[city-of-stars]

Название: "Дом безнадёжных мечтателей"
Автор: Rainbow
Жанр: джен, чуть-чуть гета
Рейтинг: G
Размер: макси!
Статус: закончен
Посвящение:  Нанатян., с днём рождения, дорогая моя :* Ты подарила мне своих ребят, теперь я хочу подарить тебе своих. Надеюсь, они смогут хоть немножко поддержать тебя и рассеять всяческие депрессивные настроения ^^
От автора: я просто люблю театр, но совершенно ничего не понимаю в актёрском искусстве - наверняка здесь будет достаточно неточностей и упущений. Впрочем, моя цель - поделиться любовью к театру, а не продемонстрировать, какой я профессионал в этом деле.
Тысяча благодарностей [J]Dita_von_Lanz[/J] за помощь с театральными вопросами

Глава 7. Семья потомственных аристократов

Глава 7. Семья потомственных аристократов

Как всегда, оказавшись в подпольном театрике, Лина, полностью не освоившаяся посреди театрального коллектива, отыскала глазами Лёну - она прониклась к девушке инстинктивным, практически мгновенным доверием - и присоединилась к ней за чудовищным монстрообразным столом; Лёна, по обыкновению увлечённая очередной книжкой, услышала приближающиеся шаги, подняла голову и приветливо улыбнулась Лине.
- Привет, Лин. Поздновато ты сегодня. Я испугалась немного, что ты вообще решила не приходить.
- Прости, на дополнительных занятиях в школе задержали... Что читаешь?
Лёна продемонстрировала девочке объёмистый фолиант с вытесненными золотистым цветом буквами: "Буря мечей"; обложка была украшена изображением женщины, которая сидела на причудливом железном троне и сжимала в тонких пальцах блестящий клинок.
- Это... это ведь Джордж Мартин! - воскликнула Лина, почему-то удивлённая до глубины души - она совершенно не ожидала увидеть Лёну с книжкой из своего любимого фантастического цикла. - "Песнь Льда и Пламени"!
- Читаешь? - Лёна тоже заметно оживилась, подавшись немного вперёд и с воодушевлением разглядывая девочку. - На какой части?
- "Битва королей" только... совсем недавно познакомилась с этим автором, вот и...
- Догоняй скорей! Тебя столько интересного ожидает! Знаешь, Джоффри будет... впрочем, никаких спойлеров, не стану портить тебе удовольствие...
- А ты смотрела сериал?
- Конечно! Три сезона!
- Эээ... третий сезон уже появился?
- Подруга, ты где пропадаешь?! Несколько недель как последняя серия вышла!
- Я проспала всё на свете!
- Хочешь, посмотрим завтра вместе, я принесу ноутбук.
- Не скучно будет, второй раз одно и то же?
- "Игру престолов" можно смотреть бесконечно!
Казалось бы - пустяковый момент, не достойный особенного внимания; просто Лёна, как и Лина, увлекается творчеством Джорджа Мартина, "Песнь Льда и Пламени" - её любимый фантастический сериал. Подобные совпадения случаются нередко, не стоило, может быть, настолько удивляться и восторгаться этому, однако... Регина, Маргарита, Элеонора никогда не разделяли Лининных интересов - впрочем, через некоторое время после знакомства с "золотыми девочками" класса талантливых она научилась не проговариваться о том, какие книжки ей нравится читать и какие фильмы смотреть; разумеется, ничего, кроме насмешливых взглядов и презрительных полуулыбок Лина от школьных подружек не дождалась бы. У девочки не было никого, с кем можно было бы обсуждать любимых персонажей, сюжетные переплетения, продуманность мира, удивительную фантазию автора... ей казалось, что она совершенно не нуждается в подобных разговорах - и только сейчас, взахлёб обмениваясь с Лёной впечатлениями насчёт вселенной Джорджа Мартина, пытаясь рассказывать обо всём сразу и задавать тысячу вопросов одновременно, Лина чувствовала себя... на удивление счастливой; оказывается, просто возможность побеседовать с человеком, который действительно понимает, о чём речь, которому нравится то, что нравится ей, человеком, готовым подхватить недосказанные тобой фразы, повосхищаться вместе полюбившимися персонажами и предположить, что случится дальше по сюжету... обладает поразительной ценностью.
Лина с первых дней в подпольном театрике держалась рядом с Лёной. Доверие и привязанность вызывала у неё эта приветливая отзывчивая девушка - и теперь было замечательно осознавать, что появилась первая ниточка общности между ними, увлечение одной фантастической сагой, что-то, о чём можно поговорить... "Может быть, с этого начинается дружба?" - пришла в Линину голову неожиданная мысль.
Пожалуй, обсуждение Джорджа Мартина могло растянуться у Лины и Лёны до самого вечера, если бы внезапно двери не распахнулись и на пороге зрительного зала не появился Леонид - всклокоченный, растрёпанный и расстроенный донельзя. Лёна мгновенно вскочила с места и, подарив Лине извиняющуюся улыбку, бросилась утешать мальчишку, который, несмотря на все попытки казаться взрослым, умудрённым жизнью человеком, оставался мальчишкой. Лина улыбнулась в ответ, сделала рукой успокаивающий жест - мол, всё в порядке, не беспокойся; она действительно совсем не обижалась на Лёну за то, что оживлённая дискуссия прервалась незаконченной. Да, девочка приходила к сумасшедшей компании всего несколько дней, она только начинала присматриваться к участникам театрального коллектива и делать какие-то выводы, и, однако, даже незначительных наблюдений за Лёной оказалось достаточно, чтобы понять - главный смысл Лёниного существования состоит в помощи и поддержке окружающим людям. Что бы ни случалось у членов театрального коллектива, с какими бы проблемами личного характера они не сталкивались, требовалось ли им утешение, совет, просто жилетка, чтобы выплакаться - ребята обращались к Лёне, и Лёна слушала, помогала, советовала, обнадёживала, бросая ради этого собственные дела и забывая о себе. Может быть, девушке не всегда удавалось справиться с трудностями другого человека, но... была какая-то колдовская умиротворённость в добрых глазах и приветливой улыбке Алёны Савельевой, какие-то успокаивающие нотки в голосе, движениях, жестах, - Лёне было достаточно просто поговорить с человеком, сказать ему, что со временем всё обязательно наладится, и, пускай фактически подобные слова не сдвигали проблему с мёртвой точки, становилось легче. Лёна чувствовала окружающих людей. Какими-то таинственными способами догадывалась, расстроены ли участники сумасшедшей компании, возникают ли у них проблемы с родителями или одноклассниками, погружены ли они в депрессию или период беспричинного дурного настроения... Ребята могли не обратиться к девушке за помощью, а она самостоятельно оказывала им поддержку, садилась рядом, обнимала, брала за руку, занимала разговорами, утешала, советовала - делала всё возможное, чтобы каждый ощущал себя комфортно и сохранял душевное равновесие. Командиром театрального коллектива был Ян, однако роль хранительницы гармонии и общепризнанного психолога принадлежала Лёне. Ребята и кличку ей выбрали самую подходящую - Волшебница.
Динка отправилась вместе с Яном в магазин за продуктами, поэтому поддерживать Лёку, расстроенному чем-то, было некому, кроме Лёны. Лина с улыбкой наблюдала за девушкой, продолжая восхищаться таким необыкновенным характером; мимо неё прошествовал Мики, проследовав к диванчику, на котором разместился Раф - и вдруг остановился, будто натолкнувшись на невидимую стенку. Судя по всему, Михаэля посетила очередная вспышка гениальной мысли - девочка заметила, что подобные озарения с младшим братом Сальваторе периодически случались. Лицо Мики внезапно приняло озадаченное выражение, он медленно развернулся в сторону Лины и сделал несколько размашистых шагов назад, остановившись прямо перед девочкой.
- Сестрёнка, - торжественным голосом начал он. - Мы допустили катастрофическую оплошность. Ты уже несколько дней в нашем театре, а самого театра толком не видела.
Наверное, никому из ребят подобное соображение в голову не приходило, поэтому все недоумевающе переглянулись и согласно закивали.
- И правда, - удивилась Лёна. - Мы совершенно забыли об этом.
Андрей оторвался от своего увлекательного занятия, а именно попыток воскресить из осколков кружку, расколоченную Михаэлем, склонился перед Линой в шутливом (или, может быть, серьёзном?) величественном поклоне и протянул руку. Внешность и манеры Лорда ни чуточки не изменились - аристократический стиль одежды, аккуратность и элегантность во всём, - только топорщащийся надо лбом хвостик превратился в простой чёрный обруч, который убирал растрепавшиеся прядки назад.
- Позвольте сопроводить вас на экскурсию по нашему славному королевству, мадмуазель.
Мики развеселился, как и прежде, когда особенности общения Андрея с окружающими шокировали Лину, совершенно непривыкшую к чему-то подобному.
- Учти, сестрёнка, наш Андрей назубок знает великосветские обращений и манеры, отпрыск семьи потомственных аристократов, всё-таки.
Андрей загадочно улыбнулся, но заявление Михаэля комментировать не стал; отточенным, изящным, не поймёшь, шутливым или взаправдашним движением руки он пригласил девочку пройти за дверь, отделявшую сценические подмостки от задних помещений.
Лине действительно не приходилось бывать в "неофициальной" части подпольного театра, хотя, кажется, она провела с сумасшедшей компанией ребят немалое количество времени. За кулисами располагалась просторная уютная комната с высокими потолками, с маленькой неприметной дверкой в дальнем конце; именно отсюда Лорд решил начать ознакомительную экскурсию по достопримечательностям "королевства".
- Знакомься - наша комната отдыха, по совместительству гостиная, столовая, оранжерея и сокровищница для хранения нужных ценных вещей.
Это место производило смешанное, неоднозначное впечатление на случайного зрителя. Из интерьера, который полагается гостиной, здесь присутствовали диван угрожающе-огромных размеров, с закрученными позолоченными ножками и витыми подлокотниками; массивный дубовый шкаф старинной наружности, с живописными царапинами на дверцах; глубокое продавленное кресло, где с удобствами устроился целый выводок плюшевых зверушек; маленький телевизор на журнальном столике, задвинутый в угол. Комнату, судя по всему, и вправду использовали в качестве столовой - совершенно неуместный пухленький холодильник тихо гудел по соседству с телевизором, кружки, стаканы и тарелки громоздились на длинном деревянном столе. Удивительно, однако, назвав помещение "оранжереей", Лорд тоже не шутил: всё видимое и, пожалуй, невидимое пространство оккупировали зелёные насаждения самых разных размеров и оттенков; в кашне по стенкам, заклеенным весёленькими цветастыми обоями, в маленьких горшочках на столиках, тумбочках, полочках и комодиках; в необъятных кадках прямо на полу; между предметами обстановки змеились дорожки из горшочков с фиалками, стаканчиками с кактусами, огромными кадками с растениями, названий которых Лина даже близко себе не представляла.
Ну, и наконец обнаружилось доказательство последнему определению "сокровищница"; правда, "нужные ценные вещи" на поверку оказались хламом различных форм и назначений, которому, видимо, не подобрали свободного места в других помещениях театра. Здесь были: раскрашенные и потрескавшиеся фанерные задники, ворох пёстрых, дышащих древностью театральных костюмов, баночки с высохшей затвердевшей гуашью, поредевшие куцые кисточки, книги с оторванными обложками и желтоватыми страницами, картины неизвестных художников в потемневших от сырости рамках, гитара с порванными струнами, запылённые перевёрнутые зеркала, картонный жёлто-красный дракон внушительных размеров, афиши незнакомых спектаклей, скатанные в трубочки, потрёпанные гипсовые скульптурки со сколотыми деталями, кусочки полусгоревших свечек... И множество, множество, множество разнообразных вещей, перечислить которые представлялось совершенно невозможным. В хаотическом беспорядке они громоздились вдоль стенки комнаты, огромной внушительной кучей, напоминающей Эверест, - и разобраться, откуда, как и почему здесь появился тот или иной предмет, было не под силу никому. "Сокровищница" казалась чердаком какого-нибудь старинного, заброшенного замка, окружённого загадками и тайнами, о котором давно позабыли прежние обитатели; кто знает - может быть, эта коллекция разрозненных вещиц осталась от другого, прежнего, театра, располагавшегося тут в неизвестные времена.
- Впечатляет? - спросил Андрей, с улыбкой наблюдающий за Линой. Девочка изучала комнату с удивлением и любопытством, поражённая исключительной несочетаемостью всех предметов обстановки; старинная изящная мебель - и холодильник с телевизором, ощущение таинственности, глубокой торжественной старины - и вопиющий бардак, хаотичность, беспорядочность во всём. Комната казалась необычной, странной и в то же время... очень обжитой, по-домашнему приветливой и уютной; видимо, коллектив подпольного театра проводит здесь значительное количество времени.
- Впечатляет, - согласилась Лина, потому что всё равно не смогла бы подобрать более подходящих определений.
Андрей улыбнулся, пересёк удивительную комнату по диагонали, толкнул неприметную скромную дверцу в дальнем конце и излюбленным грациозным жестом предложил девочке проследовать за ним.
После просторного внушительного помещения оказались две комнатки поменьше, следующие друг за другом, - гримёрные; они в зеркальных подробностях повторяли одна другую. Маленькие удобные диванчики с одинаковыми подушками, длинные вешалки для одежды с чередой крючков и плечиков, великолепные туалетные столики с мутноватыми запылёнными стеклами и пустыми полочками; кажется, эти помещения ребятами не использовались.
- Вы здесь не бываете, верно?
- Да. Наш театр - не профессиональный, выступать перед публикой мы не готовимся, гримёрки нам совершенно ни к чему.
"А жаль, что не готовитесь выступать" - неожиданно для самой себя подумала Лина.
Следующим - и последним - пунктом ознакомительной экскурсии были внешние помещения подпольного театра - коридоры, холлы, просторная каменная лестница и кафетерий. Общая комната была самым любопытным помещением, остальные практически не представляли никакого интереса, потому что были заброшенными, пыльными и абсолютно не использующимися. Кафетерий - маленькая круглая комнатка с несколькими металлическими столиками, гардероб на первом этаже, рядом с лестницей, а со стен коридоров улыбались фотографии и портреты незнакомых людей - видимо, актёров прежнего театра; потускневшие, выцветшие, они казались безмолвными наблюдателями прошлых историй, только каких именно историй - непонятно, и Лина поспешила избавиться от мрачноватого ощущения, что портреты с фотографиями следят за ней. Лучше зрительный зал - освещённый, приветливый, и сценические подмостки с сумасшедшей компанией.
- Не слишком продолжительная экскурсия, правда? - заметила Лина.
- Что поделаешь, - улыбнулся Андрей. - Здесь только мы, а театр давным-давно не используется. Честно говоря, даже не догадался бы, что это полузаброшенное здание может быть театром, если бы не заглянул.
Когда они вернулись с ознакомительного осмотра, ребята увлечённо разыгрывали какую-то сценку; ни тот, ни другая не принимали участия в театральных постановках, поэтому устроились в средних рядах зрительного зала, чтобы понаблюдать за очередным маленьким представлением.
Совершенно неожиданно Лина сообразила, что прежде ей не приходилось в личной обстановке общаться с Андреем; да, они разговаривали, да, он шокировал её своими великосветскими замашками и странноватым чувством юмора, но... Сейчас - наилучшая возможность заняться расследованием. Мики сказал, что Андрей - из семьи потомственных аристократов, и манера поведения выдаёт в технике подпольного театра утонченного, хорошо воспитанного молодого человека из обеспеченного, даже очень обеспеченного семейства... Интересно, что же могло привести Лорда в непрофессиональный любительский театр? Он, кажется, друг Яна - по дружбе находится здесь, или же это место, эти ребята имеют для него особенное значение?
Жгучее любопытство победило привычную скованность. Лина спросила:
- Семья потомственных аристократов?
Андрей, конечно, сразу понял, о чём девочка говорит. Его лицо потемнело; совсем немножко, почти незаметно, изменилось выражение глаз, расслабленная поза потеряла непринуждённость, беззаботная улыбка погасла... Плечи Лорда напряглись. Он перевёл на Лину задумчивый, мгновенно помрачневший взгляд.
- Прости, я не хотела, - сразу испугалась девочка. - Если тебе неприятно об этом говорить...
- Да, - откликнулся Андрей. - Мне неприятно об этом говорить. Но я готов на персональное интервью для вас, прекрасная леди.
- Что, правда готов?
- Конечно. Ты ведь не просто так спрашиваешь о моей семье?
- Хочу узнать, что ты делаешь здесь.
- Мы с вами, мадмуазель, находимся в зрительном зале и наблюдаем за вирутозной игрой наших вундеркиндов-товарищей.
- Да не в этом смысле, я имела в виду... Стоп. Ты снова шутишь?
- В яблочко.
- Кто бы сомневался.
- Ладно-ладно, не злись, я прекрасно понимаю, о чём ты. Рассказать, что привело меня в "подпольный театр", цитируя Мики?
- Да. Расскажи, если тебе не трудно.
И Андрей рассказал.
Морозовы были одним из тех редчайших семейств, где влияние современности совершенно не ощущается. Они действительно являлись потомственными аристократами, весьма известной в своё время династией, приближенной к власть держащим и богатой до неприличия. Королевские приёмы и светское общество растворились во времени, отличительные особенности семьи Морозовых остались неизменными. Больше, чем что либо другое на этом свете, ценился аристократизм - единичное, вымирающее явление в нынешний период активного технического прогресса; древние традиции, этикет и манеры, хороший вкус, утончённость, изящество - всё кануло в прошлое. Но Морозовы - исключительное семейство; даже в современном компьютерном мире, среди вульгарной грубости и отвратительного поведения они сохранили свой образ таким, как многие, многие десятки лет назад. Представители аристократической семьи обязаны одеваться с элегантным изяществом, согласно прежним предпочтениям, а вовсе не глупым тенденциям нынешней моды. Их умение показать себя в обществе должно быть безупречно, а манера держаться - безукоризненна. Морозовы неизменно блещут красотой, грациозностью, горделивостью осанки, тщательным образом выверенными интонациями голоса, выражениями глаз, жестами рук, любыми движениями, действиями и поступками. Компьютеры, мобильные телефоны, сленговые словечки, сумасшедшие причёски и непозволительная вольность в общении - для обычных людей, представителей низших слоёв населения, а семейство Морозовых - особенное, семейство Морозовых - идеальное.
С ранних лет Андрея и Ольгу, его младшую сестру, воспитывали в полном соответствии с семейными мировоззрениями. Они обучались в лучших частных школах, владели несколькими иностранными языками, играли на музыкальных инструментах, читали исключительно классическую литературу, были обходительными, улыбчивыми и искусными в общении. Дети никогда не перечили своим родителям. Радовали глаз элегантными манерами. Владели этикетом. Господин и госпожа Морозовы, довольные проделанной работой, любовались своими детишками, красивыми идеальными куколками в стеклянной витрине.
Конечно, у сына и дочери имелись собственные безобидные увлечения, любимые занятия - фортепианная музыка, коллекционирование, живопись... Родители не возражали, но, впрочем, и особенного восторга к чему-то подобному не проявляли; снисходительное, благожелательное равнодушие - дети могут решать самостоятельно, как использовать свободное время, лёгкие развлечения никогда ничем серьёзным не обернутся.
Старшее поколение Морозовых ошиблось. Андрей, гордость аристократического семейства, воплощение утончённости, обходительности, изящества и красоты, совершенно неожиданным образом изъявил желание заниматься техникой. Да-да, техникой, что-то мастерить и устранять неполадки, возиться с механизмами - грязное, неблагодарное ремесло, достойное, может быть, простолюдинов, но нет, нет, ни в коем случае не представителя обеспеченной, родовитой и верной традициям семьи Морозовых. Катастрофическое происшествие шло вразрез со всеми планами заботливых родителей. А планы были таковы.
Помилуйте, какая техника, какое коллекционирование, какие в принципе могут быть серьёзные занятия? Андрею и Ольге вовсе не требуется чем-нибудь заниматься. Единственное, чем младшие Морозовы должны владеть в совершенстве - аристократическими манерами; одежда, улыбки, жесты, движения - отточенная изысканность во всём, непозволительное нарушение семейных традиций - сделать шаг в сторону и испортить выверенный образ идеальных, безупречных, совершенных до мельчайшей детали куколок. А для чего нужны куколки? Чтобы красоваться за толстым витринным стеклом.
Госпожа и господин Морозовы не упускали ни единого случая продемонстрировать миру своих идеальных детишек. В роскошном загородном особняке семейства регулярно устраивались светские приёмы, праздники, торжества, дружеские и соседские встречи, на которые в избирательном порядке были приглашены самые богатые, известные, утончённые люди города и окрестностей. Тоненькая, воздушная, улыбчивая госпожа Морозова встречала долгожданных гостей у ворот, здоровалась с каждым, щедрой рукой рассыпала комплименты - и приглашала прибывших в дом, где дожидался не менее улыбчивый, но внушительный и солидный господин Морозов. А потом начиналась экскурсия. Неизменная. Длительная. Гости бесконечно рассматривали аккуратные комнатки, королевские залы, изящно убранные гостиные, кокетливые спальни, и картинные галереи с поразительными коллекциями живописи, и библиотеку с огромными стеллажами лучших образцов литературного искусства, и творения признанных скульпторов, и волшебные струящиеся ткани радужных расцветок, и россыпи драгоценных камней, и...
Особняк семейства Морозовых представлял собой собрание прекраснейших, утончённейших, качественнейших вещиц самого разного толка. И где-то в огромной стеклянной ветрине, затерявшись между картинами итальянского Ренессанса и старинной серебряной посудой семнадцатого столетия, помещались Андрей и Ольга, жемчужина прославленной коллекции. Они украшали любой семейный приём. Улыбались гостям на роскошных танцевальных праздниках. Поддерживали воздушную и возвышенную беседу во время завтрака, обеда, ужина. На них смотрели, ими любовались и бесконечно восхищались, а родителям, вполне довольным сложившейся ситуацией, ничего больше было не нужно. Куколки - только куколки, их единственное предназначение - поддерживать себя в застывшем безукоризненном состоянии и украшать собой стеклянную витрину семейства потомственных аристократов. Личности куколок не уделялось ни малейшего внимания. Помилуйте, разве имеет значение, что младшенькая Ольга, благодаря несомненным музыкальным способностям, хочет заняться пением, а старший Андрей больше всего на свете любит мастерить и разбираться в сложных механизмах?
Он терпел довольно продолжительное время. Разыгрывал блистательного утончённого аристократа перед публикой, улыбался каждому посетителю, поддерживал бестолковые великосветские разговоры, а после... после ему попросту надоело. Надоело переламывать и переделывать себя, притворяться перед самим собой в угоду эгоистичным желаниям отца и матери. Да, прежде это казалось естественным и непреложным - подчиняться воле родителей, выполнять требования родителей, продавать всё своё существо в рабство семейной аристократической репутации и старинным традициям... Теперь светская жизнь и бесконечная бессмысленная игра навязла в зубах в Андрея, как противная тягучая конфета, от которой хочется - и совсем не получается - отделаться. Он - живой человек. Он - самостоятельная, самодостаточная и свободная личность, а вовсе не идеальная мёртвая куколка за стеклом. Он хочет заниматься любимым делом. Он чувствует в себе бесконечные возможности и стремления, ярко выраженное желание быть чем-то большим, нежели украшение большой безупречной коллекции.
Андрей решительно заявил своим родителям, что роль, навязанная против собственной воли, ему совсем не по душе. И ушёл в подпольный театр с Яном, единственным сыном богатого успешного бизнесмена Виталия Севастьянова, по совместительству своим давнейшим ближайшим другом, где, наконец, получил абсолютную возможность заниматься любимым делом и быть просто собой. Не куколкой - собой. Андрей переселился в квартиру к Яну, - живущему отдельно, без отца, - домой не заглядывал, о родителях не вспоминал... впрочем, ошибочно было бы предположить, что предательство сына слишком сильным образом повлияло на господина и госпожу Морозовых. Не повлияло. Для видимости рассердившись, разыграв смертельную обиду, немного, пожалуй, расстроившись, что одна из жемчужинок коллекции оказалась дешёвой подделкой, потомственные аристократы целиком сосредоточились на младшенькой Ольге, которая, к сожалению, не сумела отыскать в себе сил вырваться на свободу.
Лорд замолчал. Некоторое время он занимался старательным наблюдением за спектаклем ребят; Лине только-только хотелось задать Андрею главный вопрос - что значит для него подпольный театр, - однако он, переведя на девочку задумчивый и немножко рассеянный, но решительный взгляд, ответил без лишних подсказок.
- Я не могу так, понимаешь? Не могу быть куколкой под стеклом, фальшиво улыбаться и заниматься глупыми играми потомственных аристократов... Мне без этого места никак.
Немного помолчали. Лина пребывала под ошеломительным впечатлением от услышанного, теребила в руках пуговицы джинсовой куртки и никак не могла определиться, что же в этой ситуации необходимо сказать. Андрей доверился ей - посредственной, ничем не примечательное, совершенно незнакомой ему девчонке, рассказал свою удивительную и неожиданную историю жизни... Лорда, беспечного шутливого техника с аристократическими манерами, привыкли видеть совершенно беззаботным, лёгким в общении, не обременённым какими-либо жизненными трудностями. У Андрея находился общий язык со всеми ребятами из сумасшедшего коллектива, он с удовольствием занимался любимым делом, приветливо относился к новенькой девочке... кто бы только мог вообразить, что в прошлом театрального техника скрывается такая неприятная семейная история?
Лина решилась уже что-нибудь, наконец, сказать, придумать слова поддержки для Андрея, - но, кажется, Лорд вовсе не нуждался в каком-то утешении или сочувственных речах. Он улыбнулся. И сказал, расслабленно и совершенно счастливо откинувшись на спинку бархатного кресла:
- Знаешь, родители помогли мне понять одну важную вещь. Никогда нельзя идти против себя самого. Да, я пытался соответствовать образу, который придумали для меня отец с матерью, но...
В последующем слова Андрея ещё долго звучали в Лининой голове. Нельзя идти против себя. Нельзя идти против себя.

Глава 8. Девочка с другой планеты

Глава 8. Девочка с другой планеты

Родители продолжали пребывать в уверенности, что Лина участвует в деятельности скромного любительского кружка - и поэтому надолго пропадает каждый день, даже в выходные; обрадовавшись, что дочка нашла себе подходящее занятие, вместо бессмысленных гляделок в интернет, они даже не пробовали помешать Лининым контактам с сумасшедшей компанией. Время шло. Зима, весна, месяц за месяцем. Девочка постепенно осваивалась в театральном коллективе. Это место становилось... домом, настоящим домом, как выразился однажды по-детски непосредственный Михаэль.
Как-то раз сценические подмостки встретили Лину подозрительным, неправильным звуком, звуком, который в подпольном театрике присутствовать и вовсе не мог - приглушённое кошачье мяуканье.
- Я что-то пропустила? - осведомилась девочка у Мики, поднявшись по ступенькам и пристально осматриваясь по сторонам, чтобы обнаружить источник таинственного звука. - Когда мы умудрились завести кошку?
- Даже трёх кошек, позволю себе уточнить, - ухмыльнулся Михаэль. - И, кстати, не "мы", а Динка.
Лина хотела переспросить, поинтересоваться, откуда Динке удалось раздобыть столько животных, но в этот момент тихонько скрипнули створки дверей, ведущих в заднюю комнату, и на сценических подмостках появилась Диана собственной персоной; загадочная улыбка, мечтательный затуманенный взгляд - и три маленьких пушистых котёнка на руках, худенькие, потрёпанные и несчастные-несчастные с виду. Динка поглаживала полосатую шёрстку зверушек, ласково почёсывала за ушками, а котята прижимались к ней, мяукали тоненькими голосами и старательно вылизывали хозяйкины ладони.
- Неожиданный поворот событий, - прокомментировала Лина. - Кто это?
Динка подарила девочке странноватую полуулыбку и, поочерёдно указывая на каждого зверёныша, сказала:
- Знакомься. Кассиопея, Сириус, Орион. Я нашла их в скверике неподалёку отсюда, они бездомные.
- Касси... что? - Лининому языку даже не удавалось толком выговорить закрученные прозвища животных. - Немного... странные клички для котят.
- Это названия звёзд, - глубокомысленно разъяснил Андрей, который, как и в самый первый день знакомства Лины с театральным коллективом, с ошеломительной внезапностью свесился откуда-то из переплетения проводков и розеточек наверху. - Динка вообще помешана на звёздах.
- Ага, - подхватил Михаэль. - Если бы Динке пришло в голову назвать котят как-нибудь по-другому - это была бы уже совсем не она.
Через несколько дней котятки, превратившиеся в коллективных любимцев, переселились к Динке домой - а ребята довольно долго спрашивали, посмеиваясь, как поживают Сириус, Кассиопея и Ореон.
Нельзя сказать, что Диана Макарова никогда не привлекала Лининого внимания - напротив, после Седрика она представлялась девочке самым таинственным, непостижимым членом театрального коллектива. Необыкновенная манера одеваться, мечтательная, будто отстранённая от всего происходящего, улыбка, затуманенный взгляд полуприкрытых пронзительно-синих глаз, серебряные цепочки, серёжки и браслетики со звёздами и месяцами, приглушённый, практически потусторонний голос... Лине, с самых первых дней в подпольном театрике, хотелось разгадать эту удивительную девушку, настолько непохожую на остальных ребят - да что там, на всех представителей человечества, с которыми Лина когда-нибудь встречалась. "Помешана на звёздах" - сказал Андрей; и действительно, Динка всегда занимается расчерчиванием и рассматриванием загадочных звёздных карт, как будто правда понимает хитросплетения созвездий, названия звёзд, углы, градусы, линии... "Лунатик" - прозвище, которое закрепилось за Динкой в театральном коллективе. Интересно, почему сумасшедшая компания называет её так? Лина не успокоилась, не оставила свою неожиданную задумку углубиться в исследования каждого человека в подпольном театрике; с Андреем получилось, и вдруг... вдруг с необыкновенной девушкой Дианой тоже выйдет добиться каких-нибудь результатов?
Динка оказалась нестандартным исследовательским объектом. Ребята, разумеется, привыкли, но Лину ставили в тупик некоторые странноватые высказывания девушки, её бессмысленные, на посторонний взгляд, поступки, привычки, увлечений и вообще всё, что было связано с таинственным Лунатиком. В начальный период, в попытках адаптироваться к театральному коллективу, Лина старалась держаться поближе к Лёне, практически не акцентировала внимание на остальных участниках, а теперь присмотрелась... и осталась в ощущении лёгкого изумлённого недоумения. Динка обладала восхитительной способностью удивлять. Например, в первый исследовательский день, когда Лина поднялась по ступенькам на сценические подмостки, девушка подняла голову от многочисленных звёздных карт и поприветствовала её, мимолётно улыбнувшись, такими словами:
- А Марс сегодня в двенадцатом доме.
Лина даже остановилась, недоумевающе заморгав.
- Что?
- Тебе же говорят, Марс в двенадцатом доме, - Михаэль с глубокомысленным видом скрестил руки на груди и постарался придать своему лицу загадочное, отстраненное от всех примитивных человеческих материй выражение. Рафаэлю, который внимательно наблюдал за братишкой, не удалось удержаться, он фыркнул и отвернулся, чтобы не показывать внезапного приступа смеха, Мики тоже разулыбался и совершенно, по Лининому мнению, бестактным образом, расхохотался; но, видимо, Динке подобная насмешливая реакция не показалась оскорбительной, девушка только просканировала братьев Сальваторе проницательным, непонятным для постороннего человека взглядом, и вернулась к своим звёздным схемкам. Лина осталась в глубокой удивлённой задумчивости. Да, пожалуй, для всех участников театрального коллектива, кроме, собственно, Динки, фразочки про Марс представлялись абсурдными и лишёнными всяческого смысла, однако... судя по всему, Лунатик придавала им особенное значение, считала правильными и нормальными, в этом совершенно не приходилось сомневаться.
Следующий день подбросил в Линину голову ещё одну причину для размышлений, ещё одну странность-особенность Дианы Макаровой; Лина, появившись в подпольном театрике, с некоторой опаской поднялась по ступенькам на подмостки, подозрительно покосилась в сторону Динки, которая, по обыкновению, занималась на потрёпанном коврике звёздными картами. Девушка, почувствовав, что на неё кто-то смотрит, отвлеклась ненадолго, улыбнулась мечтательно-загадочно и промолвила:
- У тебя будет счастливый день.
- Эээ... почему?
- Потому что так предсказано звёздами.
Так Лине стало известно об очередном необыкновенном увлечении Лунатика - гороскопы; разумеется, не коротенькие кусочки глупостей, напечатанные в газетках и телевизионных программках, а предсказания, которые Динка тщательно высчитывала, толковала и раскладывала по полочкам самостоятельно. Отношение театрального коллектива, как и предполагалось, было... недоверчивым, насмешливо-снисходительным; Лина перерабатывала услышанную фразочку, не сориентировавшись до конца - воспринимать всерьёз или, может быть, как нестандартный специфический юмор, - а сумасшедшая компания, будто по общепризнанному сигналу, начала подтягиваться из разных уголков небольшого театрика, посмеивалась, перебрасывалась замечаниями и выстраивалась во внушительную очередь рядом с Динкой, расположившейся на потрёпанном коврике.
- Что происходит? - поинтересовалась Лина у Михаэля; Мики, заулыбавшись, торжественно объявил:
- Традиционная минутка предсказаний!
- Чего?
Оказывается, Динкины гороскопы превратились у театрального коллектива в традиционное, практически каждодневное мероприятие; ребята, выстроившись в очередь возле предсказательницы, выслушивали положительные/отрицательные характеристики будущего дня, подшучивали, комментировали шутливо-насмешливо... разумеется, никто из них не воспринимал слова Лунатика по-настоящему, всерьёз. Сумасшедшей компании было смешно, они веселились и получали действительное удовольствием от всего происходящего, но не требовалось быть экспертом, чтобы определить: гороскопы, как и всё, связанное с Динкой-Лунатиком, представлялось для них чем-то странным, забавным и, честно говоря, совершенно бессмысленным. Динка не могла этого не понимать. Впрочем, её никак не беспокоило насмешливое отношение окружающих - спокойная мечтательная полуулыбка, отстраненный, чуточку затуманенный взгляд, потусторонние интонации приглушённого голоса... Лина опять поймала себя на отчётливом ощущение, что Диана вовсе не притворяется, не разыгрывает маленькое представление, как, по правде, девочке казалось на первых порах - нет, она относится к таинственной звёздной ерунде со всей возможной серьёзностью и ответственностью, она верит в правдивость гороскопов, считает, что Марс на самом деле способен предсказывать человеческие судьбы. Что-то необыкновенное... удивительное, даже восхитительное присутствовало в Динкином характере; Лина это чувствовала, но, как ни старалась, не могла объясниться более конкретным образом.
Однажды, оказавшись в многофункциональной общей комнате, чтобы захватить подушку с продавленного диванчика, Лина скользнула мимолётным взглядом по дальней стенке и обнаружила то, за что вовсе не зацепились её глаза во время экскурсии, устроенной Андреем несколько недель назад. Напротив двери располагалось расчищенное пространство, а стенка... это была очень, очень нестандартная стенка; каждый сантиметр стареньких выцветающих обоев с весёленькими цветочками оказался закрыт творческим беспорядком, составленным из таких предметов: звёздные карты, списки с названиями звёзд, отдельными изображениями созвездий, рисунками космической тематики, значками в форме звёздочек и месяцев разного размера, бумажками с надписями непонятного назначения... В комнате появился Рафаэль, Лина, необыкновенно удивлённая, окликнула его.
- А это... это что, прошу прощения?
Раф проследил за Лининой рукой, которая указывала на таинственным образом оформленную стенку, позволил себе коротенькую лёгкую улыбку - редкость для старшего брата Сальваторе, - и ответил:
- Это, позволь тебе представить, личная собственность Лунатика, место Динки, ещё более известное как "уголок странностей". Впечатляет?
У театрального коллектива была внушительная книжная коллекция; каждый из участников притаскивал любимые книжки, какие-то обнаружились посреди эверестов хлама в общей комнате, за какими-то ребята вместе отправлялись в книжный магазин... Маленький шкафчик с несколькими полочками, втиснутый между диванчиков и столом, готов был разорваться от огромного количества самых разнообразных книжек, которые стояли, лежали, балансировали на краешке, грозясь шлёпнуться на пол; занявшись однажды тщательным изучением литературных богатств подпольного театрика, Лина обнаружила, что подавляющая часть представляет собой фантастику или фэнтези.
- Настолько любите этот жанр? - удивилась однажды девочка.
- Нет, не мы любим, - ответил Михаэль. - Динка.
Оказывается, второй всепоглощающей страстью Лунатика, после астрономических штуковин, была фантастическая литература. Динка зачитывалась фантастикой; она могла схватить любую книжку соответствующего жанра с полки, запрятаться с ней куда-нибудь в уголок - и читать, читать, читать много часов подряд практически без перерывов; попытаться вернуть Динку обратно в реальность в такие моменты представлялось совершенно бессмысленным. Закончив читать, Динка шокировала окружающих чудаковатыми замечаниями, например:
- Жалко, что письмо из Хогвартса не смогло добраться до нас.
Или:
- Интересно, а хоббиты расскажут мне про Кольцо Всевластья, если я когда-нибудь с ними повстречаюсь?
По началу, разумеется, Лине непросто было справиться с бесконечным удивлением и поверить, что Динка не пытается рассмешить, не проявляет таким образом специфическое чувство юмора... на самом деле не сомневается в существовании хоббитов, Хогвартса и всех остальных составляющих фантастического, невидимого для глаз обыкновенного человека мира.
После этого эпизода с книгами Лина впервые решила внимательно присмотреться к тому, как ребята относятся к чудачествам Лунатика. Да, члены театрального коллектива участвовали в традиционной раздаче предсказаний, интересовались, как поживают котята со звёздными именами, демонстрировали "уголок Динки" как достопримечательность подпольного театра, задаривали Динку фантастическими книжками, и всё-таки... Лина, понаблюдав несколько дней, увидела с некоторым удивлением, что ни один человек из сумасшедшей компании не воспринимает Динку всерьёз. Пожалуй, они считали её забавным существом со странностями, девочкой с другой планеты, диковинной зверушкой, которая обитает в какой-то параллельной вселенной и ничуть не похожа на остальных, "нормальных", людей; театральный коллектив относился к Лунатику немножко насмешливо, немножко снисходительно - нет, совершенно без отрицательного подтекста, никто никогда не подсмеивался над ней с намерением обидеть, не старался переделать под общепринятые стандарты, просто... Просто Динка для сумасшедшей компания была другой, была странной и чудаковатой девочкой-лунатиком, и ребята принимали это как само собой разумеющееся, ни разу не попытавшись заглянуть в сущность Динкиных странностей, ни разу не задумавшись над тем, что гороскопы, звёзды, другие планеты - не "странность" для Динки, а то, чем она живёт и то, во что по-настоящему верит.
Информация про Динку так и накапливалась - обрывками, кусочками, совершенно по-другому, чем это было с Андреем; одного откровенного разговора, пожалуй, тоже хватило бы, чтобы составить характеристику Дианы Майоровой, понять, что из себя представляет этот удивительный человек, однако... Динка была слишком удивительной. Слишком нестандартной, необыкновенной, не соответствующей никаким Лининым представлениям о том, какими бывают люди. Странная. Непонятная. Сумасшедшая? Кажется, Динка существовала в собственном таинственном мирке, с загадочными созвездиями, далёкими непостижимыми галактиками и фантастическими историями, мирке, в котором действительно происходят настоящие, непридуманные чудеса. Да, параллельный мир. Он представлял собой неотъемлемую частичку Лунатика, окольцовывал девушку невидимыми границами всегда и везде, где бы она не находилась... невидимыми, но совершенно непроницаемыми и запертыми, на крепкие неразрушимые замки запертыми границами. Для посторонних вход запрещён. Не пройти. Не заглянуть. Да, впрочем, находились ли желающие углубиться в Динкин мирок, узнать её... узнать по-настоящему?
Лина не могла заставить себя разговаривать с Динкой. И не могла растолковать, какими чувствами сопровождается в ней образ Лунатика... откуда, откуда это иррациональное, однако отчётливое и несомненное ощущение, что Динка - пришелица из параллельного мира, а ей, обыкновенной обывательнице Лине, не постигнуть сущности этого загадочного пространства и никогда, никогда не проникнуть внутрь. Да, Динка была участницей театрального коллектива, и всё-таки неощутимая, нематериальная граница очерчивает вокруг этой девушки тоненькую полоску, оставляя всех остальных членов сумасшедшей компании по другую сторону от неё.
Лина, наверное, никогда не решилась бы заговорить с таинственным Лунатиком, если бы в дело решительно не вмешался случай. Однажды, появившись в театре, девочка была полностью погружена в собственные размышления - как говорится, о смысле нашего бренного бытия, - занималась пространными мысленными рассуждениями и, поднимаясь по ступенькам на сценические подмостки, не заметила Динку, которая двигалась чуть-чуть впереди неё; Лина случайно зацепила девушку плечом, и многочисленные звёздные карты, аккуратной стопочкой расположившиеся у Динки в руках, рассыпались по полу.
- Ох, прости, пожалуйста! Я задумалась... не заметила тебя.
Динка не ответила, только подарила девочке очередную мечтательную полуулыбку; она вообще не слишком часто разговаривала - чаще, разумеется, чем Седрик, и всё-таки, - поэтому загадочные улыбки и проницательные взгляды являлись стандартным способом Динки общаться с окружающими людьми. Девушка молча принялась собирать бумажки, разлетевшиеся на несколько метров вокруг места происшествия; Лина, конечно, бросилась ей помогать, чувствуя некоторую растерянность и неловкость - это был первый раз непосредственного контакта между ней и Динкой; по обыкновению девочка немного сторонилась Лунатика, не подходила близко и, тем более, ничего не говорила ей.
Динка не возражала против помощи постороннего человека; вместе они восстановили внушительную стопочку листков и вернулись вместе со звёздными картами обратно на сцену. Сейчас бы Лине отправиться по своим делам, дождаться появления Лёны, Яна и остальных, однако девочка, не вполне понимая, с какой целью делает это, пристроилась на деревянных половицах рядом с Динкой - та, расположившись на своём излюбленном местечке, раскладывала вокруг листки чистой бумаги и цветные карандаши. Лина впервые оказалась настолько поблизости от Лунатика, упустить возможность понаблюдать за этой удивительной девушкой было невозможно; да, неловкость и растерянность, которые всегда сопровождали девочку, когда она присматривалась к Динке, оставались неизменяющимися, но Лина со всё возрастающим любопытством смотрела, чем занимается Лунатик. Оказывается, Динка любила рисовать; разумеется, до профессионального уровня Валерия ей было очень и очень далеко, да, впрочем, девушка наверняка бралась за карандаши только ради собственного удовольствия, чтобы выплеснуть на бумагу свои мысли и фантазии. Заточенные грифели скользят по листочку, размашистыми уверенными линиями, и постепенно превращаются в бескрайний простор необозримого космоса, пятнышки сверкающих звёзд, россыпь звёздной пыли и где-то там, посреди иссиня-чёрной бесконечности, вспыхивает ослепительно-алым пламенем крошечная звезда. Лина и сама не заметила, как Динкин рисунок начал затягивать её воображение, уносить в таинственные космические дали, и вот она уже во всех подробностях представляла себе, какой может быть жизнь на этой маленькой светящейся точке в колоссальном океане вселенных и галактик, какие удивительные существа могут её населять... Люди, наблюдающие за космосом в телескопы, даже не догадываются, насколько ошибочны их представления о необитаемости всех остальных планет, кроме Земли.
Динка оторвалась от рисунка. Подняла голову, мечтательно улыбнувшись случайной наблюдательнице - и, будто прочитав Линины мысли, спросила:
- Красиво, правда?
И Лина ответила:
- Это прекрасно.
Динка закончила первый рисунок и начала заниматься вторым; карандаши мелькали над чистыми листочками бумаги, превращая белоснежную поверхность в необыкновенные, восхитительные, яркие воплощения безграничных фантазий. В подпольный театрик подтягивалась сумасшедшая компания; ребята весело переговаривались, перешучивались, разбредались по излюбленным местам, чтобы взяться за привычные дела, и с лёгким удивлением останавливали взгляд на Лине, которая продолжала сидеть рядом с Динкой, наблюдать и тихонько восхищаться про себя. Динка совершенно не возражала против наблюдательницы; напротив, она, кажется, воспринимала Лину как полноценную участницу творческого процесса, спрашивала её мнение о рисунках, советовалась насчёт наиболее подходящих цветов и с любопытством выслушивала ассоциации, которые возникали у девочки относительно этих художеств. Динка и Лина разговаривали совсем немного; перебросившись несколькими словами, вновь погружались в ненапрягающее молчание. И создавалось странноватое чувство... будто бы теперь неосязаемая стенка отгораживает от всех окружающих не только Лунатика, но и Лину вместе с ней; значит ли это, что у девочки получается... понять Динку? Увидеть, какая она - настоящая?
Когда пришло, наконец, время перекусить, Лина с лёгкой неуверенностью обратилась к Динке:
- Давай вместе?
Девушка, с привычной мечтательной полуулыбкой, кивнула.
Непривычно, даже странно, если честно, было разговаривать с Лунатиком, находиться рядом, выбирать из объёмистых пакетов с продуктами что-нибудь вкусненькое, - общаться с девочкой с другой планеты так, будто бы она является самым обыкновенным человеком; несколько дней назад Лина даже представить не могла, что будет вступать с этой загадочной девушкой в непосредственный контакт. Они расположились на одном из последних рядов в зрительном зале; помолчали немного, наблюдая за дурачествами Михаэля, безудержной энергией Леонида, мрачноватой отстраненностью Седрика, и только потом, спустя продолжительный промежуток времени, Лина решила задать вопрос:
- Ты всегда увлекалась звёздами?
- Да, - ответила Динка, не задумавшись. - Всегда. Сколько себя помню. Однажды, в детстве, родители отправились со мной и Лёкой в планетарий... Брат заснул, убаюканный скучным голосом диктора, а я не могла оторваться от этого удивительного пространства над моей головой, безграничного, бесконечного, в котором вспыхивали планеты и звёзды, много-много сверкающих звёзд... Мой мир. Мне больше не представить было себя отдельно от созвездий, галактик и планет. Мы с папой летними ночами частенько наблюдали за звёздным небом. Я смотрю на него, на огромный непостижимый купол, - и чувствую, что улетела бы туда, если бы была возможность. Ребята посмеиваются надо мной. И в школе, конечно, тоже так было. Глупости, детские фантазии, ерунда, но, знаешь... никому ведь неизвестно, что происходит там, в небесах, на бесчисленных звёздах и планетах. Никому неизвестно, существуют ли параллельные миры и волшебство, эльфы и гномы, Хогвартс и Средиземье... правильная реакция, наверное - не верить в то, что нельзя увидеть своими глазами, - но это вовсе не значит, что чудес на свете нет. Правда?
Лина кивнула. Она не могла подобрать подходящих слов, чтобы откомментировать Динкино высказывание - да и нужны ли, впрочем, слова? Правда. Действительно - правда.
- Что для тебя театр? - без всякой, казалось бы, связи со всем сказанным раньше вырвалось у Лины.
- Театр - чудо, - ответила Динка, прикрыв глаза и улыбнувшись улыбнувшись мечтательной, отстранённой, абсолютно счастливой улыбкой.