[city-of-stars]

А все равно ведь потом рассказал

Название: «Об этом не расскажешь»
Автор: rainbow
Фэндом: Supernatural
Персонажи: Дин, Сэм
Жанр: это никогда не будет слэш джен
Размер: мини
Статус: закончен

Сэм всегда был самым понимающим на свете братом. Дин мог вообще ничего не говорить ему. Всякая нужда в словах исчезала — Сэмми видел Дина насквозь и часто определял его состояние лучше, чем он сам. Братец, наверное, чертов экстрасенс — и стал им прежде, чем у него объявились эти демонские способности. Дин не был мастером устного слова, он не умел, в отличие от младшего, вести долгие и красноречивые беседы на философскую тему, он искал и с трудом находил, а то и вовсе не находил, подходящие слова, чтоб ответить на простой вопрос Сэма: «Что с тобой?». Безотказная интуиция брата избавляла его от тяжкой необходимости выжимать из себя определение, что же с ним такое. Сэм, пусть и спрашивал, каким-то образом всегда знал, что именно творится у Дина в душе. Это была порой гадкая, страшная, неприятная правда, и Дин отмахивался, а то и кидался на младшего брата с насмешками и грубостями — не лезь, мол, не в своё дело. Ведь редкий дар Сэмми смотреть ему в душу порой не радовал, а раздражал, еще чаще — сердил, и еще чаще — выводил из себя. Не лезь не в своё дело... хотя, конечно, что толку скрывать, бесы, бродящие у Дина внутри, всегда были и делом Сэма тоже. Брат, кажется, больше заботился о душе Дина, чем сам Дин. Обманывать его не удавалось. И даже слегка менять правду, не договаривать, молчать. Сэм видел всё. Душа брата стояла перед ним открытая нараспашку.

Дин всегда был самым скрытным на свете братом. Кажется, проведи он с Сэмом еще пару-тройку вечностей — и тогда не научился бы «говорить по душам». Эта фраза вызывала у Дина смех, полный глубокого презрения, - терпеть он не мог такие разговоры, терпеть не мог, когда ему задавали вопросы о чувствах, переживаниях, сомнениях и тому подобной душевной чепухе. Даже Сэм не всегда получал ответ на эти вопросы. Даже Сэм тратил часы и дни, чтоб пробраться к Дину в душу и вызвать его наконец на честный и открытый разговор. И каждый раз все надо было делать заново — спрашивать, просить, терпеть и грубость, и насмешку, и откровенную ложь в духе «У меня все в полном порядке, Сэм, расслабься». Расслабиться Сэм не мог, потому что насквозь брата видел. А умный во всех прочих сферах жизни Дин здесь вел себя, как безнадежный идиот, думая, что Сэм не слышит его стонов и криков по ночам, не видит, как он мечется во сне и мнет одеяло, будто за ним гонится кто-то... что-то... Сэм все видел. И с первого взгляда распознавал обман.
Конечно, Сэм знал, что Дин помнит все пережитое в аду. Знал еще до прямого обвинения ангела Уриила. Но в этот раз брат не дрогнул под натиском просьб и уговоров, под настойчивым желанием Сэма поговорить, под всем, что срабатывало прежде, — обманывал, твердил явную ложь в лицо бесконечно долго, и даже тогда, когда наконец решил открыть перед младшим братом правду... Он отказался обсуждать, что видел в аду. Отказался без всякой возможности переубедить его. В первый раз в жизни. И в первый раз Сэм ощутил себя... не столько обиженным, сколько ненужным.
Это были самые болезненные воспоминания Дина. Самое страшное из всего, что он пережил, - а пережить братьям Винчестерам довелось не так мало. Он не пускал Сэма к ним. В первый раз между братьями возникло что-то, чего Сэм не просто не знал... не мог понять, даже если бы узнал. Ад... бесконечная тьма и ужас, страшные муки и рев дьявольского пламени... все, что Сэму было известно об аде, он почерпнул из книг, но даже самая древняя и достоверная книга о сверхъестественном не могла передать, через что прошел Дин. Четыре месяца... наверняка каждый из них идет лет за десять. Раз ты не падал в эту черную бездну, ты не сможешь вообразить и самые малые ужасы, творящиеся там. Сэм не мог. Слушал по ночам жуткие стоны брата, от которых у него холодело внутри, видел, как искажается лицо Дина, как тень пробегает по нему... и пытался изо всех сил, призвав на помощь всю свою безошибочную прежде интуицию, представить — как там, в аду? Что за безумные и мрачные картины не оставляют Дина даже во сне?
Он пытался и не мог. И это ставило между ним и Дином огромную стену высотой до самого неба. Не преодолеть. Не пробраться через неё, не узнать, что творится по другую сторону. Дин с детства был чудовищно скрытен и противился любым попыткам Сэма увидеть и понять его чувства, но, в сущности, ему и не надо было подпускать брата к себе — Сэм без всяких слов понимал Дина. Он понимал его. Он всегда его понимал. Всегда... но только в этот раз.

Дин каждый раз твердо обещал себе, что не расскажет Сэму ничего — и каждый раз терпел безнадежное поражение. По разным причинам и в разных ситуациях он скрывал правду от Сэма — и сдавался, не в силах бороться с его пристальным и чертовски понимающим взглядом, с тихим и спокойным голосом. Скажи мне, Дин, я твой брат, давай поговорим, давай обсудим, не держи в себе, Дин, скажи... И Дин говорил. Всегда не выдерживал и выкладывал все начистоту.
Только не в этот раз.
Он тоже не был совсем уж слепцом — и видел, с какой обидой смотрит на него братишка, хоть и старается скрыть, хоть, наверное, и понимает, почему Дин не хочет делиться с ним, ведь он всегда, всегда все понимает... Но есть на свете вещи, и Дину пришлось умереть на четыре месяца, чтоб осознать это, которые не поймет никто посторонний — только ты, человек, прошедший через них, прошедший через ад. Да, он обманывал брата, да, он помнил все, каждый крик, каждую вспышку дикой боли, каждый чертов раз, когда его посещало желание умереть и покончить со всем этим, когда он забывал, что уже умер и блаженного покоя в загробном мире ему не видать. Он помнил все. Как кричал и плакал, будто ребенок, вечный циник и храбрец Дин Винчестер, непробиваемый, словно камень, холодный, словно лед... Он кричал во весь голос, забыв себя и свою хваленую невозмутимость, звал на помощь брата, отца, бога, в которого не верил на земле.
Как опишешь это Сэму? Сэму, который со всеми своими демоническими штучками в аду не был. Он просто не был там — и поэтому не поймет. Самый понимающий на свете брат не поймет... ведь его там не было. Сэм — как чистый лист, любое чувство тут же отражается у него на лице, он не владеет, не в пример брату, искусством скрывать и прятать себя настоящего. Дин знает, что Сэму больно. Дин знает, что Сэм обижен и порой едва сдерживается, чтоб не начать — поговори со мной, расскажи, не держи в себе... Дин всегда и обо всем рассказывал — пусть не сразу, пусть устроив прежде несколько неприятных сцен. Это была первая вещь, о которой он не просто не хотел рассказывать брату... не мог рассказать.
И Дину остается только твердить про себя каждый раз, как, поглядев на брата, он замечает грустное и просящее выражение у него на лице: «Прости, Сэмми. Прости. Об этом не расскажешь. Для этого просто не придумали слов»