[city-of-stars]

Название: "Светлое пятно на темном сердце"
Автор: rainbow
Фэндом: Однажды в сказке
Пейринг: Румпельштильцхен/Белль
Размер: драббл
Статус: закончен

Белль всегда возвращалась к нему. Что бы он ни делал. Как бы мерзко ни поступал. Как бы далеко не заходил в своём... эгоизме, наверное. Неуёмной жажде власти. Стремлении к могуществу, к обладанию такими силами, о которых смертный и помыслить не может. Сама Белль ни раз обвиняла Румпельштильцхена в эгоизме. И, разумеется, была права, но даже Белль, так хорошо знавшая его — лучше всех в двух мирах — не понимала, что лежит за всеми дурными поступками Румпеля. А лежал там самый простой и глупый страх, мысль, не вяжущаяся с образом Темного, с его гадкой усмешкой и манерой тянуть приторно-ласково «дорогуша» в адрес всех подряд. Темный, кто бы мог подумать, боялся, что его не будут любить. И, кроме того, уже был твердо убежден, что никто и не полюбит, несмотря на все неопровержимые доказательства обратного — а их было предостаточно. Никто не полюбит. За что же, в конце концов, любить Румпельштильцхена? За лживую, насквозь груховную натуру? За привычку хитрить и обманывать на каждом шагу? Не то что бы это было всегда необходимо, просто он уже разучился обходиться без этого... За безнадежное равнодушие к людям? За вечные планы по захвату власти, неустанно зреющие у него в голове? За что любить Румпельштильцхена? За что Белль его любит?
Да и не любит вовсе. Ей только кажется, она... испытывает к нему жалость, вероятно, какое-то странное, непостижимое для всех прочих людей и самого Румпеля сочувствие. Белль, с ее чистой душой и безгранично отзывчивым сердцем, просто вообразила себе, что спасет заблудшего злодея, ухватит тонкую ниточку доброты в его собственной душе, темной, прогнившей насквозь. А ведь нет у Румпеля никакой доброты. Никаких светлых пятен на черном сердце. Белль ошибается в нем... и как бы он сам ни хотел верить, что душа его не погибла безвозвратно, как бы он ни хотел забыть грехи и ошибки прошлого и начать новую, более светлую жизнь... этому никогда не бывать. Грехи и ошибки не уйдут так, словно их вовсе не было. Они останутся страшным грузом на его плечах, пригибая к земле непомерной тяжестью. Румпель никогда не смоет с себя всех своих грехов и ошибок. Так, может, не стоит и пробовать?
Белль всегда возвращалась к нему. Вопреки доводам разума, вопреки простейшим границам терпения и прощения. Он совершил множество вещей сверх того, что любой человек мог бы простить. Он вернул ей в ответ на заботу и веру обманы, хитрости, недоговоренности, - на что только и был способен. Последний раз переполнил чашу терпения даже Белль, и, конечно, ни за что на свете она не сумела бы простить его. Не должна была прощать... не должна была возвращаться. Но Белль вернулась. И тогда Румпель вдруг с содроганием понял, что, не отдавая себе отчета в причине своих поступков, как-то ненамеренно делал все, чтобы оттолкнуть от себя Белль. С её вечным терпением, прощением, сочувствием, чтобы она, наконец, поняла, с каким чудовищем связала свою судьбу, и без колебаний порвала эти странные, невозможные нити. Так не бывает! Так просто не бывает! Румпельштильцхена не за что любить... После всего, что он сделал, после всех обманов и подлостей — не за что...
А Белль возвращалась каждый раз, Белль любила, она пришла к нему и теперь, хотя он вовсе этого не ждал... конечно, ждал. Он всегда хранил в себе безумную, не имеющую оснований и уж точно не заслуженную им надежду, что Белль вернется... и примет его любым, со всеми его обманами и подлостями. Придет к нему, прижмется щекой к его щеке и тихо, ласково скажет — я верю в светлый огонь в твоем сердце, Румпель. Он надеялся услышать от неё эти слова... ему нужно было их слышать, чтобы верить — да, он еще не пропал, да, он еще не безнадежен, да, в нем есть что любить, и она не заблуждается, говоря, что любит его.
Белль по всем законам всех известных Румпелю сказок должна была оставить его. И он был уверен, что оставила, глядя на её сияющие глаза, когда она смотрит на этого паршивого воришку Уилла, слыша её радостный, беспечный смех, ненавидя Уилла и понимая, что этот не пойми откуда возникший парень даёт Белль то, что он, Румпель, никогда ей не давал. Честность. Надежность. Она не ждет от этого парня подвоха, она уверена в нем, она знает, что нет обмана и хитрости за каждым его словом, каждой улыбкой... А в Румпельштильцхене она быть уверена не могла. Он ни разу еще не оправдал ее ожиданий. И все-таки он ждал — зная, что не заслуживает, - ждал, когда Белль вернется к нему и снова скажет, что есть в нем доброта и любовь, есть какая-то светлая искорка, которую надо лишь раздуть, чтобы он полностью переменился. Наверное, эта надежда и была тем слабым, едва горящим красным пятнышком на глубокой черноте его сердца. Надежда, что Белль вернется к нему. Вера в нечто доброе в себе... пусть даже это доброе придумала Белль из дурацкого, необъяснимого сочувствия к нему.
Она вернулась. В который раз. Она с доброй, нежной лаской, как раньше, держит его голову у себя на коленях и смотрит ему в глаза. А Румпель хочет безысходно закричать ей в лицо — почему?! Почему ты всегда возвращаешься?! Он знал ответ. Он знал, что она не заблуждается, а видит ту единственную правду, от которой он сам бежал, боясь, что это будет правдой. Почему так трудно оказалось поверить в лучик света в себе, как верила она? Почему так трудно оказалось не придумывать многоступенчатые планы, не делать глупостей, пытаясь найти для себя счастливый конец, а просто... сделать его? Просто быть счастливым? Почему оказалось проще быть добрым и светлым в мечтах, чем в жизни? Почему он не мог просто взять и поверить, что Белль любит его — любит всей душой, со всеми обманами и подлостями из прошлого?
Сердце его умирает — он это чувствовал. Все живое с каждой секундой угасает в нем. Черное, черное сердце, тяжко бьющееся в груди, и одна только красная точка есть в этой черноте — способность любить. Надежда. Вера. А если облечь все это одним словом — Белль. Она еще заставляла его прогнившее сердце стучать, она еще удерживала его здесь, за гранью абсолютного зла, не давая тьме поглотить его слабую душу. Смутные образы прежних грехов и ошибок проносятся перед глазами, туманя взгляд. Почему он был так глуп? Почему запутывал все больше и больше — запутывал себя и её, почему искал пути к счастью, вместо того чтобы просто быть счастливым?
Путаные, рваные мысли мечутся в голове у Румпельштильцхена в эти, он знает, последние мгновения его жизни. В этих мыслях — та самая безумная надежда. Опять он надеется, хоть знает, что вовсе не заслужил, но вдруг... если вдруг случится чудо... какая-то древняя, тайная магия придет к нему на помощь... «Я обещаю, Белль, - думает Румпель, погружаясь во тьму. - Если мне выпадет еще один шанс, я обещаю... твоя вера в меня не будет напрасной. Я все исправлю, я все сделаю, только будь со мной, только возвращайся ко мне всегда, что бы ни случилось. Я обещаю, Белль... если...»