с Раулем размашисто, чеканя шаг, следовал отец.
- Бедный мальчик...
- Тише, Берта, он услышит!
- Мне жаль его.
- Ты в своём уме? Он сумасшедший! Что толку таких жалеть?
- Да ты представь, Роза, что пришлось пережить мальчику... Он сирота. Совсем ребёнком потерял мать, а потом и отец умер...
- Правда? Я не знала... Ну, всё равно, он пугает меня.
- Бедный, бедный мальчик.
Женщины вздрогнули, когда Рауль впереди запрокинул голову и оглушительно расхохотался.
Новые люди, к которым его привели, до мелочи походили на всех предыдущих. Правда, мужчина постарше, женщина помоложе, да ещё дети - мальчик и девочка; но взгляды, Рауль заметил, они бросали на него ровно такие же. Исподлобья. С опаской. Подозрительные. Испуганные. Те, что провожали Рауля сюда, ещё долго спорили, доказывали и убеждали свистящим шёпотом, прежде чем новые люди согласились хотя бы попробовать воспитать его.
- И здесь никому не смей давать спуску, сын, - сказал отец, положив твёрдые руки Раулю на плечи. - Видишь, как мальчишка нос задирает? Покажи ему. Слышишь? Покажи, что ты достоин меня.
- Да, папа, - кивнул Рауль, выпрямив спину и высоко подняв голову.
Мужчина покосился на него, взял детей за руки и увёл в кухню. Девочка, совсем мелкая, показала пальцем в сторону Рауля, открыла рот, чтобы спросить что-то, - но смолкла, наткнувшись на острый, сердитый взгляд старшего брата. А сам мальчик, скрываясь за дверью кухни, убедился, что отец не смотрит, и покрутил пальцем у виска.
Только женщина осталась в прихожей с Раулем. Кажется, она не знала, что делать с ним. Охотней всего, наверное, ушла бы вслед за мужем и детьми, подальше от странного мальчика. Но, наконец справившись с собой, подхватила один из чемоданов Рауля.
- Идём, - тускло улыбнулась женщина. - Я покажу тебе твою комнату.
Отец подтолкнул, и Рауль послушно отправился с ней. Комната - обычная, почти пустая, мебель из дерева, окно с плотными шторами, кровать у стены да письменный стол, люстра под потолком, дверь в кладовку.
- Неплохо, - коротко оценил отец. - Надеюсь, тут ты проявишь себя. Верно, сын?
- Конечно. Конечно, папа, я докажу им, что я лучший!
- Разумеется. Мой сын не может быть серой посредственностью.
- Но я ведь хорошо с теми мальчишками разделался, да?
- Да. И я горжусь тобой за это, Рауль. Однако... ты не был достаточно осторожен. Ты снова позволил заподозрить себя.
- Я... я постараюсь больше не допускать такого, папа.
- Молодец, сын.
И Рауль засмеялся, упал на кровать и раскинул руки в стороны, с весёлым, беззаботным хохотом. Отец доволен. Отец гордится им. И он будет стараться, ещё лучше, ещё больше стараться... скоро ему, он уверен, представится шанс доказать - Рауль лучший. Рауль - сын своего отца.
- Тебе, - с лёгким недоумением сказал мужчина из новых людей, просматривая почту. И протянул Раулю плотный, из твёрдой белой бумаги конверт.
Рауль взял. Быстро оторвал полоску сбоку и внимательно, жадно пробежал глазами строчки письма. Предчувствие его не обмануло. Нет, нет, не обмануло. Ещё вчера он мечтал о шансе, о возможности, и вот - сегодня получает её.
В письме говорилось, что Рауль приглашён в лагерь, под названием "Победитель", чтобы поучаствовать в спортивных соревнованиях. Его выбрали. Выбрали из многих других кандидатов. Рауль поедет, и там, разделавшись с соперниками, одержит победу. Он умеет. Да, да, он умеет, те мальчишки, и девочка у первых людей, и парень у вторых, и девушка у третьих - считали, что Рауль ни на что не годен, а он, как и хотелось папе, заставил их убедиться в обратном.
- Ты едешь, - сказал отец, через плечо Рауля прочитавший письмо. - Не вздумай упустить такой шанс, сын.
Да. Шанс. ШАНС, да!
Рауль счастливо рассмеялся, откинулся на спинку стула и ненасытно читал, читал, читал письмо снова, глотая строчки, пробуя их на вкус. Он уже видел себя, - там, в лагере "Победитель", настоящим, единственным победителем.
Проблем с новыми людьми не возникло. Они прочли письмо, собрали Раулю вещи, отправили в лагерь. Вздохнули с облегчением и - как насмешливо добавил отец - наверняка пожелали бесхозному мальчику заблудиться где-нибудь по дороге или, может, погибнуть в жестокой схватке с другим участником.
Но Рауль знал, что не погибнет, а тем более - не заблудится. Он лучший. Так всегда говорил отец. Он лучший, он докажет это, и лагерь "Победитель" - исключительно для него.
Глава 4. Близнецы
Глава 4. Близнецы
Тётушка Изабель, причмокнув губами, широко улыбнулась и потрепала близнецов по щекам.
- Сколько вижу вас, а никак не привыкну, - умилённо, растрогавшись, всплеснула руками она. - Вы так похожи, мои дорогие, так похожи, просто одно лицо! Не пойму, как родители различают вас.
Мистер и миссис Хэнском посмеялись вместе с любимой родственницей, посетовали на похожесть близнецов, умилились вместе, обрадовались втроём. Ужин едва-едва подходил к середине - первое было, второе тоже, но десерт далеко впереди, а после - кофе, чай, беседы, снова напитки, снова десерт... Мучиться долго.
Джина ощутила острое, горячее желание придушить тётушку Изабель. Диего мысленно пожелал ей скончаться в муках, и долго, и страшно, и с максимально возможными увечьями.
Они не одинаковые. Они не похожи. Они НЕ ПОХОЖИ, чёрт возьми!
Брат и сестра свирепо, зло глянули друг на друга. И, с трудом дождавшись конца бесконечного ужина, разошлись по своим комнатам, хлопнули дверьми.
- Ха. И вовсе я не похожа на братца, - твердила Джина, сердито и пристально изучая отражение в зеркале. - Вот, причёска совсем другая!
- Вовсе не похожи, тётушка Изабель, - буркнул Диего, сбрасывая тесный, синий в полоску официальный костюм. - Раскройте глаза! Я даже одеваюсь по-другому, чем сестрица.
Говорят, что близнецы - две части, половинки одной общей души, верно? И родители Джины с Диего, кажется, восприняли фразу в чересчур буквальном смысле. Они вручили детям, едва те родились, одинаковые медальоны с буквой "Д", купили ворох одинаковой одежды, вереницу одинаковой обуви, одинаковые коляски, кроватки, игрушки - и принялись за дело.
- Ой, вы так похожи, как две капли воды! - восклицали частенько родственники. А дом семьи Хэнском был наполнен роднёй, сказать честно, почти каждый вечер в неделю из семи. Они - большая, родовитая династия. Диего и Джина - первые близнецы на ближайшей памяти семейства. Дядюшки, тётушки, дедушки, бабушки, братья и сёстры, кузены и кузины - как в цирк, все приходили поглядеть на диковинку, одинаковых детей. И неизменно твердили: "Как вы похожи!". И неизменно умилялись, щипали брата с сестрой за щёки, дивились, а как, в самом деле, родители различают их.
Никак. До последнего времени - никак. Стараниями отца с матерью Диего и Джина выглядели одинаково. Во всём. Причёска - одна, одежда - одна, обувь - одна... Впрочем, родителям показалось недостаточно. С детства они отправляли одинаковых с виду детей в одинаковые кружки, секции, школы, клубы, стали устраивать одинаковые дни рождения и сводить с одними и теми же людьми. Никто не мог определить, где Диего, а где Джина. Мальчик и девочка - а выглядят одинаково, вот диковинка, вот на что можно поглядеть, подумайте только!
Брат и сестра возмутились. И первым ответом родителей было: "Но вы же близнецы!". И вторым ответом родителей было: "Но вы же друг без друга не можете! Разве не чудесно, что столько времени проводите вместе?". Диего и Джина возмутились вдвойне. Они бросили одинаковые секции, забыли одинаковых друзей, стали по-разному одеваться и стричься, ходить в разные места, увлекаться разными, совсем НЕ похожими вещами... Потому что они - разные. Потому что они – не одинаковые.
- Диего, Джина! Вам пора! - позвала с нижней площадки лестницы мама. Отец, судя по голосам, прощался в коридоре с тётушкой Изабель.
Джина опередила Диего, спускаясь вниз. На две с половиной ступеньки. Торжествуя, она хмыкнула брату в лицо, а он, внезапно метнувшись с места, больно толкнул сестру к стене, первым спрыгнув на коврик у подножия.
Близнецы злобно, свирепо глянули друг на друга. Джина беззвучно, одними губами отправила братца к чёрту. Диего сощурил глаза, отвечая - взаимно.
На подъездной дорожке перед домом они разошлись в разные стороны. Тряхнули головами, прогоняя некстати пришедшие мысли о прошлом. А после, одолевая полосу препятствий в своей спортивной школе, Джина думала: "Ну, братец, уж в этом я всегда буду лучше тебя". А потом, выполняя прыжки в зале своей спортивной секции, Диего думал: "Тебе никогда не сравняться со мной в этом деле, сестрица".
На следующее утро Диего первым спустился к завтраку. Мысленно ликуя, поздравляя себя, он схватил коробку кукурузных хлопьев и все, без остатка, высыпал в свою глубокую миску. "Один-ноль, сестрица".
Отец разбирал за столом утреннюю почту.
- Тебе, сынок, - с хитрым прищуром улыбнулся он, протягивая конверт из плотной, твёрдой белой бумаги. - Адрес отправления незнакомый. Интересно, от кого?
Диего взял письмо и, по пути наверх, в комнату, чтобы захватить сумку с учебниками, прочёл его.
Текста там было достаточно - о том, где находится лагерь "Победитель", о том, когда приезжать, где будет ждать автобус, и список спортивных дисциплин, и имена других участников состязаний, и прочее, и прочее. Но Диего читать не стал. Потому что среди всего - одно только, единственно важное главное слово. Победа. Казалось, что оно подчёркнуто красным цветом и напечатано большими, ярко-синими буквами.
Победа. Он поедет в лагерь, победит и докажет, наконец, всем людям на свете и сестре, что они не одинаковы. Нет, разумеется нет! Он всегда был лучше сестры - знал, что лучше, - это его пригласили в лагерь на состязания, это ему прислали письмо, а ей не прислали, он лучший, лучший, ЛУЧШИЙ!
Диего словно приподняло и понесло, быстро, торжественно вниз по лестнице. Он ликовал. Он влетел в кухню, где завтракали родители, с широкой улыбкой от уха до уха, торжествуя, шумно радуясь, празднуя победу.
В кухне стояла сестра. В её руке белел конверт - точно такой же, из плотной, твёрдой белой бумаги.
- О, сынок, - улыбнулся отец. - А я как раз говорил Джине, что вы вместе поедете в лагерь. Ну, разве не здорово?
Родители сияли. Мама хлопотала вокруг детей, говоря, что они опаздывают в школу, а лагерь можно и потом обсудить, но поедут, конечно поедут, и смогут вдвоём одержать победу над всеми, она всегда знала, что её дети талантливы, правда, приглашение неожиданно, но так здорово, умнички, и...
И много всего другого. Диего и Джина не дослушали мать. Толкаясь, опережая друг друга, они выскочили из дома на улицу и отправились в школу - разными дорогами, хотя учились в одной.
Да. Да, мама, поеду. Я одержу победу над всеми. Я докажу, что лучше, во много раз лучше, и все поймут, наконец, увидят, что мы, пускай и близнецы, - НЕ ОДИНАКОВЫЕ.
Так говорил себе каждый из них.
Глава 5. Начало
Глава 5. Начало
Шины автобуса с глухим, мягким шорохом прочертили щебёнку дороги. Лапа пушистой сосны чиркнула по стеклу. Облачка пыли, поднявшись с земли, опускались на полукруглую, окружённую деревьями площадку.
Водитель затормозил. Нажал кнопку, - двери с лязгом, скрежетом открылись, - и провёл рукой по волосам, оттирая пот со лба.
- Ух, жарко здесь, - он подмигнул пассажирам, шестерым, которые молчали всю дорогу от города, сидя в разных углах салона автобуса. - Ну, вот ваш лагерь. Хорошо отдохнуть, ребятки.
Пожалуй, водитель немного обиделся, когда никто не ответил ему. Шестеро детей, собрав вещи, один за другим ступили с подножки автобуса на землю перед лагерем, - и только девочка лет одиннадцати, самая младшая на вид, улыбнулась ему.
"Странные" - про себя окрестил водитель. Двери автобуса шумно захлопнулись, и он, переваливаясь с боку на бок, укатил.
В письме было сказано, что их встретят. Шесть человек разошлись, кто куда, по полукруглой песчаной площадке в кольце сосен, ни разу не посмотрели друг на друга, принялись ждать.
Парень в просторной футболке, бриджах и кепке заправил за уши пряди каштановых волнистых волос. Сделал звук в наушниках немного потише. Присел на корточки у красно-рыжего ствола сосны и огляделся. Другие участники не смотрели на него. А он, напротив, пристально изучал лицо, одежду, фигуру каждого, склонив голову к плечу, будто думая, размышляя, просчитывая про себя. На губах парня скользила лёгкая полуулыбка. Голова была откинута назад, на ствол дерева. Глаза прищурены, руки скрещены на груди. Кажется, он что-то анализировал, решал, прикидывал, подбирал в уме и был весьма, весьма доволен результатом своих вычислений.
Девушка в светло-сиреневой тунике поверх штанов смотрела в никуда. Кажется, она глубоко безразлично относилась и к тому, где находится, и к людям, окружавшим её. Лицо - неподвижный гипс, губы сжаты в тонкую полосу, спина натянута, будто струна, глаза спокойны, взгляд ровный, холодный, невозмутимый. Светлые волосы, коротко подстриженные, неровными прядями растрепались на ветру, лезли в лицо девушки. Впрочем, она ничего не замечала вокруг, ничему не предавала значения.
Девушка и юноша, как две капли воды похожие друг на друга, стояли поодаль. Она - скрестив руки на груди, у двух разлапистых сосен. Он - прислонившись спиной к дереву напротив неё. Она - с длинными тёмно-рыжими волосами, густой чёлкой, почти закрывающей глаза, одетая в чёрные джинсы, рубашку в сине-красную клетку, которую завязала узлом на животе, с рукавами, закатанными до локтя. Он - с волосами того же цвета, короткими, убранными со лба за уши, в водолазке с длинными рукавами, зелёной, бейсболке козырьком назад и шортах цвета хаки до колена. Близнецы свирепо посматривали один на другого. Взгляды, как, впрочем, и всё остальное в юноше и девушке, были идентичны - цепкие, злобные.
Парень в брючном костюме, светло-серого, почти белого цвета, в ослепительной рубашке и галстуке, тихо смеялся, обняв себя руками. Он ходил по площадке зигзагом, огибал деревья и других участников, снова и снова, раз за разом, ходил и ходил, ходил и ходил. Его тонкие чёрные волосы трепал ветер. Пыль клубами вилась вокруг до блеска начищенных туфель. Он ходил, глядя себе под ноги, без остановки - и смеялся. А ещё - разговаривал. Прислушавшись, можно было разобрать, как он бормочет себе под нос, словно обращаясь к кому-то рядом, повторяет слова "папа", "обещаю", "победа" и "лучший".
Маленькая девочка лет одиннадцати, младше других, в нетерпении переступала с ноги на ногу, носком ботинка копала ямку в земле и оглядывала всё кругом с озорным любопытством. На ней была блузка простого покроя, жилетка сверху и светло-синяя юбка-клёш до колен. Кажется, девочка получала искреннее удовольствие от того, что находится здесь. Её глаза сияли восторгом. Губы радостно улыбались. На щеках краснел весёлый румянец.
- Здравствуйте, здравствуйте! - человек в футболке и шортах спешил к детям.
Судя по эмблеме на одежде, бейджику с именем, листам бумаги в руках это был сотрудник лагеря "Победитель". Юноша, почти совсем мальчишка, с растрёпанным вихором светлых волос, в кепке от солнца и разношенных кедах. Он улыбался от уха до уха. Подошёл к шестерым участникам, окинул одобрительным взглядом и кивнул, довольный, сам себе.
- Ну, вижу, все в сборе, перекличка не потребуется, - сказал юноша. - Давайте знакомиться. Я - Кристиан, ваш воспитатель, вожатый, судья и всё остальное. Руководить состязаниями буду я, по всем вопросам обращайтесь ко мне. Договорились?
Кристиан замолчал, наверняка искренне гордясь собственной речью. Из него хлестала, без контроля била фонтаном энергия. Он радостно потёр ладони одна о другую, подмигнул детям и оглядел каждого из шести участников по очереди. Его глаза сверкали задорным, возбуждённым огоньком.
Крис, может быть, ожидал, что дети ответят ему. Спросят о чём-то. Или, на крайний случай, улыбнутся, представятся, возьмут вещи и пойдут следом за ним на территорию лагеря. Но дети молчали. Все, шестеро, молчали, как одно существо. Никто не сказал ни слова, не шевельнулся, не подал признаков жизни. Участники состязаний замерли. И только с абсолютным, безликим равнодушием смотрели на Кристиана.
Одна девочка, правда, улыбалась. А глаза, одни из всех, пытливо рассматривали вожатого, горели блеском ожидания, любопытства, интереса, какой, скажем по-честному, и обязан быть у ребёнка, попавшего в новый, необычный летний лагерь.
Взгляд девочки, казавшейся гораздо младше остальных, убедил Кристиана, что он находится в той вселенной, что адекватные, человеческие дети ещё сохранились в природе. Крис передёрнул плечами, сбрасывая растерянность, и шире растянул губы в улыбке, махнул рукой.
- Ну, идёмте?
Участники оттаяли, ожили, наконец. Подняв с земли сумки, рюкзаки, чемоданы, они потянулись цепочкой за Кристианом, по тропинке между соснами - в лагерь "Победитель". Девочка, размахивая портфелем со своими вещами, резво подпрыгивала рядом с Крисом, осматривалась кругом. Крис выдохнул. Слава Богу, нормальный ребёнок.
- Как тебя зовут? - с улыбкой спросил он у девочки.
Та улыбнулась в ответ.
- Элиза. Элиза Коллинз.
Голос у девочки - бодрый, весёлый, настроение - явно приподнято. Кристиан мигом решил, что назначит её, пусть и самую младшую, своей правой рукой, помощником и заместителем. Элиза будет помогать ему. Другие дети... ну, кто их знает, у детей всегда так быстро, непредсказуемо скачут чувства вверх-вниз. Может, все устали от долгой дороги? Может, поссорились с родителями накануне отъезда? Ничего. Кристиан согласился, когда ему предложили работу в "Победителе", - хотя впервые слышал о таком лагере, хотя опыта не имел, - планируя, что хорошо, с толком проведёт последний месяц лета. Свежий воздух, общение, костры по вечерам, озеро неподалёку, - что лучше пожелаешь! Плюс ко всему - спортивные состязания. Дух здорового, мотивирующего соперничества. Команда, победы, достижения... Он, Кристиан, расшевелит детей. Конечно, расшевелит, - а девочка Элиза, правая рука, будет, без сомнения, во всём помогать ему.
- Поможешь мне, Элиза Коллинз?
- Конечно!
Крис твёрдо уверил себя, что эти дети - как дети, обычные, похожие на других. И вовсе нет, разумеется, чего-то странного, непонятного, неправильного в них. Однако когда Кристиан обернулся, глянул назад, чтобы проверить, идут ли пятеро ребят за ним... Он ощутил внутри холодок. Неприятное, болезненное покалывание. Потому что дети шли, да, шли следом за вожатым, но вели себя отнюдь, отнюдь не так, как положено детям.
Они держались друг от друга на расстоянии. Не делали попыток поговорить, познакомиться, поделиться впечатлениями - что было бы логично на новом месте, правда? Они молчали. Не смотрели по сторонам, не изучали территорию лагеря, не задавали вожатому-тренеру-судье вопросов, не выражали восхищения ли, восторга ли, радости ли... Ничего не выражали. Совсем. Взгляды каждого участника соревнований были различны - здесь и спокойствие, и свирепость, и хитрый прищур, и странный смех, - но в целом... в целом Кристиан понял, что детям нет ровным счётом никакого дела до него, до лагеря, друг до друга, до всего на свете. Равнодушие. Тотальное, абсолютное, - и, кажется, они вовсе не замечали, что рядом с ними есть кто-то ещё.
Только близнецы, юноша и девушка, подавали признак внимания один к другому. А именно - косились, недобро исподлобья, и прожигали, разъедали глазами друг друга.
Кристиан поёжился. Что-то не так. Этого... не спишешь на простую усталость с дороги.
Но рядом с Крисом шла - подпрыгивала - Элиза, и он заставил себя отвлечься, забыть о странных детях, о странном равнодушии. Девочка улыбалась. Задавала вопросы, а Кристиан, довольный собой, пространно на всё отвечал.
С той полянки, куда детей привёз автобус, они прошли к ряду корпусов, крепких, невысоких, из белого кирпича. Между ними вилась тропинка. Дальше, по правую руку, голубело длинное, в один этаж здание лагерной столовой. За ней раскинулись волейбольные, футбольные, баскетбольные поля, теннисный корт, помещение клуба, беговая дорожка и стадион, уставленный мишенями, с полосой препятствий, барьерами и прочим, прочим, прочим. Вдалеке, ближе к другой границе лагеря, примостилась будочка медпункта, туалеты, душевые. А по левую руку идущих, среди густых разлапистых сосен, блестела на солнце поверхность озера.
Надо сказать, территория лагеря раскинулась посреди вырубленного соснового леса. Правда, кое-где деревья росли совсем редко, кое-где - напротив, густо, и в конце концов, когда лагерь кончался, стояли плотной, непроходимой стеной. Смола, кора сосен пахла сладко, свежо, пожелтевшие иглы похрустывали под ногами, тёплый ветер гнал пыль по земле, солнце пригревало... Пожалуй, лучшего места для летнего отдыха - не найдёшь. Кристиан был уверен в этом. И задался целью расшевелить странных детей.
- Вот, здесь вы будете жить, - объявил он, пуская участников в прохладу корпуса Б. Холл - просторный, чистый и ухоженный, а дальше, за двухстворчатыми дверьми, расходились комнаты от общего коридора. - Выбирайте любую палату, какая вам понравится. Они рассчитаны на два человека каждая, так что...
Это хорошая идея, считал Кристиан, поселить странных детей по парам. Они познакомятся, пообщаются, расшевелят друг друга и станут повеселей. Потом, кстати, ещё можно провести командные игры, викторины на знакомство, что-нибудь совместное, чтобы помочь участникам состязаний узнать друг друга получше, и тогда...
Кристиан запнулся, подавившись собственной мыслью. Все его планы, как карточный домик, рухнули. А о знакомстве, команде, дружбе речи больше не шло.
Дети молча, не глядя друг на друга, разошлись по комнатам. По разным комнатам. Каждый - в свою отдельную. Они закрыли двери за собой, не сказали ни слова вожатому, и в глазах детей, кроме знакомого равнодушия, не было ничего. Точнее, было. У каждого - своё. Но ни Кристиан, ни другие участники их, судя по всему, равным образом не беспокоили.
Позже Крис собрал детей и повёл на ужин в столовую. Они послушно пошли. И Элиза, как прежде, весело болтала с Кристианом, восхищалась территорией лагеря и с нетерпением расспрашивала, что они будут делать завтра.
- И купаться пойдём, да? А теннисный корт - это тоже для нас? А волейбольное поле? А мишени? Правда? Вот здорово!
В столовой Элиза села за отдельный столик. Все сели так. Девочка, правда, хотела к кому-нибудь подсесть, нерешительно мялась рядом с близнецами и девушкой в сиреневой тунике - но села отдельно.
Крис понимал её. Он сам, сказать честно, не стал бы делить трапезу с этими замкнутыми, странными, в корне неправильными детьми.
Глава 6. Хитрость
Глава 6. Хитрость
Мирта не ходила на лагерные тренировки. Зная, что может запросто одолеть и участников, и тренеров, она не видела в этом ни малейшего толку.
Вожатый прошёлся вечером первого дня по комнатам и каждому дал листок с распорядком соревнований. В начале, перед собственно состязанием, значились тренировки. А дальше - виды спортивных дисциплин, на день по одному; первый – кендо.
Пятеро других участников собрались на правом конце лагеря, у расчищенной, посыпанной песком полукруглой площадки. Скрестив руки на груди, площадку мерил шагами мужчина - в ослепительно-белой футболке и белых шортах, с волосами, убранными под кепку; тренер, судя по всему. Под мышкой он держал стопку листов бумаги, а рядом, прислонённые к дереву, стояли в ряд шесть деревянных мечей.
- Все в сборе? - мужчина замедлил шаг, окинул взглядом собравшихся. Все смолчали, но, кажется, ответ ему вовсе не требовался. - Отлично. Начнём.
Мирта оценивающе осмотрела тренера с ног до головы. Не мастер. Даже близко рядом с Миртой не стоит. Пожалуйста, он сам меч в руках никогда не держал, и победить его - не составит трудности.
- Правило соревнования только одно - тот, кто первым выбьет оружие из рук противника, победил. Я назову пары участников. Слушайте внимательно.
Мирта не слушала. Что толку - она всё равно не знала, и не хотела знать, как зовут других участников состязаний. Потому, оставив тренера говорить, Мирта пригляделась в каждому потенциальному сопернику, изучая. А затем, когда первая пара сошлась в поединке, ещё более цепко, внимательно наблюдала за тактикой боя каждого.
Тактики не было. И в целом, кажется, на состязание собрались одни неумехи и дилетанты. Маленькая девчонка - на то и маленькая девчонка, упустила меч из рук едва не в первые полминуты, замахала руками, сдаваясь, чуть не расплакалась. С иголочки одетый парень, судя по всему, меч видит впервые и только тычет беспорядочно, рассекает воздух со свистом, странно смеётся. Близнецы - получше. Но контролировать себя, держать движения противника и угадывать наперёд - не умеют категорически. Дают свободу эмоциям. Злятся, радуются, торжествуют, желают доказать и самоутвердиться... и допускают ошибки. Глупые, нелепые промахи, как все прежние соперники Мирты; впрочем, удивляться нечему.
Мирта, скучая, наблюдала за последним поединком. Тренер исчез. Просто пропал с того места, откуда долгое время наблюдал за состязанием, и возвращаться, видимо, не собирался. Пожалуй, она и сама с удовольствием ушла бы отсюда – судя по всему, лагерь «Победитель» обещает ей очередную лёгкую, быструю победу над глупцами.
Со своим первым партнёром Мирта справилась без труда. И теперь, прислонившись спиной к сосне, поджидала, когда решится, с кем ей сойтись в последний раз. Парень с каштановыми волосами дрался с тем, что в костюме. Только к слову сказать - дрался, а на деле он выиграл мгновенно, потому, что оппонент его, споткнувшись ли, от неловкости ли, выронил из рук оружие и сам шлёпнулся на землю. Случайно.
Победитель мягко рассмеялся. Лёгким движением повернул голову к Мирте. И галантно отвесил поклон, приглашая.
Это раздосадовало Мирту. Дерзкий наглец - думает, что она, как тот неумеха, не удержит в руках оружия? Или, может, не считает девчонку достойным соперником?
Так было впервые.
За долгое время, за всю жизнь Мирты - впервые. Нет же, нет, это глупое недоразумение, досадный, минутный промах, слабость... она не пустит в себя эмоции. Она умеет, в отличие от людей-глупцов, мыслить трезво, холодно и рассудительно. Эмоции нерациональны. Пользы - никакой, вреда - больше, чем другие способные себе представить. Успокойся, Мирта. Вдохни, выдохни, хорошенько подумай - и одержи победу.
Она, перехватив покрепче деревянную рукоятку, встала напротив мальчишки-наглеца. Заняла начальную стойку. Оценила положение противника, прикинула, каким приёмом он может начать, с какой стороны подойти, собралась и...
И парень заговорил. Засмеялся, точней сказать. Мягко, изящно, едва слышно, прикрывая рот свободной ладонью. В глазах наглеца плясали весёлые огоньки.
Мирта застыла.
- Прошу прощения - подчёркнуто вежливо произнёс парень, вдоволь насмеявшись. - Мне почудилось, что глаза обманывают меня. Драться с... девушкой? Нет-нет, я не могу позволить себе ударить столь хрупкое и нежное существо!
Хрупкое? Нежное?
Мирта сощурила глаза, с тревожным удивлением обнаружив, как крепко, странно крепко её пальцы стиснули рукоять. С чего бы? Неужто... слова наглеца задели, обидели Мирту?
- Быть может, мы сразу разойдёмся, мадмуазель? Честное слово, мне вовсе не хочется портить ваше хорошенькое личико этой деревяшкой.
- Тогда я подпорчу твоё, - сорвалось с губ Мирты прежде, чем она смогла себя остановить.
В чём дело?
- Вы? - парень дугой изогнул бровь, позволил себе короткий смешок. - Позвольте, милая, вам хотя бы известно, каким концом держать меч?
- Хочешь убедиться? - хриплым шипением, сквозь зубы.
- Я погляжу, вы считаете себя великим воином, мадмуазель? Непобедимым? - наглец провёл кончиком пальца по отшлифованной поверхности меча. Улыбка, скользнувшая по губам, была снисходительной. - Или, может быть, миледи, вы рассчитываете одержать победу в соревнованиях? Вы? Дорогая, будьте добры...
Мирта не могла представить себе, что такое возможно, - и, однако, она полностью потеряла контроль над собой. В секунду. От кончиков пальцев по позвоночнику, как шквальный ветер спокойное море, её окатила волна ярости. Волна чистой, абсолютной ярости, и злости, и ненависти, она гудела в ушах Мирты, сводила горло судорогой, не давала вздохнуть. Мирта стиснула меч так сильно, что едва не сломала его. С трудом держалась, чтобы не сорваться с места.
- Замолчи, - бросила она. И голос, как всё остальное, в мгновение изменил ей. Острый голос. Хриплый, низкий, злой и вибрирующий - ни следа прежнего, хладнокровного рассудительного спокойствия.
- ... Будьте добры, не смешите меня, - как ни в чём не бывало закончил фразу наглец.
Мирта не стала раздумывать, задавать себе вопрос "почему". Она попросту не успела. Ярость, ненависть, злость - волна, рыча и безумствуя, перехлестнула через край, не оставила времени на то, чтобы обдумать; чтобы сделать попытку понять, от чего Мирта, всегда спокойная, хладнокровная, разозлилась от слов наглого, бессовестного мальчишки.
Она злилась. Она злилась так, как никогда не бывало с ней прежде. Гнев не оставляет возможности поразмыслить. Он швыряет, как лодку шторм, вперёд - и Мирта, метнувшись с места, бросилась на парня-наглеца.
Чёрные, мутные пятна прыгали перед глазами. Звон стоял в голове. Поэтому, может, Мирта, целя мечом в грудь соперника, промахнулась, поэтому, может, парень внезапно оказался позади неё. Мирта обернулась. Замахнулась мечом. Но противник, одним лёгким, почти незаметным движением, выбил меч у неё из руки.
Деревяшка упала на землю. Наглец галантно поклонился сопернице. И, не успела Мирта что-нибудь предпринять, опрокинул на землю вслед за мечом.
Пальцы сжались вокруг шеи Мирты. Парень сидел, коленями прижимая к траве ноги противницы, и руками всё сильнее, сильнее сдавливал горло.
- Ну, мадмуазель? Я разве не предупреждал вас? Вы сами виноваты. Вам придётся расстаться с жизнью.
"Он шутит" - была первая мысль. Шутит, конечно, издевается, празднуя победу, хочет казаться превосходящим её, торжествующим победителем. А вторая мысль - "Не шутит" - пришла быстрей.
В самом деле, парень не шутил. Он смотрел сверху вниз на Мирту и улыбался - хищно, с хитрым прищуром улыбался, вдавливая тонкие пальцы в шею Мирты. Сильней. Сильней. А потом резко, одним движением сжал, и воздух застрял поперёк горла, в ушах загудело, перед глазами разбежались круги.
Громкий, протяжный гудок трубы возвестил об обеде. Парень, по инерции, обернулся к источнику звука, ослабил контроль - и Мирта, изогнувшись, сбросила с себя наглеца, вскочила на ноги.
Он посмотрел на неё. И ослепительно, торжествующе улыбнулся.
- Поздравляю. Ты победил. Джаспер, кажется?
Победитель изящно поднялся с земли, смахнул с плеча несуществующую пылинку.
- Верно.
Это тренер, ещё с начала соревнования куда-то пропавший, вернулся. Впрочем, было незаметно, что он спешил, или чувствовал себя виноватым, оставив свои обязанности, а именно детей. Мужчина похлопал Джаспера по спине, повторил слова поздравления и махнул рукой остальным.
- Идёмте. Обед на столе.
Деревянный меч был лёгким - не чета настоящему, стальному оружию. Но Мирте, когда она поднимала его с земли, казалось, что, по меньшей мере, тысячу килограмм железа держит в руке.
Победитель? Он, этот мальчишка-наглец, хитрец, обманщик, этот Джаспер - победитель? Он одолел её... на мечах? В искусстве, которым она, Мирта, владеет лучше, чем кто-либо другой? Он вышиб меч у неё из руки, как у глупого, неповоротливого новичка? Он, который, как она видела, совсем не умеет обращаться с оружием, эмоциональный предсказуемый глупец?
Не может быть.
Но "Эксперимент" - рассказ, совершенно нетипичный для меня, в чём-то странный, я впервые берусь писать что-то, похожее на эту историю. И, в любом случае, горжусь этим ориджиналом. Много сил, времени было потрачено на него, многие эпизоды переделывались, редактировались, удалялись и снова возвращались.
"Эксперимент", пожалуй, помог мне выйти на какой-то другой, новый, уровень в моём творчестве. Он немного не дотянул до размера макси, однако на настоящий момент - самая крупная, серьёзная работа, за которую я бралась когда-нибудь. Мысль о таком сюжете возникла сама, возникла давно. И, не оставив её без внимания, я теперь знаю, что могу воплотить в жизнь всё, что мне только захочется.
Название: "Эксперимент с предсказуемым результатом"
Автор: Rainbow
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: Шесть человек, никак не связанных друг с другом. Они не знакомы, никогда не виделись прежде. Только одно желание - победить, оставить позади других, стать лучшим, - объединяет их. И место, где все шестеро встречаются в борьбе за победу.
Пролог
Один в поле не воин.
Пролог.
- Ты уверен? Они подойдут?
Мужчина в светло-сером пиджаке и безупречно белом свитере скрестил руки на груди. Фотографии на экране компьютера перед ним, кажется, вовсе не вызывали у него уверенности. Мужчина с сомнением хмыкнул.
- Дети?
Его сосед, в чёрной атласной рубашке и галстуке, едва заметно изогнул губы в улыбке. Он слышал эту фразу, это сомнение далеко не единожды, далеко не дважды.
- Среди нас появился скептик? - насмешливо бросил он.
Мужчина, названный скептиком, снова посмотрел на монитор, пристально изучая лица на фотографиях. Юноша, сидящий по правую руку от него, легко хлопнул мужчину по плечу.
- Да будет тебе. Мы тысячу раз обсуждали это.
- Верно, - поддержала женщина с другого края стола, не глядя, впрочем, ни на того, ни на другого. Она была максимально сосредоточена. Её пальцы, мерно стуча, скользили по клавишам ноутбука. - Ты знаешь не хуже меня, что детьми их можно назвать с натяжкой.
- Ну, признайся, много ты видел таких детишек, а? - юноша ухмыльнулся.
- Уговорили-уговорили, сдаюсь, - наконец мрачно, сердито пробормотал скептик, отворачиваясь от компьютера, и откинул голову назад, на спинку кожаного кресла.
Мужчина, сидящий от него по левую сторону, опять позволил себе улыбку краешком губ. Женщина не отрывала глаз от монитора. Юноша фыркнул, с трудом сдерживая смех.
- Сколько их? Шестеро?
- Да.
- Хватит?
- Вполне достаточно. Поверь - с такими объектами, как они, скучать нам не придётся.
Скептик остался скептиком. Он неверяще что-то промычал, постучал костяшками пальцев по деревянной столешнице.
- Поедут ли они?
- Не сомневайся в этом, - женщина улыбнулась, закончив писать, размяла пальцы и пустила бумаги на распечатку. - Поедут. Кому-кому, а им точно не отказаться от такого заманчивого предложения. Сам подумай - шанс победить, шанс обыграть... Они ничего не хотят сильней, чем победы. А именно такие характеры в таких условиях мы хотим изучить, разве нет?
- Ладно-ладно, ты права, - скептик сдался. - В самом деле, не зря же мы так долго выбирали их...
А юноша, судя по всему, получал искреннее удовольствие от происходящего. Он жадно изучал фотографии на мониторе компьютера. Хищно смотрел, как из щели принтера выползают шесть одинаковых копий одинакового письма. Нетерпеливо одёргивал полы пиджака, качаясь вперёд-назад на двух ножках стула.
- Этот эксперимент обещает быть интересным, правда? - он подмигнул скептику. - Чувствую, нам будет, за чем понаблюдать. И лагерь, состязания так чётко продуманы, ситуации созданы... Впрочем...
- Впрочем, результат предсказуем, - мужчина в чёрной рубашке сразу понял, что юноша хочет сказать. В его голосе, кроме насмешки, слышалась нотка лёгкого, едва заметного разочарования. - Именно. В подобной обстановке, да ещё такие, как они... Перебьют друг друга.
- Да, - женщина аккуратно собрала бумаги в стопку, спрятала в сумку и вышла из комнаты. - Перебьют.
Глава 1. Победитель
Глава 1. Победитель
- Эй, новенькая.
Четверо парней, высоких, рослых и, судя по всему, главных здесь, окликнули Мирту. Подошли. Встали так, что ни назад, ни вперёд, ни в стороны она отойти возможности не имела.
В спортивной секции занималось чуть больше десятка человек. Парни, девушки, старше, младше. Все собрались, шумно беседуя и в шутку рассекая мечами воздух, у деревянных скамеек неподалёку; делают вид, что заняты своими, важными насущными делами; ну, новенькая, подумаешь. Однако Мирта, не оглядываясь, отчётливо знала - они смотрят, слушают и получают искреннее, глубокое удовольствие от происходящего. Наконец-то, наверняка думают они. Наконец-то наглую новенькую девчонку проучат.
Мирта обвела неторопливым взглядом четверых, что преградили ей путь. Парни были дерзкими. Самоуверенными, легкомысленными, убеждёнными, что мир вращается вокруг них, ради них, только для них одних. Парни были разными. Но на губах каждого - улыбка-усмешка, властная, с ноткой тщательно скрытой угрозы; в глазах - торжествующий предвкушающий огонёк. И руки одинаково вольно скрещены на груди, поза расслабленная, свободная, непринуждённая.
Мирта не помнила имён мальчишек. Ни к чему. Лично с ними не знакомилась, в разговоры не вступала. Но, впрочем, долго раздумывать не нужно, чтобы понять - местные знаменитости. Почётные ветераны спортивной секции. Те, кто здесь давно, основательно и прочно. Те, кто, по общему признанию, умеют больше, могут лучше, чьё мнение - всегда закон. Девчонки сохнут по ним. Парни восхищаются ими и набиваются в друзья. Эта четвёрка - золотая; никто, никогда не смеет перечить им; никто, никогда не смеет побеждать их.
А Мирта посмела.
- Тебе не кажется, - начал первый, блондин с растрёпанными волосами, - что ты ошиблась местом, дорогая?
- Может быть, тебе стоило выбрать другое занятие, - подхватил второй, - скажем, вышивку крестиком?
- Подумай хорошенько, - третий.
- И заметь, мы искренне, по-доброму хотим тебе помочь, - четвёртый.
- Пока, - снова первый.
Мирта смолчала.
Это взбесило парней.
- Послушай, детка, - блондин шагнул к девочке, нарочито угрожающе перебрасывая деревянный меч из одной руки в другую. - Мы пришли сюда задолго, задолго тебя - и, поверь, умеем гораздо больше. Ты же хочешь сохранить прелестное личико, нет?
Мирта смолчала.
Это донельзя разозлило парней.
- Ты что, язык проглотила, солнышко?
В голосе парня-шатена проскальзывали нотки ярости. А блондин, окончательно потеряв контроль над собой, сорвался на свистящее шипение. Казалось бы - уверенный в себе, заносчивый, дерзкий, властный... но даже слов не нужно - молчание, одно молчание, и он готов растерять прежнюю спесь и браваду, накинуться на Мирту, растерзать.
Что, собственно, и сделал.
Публика на другом конце зала притихла, оставив беззаботные разговоры. Но, впрочем, спешить на помощь новенькой не торопилась. Нет. Участники группы затаили дыхание, жадно наблюдали, как четверо рослых, сильных парней окружают девочку, готовят длинные деревянные мечи, а кто-то кулаки. Разумеется, чересчур сильно и заметно её калечить не станут. Только предупредят. Знай своё место, новенькая; либо уйди, с глаз подальше, в тень, либо проваливай отсюда; здесь есть первые и сильные; вакантное место занято.
Мирта смолчала. Поглаживая деревянную поверхность меча, она стояла и смотрела, как парни приближаются к ней, как губы кривятся, глаза мечут молнии, как острый гнев хлещет, рвётся из этих парней, глупых, самовлюблённых, слабых. Она только шевельнула рукой. Совершила одно, короткое отточенное движение. И блондин, главарь золотой четвёрки, оказался на полу, растерянный, обронивший оружие. Кончик клинка Мирты - у горла мальчишки. Его меч - далеко на полу. Пособники - рядом, мнутся в нерешительности, не зная, что предпринять.
Может быть, мальчишку напугало лицо новенькой девочки. Может быть, он думал - она торжествующе улыбнётся, рассмеётся, издевательски изогнёт губы в усмешке... покажет эмоции. Какие-то эмоции.
Мирта не показала. Холодно оглядела мальчишку с ног до головы, убрала меч и, растолкав золотую четвёрку, удалилась к деревянным скамейкам с застывшей публикой. Все таращились на Мирту, как на сказочное чудовище. Все делали попытку понять - а не ошиблись ли они, увидев, как мелкая щуплая новенькая девчонка обвела вокруг пальца самых ловких, способных, опытных участников группы.
- Да откуда, твою мать, ты такая... мёртвая, - хрипло выдавил из себя блондин, вслед уходящей Мирты.
Она всегда побеждала. С детства. Сколько помнила себя - ей любое задание, любое дело удавались быстрее, легче, лучше, чем другим. Мирте стоило только взяться за что-нибудь; только придти в секцию, кружок, школу, клуб; только попробовать, сделать первый, испытательный шаг. У Мирты всё получалось. За короткое время, короткими, незначительными затратами сил. Она не видела трудностей там, где спотыкались другие. Она начинала заниматься чем-то, в рекордные сроки достигала высоких результатов - и оставляла занятие, двигалась дальше, покоряла новые вершины.
"Умничка!", "Молодчинка!", "Чемпионка!" - с детства, умилённо улыбаясь, говорили ей взрослые; родители, тренеры, учителя, знакомые, соседи. "Мой маленький победитель" - звал Мирту отец. Мама и папа гордились, что их дочка такая талантливая. Хвастали всем, обсуждали со всеми, рассказывали для всех - и неустанно, неумеренно хвалили любимую девочку. Ты самая лучшая, - твердили они, - самая быстрая, ловкая, умелая, сильная; ты легко одолеешь любого; весь мир не годится в подмётки нашему маленькому победителю.
Мирта, с руки родителей, побывала во многих секциях и кружках. Попробовала заняться многими делами. Но нигде, впрочем, не задерживалась надолго. Ей быстро наскучило. И фигурное катание, и шахматы, и плавание, и рисование... Она приходила в новое место. Делала два, три первых испытательных шага. И в мгновенье оказывалась лучше, ловчее, сильнее, успешнее, чем те, кто занимались вместе с ней. Мирта быстро уставала от покорённых вершин. Ставила галочку в личном списке побед - и двигалась дальше, искала другой, новый вид деятельности, где могла бы растерзать соперников и выйти вперёд.
В секцию кендо она попала несколько дней назад. Меньше недели. Побывала на паре, тройке вводных занятий, понаблюдала за другими участниками... и одержала победу. Для начала тренер поставил ей в пару девчонку, неловкую, нерасторопную, глуповатую - тоже новичка. И стоял рядом, подсказывал Мирте, что делать и как ударить, не рассчитывая, видимо, что новенькая участница способна как следует обращаться с мечом.
Мирта доказала обратное. Легко уложила на лопатки неловкую девочку. И тогда тренер, неожиданно для себя самого, обнаружил в Мирте талант. И тогда тренер, решив поставить маленький эксперимент, отправил Мирту сражаться со старшими ребятами, с опытными, умелыми взрослыми бойцами.
Она победила всех. Парней, девушек, старше, ровесников - всех. Золотую четвёрку включительно. Мальчишки, оскорблённые до глубины души тем, что маленькая щуплая девочка смогла обвести их вокруг пальца, обиделись; решили отомстить; угрожали ей, запугивали ей; а потом разозлились, вышли из себя, потеряли контроль над собой - и снова проиграли.
"Мёртвая" - назвал Мирту мальчишка-блондин. Глупый. Он не понял, не смог понять своей главной ошибки, не увидел, почему Мирта с такой лёгкостью, одним движением, победила его.
Эмоции. Мальчишке помешали эмоции. Он обижался, злился, хотел совершить месть сполна, самоутвердиться, пустил в себя гнев, ярость, опасное возбуждение... и проиграл. Потому что не видел, за мутной дымкой собственных ярких эмоций, истинного положения вещей; не смог, ослеплённый, трезво оценить сложившуюся ситуацию; рассчитать тактику боя; подметить, использовать для себя слабые места противника, свои преимущества; избежать опасных моментов.
Они все такие. Все глупые, недалёкие люди, которых Мирта одолела, много десятков раз, за пятнадцать лет своей жизни. Они обижаются, влюбляются, теряют голову, злятся, мечутся, сомневаются, раздражаются, удивляются... тратят силы, время, душу на эмоции. На всплески чего-то губительного, лишнего и абсолютно не нужного. Злость, радость, восхищение, изумление - ты почувствуешь, да, ты ощутишь, однако... сам не заметишь, как допустил ошибку. Одну маленькую, на первый взгляд незначительную ошибку. Сбился с пути. Отклонился от нужной траектории, отвлёкся от главной задачи - и проиграл.
Ну, пускай. Пускай другие люди-глупцы проигрывают, пустившись вслед за собственными бестолковыми эмоциями. Мирта лучше их. Всегда была лучше. Она давно, долго, много лет отключала в себе эмоции, всплески чувств и ощущений, не позволяла отвлекаться, не давала своему телу, мыслям и душе свободы, не отпускала контроль. Разум. Только трезвый, холодный, отточенный разум может править поступками человека. Что ж, пускай другие люди-глупцы проигрывают, ошибаются, плачут и ругают за себя за то, что упустили, не смогли, не доглядели. Мирта - победитель. Она всегда будет лучше глупцов. В этом мире не существует человека, который был бы по-настоящему, действительно равным Мирте.
- С возвращением, дочка, - мама улыбнулась, заключая Мирту в объятия. - Всех победила?
Мирта смолчала. Подождала, пока руки матери отпустят её, бросила сумку с вещами на комод в прихожей, поднялась по лестнице к себе в комнату. Опять эмоции. Неумеренные, бессмысленные, слащавые и абсолютно бестолковые.
На следующий день, за завтраком, отец одной рукой ворошил страницы спортивной газеты, а другой - стопку утренней почты. Когда дочка вошла в кухню, он протянул ей плотный, узкий, из белой твёрдой бумаги конверт.
- Тебе, мой маленький победитель. От кого, любопытно?
Мирта, забрав письмо, прежде всего закончила завтрак, разгладила салфетку на коленях, отложила столовые приборы. И только после окинула быстрым взглядом конверт, адрес с именем получателя. В самом деле, ей. Она разорвала бумагу и прочла короткие, набранные на компьютере строчки письма.
"Здравствуйте, Мирта Джерксон. С удовольствием сообщаем Вам, что Вы приглашены в летний лагерь "Победитель", где пройдут соревнования по нескольким видам спортивных дисциплин. Наш лагерь - замечательная возможность проявить себя, встретиться с достойными соперниками и одержать победу. Вы были выбраны из многих десятков претендентов, и потому мы с нетерпением ждём Вас в лагере "Победитель" в начале августа.
С уважением, дирекция лагеря".
Глава 2. Маска
Глава 2. Маска
- Я люблю тебя. Больше, чем любого человека на свете. Ты - сокровище, знаешь?
- Что? Любовь? Опомнись, детка, не будь наивной - мы только спали вместе, больше ничего.
- Пожалуйста... пожалуйста, не трогайте меня! Отпустите! Я сделаю, что угодно, пожалуйста, прошу вас, не трогайте, не трогайте-е-е!
- А теперь - брось нож на землю, развернись и чеши отсюда, пока я не передумал.
- Сдохни, сука.
- Мадмуазель, вы позволите пригласить вас на танец?
- Давайте я помогу вам, миссис Джонсон? Что вы, что вы, мне вовсе не трудно!
- Ну? И что вы сделаете? Потащите меня к директору, позовёте родителей, исключите? Катитесь к чёрту, миссис Джонсон.
Джаспер улыбнулся, сладко выгнувшись, и откинулся на низкий заборчик, с наслаждением закурил. Ему нравилось делать так. Перед каждым новым объектом для изучения перебирать, просматривать образы в своём бюро, смакуя, прикидывая, какой может ему понадобиться на этот раз.
Бюро. Крепкое, большое и до верху заполненное личной, особенной коллекцией Джаспера. Образы. Личины. Маски. Характеры. Десятки моделей поведения, реакций, сотни тембров голоса, видов мимики, жестов и движений глаз, тысячи фраз, шуток, изюминок, отличительных чёрточек. Всё, что Джаспер собрал за семнадцать лет своей жизни; все люди, которыми Джаспер успел побывать, которых придумал, тщательно сработал, отшлифовал и применил на практике. Всё там, в ящичках бюро в его голове. Берёшь исходную ситуацию, исходного человека, подбираешь нужный образ - и ломаешь. Ломаешь людей, раскалываешь, прогибаешь их так, как угодно тебе. В конце концов, найти подход можно к любому человеку. Свой ключик, свой пароль, свои слова, движения и поступки. Люди - предсказуемы. Отточенный, опытный разум легко отыщет, как подступиться к ним.
Ну, Джаспер бы посмеялся, попробуй кто сделать подобное по отношению к нему. Даже мысль об этом казалась забавной. Разумеется, никому не удастся. Не глупцам, что замкнуты только на одном, конкретном образе поведения, одной модели, одном характере. Примитивно! Людей запросто разгадать, понять и поломать на кусочки. Любая защита - пустячна, если человек предсказуем. А предсказуемы все. Кроме, конечно, самого Джаспера.
Он умней. Ловчей, искусней и мудрей, чем остальные, потому что понимает, один понимает - нет толку сдерживать себя, запирать рамками, ограничивать запретами. Фантазия! И свобода, абсолютная, полная, безграничная. Человек непостоянен. Он текуч, как вода, а воду - попробуй поймай, сломай и переделай под себя. Нельзя останавливаться. Замирать, застывать в одном единственном образе. Амплуа должны быть разными. Непредсказуемыми. Яркими. Зачастую - противоречащими друг другу. Сегодня Джаспер - добрый, учтивый, вежливый парень, завтра - дерзкий, склонный к жестокости наглец.
Глупые, глупые люди. Куда им до него?
К дверям клуба, мягко прошурав шинами по асфальту, подъехал автомобиль. Чистый, глянцевый, чёрный - как полагается. Дверь с тонированным стеклом открылась. Из салона, цепко оглядев окружающую обстановку, вышел рослый, крепкий мужчина в чёрном костюме; после - другой, точь-в-точь. И только затем, убедившись, что взгляды всех собравшихся зевак прикованы к нему, автомобиль покинул Реджинальд Дэнт.
Восемь ноль-ноль. Чётко по расписанию. Джаспер улыбнулся и выждал, пока образец под охраной крепких бравых ребят скроется за дверями клуба.
Стоило повременить. Пускай Реджинальд втянется, расслабится, получит свою дозу удовольствия от алкоголя, красивых девушек, вкусной еды, карточных игр. Если расчёты Джаспера верны - а они, разумеется, верны - весьма скоро Реджинальду надоест. Прискучит. И его буйное, больное воображение начнёт искать развлечений поинтересней.
Прошёл час. Достаточно. Джаспер отделился от разлапистого клёна, где ждал, и зашагал к дверям клуба, уже отыскивая в памяти, уже примеряя необходимый, подходящий к данному образцу характер, шлифуя, дополняя его.
Реджинальд удобно устроился, где всегда - за игровым столом в дальней части клуба; напротив - соперники, сбоку - ребята-телохранители. Рука каждого недвусмысленно гладила кобуру с пистолетом на поясе. Лица - отточенный, невозмутимый металл.
Реджи издевался над своими оппонентами. Ещё не слыша слов, ещё от двери Джаспер понял - по лицам противников, сердитым, недовольным, обречённо-взбешённым, по наглой, вызывающей улыбке Реджинальда, по алчному блеску в глазах. Да, играл он блестяще. И игра для него - не игра, если не уколоть соперника побольнее, не бросить пару, тройку издевательских фраз. В этом весь Реджинальд Дэнт. Сын богатого, успешного и весьма самовлюблённого человека.
Джаспер протолкался к столику, последнему свободному, сел, заказал что-то - и искоса, незаметно, стал наблюдать за Реджи. Подмечать. Анализировать. И убеждаться, в который раз, что да, этот образец - весьма любопытен, необычен, интересен; да, стоило поработать над ним.
Реджинальда Дэнта знали все. Его отца - тем более. Крупный бизнесмен, владелец банка, роскошный особняк в элитном квартале, машины, дачи, телохранители, деньги... Реджи, как следствие, был наглым. Заносчивым. Самоуверенным. Бессовестным. А главное - абсолютно, полностью убеждённым в своей безопасности.
В самом деле, кто посмеет поднять руку на Реджинальда? Кто посмеет ему вредить, грубить, перечить, его обижать, унижать, притеснять, обманывать? Реджи говорит - другие исполняют. Реджи играет нечестно - другие делают вид, что ничего не заметили. Его окружали крепкие, несокрушимые защитные стены. А именно - деньги, известность, власть. На миллионы отца Реджинальд мог купить всё, что ему вздумается. Власть позволяла ему вертеть людьми, как угодно. А громкое имя папы, вдобавок к телохранителям, оберегало от всяческого рода покушений, моральных и физических.
Защита. Абсолютная. И, разумеется, свобода во всём. Никто не накажет. Никто не помешает. Какие рамки, позвольте, какие правила, нормы, законы?
Реджинальд нарушал часто и с явным наслаждением. Однако... ему прискучило. Джаспер вычислил это, до мелочи изучил и придумал, как этим воспользоваться.
Пришло время.
Он поднялся, опрокинув стакан. Звон стекла привлёк внимание, Реджи поднял голову и ухмыльнулся.
Джаспер растерянно застыл над осколками, покраснел, едва не сбил официанта, подошедшего убрать, с ног. Дальше последовал громкий, сбивчивый ряд извинений, неловких попыток помочь, ещё один стакан, упавший пол... Минут десять спустя весь клуб, не исключая Реджинальда, пришёл к выводу - этот парень неудачник.
Прекрасно.
Наконец официант удалился, а Джаспер, застенчиво и нервно улыбаясь, подошёл к игровому столику, за которым сидел, теперь в одиночестве, Реджи.
Он скучал. Он страшно, отчаянно скучал, лениво болтая остатками алкоголя в стакане. Рот Реджинальда изогнулся, брезгуя-насмехаясь, когда Джаспер спросил:
- Можно сыграть с тобой?
- Ты умеешь?
Джаспер не умел. Ну, разумеется, не умел. Он улыбнулся, пряча руки в карманах брюк, переступил с ноги на ногу, покраснел - и был удостоен лёгкого кивка от Реджинальда Дэнта. Реджи окинул Джаспера придирчивым взглядом. Он скучал. В другом случае, конечно, приказал бы своим громилам прогнать жалкого мальчишку ко всем чертям.
Игра была недолгой. Строго сказать, это вообще не являлось игрой - ужимки, улыбки, потерянный взгляд со стороны Джаспера и повод развлечься, потешить своё самолюбие для Реджи. Джаспер смотрел Реджинальду в рот. Ловил каждое слово, каждое движение глаз, поддакивал, восхищался - и, стоило тому приказать, мигом бросался исполнять поручение. Принести коктейль. Поторопить официанта. Взять новую трубочку со стойки. Добыть меню. И десятки, сотни унизительных маленьких просьб-приказов; прекрасно; восхитительно; всё по плану.
К концу нескольких партий в покер Джаспер проиграл весьма, весьма крупную сумму. Когда Реджинальд, откинувшись на спинку кресла, потребовал деньги, он потупил глаза, побледнел и сказал, мол, так и так, денег нет; совсем нет.
Глаза Реджинальда вспыхнули алчным огоньком.
Попался.
Богатый, властный, известный - Реджи Дэнт был в полной безопасности. Неуязвим. Невозмутим. Идеален. Глянцевый мальчик. Однако... никто не знал, не мог увидеть и даже не догадывался, что в этом человеке, глубоко и далеко, есть трещинка. Червоточина. Маленькая пагубная страсть, нечасто выходящая наружу.
Реджинальд Дэнт был садистом. Во всех, если угодно, смыслах этого слова. Пресыщенный, потерявший интерес к стандартным развлечениям - игры, девушки, алкоголь, - он больше всего на свете любил унижать; мучить; причинять боль. Ломать. Реджи получал сладкое, тягучее удовольствие, издеваясь над другими людьми. Нет, не только в постели. Нет, не только физически. Его больное, ядовитое сознание цеплялось за первого подходящего человека, что попадётся на глаза - непременно слабого, жалкого, беззащитного, глупого. Его больная, отравленная фантазия выдумывала десятки, тысячи способов, как прибрать жертву к рукам, завладеть ею, помучить её вдоволь - и после растерзать.
Реджинальд не гнушался любых средств. Нельзя сказать, что доставляло ему большее наслаждение - физические или душевные муки поломанных жертв.
На роль агнца слабый, неловкий, застенчивый парень подходил донельзя лучше. Джаспер медленно, тщательно продумывал, как будет вести себя, что скажет и как посмотрит на Реджинальда. Богатый самовлюблённый садист не устоит. В нём вспыхнет, затлеет желание... мучить. Терзать. Причинять боль, боль, боль.
Реджи долго, очень долго изучал Джаспера внимательным взглядом. С прищуром улыбался, видя, как голова глупого мальчика вжимается в плечи, спина горбится, руки нервно, суматошно комкают салфетку.
Глаза Реджинальда подёрнулись безумием.
- Думаю, ты сумеешь отдать мне долг немного иначе, - сказал он, скользнув кончиком языка по губам.
Спустя, пожалуй, меньше часа, Джаспер переминался с ноги на ногу в квартире Реджи. В большой, просторной квартире, где богатство, роскошь, вкус навязчиво глядели из всех углов и дверей. Реджинальд улыбался всю дорогу от клуба до дома. Напевал тихонько под нос весёлую, залихватскую мелодию. И отослал телохранителей, приказав ждать на улице, пока он не закончит.
Джаспер знал, что последует дальше. Он достаточно изучил повадки Реджинальда Дэнта.
Сначала, впрочем, Реджи позволил гостю прогуляться по роскошным апартаментам, заглянуть в комнаты, пощупать статуэтки на полках, пошуршать корешками книг. Он тянул время. Сознательно, с расчётом отдалял от себя миг удовольствия, чтобы помучиться, посмаковать сладостное ожидание. Реджи был возбуждён. Страшная дикая сила рвалась наружу из улыбки, рваных движений и острых, глянцевых глаз.
Джаспер прошёл на балкон. Опёрся руками на изящный, элегантно выточенный поручень. И наивно, восторженно, с придыханием принялся нахваливать вид.
Реджинальд шумно выдохнул. Со спины приблизился к Джасперу, положил руки ему на талию и нагнулся, жарко, хрипло дыша в шею жертве.
Не сказать, чтобы Реджи Дэнт был геем. Или бисексуалом. Или хоть кем-нибудь, если вести разговор о сексуальных предпочтениях. Ни девушки, ни парни Реджинальда не волновали. И спать с кем-либо он тоже не любил. Мучить, ломать, корёжить, рвать на куски - имеет ли значение, кого именно? Жертва теряет пол. Жертва - только жертва.
Впрочем, на этот раз Реджинальд ошибся. Его защита, абсолютная безопасность и безнаказанность дали громкую трещину.
Джаспер резко дёрнулся телом в сторону, уходя из рук Реджи Дэнта. Зажал его голову локтем, крепко, пригибая вниз, больно стискивая рукой. И, толкнув, наполовину перебросил Реджинальда через перила, над голым асфальтом далеко внизу.
- Ну, Реджи? - насмешливо полюбопытствовал Джаспер. - Как думаешь, твои охранники успеют добежать сюда прежде, чем от тебя останется пятно на земле?
- Не посмеешь, - хрипло, чуть слышно выдохнул Реджи. - Нет, ты... не посмеешь.
- Правда? Проверим?
Ещё ниже. Так, что, стоит Джасперу ослабить хватку - прощай, заносчивый сын богатого папочки.
Просто. Да, вот так просто. Идеальный, глянцевый Реджинальд Дэнт, всегда под защитой денег, власти и охранников... ошибся. Опасно, опасно ошибся. Он полагал жертву жертвой, он поддался своей червоточине - и погубил себя. А что, собственно, было необходимо? Нужный образ. Такой, что подстегнёт природный садизм, больную тягу к жестокости в глубине.
Джаспер бросил Реджинальда прямо там, на балконе, жалко сучившего ногами в воздухе и громко звавшего своих телохранителей. Они пришли потом, может, спасли своего хозяина; но нарушитель спокойствия исчез.
Любопытно, - решил Джаспер про себя. Было любопытно, увлекательно и познавательно. Реджинальд Дэнт - редкий, особенный по-своему экземпляр, и подобраться, на первый взгляд, к нему казалось невозможным. Но Джаспер сделал. И плюс к тому - ещё один, тщательно выверенный, отшлифованный образ в коллекцию.
Легко. Это было легко. Впрочем... как всегда.
Вернувшись домой, Джаспер обнаружил в почтовом ящике письмо. Где сообщалось, что его, как избранного, приглашают в летний лагерь, чтобы проявить себя, встретить достойных соперников и одержать победу.
Проявить себя. Эта фраза больше всего понравилось Джасперу. Он попробовал её на вкус, посмаковал и решил - поеду. Почему бы нет? Новые люди. Новые возможности. Новые образы. И победа... кому ещё, как ни Джасперу, победить в состязаниях? Он умеет, в отличие от других людей, не ограничивать себя глупыми рамками.
Он - лучший.
Глава 3. Сумасшедший
Глава 3. Сумасшедший
- Эй, поглядите, кто здесь. Псих разгуливает на свободе. Что, цепи и жёлтые стенки отменили?
Мальчишки, как по команде, быстро сбежались к Раулю со всех сторон двора. У кого-то в руках был камень. У кого-то - палка. А кто-то был вовсе без ничего, но и те, и другие стали наперебой тыкать в Рауля, толкать его, выкрикивать хором, неразборчиво, насмешливо-зло.
- Сумасшедший! Сумасшедший!
- Не оскверняй наш двор своим присутствием, псих!
- Убирайся!
- А может, прогоним его? Палками?
- Да-да, как собаку. Пошёл вон, мерзкая псина!
Мальчишки сбились в одну громкую, пёструю кучу, и нельзя было разобрать, сколько их.
- Покажи им, - твёрдо произнёс отец, подходя сзади и сжимая плечо Рауля крепкой рукой. - Покажи, чего ты стоишь на самом деле. Неужели я зря учил тебя драться столько лет? Давай, сын, будь, наконец, лучшим.
Голос отца, как Рауль привык, был резким, суровым и абсолютно невозмутимым. Не просьба. Приказ. И он пустил, словно разрядом тока, по телу Рауля знакомые ощущения, много ощущений - стыд, страх, желание угодить, да, доказать, показать, быть лучшим... Рауль почувствовал, как его плечи поднимаются, расправляются, как спина замирает струной, голова гордо вскинута, а руки - крепко сжаты в кулаки.
- Да, папа, я лучший!
Отец кивнул. А Рауль весело рассмеялся, далеко запрокинув голову, и кинулся на мальчишек.
- Заберите его! - женщина кричала надрывно, громко, а её голос, взлетая до потолка, дребезжал в оконных стёклах и зеркалах. - Заберите! Это чудовище покалечило моих сыновей!
Рауль улыбнулся, довольно поглядев в сторону двери, закрытой, ведущей в спальню. Там мальчишки. Мальчишки, что дразнили его. А женщина, их мать, кричит и кричит, обвиняет и обвиняет. «Ты не докажешь» - подумал Рауль. Никто, никогда не мог доказать, причастен ли он к подобным ситуациям.
Женщина кричала, соседи успокаивали её, врач метался по комнате, и все, как один, бросали косые, где испуганные, где подозрительные, взгляды на Рауля.
- Я смог, папа.
- Молодец, сын.
Девушка в светло-сером брючном костюме подошла к Раулю и мягко, осторожно взяла его под руку.
- Пойдём.
Он пошёл. Как много, много раз шёл до того.
К первой девушке присоединилась вторая, помладше, они куда-то вели Рауля, держась на несколько метров позади, а рядом с Раулем размашисто, чеканя шаг, следовал отец.
- Бедный мальчик...
- Тише, Берта, он услышит!
- Мне жаль его.
- Ты в своём уме? Он сумасшедший! Что толку таких жалеть?
- Да ты представь, Роза, что пришлось пережить мальчику... Он сирота. Совсем ребёнком потерял мать, а потом и отец умер...
- Правда? Я не знала... Ну, всё равно, он пугает меня.
- Бедный, бедный мальчик.
Женщины вздрогнули, когда Рауль впереди запрокинул голову и оглушительно расхохотался.
Новые люди, к которым его привели, до мелочи походили на всех предыдущих. Правда, мужчина постарше, женщина помоложе, да ещё дети - мальчик и девочка; но взгляды, Рауль заметил, они бросали на него ровно такие же. Исподлобья. С опаской. Подозрительные. Испуганные. Те, что провожали Рауля сюда, ещё долго спорили, доказывали и убеждали свистящим шёпотом, прежде чем новые люди согласились хотя бы попробовать воспитать его.
- И здесь никому не смей давать спуску, сын, - сказал отец, положив твёрдые руки Раулю на плечи. - Видишь, как мальчишка нос задирает? Покажи ему. Слышишь? Покажи, что ты достоин меня.
- Да, папа, - кивнул Рауль, выпрямив спину и высоко подняв голову.
Мужчина покосился на него, взял детей за руки и увёл в кухню. Девочка, совсем мелкая, показала пальцем в сторону Рауля, открыла рот, чтобы спросить что-то, - но смолкла, наткнувшись на острый, сердитый взгляд старшего брата. А сам мальчик, скрываясь за дверью кухни, убедился, что отец не смотрит, и покрутил пальцем у виска.
Только женщина осталась в прихожей с Раулем. Кажется, она не знала, что делать с ним. Охотней всего, наверное, ушла бы вслед за мужем и детьми, подальше от странного мальчика. Но, наконец справившись с собой, подхватила один из чемоданов Рауля.
- Идём, - тускло улыбнулась женщина. - Я покажу тебе твою комнату.
Отец подтолкнул, и Рауль послушно отправился с ней. Комната - обычная, почти пустая, мебель из дерева, окно с плотными шторами, кровать у стены да письменный стол, люстра под потолком, дверь в кладовку.
- Неплохо, - коротко оценил отец. - Надеюсь, тут ты проявишь себя. Верно, сын?
- Конечно. Конечно, папа, я докажу им, что я лучший!
- Разумеется. Мой сын не может быть серой посредственностью.
- Но я ведь хорошо с теми мальчишками разделался, да?
- Да. И я горжусь тобой за это, Рауль. Однако... ты не был достаточно осторожен. Ты снова позволил заподозрить себя.
- Я... я постараюсь больше не допускать такого, папа.
- Молодец, сын.
И Рауль засмеялся, упал на кровать и раскинул руки в стороны, с весёлым, беззаботным хохотом. Отец доволен. Отец гордится им. И он будет стараться, ещё лучше, ещё больше стараться... скоро ему, он уверен, представится шанс доказать - Рауль лучший. Рауль - сын своего отца.
- Тебе, - с лёгким недоумением сказал мужчина из новых людей, просматривая почту. И протянул Раулю плотный, из твёрдой белой бумаги конверт.
Рауль взял. Быстро оторвал полоску сбоку и внимательно, жадно пробежал глазами строчки письма. Предчувствие его не обмануло. Нет, нет, не обмануло. Ещё вчера он мечтал о шансе, о возможности, и вот - сегодня получает её.
В письме говорилось, что Рауль приглашён в лагерь, под названием "Победитель", чтобы поучаствовать в спортивных соревнованиях. Его выбрали. Выбрали из многих других кандидатов. Рауль поедет, и там, разделавшись с соперниками, одержит победу. Он умеет. Да, да, он умеет, те мальчишки, и девочка у первых людей, и парень у вторых, и девушка у третьих - считали, что Рауль ни на что не годен, а он, как и хотелось папе, заставил их убедиться в обратном.
- Ты едешь, - сказал отец, через плечо Рауля прочитавший письмо. - Не вздумай упустить такой шанс, сын.
Да. Шанс. ШАНС, да!
Рауль счастливо рассмеялся, откинулся на спинку стула и ненасытно читал, читал, читал письмо снова, глотая строчки, пробуя их на вкус. Он уже видел себя, - там, в лагере "Победитель", настоящим, единственным победителем.
Проблем с новыми людьми не возникло. Они прочли письмо, собрали Раулю вещи, отправили в лагерь. Вздохнули с облегчением и - как насмешливо добавил отец - наверняка пожелали бесхозному мальчику заблудиться где-нибудь по дороге или, может, погибнуть в жестокой схватке с другим участником.
Но Рауль знал, что не погибнет, а тем более - не заблудится. Он лучший. Так всегда говорил отец. Он лучший, он докажет это, и лагерь "Победитель" - исключительно для него.
Глава 4. Близнецы
Глава 4. Близнецы
Тётушка Изабель, причмокнув губами, широко улыбнулась и потрепала близнецов по щекам.
- Сколько вижу вас, а никак не привыкну, - умилённо, растрогавшись, всплеснула руками она. - Вы так похожи, мои дорогие, так похожи, просто одно лицо! Не пойму, как родители различают вас.
Мистер и миссис Хэнском посмеялись вместе с любимой родственницей, посетовали на похожесть близнецов, умилились вместе, обрадовались втроём. Ужин едва-едва подходил к середине - первое было, второе тоже, но десерт далеко впереди, а после - кофе, чай, беседы, снова напитки, снова десерт... Мучиться долго.
Джина ощутила острое, горячее желание придушить тётушку Изабель. Диего мысленно пожелал ей скончаться в муках, и долго, и страшно, и с максимально возможными увечьями.
Они не одинаковые. Они не похожи. Они НЕ ПОХОЖИ, чёрт возьми!
Брат и сестра свирепо, зло глянули друг на друга. И, с трудом дождавшись конца бесконечного ужина, разошлись по своим комнатам, хлопнули дверьми.
- Ха. И вовсе я не похожа на братца, - твердила Джина, сердито и пристально изучая отражение в зеркале. - Вот, причёска совсем другая!
- Вовсе не похожи, тётушка Изабель, - буркнул Диего, сбрасывая тесный, синий в полоску официальный костюм. - Раскройте глаза! Я даже одеваюсь по-другому, чем сестрица.
Говорят, что близнецы - две части, половинки одной общей души, верно? И родители Джины с Диего, кажется, восприняли фразу в чересчур буквальном смысле. Они вручили детям, едва те родились, одинаковые медальоны с буквой "Д", купили ворох одинаковой одежды, вереницу одинаковой обуви, одинаковые коляски, кроватки, игрушки - и принялись за дело.
- Ой, вы так похожи, как две капли воды! - восклицали частенько родственники. А дом семьи Хэнском был наполнен роднёй, сказать честно, почти каждый вечер в неделю из семи. Они - большая, родовитая династия. Диего и Джина - первые близнецы на ближайшей памяти семейства. Дядюшки, тётушки, дедушки, бабушки, братья и сёстры, кузены и кузины - как в цирк, все приходили поглядеть на диковинку, одинаковых детей. И неизменно твердили: "Как вы похожи!". И неизменно умилялись, щипали брата с сестрой за щёки, дивились, а как, в самом деле, родители различают их.
Никак. До последнего времени - никак. Стараниями отца с матерью Диего и Джина выглядели одинаково. Во всём. Причёска - одна, одежда - одна, обувь - одна... Впрочем, родителям показалось недостаточно. С детства они отправляли одинаковых с виду детей в одинаковые кружки, секции, школы, клубы, стали устраивать одинаковые дни рождения и сводить с одними и теми же людьми. Никто не мог определить, где Диего, а где Джина. Мальчик и девочка - а выглядят одинаково, вот диковинка, вот на что можно поглядеть, подумайте только!
Брат и сестра возмутились. И первым ответом родителей было: "Но вы же близнецы!". И вторым ответом родителей было: "Но вы же друг без друга не можете! Разве не чудесно, что столько времени проводите вместе?". Диего и Джина возмутились вдвойне. Они бросили одинаковые секции, забыли одинаковых друзей, стали по-разному одеваться и стричься, ходить в разные места, увлекаться разными, совсем НЕ похожими вещами... Потому что они - разные. Потому что они – не одинаковые.
- Диего, Джина! Вам пора! - позвала с нижней площадки лестницы мама. Отец, судя по голосам, прощался в коридоре с тётушкой Изабель.
Джина опередила Диего, спускаясь вниз. На две с половиной ступеньки. Торжествуя, она хмыкнула брату в лицо, а он, внезапно метнувшись с места, больно толкнул сестру к стене, первым спрыгнув на коврик у подножия.
Близнецы злобно, свирепо глянули друг на друга. Джина беззвучно, одними губами отправила братца к чёрту. Диего сощурил глаза, отвечая - взаимно.
На подъездной дорожке перед домом они разошлись в разные стороны. Тряхнули головами, прогоняя некстати пришедшие мысли о прошлом. А после, одолевая полосу препятствий в своей спортивной школе, Джина думала: "Ну, братец, уж в этом я всегда буду лучше тебя". А потом, выполняя прыжки в зале своей спортивной секции, Диего думал: "Тебе никогда не сравняться со мной в этом деле, сестрица".
На следующее утро Диего первым спустился к завтраку. Мысленно ликуя, поздравляя себя, он схватил коробку кукурузных хлопьев и все, без остатка, высыпал в свою глубокую миску. "Один-ноль, сестрица".
Отец разбирал за столом утреннюю почту.
- Тебе, сынок, - с хитрым прищуром улыбнулся он, протягивая конверт из плотной, твёрдой белой бумаги. - Адрес отправления незнакомый. Интересно, от кого?
Диего взял письмо и, по пути наверх, в комнату, чтобы захватить сумку с учебниками, прочёл его.
Текста там было достаточно - о том, где находится лагерь "Победитель", о том, когда приезжать, где будет ждать автобус, и список спортивных дисциплин, и имена других участников состязаний, и прочее, и прочее. Но Диего читать не стал. Потому что среди всего - одно только, единственно важное главное слово. Победа. Казалось, что оно подчёркнуто красным цветом и напечатано большими, ярко-синими буквами.
Победа. Он поедет в лагерь, победит и докажет, наконец, всем людям на свете и сестре, что они не одинаковы. Нет, разумеется нет! Он всегда был лучше сестры - знал, что лучше, - это его пригласили в лагерь на состязания, это ему прислали письмо, а ей не прислали, он лучший, лучший, ЛУЧШИЙ!
Диего словно приподняло и понесло, быстро, торжественно вниз по лестнице. Он ликовал. Он влетел в кухню, где завтракали родители, с широкой улыбкой от уха до уха, торжествуя, шумно радуясь, празднуя победу.
В кухне стояла сестра. В её руке белел конверт - точно такой же, из плотной, твёрдой белой бумаги.
- О, сынок, - улыбнулся отец. - А я как раз говорил Джине, что вы вместе поедете в лагерь. Ну, разве не здорово?
Родители сияли. Мама хлопотала вокруг детей, говоря, что они опаздывают в школу, а лагерь можно и потом обсудить, но поедут, конечно поедут, и смогут вдвоём одержать победу над всеми, она всегда знала, что её дети талантливы, правда, приглашение неожиданно, но так здорово, умнички, и...
И много всего другого. Диего и Джина не дослушали мать. Толкаясь, опережая друг друга, они выскочили из дома на улицу и отправились в школу - разными дорогами, хотя учились в одной.
Да. Да, мама, поеду. Я одержу победу над всеми. Я докажу, что лучше, во много раз лучше, и все поймут, наконец, увидят, что мы, пускай и близнецы, - НЕ ОДИНАКОВЫЕ.
Так говорил себе каждый из них.
Глава 5. Начало
Глава 5. Начало
Шины автобуса с глухим, мягким шорохом прочертили щебёнку дороги. Лапа пушистой сосны чиркнула по стеклу. Облачка пыли, поднявшись с земли, опускались на полукруглую, окружённую деревьями площадку.
Водитель затормозил. Нажал кнопку, - двери с лязгом, скрежетом открылись, - и провёл рукой по волосам, оттирая пот со лба.
- Ух, жарко здесь, - он подмигнул пассажирам, шестерым, которые молчали всю дорогу от города, сидя в разных углах салона автобуса. - Ну, вот ваш лагерь. Хорошо отдохнуть, ребятки.
Пожалуй, водитель немного обиделся, когда никто не ответил ему. Шестеро детей, собрав вещи, один за другим ступили с подножки автобуса на землю перед лагерем, - и только девочка лет одиннадцати, самая младшая на вид, улыбнулась ему.
"Странные" - про себя окрестил водитель. Двери автобуса шумно захлопнулись, и он, переваливаясь с боку на бок, укатил.
В письме было сказано, что их встретят. Шесть человек разошлись, кто куда, по полукруглой песчаной площадке в кольце сосен, ни разу не посмотрели друг на друга, принялись ждать.
Парень в просторной футболке, бриджах и кепке заправил за уши пряди каштановых волнистых волос. Сделал звук в наушниках немного потише. Присел на корточки у красно-рыжего ствола сосны и огляделся. Другие участники не смотрели на него. А он, напротив, пристально изучал лицо, одежду, фигуру каждого, склонив голову к плечу, будто думая, размышляя, просчитывая про себя. На губах парня скользила лёгкая полуулыбка. Голова была откинута назад, на ствол дерева. Глаза прищурены, руки скрещены на груди. Кажется, он что-то анализировал, решал, прикидывал, подбирал в уме и был весьма, весьма доволен результатом своих вычислений.
Девушка в светло-сиреневой тунике поверх штанов смотрела в никуда. Кажется, она глубоко безразлично относилась и к тому, где находится, и к людям, окружавшим её. Лицо - неподвижный гипс, губы сжаты в тонкую полосу, спина натянута, будто струна, глаза спокойны, взгляд ровный, холодный, невозмутимый. Светлые волосы, коротко подстриженные, неровными прядями растрепались на ветру, лезли в лицо девушки. Впрочем, она ничего не замечала вокруг, ничему не предавала значения.
Девушка и юноша, как две капли воды похожие друг на друга, стояли поодаль. Она - скрестив руки на груди, у двух разлапистых сосен. Он - прислонившись спиной к дереву напротив неё. Она - с длинными тёмно-рыжими волосами, густой чёлкой, почти закрывающей глаза, одетая в чёрные джинсы, рубашку в сине-красную клетку, которую завязала узлом на животе, с рукавами, закатанными до локтя. Он - с волосами того же цвета, короткими, убранными со лба за уши, в водолазке с длинными рукавами, зелёной, бейсболке козырьком назад и шортах цвета хаки до колена. Близнецы свирепо посматривали один на другого. Взгляды, как, впрочем, и всё остальное в юноше и девушке, были идентичны - цепкие, злобные.
Парень в брючном костюме, светло-серого, почти белого цвета, в ослепительной рубашке и галстуке, тихо смеялся, обняв себя руками. Он ходил по площадке зигзагом, огибал деревья и других участников, снова и снова, раз за разом, ходил и ходил, ходил и ходил. Его тонкие чёрные волосы трепал ветер. Пыль клубами вилась вокруг до блеска начищенных туфель. Он ходил, глядя себе под ноги, без остановки - и смеялся. А ещё - разговаривал. Прислушавшись, можно было разобрать, как он бормочет себе под нос, словно обращаясь к кому-то рядом, повторяет слова "папа", "обещаю", "победа" и "лучший".
Маленькая девочка лет одиннадцати, младше других, в нетерпении переступала с ноги на ногу, носком ботинка копала ямку в земле и оглядывала всё кругом с озорным любопытством. На ней была блузка простого покроя, жилетка сверху и светло-синяя юбка-клёш до колен. Кажется, девочка получала искреннее удовольствие от того, что находится здесь. Её глаза сияли восторгом. Губы радостно улыбались. На щеках краснел весёлый румянец.
- Здравствуйте, здравствуйте! - человек в футболке и шортах спешил к детям.
Судя по эмблеме на одежде, бейджику с именем, листам бумаги в руках это был сотрудник лагеря "Победитель". Юноша, почти совсем мальчишка, с растрёпанным вихором светлых волос, в кепке от солнца и разношенных кедах. Он улыбался от уха до уха. Подошёл к шестерым участникам, окинул одобрительным взглядом и кивнул, довольный, сам себе.
- Ну, вижу, все в сборе, перекличка не потребуется, - сказал юноша. - Давайте знакомиться. Я - Кристиан, ваш воспитатель, вожатый, судья и всё остальное. Руководить состязаниями буду я, по всем вопросам обращайтесь ко мне. Договорились?
Кристиан замолчал, наверняка искренне гордясь собственной речью. Из него хлестала, без контроля била фонтаном энергия. Он радостно потёр ладони одна о другую, подмигнул детям и оглядел каждого из шести участников по очереди. Его глаза сверкали задорным, возбуждённым огоньком.
Крис, может быть, ожидал, что дети ответят ему. Спросят о чём-то. Или, на крайний случай, улыбнутся, представятся, возьмут вещи и пойдут следом за ним на территорию лагеря. Но дети молчали. Все, шестеро, молчали, как одно существо. Никто не сказал ни слова, не шевельнулся, не подал признаков жизни. Участники состязаний замерли. И только с абсолютным, безликим равнодушием смотрели на Кристиана.
Одна девочка, правда, улыбалась. А глаза, одни из всех, пытливо рассматривали вожатого, горели блеском ожидания, любопытства, интереса, какой, скажем по-честному, и обязан быть у ребёнка, попавшего в новый, необычный летний лагерь.
Взгляд девочки, казавшейся гораздо младше остальных, убедил Кристиана, что он находится в той вселенной, что адекватные, человеческие дети ещё сохранились в природе. Крис передёрнул плечами, сбрасывая растерянность, и шире растянул губы в улыбке, махнул рукой.
- Ну, идёмте?
Участники оттаяли, ожили, наконец. Подняв с земли сумки, рюкзаки, чемоданы, они потянулись цепочкой за Кристианом, по тропинке между соснами - в лагерь "Победитель". Девочка, размахивая портфелем со своими вещами, резво подпрыгивала рядом с Крисом, осматривалась кругом. Крис выдохнул. Слава Богу, нормальный ребёнок.
- Как тебя зовут? - с улыбкой спросил он у девочки.
Та улыбнулась в ответ.
- Элиза. Элиза Коллинз.
Голос у девочки - бодрый, весёлый, настроение - явно приподнято. Кристиан мигом решил, что назначит её, пусть и самую младшую, своей правой рукой, помощником и заместителем. Элиза будет помогать ему. Другие дети... ну, кто их знает, у детей всегда так быстро, непредсказуемо скачут чувства вверх-вниз. Может, все устали от долгой дороги? Может, поссорились с родителями накануне отъезда? Ничего. Кристиан согласился, когда ему предложили работу в "Победителе", - хотя впервые слышал о таком лагере, хотя опыта не имел, - планируя, что хорошо, с толком проведёт последний месяц лета. Свежий воздух, общение, костры по вечерам, озеро неподалёку, - что лучше пожелаешь! Плюс ко всему - спортивные состязания. Дух здорового, мотивирующего соперничества. Команда, победы, достижения... Он, Кристиан, расшевелит детей. Конечно, расшевелит, - а девочка Элиза, правая рука, будет, без сомнения, во всём помогать ему.
- Поможешь мне, Элиза Коллинз?
- Конечно!
Крис твёрдо уверил себя, что эти дети - как дети, обычные, похожие на других. И вовсе нет, разумеется, чего-то странного, непонятного, неправильного в них. Однако когда Кристиан обернулся, глянул назад, чтобы проверить, идут ли пятеро ребят за ним... Он ощутил внутри холодок. Неприятное, болезненное покалывание. Потому что дети шли, да, шли следом за вожатым, но вели себя отнюдь, отнюдь не так, как положено детям.
Они держались друг от друга на расстоянии. Не делали попыток поговорить, познакомиться, поделиться впечатлениями - что было бы логично на новом месте, правда? Они молчали. Не смотрели по сторонам, не изучали территорию лагеря, не задавали вожатому-тренеру-судье вопросов, не выражали восхищения ли, восторга ли, радости ли... Ничего не выражали. Совсем. Взгляды каждого участника соревнований были различны - здесь и спокойствие, и свирепость, и хитрый прищур, и странный смех, - но в целом... в целом Кристиан понял, что детям нет ровным счётом никакого дела до него, до лагеря, друг до друга, до всего на свете. Равнодушие. Тотальное, абсолютное, - и, кажется, они вовсе не замечали, что рядом с ними есть кто-то ещё.
Только близнецы, юноша и девушка, подавали признак внимания один к другому. А именно - косились, недобро исподлобья, и прожигали, разъедали глазами друг друга.
Кристиан поёжился. Что-то не так. Этого... не спишешь на простую усталость с дороги.
Но рядом с Крисом шла - подпрыгивала - Элиза, и он заставил себя отвлечься, забыть о странных детях, о странном равнодушии. Девочка улыбалась. Задавала вопросы, а Кристиан, довольный собой, пространно на всё отвечал.
С той полянки, куда детей привёз автобус, они прошли к ряду корпусов, крепких, невысоких, из белого кирпича. Между ними вилась тропинка. Дальше, по правую руку, голубело длинное, в один этаж здание лагерной столовой. За ней раскинулись волейбольные, футбольные, баскетбольные поля, теннисный корт, помещение клуба, беговая дорожка и стадион, уставленный мишенями, с полосой препятствий, барьерами и прочим, прочим, прочим. Вдалеке, ближе к другой границе лагеря, примостилась будочка медпункта, туалеты, душевые. А по левую руку идущих, среди густых разлапистых сосен, блестела на солнце поверхность озера.
Надо сказать, территория лагеря раскинулась посреди вырубленного соснового леса. Правда, кое-где деревья росли совсем редко, кое-где - напротив, густо, и в конце концов, когда лагерь кончался, стояли плотной, непроходимой стеной. Смола, кора сосен пахла сладко, свежо, пожелтевшие иглы похрустывали под ногами, тёплый ветер гнал пыль по земле, солнце пригревало... Пожалуй, лучшего места для летнего отдыха - не найдёшь. Кристиан был уверен в этом. И задался целью расшевелить странных детей.
- Вот, здесь вы будете жить, - объявил он, пуская участников в прохладу корпуса Б. Холл - просторный, чистый и ухоженный, а дальше, за двухстворчатыми дверьми, расходились комнаты от общего коридора. - Выбирайте любую палату, какая вам понравится. Они рассчитаны на два человека каждая, так что...
Это хорошая идея, считал Кристиан, поселить странных детей по парам. Они познакомятся, пообщаются, расшевелят друг друга и станут повеселей. Потом, кстати, ещё можно провести командные игры, викторины на знакомство, что-нибудь совместное, чтобы помочь участникам состязаний узнать друг друга получше, и тогда...
Кристиан запнулся, подавившись собственной мыслью. Все его планы, как карточный домик, рухнули. А о знакомстве, команде, дружбе речи больше не шло.
Дети молча, не глядя друг на друга, разошлись по комнатам. По разным комнатам. Каждый - в свою отдельную. Они закрыли двери за собой, не сказали ни слова вожатому, и в глазах детей, кроме знакомого равнодушия, не было ничего. Точнее, было. У каждого - своё. Но ни Кристиан, ни другие участники их, судя по всему, равным образом не беспокоили.
Позже Крис собрал детей и повёл на ужин в столовую. Они послушно пошли. И Элиза, как прежде, весело болтала с Кристианом, восхищалась территорией лагеря и с нетерпением расспрашивала, что они будут делать завтра.
- И купаться пойдём, да? А теннисный корт - это тоже для нас? А волейбольное поле? А мишени? Правда? Вот здорово!
В столовой Элиза села за отдельный столик. Все сели так. Девочка, правда, хотела к кому-нибудь подсесть, нерешительно мялась рядом с близнецами и девушкой в сиреневой тунике - но села отдельно.
Крис понимал её. Он сам, сказать честно, не стал бы делить трапезу с этими замкнутыми, странными, в корне неправильными детьми.
Глава 6. Хитрость
Глава 6. Хитрость
Мирта не ходила на лагерные тренировки. Зная, что может запросто одолеть и участников, и тренеров, она не видела в этом ни малейшего толку.
Вожатый прошёлся вечером первого дня по комнатам и каждому дал листок с распорядком соревнований. В начале, перед собственно состязанием, значились тренировки. А дальше - виды спортивных дисциплин, на день по одному; первый – кендо.
Пятеро других участников собрались на правом конце лагеря, у расчищенной, посыпанной песком полукруглой площадки. Скрестив руки на груди, площадку мерил шагами мужчина - в ослепительно-белой футболке и белых шортах, с волосами, убранными под кепку; тренер, судя по всему. Под мышкой он держал стопку листов бумаги, а рядом, прислонённые к дереву, стояли в ряд шесть деревянных мечей.
- Все в сборе? - мужчина замедлил шаг, окинул взглядом собравшихся. Все смолчали, но, кажется, ответ ему вовсе не требовался. - Отлично. Начнём.
Мирта оценивающе осмотрела тренера с ног до головы. Не мастер. Даже близко рядом с Миртой не стоит. Пожалуйста, он сам меч в руках никогда не держал, и победить его - не составит трудности.
- Правило соревнования только одно - тот, кто первым выбьет оружие из рук противника, победил. Я назову пары участников. Слушайте внимательно.
Мирта не слушала. Что толку - она всё равно не знала, и не хотела знать, как зовут других участников состязаний. Потому, оставив тренера говорить, Мирта пригляделась в каждому потенциальному сопернику, изучая. А затем, когда первая пара сошлась в поединке, ещё более цепко, внимательно наблюдала за тактикой боя каждого.
Тактики не было. И в целом, кажется, на состязание собрались одни неумехи и дилетанты. Маленькая девчонка - на то и маленькая девчонка, упустила меч из рук едва не в первые полминуты, замахала руками, сдаваясь, чуть не расплакалась. С иголочки одетый парень, судя по всему, меч видит впервые и только тычет беспорядочно, рассекает воздух со свистом, странно смеётся. Близнецы - получше. Но контролировать себя, держать движения противника и угадывать наперёд - не умеют категорически. Дают свободу эмоциям. Злятся, радуются, торжествуют, желают доказать и самоутвердиться... и допускают ошибки. Глупые, нелепые промахи, как все прежние соперники Мирты; впрочем, удивляться нечему.
Мирта, скучая, наблюдала за последним поединком. Тренер исчез. Просто пропал с того места, откуда долгое время наблюдал за состязанием, и возвращаться, видимо, не собирался. Пожалуй, она и сама с удовольствием ушла бы отсюда – судя по всему, лагерь «Победитель» обещает ей очередную лёгкую, быструю победу над глупцами.
Со своим первым партнёром Мирта справилась без труда. И теперь, прислонившись спиной к сосне, поджидала, когда решится, с кем ей сойтись в последний раз. Парень с каштановыми волосами дрался с тем, что в костюме. Только к слову сказать - дрался, а на деле он выиграл мгновенно, потому, что оппонент его, споткнувшись ли, от неловкости ли, выронил из рук оружие и сам шлёпнулся на землю. Случайно.
Победитель мягко рассмеялся. Лёгким движением повернул голову к Мирте. И галантно отвесил поклон, приглашая.
Это раздосадовало Мирту. Дерзкий наглец - думает, что она, как тот неумеха, не удержит в руках оружия? Или, может, не считает девчонку достойным соперником?
Так было впервые.
За долгое время, за всю жизнь Мирты - впервые. Нет же, нет, это глупое недоразумение, досадный, минутный промах, слабость... она не пустит в себя эмоции. Она умеет, в отличие от людей-глупцов, мыслить трезво, холодно и рассудительно. Эмоции нерациональны. Пользы - никакой, вреда - больше, чем другие способные себе представить. Успокойся, Мирта. Вдохни, выдохни, хорошенько подумай - и одержи победу.
Она, перехватив покрепче деревянную рукоятку, встала напротив мальчишки-наглеца. Заняла начальную стойку. Оценила положение противника, прикинула, каким приёмом он может начать, с какой стороны подойти, собралась и...
И парень заговорил. Засмеялся, точней сказать. Мягко, изящно, едва слышно, прикрывая рот свободной ладонью. В глазах наглеца плясали весёлые огоньки.
Мирта застыла.
- Прошу прощения - подчёркнуто вежливо произнёс парень, вдоволь насмеявшись. - Мне почудилось, что глаза обманывают меня. Драться с... девушкой? Нет-нет, я не могу позволить себе ударить столь хрупкое и нежное существо!
Хрупкое? Нежное?
Мирта сощурила глаза, с тревожным удивлением обнаружив, как крепко, странно крепко её пальцы стиснули рукоять. С чего бы? Неужто... слова наглеца задели, обидели Мирту?
- Быть может, мы сразу разойдёмся, мадмуазель? Честное слово, мне вовсе не хочется портить ваше хорошенькое личико этой деревяшкой.
- Тогда я подпорчу твоё, - сорвалось с губ Мирты прежде, чем она смогла себя остановить.
В чём дело?
- Вы? - парень дугой изогнул бровь, позволил себе короткий смешок. - Позвольте, милая, вам хотя бы известно, каким концом держать меч?
- Хочешь убедиться? - хриплым шипением, сквозь зубы.
- Я погляжу, вы считаете себя великим воином, мадмуазель? Непобедимым? - наглец провёл кончиком пальца по отшлифованной поверхности меча. Улыбка, скользнувшая по губам, была снисходительной. - Или, может быть, миледи, вы рассчитываете одержать победу в соревнованиях? Вы? Дорогая, будьте добры...
Мирта не могла представить себе, что такое возможно, - и, однако, она полностью потеряла контроль над собой. В секунду. От кончиков пальцев по позвоночнику, как шквальный ветер спокойное море, её окатила волна ярости. Волна чистой, абсолютной ярости, и злости, и ненависти, она гудела в ушах Мирты, сводила горло судорогой, не давала вздохнуть. Мирта стиснула меч так сильно, что едва не сломала его. С трудом держалась, чтобы не сорваться с места.
- Замолчи, - бросила она. И голос, как всё остальное, в мгновение изменил ей. Острый голос. Хриплый, низкий, злой и вибрирующий - ни следа прежнего, хладнокровного рассудительного спокойствия.
- ... Будьте добры, не смешите меня, - как ни в чём не бывало закончил фразу наглец.
Мирта не стала раздумывать, задавать себе вопрос "почему". Она попросту не успела. Ярость, ненависть, злость - волна, рыча и безумствуя, перехлестнула через край, не оставила времени на то, чтобы обдумать; чтобы сделать попытку понять, от чего Мирта, всегда спокойная, хладнокровная, разозлилась от слов наглого, бессовестного мальчишки.
Она злилась. Она злилась так, как никогда не бывало с ней прежде. Гнев не оставляет возможности поразмыслить. Он швыряет, как лодку шторм, вперёд - и Мирта, метнувшись с места, бросилась на парня-наглеца.
Чёрные, мутные пятна прыгали перед глазами. Звон стоял в голове. Поэтому, может, Мирта, целя мечом в грудь соперника, промахнулась, поэтому, может, парень внезапно оказался позади неё. Мирта обернулась. Замахнулась мечом. Но противник, одним лёгким, почти незаметным движением, выбил меч у неё из руки.
Деревяшка упала на землю. Наглец галантно поклонился сопернице. И, не успела Мирта что-нибудь предпринять, опрокинул на землю вслед за мечом.
Пальцы сжались вокруг шеи Мирты. Парень сидел, коленями прижимая к траве ноги противницы, и руками всё сильнее, сильнее сдавливал горло.
- Ну, мадмуазель? Я разве не предупреждал вас? Вы сами виноваты. Вам придётся расстаться с жизнью.
"Он шутит" - была первая мысль. Шутит, конечно, издевается, празднуя победу, хочет казаться превосходящим её, торжествующим победителем. А вторая мысль - "Не шутит" - пришла быстрей.
В самом деле, парень не шутил. Он смотрел сверху вниз на Мирту и улыбался - хищно, с хитрым прищуром улыбался, вдавливая тонкие пальцы в шею Мирты. Сильней. Сильней. А потом резко, одним движением сжал, и воздух застрял поперёк горла, в ушах загудело, перед глазами разбежались круги.
Громкий, протяжный гудок трубы возвестил об обеде. Парень, по инерции, обернулся к источнику звука, ослабил контроль - и Мирта, изогнувшись, сбросила с себя наглеца, вскочила на ноги.
Он посмотрел на неё. И ослепительно, торжествующе улыбнулся.
- Поздравляю. Ты победил. Джаспер, кажется?
Победитель изящно поднялся с земли, смахнул с плеча несуществующую пылинку.
- Верно.
Это тренер, ещё с начала соревнования куда-то пропавший, вернулся. Впрочем, было незаметно, что он спешил, или чувствовал себя виноватым, оставив свои обязанности, а именно детей. Мужчина похлопал Джаспера по спине, повторил слова поздравления и махнул рукой остальным.
- Идёмте. Обед на столе.
Деревянный меч был лёгким - не чета настоящему, стальному оружию. Но Мирте, когда она поднимала его с земли, казалось, что, по меньшей мере, тысячу килограмм железа держит в руке.
Победитель? Он, этот мальчишка-наглец, хитрец, обманщик, этот Джаспер - победитель? Он одолел её... на мечах? В искусстве, которым она, Мирта, владеет лучше, чем кто-либо другой? Он вышиб меч у неё из руки, как у глупого, неповоротливого новичка? Он, который, как она видела, совсем не умеет обращаться с оружием, эмоциональный предсказуемый глупец?
Не может быть.
@темы: творчество
-
-
11.12.2012 в 19:03-
-
11.12.2012 в 20:16-
-
11.12.2012 в 20:28А вообще по итогам первых глав Мирта неминуемо ассоциируется с Кириямой Кадзуо, а Джаспер – однозначный фаворит *___*
-
-
11.12.2012 в 20:46А у Мирты с Кадзуо, кстати, и вправду много общего. Только сейчас поняла, после твоих слов.
Джаспер - да! Тот ещё гадёныш, на самом деле, а мне самой нравится больше других)
-
-
11.12.2012 в 20:49Почему же нежданный)
Ах ха. Полагаю, хоть участь другая.
Ну и не печаль, что гад, зато какой)