...меня вдруг замутило от собственной жизни, которая по сравнению с картиной показалась мне бесцельным, скоротечным выбросом энергии, шипением биологических помех, таким же хаотичным, как мелькающие за окнами огни фонарей.Книга на самом-то деле и не плохая, нет, в ней много положительных моментов: интересные эпизоды, удачные находки, живые фразы, яркие и объёмные персонажи. Проблема в том, что для меня «Щегол» рассыпался, распался на эти эпизоды, фразы, персонажей, всё было по отдельности и никак не связано одним замыслом, который сшил бы лоскутки в одеяло, сложил бы фрагменты в одну цельную картину.
Я не совсем поняла, для чего же автор написала свой роман, о чём хотела его написать. Искусство? Да, оно было – мама Тео рассказывала ему о картинах, сам Тео видел знаменитые полотна дома у Барбуров, но… мало их, этих размышлений об искусстве, чтобы поверить – оно действительно играло важную роль в жизни Тео. Внезапные философствования товарища из шайки Бориса на эту тему выглядят скорее натянуто и нелепо, чем глубоко. Не разглядела я эту красную ниточку искусства, которая проходила бы через всю жизнь Тео, — да у него интерес к «Щеглу» как к картине, как к творению художника возник лишь под конец, до тех пор «Щегол», замотанный в газету и запрятанный в хранилище, был только символом утраченного прошлого, воспоминанием о маме, о жизни ДО музея.
Антиквариат? Да, Хоби реставрирует мебель, влюблён без памяти в комоды, стулья, столики, в древесину и краску, в изогнутые ножки и запах старины. Пожалуй, именно моменты, связанные с Хоби и его магазином, получились самыми искренними, тёплыми, живыми, в них я поверила, их-то хотелось бы побольше. Но ведь жизни Тео у Хоби отведено не так уж много места, восемь лет, в течение которых Тео окончательно полюбил антиквариат и нашёл своё призвание, из книги выпущены, а взрослый Тео куда больше думает о деньгах и наркотиках, чем о ценности и важности того, чем занят.
Дружба? Я бы так не сказала. Нет, поначалу мне очень нравились отношения Бориса и Тео: двое одиноких, заброшенных, отчаявшихся мальчишек спасались друг в друге, искали опору в посиделках на заднем дворе, прыжках в бассейн и укуриваниям в хлам на детской площадке. И поцелуй показался очень естественным, правильным, — Борис любит Тео, Тео любит Бориса, они так прочно срослись, такие крепкие между ними возникли связи в пустынном, душном, чужом для обоих Вегасе, иначе и быть-то не может. И пускай почти всё, что составляло их дружбу-любовь, — наркота, сигареты и «где бы нам сегодня набухаться?». Но моё восхищение, моя вера в эту связь испарилась сразу же, как только взрослый Борис вкатился в жизнь Тео на шикарной тачке с личным водителем и сообщил, что ещё тогда, в детстве, стащил у него «Щегла». Прекрасно зная,
что картина значит для Тео – ниточка в прошлое, к маме, — как она важна и дорога ему. Стащил просто так, с неясными ему самому целями, а потом, много лет спустя, втянул Тео в мафиозные разборки, чтобы эту картину вернуть (не принёс её Тео с извинениями, нет, заставил самого же Тео во всём участвовать и даже убить человека). Какая уж тут дружба, о какой искренней привязанности может идти речь?
Любовь? Сомневаюсь. Да, Тео любил Пиппу, но, по-моему, больше как девочку-которая-была-в-музее-в-тот-день, чем как живого человека со своими ранами, мыслями, интересами. В его чувствах много болезненной зависимости, отчаянной одержимости, в каких-то моментах меня эти чувства даже пугали и отталкивали, а вовсе не восхищали; кажется, Пиппа смогла пойти дальше – сделать шаг прочь от взрыва, травмы, боли, смерти дедушки, — а Тео не смог, и любовь к Пиппе не вперёд его толкает, тянет назад, засасывает ещё глубже в трясину. Отношения же с Китси, конечно, насквозь фальшивка, — не нужна была Тео эта девушка, в её весёленькой, лёгкой атмосфере он лишь спасался от своей темноты.
Можно сказать, что книга о Теодоре Декере, мальчике, который потерял маму и с тех пор ни минуты своей жизни не был счастлив. О его попытках справиться с такой жизнью, вырасти из прошлого, оставить боль и потерю за спиной… нет же, не было никаких попыток, не было ни стремления, ни желания Тео выкарабкаться из ямы, в которую он угодил в тринадцать лет. Наркотики (то есть бегство) были, и это нормальный шаг в становлении такого персонажа, если бы они остались только шагом, ступенькой куда-то вперёд и вверх. Тео топчется на месте. Ничего не делает. К психотерапевту не обращается, жизнь свою не меняет. Я вспоминала Джуда из «Маленькой жизни» — вроде бы то же самое, те же неизлечимые травмы, та же неотступная боль, но ведь нет, Джуд хотя бы старался, он делал что-то, спасал себя. Тео заморожен в том моменте из прошлого, застыл в нём, как муха в янтаре, и… всё. Никакого развития, изменения, эволюции образа, и зачем же он был нужен тогда, этот образ, ну вот правда – зачем?
читать дальшеКнига написана очень странно в плане композиции. Бесконечные страницы отведены наркотикам – какие именно, в каких дозах и сколько раз употребляет Тео-подросток и Тео-взрослый, что с ним происходит под влиянием таблеточки, сколько эти таблеточки стоят… Но восемь лет убраны из истории полностью – ни слова о том, как Тео полюбил всей душой антиквариат, как жил все эти годы с Хоби, как сблизился с Пиппой. Много места уделено жизни Тео у Барбуров, хотя половину можно было без всякого ущерба вычеркнуть.
Если говорить о персонажах, то я не смогла полюбить Тео. Казалось бы, мальчик, который потерял маму в тринадцать лет и с тех пор безнадёжно одинок и потерян, не может не вызывать у меня сочувствия. Но, опять же вспоминая «Маленькую жизнь», — Джуд мне нравился, он был хорошим, славным, интересным человеком, в его боль я поверила, я пережила эту боль вместе с ним. А боль Тео не чувствуется. Вообще. Только на первых порах, в то время, когда он жил у Барбуров. Дальше Тео был для меня плоской, абстрактной фигурой, неживым манекеном, да и более того – чем дальше, тем меньше он мне нравился. Обмануть самого близкого человека, предать его доверие, поставить под угрозу его репутацию? Запросто. А ведь Тео продавал фальшивый антиквариат не только ради того, чтобы расплатиться с долгами Хоби, о нет, он хотел денег на наркоту.
И ещё он как-то мерзенько относится к людям. Энди чуть ли не презирает (заучка, зануда, ботан), ко всем встречным, даже случайным людям, подбирает характеристики из категории «жалкий, глупый, нелепый, бессмысленный". Как-то чересчур много возле него таких людей. Не сам ли он таков, не из-за его ли призмы восприятия мир полон идиотов, завистников и тупых амёб? Нет у Тео живых чувств, на самом деле, он и о маме-то вспоминает скорее по привычке, человека, который по-настоящему любит и ценит его, почти не замечает, делает порой странные и глупые жесты (с подарком Пиппе, например). Он не был мне противен, нет, но к финалу перестал вызывать какие-либо чувства совсем.
Борис – яркий, колоритный персонаж, с этой его помесью стран и языков, со специфичным чувством юмора и сумасшедшими выходками. Но чем дальше, тем больше возникало впечатление, что Борису в принципе плевать и на себя, и на Тео, и на всех людей вокруг. Чокнутый паренёк, не видящий берегов, у которого нет в жизни ничего важного и ценного, нет пути и цели – болтается себе, разъезжает на шикарном авто, ввязывается в разборки, курит, пьёт и принимает. И ещё, конечно, при случае рассуждает о высоких материях.
Ну и, наконец, язык, за который Донну Таррт так хвалят. Боже мой, как я устала от этого языка. Громоздкий, напыщенный, переполненный эпитетами и сравнениями, многословный – сразу же начинаешь спотыкаться обо все эти ненужные обороты ни к месту. Зачем они нужны? Почему нельзя сказать яснее и проще? Язык не добавляет ничего к атмосфере, к самой истории, к характерам персонажей… автор просто занимается украшательством, финтифлюшками всякими, чтобы показать, как он всё это умеет, но я уже не могу такое молча проглатывать, мне прямо глаз резали эти кривые метафоры и тысяча сравнений к одному слову. В этом есть и заслуга перевода. Повторы, повторы, бесконечные повторы, тяжеловесные конструкции – ну кто ж так выражается на русском языке?
Книга должна была быть о «Щегле» Карела Фабрициуса, маленькой картине из музея, вокруг неё, этой картины, должна была закрутиться жизнь Тео, к ней – все нити, в ней – смысл всего… нет, не получилось, не вышло так. «Щегол» стоит обособленно, как и все прочие элементы романа, никаких неожиданных событий с ним не связано, ничего он в жизни Тео не меняет и к озарению/изменению не подталкивает. «Щегла» можно понять разве что как метафору – птичка хотела на свободу, но сидела на цепи, так же как Тео хотел скинуть с себя прошлое, всё пытался оборвать цепь и расправить крылья, но так и не сумел.
Я закрыла книгу и не сумела внятно себе объяснить, что же я читала, о чём были эти 828 страниц. А мысль, ради которой, кажется, всё и затевалось, мысль-итог меня сбила с толку ещё сильнее. 828 страниц ради того, чтобы сказать: жизнь бессмысленная, всё вокруг – боль и тлен, мы все умрём, надежды нет, мы не властны над собой и своими чувствами-мыслями-поступками, мы вот такими родились и такими навсегда останемся, делай что хочешь, иди любой кривой дорожкой – как-нибудь всё само по себе сложится и приведёт в нужное место. Человек – безвольная игрушка судьбы/высших сил/наследственности/чего-то ещё. И всё вокруг тлен, конечно. Только в искусстве есть некий маленький просвет.
Безысходная, нецельная, подвешенная в пустоте книга. Мне было с ней сложно, долго, утомительно… и результат не оправдал все приложенные усилия. Ничего я не получила от «Щегла» важного, нужного, глубокого, хотя бы просто близкого, у меня нет ни позитивных, ни даже негативных чувств… пустота. Были хорошие моменты, приятные персонажи (Хоби, например), кое-где я читала с удовольствием, но в целом – мимо, совершенно не моя книга, после этих финальных идей уж точно.