13.11.2014 в 11:43
Пишет Нанатян.:+ 99.
Автор: Нанатян.
Фэндом: Naruto
Пэйринг: Шикамару Нара, Шикаку Нара.
Рейтинг: G
Жанры: джен, ангст, драма, психология, философия, POV.
Размер: миди
Статус: закончен
Описание: Шикамару учится прощаться...
Посвящение: .rainbow. и Shiratori Shou ♥
1-5Глава 1. «Сказки на ночь»
Я помню потолок моей детской комнаты. Разрисованный сочными красками распускающихся огромных цветов, переливчатых драконов и других невиданных зверей. Сказочные сюжеты оживали каждый раз перед глазами, с того момента, когда я начал понимать, что они означают.
Я очень многое помню из детства. Солнечного, пропитанного теплотой дней, запахом цветов на окне и пением мамы. Она раньше очень много пела, я помню. Колыбельные перед сном. Или утром, когда брала меня на руки. Конечно, те образы уже размыты и почти потерялись в ворохе более осмысленных чувств и ощущений.
Но я помню и тебя.
Твоя редкая улыбка, когда ты склонялся над моей кроваткой. Сильные, чуть мозолистые руки, бережно подхватывающие меня, совсем беззащитного. Добрые карие глаза… Наверное, тебя можно было назвать Отцом. Да, с большой буквы. Хотя нет… лучше – Папа. Это правильнее и честнее.
Я помню, как порой на смену маминым песням вечерами приходил твой голос. Глубокий, успокаивающий. Уже позже, когда я вырос, я стал сравнивать этот голос с ворчанием далёкого грома. Когда от осознания приближающейся грозы у тебя перехватывает дыхание. Воздух становится наэлектризованным, а сердце подпрыгивает в груди и пускается вскачь. Именно такие ощущения у меня всегда были от твоего голоса. Сладкое предчувствие, восторг и совершенно детское ожидание чего-то хорошего.
Иногда ты сидел у кроватки много часов и рассказывал мне истории. Я и не помню уже, о чём они… Было бы странно, если бы запомнил. Но мне, почему-то, кажется, что это были сказания о великих шиноби прошлого. О красивых подвигах, смелости и чести. В конце концов, что ещё ты мог поведать своему маленькому сыну? Ты, привыкший к войне и знающий о ней если не всё, то многое.
Привыкший защищать свой дом, близких людей… ты хотел с малых лет привить мне именно это. То, что впоследствии Асума-сенсей в одном из наших разговоров назовёт Волей Огня.
Ты рассказывал мне сказки, а я засыпал. И не помнил ни смысла, ни сюжетов… Только голос отдавался во мне каким-то тревожным набатом. Я, наверное, с самого детства ждал тебя вот так… Неосознанно, уже просто по привычке. И было тяжело, когда не дожидался.
Не радовали, потом уже не расписанный потолок, ни диковинные сюжеты. Они казались фальшивыми и не настоящими. Плоскими и глупыми.
- Мама! А папа придёт сегодня?
- Нет, Шика… папа на миссии.
Так было всегда, конечно. Ещё до моего рождения. Но миссии отнимали тебя у нас. У меня, я страшно ненавидел их.
Маленький глупый ребёнок… что я мог тогда понять об опасности, которой ты подвергал себя каждый день? Что я мог знать об ужасе войны и важности твоих миссий, которые отрывали тебя от дома иногда на месяцы. Долгие, тоскливые и абсолютно серые.
Мне снился по ночам голос, рассказывающий что-то. Я не слышал слов, только размеренные интонации. Ворчание далёкого летнего грома и тихое, но пробирающее до мурашек моё имя.
- Шикамару, слушайся маму, пока меня не будет, - ты присаживаешься передо мной на корточки и касаешься рукой плеча.
Я делаю вид, что меня ни капли не беспокоит, что ты уходишь, и только киваю, тут же отходя в сторону и даже не сказав тебе: «Пока».
Я знаю, ты расстроен. Слышу приглушённый дверью разговор с мамой:
- Он у нас с характером, - с улыбкой говорит она.
- Весь в тебя, - я знаю, ты сейчас покачал головой. – Наверное, он скоро забудет, что у него отец-то есть.
- Прекрати говорить глупости, Шу. Он не забудет. Он тебя очень любит.
Мама знала меня всегда куда лучше тебя, отец. Куда лучше, так я думал когда-то… но меня всё равно всю мою сознательную жизнь тянуло именно к тебе. Странно, правда?
Глава 2. «Долг каждого шиноби»
Мне пять лет, и я совершенно не стремлюсь к тому, к чему стремятся все остальные мальчишки в моём возрасте. Каждый из них мечтает стать как минимум великим ниндзя… Как максимум – Хокаге. Я даже на среднестатистического шиноби не замахиваюсь. И всё ещё ненавижу миссии. И совершенно обижен на тебя.
Мне кажется, что ты забыл о том, что являешься моим отцом. Забыл о своих главных обязанностях, о том, что нужен тут, рядом. Однажды я говорю об этом маме. В моём голосе сквозит обида, и я почти даю волю слезам.
- Ты не прав, Шикамару, - строго отвечает она.
Но её взгляд тут же теплеет и становится понимающим.
- Твой отец никогда не забывает свою главную обязанность – защищать деревню.
- Но мы…
- А мы – часть деревни. И именно поэтому от делает это. Как каждый шиноби Конохи. Они выбрали этот путь, потому что им важно защитить своих близких и друзей. Разве это плохо?
Я не могу сказать, что это плохо. Но и о том, что хорошо – говорить не спешу. Я в тот момент просто маленький мальчик, которому отчаянно нужен папа. А его нет.
Но когда ты однажды возвращаешься с миссии, я, кажется, начинаю понимать, о чём говорила мама.
Уже ночь. В окна задувает пряный осенний ветер, белый диск луны льёт на паркет и ковры холодный свет.
Мама, уставшая от дневных дел, заснула в гостиной, накрывшись тонким вязаным пледом. Так и не дождалась тебя. Ты впервые возвращаешься так поздно. Мне тоже не спится. Волнение и страх шевелится во мне огромным тёмным монстром, похожим на одного из тех, кем любят пугать нас взрослые. Я никогда не боялся подобных страшилок. А вот сейчас мне очень страшно. Я словно только что осознаю – ты можешь не вернуться. Защитить нас ценой собственной жизни… но разве это правильно?! Долг шиноби… долг шиноби… я только и слышал эти слова, но на деле, разве можно так – жить дальше и оплакивать тебя, если ты вдруг не…
От таких мыслей становится жутко. И я хочу спрятаться куда-нибудь. Забиться в угол и просидеть там до рассвета. Солнце выгонит плохие мысли. Солнце – союзник. Не только мой, но моего клана. Только благодаря свету есть тень.
В коридоре хлопает входная дверь. Еле слышно, но в полнейше тишине достаточно и этого, чтобы подпрыгнуть от неожиданности. Я вскакиваю на ноги, но мешкаю… Всякий раз, когда ты возвращался, я оставался в комнате и притворялся спящим. И ты сам приходил. Целовал висок и тихо желал сладких снов. Сегодня… я не хочу притворяться. Впервые мне хочется выйти к тебе и посмотреть в глаза.
Крадусь на цыпочках из комнаты, пробираюсь по тёмному коридору к гостиной, где сейчас теплым маслянистым светом горит торшер. Заглядываю в комнату и замираю, широко открыв глаза. Картина там совершенно обычная… Ты присел рядом с диваном и нежно, почти невесомо целуешь маму в кончик носа. Но в этом жесте столько любви, что даже я, глупый ребёнок, понимаю и вижу это.
Выхожу на свет, стискивая пальцами потрёпанную домашнюю футболку. Ты переводишь взгляд на меня и удивлённо моргаешь.
- Шикамару?
- Привет, пап.
- Привет. Чего не спишь? Ночь на дворе.
- Я… тебя ждал…
Ты чуть склоняешь голову вбок. Твои губы трогает улыбка. Протягиваешь ко мне руки, приглашая подойти ближе. А я вдруг, сам от себя не ожидая, срываюсь с места и кидаюсь к тебе. Чуть не роняю на пол. Ты охаешь и прижимаешь меня к себе, тихо посмеиваясь.
- Ну, ты чего, Шу?
- Почему ты так долго?
- Пришлось немного задержаться. Ничего страшного, я же дома.
Я утыкаюсь носом в форменный жилет, зажмуриваюсь и вдыхаю запах осеннего вечера, костра и свежести. Чувствую, как твоя ладонь, большая и неизменно уверенная и сильная, ложится на мой затылок.
- Я соскучился, папа, - шепчу тихо-тихо.
Но ты слышишь и отвечаешь так же тихо:
- Я тоже, Шика.
Глава 3. «Солнечные зайчики»
Я даже не замечаю, как приходит время для поступления в Академию. Время, когда от меня начнут ждать чего-то особенного, выдающегося. Я должен буду стать генином. Потом вырасти до чунина и джонина, если буду удачлив, и смерть обойдёт стороной.
Я знаю, что ты будешь наблюдать за мной. В своей обычной манере, без видимых эмоций. Но на деле переживая и ловя каждый шаг. Так ты обычно смотришь на маму, когда она не замечает.
Время Академии – время друзей, домашней работы и абсолютного нежелания этим всем заниматься. Дни летят перепуганными пташками. Солнечными зайчиками скачут, цветными и яркими. Как те пятнышки, что ты любишь пускать зеркальцем сидя на подоконнике. В солнечные дни, когда у тебя редкие выходные, ты дразнишь ими маму, пока та хлопочет у плиты или отдыхает с книгой в кресле.
Она недовольно морщится, смотрит хмуро на тебя, а ты никак не можешь угомониться. В такие моменты мне кажется, что из нас двоих ребёнок – ты.
Академия – время первых серьёзных разговоров.
- Шикамару, Асума-сенсей жалуется на тебя, - мама складывает руки на груди и смотрит строго.
В такие моменты вспоминаю, что она не простая домохозяйка, а бывшая куноичи. Хотя бред… куноичи бывшими не бывают. Я знаю, что ей на самом деле палец в рот не клади. Никогда не боялся, но всегда уважал.
- Ёшино…, - ты сидишь напротив меня за столом, так же скрестив на груди руки и прикрыв глаза.
Хмурый.
- Дай мне поговорить с ним наедине, - просишь ровно.
Мама вздыхает и послушно уходит, ворча:
- Надеюсь, ты найдёшь на него управу.
Мы провожаем её взглядами, потом смотрит друг на друга.
- Ну, рассказывай, что это за «ломает водить ручкой по листу»? – подпираешь рукой щёку.
- Ну, так ломает же… лень. Будто я услышал там что-то новое, ты и так мне тысячу раз всё рассказывал, - бормочу я.
- Шика, ты должен учиться.
- Это что, ещё один долг шиноби? – невольно огрызаюсь в ответ.
- Точно, - спокойно киваешь. – Если бы я не учился, вряд ли от меня был бы толк. Академия научит тебя теории. Командная работа – практике. Шика, ты у меня большая умница. Я прекрасно знаю, что мозгами тебя природа не обидела, но если ты будешь спать на уроках, толку от этого будет ноль.
- Но если я всё знаю…
- Это уже учителя будут решать. Им ты станешь сдавать экзамены. И именно они скажут, быть тебе генином или нет.
Я хмурюсь. Это всё так проблематично. В самом деле, к чему Академия и всё прочее? Можно же как-то и без них обойтись – так я тогда думал. Все дети, наверное, стараются найти лёгкие пути. Обойти непонятные им законы и правила. Что поделать, мир взрослых… и особенно мир шиноби таков, что обойти правила тут невозможно. Либо ты следуешь им, либо становишься отбросом.
Солнечные зайчики безоблачных дней тускнеют. Разлетаются испуганно в разные стороны, как не стараешься их схватить. Мы готовились стать новым поколением ниндзя… у каждого были свои идеалы и мечты. Кроме меня, как мне казалось в тот момент. Я не думал ни разу о том, что на самом деле, мой идеал и пример для подражания всегда был гораздо ближе, чем можно было подумать.
Пример для подражания обнимал маму по утрам и целовал её в щёку. Будил меня, стаскивая за щиколотки с кровати и утаскивая на кухню, где нас уже ждал завтрак.
- Эй, ты же уже совсем взрослый. Хочешь, я научу тебя крутой технике? – спросишь ты меня однажды.
И, пожалуй, это будет один из немногочисленных моментов, когда я пойму, что это не проблематично и на самом деле я давно ждал, когда ты мне это скажешь.
А потом наступит день, когда я овладею искусством управления тенью. И ты впервые скажешь, как гордишься мной.
Глава 4. «Команда номер десять»
Асума жаловаться будет много. Приходить к нам домой, курить сигарету за сигаретой и говорить с тобой. К маме он никогда не решался подходить с вопросами о моей учёбе. То ли себя жалел, то ли меня, кто разберёт. Ты на все его жалобы только посмеивался и предостерегал:
- Вот как попадёт к тебе в команду, держись, спрашивать буду с тебя.
- От твоей доброты становится тошно, - ворчал Асума.
А я фыркал недовольно, подслушивая ваши разговоры из-за угла дома.
Окончание Академии… Это было словно вчера. Помнишь?
Последние экзамены, хитай на предплечье с эмблемой деревни и распределение по командам.
Новый состав ИноШикаЧо, которого наши кланы так ждали. И абсолютно пессимистичный настрой сенсея относительно нас.
Ах, да… всё же мы попали под командование Асумы. Я помню, как ты веселился, узнав об этом.
Так же помню долгий и нудный разговор с мамой на счёт будущего, как шиноби. Хоть и понимал её волнение, хоть и знал, что она переживает и беспокоится…
- Шика…
- О нет, не говори только, что ты тоже решил меня замучить долгой беседой о том, что должен и что не должен делать ниндзя!
Ты смеёшься тихо.
- Нет. На самом деле я просто хотел тебя пригласить пройтись. Хотя… от разговора не отказался бы.
По пальцам сосчитать дни, когда мы оставались с тобой наедине. И потому такое приглашение звучит необычно и странно, но я не нахожу в себе сил отказаться.
Коноха укрыта вечерними сумерками, прошита нитями тёплого света фонарей. Только на этой аллее, по которой мы идём, так темно, что хоть глаз выколи. Положение спасает показавшаяся из-за облака луна.
- Как ты?
Вздрагиваю и смотрю на чуть идущего впереди тебя.
- Хорошо.
- Точно?
- Ну… нет, на самом деле это всё как-то жутковато.
Ты останавливаешься и поворачиваешься ко мне.
- Тебе страшно, - это не вопрос, а констатация факта.
- А тебе что, не было?
- Если честно, уже и не помню. Было, скорее всего. Всем бывает страшно.
Я смотрю на тебя внимательно. Ты пытался подбодрить меня, но не знал, какие слова будут верными. Тогда я этого не понимал, но понимаю теперь. Впрочем, ты всегда всё делал верно, так что мне не в чем упрекнуть тебя.
- Шика, теперь ты будешь полноправным шиноби. И тебе будут поручать разные миссии. Не закатывай глаза… Я знаю, что ты со всем справишься. Только…
Я даже перестаю делать вид, что меня эта тема утомила, когда ты присаживаешься передо мной и крепко сжимаешь плечо.
- Главное – береги себя, хорошо? Родители не должны хоронить своих детей. Даже не смотря на то, что долг шиноби – защищать свой дом и тех, кого он любит.
- И почему мама не могла так же коротко и по делу? – ворчу в сторону.
Ты хмыкаешь:
- Таковы женщины. Поймёшь ещё когда-нибудь. Подрасти только.
- Не уверен, что мне это будет интересно.
- Все так говорят, пока ту-самую не встретят, - хмыкаешь, поднимаешься и ерошишь мои волосы, рассыпая не туго затянутый хвост.
Я стараюсь привести пряди в относительный порядок, но безуспешно. Смотрю на тебя украдкой.
Ваше поколение ИноШикаЧо – стало легендой. Мне в тот момент до ужаса интересно, считаешь ли ты, что у меня, Ино и Чоджи выйдет нечто подобное. И испытывал ли ты такую же неуверенность перед надвигающейся почти-взрослой-жизнью, какую испытываю я. Мне казалось всегда, что ты из тех людей, которые знают всё наперёд. И уверен в каждом своём выборе. Так ли это?
- Десятая команда, - тянешь ты, смотря куда-то на верхушки деревьев, темнеющих на фоне ночного неба, усыпанного пыльцой звёзд. – Это будет интересно. Завтра продолжим тренировки.
Мои губы растягиваются в довольной улыбке против моей воли, и я отворачиваюсь, чтобы ты этого не заметил.
Глава 5. «Гордость клана Нара»
Самый тяжёлый момент, момент становления и принятия «долга шиноби» - экзамен на чунина. Наверное, именно тогда я начал принимать и осознавать, что это такое и почему оно важно. На смену детской злости и обиды приходило что-то новое… я тогда не знал, как оно называется. Конечно, процесс был медленный и мучительный. Откровенно говоря, я не ждал от этих испытаний ничего кроме проблем. Впрочем, это было не так далеко от истины.
Непростое время, да, отец?
Первое разрушение Конохи. Враг в лице Звука и Песка… Осознание в определённый момент собственной беспомощности. Если бы не Асума, кто знает, что было бы со мной дальше. Я помню твои глаза, когда сенсей рассказал тебе об этой миссии и о том, как я задержал врага. Ты выслушал Асуму спокойно, но на меня бросил такой взгляд, что мне стало немного жутко.
Вообще я по праву гордился собой в тот момент. Мои слова, сказанные когда-то Сакуре и Наруто о том, что я первый трус и лентяй Конохи, были правдой лишь отчасти. В конце концов, мы сами не знаем на что способны, пока ситуация не припрёт нас к стене. И в тот момент я понял, что не такой уж бесполезный. И не трус. Ну, на счёт лени – умолчим.
Сенсей ушёл. Мы остались вдвоём, и мне страшно хотелось куда-нибудь спрятаться, как в детстве, чтобы не видеть этого твоего взгляда.
- Шикамару, я же просил тебя, помнишь? После выпуска.
- Отец… это же была миссия. Я не сам сунулся туда очертя голову, - возразил тихо.
Ты боялся. За меня, за мою жизнь, за то, что мы сможем больше не увидеться. Наверное, в тот момент я как никогда ощутил, что мы – отец и сын.
Я практически не видел тебя во время подготовки к экзамену. А в одну из редких встреч ты меня удивлённо спросил:
- Ты что, тоже участвуешь?
Я тогда даже не знал, как мне реагировать.
Мне казалось, что тебе нет дела до этого. Думал, ты считаешь, что я не справлюсь. Мы не справимся. Возможно, ты намеренно оставался в стороне, чтобы не мешать мне, самому достигать этой новой точки жизненного пути. Кто тебя знает, что двигало тобой на самом деле…
Чем старше я становился, тем больше осознавал, что понять тебя – выше моих сил. Это как попробовать изменить направление урагана – бесполезно. Мы с тобой были бесконечно похожи, но настолько же разные.
Второе испытание – лес смерти. Первый раз ИноШикаЧо в действии.
Третье испытание – Арена.
Всё кружилось в каком-то сумасшедшем танце. Бой за боем, Наруто, победивший Неджи, я, почти одолевший эту девчонку из Песка. Опоздавший Учиха и какой-то просто нечеловеческий бой его с Гаарой. Их побег с Арены.
И эта миссия, за которую ты отчитал меня…
- Ты молодец. Но почему не уложил эту Темари на обе лопатки? – спрашиваешь уже после, когда мы сидим рядом на крыльце дома.
- У меня почти кончилась чакра. Да и влом было напрягаться, хотя и была возможность стать абсолютным победителем.
- Ты и так стал им, Шика.
Удивлённо смотрю на тебя, а ты тепло улыбаешься и закидываешь руку мне на плечо, притягивая к себе:
- Удивлён? Но это так. Никакой чести нет в том, чтобы получить победу таким способом, как это случилось с той песчанницей. Своего рода это даже оскорбление, ты слишком снисходительно сдался. Ещё и объяснил, почему тебя «ломает» завершать бой. Ты всё же гений, сын, знаешь об этом?
Я чувствую, как от похвалы начинают гореть кончики ушей, но лишь закатываю глаза и фырчу.
- Ну, скажешь тоже.
- Да, мой ленивый гениальный ребёнок! Я знал, что ты станешь гордостью клана.
- Преувеличиваешь, отец.
- Поспорь мне тут ещё. Дай погордится тобой вдоволь…
Родительские объятия – не то, что теперь достаётся мне часто. И сейчас, когда ты меня обнимаешь, я утыкаюсь носом в домашнюю футболку и закрываю глаза. Каким бы меня не видели окружающие, дома я всё ещё тринадцатилетний ребёнок, которому нужно тепло… твоё и мамино. И мне хочется насладиться каждой его каплей.
6-12Глава 6. «Перемены и осознание»
Время продолжает лететь вперёд пущенным со всей силы кунаем. Вокруг меняется, кажется, всё на свете… на смену погибшему Третьему приходит Тсунаде Сенджу. Пятая. Нас всё ещё никак не отпустит экзаменационная лихорадка. Разрушенная звуковиками и Песком Коноха – понемногу восстанавливается.
Кажется, что вот-вот всё войдёт в привычное русло и жизнь, со всеми её тяготами и заботами, нормализуется и потечёт, как прежде. Но, наверное, такое бывает только в сказках.
Утро того дня было до несправедливости ранним.
Как сейчас помню строгий наказ мамы:
- Шикамару, завтракай быстрее. У твоего отца миссия, времени для утренней тренировки не так много!
- Да-да, - отвечаю ворчливо и сонно.
- Достаточно одного «да»!..
Она сейчас может вывалить мне на голову тучу упрёков, но, слава богам, её отвлекает звонок в дверь.
- Кто это так рано? – бормочет мама, уходя из кухни.
Ты, невозмутимый, как те каменные лица Хокаге, делаешь глоток чая.
- Эй, пап, - шепчу тихо.
- Что?
- Почему ты женился на такой строгой женщине?
Не то чтобы я не любил маму. Как раз наоборот. Но разность их характеров меня порой поражала. Когда я был маленьким, я этого просто не понимал. Но теперь это порой удивляло меня настолько, что я никак не могу уложить в голове, как эти двое нашли друг друга?!
- Как тебе сказать… временами она бывает строгой… но у неё такая добрая улыбка, - задумчиво тянешь ты, прикрывая глаза.
- И всё?!
Ты улыбаешься уголками губ и смотришь хитро.
Наверное, наш разговор продолжился бы, но в кухню заглядывает мама.
- Шикамару! Тебя вызывает Хокаге!
И да, в этот момент её улыбка, гордящейся сыном женщины, бесконечно красивая и добрая.
Этот вызов меняет если не всё, то очень многое. Не вокруг, нет… во мне самом.
Тсунаде-сама поручает мне вернуть сбежавшего Учиху Саске. И в команду мне предлагается набрать генинов… конечно, подчёркивается, что они должны быть одарёнными. Если брать всех моих знакомых… среди них, по факту, нет ни одного НЕ одарённого. Только времени на сборы нет.
Я бы соврал, сказав, что не нервничал. Первая миссия в ранге чунина. Первый раз, когда меня поставили командиром. Как думаешь, пап, какова была вероятность исполнить миссию хотя бы на восемьдесят процентов удачно?
Мне снова было страшно. Недостойно шиноби, хах? Но я не поверю, что каждый, даже бывалый воин, идёт на миссию или на бой без страха. Я не верю, что долг шиноби может перекрывать пресловутый инстинкт самосохранения. И не верю, что они, шиноби эти, не молятся в тайне всем существующим и не существующим богам, лишь бы вернуться живыми и снова увидеть родные улицы, обнять близких.
Я иду на эту миссию и не знаю, что меня ждёт. Но успокаивает наличие рядом не просто напарников по команде, а друзей. Мне с ними дышится спокойнее. Но и ответственность на плечах становится тяжелее. Я не могу позволить кому-то из них не вернуться.
Прости, папа… кажется, единственное, что я так и не смог перешагнуть в себе – боязнь подвести их. Что тогда, что теперь… друга во мне больше, чем командира. Плохо это или хорошо, кто знает? Впрочем, не смотря ни на что, я не жалею об этой своей черте… она меня не подводила ещё ни разу.
Мы возвращаемся из этой миссии потрёпанные и ни с чем. Годайме не упрекает меня ни словом ни взглядом. Она борется за жизнь Чоджи. Шидзуне-сан спасает Неджи. А я только и могу, что сидеть в коридоре больницы, изучая взглядом шину на сломанном пальце. И слушать слова этой ехидной и колючей девчонки из Песка. Девчонки, что спасла мою шкуру от смерти. Я благодарен ей. Честно.
Она говорит мне что-то… правильное и всё же болезненно-задевающее. И напоминает маму. А ещё твои слова о «той-самой». Странно…
Я хочу сбежать тогда ото всего. Закрыться от мира и не видеть, не слышать. Мне до смерти страшно, что Чоджи не выберется. Неджи не выживет. Они оба так рисковали по моему приказу. Они оба верили мне. Если я настолько подвёл их… какой я командир после этого?
Ты не даёшь мне уйти. Твой голос ловит меня, словно сильная рука, сцапав за шкирку. Я останавливаюсь.
- Шикамару… Тебя заткнула девушка и ты убегаешь?
- Это напрягает, - отвечаю наигранно спокойно, чуть повернув голову. – Я не хочу оправдываться. Я не девчонка.
- Да. Но, в таком случае, ты и не мужчина… Ты просто бесхарактерный трус.
Я вздрагиваю. От тебя ожидал услышать что угодно, но не такое… А ты продолжаешь.
- Даже если ты перестанешь быть шиноби, миссии никто не отменял. И их выполнит кто-то другой. Твои друзья просто выберут нового лидера… А ведь все они могут погибнуть. Но, если ты их командир, они не пойдут опасным путём. Если ты посмотришь на это, как на жизненный урок и извлечёшь из него пользу, вполне возможно, ты сможешь прекрасно справляться со своими миссиями.
Я молчу. Молчу, потому что не знаю, что можно возразить. Знаю, что возражать – глупо. Ты вокруг прав.
- Если твои друзья тебе действительно дороги, - говоришь ты. – То, прежде чем решиться сбежать, подумай о том, чтобы ради своих друзей стать лучше! Вот что значит быть настоящим другом! Чёртов трус!
Эти слова ещё долго будут отдаваться во мне болью. Не от несправедливости, вовсе нет… ты был прав. Ты поставил меня на место, хорошенько проехался по всем болевым точками и напомнил, что я не просто так ношу этот жилет – пока ещё чунина. Боль от того, что я сам вдруг решил так быстро сдаться. Совершенно непохоже на меня. Я хоть и лентяй, но ведь всему всегда есть предел. Миссии не допускают подобного пренебрежительного отношения. Миссии его не прощают.
Потом Тсунаде и Шидзуне почти одновременно объявляют, что Чоджи и Неджи будут в порядке. Их состояние стабилизировалось. И я дам волю слезам. Слезам облегчения, что в этот раз всё обошлось.
В этот момент я всё же осознаю, что такое «долг шиноби».
Знаешь, отец… я тебе потом ни разу не сказал того, что должен был. За те слова в коридоре больницы. За то, что не жалел меня. За то, что всё же научил понимать и ценить то, что мы делаем на благо деревни. За то, что остановил и не позволил совершить, возможно, самую страшную ошибку в жизни… Спасибо. Огромное, бесконечное спасибо.
Глава 7. «Важное»
Кажется, чем больше я проводил времени с тобой, тем сильнее понимал, что на самом деле ты знаешь меня ничуть не хуже мамы. Ты умел читать всё то, что я прятал внутри за десятками дверей на самых прочных замках. Даже больше, мама никогда не могла заглянуть туда, где был совсем другой я – вечно сомневающийся в себе и боящийся подвести близких. Именно это я понял, когда ты отчитал меня в госпитале при Темари и Пятой. У тебя не было цели высмеять меня или что-то в этом роде. Ты просто хотел, чтобы твой сын сделал правильный выбор.
- Злишься?
Ты задаешь этот вопрос вечером того же дня.
У меня в душе полный раздрай, но я уже не хочу бежать ото всего этого без оглядки.
- К чему этот вопрос? Конечно, нет.
- И правда, злиться по такому поводу – не в твоём стиле.
Я сижу на подоконнике в комнате и смотрю на угасающее за горизонтом солнце. Этот долгий и муторный день вот-вот закончится. Растворится в ночной темноте и позволит забыться коротким сном, после которого, впрочем, всё равно будет тяжело.
Ты встаёшь позади меня и складываешь руки на груди.
- Ты молодец.
Вздрагиваю. От твоего тихого голоса и этих слов. Уверенных и серьёзных. Настолько же серьёзно ты сегодня назвал меня трусом.
- Неужели?
- Не ехидничай. Я, действительно, так считаю. Молодец и в том, что так печёшься о друзьях. Тебе ещё многому надо научиться, но твой путь только начинается, а ты уже проявил себя как достаточно грамотный командир. Если бы не это, вы бы могли вообще не вернуться. Ни один.
Усмехаюсь невесело. Ты, конечно, прав, но меня это мало успокаивает.
- Шика.
- Что?
- Расскажи, как всё было. С самого начала, когда ты только придумал построение вашего отряда.
Садишься рядом. Смотришь внимательно. Я вижу, тебе важно это знать и я послушно достаю помятый, но целый листок, на котором рисовал для ребят построение перед выходом из Конохи.
Мы сидим долго, я негромко рассказываю, как делился нас отряд, оставляя кого-то позади. Рассказывал и переживал заново, будто снова отдавал эти приказы, равные «останься и умри». Именно так они звучали для меня. Вспоминаю, как мимо меня пролетела призрачная бабочка… в тот момент я понял, что Чоджи…
Зажмуриваюсь от слишком ярких эмоций, которые сжимают моё горло спазмом. Встряхиваю головой, и отворачиваюсь.
Ты кладёшь руку мне на плечо.
- Так же, как ты переживаешь всё это, переживал и я за вас. За тебя. Но так же, как ты не сомневался в своих друзьях, я не сомневался в тебе, Шикамару.
Нет ничего приятнее, когда тебя хвалят родители. Когда они признают тебя и говорят о том, как сильно волновались. Это для каждого ребёнка неизменно. И во мне поднимается такая благодарность, что я не выдерживаю и обнимаю тебя, подавшись вперёд. Крепко сжимаю в кольце рук и утыкаюсь носом в плечо.
- Спасибо, пап.
- Это тебе спасибо, моя гордость, - отвечаешь ты и гладишь большой тёплой ладонью мои волосы.
Глава 8. «Сложно быть умным»
Отец, я тут вспомнил одну миссию. Она была проблематичная, но, кажется, если бы не мы, тогдашние генины и целый один чунин, Коноху можно было бы выкапывать из-под земли ещё очень и очень долго. Помнишь? Да, та самая, когда Лист могла накрыть волна взрывов. Кажется, того старика звали Генно и он давно планировал стереть нашу деревню с лица Земли. Каждый раз удивляюсь, что желающих совершить подобное – хоть отбавляй. Они бы очередь занимали тогда что ли… А то лезут вперёд без разбора. Реагировать не успеваешь.
Где-то там я понял, как тяжело и сложно быть умным. На тебя все смотрят так, будто ты сейчас все загадки разгадаешь и все шарады растолкуешь. Будто ты всесильный… хотя ты просто наблюдательный и умеешь логически связывать события. Смотришь, видишь и делаешь выводы. Ничего сложного, если просто попробовать. Куда сложнее быть мудрым и принимать при этом всём верные решения…
Ведь я тогда был всё ещё ребёнком. Впрочем, кажется, Тсунаде-сама никогда не видела этого ребёнка во мне. Её миссии, которые она обычно мне поручала, говорили о высшей степени доверия. И доверить она мне могла всё, от какой-то незначительной финтифлюшки, до жизней мирных жителей. Что интересно, я ни разу не видел в её глазах ни намёка на сомнение. Наверное, мне стоит быть более благодарным и погордиться собой хоть немного. Но тогда мне хватало того, что это чувство за меня испытывал ты. Именно это мне казалось куда более важным.
Та миссия объединила нас ещё больше. Снова доказала, что перед лицом всеобщей опасности забываются все мелочные ссоры, склоки, недовольства. Сакура и Ино переставали делить Саске, парни вставали плечом к плечу… Никакой силе неподвластно разделить нас. Если будет нужно, мы станем единым целым и сделаем всё, чтобы остановить врага. Да, именно это я понял тогда.
Ты, кажется, был на миссии. Я уже и не помню, так давно это случилось. Ты не видел нашего триумфа, хотя на самом деле мы просто делали то, что должны были делать. Так поступил бы каждый, кто предан деревне и в ком есть Воля Огня. Это я теперь знаю, понимаешь ли… тогда было всё чуточку иначе.
Коноха была огромной сетью. Ловчей сетью и мастер этой ловушки отчаянно желал доказать под конец своей жизни, что он чего-то стоит. Чем-то напоминает мне сейчас этого ненормального из Акацки. Дейдара или как там его? Тот тоже всё выпендривался со своим искусством взрыва и желал быть признанным. Никогда не пойму таких людей…
Из всей той миссии очень ярко запомнилось гендзютсу, в которое мы попали. Где Коноха начала разрушаться…
Впрочем, я так же помню, что вся эта история на самом деле была игрой. И никакие мы не спасители деревни… Конечно, мы могли лишиться лиц Хокаге из-за взрывов, но… в итоге, пап, ты только послушай, мы опять должны были благодарить Наруто! Ну что за человек такой, хах?
История о погибшем сыне Генно, который был практически как две капли воды похож на Наруто, конечно, так до конца не ясна. Но всем было ясно, что наш джинчуурики в очередной раз тронул чужое сердце и сделал невозможное – спас всех вокруг, практически не прикладывая усилий.
Я на самом деле разгадал всё, что задумал старик Генно. Но только вот уничтожать Коноху к тому моменту он явно передумал. Подумать только, как встречи меняют людей. Самые неожиданные перемены происходят с ними вдруг, они забывают о злости, мести, обидах и устраивают игру в «охоту за сокровищами».
- Я же говорил! Тот, кто любит рамен Ичираку, не может быть плохим парнем! – это слова Чоджи. Мы после всех праведных трудов сидели в уже упомянутом заведении.
Все вместе мы строили картину сложившегося.
Я наблюдал за Наруто. Удивительный он парень, а. Как человек с таким добрым сердцем смог стать шиноби, я всё ещё не понимаю. Ведь жестокость… то, что Узумаки абсолютно чуждо – часть нашей работы. Даже если мы этого не хотим. Даже если это идёт вразрез с нашими личными представлениями о справедливости и достижении её. Порой волей неволей приходится быть хладнокровным… Это слово, впрочем, тоже не про него.
- Нельзя расслабляться и думать, что каждый враг будет таким как он! Ведь может прийти кто-то, похожий на Орочимару! – глаза из в тот момент с голубого поменяли свой цвет на сапфировый.
- Другими словами, нам надо быть готовыми? – хитро улыбнулась Ино.
Сакура поддержала согласным кивком, а я только и мог, что усмехнуться в привычной манере:
- Напряжно как-то, но…
- На это раз мы защитим деревню вместе! - закончил за меня Наруто.
В самом деле, у меня не оставалось сомнений, что теперь вся наша дружная команда, новое поколение шиноби, которое шло вам на замену, встанет и спиной к спине и плечом к плечу. Никто из нас не посмел бы бросить товарища в опасности.
Потому что, как научил меня давным-давно мой добрый друг, в мире шиноби те, кто не подчиняется законам – отбросы. Но те, кто бросает своих друзей – намного хуже отбросов.
Глава 9. «Осколки спокойствия»
Время спокойствия и обычной жизни – когда можно быть с семьёй почти вдоволь. Когда редко дёргают на миссии и почти никакой смертельной опасности всему миру не грозит. Из всего прочего постоянны только тренировки. С Асумой, Ино, Чоджи… или с тобой. Я порой позволяю себе забыть, что я – шиноби. Особенно в ту пару недель, когда мы втроём отправились в наш небольшой дом, что у границы лесов Нара.
С утра до вечера – тишина, жужжание стрекоз, стрекот кузнечиков и порхающие бабочки над многоцветьем поляны. Сонно плывущие в солнечном мареве облака, принимающие самые чудные формы, и мы с тобой, валяющиеся в высокой траве.
- Если присмотреться, то это облако похоже на кусок бекона.
- Кажется, ты скучаешь по своему напарнику.
Мы смеёмся.
Это так редко случалось с нами, да? Чтобы вот так – ты и я. Никого вокруг и тепло, улыбки, смех. Будто мы не суровые ниндзя Скрытого Листа, которые видели столько крови и убийств…
Я всегда любил в тебе это, знаешь… твоё умение быть и домашним, обычным. Настоящим отцом, любящим мужем. И тут же меняться, становится совершенно другим – собранным, холодным, быстрым. Словно остро наточенное лезвие… Это вызывало зависть и уважение. В тебе словно был всегда какой-то рычажок. Переключатель, который всегда срабатывал без сбоев. Ты всегда отлично им владел, и невозможно было понять, как ты так умудрялся это делать так незаметно. Я давно понял, что тебя два… есть один Шикаку Нара – тот, что лежал со мной на той солнечной поляне и вдыхал запах соцветий и мёда; и второй – Шикаку – гениальный мастер Тени, если понадобится – хладнокровный убийца.
Мы оба в те дни забыли обо всём на свете. Окружили маму теплом и заботой, которых ей так не хватало там, в Конохе. Так и было же. Нас разделяли постоянные миссии, проблемы, вечно что-то мешало просто подойти, обнять и напомнить, что она нужна, важна и любима нами.
Сейчас лицо её посветлело. Она не хмурилась, голос её звучал звонче и плечи, кажется, расправились. Она тоже отдыхала. На ней было куда больше хлопот и переживаний, чем на нас. Вести хозяйство и ждать своих мужчин домой – что может быть тяжелее? Вздрагивать ночами, когда не знаешь, каких вестей можно ждать. Смотреть в окно каждые пять минут, когда время встречи всё ближе. Я помню это состояние ещё с детства. Тогда, когда я ненавидел миссии, был обижен на тебя. Но любил, па… всегда любил. Я хочу верить, что ты это знаешь. Ни одному человеку не повезло с отцом так, как мне. Я убеждён в этом настолько, что переспорить меня будет невозможно.
Ты каждый раз так незаметно, вроде бы, но умело и точно подталкивал меня к тому, чтобы делать правильный выбор в жизни. И тогда, после миссии, и ещё раньше до этого, когда не стал мне запрещать дружить с Наруто, как делали все остальные родители. Ты предоставил мне право выбора, уже этим определив то, что он станет верным. Почему так получалось всегда, я не знаю… может быть, ты какой-то волшебник или что-то вроде этого?
Я сейчас так и вижу, как ты бы усмехнулся и сказал:
- Нет, сын, я просто знаю тебя.
Это меня каждый раз заряжает такой уверенностью в себе, что, кажется, я смогу всё на свете. И пока я это ощущаю, пока я знаю, что ты обо мне такого высокого мнения, я неуязвим. Меня бесполезно пытаться убить, потому что ты меня защищаешь. Этими словами, своими крепкими объятиями, которых в моей жизни было не так уж много.
Те несколько лет тишины и пара недель вдали от деревни дали мне очень многое. Во-первых, и это самое важное, они позволили мне не забыть, что у меня есть семья. Люди, которые всегда на моей стороне, что бы там ни произошло.
- Затишье перед бурей, - вздыхала мама, обнимая себя за плечи и смотря в окно.
Она была права. Буря была уже совсем близко, но мы этого пока не знали.
И вскоре всё наше спокойствие разлетелось искрами осколков, оставив после себя лишь запах соцветий и мёда. И тихое жужжание стрекоз.
Глава 10. «Учиться говорить «прощай»
Это была первая потеря, которую я узнал. Глобальная потеря, выжигающая внутри всё. Как когда из тебя что-то вырывают и с мясом, не жалея. И не думая о том, что потом оно просто-напросто не зарастёт, возможно. Мне до сих пор порой снится, как Асума умирает у меня на руках. Его взгляд, когда он с теплотой говорит о Куренай-сенсей и окровавленные губы, шепчущие заветное – слова про Короля. Его Короля, которого он поручил мне в тот момент. Я стал автоматически ответственным не только за всё будущее Конохи, но и, что самое важное, за его ребёнка, ещё не родившегося. За маленькую часть Сарутоби Асумы, чьим сенсеем мне предстояло стать. Это так странно…
Отец, я никогда не сомневался, что так оно и будет. Я даже не знал, мальчик это будет или девочка. Но уже знал – этот ребёнок будет для меня значить столько же, сколько значит моя семья.
Моя первая потеря – человек, который научил меня тому оставшемуся, что не дал ты. Мой второй отец, мой верный друг, наставник… Я знаю, что попил Асуме в своё время очень много крови. И он отчаянно пытался сделать из меня шиноби, которым мог бы гордиться ты. И он сам. Впрочем, я не особо сопротивлялся, просто большинство из того, что меня заставляли делать, было проблемно и раздражало…
Тот день был солнечным. Послушай, почему всегда так? Чем трагичнее событие, тем ярче и теплее день. Только в день похорон Третьего лил дождь… А тогда светило солнце и я не смог заставить себя пойти на кладбище. Не хотел видеть все эти траурные лица, которые в очередной раз напоминали – Асумы нет. Его не вернуть.
Я бродил по улицам деревни. Тут никто не знал о трагичной потере. Жители занимались своими повседневными делами, дети гонялись по улицам, путаясь под ногами у взрослых. Будущая надежда Листа… Те, кого мне и остальным нужно защищать любой ценой.
Я шёл, без определённой цели. Просто ноги несли меня вперёд. Я вспоминал лицо Куренай-сенсей. То, как она, разрыдавшись, просто осела на пол. Как я успокаивал и помогал подняться. А она всё твердила, что чувствовала ужасное… Всё же сердце женщины – удивительная вещь, отец… Они всегда всё знают наперёд. Они чувствуют им так, как не умеем мы. Это пугает и восхищает. Наверное, если бы мы могли составлять какие-то прогнозы по чутью женского сердца, много бы катастроф можно было избежать.
Мне не хочется ни есть, ни пить. Мама обеспокоена, я вижу… Она знает, понимает, какая потеря свалилась не только на меня. На всю нашу команду. На друзей Асумы и его коллег. На Конохамару… на Юхи-сан.
В одночасье мы лишились учителя, друга, возлюбленного и единственного родного человека.
Как это страшно, папа…Как это страшно – понимать, что человек только что был рядом и теперь его нет. И никогда не будет. Он не поговорит с тобой, ни подбодрит и не расскажет какую-нибудь дурацкую историю. Не сыграет в шоги и больше не позовёт на тренировку. Никогда, папа… ни-ко-гда… слово, полное отчаяния, боли и желания кричать до срывающегося горла. Слово, которому противится всё существо, даже если ты просто думаешь его.
Ты прости меня. Прости за тот вечер, за ту не доигранную партию. За то, что я был так зол на твои слова. Ты методично пробивал словами ту броню, которую, как мне казалось, я прочно выстроил вокруг себя. Ты разбирал эту стену по камешку, пока мои злость и боль не прорвались наружу. Я до сих пор помню твоё спокойное лицо… Ты не считал меня трусом, который не смог ничего сделать. Ты видел меня насквозь в тот момент. Да нет же, ты всегда видел меня. Всегда был рядом, когда мне это было необходимо. Я не замечал… и это ты мне тоже прости.
Ты спокойно говорил, что я должен отпустить это. Всю ту темноту, что скопилась во мне после гибели учителя. Говорил твёрдо и уверенно, а я, чувствуя себя сбитым с толку, потерявшимся ребёнком, сдерживал слёзы. Недолго.
Ты ушёл, позволяя мне выкричать, выплакать накопившееся отчаяние. С тихим шелестом прикрыл сёдзи, отрезая меня от чернильной густоты наступившей ночи.
Если бы ты тогда не был рядом… если бы не заставил выплеснуть всё это, оно бы просто начало гнить во мне. И кто знает, чем бы оно в итоге закончилось.
Я помню, что к утру моя голова была блаженно пустой. И внутри не клокотало больше от горячих волн гнева. Именно тогда стратегия сложилась в голове сама собой. Хоть и не с первой попытки. Но я знал, что мне делать дальше. И уже не чувствовал себя беспомощным.
Впереди была цель: отомстить.
И уже после её выполнения мне нужно было научиться отпускать. И говорить «прощай».
Не в последний раз…
Глава 11. «Повзрослевшие»
Это жутко, что нам всем так резко пришлось повзрослеть. Но в сложившихся условиях, увы, иначе быть не могло. Мамины слова оказались пророческими. А беда, как известно, никогда не приходит одна.
Одно за другим накатывали потрясения: разрушение Конохи, а потом война… само слово вызывало озноб и неконтролируемый приступ паники.
От привычной нам деревни не осталось ничего. Одна огромная воронка, и руины… Мы были бессильны перед мощью Пэйна. Казалось, что никто и ничто не может остановить такую дикую мощь. Ошибочные мысли. Нашёлся тот, кто смог. Наруто. Кто бы сомневался, да? Он стал героем деревни. Как обычно просто раскрыв всю свою душу перед врагом. Просто позволив тому увидеть истинную Силу. Ту самую Волю Огня, которую нёс Наруто. Порой эта Воля ослепляла даже меня. Что говорить о тех, чьи души давно утонули во мраке? Это как после долгого нахождения в пустыне вдруг сделать глоток воды.
Конечно, масштабы разрушения ужасали. Но, за что я всегда гордился нашей деревней, люди тут не привыкли складывать руки и горестно стенать. Каждый, кто мог, принялся за работу. Всем хотелось восстановить Коноху как можно скорее. И это желание не остановила даже война, объявленная всем шиноби…
Неожиданно, выбивая воздух из лёгких. Вся привычная жизнь развалилась, рассыпалась мелкой пылью и мы стояли на этом пустыре, даже не зная, за что схватиться, чтобы попытаться вернуть прошлое, хотя бы крошечную его часть.
- Ничего не будет, как прежде, - сказал ты.
Утренний сумрак ещё не рассеяло солнце, первые робкие лучи только-только пробивались из-за верхушек деревьев. Твой силуэт на фоне дверного проёма был тёмно-синим и нечётким. А я смотрел в твою спину и боялся даже шаг к тебе сделать. Я знал, что это может быть наша последняя встреча.
- Шика. Помни то, о чём я просил тебя тогда…
- Я хочу, чтобы сейчас это обещание стало взаимным.
Ты чуть поворачиваешь голову и улыбаешься. Я этого не вижу, скорее чувствую.
- Я не хочу обещать то, что зависит не от меня.
- Тогда о чём ты вообще говоришь?
Усмешка.
- Ты вырос, Шикамару. И стал прекрасным шиноби…
- Замолчи, - обрываю резко. – Не смей так говорить, будто уже прощаешься. Это я буду на передовой, так что…
- Ты прав. Удачи, сын.
- И тебе… папа.
Знаешь, отец, эта война многому научила.
Мне было страшно, помнишь? Перед самим началом сбора армии ты посоветовал мне отправиться к Наруто, когда я поделился с тобой сомнениями. В тот момент мне снова казалось, что я ничего не смогу. На передовой… в самой буре битвы. Тсунаде-сама тогда не стала возражать, и вот я оказался на том корабле, который вёз нашего новоиспечённого героя в страну Молнии.
После того путешествия я снова понял, насколько хорошо ты знаешь меня. Как верно всё спланировал, гениальный стратег Листа… После слов Наруто о том, что на меня всегда можно положиться, после его уверенности во мне… я понял, что нельзя бояться. Ни войны, ни гибели близких людей. Война такая стерва, она всё равно кого-то заберёт. Возможно, это буду я. Возможно, кто-то из друзей. И я не смогу контролировать всё на свете. Это будет вне моей компетенции, потому что я всего лишь человек. Насколько бы крутыми техниками я не владел, насколько бы умным не был… я могу лишь стараться сделать всё, что в моих силах, но на нашей стороне должна быть и фортуна. Капризная и непостоянная. А война – это игра. На выживание.
Сбор армии. Формирование отрядов. Всё пролетело как в безумном сне. Кажется, тут мало кто понимал, что на деле происходит и с чем нам придётся столкнуться. Да мы и не знали толком – с чем.
Я не помню боёв, честно. Они все слились для меня в один миг сумасшествия, среди которого было лишь два ярких пятна: осознание, что против нас воскрешённые; Асума.
Первое обдало, словно кипятком, вырвало проклятье сквозь стиснутые зубы. Низкий и подлый ход – отправлять воевать с нами тех, кто мог бы быть кому-то родственником, кому-то любимым. Кому-то учителем…
Может быть, я не испугался тогда и не пошёл на попятную только из-за тебя? Ты всегда был рядом. Незримо, но твой голос, врываясь в сознание, успокаивал и действовал отрезвляюще. Твои стратегии были безупречны, их оценил даже Райкаге. И стратегия, касающаяся Асумы – тоже верная. Правда, в тот момент мне сначала хотелось спорить с тобой до хрипоты… Впрочем, жестокость происходящего ты и сам понимаешь, не мне говорить об этом.
Я сдаюсь тогда. Тебе и Ино на милость. Я позволяю сделать себя орудием, которое убьёт Асуму ещё раз. Убьёт? Или спасёт всё же? Он отчаянно не хочет быть против нас. Я знаю… вижу по глазам. Непривычно тёмным, выдающим Эдо Тенсей. Я слышу в голосе, в просьбах, пока мы сражаемся с ним. И мне так страшно. Так страшно, что я не смогу довести это до конца. Страшно, что могу не принять это…
Но всё заканчивает вдруг. Слишком быстро, как мне кажется. Хотя, возможно, мы сражались целую вечность.
И после этого боя было ещё много других. Страшных, конечно. С огромными потерями среди наших, но и среди врага. Были моменты, когда мы думали, что исход войны близко. И моменты, когда теряли всякую надежду на хороший конец. Всегда что-то перетягивало чашу весов… случалось неожиданное, заставляя лихорадочно соображать – как дальше-то?
А потом тот бой. Когда вся армия собралась вместе. Когда рядом были воскрешённые Хокаге, Орочимару, Саске… мне до сих пор трудно в это поверить.
Был бой. Бесконечный, сводящий с ума. Выматывающий, дикий.
Бой, окончившийся для меня выжигающей болью. Страшной, опустошающей и ненасытной, как темнота. Та темнота, которая разрасталась у меня в душе после смерти Асумы.
Я слышал твой голос в последний раз.
Глава 12. «Когда нужно быть сильным»
Я помню наш последний разговор так, словно он произошёл вчера. Помню нотки сожаления в твоём голосе:
- Я ничего не смог сделать для тебя, как отец…
- Не правда. Ты сделал многое. Я рос, глядя на тебя.
Во мне стало пусто. В тот самый миг, когда штаб накрыло взрывом, кажется, взорвался я сам. Несправедливо, что оболочка осталась целой.
Понимал ли ты, насколько важен и нужен был мне, знал ли, насколько сильно я любил тебя, отец?
Мы были так похожи. Мы так различались. Я был твоей маленькой копией и всегда втайне этим гордился. И тобой тоже. Бесконечно. Да, я порой не понимал тебя и твои действия или слова были для меня непостижимыми и непонятными. Но, если подумать, это такая ерунда по сравнению с тем, что ты дал мне. Чему научил.
Я помню твои слова:
- Выживи и прими командование на себя.
Выживи.
Выживи и продолжи сражаться.
Выживи и будь сильным.
Выживи. Слово приговор.
Ты сказал, что родители не должны хоронить своих детей. Но правильно ли, что дети должны хоронить своих совсем ещё не старых родителей. Тебе был всего сорок один… согласен, для шиноби ты прожил долгую жизнь. Потому что ты был сильным. Выживает сильнейший, это как закон природы, да? И погиб ты вовсе не потому, что вдруг стал слабым… ты погиб с честью. Не пытался бежать, спокойно принял факт надвигающегося неминуемого конца.
Ты сделал всё, что мог. Для всего Альянса. Вы все… И Иноичи-сан тоже…
Но в тот момент я был слишком подавлен, чтобы жалеть кого-то. Во мне не хватало жалости даже на самого себя. Твой голос оборвался в моём сознании. Посдледняя искорка тепла растаяла в грудной клетке. Я лишь зажмурился, закусывая губу. До боли, чтобы она хоть немного привела меня в порядок.
- Шикамару…, - потрясённо пробормотал Чоджи, когда я открыл глаза.
- Мы на войне. Здесь не место для разговоров, - оборвал резко.
О чём можно было говорить? О том, что тебя больше нет? Это пройденная тема. Только кто вот теперь мне напомнит, что мне нужно выпустить из себя всё это, тёмное, страшное и безобразное… словно какой-то монстр, пожирающий изнутри. Ненависть. Боль. Они свойственны всем, даже самым светлым людям. Я, прошу прощения, далёк от светлого ангельского образа. Я умею ненавидеть… Я умею мстить.
Но знаешь, отец. В тот момент я просто хотел последовать за тобой. У меня не было ни малейшего сомнения, что скоро мы снова встретимся. Так бы я малодушно избежал момента, когда придёт время говорить маме о том, что ты…
Прости.
Я всё же не отправился к тебе ни тогда, ни позже. Впрочем, я знаю, что если бы мы встретились с тобой там, ты обязательно бы задал мне хорошую трёпку. Хоть никогда в жизни не поднимал всерьёз руку на меня. Я не сомневаюсь, что это бы тебя не остановило. Я так же знаю, что если ты и есть где-то там, в других каких-то пространствах и измерениях, то наблюдаешь за мной оттуда. И оберегаешь меня. И маму.
Мы стараемся быть сильными. Без тебя это сложнее. Но, я считаю, что справляемся мы не так уж и плохо, так что ты можешь быть спокоен.
Война окончилась. И мы понемногу выстраиваем новый быт и учимся жить, как нормальные люди, а не смертники на пороховой бочке. У нас всё обязательно получится, я в этом не сомневаюсь.
Знаешь, мне страшно не хватает наших вечеров. Шоги и неспешных разговоров ни о чём. Ах да, передавай привет Асуме. И скажи, что мы по нему очень скучаем. Куренай-сенсей вот-вот родит, так что все в нетерпении ждут этого события. Интересно, на кого будет похож этот ребёнок…
Я вздыхаю и провожу рукой по плите надгробия. Она нагрета лучами дневного солнца, которое уже пошло на спад и покатилось к горизонту.
Эмблема листа и твоё имя. Я никогда не думал, что увижу подобную картину когда-нибудь. Я просто не верил в сам факт твоей возможной смерти. А ты взял и бросил нас. Нет, я не виню тебя. Не имею права.
Ты пожертвовал собой ради будущего. Не только Конохи, всего мира. Как Неджи, закрывший собой Хинату. Как многие сильные бойцы, так и оставшиеся лежать на поле боя.
Парадоксально, чтобы достичь мира нужно пройти через ужас войны. Чтобы обрести – надо потерять. Что за ненормальный, чокнутый мир? Где тут логика вообще?
Тебя нет уже целую вечность, кажется. А я всё ещё не могу смириться с этим. Наверное, никогда не отпущу тебя, как это всё же получилось с учителем. У меня нет столько сил, чтобы просто взять и принять твой уход. Но с этим можно жить, как я выяснил… Конечно, это создаёт некоторые трудности.
- Шикамару.
Я оборачиваюсь на мамин голос.
Она стоит чуть позади и устало улыбается. Она вообще очень усталой выглядит с того момента, как узнала, что ты больше не вернёшься к нам. К ней. Но сейчас всё равно ещё ничего, чем было в самом начале. Я восхищаюсь её стойкостью и смелостью. Она – жена шиноби. Она сама – куноичи. И она прекрасно знала, на что шла, когда выходила за тебя замуж, верно? Они все… все знают, на что идут, когда связывают свою жизнь с человеком, постоянно играющим в прятки со смертью и ходящим по краю пропасти, откуда нет возврата. И если кто-нибудь при мне рискнёт назвать такую женщину слабой… Я с ним очень поспорю, честное слово.
- Прости, мам. Я задержался тут.
- Да. На весь день примерно, - кивает и делает шаг ко мне.
Я поднимаюсь и приобнимаю её за плечи.
Мы стоим некоторое время в тишине. Только ветер в вышине гудит и играет сорванными с деревьев листьями.
- Я рада, что теперь тебе там спокойно, мой дорогой, - наконец, говорит она. – И ты можешь отдохнуть и забыть обо всех опасностях.
Прижимается ко мне ближе и тихо смеётся:
- Но уверена, тебе так их не хватает, что ты там всех сведёшь с ума!
Я улыбаюсь невольно. Вот уж точно.
- Ты можешь не переживать за меня. Рядом со мной сильный защитник. Наш сын вырос прекрасным человеком… и я знаю, что в этом практически полностью твоя заслуга.
Я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Терпеть не могу такие моменты. Но нужно выдержать стоически. Потому несколько раз моргаю, загоняя непрошенную влагу обратно и целую её тёплую макушку.
- Это заслуга вас обоих, - бормочу тихо. – Лучших родителей трудно представить.
Мама поднимает на меня взгляд и касается ладонью щеки.
- Ты слишком добрый, Шу.
Шу. Так она звала тебя. Редко, но тем ценнее были такие моменты, наверное, для тебя. Ласковое имя, похожее на шелест травы, или игру ветра в ветках деревьев.
- Вовсе нет, мам. Это правда. Ну что, пойдём? Или ты хочешь ещё побыть с ним?
- Мне будет мало, сколько бы я тут ни была. И было мало всех тех лет, что он провёл со мной.
- Потому что ты любила его.
- Потому что я люблю его, - мягко поправляет она. – И не отпущу. Не смирюсь. Так же, как ты.
Она уходит к воротам, а я стою ещё пару минут. И думаю, что вы всё же были до невероятного странной парой. Но такой чистой и искренней любви я не видел больше ни у кого. И я, действительно, счастлив, что вы – мои родители.
И горжусь тем, что ты мой отец.
URL записиЗнаешь, папа...
Автор: Нанатян.
Фэндом: Naruto
Пэйринг: Шикамару Нара, Шикаку Нара.
Рейтинг: G
Жанры: джен, ангст, драма, психология, философия, POV.
Размер: миди
Статус: закончен
Описание: Шикамару учится прощаться...
Посвящение: .rainbow. и Shiratori Shou ♥
1-5Глава 1. «Сказки на ночь»
Я помню потолок моей детской комнаты. Разрисованный сочными красками распускающихся огромных цветов, переливчатых драконов и других невиданных зверей. Сказочные сюжеты оживали каждый раз перед глазами, с того момента, когда я начал понимать, что они означают.
Я очень многое помню из детства. Солнечного, пропитанного теплотой дней, запахом цветов на окне и пением мамы. Она раньше очень много пела, я помню. Колыбельные перед сном. Или утром, когда брала меня на руки. Конечно, те образы уже размыты и почти потерялись в ворохе более осмысленных чувств и ощущений.
Но я помню и тебя.
Твоя редкая улыбка, когда ты склонялся над моей кроваткой. Сильные, чуть мозолистые руки, бережно подхватывающие меня, совсем беззащитного. Добрые карие глаза… Наверное, тебя можно было назвать Отцом. Да, с большой буквы. Хотя нет… лучше – Папа. Это правильнее и честнее.
Я помню, как порой на смену маминым песням вечерами приходил твой голос. Глубокий, успокаивающий. Уже позже, когда я вырос, я стал сравнивать этот голос с ворчанием далёкого грома. Когда от осознания приближающейся грозы у тебя перехватывает дыхание. Воздух становится наэлектризованным, а сердце подпрыгивает в груди и пускается вскачь. Именно такие ощущения у меня всегда были от твоего голоса. Сладкое предчувствие, восторг и совершенно детское ожидание чего-то хорошего.
Иногда ты сидел у кроватки много часов и рассказывал мне истории. Я и не помню уже, о чём они… Было бы странно, если бы запомнил. Но мне, почему-то, кажется, что это были сказания о великих шиноби прошлого. О красивых подвигах, смелости и чести. В конце концов, что ещё ты мог поведать своему маленькому сыну? Ты, привыкший к войне и знающий о ней если не всё, то многое.
Привыкший защищать свой дом, близких людей… ты хотел с малых лет привить мне именно это. То, что впоследствии Асума-сенсей в одном из наших разговоров назовёт Волей Огня.
Ты рассказывал мне сказки, а я засыпал. И не помнил ни смысла, ни сюжетов… Только голос отдавался во мне каким-то тревожным набатом. Я, наверное, с самого детства ждал тебя вот так… Неосознанно, уже просто по привычке. И было тяжело, когда не дожидался.
Не радовали, потом уже не расписанный потолок, ни диковинные сюжеты. Они казались фальшивыми и не настоящими. Плоскими и глупыми.
- Мама! А папа придёт сегодня?
- Нет, Шика… папа на миссии.
Так было всегда, конечно. Ещё до моего рождения. Но миссии отнимали тебя у нас. У меня, я страшно ненавидел их.
Маленький глупый ребёнок… что я мог тогда понять об опасности, которой ты подвергал себя каждый день? Что я мог знать об ужасе войны и важности твоих миссий, которые отрывали тебя от дома иногда на месяцы. Долгие, тоскливые и абсолютно серые.
Мне снился по ночам голос, рассказывающий что-то. Я не слышал слов, только размеренные интонации. Ворчание далёкого летнего грома и тихое, но пробирающее до мурашек моё имя.
- Шикамару, слушайся маму, пока меня не будет, - ты присаживаешься передо мной на корточки и касаешься рукой плеча.
Я делаю вид, что меня ни капли не беспокоит, что ты уходишь, и только киваю, тут же отходя в сторону и даже не сказав тебе: «Пока».
Я знаю, ты расстроен. Слышу приглушённый дверью разговор с мамой:
- Он у нас с характером, - с улыбкой говорит она.
- Весь в тебя, - я знаю, ты сейчас покачал головой. – Наверное, он скоро забудет, что у него отец-то есть.
- Прекрати говорить глупости, Шу. Он не забудет. Он тебя очень любит.
Мама знала меня всегда куда лучше тебя, отец. Куда лучше, так я думал когда-то… но меня всё равно всю мою сознательную жизнь тянуло именно к тебе. Странно, правда?
Глава 2. «Долг каждого шиноби»
Мне пять лет, и я совершенно не стремлюсь к тому, к чему стремятся все остальные мальчишки в моём возрасте. Каждый из них мечтает стать как минимум великим ниндзя… Как максимум – Хокаге. Я даже на среднестатистического шиноби не замахиваюсь. И всё ещё ненавижу миссии. И совершенно обижен на тебя.
Мне кажется, что ты забыл о том, что являешься моим отцом. Забыл о своих главных обязанностях, о том, что нужен тут, рядом. Однажды я говорю об этом маме. В моём голосе сквозит обида, и я почти даю волю слезам.
- Ты не прав, Шикамару, - строго отвечает она.
Но её взгляд тут же теплеет и становится понимающим.
- Твой отец никогда не забывает свою главную обязанность – защищать деревню.
- Но мы…
- А мы – часть деревни. И именно поэтому от делает это. Как каждый шиноби Конохи. Они выбрали этот путь, потому что им важно защитить своих близких и друзей. Разве это плохо?
Я не могу сказать, что это плохо. Но и о том, что хорошо – говорить не спешу. Я в тот момент просто маленький мальчик, которому отчаянно нужен папа. А его нет.
Но когда ты однажды возвращаешься с миссии, я, кажется, начинаю понимать, о чём говорила мама.
Уже ночь. В окна задувает пряный осенний ветер, белый диск луны льёт на паркет и ковры холодный свет.
Мама, уставшая от дневных дел, заснула в гостиной, накрывшись тонким вязаным пледом. Так и не дождалась тебя. Ты впервые возвращаешься так поздно. Мне тоже не спится. Волнение и страх шевелится во мне огромным тёмным монстром, похожим на одного из тех, кем любят пугать нас взрослые. Я никогда не боялся подобных страшилок. А вот сейчас мне очень страшно. Я словно только что осознаю – ты можешь не вернуться. Защитить нас ценой собственной жизни… но разве это правильно?! Долг шиноби… долг шиноби… я только и слышал эти слова, но на деле, разве можно так – жить дальше и оплакивать тебя, если ты вдруг не…
От таких мыслей становится жутко. И я хочу спрятаться куда-нибудь. Забиться в угол и просидеть там до рассвета. Солнце выгонит плохие мысли. Солнце – союзник. Не только мой, но моего клана. Только благодаря свету есть тень.
В коридоре хлопает входная дверь. Еле слышно, но в полнейше тишине достаточно и этого, чтобы подпрыгнуть от неожиданности. Я вскакиваю на ноги, но мешкаю… Всякий раз, когда ты возвращался, я оставался в комнате и притворялся спящим. И ты сам приходил. Целовал висок и тихо желал сладких снов. Сегодня… я не хочу притворяться. Впервые мне хочется выйти к тебе и посмотреть в глаза.
Крадусь на цыпочках из комнаты, пробираюсь по тёмному коридору к гостиной, где сейчас теплым маслянистым светом горит торшер. Заглядываю в комнату и замираю, широко открыв глаза. Картина там совершенно обычная… Ты присел рядом с диваном и нежно, почти невесомо целуешь маму в кончик носа. Но в этом жесте столько любви, что даже я, глупый ребёнок, понимаю и вижу это.
Выхожу на свет, стискивая пальцами потрёпанную домашнюю футболку. Ты переводишь взгляд на меня и удивлённо моргаешь.
- Шикамару?
- Привет, пап.
- Привет. Чего не спишь? Ночь на дворе.
- Я… тебя ждал…
Ты чуть склоняешь голову вбок. Твои губы трогает улыбка. Протягиваешь ко мне руки, приглашая подойти ближе. А я вдруг, сам от себя не ожидая, срываюсь с места и кидаюсь к тебе. Чуть не роняю на пол. Ты охаешь и прижимаешь меня к себе, тихо посмеиваясь.
- Ну, ты чего, Шу?
- Почему ты так долго?
- Пришлось немного задержаться. Ничего страшного, я же дома.
Я утыкаюсь носом в форменный жилет, зажмуриваюсь и вдыхаю запах осеннего вечера, костра и свежести. Чувствую, как твоя ладонь, большая и неизменно уверенная и сильная, ложится на мой затылок.
- Я соскучился, папа, - шепчу тихо-тихо.
Но ты слышишь и отвечаешь так же тихо:
- Я тоже, Шика.
Глава 3. «Солнечные зайчики»
Я даже не замечаю, как приходит время для поступления в Академию. Время, когда от меня начнут ждать чего-то особенного, выдающегося. Я должен буду стать генином. Потом вырасти до чунина и джонина, если буду удачлив, и смерть обойдёт стороной.
Я знаю, что ты будешь наблюдать за мной. В своей обычной манере, без видимых эмоций. Но на деле переживая и ловя каждый шаг. Так ты обычно смотришь на маму, когда она не замечает.
Время Академии – время друзей, домашней работы и абсолютного нежелания этим всем заниматься. Дни летят перепуганными пташками. Солнечными зайчиками скачут, цветными и яркими. Как те пятнышки, что ты любишь пускать зеркальцем сидя на подоконнике. В солнечные дни, когда у тебя редкие выходные, ты дразнишь ими маму, пока та хлопочет у плиты или отдыхает с книгой в кресле.
Она недовольно морщится, смотрит хмуро на тебя, а ты никак не можешь угомониться. В такие моменты мне кажется, что из нас двоих ребёнок – ты.
Академия – время первых серьёзных разговоров.
- Шикамару, Асума-сенсей жалуется на тебя, - мама складывает руки на груди и смотрит строго.
В такие моменты вспоминаю, что она не простая домохозяйка, а бывшая куноичи. Хотя бред… куноичи бывшими не бывают. Я знаю, что ей на самом деле палец в рот не клади. Никогда не боялся, но всегда уважал.
- Ёшино…, - ты сидишь напротив меня за столом, так же скрестив на груди руки и прикрыв глаза.
Хмурый.
- Дай мне поговорить с ним наедине, - просишь ровно.
Мама вздыхает и послушно уходит, ворча:
- Надеюсь, ты найдёшь на него управу.
Мы провожаем её взглядами, потом смотрит друг на друга.
- Ну, рассказывай, что это за «ломает водить ручкой по листу»? – подпираешь рукой щёку.
- Ну, так ломает же… лень. Будто я услышал там что-то новое, ты и так мне тысячу раз всё рассказывал, - бормочу я.
- Шика, ты должен учиться.
- Это что, ещё один долг шиноби? – невольно огрызаюсь в ответ.
- Точно, - спокойно киваешь. – Если бы я не учился, вряд ли от меня был бы толк. Академия научит тебя теории. Командная работа – практике. Шика, ты у меня большая умница. Я прекрасно знаю, что мозгами тебя природа не обидела, но если ты будешь спать на уроках, толку от этого будет ноль.
- Но если я всё знаю…
- Это уже учителя будут решать. Им ты станешь сдавать экзамены. И именно они скажут, быть тебе генином или нет.
Я хмурюсь. Это всё так проблематично. В самом деле, к чему Академия и всё прочее? Можно же как-то и без них обойтись – так я тогда думал. Все дети, наверное, стараются найти лёгкие пути. Обойти непонятные им законы и правила. Что поделать, мир взрослых… и особенно мир шиноби таков, что обойти правила тут невозможно. Либо ты следуешь им, либо становишься отбросом.
Солнечные зайчики безоблачных дней тускнеют. Разлетаются испуганно в разные стороны, как не стараешься их схватить. Мы готовились стать новым поколением ниндзя… у каждого были свои идеалы и мечты. Кроме меня, как мне казалось в тот момент. Я не думал ни разу о том, что на самом деле, мой идеал и пример для подражания всегда был гораздо ближе, чем можно было подумать.
Пример для подражания обнимал маму по утрам и целовал её в щёку. Будил меня, стаскивая за щиколотки с кровати и утаскивая на кухню, где нас уже ждал завтрак.
- Эй, ты же уже совсем взрослый. Хочешь, я научу тебя крутой технике? – спросишь ты меня однажды.
И, пожалуй, это будет один из немногочисленных моментов, когда я пойму, что это не проблематично и на самом деле я давно ждал, когда ты мне это скажешь.
А потом наступит день, когда я овладею искусством управления тенью. И ты впервые скажешь, как гордишься мной.
Глава 4. «Команда номер десять»
Асума жаловаться будет много. Приходить к нам домой, курить сигарету за сигаретой и говорить с тобой. К маме он никогда не решался подходить с вопросами о моей учёбе. То ли себя жалел, то ли меня, кто разберёт. Ты на все его жалобы только посмеивался и предостерегал:
- Вот как попадёт к тебе в команду, держись, спрашивать буду с тебя.
- От твоей доброты становится тошно, - ворчал Асума.
А я фыркал недовольно, подслушивая ваши разговоры из-за угла дома.
Окончание Академии… Это было словно вчера. Помнишь?
Последние экзамены, хитай на предплечье с эмблемой деревни и распределение по командам.
Новый состав ИноШикаЧо, которого наши кланы так ждали. И абсолютно пессимистичный настрой сенсея относительно нас.
Ах, да… всё же мы попали под командование Асумы. Я помню, как ты веселился, узнав об этом.
Так же помню долгий и нудный разговор с мамой на счёт будущего, как шиноби. Хоть и понимал её волнение, хоть и знал, что она переживает и беспокоится…
- Шика…
- О нет, не говори только, что ты тоже решил меня замучить долгой беседой о том, что должен и что не должен делать ниндзя!
Ты смеёшься тихо.
- Нет. На самом деле я просто хотел тебя пригласить пройтись. Хотя… от разговора не отказался бы.
По пальцам сосчитать дни, когда мы оставались с тобой наедине. И потому такое приглашение звучит необычно и странно, но я не нахожу в себе сил отказаться.
Коноха укрыта вечерними сумерками, прошита нитями тёплого света фонарей. Только на этой аллее, по которой мы идём, так темно, что хоть глаз выколи. Положение спасает показавшаяся из-за облака луна.
- Как ты?
Вздрагиваю и смотрю на чуть идущего впереди тебя.
- Хорошо.
- Точно?
- Ну… нет, на самом деле это всё как-то жутковато.
Ты останавливаешься и поворачиваешься ко мне.
- Тебе страшно, - это не вопрос, а констатация факта.
- А тебе что, не было?
- Если честно, уже и не помню. Было, скорее всего. Всем бывает страшно.
Я смотрю на тебя внимательно. Ты пытался подбодрить меня, но не знал, какие слова будут верными. Тогда я этого не понимал, но понимаю теперь. Впрочем, ты всегда всё делал верно, так что мне не в чем упрекнуть тебя.
- Шика, теперь ты будешь полноправным шиноби. И тебе будут поручать разные миссии. Не закатывай глаза… Я знаю, что ты со всем справишься. Только…
Я даже перестаю делать вид, что меня эта тема утомила, когда ты присаживаешься передо мной и крепко сжимаешь плечо.
- Главное – береги себя, хорошо? Родители не должны хоронить своих детей. Даже не смотря на то, что долг шиноби – защищать свой дом и тех, кого он любит.
- И почему мама не могла так же коротко и по делу? – ворчу в сторону.
Ты хмыкаешь:
- Таковы женщины. Поймёшь ещё когда-нибудь. Подрасти только.
- Не уверен, что мне это будет интересно.
- Все так говорят, пока ту-самую не встретят, - хмыкаешь, поднимаешься и ерошишь мои волосы, рассыпая не туго затянутый хвост.
Я стараюсь привести пряди в относительный порядок, но безуспешно. Смотрю на тебя украдкой.
Ваше поколение ИноШикаЧо – стало легендой. Мне в тот момент до ужаса интересно, считаешь ли ты, что у меня, Ино и Чоджи выйдет нечто подобное. И испытывал ли ты такую же неуверенность перед надвигающейся почти-взрослой-жизнью, какую испытываю я. Мне казалось всегда, что ты из тех людей, которые знают всё наперёд. И уверен в каждом своём выборе. Так ли это?
- Десятая команда, - тянешь ты, смотря куда-то на верхушки деревьев, темнеющих на фоне ночного неба, усыпанного пыльцой звёзд. – Это будет интересно. Завтра продолжим тренировки.
Мои губы растягиваются в довольной улыбке против моей воли, и я отворачиваюсь, чтобы ты этого не заметил.
Глава 5. «Гордость клана Нара»
Самый тяжёлый момент, момент становления и принятия «долга шиноби» - экзамен на чунина. Наверное, именно тогда я начал принимать и осознавать, что это такое и почему оно важно. На смену детской злости и обиды приходило что-то новое… я тогда не знал, как оно называется. Конечно, процесс был медленный и мучительный. Откровенно говоря, я не ждал от этих испытаний ничего кроме проблем. Впрочем, это было не так далеко от истины.
Непростое время, да, отец?
Первое разрушение Конохи. Враг в лице Звука и Песка… Осознание в определённый момент собственной беспомощности. Если бы не Асума, кто знает, что было бы со мной дальше. Я помню твои глаза, когда сенсей рассказал тебе об этой миссии и о том, как я задержал врага. Ты выслушал Асуму спокойно, но на меня бросил такой взгляд, что мне стало немного жутко.
Вообще я по праву гордился собой в тот момент. Мои слова, сказанные когда-то Сакуре и Наруто о том, что я первый трус и лентяй Конохи, были правдой лишь отчасти. В конце концов, мы сами не знаем на что способны, пока ситуация не припрёт нас к стене. И в тот момент я понял, что не такой уж бесполезный. И не трус. Ну, на счёт лени – умолчим.
Сенсей ушёл. Мы остались вдвоём, и мне страшно хотелось куда-нибудь спрятаться, как в детстве, чтобы не видеть этого твоего взгляда.
- Шикамару, я же просил тебя, помнишь? После выпуска.
- Отец… это же была миссия. Я не сам сунулся туда очертя голову, - возразил тихо.
Ты боялся. За меня, за мою жизнь, за то, что мы сможем больше не увидеться. Наверное, в тот момент я как никогда ощутил, что мы – отец и сын.
Я практически не видел тебя во время подготовки к экзамену. А в одну из редких встреч ты меня удивлённо спросил:
- Ты что, тоже участвуешь?
Я тогда даже не знал, как мне реагировать.
Мне казалось, что тебе нет дела до этого. Думал, ты считаешь, что я не справлюсь. Мы не справимся. Возможно, ты намеренно оставался в стороне, чтобы не мешать мне, самому достигать этой новой точки жизненного пути. Кто тебя знает, что двигало тобой на самом деле…
Чем старше я становился, тем больше осознавал, что понять тебя – выше моих сил. Это как попробовать изменить направление урагана – бесполезно. Мы с тобой были бесконечно похожи, но настолько же разные.
Второе испытание – лес смерти. Первый раз ИноШикаЧо в действии.
Третье испытание – Арена.
Всё кружилось в каком-то сумасшедшем танце. Бой за боем, Наруто, победивший Неджи, я, почти одолевший эту девчонку из Песка. Опоздавший Учиха и какой-то просто нечеловеческий бой его с Гаарой. Их побег с Арены.
И эта миссия, за которую ты отчитал меня…
- Ты молодец. Но почему не уложил эту Темари на обе лопатки? – спрашиваешь уже после, когда мы сидим рядом на крыльце дома.
- У меня почти кончилась чакра. Да и влом было напрягаться, хотя и была возможность стать абсолютным победителем.
- Ты и так стал им, Шика.
Удивлённо смотрю на тебя, а ты тепло улыбаешься и закидываешь руку мне на плечо, притягивая к себе:
- Удивлён? Но это так. Никакой чести нет в том, чтобы получить победу таким способом, как это случилось с той песчанницей. Своего рода это даже оскорбление, ты слишком снисходительно сдался. Ещё и объяснил, почему тебя «ломает» завершать бой. Ты всё же гений, сын, знаешь об этом?
Я чувствую, как от похвалы начинают гореть кончики ушей, но лишь закатываю глаза и фырчу.
- Ну, скажешь тоже.
- Да, мой ленивый гениальный ребёнок! Я знал, что ты станешь гордостью клана.
- Преувеличиваешь, отец.
- Поспорь мне тут ещё. Дай погордится тобой вдоволь…
Родительские объятия – не то, что теперь достаётся мне часто. И сейчас, когда ты меня обнимаешь, я утыкаюсь носом в домашнюю футболку и закрываю глаза. Каким бы меня не видели окружающие, дома я всё ещё тринадцатилетний ребёнок, которому нужно тепло… твоё и мамино. И мне хочется насладиться каждой его каплей.
6-12Глава 6. «Перемены и осознание»
Время продолжает лететь вперёд пущенным со всей силы кунаем. Вокруг меняется, кажется, всё на свете… на смену погибшему Третьему приходит Тсунаде Сенджу. Пятая. Нас всё ещё никак не отпустит экзаменационная лихорадка. Разрушенная звуковиками и Песком Коноха – понемногу восстанавливается.
Кажется, что вот-вот всё войдёт в привычное русло и жизнь, со всеми её тяготами и заботами, нормализуется и потечёт, как прежде. Но, наверное, такое бывает только в сказках.
Утро того дня было до несправедливости ранним.
Как сейчас помню строгий наказ мамы:
- Шикамару, завтракай быстрее. У твоего отца миссия, времени для утренней тренировки не так много!
- Да-да, - отвечаю ворчливо и сонно.
- Достаточно одного «да»!..
Она сейчас может вывалить мне на голову тучу упрёков, но, слава богам, её отвлекает звонок в дверь.
- Кто это так рано? – бормочет мама, уходя из кухни.
Ты, невозмутимый, как те каменные лица Хокаге, делаешь глоток чая.
- Эй, пап, - шепчу тихо.
- Что?
- Почему ты женился на такой строгой женщине?
Не то чтобы я не любил маму. Как раз наоборот. Но разность их характеров меня порой поражала. Когда я был маленьким, я этого просто не понимал. Но теперь это порой удивляло меня настолько, что я никак не могу уложить в голове, как эти двое нашли друг друга?!
- Как тебе сказать… временами она бывает строгой… но у неё такая добрая улыбка, - задумчиво тянешь ты, прикрывая глаза.
- И всё?!
Ты улыбаешься уголками губ и смотришь хитро.
Наверное, наш разговор продолжился бы, но в кухню заглядывает мама.
- Шикамару! Тебя вызывает Хокаге!
И да, в этот момент её улыбка, гордящейся сыном женщины, бесконечно красивая и добрая.
Этот вызов меняет если не всё, то очень многое. Не вокруг, нет… во мне самом.
Тсунаде-сама поручает мне вернуть сбежавшего Учиху Саске. И в команду мне предлагается набрать генинов… конечно, подчёркивается, что они должны быть одарёнными. Если брать всех моих знакомых… среди них, по факту, нет ни одного НЕ одарённого. Только времени на сборы нет.
Я бы соврал, сказав, что не нервничал. Первая миссия в ранге чунина. Первый раз, когда меня поставили командиром. Как думаешь, пап, какова была вероятность исполнить миссию хотя бы на восемьдесят процентов удачно?
Мне снова было страшно. Недостойно шиноби, хах? Но я не поверю, что каждый, даже бывалый воин, идёт на миссию или на бой без страха. Я не верю, что долг шиноби может перекрывать пресловутый инстинкт самосохранения. И не верю, что они, шиноби эти, не молятся в тайне всем существующим и не существующим богам, лишь бы вернуться живыми и снова увидеть родные улицы, обнять близких.
Я иду на эту миссию и не знаю, что меня ждёт. Но успокаивает наличие рядом не просто напарников по команде, а друзей. Мне с ними дышится спокойнее. Но и ответственность на плечах становится тяжелее. Я не могу позволить кому-то из них не вернуться.
Прости, папа… кажется, единственное, что я так и не смог перешагнуть в себе – боязнь подвести их. Что тогда, что теперь… друга во мне больше, чем командира. Плохо это или хорошо, кто знает? Впрочем, не смотря ни на что, я не жалею об этой своей черте… она меня не подводила ещё ни разу.
Мы возвращаемся из этой миссии потрёпанные и ни с чем. Годайме не упрекает меня ни словом ни взглядом. Она борется за жизнь Чоджи. Шидзуне-сан спасает Неджи. А я только и могу, что сидеть в коридоре больницы, изучая взглядом шину на сломанном пальце. И слушать слова этой ехидной и колючей девчонки из Песка. Девчонки, что спасла мою шкуру от смерти. Я благодарен ей. Честно.
Она говорит мне что-то… правильное и всё же болезненно-задевающее. И напоминает маму. А ещё твои слова о «той-самой». Странно…
Я хочу сбежать тогда ото всего. Закрыться от мира и не видеть, не слышать. Мне до смерти страшно, что Чоджи не выберется. Неджи не выживет. Они оба так рисковали по моему приказу. Они оба верили мне. Если я настолько подвёл их… какой я командир после этого?
Ты не даёшь мне уйти. Твой голос ловит меня, словно сильная рука, сцапав за шкирку. Я останавливаюсь.
- Шикамару… Тебя заткнула девушка и ты убегаешь?
- Это напрягает, - отвечаю наигранно спокойно, чуть повернув голову. – Я не хочу оправдываться. Я не девчонка.
- Да. Но, в таком случае, ты и не мужчина… Ты просто бесхарактерный трус.
Я вздрагиваю. От тебя ожидал услышать что угодно, но не такое… А ты продолжаешь.
- Даже если ты перестанешь быть шиноби, миссии никто не отменял. И их выполнит кто-то другой. Твои друзья просто выберут нового лидера… А ведь все они могут погибнуть. Но, если ты их командир, они не пойдут опасным путём. Если ты посмотришь на это, как на жизненный урок и извлечёшь из него пользу, вполне возможно, ты сможешь прекрасно справляться со своими миссиями.
Я молчу. Молчу, потому что не знаю, что можно возразить. Знаю, что возражать – глупо. Ты вокруг прав.
- Если твои друзья тебе действительно дороги, - говоришь ты. – То, прежде чем решиться сбежать, подумай о том, чтобы ради своих друзей стать лучше! Вот что значит быть настоящим другом! Чёртов трус!
Эти слова ещё долго будут отдаваться во мне болью. Не от несправедливости, вовсе нет… ты был прав. Ты поставил меня на место, хорошенько проехался по всем болевым точками и напомнил, что я не просто так ношу этот жилет – пока ещё чунина. Боль от того, что я сам вдруг решил так быстро сдаться. Совершенно непохоже на меня. Я хоть и лентяй, но ведь всему всегда есть предел. Миссии не допускают подобного пренебрежительного отношения. Миссии его не прощают.
Потом Тсунаде и Шидзуне почти одновременно объявляют, что Чоджи и Неджи будут в порядке. Их состояние стабилизировалось. И я дам волю слезам. Слезам облегчения, что в этот раз всё обошлось.
В этот момент я всё же осознаю, что такое «долг шиноби».
Знаешь, отец… я тебе потом ни разу не сказал того, что должен был. За те слова в коридоре больницы. За то, что не жалел меня. За то, что всё же научил понимать и ценить то, что мы делаем на благо деревни. За то, что остановил и не позволил совершить, возможно, самую страшную ошибку в жизни… Спасибо. Огромное, бесконечное спасибо.
Глава 7. «Важное»
Кажется, чем больше я проводил времени с тобой, тем сильнее понимал, что на самом деле ты знаешь меня ничуть не хуже мамы. Ты умел читать всё то, что я прятал внутри за десятками дверей на самых прочных замках. Даже больше, мама никогда не могла заглянуть туда, где был совсем другой я – вечно сомневающийся в себе и боящийся подвести близких. Именно это я понял, когда ты отчитал меня в госпитале при Темари и Пятой. У тебя не было цели высмеять меня или что-то в этом роде. Ты просто хотел, чтобы твой сын сделал правильный выбор.
- Злишься?
Ты задаешь этот вопрос вечером того же дня.
У меня в душе полный раздрай, но я уже не хочу бежать ото всего этого без оглядки.
- К чему этот вопрос? Конечно, нет.
- И правда, злиться по такому поводу – не в твоём стиле.
Я сижу на подоконнике в комнате и смотрю на угасающее за горизонтом солнце. Этот долгий и муторный день вот-вот закончится. Растворится в ночной темноте и позволит забыться коротким сном, после которого, впрочем, всё равно будет тяжело.
Ты встаёшь позади меня и складываешь руки на груди.
- Ты молодец.
Вздрагиваю. От твоего тихого голоса и этих слов. Уверенных и серьёзных. Настолько же серьёзно ты сегодня назвал меня трусом.
- Неужели?
- Не ехидничай. Я, действительно, так считаю. Молодец и в том, что так печёшься о друзьях. Тебе ещё многому надо научиться, но твой путь только начинается, а ты уже проявил себя как достаточно грамотный командир. Если бы не это, вы бы могли вообще не вернуться. Ни один.
Усмехаюсь невесело. Ты, конечно, прав, но меня это мало успокаивает.
- Шика.
- Что?
- Расскажи, как всё было. С самого начала, когда ты только придумал построение вашего отряда.
Садишься рядом. Смотришь внимательно. Я вижу, тебе важно это знать и я послушно достаю помятый, но целый листок, на котором рисовал для ребят построение перед выходом из Конохи.
Мы сидим долго, я негромко рассказываю, как делился нас отряд, оставляя кого-то позади. Рассказывал и переживал заново, будто снова отдавал эти приказы, равные «останься и умри». Именно так они звучали для меня. Вспоминаю, как мимо меня пролетела призрачная бабочка… в тот момент я понял, что Чоджи…
Зажмуриваюсь от слишком ярких эмоций, которые сжимают моё горло спазмом. Встряхиваю головой, и отворачиваюсь.
Ты кладёшь руку мне на плечо.
- Так же, как ты переживаешь всё это, переживал и я за вас. За тебя. Но так же, как ты не сомневался в своих друзьях, я не сомневался в тебе, Шикамару.
Нет ничего приятнее, когда тебя хвалят родители. Когда они признают тебя и говорят о том, как сильно волновались. Это для каждого ребёнка неизменно. И во мне поднимается такая благодарность, что я не выдерживаю и обнимаю тебя, подавшись вперёд. Крепко сжимаю в кольце рук и утыкаюсь носом в плечо.
- Спасибо, пап.
- Это тебе спасибо, моя гордость, - отвечаешь ты и гладишь большой тёплой ладонью мои волосы.
Глава 8. «Сложно быть умным»
Отец, я тут вспомнил одну миссию. Она была проблематичная, но, кажется, если бы не мы, тогдашние генины и целый один чунин, Коноху можно было бы выкапывать из-под земли ещё очень и очень долго. Помнишь? Да, та самая, когда Лист могла накрыть волна взрывов. Кажется, того старика звали Генно и он давно планировал стереть нашу деревню с лица Земли. Каждый раз удивляюсь, что желающих совершить подобное – хоть отбавляй. Они бы очередь занимали тогда что ли… А то лезут вперёд без разбора. Реагировать не успеваешь.
Где-то там я понял, как тяжело и сложно быть умным. На тебя все смотрят так, будто ты сейчас все загадки разгадаешь и все шарады растолкуешь. Будто ты всесильный… хотя ты просто наблюдательный и умеешь логически связывать события. Смотришь, видишь и делаешь выводы. Ничего сложного, если просто попробовать. Куда сложнее быть мудрым и принимать при этом всём верные решения…
Ведь я тогда был всё ещё ребёнком. Впрочем, кажется, Тсунаде-сама никогда не видела этого ребёнка во мне. Её миссии, которые она обычно мне поручала, говорили о высшей степени доверия. И доверить она мне могла всё, от какой-то незначительной финтифлюшки, до жизней мирных жителей. Что интересно, я ни разу не видел в её глазах ни намёка на сомнение. Наверное, мне стоит быть более благодарным и погордиться собой хоть немного. Но тогда мне хватало того, что это чувство за меня испытывал ты. Именно это мне казалось куда более важным.
Та миссия объединила нас ещё больше. Снова доказала, что перед лицом всеобщей опасности забываются все мелочные ссоры, склоки, недовольства. Сакура и Ино переставали делить Саске, парни вставали плечом к плечу… Никакой силе неподвластно разделить нас. Если будет нужно, мы станем единым целым и сделаем всё, чтобы остановить врага. Да, именно это я понял тогда.
Ты, кажется, был на миссии. Я уже и не помню, так давно это случилось. Ты не видел нашего триумфа, хотя на самом деле мы просто делали то, что должны были делать. Так поступил бы каждый, кто предан деревне и в ком есть Воля Огня. Это я теперь знаю, понимаешь ли… тогда было всё чуточку иначе.
Коноха была огромной сетью. Ловчей сетью и мастер этой ловушки отчаянно желал доказать под конец своей жизни, что он чего-то стоит. Чем-то напоминает мне сейчас этого ненормального из Акацки. Дейдара или как там его? Тот тоже всё выпендривался со своим искусством взрыва и желал быть признанным. Никогда не пойму таких людей…
Из всей той миссии очень ярко запомнилось гендзютсу, в которое мы попали. Где Коноха начала разрушаться…
Впрочем, я так же помню, что вся эта история на самом деле была игрой. И никакие мы не спасители деревни… Конечно, мы могли лишиться лиц Хокаге из-за взрывов, но… в итоге, пап, ты только послушай, мы опять должны были благодарить Наруто! Ну что за человек такой, хах?
История о погибшем сыне Генно, который был практически как две капли воды похож на Наруто, конечно, так до конца не ясна. Но всем было ясно, что наш джинчуурики в очередной раз тронул чужое сердце и сделал невозможное – спас всех вокруг, практически не прикладывая усилий.
Я на самом деле разгадал всё, что задумал старик Генно. Но только вот уничтожать Коноху к тому моменту он явно передумал. Подумать только, как встречи меняют людей. Самые неожиданные перемены происходят с ними вдруг, они забывают о злости, мести, обидах и устраивают игру в «охоту за сокровищами».
- Я же говорил! Тот, кто любит рамен Ичираку, не может быть плохим парнем! – это слова Чоджи. Мы после всех праведных трудов сидели в уже упомянутом заведении.
Все вместе мы строили картину сложившегося.
Я наблюдал за Наруто. Удивительный он парень, а. Как человек с таким добрым сердцем смог стать шиноби, я всё ещё не понимаю. Ведь жестокость… то, что Узумаки абсолютно чуждо – часть нашей работы. Даже если мы этого не хотим. Даже если это идёт вразрез с нашими личными представлениями о справедливости и достижении её. Порой волей неволей приходится быть хладнокровным… Это слово, впрочем, тоже не про него.
- Нельзя расслабляться и думать, что каждый враг будет таким как он! Ведь может прийти кто-то, похожий на Орочимару! – глаза из в тот момент с голубого поменяли свой цвет на сапфировый.
- Другими словами, нам надо быть готовыми? – хитро улыбнулась Ино.
Сакура поддержала согласным кивком, а я только и мог, что усмехнуться в привычной манере:
- Напряжно как-то, но…
- На это раз мы защитим деревню вместе! - закончил за меня Наруто.
В самом деле, у меня не оставалось сомнений, что теперь вся наша дружная команда, новое поколение шиноби, которое шло вам на замену, встанет и спиной к спине и плечом к плечу. Никто из нас не посмел бы бросить товарища в опасности.
Потому что, как научил меня давным-давно мой добрый друг, в мире шиноби те, кто не подчиняется законам – отбросы. Но те, кто бросает своих друзей – намного хуже отбросов.
Глава 9. «Осколки спокойствия»
Время спокойствия и обычной жизни – когда можно быть с семьёй почти вдоволь. Когда редко дёргают на миссии и почти никакой смертельной опасности всему миру не грозит. Из всего прочего постоянны только тренировки. С Асумой, Ино, Чоджи… или с тобой. Я порой позволяю себе забыть, что я – шиноби. Особенно в ту пару недель, когда мы втроём отправились в наш небольшой дом, что у границы лесов Нара.
С утра до вечера – тишина, жужжание стрекоз, стрекот кузнечиков и порхающие бабочки над многоцветьем поляны. Сонно плывущие в солнечном мареве облака, принимающие самые чудные формы, и мы с тобой, валяющиеся в высокой траве.
- Если присмотреться, то это облако похоже на кусок бекона.
- Кажется, ты скучаешь по своему напарнику.
Мы смеёмся.
Это так редко случалось с нами, да? Чтобы вот так – ты и я. Никого вокруг и тепло, улыбки, смех. Будто мы не суровые ниндзя Скрытого Листа, которые видели столько крови и убийств…
Я всегда любил в тебе это, знаешь… твоё умение быть и домашним, обычным. Настоящим отцом, любящим мужем. И тут же меняться, становится совершенно другим – собранным, холодным, быстрым. Словно остро наточенное лезвие… Это вызывало зависть и уважение. В тебе словно был всегда какой-то рычажок. Переключатель, который всегда срабатывал без сбоев. Ты всегда отлично им владел, и невозможно было понять, как ты так умудрялся это делать так незаметно. Я давно понял, что тебя два… есть один Шикаку Нара – тот, что лежал со мной на той солнечной поляне и вдыхал запах соцветий и мёда; и второй – Шикаку – гениальный мастер Тени, если понадобится – хладнокровный убийца.
Мы оба в те дни забыли обо всём на свете. Окружили маму теплом и заботой, которых ей так не хватало там, в Конохе. Так и было же. Нас разделяли постоянные миссии, проблемы, вечно что-то мешало просто подойти, обнять и напомнить, что она нужна, важна и любима нами.
Сейчас лицо её посветлело. Она не хмурилась, голос её звучал звонче и плечи, кажется, расправились. Она тоже отдыхала. На ней было куда больше хлопот и переживаний, чем на нас. Вести хозяйство и ждать своих мужчин домой – что может быть тяжелее? Вздрагивать ночами, когда не знаешь, каких вестей можно ждать. Смотреть в окно каждые пять минут, когда время встречи всё ближе. Я помню это состояние ещё с детства. Тогда, когда я ненавидел миссии, был обижен на тебя. Но любил, па… всегда любил. Я хочу верить, что ты это знаешь. Ни одному человеку не повезло с отцом так, как мне. Я убеждён в этом настолько, что переспорить меня будет невозможно.
Ты каждый раз так незаметно, вроде бы, но умело и точно подталкивал меня к тому, чтобы делать правильный выбор в жизни. И тогда, после миссии, и ещё раньше до этого, когда не стал мне запрещать дружить с Наруто, как делали все остальные родители. Ты предоставил мне право выбора, уже этим определив то, что он станет верным. Почему так получалось всегда, я не знаю… может быть, ты какой-то волшебник или что-то вроде этого?
Я сейчас так и вижу, как ты бы усмехнулся и сказал:
- Нет, сын, я просто знаю тебя.
Это меня каждый раз заряжает такой уверенностью в себе, что, кажется, я смогу всё на свете. И пока я это ощущаю, пока я знаю, что ты обо мне такого высокого мнения, я неуязвим. Меня бесполезно пытаться убить, потому что ты меня защищаешь. Этими словами, своими крепкими объятиями, которых в моей жизни было не так уж много.
Те несколько лет тишины и пара недель вдали от деревни дали мне очень многое. Во-первых, и это самое важное, они позволили мне не забыть, что у меня есть семья. Люди, которые всегда на моей стороне, что бы там ни произошло.
- Затишье перед бурей, - вздыхала мама, обнимая себя за плечи и смотря в окно.
Она была права. Буря была уже совсем близко, но мы этого пока не знали.
И вскоре всё наше спокойствие разлетелось искрами осколков, оставив после себя лишь запах соцветий и мёда. И тихое жужжание стрекоз.
Глава 10. «Учиться говорить «прощай»
Это была первая потеря, которую я узнал. Глобальная потеря, выжигающая внутри всё. Как когда из тебя что-то вырывают и с мясом, не жалея. И не думая о том, что потом оно просто-напросто не зарастёт, возможно. Мне до сих пор порой снится, как Асума умирает у меня на руках. Его взгляд, когда он с теплотой говорит о Куренай-сенсей и окровавленные губы, шепчущие заветное – слова про Короля. Его Короля, которого он поручил мне в тот момент. Я стал автоматически ответственным не только за всё будущее Конохи, но и, что самое важное, за его ребёнка, ещё не родившегося. За маленькую часть Сарутоби Асумы, чьим сенсеем мне предстояло стать. Это так странно…
Отец, я никогда не сомневался, что так оно и будет. Я даже не знал, мальчик это будет или девочка. Но уже знал – этот ребёнок будет для меня значить столько же, сколько значит моя семья.
Моя первая потеря – человек, который научил меня тому оставшемуся, что не дал ты. Мой второй отец, мой верный друг, наставник… Я знаю, что попил Асуме в своё время очень много крови. И он отчаянно пытался сделать из меня шиноби, которым мог бы гордиться ты. И он сам. Впрочем, я не особо сопротивлялся, просто большинство из того, что меня заставляли делать, было проблемно и раздражало…
Тот день был солнечным. Послушай, почему всегда так? Чем трагичнее событие, тем ярче и теплее день. Только в день похорон Третьего лил дождь… А тогда светило солнце и я не смог заставить себя пойти на кладбище. Не хотел видеть все эти траурные лица, которые в очередной раз напоминали – Асумы нет. Его не вернуть.
Я бродил по улицам деревни. Тут никто не знал о трагичной потере. Жители занимались своими повседневными делами, дети гонялись по улицам, путаясь под ногами у взрослых. Будущая надежда Листа… Те, кого мне и остальным нужно защищать любой ценой.
Я шёл, без определённой цели. Просто ноги несли меня вперёд. Я вспоминал лицо Куренай-сенсей. То, как она, разрыдавшись, просто осела на пол. Как я успокаивал и помогал подняться. А она всё твердила, что чувствовала ужасное… Всё же сердце женщины – удивительная вещь, отец… Они всегда всё знают наперёд. Они чувствуют им так, как не умеем мы. Это пугает и восхищает. Наверное, если бы мы могли составлять какие-то прогнозы по чутью женского сердца, много бы катастроф можно было избежать.
Мне не хочется ни есть, ни пить. Мама обеспокоена, я вижу… Она знает, понимает, какая потеря свалилась не только на меня. На всю нашу команду. На друзей Асумы и его коллег. На Конохамару… на Юхи-сан.
В одночасье мы лишились учителя, друга, возлюбленного и единственного родного человека.
Как это страшно, папа…Как это страшно – понимать, что человек только что был рядом и теперь его нет. И никогда не будет. Он не поговорит с тобой, ни подбодрит и не расскажет какую-нибудь дурацкую историю. Не сыграет в шоги и больше не позовёт на тренировку. Никогда, папа… ни-ко-гда… слово, полное отчаяния, боли и желания кричать до срывающегося горла. Слово, которому противится всё существо, даже если ты просто думаешь его.
Ты прости меня. Прости за тот вечер, за ту не доигранную партию. За то, что я был так зол на твои слова. Ты методично пробивал словами ту броню, которую, как мне казалось, я прочно выстроил вокруг себя. Ты разбирал эту стену по камешку, пока мои злость и боль не прорвались наружу. Я до сих пор помню твоё спокойное лицо… Ты не считал меня трусом, который не смог ничего сделать. Ты видел меня насквозь в тот момент. Да нет же, ты всегда видел меня. Всегда был рядом, когда мне это было необходимо. Я не замечал… и это ты мне тоже прости.
Ты спокойно говорил, что я должен отпустить это. Всю ту темноту, что скопилась во мне после гибели учителя. Говорил твёрдо и уверенно, а я, чувствуя себя сбитым с толку, потерявшимся ребёнком, сдерживал слёзы. Недолго.
Ты ушёл, позволяя мне выкричать, выплакать накопившееся отчаяние. С тихим шелестом прикрыл сёдзи, отрезая меня от чернильной густоты наступившей ночи.
Если бы ты тогда не был рядом… если бы не заставил выплеснуть всё это, оно бы просто начало гнить во мне. И кто знает, чем бы оно в итоге закончилось.
Я помню, что к утру моя голова была блаженно пустой. И внутри не клокотало больше от горячих волн гнева. Именно тогда стратегия сложилась в голове сама собой. Хоть и не с первой попытки. Но я знал, что мне делать дальше. И уже не чувствовал себя беспомощным.
Впереди была цель: отомстить.
И уже после её выполнения мне нужно было научиться отпускать. И говорить «прощай».
Не в последний раз…
Глава 11. «Повзрослевшие»
Это жутко, что нам всем так резко пришлось повзрослеть. Но в сложившихся условиях, увы, иначе быть не могло. Мамины слова оказались пророческими. А беда, как известно, никогда не приходит одна.
Одно за другим накатывали потрясения: разрушение Конохи, а потом война… само слово вызывало озноб и неконтролируемый приступ паники.
От привычной нам деревни не осталось ничего. Одна огромная воронка, и руины… Мы были бессильны перед мощью Пэйна. Казалось, что никто и ничто не может остановить такую дикую мощь. Ошибочные мысли. Нашёлся тот, кто смог. Наруто. Кто бы сомневался, да? Он стал героем деревни. Как обычно просто раскрыв всю свою душу перед врагом. Просто позволив тому увидеть истинную Силу. Ту самую Волю Огня, которую нёс Наруто. Порой эта Воля ослепляла даже меня. Что говорить о тех, чьи души давно утонули во мраке? Это как после долгого нахождения в пустыне вдруг сделать глоток воды.
Конечно, масштабы разрушения ужасали. Но, за что я всегда гордился нашей деревней, люди тут не привыкли складывать руки и горестно стенать. Каждый, кто мог, принялся за работу. Всем хотелось восстановить Коноху как можно скорее. И это желание не остановила даже война, объявленная всем шиноби…
Неожиданно, выбивая воздух из лёгких. Вся привычная жизнь развалилась, рассыпалась мелкой пылью и мы стояли на этом пустыре, даже не зная, за что схватиться, чтобы попытаться вернуть прошлое, хотя бы крошечную его часть.
- Ничего не будет, как прежде, - сказал ты.
Утренний сумрак ещё не рассеяло солнце, первые робкие лучи только-только пробивались из-за верхушек деревьев. Твой силуэт на фоне дверного проёма был тёмно-синим и нечётким. А я смотрел в твою спину и боялся даже шаг к тебе сделать. Я знал, что это может быть наша последняя встреча.
- Шика. Помни то, о чём я просил тебя тогда…
- Я хочу, чтобы сейчас это обещание стало взаимным.
Ты чуть поворачиваешь голову и улыбаешься. Я этого не вижу, скорее чувствую.
- Я не хочу обещать то, что зависит не от меня.
- Тогда о чём ты вообще говоришь?
Усмешка.
- Ты вырос, Шикамару. И стал прекрасным шиноби…
- Замолчи, - обрываю резко. – Не смей так говорить, будто уже прощаешься. Это я буду на передовой, так что…
- Ты прав. Удачи, сын.
- И тебе… папа.
Знаешь, отец, эта война многому научила.
Мне было страшно, помнишь? Перед самим началом сбора армии ты посоветовал мне отправиться к Наруто, когда я поделился с тобой сомнениями. В тот момент мне снова казалось, что я ничего не смогу. На передовой… в самой буре битвы. Тсунаде-сама тогда не стала возражать, и вот я оказался на том корабле, который вёз нашего новоиспечённого героя в страну Молнии.
После того путешествия я снова понял, насколько хорошо ты знаешь меня. Как верно всё спланировал, гениальный стратег Листа… После слов Наруто о том, что на меня всегда можно положиться, после его уверенности во мне… я понял, что нельзя бояться. Ни войны, ни гибели близких людей. Война такая стерва, она всё равно кого-то заберёт. Возможно, это буду я. Возможно, кто-то из друзей. И я не смогу контролировать всё на свете. Это будет вне моей компетенции, потому что я всего лишь человек. Насколько бы крутыми техниками я не владел, насколько бы умным не был… я могу лишь стараться сделать всё, что в моих силах, но на нашей стороне должна быть и фортуна. Капризная и непостоянная. А война – это игра. На выживание.
Сбор армии. Формирование отрядов. Всё пролетело как в безумном сне. Кажется, тут мало кто понимал, что на деле происходит и с чем нам придётся столкнуться. Да мы и не знали толком – с чем.
Я не помню боёв, честно. Они все слились для меня в один миг сумасшествия, среди которого было лишь два ярких пятна: осознание, что против нас воскрешённые; Асума.
Первое обдало, словно кипятком, вырвало проклятье сквозь стиснутые зубы. Низкий и подлый ход – отправлять воевать с нами тех, кто мог бы быть кому-то родственником, кому-то любимым. Кому-то учителем…
Может быть, я не испугался тогда и не пошёл на попятную только из-за тебя? Ты всегда был рядом. Незримо, но твой голос, врываясь в сознание, успокаивал и действовал отрезвляюще. Твои стратегии были безупречны, их оценил даже Райкаге. И стратегия, касающаяся Асумы – тоже верная. Правда, в тот момент мне сначала хотелось спорить с тобой до хрипоты… Впрочем, жестокость происходящего ты и сам понимаешь, не мне говорить об этом.
Я сдаюсь тогда. Тебе и Ино на милость. Я позволяю сделать себя орудием, которое убьёт Асуму ещё раз. Убьёт? Или спасёт всё же? Он отчаянно не хочет быть против нас. Я знаю… вижу по глазам. Непривычно тёмным, выдающим Эдо Тенсей. Я слышу в голосе, в просьбах, пока мы сражаемся с ним. И мне так страшно. Так страшно, что я не смогу довести это до конца. Страшно, что могу не принять это…
Но всё заканчивает вдруг. Слишком быстро, как мне кажется. Хотя, возможно, мы сражались целую вечность.
И после этого боя было ещё много других. Страшных, конечно. С огромными потерями среди наших, но и среди врага. Были моменты, когда мы думали, что исход войны близко. И моменты, когда теряли всякую надежду на хороший конец. Всегда что-то перетягивало чашу весов… случалось неожиданное, заставляя лихорадочно соображать – как дальше-то?
А потом тот бой. Когда вся армия собралась вместе. Когда рядом были воскрешённые Хокаге, Орочимару, Саске… мне до сих пор трудно в это поверить.
Был бой. Бесконечный, сводящий с ума. Выматывающий, дикий.
Бой, окончившийся для меня выжигающей болью. Страшной, опустошающей и ненасытной, как темнота. Та темнота, которая разрасталась у меня в душе после смерти Асумы.
Я слышал твой голос в последний раз.
Глава 12. «Когда нужно быть сильным»
Я помню наш последний разговор так, словно он произошёл вчера. Помню нотки сожаления в твоём голосе:
- Я ничего не смог сделать для тебя, как отец…
- Не правда. Ты сделал многое. Я рос, глядя на тебя.
Во мне стало пусто. В тот самый миг, когда штаб накрыло взрывом, кажется, взорвался я сам. Несправедливо, что оболочка осталась целой.
Понимал ли ты, насколько важен и нужен был мне, знал ли, насколько сильно я любил тебя, отец?
Мы были так похожи. Мы так различались. Я был твоей маленькой копией и всегда втайне этим гордился. И тобой тоже. Бесконечно. Да, я порой не понимал тебя и твои действия или слова были для меня непостижимыми и непонятными. Но, если подумать, это такая ерунда по сравнению с тем, что ты дал мне. Чему научил.
Я помню твои слова:
- Выживи и прими командование на себя.
Выживи.
Выживи и продолжи сражаться.
Выживи и будь сильным.
Выживи. Слово приговор.
Ты сказал, что родители не должны хоронить своих детей. Но правильно ли, что дети должны хоронить своих совсем ещё не старых родителей. Тебе был всего сорок один… согласен, для шиноби ты прожил долгую жизнь. Потому что ты был сильным. Выживает сильнейший, это как закон природы, да? И погиб ты вовсе не потому, что вдруг стал слабым… ты погиб с честью. Не пытался бежать, спокойно принял факт надвигающегося неминуемого конца.
Ты сделал всё, что мог. Для всего Альянса. Вы все… И Иноичи-сан тоже…
Но в тот момент я был слишком подавлен, чтобы жалеть кого-то. Во мне не хватало жалости даже на самого себя. Твой голос оборвался в моём сознании. Посдледняя искорка тепла растаяла в грудной клетке. Я лишь зажмурился, закусывая губу. До боли, чтобы она хоть немного привела меня в порядок.
- Шикамару…, - потрясённо пробормотал Чоджи, когда я открыл глаза.
- Мы на войне. Здесь не место для разговоров, - оборвал резко.
О чём можно было говорить? О том, что тебя больше нет? Это пройденная тема. Только кто вот теперь мне напомнит, что мне нужно выпустить из себя всё это, тёмное, страшное и безобразное… словно какой-то монстр, пожирающий изнутри. Ненависть. Боль. Они свойственны всем, даже самым светлым людям. Я, прошу прощения, далёк от светлого ангельского образа. Я умею ненавидеть… Я умею мстить.
Но знаешь, отец. В тот момент я просто хотел последовать за тобой. У меня не было ни малейшего сомнения, что скоро мы снова встретимся. Так бы я малодушно избежал момента, когда придёт время говорить маме о том, что ты…
Прости.
Я всё же не отправился к тебе ни тогда, ни позже. Впрочем, я знаю, что если бы мы встретились с тобой там, ты обязательно бы задал мне хорошую трёпку. Хоть никогда в жизни не поднимал всерьёз руку на меня. Я не сомневаюсь, что это бы тебя не остановило. Я так же знаю, что если ты и есть где-то там, в других каких-то пространствах и измерениях, то наблюдаешь за мной оттуда. И оберегаешь меня. И маму.
Мы стараемся быть сильными. Без тебя это сложнее. Но, я считаю, что справляемся мы не так уж и плохо, так что ты можешь быть спокоен.
Война окончилась. И мы понемногу выстраиваем новый быт и учимся жить, как нормальные люди, а не смертники на пороховой бочке. У нас всё обязательно получится, я в этом не сомневаюсь.
Знаешь, мне страшно не хватает наших вечеров. Шоги и неспешных разговоров ни о чём. Ах да, передавай привет Асуме. И скажи, что мы по нему очень скучаем. Куренай-сенсей вот-вот родит, так что все в нетерпении ждут этого события. Интересно, на кого будет похож этот ребёнок…
Я вздыхаю и провожу рукой по плите надгробия. Она нагрета лучами дневного солнца, которое уже пошло на спад и покатилось к горизонту.
Эмблема листа и твоё имя. Я никогда не думал, что увижу подобную картину когда-нибудь. Я просто не верил в сам факт твоей возможной смерти. А ты взял и бросил нас. Нет, я не виню тебя. Не имею права.
Ты пожертвовал собой ради будущего. Не только Конохи, всего мира. Как Неджи, закрывший собой Хинату. Как многие сильные бойцы, так и оставшиеся лежать на поле боя.
Парадоксально, чтобы достичь мира нужно пройти через ужас войны. Чтобы обрести – надо потерять. Что за ненормальный, чокнутый мир? Где тут логика вообще?
Тебя нет уже целую вечность, кажется. А я всё ещё не могу смириться с этим. Наверное, никогда не отпущу тебя, как это всё же получилось с учителем. У меня нет столько сил, чтобы просто взять и принять твой уход. Но с этим можно жить, как я выяснил… Конечно, это создаёт некоторые трудности.
- Шикамару.
Я оборачиваюсь на мамин голос.
Она стоит чуть позади и устало улыбается. Она вообще очень усталой выглядит с того момента, как узнала, что ты больше не вернёшься к нам. К ней. Но сейчас всё равно ещё ничего, чем было в самом начале. Я восхищаюсь её стойкостью и смелостью. Она – жена шиноби. Она сама – куноичи. И она прекрасно знала, на что шла, когда выходила за тебя замуж, верно? Они все… все знают, на что идут, когда связывают свою жизнь с человеком, постоянно играющим в прятки со смертью и ходящим по краю пропасти, откуда нет возврата. И если кто-нибудь при мне рискнёт назвать такую женщину слабой… Я с ним очень поспорю, честное слово.
- Прости, мам. Я задержался тут.
- Да. На весь день примерно, - кивает и делает шаг ко мне.
Я поднимаюсь и приобнимаю её за плечи.
Мы стоим некоторое время в тишине. Только ветер в вышине гудит и играет сорванными с деревьев листьями.
- Я рада, что теперь тебе там спокойно, мой дорогой, - наконец, говорит она. – И ты можешь отдохнуть и забыть обо всех опасностях.
Прижимается ко мне ближе и тихо смеётся:
- Но уверена, тебе так их не хватает, что ты там всех сведёшь с ума!
Я улыбаюсь невольно. Вот уж точно.
- Ты можешь не переживать за меня. Рядом со мной сильный защитник. Наш сын вырос прекрасным человеком… и я знаю, что в этом практически полностью твоя заслуга.
Я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Терпеть не могу такие моменты. Но нужно выдержать стоически. Потому несколько раз моргаю, загоняя непрошенную влагу обратно и целую её тёплую макушку.
- Это заслуга вас обоих, - бормочу тихо. – Лучших родителей трудно представить.
Мама поднимает на меня взгляд и касается ладонью щеки.
- Ты слишком добрый, Шу.
Шу. Так она звала тебя. Редко, но тем ценнее были такие моменты, наверное, для тебя. Ласковое имя, похожее на шелест травы, или игру ветра в ветках деревьев.
- Вовсе нет, мам. Это правда. Ну что, пойдём? Или ты хочешь ещё побыть с ним?
- Мне будет мало, сколько бы я тут ни была. И было мало всех тех лет, что он провёл со мной.
- Потому что ты любила его.
- Потому что я люблю его, - мягко поправляет она. – И не отпущу. Не смирюсь. Так же, как ты.
Она уходит к воротам, а я стою ещё пару минут. И думаю, что вы всё же были до невероятного странной парой. Но такой чистой и искренней любви я не видел больше ни у кого. И я, действительно, счастлив, что вы – мои родители.
И горжусь тем, что ты мой отец.