тексты c ФБ #7 - и снова СПН

[city-of-stars]

Монстр, которого я дописывала уже в слезах от страха не успеть, в дедлайн, в тревоге, а не лажа ли с каноном, и вообще... вся моя душа в этом фанфике. Хотя бы просто потому, что история Джона - самый большой из всех моих законченных фанфиков. Двенадцать тысяч слов, почти макси! Я безмерно горжусь собой, своим титаническим трудом, и безмерно люблю эту работу, наверное, больше любой другой с фандомной битвы.
Я зацепилась глазом за эту заявку ещё в самом начале - и с первого месяца ФБ до последнего писала, и писала, и писала... и дописала. В процессе пересмотрела пару самых печальных моментов с Джоном, обревелась и лишний раз поняла, за что я так люблю СПН.

Название: Неизбежность
Автор:  .rainbow.
Бета:  я тиран, не забывайте. и  Никки смотрит на гусар
Размер: миди, 12194 слова
Пейринг/Персонажи: Джон, Дин, Сэм, Бобби
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Путь жизни человека, посвятившего себя мести, превратившего своих детей в солдат. Путь с неизбежным концом.
Примечание: по заявке "А можно историю Джона?"
Размещение: с моей шапкой

Джон метался как безумный по горящему дому. Он не хотел даже думать о том, что видел, — Мэри, объятая страшным пламенем, Мэри, которая наверняка уже мертва... Он не хотел думать об этом. Такого же просто не может быть! Он должен ее спасти, он успеет, если поторопится, обязательно успеет!
Жаркий огонь полыхал и пожирал занавески на окнах. Стекла трещали. Весь дом гудел и грозил обрушиться в любую секунду. Джон знал, что ему надо бежать, на улицу, к детям, но ведь Мэри, Мэри, он не мог оставить ее, он не мог потерять ее! Пламя обступило Джона со всех сторон. Разве можно выжить в таком пламени? Еще мгновение помедлив и глядя в потолок — в сплошной огонь на потолке, — Джон сорвался с места, кажется, даже закричал больным и отчаянным криком.
Дин стоял во дворе с маленьким Сэмом на руках. Тоже маленький, испуганный, в одной пижаме, дрожа от холода, но крепко прижимая к себе брата. Без слов он кинулся к отцу, Джон схватил его за руку и потащил прочь от горящего дома. Громкий взрыв сотряс все вокруг, пламя вырвалось из окон, облизнуло стену, обдало жаром...
Их дом еще стоял, а где-то вдали завывали пожарные сирены, но Джон уже знал — они не вернутся. Не смогут жить там, где погибла Мэри.
Мэри... она погибла, но у Джона остались дети.

Мальчики спали на узких кроватях в углу пыльной комнаты. Точнее, одна кровать пустовала, а Дин лежал вместе с Сэмом, прижимая его к себе. Казалось, он так его держит с той самой ночи — и отпускать не хочет... Мельком Джон подумал, что теперь у Дина навсегда останется крепко засевший страх потерять младшего.
Сам Джон при тусклом свете лампы перебирал вещи. Те немногие, что все же забрал из сгоревшего дома. Несчастливое место... он едва заставил себя ступить за порог, когда пожарные уехали, наскоро бросить в сумку пару вещей и вернуться скорее к детям. Холодный, тихий дом. Запах гари бродил по нему, а треск огня, кажется, так и звучал в ушах.
Среди спешно захваченных вещей были фотографии. Альбом семейных фотографий. Джон, ничуть не жалея, оставил мебель, одежду, книги, все прочее, но альбом не взять не мог, — а теперь сидел и уговаривал себя его открыть. Просто перевернуть обложку оказалось безумно тяжелым делом. Ведь там, под обложкой, фотографии... а на них Мэри еще жива.
Страницы тихо зашелестели под рукой. Мэри. Веселая, счастливая, с теплой улыбкой на губах. Стоит на пороге их нового дома и смотрит прямо в камеру. А здесь они вместе — просили, кажется, кого-то из соседей щелкнуть, — как будто обнимают дом с двух сторон. «Наша берлога» — смеясь, звала его Мэри. Они обживали берлогу с нуля, заполняя вещами и моментами... сколько было их, этих прекрасных моментов!
А вот уже появился Дин. Мэри держит его на руках и целует в щеку. Вот сам Джон, кружит сына на руках, а Мэри с камерой наверняка смеялась и подшучивала — не урони, мол, малыша на пол, держи крепче... Джон держал. Так крепко, как только мог. Дин был их с Мэри сокровищем, они берегли его, а потом и Сэма. Вот и братья вместе — Сэм обеими ручонками хватается за Дина, а Дин неловко, но радостно улыбается в камеру.
Такой живой была Мэри на фотографиях. Только там она теперь и живая. Джон не сможет увидеть эту добрую улыбку по-настоящему — Мэри мертва, убита каким-то... странным, явно не естественным пожаром, распятая на потолке. Как это объяснить? Кто убил Мэри? Человек или... Джон ничего не понимал. И не знал, у кого спросить. Полицейские просто ему не поверили.
С тихим звоном лампа упала на пол и погасла. Это Джон сшиб ее рукой, захлопывая альбом и вскакивая с места. Он горел как в огне, в том самом огне, где погибла Мэри, — бродил кругами по комнате, сжимал кулаки бессильно, кусал губы до крови, натыкался на предметы. Одна и та же мысль стучала в голове. И как это она не пришла ему раньше?
Отомстить. Он должен отомстить. Найти и уничтожить убийцу Мэри, кем бы он... оно... ни было! Только сначала нужно узнать, что же по-настоящему случилось в их доме несколько дней назад.

Джон гнал свою «Импалу» на бешеной скорости — не потому даже, что опаздывал; пальцы крепко, до побелевших костяшек, сжимали руль. Если бы не мальчики на заднем сиденье — Сэм посапывает во сне на коленях у Дина, — Джон бы точно сорвался; напряжение было слишком сильным, почти невыносимым. Он едва смотрел на дорогу, едва видел указатели, мелькавшие мимо, и, оказавшись на месте, чуть было не сшиб Бобби. «Импала» замерла лишь в нескольких дюймах от него.
— Да что с тобой, Джон Винчестер? — Бобби с тревогой заглянул ему в лицо, когда Джон открыл дверцу и вышел на свежий воздух. Прохлада слегка остудила его пыл. — Мчался как сумасшедший. И сорвал меня ночью, черт знает куда, черт знает зачем. А я, между прочим, с самого Мичигана добирался, заранее надо преду...
— Мэри умерла.
— Что?..
— Мэри умерла.
Бобби был давним знакомым Джона. Его и Мэри. Добрый малый и самый обычный человек — так казалось Джону до некоторых пор. Миссури Моусли кое-что ему рассказала. Она первая и единственная, кто объяснил хоть что-то о случившемся, но еще и о Бобби. Демоны существуют, узнал Джон, демоны и всякие прочие твари из... подземного мира? Как в жутких сказках, фильмах ужасов и христианских легендах. Рай и Ад. Бог и Дьявол. Демоны существуют — и один такой демон что-то сделал с женой Бобби, Миссури не уточняла, что именно, а может, и не знала сама.
Джон был в курсе, что Бобби с каких-то пор не живет вместе с женой, но никогда не спрашивал о причине.
— Как это — умерла? — Бобби не мог поверить своим ушам. Его обветренное, морщинистое лицо побледнело, а глаза в ужасе расширились.
— Демон. Ты же знаешь о них, Бобби, да? Но ты не рассказывал мне о них. Что они сделали с твоей женой?
Пауза.
— Откуда ты знаешь?
— Миссури Моусли. Ясновидящая. Жила с нами рядом в Лоуренсе. Я всегда считал ее слегка сумасшедшей, а оказалось — она просто знала правду. Миссури сказала мне, что Мэри убило нечто сверхъестественное. И про тебя... без подробностей, только намекнула, что ты как-то связан с демонами.
— Демон вселился в нее, Джон. В мою жену. Овладел телом Карен, и я убил ее, чтобы избавиться от мерзкой твари.
— Бобби, я... — Джон такого не ожидал, не представлял себе, как это возможно, и не мог ничего ответить.
— Не важно. Дело давнее.
— И теперь ты...
— Охотник. Наверное, Миссури и об этом тебе сказала.
— Нет, не говорила. Она не знала. Значит, ты охотишься на... нечисть?
— Верно. Демоны, оборотни, вампиры, призраки... и прочие твари. Я убиваю их.
— Месть?
— Возможно. Впрочем, я уже и сам не знаю. Просто кто-то же должен делать это. Защищать наш мир от тварей из Ада.
— Эти твари... демоны... Мэри убил демон. Появился в нашем доме, напал, а Мэри погибла в огне, заживо сгорела. Я ничего не мог сделать.
Несколько минут они постояли в тишине. Дин и Сэм, обняв друг друга, спали в машине, — но на всякий случай Джон отвел Бобби подальше в сторону. Детям не нужно это слышать. Дети не должны об этом знать. Ни сейчас, ни когда-либо они не узнают.
— И что теперь, Джон? — Бобби нарушил тяжелое молчание. Задавая вопрос, он, судя по всему, уже знал на него ответ, и все равно пристально вглядывался в Джона. — Ты позвал меня, чтобы...
— Я должен найти его, Бобби. Найти и убить. Чертов демон ответит за Мэри.
— Да брось, Джон, ты же ничего не знаешь о демонах! Ты узнал о том, что они существуют, пару дней назад!
— Недель. Да и плевать. Они убили Мэри. Я видел, как моя жена заживо сгорает, распятая на потолке, и ничего не мог сделать, ничего! Полицейские не поверили мне. Я несколько месяцев, как псих какой-то, читал книги о сверхъестественном, искал повсюду людей, которые могли бы сказать хоть что-то, уйму чепухи выслушал и прослыл в Лоуренсе за сумасшедшего, пока не нашел Миссури. И теперь я должен найти того, кто убил Мэри. Найти и убить. Мне плевать, что...
— Ты и краем глаза не видел демонов, — Бобби смотрел на него то ли с ужасом, то ли с мрачной насмешкой. — Они опасны. Они смертельно опасны, а ты...
— Вот я и хочу узнать. Научи меня. Расскажи о демонах и научи убивать их.
Бобби испустил тяжелый вздох и скрестил руки на груди.
— Так и знал. Ты хочешь мстить.
— Так же, как ты. Уж тебе ли не понимать, что я не могу... не могу спокойно жить, зная, что тварь, убившая Мэри, разгуливает на свободе. Я любил ее, Бобби!
— Что ж, и я любил Карен.
— Значит, ты поймешь меня. Я не могу иначе. Ты же охотник, научи и меня им быть.
— Я убиваю демонов, Джон, потому что мне терять нечего. У меня больше никого нет. А у тебя есть Дин и Сэм.
Бобби и Джон одновременно повернулись и посмотрели на «Импалу»; мальчики уже проснулись, и Дин, не совсем, кажется, понимая, где они и почему, ходил вокруг машины, укачивая спящего Сэма на руках.
— У тебя есть Дин и Сэм, — повторил Бобби твердо. — Ты хочешь, чтобы они остались не только без матери, но и без отца тоже? Подумай о них, Джон, подумай, черт возьми, о них. Они важнее, чем месть.
Джон наблюдал за своими сыновьями. Такими разными, но бесконечно любящими друг друга. Как только Сэм родился, Дин взял на себя ответственность за него. В редких случаях подпускал к нему Джона или Мэри, — сам кормил, сам укладывал в кроватку, сам заботился о братишке. А теперь, после страшного пожара, унесшего жизнь их матери, Дин и вовсе не отлучался от Сэма ни на минутку, — ему спокойнее было держать брата на руках, просто быть рядом с ним, видеть его и знать, что с братишкой все в порядке. У них больше никого нет. Только они сами — и Джон. Может, прав Бобби, и нужно оставить мысли о мести, взять мальчиков и увезти на другой конец Америки, в какой-нибудь дальний штат, чтоб они забыли и жили счастливо?
Мэри, объятая пламенем. Ее приоткрытый в ужасе рот. Языки адского огня на потолке, на стенах, на полу, везде. Истошный крик. Звон лопнувшего стекла. Альбом старых фотографий. Улыбка Мэри на снимке.
— Я не могу иначе, Бобби, — сказал Джон, и это было правдой. Иначе он просто не мог. Гнев, закипевший в нем с новыми силами, оказалось невозможно унять, злобу, стучавшую набатом в голове, — тоже. Ненависть бежала по венам вместе с кровью. Ненависть. Желание мстить.
— Я не могу иначе.
Бобби еще раз вздохнул и приподнял руки, словно сдаваясь и отказываясь от дальнейшей борьбы.
— Хорошо. Ладно. Я не буду учить тебя сам — но расскажу, кто сможет это сделать. Его зовут Дэниел Элкинс, и он...
— А что, есть и другие охотники, кроме тебя?
— Разумеется. Нас много. Я позвоню Дэниэлу и спрошу насчет тебя... Но, видит Бог, Джон Винчестер, хоть я и не верю в Бога, — ты еще об этом пожалеешь.
— Спасибо.

Южная Дакота была приветливым местечком. Не самый большой штат, без шумных толп и слишком активного движения на дорогах. Дом Бобби стоял на более-менее спокойной улице, с приятными зелеными насаждениями вокруг. Сэму и Дину здесь будет хорошо.
Веселые мальчики — они любили дядю Бобби, а в последние годы Джон стал общаться с ним куда чаще, — умчались на задний двор; точнее, это Дин умчался, а Сэм, еще не умевший ходить как следует, проковылял за ним. Джон сказал, что они останутся с дядей Бобби, а ему нужно уйти ненадолго по важным делам; скоро он вернется и заберет их.
Но куда заберет? Дома у них больше не было. Жилище, снятое в Иллинойсе, только жилищем и можно было назвать; временным пристанищем, но никак не домом. Их дом сгорел. Вместе с Мэри.
— И куда ты собрался, Джон, а? Детей бросаешь и уезжаешь на демонов охотиться?
Они стояли на крыльце и смотрели на дорогу, пустую в это сонное время дня. Бобби казался скорее усталым, чем раздраженным, и вроде не думал переубеждать Джона; что ж, за месяцы с тех пор, как Джон стал учиться у него охоте на адских тварей, ему это не удалось, а теперь и подавно не удастся.
— Да. Эти демоны, Бобби... Они убили Мэри. Не знаю, зачем, не знаю, почему именно ее и что им было нужно... но я узнаю. Клянусь.
— И ты едешь...
— В Луизиану. Я слышал от Элкинса о странных случаях там. Кажется, то, что нужно.
— Ну и кто тебе сказал, что этот демон, если там и правда демон, — тот самый?
— Никто. И даже если не тот самый — он может знать того. Я вытрясу из него правду.
Из дверного проема за их спинами раздался веселый смех. Это смеялся Сэм, что-то бормоча своим неразборчивым детским лепетом Дину. Джон почему-то поежился, услышав, как смеются и веселятся его дети; они не знают ничего... им не нужно знать.
— Видимо, убеждать тебя без толку. Ты такой же упрямый, как... да я не знаю, кто, нет на свете таких же упрямых людей, как ты, Джон Винчестер!
— Я должен, Бобби, понимаешь?
— Да все я понимаю. Езжай. Только не выстрели сам себе в живот, ладно?
— Элкинс учил меня, Бобби, да я и без того помню, как держать пистолет.
— Просто помнить недостаточно.
— Знаю. Все будет хорошо. Я запасся кое-чем... на всякий случай.
— Дай Бог, чтоб не было никаких «всяких случаев».
— Ты же не веришь в Бога.
— С тобой во что угодно поверишь, Джон.
— Ладно, мне пора, а ты... присмотри за мальчиками, хорошо? И скажи им, что я скоро вернусь. Завтра. Послезавтра. Скоро. Скажи им, что я их люблю.
— Сам скажешь, когда вернешься. Отправляйся уже.
Джон оглянулся на дом и Бобби, стоявшего на крыльце, только раз, а потом забрался в «Импалу» и захлопнул за собой дверь. Багажник был полон оружия. Самого разного — на всякий случай. Джон спустил на него все семейные сбережения, но цель оправдывает средства, верно? А цель его была в Луизиане — демон, возможно, знающий что-то об убийце Мэри; Джон все что угодно сделает, но вытрясет из дьявольской твари правду. Он будет убивать каждого встречного демона, пока не доберется до того, который ему нужен. Пока не отомстит. Всю Америку исколесит, если необходимо, все силы бросит на это...
А Сэма и Дина можно оставить с Бобби. Они не пропадут.

— Папочка! Почему тебя так долго не было? Мы скучали!
— Дин, ты мне ребра сломаешь, откуда в тебе такая сила?
— Ты не уедешь больше, правда? Не оставишь нас? Не уезжай!
«Завтра. Послезавтра». Джон не вернулся в срок. И Бобби наверняка был вынужден что-то врать детям — судя по его сердитому, недовольному взгляду. Он не вернулся в срок и ничего не добился от демона в Колорадо; демон скалил зубы и молчал, даже умирая. Джон потратил слишком много времени на слежку за ним, на попытки его поймать, на попытки его медленно, мучительно убить, на попытки получить нужные сведения. Без толку. Демон — первый демон, которого убил Джон, своими руками, без капли жалости, — либо ничего не знал, либо не хотел говорить. Так и умер, ничего не сказав.
А Джон вернулся к Дину и Сэму позже обещанного срока.
Сэм был еще слишком мал, чтобы осознать — несколько дней отца с ними не было. У Сэма был Дин, и больше ему пока ничего не надо. А Дин все осознал, может, и вовсе считал дни до возвращения Джона. У него было полное право обижаться и злиться — Бобби точно злился, — но Дин, стоило Джону ступить за порог, кинулся ему на шею и обнял. Крепко-крепко. Повис на нем, осыпая вопросами, на которые у Джона ответов не было.
— Ты не уедешь больше, правда?
Дин смотрел на него как на бога, а говорил с бесконечным обожанием в голосе . А еще с испугом. С доверием. Он боялся, что папа оставит их, и в то же время верил: этого не случится. Дин и Сэм любили дядю Бобби, но никогда прежде не оставались так надолго без мамы и папы. Мамы больше не было. Только папа был.
Дин заглядывал в лицо Джона большими и умоляющими глазами, и Джон обещал ему, твердо веря, что обещание свое не нарушит:
— Не уеду. Я буду с вами. Честное слово, Дин.
Бобби покачал головой, а Дин еще крепче обнял Джона за шею — до комнаты его пришлось нести на руках. Сердце у Джона сдавило незнакомой прежде нежностью — до боли сильным желанием выполнить обещание. Демон ничего не сказал... может, и другие не скажут; может, он так и не доберется до того, который убил Мэри. А убийство непричастных демонов не принесет спокойствия Джону, не вернет Мэри, просто не изменит ничего. Дети... у него есть дети.
Будь прокляты исчадия ада, будь проклят весь их демонский род. Дин и Сэм никогда не узнают правды. Никогда не соприкоснутся с этим ужасным миром. Мэри и Джон хотели убежать от него, жить обычной жизнью, и до сих пор им это удавалось, — так пусть же мальчики не знают не-обычной жизни вообще, пусть изнанка простого и нормального мира не тронет их. Надо их увезти... как можно дальше отсюда. В самый дальний штат. В другую страну. Куда угодно. Они не узнают правды и будут жить нормальной, обычной жизнью.
Ведь у Джона остались только дети. Только Сэм и Дин.
— Я не уеду, — еще раз повторил Джон, так тихо, что Дин вряд ли услышал его.

Большая пентаграмма была начертана на полу, занимая почти всю комнату; Джон трудился над ней несколько часов, сверяя по книге, взятой из дома Бобби. Демон, пойманный в ловушку, вертелся и крутился на стуле в центре круга, руки и ноги его были привязаны к ножкам и подлокотникам. Демон рычал сквозь сжатые зубы, сверкал безумными черными глазами и в то же время скалился в ухмылке.
— Что ты хочешь, а? — прошипел он, встряхивая спутанными волосами. — Я ничего не скажу тебе. Да я вообще без понятия, о чем ты твердишь! Какая Мэри? Не знаю никакой Мэри! Убей меня уже — и покончим с этим!
— Нет, — холодно ответил Джон, стоя спиной к демону. Под руками мелькали вещи, купленные на тот самый «всякий случай». Просто убить демона было недостаточно. Убитый демон правды не скажет. Святая вода, соль, железо... даже демону бывает больно. Очень больно.
— Да не знаю я ничего!
— Знаешь. И скажешь мне. Еще раз спрашиваю — кто убил Мэри? Кто убил мою жену?!
Как легко было спутать демона с человеком. Обычная, казалось бы, женщина сидела перед Джоном, даже красивой и невинной она была бы — если б не черные, пустые глаза без капли жизни. Адская бездна смотрела на Джона из демонских глаз — и он, даже со святой водой, солью и железом, чувствовал себя беспомощным. Не так ли чувствовала и Мэри, погибая от рук демона, ни за что, просто потому, что адской твари так захотелось?
Он найдет ее. Эту проклятую нечисть. Найдет, хоть бы тысячи демонов пришлось убить до того.
— Не знаю, — усмехнулся демон, вскидывая голову и глядя на Джона. Страх и боль исказили его черты. — А даже если бы знал — не сказал бы. Да мне плевать, кто убил твою жену, Джон Винчестер. Люди и должны умирать от наших рук. Смирись. Это естественный порядок вещей. Ты сам сдохнешь...
— Правда? Уж не ты ли убьешь меня?
— Не я. Другие. Рано или поздно кто-нибудь отомстит тебе. За меня. За всех, кого ты мучил и еще собираешься мучить. Мы, демоны, тоже умеем мстить... о, как мы умеем мстить! И ты узнаешь, что...
Джон так и не услышал, о чем он должен был узнать. Заученно, нараспев произнес слова, наблюдая, как корчится тело, из которого исчезает демон. Сколько раз он видел такую сцену? Сколько раз еще ему придется ее увидеть? Недели, месяцы, годы шли, а Джон так и не добился ничего. Ни малейших следов.
— Желтоглазый, — прошептал демон в свои последние секунды. — Желтоглазый еще придет, Джон Винчестер...
Желтоглазый?
Но было уже поздно задавать вопросы.

— Две недели, — рявкнул Бобби, рывком распахивая дверь своего дома и загораживая проход. За его спиной слышались детские голоса и бормотание телевизора.
— Бобби, я...
— Две недели, Джон Винчестер. Ты исчез на две недели, бросил своих детей и ни разу не позвонил, а я должен был врать им, что их отец просто не может приехать раньше, что работа его задержала!
— Я знаю, Бобби, — Джон виновато опустил голову. — Прости. Но это было нужно, сам знаешь, и я узнал кое-что, кажется, впервые напал на след! Послушай...
Бобби не хотел ничего слушать. Он вообще не хотел, чтобы Джон был охотником; именно поэтому, может, отказался учить его сам пару лет назад и понадеялся, что Элкинс, с его крутым нравом и замкнутым образом жизни, пошлет Джона куда подальше... Бобби потерял жену в свое время и должен бы понимать Джона лучше всех, только он совсем не понимал.
Они наверняка повздорили бы, если бы из-за спины Бобби не показалось вдруг лицо Дина. Джон замолчал. Глотая все упреки и злые фразы. С недоеденным пирожным в руке, Дин не говорил ничего, только стоял и смотрел, держа за руку маленького Сэма; на секунду создалось впечатление, что он развернется и уйдет, обиженный, — а ведь на обиду у него было полное право... у них обоих.
— Папочка, — Дин улыбнулся счастливой улыбкой, отпустил брата и бросился к Джону. Словно не было двух недель (взамен обещанного дня), словно ничего между ними не изменилось — и Джон сам не знал, что тревога об этом мучает его, пока не увидел: все в порядке. Бобби покачал головой — кажется, это стал теперь его любимый жест — и отошел в сторону, а Джон, крепко прижимая к себе Дина, обернулся к Сэму, чтобы обнять и его.
Сэм стоял на том же месте. И глядел на отца исподлобья.
— Сэмми, — тихо сказал Джон. — Иди сюда. Я скучал по тебе.
— Не зови меня так, — ответил Сэм неожиданно сердитым и дрожащим голосом. — Только Дин может так меня называть!
Бобби не пытался остановить Сэма, когда он, сдерживая слезы, кинулся по лестнице на второй этаж и там громко хлопнул дверью.
— Ты это заслужил, Джон Винчестер, — Бобби говорил не то раздраженно, не то просто устало. — Сэм спрашивал о тебе каждый день. Он думал, ты больше не вернешься.
— Но я же обещал...
— Обещал вернуться через день. И не в первый раз не сдержал своего обещания.
— Но Бобби, ты же понимаешь...
— Я-то понимаю, Джон. А Сэм и Дин — нет.
Дин к тому моменту умчался успокаивать брата и не услышал последних слов. И хорошо, что не услышал. Хорошо, что дети ничего не знают. «Не зови меня так!». Сэм обижается на него, имея на то все основания. Но пускай лучше обижается и дуется, чем знает, почему на самом деле отец оставляет их, почему не вернулся вовремя, почему разъезжает уже не первый год по стране, оставляя их с Бобби.
Перед глазами Джона замелькали картинки: окровавленный демон на стуле в пентаграмме, а он, Джон, посыпает солью его раны, прижигает железом и задает без конца один и тот же вопрос. Он ведь ни разу не вспомнил о детях, пока мучил того демона. Он вообще не думает о них, когда отправляется на очередную охоту.
Нет. Сэм и Дин никогда не узнают этого мира. Страшного, жестокого мира сверхъестественных созданий и смертей. У них будет нормальная жизнь. Джон позаботится об этом.

Очередной демон выложил Джону все, что знал. Захлебываясь кровью, шипя от страшной боли, тварь рассказала все о Желтоглазом. Информации было не так уж много. Демон этот явно не относился к числу приближенных Желтоглазого. Он что-то слышал от других демонов, что-то сам предполагал, о чем-то догадывался... мутные фразы и расплывчатые намеки — все, чего смог добиться Джон, но и это уже немало. Это было больше, чем он получил за все пять лет, прошедших со дня гибели Мэри. Информация, с которой что-то можно сделать. Позже.
Демон выложил Джону все, что узнал, и забился в конвульсиях, пока Джон вышвыривал его мерзкую, подлую душу обратно в Ад. Джону не было страшно теперь. Теперь он не чувствовал себя беспомощным и слабым. А боль демона, прежде дававшая некое удовольствие, стала обычной работой.
За пять лет Джон убил десятки демонов. А также вампиров, оборотней, вендиго и прочих кошмарных созданий. Каждого из них он спрашивал о Желтоглазом, каждого из них убивал, чтобы отомстить за Мэри. Все они были виновны — адский род, враги человечества; все они должны умереть.
— Все вы должны умереть, — Джон сам не заметил, что оборвал заклятье на полуслове и произнес это вслух.
Демон, обессиленный, скуливший от боли секунду назад, улыбнулся.
— А ты так уверен в своей неуязвимости, Джон Винчестер?
— Да, — ответил Джон. — Я уверен. Omnis immundus spiritus...
— А в безопасности своих детей — тоже?
Джон запнулся. Выученные за годы слова заклятья замерли на губах.
— Что?..
— О, а ты думал, мы не знаем? — слишком бодрый для умирающего, демон изогнул бровь и хрипло засмеялся. — Маленькие Винчестеры. Сэм и Дин, кажется? Ты часто берешь их с собой, когда приходишь по наши души. Оставляешь неподалеку в мотеле. И так легко одному из нас отвлекать тебя, пока другой...
Издевательский смех демона летел в спину Джону, пока он, не разбирая дороги, бежал прочь. К «Импале», к мотелю, скорей! Дин и Сэм... Бобби был занят, уезжал по каким-то делам и не смог приглядеть за мальчиками. Никто из приятелей Джона не смог — и пришлось, не в первый раз, впрочем, брать их с собой. Он их оставил в мотеле совсем недалеко отсюда — и наказал Дину ни за что на свете не выходить на улицу, не открывать никому дверь, сидеть и ждать его. С ними ничего не должно было случиться. Дин уже взрослый и приглядит за Сэмом, они не пропадут. С ними все было в порядке, когда Джон заканчивал работу и возвращался, все было в порядке, он все предусматривал, обо всем думал заранее, он защищал своих мальчиков, а сегодня...
«Импала» еще никогда не ездила по дорогам так быстро. Джон еще никогда не бегал так быстро — по шатким ступеням лестницы на второй этаж, заряжая на ходу пистолет, хотя какая польза от него против демона...
Он был там. Черноглазая тварь. Он склонился над кроватью, где спали Дин и Сэм; кроватей в номере было две, но Сэм, боявшийся темноты, залез к брату, он с самого детства так делал... Мальчики спали, обняв друг друга, и тихо сопели во сне, не зная, какая угроза нависла над ними.
— Не трогай! — крикнул Джон — он не успел бы выстрелить. Демон поднял голову и с наигранным удивлением всплеснул руками.
— А вот и Джон Винчестер! Еще минута, папочка, и ты мог бы опоздать. И твои милые детки...
— Отойди. От. Моих. Детей.
— А если нет?
— Отойди. Пожалеешь.
— Будешь стрелять в меня? Святой водой плеснешь? Проведешь ритуал экзорцизма? А успеешь ли ты, Джон Винчестер, сделать что-нибудь раньше, чем я сломаю хрупкую шейку твоего сына, а то и двух сразу?
И в этот момент проснулся Дин. Промычав что-то сонное, сел на кровати, протер глаза кулаками... увидел демона и замер. С ужасом Дин вжался в спинку кровати, толком не понимая, что происходит, но прижимая одной рукой к себе спящего Сэма.
— Папа? Кто это? Мне страшно, папочка!
— Дин, — сорванным голосом сказал Джон. — Не бойся. И не двигайся. Все будет хорошо, слышишь?
— Ай-ай-ай. Нехорошо обманывать, папочка. Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.
— Я убью тебя, — Джон сделал шаг в комнату, до боли стискивая рукоятку пистолета. — Ты сдохнешь, как все твои собратья-демоны. Ты и пальцем Дина тронуть не успеешь.
— О, какие мы храбрые, — оскалил зубы демон; его черные глаза хищно блестели во мраке комнаты. — Ну, изгонишь ты меня. Я вернусь. Или кто-то другой отыщет тебя. Пошевели мозгами, Джон Винчестер, все в Аду давно уже знают о твоей маленькой слабости. Даже двух слабостях. Сможешь ли ты всегда быть рядом с ними? Сможешь уберечь их? Или они умрут, как умерла твоя дорогая женушка?
— Мама, — выдохнул Дин, вжимаясь в спинку кровати еще сильнее. Краска совсем сошла с его щек.
— Желтоглазый найдет твоих детей, Джон. И ты ответишь... за все ответишь...
Джон сделал первое и единственное, что пришло ему в голову, — плеснул в демона остатками святой воды, бросаясь к детям. Ужасный запах наполнил комнату — и ужасный вопль. Демон кинулся прочь, а Джон не стал его останавливать, куда важнее было позаботиться о мальчиках. Сэм проснулся; сонными, недовольными глазами он оглядывался вокруг и спрашивал, почему его так рано разбудили, а Дин... Дин дрожал, мертвой хваткой вцепился в плечо Сэма и почти плакал от ужаса.

Той же ночью в маленькой гостиной, когда Сэм снова благополучно уснул, Джон рассказывал своему восьмилетнему сыну о демонах. Рассказывал, тщательно выбирая слова. Но не было таких слов, чтобы объяснить ребенку, — людской мир существует вместе с другим, темным миром, и демоны рвутся из него наружу, убивают людей, как убили его маму несколько лет назад. Демоны, вампиры, оборотни, призраки и прочие жуткие создания бродят по земле. А люди даже не знают, что не одни в этом мире, и узнают об этом слишком поздно.
Как говорить о таких вещах? Как говорить, не пугая, как донести до маленького мальчика невозможную правду? Дин слушал с отрешенным видом, то кивал, то мотал головой, а в глазах у него так и не высохли слезы ужаса. Он не понимал половины слов Джона, да и не хотел понимать. Правда не укладывалась у него в голове.
— Так ты не коммивояжер? — хриплым шепотом спросил он, стоило Джону на миг замолчать.
— Нет. Я охотник. Я сражаюсь с ними, Дин. С порождениями Ада.
— И поэтому мы вечно переезжаем? Не живем долго в одном штате?
— Да.
— Поэтому ты оставлял нас с дядей Бобби и надолго исчезал?
— Да.
— Папа, ты же мог умереть.
Джону стало так больно, что, не в силах выносить эту боль, он подался к Дину и заключил его в объятия.
— Нет, Дин, — говорил он, гладя сына по голове. — Я умею за себя постоять. Со мной все будет в порядке, правда.
Да, с ним все будет в порядке — а с Дином? Теперь, когда он знает правду?
— Не говори Сэму, — вот и все, что сумел придумать Джон. — Не говори. Пусть он... не знает. Не нужно ему знать.
А до сегодняшнего дня Джон хотел, чтобы ни один из его сыновей не узнал правду. Он должен был сберечь их от правды — и не справился.
Сможешь ли ты всегда быть рядом с ними? Сможешь уберечь их? Или они умрут, как умерла твоя дорогая женушка?

— Какого черта. Бобби?!
— Говори тише, а? Дети услышат.
— Какого черта, Бобби? — приглушая голос до злого шепота, повторил Джон. — Я же просил тебя научить Дина стрелять, а ты вместо этого... играл с ними!
— Какое великое преступление — играть с детьми!
— Но...
— Они дети, Джон. Твои дети, между прочим. А детям нужно играть и веселиться. Не стрелять из пистолета.
Джон злился и ничего не мог с собой поделать. Даже испуганные и удивленные лица Дина и Сэма не остудили его пыл. Он отправился в погоню за очередным демоном, а Бобби поручил выучить Дина стрелять; после той истории в безопасности своих сыновей он больше не был уверен. В одном только та адская тварь была права. Он не сможет всегда быть с ними рядом — а значит, им нужно учиться самим защищать себя. На всякий случай... если нечто подобное повторится. Дин уже достаточно взрослый, чтобы знать правду, и достаточно взрослый, чтобы держать в руках пистолет.
И что же увидел Джон, когда вернулся из своей отлучки? Бобби играл с его детьми в мяч, а вовсе не делал то, что должен был делать. Как будто мяч поможет им против демонов. Как будто мяч и прочие веселые игры спасут их, если какой-нибудь вампир захочет вцепиться им в горло. Как будто Бобби, черт возьми, не понимает серьезность положения!
— Игры не спасут их, — процедил сквозь зубы Джон. — Дин уже не маленький и должен...
Бобби прервал его сердитым взмахом руки.
— Ты идиот, Джон Винчестер. Дину девять лет. ДЕВЯТЬ. Конечно, он маленький. Он ребенок, а дети и оружие — несовместимые вещи, когда же ты наконец это поймешь?
— Нет, когда ТЫ поймешь, Бобби?! Какой-то желтоглазый демон убил мою жену. Он знает, что у меня есть сыновья, и все остальные демоны тоже знают. Они будут охотиться на Дина и Сэма. Как думаешь, если демон явится к ним, что им поможет больше — мяч или пистолет?!
— Так будь с ними! Защищай их! Увези подальше, спрячь где-нибудь. Они в опасности, потому что ты провоцируешь демонов, Джон, ты даешь им повод убить и тебя, и твоих детей.
— А, черт, да сколько можно? Я говорил тебе сотню раз — я не могу иначе! Я должен...
— Ты должен защищать своих детей, Джон Винчестер. Вот что я знаю точно.
Джон понял — спорить с ним совершенно без толку. Казалось бы, кто другой, как не Бобби, потерявший любимую жену, поймет желание Джона найти убийцу и расквитаться с ним? Но, видимо, Бобби не так сильно любил Карен, как Джон любил Мэри. Бобби отказался от мести. Джон не откажется. Он сделает все, чтобы отыскать и стереть с лица земли Желтоглазого. Он сам научит Дина стрелять. Он все сделает сам.
— Ладно, черт с тобой, не хочешь — не надо. Я сам его научу.
— Ты сердишься на меня за то, что я пытаюсь сохранить Дину и Сэму детство? — устало спросил Бобби.
Но Джон даже не стал отвечать на этот вопрос. Он развернулся и пошел вглубь дома, чтобы забрать детей.

— Держи крепче, Дин. Обеими руками. Целься как следует.
Джон показывал Дину, как держать пистолет, положив руки поверх его дрожащих рук. Дина безнадежно трясло, и, как ни старался он стоять с расправленными плечами и уверенным видом, — ничего не получалось; Джон видел, что сын отдал бы все, лишь бы оказаться где угодно, только не здесь. Только не с пистолетом в руке.
— Ну же, Дин! — слегка повысил голос Джон. — Сосредоточься. И не бойся. Ты научишься, как и я научился в свое время.
— Но ты же взрослый, — едва слышно ответил сын.
Как ножом полоснули эти тихие слова. Джон сразу же перестал сердиться — мягко забрал из рук Дина оружие, присел перед ним на корточки и заглянул ему в глаза.
— Дин, послушай меня. Я делаю это не потому, что мне так хочется. Ты должен уметь защищать себя — и Сэма, ведь Сэм еще слишком маленький. Ты знаешь, что наша жизнь... не совсем нормальна. Так уж получилось. Мы должны уметь за себя постоять, понимаешь? И только это, — кивок на пистолет, — поможет нам.
В гулкой тишине пустыря — где-то за несколько миль от ближайшего городка — было слышно, как Дин судорожно сглотнул. Еще совсем ребенок, маленький, напуганный, он оглянулся на «Импалу», где спал, ничего не подозревая, Сэм, перевел взгляд на оружие и кивнул.
— Ладно, я... попробую.
И снова Джон вложил ему в руки пистолет, и снова встал у него за спиной, показывая, как надо, управляя его движениями. И в какой-то момент он поймал себя на желании вырвать из рук Дина эту опасную вещь — оружие в руках ребенка смотрелось чудовищно. Неправильно. Так не должно быть, в конце концов! Какой нормальный отец даст своему девятилетнему сыну оружие?
Но Джона Винчестера нельзя была назвать нормальным отцом. А с тех пор, как в их жизнь ворвались демоны, она перестала быть нормальной тоже.
— Держи крепко, Дин, и ногами твердо упрись в землю... да, так...

— Держи крепче, Сэм. Обеими руками. Целься как следует.
Джон показывал Сэму, как держать пистолет, положив руки поверх его дрожащих рук. Они у Сэма дрожали так сильно, что, казалось, в любую минуту готовы вообще выронить оружие; Сэм и не пытался стоять ровно, с расправленными плечами, как Дин в свое время, — он смотрел на пистолет как на монстра и крепко зажмуривал глаза.
— Сэм! — Джон не выдержал наконец и прикрикнул на сына. — Как ты собираешься стрелять, если даже не смотришь? Открой глаза! И стой прямо, в конце концов!
Сэм еще больше сгорбился, низко опустил голову и тихо всхлипнул.
— Я не хочу, — донеслось едва разборчивое.
— Надо. Ты должен уметь защищать себя. Дин не всегда будет рядом, и я тоже.
— Но я...
— Встань ровно, я сказал, и хватить хныкать, не маленький уже!
Но Сэм был маленьким — не ребенок, а съежившийся комок с большими глазами и дрожащими руками. Он трясся, словно деревце под ветром, бросал на Дина, стоявшего неподалеку, умоляющие взгляды, а на Джона и вовсе избегал смотреть. Ему было страшно. Джон понимал, почему Сэму страшно, но заставил себя, как и несколько лет назад, прогнать желание вырвать пистолет из рук ребенка и отшвырнуть подальше.
Ведь Сэм и Дин — не дети. Они солдаты. Охотники. Они должны уметь защищать себя.
— Прекрати трястись, как девчонка!
И Сэм не просто сжался весь от крика Джона — он заплакал, роняя пистолет на землю и вытирая распухшие глаза кулачками. Сэм плакал, не в силах остановиться, и хрипло бормотал сквозь слезы:
— Я не хочу, я не хочу, я не хочу...
Джон позволил Дину увести Сэма в «Импалу» и успокоить — но только на этот раз. Завтра они продолжат обучение. Потому что так надо. Потому что в нормальной жизни ребенок с пистолетом в руках — самая безумная вещь на свете, но их жизнь никогда уже нормальной не будет.

Дин и Сэм тихо переговаривались в комнате, и Джон невольно замер, держась рукой за ручку двери. Что-то остановило его, хотя он, конечно, совсем и не хотел подслушивать чужие разговоры.
— А какие у неё... формы, ну, ты понимаешь, о чем я, — веселый голос Дина с заговорщицкими нотками.
— Ага, как и у всех твоих девчонок, — вялый голос Сэма в ответ.
— Нет, Сэмми, она не такая, как все остальные, она...
— Да у тебя каждая «не такая». Брось, Дин, не говори, что ты всерьез влюбился.
— Не знаю, Сэмми... кажется, так и есть, — ни следа веселости, Дин стал вдруг непривычно серьезен и задумчив.
— Ты?! — Сэм не верил своим ушам. — Влюбился?! Апокалипсис не за горами. Это первый признак. И самый верный, точно тебе говорю.
— Ну хватит издеваться, эй, я делюсь с тобой важными вещами, между прочим!
— Ладно, ладно, перестал.
Долгая пауза.
— А зовут ее...
— Люси.
— Люси. Милое имя.
— И она милая. Добрая, спокойная, хотя, если ее разозлить, — мамочки, врагу такого не пожелаю!
— Хм, мне казалось, ты предпочитаешь других девушек.
— Я тоже так думал. Но любовь зла, братишка, любовь зла.
— Еще бы. Она так зла и жестока, что мне в братья достался именно ты.
— Что ты хочешь этим сказать? Что любишь меня — или что я заноза в заднице?
— Пожалуй, и то, и другое.
Братья еще немного помолчали.
— Она тебе очень нравится, да? — тихо спросил Сэм.
— Ну, мне кажется... да, очень. Думаю о ней постоянно. На других девчонок даже смотреть не могу.
— Дин, ты бы хотел... остаться здесь, правда?
Дин немного замялся с ответом, словно подбирая нужные слова.
— Хотел бы. А ты?
— И я! Мне нравится школа. Черт, да это первая школа, которая мне правда нравится! У них такая большая библиотека, и учителя не зануды, и... наш историк, мистер Андерсон... он обещал помочь мне поступить в Стэнфорд.
Еще одна пауза, теперь уже долгая и, как Джону показалось, какая-то тяжелая.
— Может, мы не уедем, Сэмми, — сказал наконец Дин. — Может, мы останемся здесь.
— Ну да, как же.
— Смотри, мы живем в Мичигане уже несколько месяцев. Это гораздо дольше, чем в других штатах. Наверное, отец решил... что на демонов можно охотиться и тут, ведь...
— Не надо, — резко оборвал Сэм. — Не говори о демонах. Не хочу о них слышать.
— Сэмми, — Дин устало вздохнул, словно повторял одну и ту же фразу бесконечное множество раз. — Мы не можем о них не говорить. Это наша работа. Это наша жизнь.
— А может, я хочу другой жизни?
Последние слова Сэма острой болью кольнули Джона, но, по старой привычке, он махнул на это рукой и без стука вошел в комнату.
— Собирайтесь. Мы уезжаем.
— Что? — Дин с удивление посмотрел на Джона. — Далеко? Надолго?
— Далеко. Насовсем.
Братья переглянулись, и Джон не сумел понять значение этих взглядов. Впрочем, это было неважно. Не важно, что они чувствуют в связи с отъездом, не важно, что им хотелось бы остаться в Мичигане. Джону тоже хотелось бы. Но работа — важнее всего.
— Собирайтесь, ну же!
Дин, как вспугнутый воробей, тут же вскочил с дивана, где они с братом сидели, и начал рыться в шкафу. Большая спортивная сумка не в первый раз заполнялась вещами.
Сэм не спешил. Он медленно, может, даже нарочито медленно поднялся — и поглядел на Джона не то обиженно, не то осуждающе, своим самым невыносимым взглядом.
— Собирайся, Сэм, — чуть строже сказал Джон.
— Это приказ? — Сэм скрестил руки на груди, продолжая смотреть. А Джон терпеть не мог, когда младший сын так смотрел на него. Сама собой перед глазами всплывала картинка из давнего прошлого — маленький Сэм глядит на него, как сейчас, и бросает сквозь слезы: «Не называй меня так!».
Годы прошли, Сэм вырос, но больше никогда Джон не называл его «Сэмми».
— Да, — ответил он и вышел из комнаты.
С годами младший сын становился все более замкнутым и недоверчивым. Пятнадцать лет ему — а ведет себя то ли как упрямый ребенок, то ли как уже взрослый, независимый человек. Да, Сэм боролся за свою независимость чуть ли не с первого класса, а когда узнал о демонах — уперся еще больше. Именно он, не Дин, продолжал задавать Джону вопросы. Почему мы так часто меняем школы? Почему нельзя остаться в одном штате? Дин, с тех пор, как в свои восемь лет узнал правду, не задал ни одного вопроса. Дин все понимал и ни о чем не спрашивал, а Сэм... Сэм отказывался понимать. Работа не имела для него такого большого значения, как для Джона и Дина. Наверное, потому, что он совсем не помнил Мэри?
С Сэмом было трудно. Очень трудно. Он изменился — и в нем больше не было того маленького, доверчивого, открытого мальчика, который слушал отца, как бога, и верил каждому слову. У Сэма появились какие-то свои мысли, какие-то свои желания и стремления... Стэнфорд? Джон впервые слышал о том, что Сэм хочет поступать в Стэнфорд.
Сэм изменился. И Джон тоже. С каких пор его слова стали приказами?
Он встряхнул головой, изгоняя прочь ненужные мысли — ненужные и глупые; они сбивали с пути, мешали думать о том, что важно по-настоящему. А важна работа. Цель. Разыскать Желтоглазого, убийцу Мэри, добраться до него и уничтожить — а заодно стереть с лица земли как можно больше адских тварей. Каждый демон, каждый вампир, каждый оборотень, каждое чертово создание... Все они виновны в смерти Мэри и в тысяче других смертей. Их вообще не должно быть. Они чужды человеческому миру. Нужно истребить их всех до единого. И нужно думать именно об этом — о поисках очередного демона, о способах избавиться от него, а не о подростковом упрямстве Сэма.
С правильными мыслями в голове Джон отправился собирать вещи.