внезапный фанфик по "Фантастическим тварям"...

[city-of-stars]

... для  _Morion_. Наверное, это не совсем то, что ты хотела, но так уж получилось - рождественская сказка просилась наружу С наступающими аж двумя праздниками, моя дорогая волшебница, и ни в коем случае не вздумай грустить!
Я могла накосячить с каноном, но, надеюсь, всё-таки нет :3

Название: "С Рождеством, Криденс"
Автор: rainbow
Фэндом: Fantastic Beasts and Where to Find Them
Персонажи: Криденс, Ньют
Размер: мини
Жанр: джен, AU

— Криденс.
Он дёрнулся прочь от чужой руки, коснувшейся плеча, и резко открыл глаза.
Избегать прикосновений — привычка, которая въелась под кожу за много лет. Если человек подходит близко, знал Криденс, значит, он хочет сделать тебе больно... как мама, как мистер Грейвс. А он доверял им. По началу — даже маме, её объятиям, её словам: «Всё будет хорошо. Теперь ты дома». Она недолго говорила так и обнимала его, очень скоро в ход пошли ремень, угрозы и злые слова.
Они до сих пор звенят у Криденса в ушах.
«Выродок! Твоя мать была ужасной, ужасной женщиной! Я выбью это из тебя»
И она выбила. Почти.
Но сейчас рядом с Криденсом стояла не мама.
— Всё самое интересное проспишь, — с улыбкой сказал Ньют и принялся собирать со стола слегка помятые свитки пергамента и книги. Он больше не пытался прикоснуться к Криденсу, а его резкого движения словно бы не заметил. Но Криденс знал — Ньют замечает всё. Никто ещё не обращался с ним так внимательно, бережно и ласково, как этот странный, добрый, не похожий на других человек.
— Ты не забыл, какой сегодня день?
— К...какой же? — тихо ответил Криденс. Язык не всегда повиновался ему, как нужно. Не всегда удавалось говорить правильно... да и вообще говорить. Но эту небольшую заминку Ньют снова «не заметил», только удивлённо переспросил:
— Какой? Неужели не помнишь, Криденс? Сегодня Сочельник! Вот-вот наступит Рождество! А это значит...
— А это значит?.. — ещё тише повторил за ним Криденс, опуская глаза. Ему становилось неловко каждый раз, как он не оправдывал ожиданий Ньюта, реагировал не так, говорил не то... Просто мама не любила Рождество, в приюте его не праздновали, и лишь огоньки на улицах Нью-Йорка видел Криденс, лишь чужие улыбки и чужую предпраздничную суету.
Ньют чуть склонил голову и снова улыбнулся — этой особой улыбкой, которая светила, как фонарик, и грела, как тёплый огонь.
— А это значит, что мы с тобой должны украсить дом к празднику!

Улица, которую Ньют назвал Косой аллеей, оглушила Криденса. Голоса, смех со всех сторон, сотни людей, бегущих куда-то, с разноцветными шарфами и счастливыми улыбками, искры от волшебных палочек, огоньки гирлянд, всюду яркие краски и вкусные запахи... Большая, пушистая ёлка загромождала половину улицы, вокруг неё бегали и кричали дети, под ней копошились странные создания, напоминающие гномов, в шапочках Санта-Клауса, а игрушки на ветках, кажется, были живые.
Криденс ещё никогда не видел такого места. Совсем не похоже на мрачный Нью-Йорк. Светло. Тепло. Радостно. И теперь это была не чужая радость... теперь и он был частью общего веселья. В первый раз в жизни — был, а не просто смотрел со стороны.
Но имеет ли он право?
Ньют, наверное, не очень любил людей, вернее, как сам Криденс, чувствовал себя неуютно рядом с ними. Поэтому они с Криденсом не бывали ни разу в таких людных местах. Люди, шагу нельзя ступить, чтобы не столкнуться с кем-то... Криденс смотрел в спину Ньюта, изо всех сил стараясь избегать толпы. Ему казалось — все глядят на него, все видят, кто он такой на самом деле, все знают...
— Ты такой же, как они.
— Что?..
— Ты такой же, как они, Криденс, — Ньют словно подслушал его мысли. Он остановился, повернулся к нему и коснулся плеча. Очень осторожно, очень аккуратно — и почти сразу убрал руку. — Такой же, как мы. Тебе нечего бояться. Все мы тут — волшебники.
«Все мы тут — волшебники»
Криденс ещё не привык к этому слову. До сих пор не мог как следует осознать — он не выродок, не монстр, не убийца... он — волшебник. В нём такая же магия, как у Ньюта, как у всех этих людей в Косой аллее. Он может колдовать, может делать с помощью магии хорошие вещи, ему только надо научиться, надо прочесть те книги, которыми заполнены полки дома у Ньюта, надо внимательно наблюдать и повторять за Ньютом, и, если он будет делать это, совсем скоро он станет настоящим волшебником.
Он никому и никогда больше не причинит зла.
Всё вокруг сияло и подмигивало тысячами огоньков. Пёстрые гирлянды, пушистые ёлочки в витринах, венки на дверях, коробки, обёрнутые блестящей бумагой... Всё сияло, и люди сияли тоже, смотрели друг на друга, как на старых друзей, улыбались и обменивались поздравлениями.
— С Рождеством!
— И вас тоже!
— Хорошего вам Рождества!
Неужели они все знакомы? Неужели все они знают друг друга?
— С Рождеством, — сказал Ньюту какой-то прохожий — мужчина в красном шарфе и пальто. И Ньют, растеряв всю свою неловкость, ответил ему широкой улыбкой. А Криденс понял — нет, эти люди друг друга не знают, просто в этот особенный день им было всё равно. Им хотелось делиться радостью со всеми вокруг.
— Ну, — Ньют обернулся к Криденсу, не сбавляя шаг, — как ты думаешь, что нам нужно?
— Я... не знаю, — и снова Криденс уставился в землю, чувствуя, как румянец приливает к щекам.
— Что ж, тогда берём всё, что понравится, ага?
Ньют нисколько не рассердился и не расстроился. Ничем не показал, что недоволен Криденсом. Он лишь подмигнул ему, крикнул «Догоняй!» и кинулся вперёд по улице, жадно разглядывая каждую витрину, собираясь, кажется, зайти в каждый магазинчик... с широкой улыбкой и сияющими, как у ребёнка, глазами.
Криденс нерешительно пошёл вслед за ним.

... Они возвращались домой с яркими пакетами, доверху наполненными мишурой, и шариками, и свечками, и полосатыми чулками, и еловыми ветками, и игрушками, и леденцами на палочке... Ньют провёл рукой по растрепавшимся волосам и усмехнулся:
— Хорошо, что мы не взяли с собой нюхля, правда?
Нюхль накинулся на пакеты тут же, стоило им переступить порог дома.
— Как ты выбрался из чемодана?! Я же крепко его закрыл!
Но, оказывается, кроме нюхля, на волю вырвались и окками с камуфлори — один свернулся колечком в кофейной чашке, а второй, судя по звону и грохоту, хозяйничал на кухне. С книжной полки выглядывал Пикетт.
— Ну, может, не так и крепко закрыл...
Ньют не сердился. Он вообще не умел сердиться, особенно на своих зверей. Притворно ворча, он принялся вытаскивать нюхля из пакета, потом — отбирать мишуру у окками, который свил себе в ней гнездо, потом — ловить невидимку-камуфлори.
Криденс сел на краешек кресла у стола.
Несколько месяцев прошло с тех пор, как он встретил Ньюта на корабле, отплывавшем в Англию. Он и пробрался на этот корабль только потому, что знал — Ньют будет там. Он не придумал ничего лучше, ему некуда — не к кому — было больше идти, а Ньют... Ньют хотел помочь ему, там, в тоннелях метро, Ньют был честен, в отличие от мистера Грейвса. Криденс сел на тот корабль в надежде, что добрый незнакомец с чемоданом вытащит его, спасёт его, скажет, что делать дальше, поможет...
Ньют обещал помочь и сдержал своё обещание.
Он жил в маленькой, тесной квартирке на окраине Лондона, но, впрочем, просторное жилище ему было и не нужно — почти всё время Ньют проводил в чемодане. «Да, снаружи меньше, чем внутри» — смеялся он, показывая это удивительное место Криденсу в первый раз, и его не менее удивительных обитателей тоже. Криденс испугался зверей Ньюта. Тогда он боялся всего — и самого Ньюта, и Лондона, и людей вокруг. Он не верил, что находится здесь, что имеет право находиться здесь, после всего, что сделал.
Ньют не напоминал Криденсу, что он убил свою мать и сестру, и ещё многих людей там, в Нью-Йорке. Он заговорил об этом лишь раз, когда Криденс проснулся среди ночи с криком.
— Мама снилась? — тихо и ласково спросил он.
Криденс смог только кивнуть. Его трясло, слёзы бежали по щекам.
— Ты не можешь не думать о ней. Знаю, что не можешь. И так просто эти воспоминания не оставят тебя. Но послушай меня, Криденс, — ты ни в чём не виноват. Не ты убил твою маму, а сила в тебе, подавленная сила. Магия. Ты не убийца, вовсе нет, ты просто... ребёнок. И теперь ты со мной. Я научу тебя, слышишь? Я научу тебя, как этим управлять, я помогу тебе, и никто больше не назовёт тебя выродком. Обещаю, Криденс. Теперь всё будет хорошо.
Он поверил Ньюту, хотя после мистера Грейвса думал, что никогда и никому не сможет верить, хотя эти слова — «всё будет хорошо» — ему уже говорили, и хорошо ни разу не было.
Криденсу пришлось ко многому привыкать, многое делать в первый раз. Далеко не сразу он научился называть Ньюта по имени, а не «мистер Скамандер», не шарахаться от зверей из чемодана (совершенно безобидных, на самом деле), не лежать по ночам без сна, вспоминая Нью-Йорк, не забиваться в тёмные углы, не извиняться бесконечно перед Ньютом за всё на свете. Он бы не сумел. Не смог бы сделать всё это, если бы не бережное, доброе и неиссякаемое терпение Ньюта. Он говорил с Криденсом, успокаивал его, рассказывал о мире магии... а прежде всего — учил волшебству. У Криденса теперь была своя волшебная палочка, и день, когда он научился зажигать на её конце огонёк Люмоса, стал самым счастливым днём в его жизни.
А после было ещё много невероятных, очень счастливых дней. День, когда Криденс подружился с нюхлем. День, когда он сварил своё первое зелье. День, когда кошмары перестали мучить его. День, когда Ньют впервые обнял его.
День, когда он наконец понял, что такое «дом».
Мрачные улицы Нью-Йорка потускнели и почти выцвели в памяти. Почти. Криденс надеялся, что однажды они исчезнут совсем.
«Всё будет хорошо». Он поверил Ньюту. Поверил, что станет волшебником. Поверил, что для него и правда может быть «хорошо».
... Криденс так ушёл в свои мысли, что не заметил, как из кухни вернулся Ньют — взлохмаченный, но довольный; на руках у него сидел камуфлори.
— Что ж, — сказал Ньют, загоняя последнего зверька в чемодан. — А теперь мы можем наконец приступить к украшению дома. Но сначала...
Он покопался в маленьком покосившемся шкафу и подошёл к Криденсу, пряча что-то за спиной.
— Сначала я хочу сделать тебе подарок. Не знал, что подарить, да и не уверен, что в Хогвартсе ты попал бы именно на мой факультет, но он вроде как тебе нравился... в общем, вот.
Мягкий шарф в чёрно-жёлтую полоску обернулся вокруг шеи Криденса.
— Нравится?
Ньют улыбался, почему-то смущённо, и словно бы с тревогой ждал ответа, а Криденс вдруг почувствовал, как ему щиплет глаза.
— С...спасибо, мистер Скамандер... Ньют.
Но слов показалось мало. Этот шарф... Криденс слышал от Ньюта рассказы о Хогвартсе, школе чародейства и волшебства, о разных факультетах, особенно о Хаффлпаффе, где учился сам Ньют. Верность, честность и доброта — эти качества, говорил Ньют, самые важные для хаффлпаффца, и Криденс порой думал, что, попади он в Хогвартс, хотел бы учиться именно на этом факультете. Верность, честность, доброта... Криденс не знал человека добрее, честнее и вернее, чем Ньют.
— Спасибо, — прошептал он и неожиданно даже для себя обхватил Ньюта за шею. Так и замер, не зная, что делать дальше... и вздрогнул, когда руки Ньюта крепко притянули его к себе.
— Не за что. С Рождеством, Криденс.

картинка