Автор: Rainbow
Жанр: джен
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Как пережить смерть любимого человека? Возможно ли это?
Музыка: Lara Fabian - Intoxicated
От автора: Я знаю, что об этом написали тысячу раз до меня. Но песня выворачивает наизнанку. История просилась сама.
читать дальше
How can I stand alive,
With only half a life?
How can I love so hard,
With only half a heart?
Where do I go from here,
How do I breathe in here?
I guess it must be true,
I'm intoxicated by you.
With only half a life?
How can I love so hard,
With only half a heart?
Where do I go from here,
How do I breathe in here?
I guess it must be true,
I'm intoxicated by you.
О том, что она умерла, ему сообщили не сразу.
Тот день. Осень. Двадцать пятое октября. Дождь, промозглое небо, прелые листья в лужах, мокрый асфальт. Он помнит всё, всё сумел бы рассказать до мелочи. Что делал в тот день. Какая погода стояла на улице. О чём беседовали репортёры в утренних новостях. Сколько часов и минут было на экране мобильного телефона, когда раздался звонок.
Каждая деталь впечаталась в память. Намертво.
Принято считать, что мужчины не помнят даты, не придают значения месяцу, полугоду, году знакомства с любимой женщиной. Джонатан помнил. Двадцать пятое октября. Ровно год с тех пор, как они встретились впервые.
Он решил устроить праздник-сюрприз, подарок для Кристины. Заказал столик в её любимом кафе. Взял билеты в театр, на спектакль, который она давно, безуспешно мечтала посмотреть. Кристина заканчивала работу позже, чем Джонатан; они созвонились, договорились встретиться в кафе через час. Она, удивившись, спросила, что произошло. Он, заговорщицки понизив голос, пообещал, что узнает всё, как только приедет.
Осень в том году была на редкость паршивой. Холод. Дождь. Изредка - снег. Тяжёлые мокрые тучи гнездились над головой, бурные потоки воды шумели в канализации, липкий туман грозил забраться за шиворот.
Но Джонатан с удобством устроился за столиком кафе. Потягивал кофе из чашки. Просматривал газету. Ему было тепло, хорошо, уютно, а скоро появится его любимая девушка. Его Кристина.
Джонатан был счастлив.
Он отчётливо помнил, как тогда, под гулкий звон дождевых капель по стеклу, думал о ней. О том, где, когда, как они познакомились. О том, как много моментов, хороших и плохих, приятных и не очень, пережили вместе. Погода ли, обстановка ли - что-то потянуло, позвало Джонатана углубиться в воспоминания.
Его знакомство с Кристиной можно назвать банальным. Обычный день в институте, обычная толкотня, суматошная подготовка к грядущему семинару. Он поднял глаза от конспекта и увидел, как девушка, ему незнакомая, обводит глазами номера кабинетов, сверяет по листочку.
Джонатан подошёл к ней и спросил, какая аудитория нужна. Она ответила, что кабинет философии. Он ответил, что у него через пять минут там семинар, вызвался проводить. Назвал своё имя, узнал, что новенькую девушку зовут Кристина.
Стандартная вежливость. Не больше. Джонатан не знал, что краткая беседа с Кристиной скоро перерастёт в отношения. Долгие. Крепкие. Удивительные. В группе с Джонатаном училось много девчонок, с первого курса, - но Кристина была одной особенной.
Они вместе закончили институт. Устроились на работу. Стали жить вместе в маленькой, пока ещё съёмной, квартире. И год прошёл с их первой встречи, и многое было, и Джонатан твёрдо знал - он любит Кристину. Раньше, сейчас и в далёком будущем.
Никто не назвал бы Джонатана и его девушку образцами покладистого, мягкого характера. Нет. И он, и она были бойкими, активными, острыми на язык, любителям поспорить, поругаться, доказать свою правоту. За двенадцать месяцев отношений случилось много разных вещей. Один раз Кристина и Джонатан два дня ночевали порознь, объявили друг другу бойкот. Однажды, поссорившись из-за пустяка, спорили до хрипоты, стояли каждый на своём. Ругались. Ревновали. Обижали. Обижались. И всегда, рано или поздно, конфликт приходил к мирному разрешению. Они не могли злиться долго один на другого. Они не могли по одиночке.
Джонатан не сразу стал бить тревогу, когда Кристина не появилась в кафе в назначенный час. Ну, мало ли, что бывает - пробки, проблемы на работе, автобус вовремя не приехал, с подругой встретилась, заболталась. К тому же, его девушка никогда не была пунктуальной. Она умела, как никто другой, опаздывать по самым разным невероятным причинам.
Шесть часов вечера. Семь. Джонатан, ощутив смутную тревогу, набрал знакомый номер на мобильном.
"Абонент недоступен". Недоступен, недоступен. Несколько раз подряд.
Беспокойство ещё не оформилось. Было лёгким, далёким, совсем несерьёзным. И только после, когда минуло два часа от назначенного срока, Джонатан испугался. По-настоящему почувствовал страх, острый холодный страх.
Ему позвонили в восемь пятнадцать. Незнакомый безликий голос сообщил, что Кристина Харви умерла.
А то, что происходило дальше, Джонатану почему-то помнилось смутно. Он гонит, гонит свою машину по шумным проспектам, отчётливо превышая скорость. Он в больнице, смотрит на мёртвое, застывшее, как маска из фарфора, лицо Кристины. Он в коридоре, слушает, как врач рассказывает ему: местные хулиганы, поймали девушку в подворотне, "скорая" прибыла слишком поздно, ничего сделать нельзя...
Джонатан отказывался вспоминать, прокручивать в памяти те моменты. Его сознание закрывало, нет, отторгало страшную правду - Кристины больше нет. Может быть, если не верить, не признавать за истину...
Как это - Кристины больше нет? Как это - он никогда не увидит её? Не обнимет, не возьмёт за руку, не будет ругаться с ней, обижаться на всякие глупости, ревновать, просить прощения, не пойдёт на её любимый спектакль, не поздравит с годовщиной знакомства.
Кристине было двадцать три года, они с Джонатаном любили друг друга, она не могла, не могла, НЕ ДОЛЖНА БЫЛА умереть!
Таких вещей не случается в обыденной жизни. Такого не бывает. Не может быть.
***
- Джонатан. Эй, Джонатан!
- Что?
Рядом с ним стояла Аманда, коллега по работе. Смотрела, как на сумасшедшего, водила вверх и вниз рукой перед его лицом.
- Уснул, что ли? Вот, бумаги на подпись. Давай скорее, мне к шефу бежать.
- Да-да.
Аманда склонила голову к плечу, изучая Джонатана, спросила:
- Всё в порядке?
- Конечно, - улыбнулся он, размашисто расписываясь под каждым листочком. Отдал Аманде всю стопку, проводил её глазами до дверей кабинета и, шумно выдохнув, уронил голову на скрещённые руки.
На работе почти никто не знал, что Джонатан с кем-то встречается. Кристина не заходила сюда, её не видели, общих знакомых среди коллег Джонатана не наблюдалось. Офис - огромный, шумный, беспокойный; люди сновали туда-сюда, заглядывали к Джонатану с бумагами, приглашали на чашечку чая... Никому не было известно, что его любимая девушка, его Кристина, умерла.
Позже, после конца рабочего дня, Джонатан сидел за столиком в кафе. Том кафе. Болтал остатками капуччино в чашке, рефлекторно листал страницы спортивной газеты, слушал, как шепчется радио за стойкой бармена.
Это ощущение пустоты бывало и прежде. Когда, например, Кристина на два дня, поссорившись с ним, уехала в гости к подруге; когда отправилась навестить маму в далёкий городок; когда, по работе, пропала почти на неделю в командировке. В такие дни Кристина не сидела рядом с Джонатаном в кафе, их кафе. Не смотрела с ним телевизор. Не гуляла, болтая, по заросшему центральному парку.
Джонатану было плохо без неё. Даже тогда. В любой момент, если Кристина не находилась рядом, вместе с ним. Но раньше... злясь, обижаясь, ожидая, скучая, Джонатан знал - Кристина есть; где-то там, в командировке ли, у матери ли, у подруги ли; а может, по горло в делах, не имеет возможности вырваться. Она была. Она существовала, он мог позвонить ей, написать сообщение, знать, что скоро, в ближайшее время, услышит голос, увидит, обнимет, скажет, что любит.
Теперь Кристина не уехала, не поссорилась с ним, не задержалась на работе. Её нет.
Её нет и никогда больше не будет.
***
- Джонатан. Эй, Джонатан!
- Что?
Рядом с ним стоял Эван, держа в руках две запотевшие, огромные кружки пива.
- Прости. Задумался.
На лице Эвана отразилось болезненное, понимающее, сочувственное выражение. Он опустился рядом с Джонатаном на диван, похлопал по плечу, сделал попытку улыбнуться.
- Она?
- Конечно, она.
Эван, лучший друг. Он был одним из немногих, кто знал, что случилось с Кристиной. И понимал, разумеется, что чувствует Джонатан, сопереживал, делал попытки расшевелить его... вот, сегодня в спортивный бар позвал, матч смотреть, пивом угостил, шутит, смеётся, рассказывает истории.
Не видит, что это бесполезно.
"Задумался" - в таком состоянии, не замечая, что происходит вокруг, Джонатан находился постоянно. Сидел, неподвижно и мёртво, смотрел в одну произвольно выбранную точку, опустив голову на скрещённые руки... сидел и сидел. Смотрел и смотрел. Много часов подряд мог бы - если б другие люди не возвращали его обратно в реальность.
- Джон... - Эван помялся, повертел в руке кружку с напитком, прежде чем решиться продолжить. - Джон, я знаю... знаю, как тебе трудно и больно. Но жизнь не кончается. Не кончается, понимаешь? Надо жить дальше. Жить, а не чахнуть заживо, как ты.
Джонатан кивнул. Любопытно, на какой ещё ответ Эван рассчитывал?
Да. Да, друзья всё знают и понимают. Однако им не увидеть... не осознать, что дальше жить, продолжать заниматься привычными делами - невозможно. Как он сумеет, если всё, всё на свете напоминает ему о Кристине?
В этот спортивный бар Джонатан однажды затащил её, сказав, что её понравится. Такое пиво они вместе пили, ругая его за вкус. За столиком в кафе он говорил Кристине, что хочет быть с неё. На перекрёстке они ругались, долго и громко, пугая прохожих. Вон в том компьютерном клубе Джонатан учил Кристину играть в какую-то популярную сетевую игрушку. А в тех магазинчиках они вместе устроили погоню за новогодними подарками.
Кристина. Везде - Кристина. Каждое место, каждая книга, фильм, напиток, блюдо, так или иначе, были связаны с ней. Она сидела здесь. Ходила здесь. Смеялась здесь. А теперь Кристины нет, нет... и никогда не будет.
Что ты говоришь, Эван? Жить дальше? Начать жизнь заново?
Как это сделать там, где больше нет её?
***
Было проще, намного проще, если вокруг Джонатан находились друзья, коллеги, кто-то тормошил его, тряс, заставлял втягиваться в повседневные проблемы. Подписываешь бумаги, составляешь документы, пьёшь пиво, смотришь матч - и легче; легче забыться, отвлечься, создать видимость того, что мир не встал с ног на голову, он стоит на положенном, обыденном месте.
Джонатан боялся своей квартиры. Пустой, молчаливой и отвратительно чужеродной. Будь его воля - никогда не возвращался бы сюда; стоило переступить порог - и боль, как голодный обезумевший хищник, вцеплялась в горло.
Джонатана давило, сжимало, разламывало изнутри. На кусочки. Он физически, остро и дико ощущал, как расползается, разбивается, - а сил, чтобы противиться, чтобы собрать себя обратно воедино, нет.
Джонатан не мог читать книги, как прежде. Не мог смотреть фильм, общаться с кем-нибудь в интернете, пить кофе перед телевизором, строить карточные домики... Не мог ничего. Глубокая тёмная брешь в груди высасывала энергию, желания, стремления, всё; лечь и глядеть в потолок - единственное, на что Джонатану хватало душевных сил.
Самое страшное было в том, что снаружи, физически всё оставалось хорошо. И таблеток, уколов, чтобы избавиться от таких болезненных ощущений, ещё не придумали. Боли было много. Слишком много. Она свернулась, туго свернув кольца, внутри, как огромная змея, упрямо, постоянно, молчаливо. Но иногда... иногда боль сходила с ума, ворочалась, билась, рвалась наружу; в Джонатане места для неё не оставалось; тогда он вставал и начинал методично выплёскивать боль наружу.
Если под руку попадались люди, Джонатан кричал на них. Вступал в перепалки по ничтожному поводу. Если находился в одиночестве - рвал на части листы бумаги, впечатывал в стенку кулаки, глядя, как кровь, обжигая, льётся между пальцев на пол. Ему казалось - легче; в ярости, в физическом неудобстве, в едких словах, в разрушительных жестах есть возможность успокоиться. Шанс забыться. Переключить себя на что-то другое, на кого-то другого... только не думать о Кристине.
Это помогало. На жалкие, нелепые минуты и часы. А потом всё начиналось обратно по замкнутому кругу.
Джонатан чувствовал, что долго не выдержит. Прогнётся, сломается однажды - и сойдёт с ума. Он начал искать выход.
***
Хулиганов, предположительно напавших на Кристину в тот день, нашли. Допросили. Проверили. И отпустили, за нехваткой неопровержимых улик.
Об этом говорили вечером, по телевизору в блоке новостей. Джонатан слушал. Его пальцы сами, комкая салфетку, сжимались в кулаки.
Он знал, был твёрдо уверен - убийц Кристины накажут. Да, строго говоря, те мальчишки-хулиганы не прикончили его девушку, она погибла, до приезда скорой, от потери большого количества крови. Но если бы не они... если бы, чёрт возьми, не горстка сумасшедших недоумков, Кристина осталась бы жива!
И Джонатан подумал - а вдруг поможет? Вдруг месть, месть за смерть любимой девушки, поможет притупить боль, смириться с потерей? Погасит страшный пожар внутри?
Он отправился на то место, где погибла Кристина. В тот самый дворик, за грязной подворотней, скрытый кольцом домов от посторонних глаз. И мгновенно заметил хулиганов; прикуривая от одной зажигалки, они устроились на низком железном заборчике неподалёку.
- Эй, - позвал их Джонатан. Подошёл, встал рядом, пряча руки в карманах пальто. Он не знал, что будет делать дальше. Не имел чёткого плана действий. Но боль... и пустота в груди, и острое чувство несправедливости, и тоска по Кристине, и ярость... всё, что бесцельно металось в нём в поисках выхода, разом вскипело, вспыхнуло, обратившись на этих парней. Они убили Кристину. Они поплатятся. Джонатан должен отомстить.
- Чего тебе? - вполне мирно поинтересовался вожак шайки. судя по всему, лезть в драку он сегодня не планировал.
Зря.
Джонатану стоило услышать одно слово; один звук голоса этого подонка, негодяя, урода, который убил Кристину... Он не помнил себя. Не помнил, как, в какой момент, что-то бессвязно выкрикнув, бросился на парней. На четырёх рослых, сильных и явно с оружием парней. Ему было плевать. На всё. На тычки, удары, затрещины, на губы, явно разбиты в кровь, на саднящую боль повсюду, на заплывший правый глаз. Джонатан бил. С удовольствием, с острым наслаждением впечатывал кулаки в чьё-то тело, в бока, руки, ноги, грудь, снова и снова, снова и снова. За Кристину. Получите, ублюдки. За Кристину. Она не должна была умереть!
Он начал осознавать реальность только в тот момент, когда крепкие ладони ухватили его за плечи, потянули прочь. Когда чьи-то голоса, крики, звон и гудки автомобиля раздались вокруг.
- Джон! - взывал к нему знакомый голос. - Джон, эй, ты слышишь меня?
Джонатан с трудом сфокусировал взгляд. И понял, что он сидит на земле, на холодной мёрзлой земле. А над ним стоит Эван, лучший друг Эван, стоит и смотрит удивлённо, растерянно, жалостливо, как на сумасшедшего.
- Какого чёрта, Джон, мать твою? - выдохнул он. - Ты в своём уме? Зачем пошёл один против четверых?
Джонатан опёрся на локти, изучая стенку блочной пятиэтажки за спиной Эвана. Он смутно ощущал, как струйка крови бежит из разбитой губы по подбородку - но не мог, не находил сил внутри поднять руку и вытереть лицо рукавом. Джонатан старательно прислушивался к себе. Пытался найти покой, удовлетворение, радость... хоть что-то.
Пытался. Но ничего не было. Точней сказать, ничего нового. Тупая саднящая боль. Огромная чёрная дыра в груди. Он отомстил, он как следует наказал убийц Кристины, однако... ничего не изменилось.
Месть не помогла.
***
- Знакомься, Джон. Это Катрина, - с улыбкой от уха до уха возвестил Эван, подталкивая вперёд девушку. Миленькую девушку с длинными светлыми волосами, голубыми глазами, скромной улыбкой.
- Здравствуй, - вежливо поздоровался Джонатан и перехватил Эвана, который вдруг собрался уходить, за рукав. - Отойдём, дружище, поговорим?
В клубе было шумно. Громко, накурено и отвратительно тесно. Музыка хлестала по ушам. Люди толкались, бесились, шли по головам друг друга.
- Ты кого притащил? - поинтересовался Джонатан, припирая лучшего друга к стенке. - Какая ещё Катрина?
- Джон, - Эван долго, серьёзно и вдумчиво изучал лицо друга, прежде чем начать. - Я всё понимаю. Правда. Знаю, как тебе плохо и как ты скучаешь по Кристине. Но... дружище, целый год прошёл. Жизнь продолжается. Ты не думал, что надо бы продолжить жить, не умирать каждый день, а жить?
- При чём здесь эта девчонка?
- Сам подумай, Джон. Девушка - лучший способ отвлечься от неприятностей. Проведёшь с ней немного времени... может, и влюбишься в неё. Начнёшь встречаться, гулять с ней, жить, в конце концов.
- Да ты...
Джонатан начал - и проглотил последний кусочек фразы, задумавшись. Его глаза на краткое мгновенье остановились на фигурке Катрины там, в глубине клуба за столиком.
А вдруг... вдруг Эван прав? Новая любовь, новые чувства и отношения... Погрузиться в них с головой. Раствориться в них. Забыться в них. Уделять внимание новой девушке, дарить ей цветы, водить в кино и кафе, может быть, жениться, завести семью...
Вдруг это поможет ему убрать пустоту?
- Ладно, - махнул рукой Джонатан. - Познакомь меня ещё раз со своей Катриной.
Они лежали вдвоём в постели, и девушка смотрела снизу вверх большими, чистыми глазами ему в лицо. Шептала нежные глупости. Обнимала за шею. Прижималась. Доверчивая, милая, красивая, добрая и интересная. Катрина. Они провели хороший, уютный вечер в ресторане, прогулялись по парку, а теперь, судя по всему, их ждёт не менее замечательная ночь.
Джонатан протянул руку и провёл кончиками пальцев по щеке Катрины. Зарылся в длинные, густые пряди светлых волос. Наклонился, чтобы её поцеловать.
Не так.
Это не он подумал - будто статическим электричеством ударило, будто рычажок щёлкнул внутри. А между ним и Катриной, как из воздуха сотканный, возник барьер.
Не так. Да, совсем не так. У Кристины были короткие, медного цвета волосы, тонкие воздушные пряди. У неё на шее была родинка, маленькая, едва заметная. На щеке - узкий шероховатый шрамик с детства. Джонатан гладил, целовал, обнимал Катрину, но родинки, и шрама, и рыжих коротких волос... не было. Не было. Не было.
Не так!
Джонатан скатился с кровати, по дороге хватая вещи с пола. И суматошно начал одеваться, не попадал руками в руками, путал штанины. Ему вдруг стало... противно. Мерзко, стыдно, тошнотворно внутри, словно он совершил преступление.
Словно он предал Кристину.
- Что случилось? - испуганным голоском позвала с кровати Катрина. - Куда ты?
- Прости, - бросил Джонатан, выскакивая за дверь. - Прости, я не могу... Всё не так.
Не так.
Позже вечером он попросил Эвана, вежливо и тактично, никогда больше не знакомить его с девушками. Потому что... Нет, этого, разумеется, Джонатан лучшему другу не сказал. Потому что Катрина - не Кристина. И любая девушка на свете - не она. В них всё не так, непривычно, неправильно, с изъяном и просто... просто отвратительно.
Он никогда никого из них не полюбит. Как бы не старался Эван.
***
- Что с тобой, парень?
Джонатан поднял голову.
Бармен, протирая стакан, с любопытством поглядывал на посетителя. Видимо, не так часто ему доводится видеть, как кто-то, уронив голову на барную стойку, пялится в одну точку на стене много часов подряд.
- Личные трудности, - бросил Джонатан, принимая прежнее положение.
Он сам не знал, какого чёрта забыл в этом баре. Дома сидеть не хотелось. Квартира пугала. Дикая, мёртвая тяжёлая тишина, и за стенкой, нетронутые, до сих пор лежат вещи Кристины... В родной двушке сейчас, кажется, было холодно, как в морге. Мороз пробирал по коже, стоило переступить порог.
Лучше здесь. В шумном, запруженном незнакомцами месте, где никому нет дела до него.
- Девушка бросила? - спросил бармен, сочувственно ухмыляясь.
- Умерла, - ответил Джонатан.
Мужчина тихо присвистнул, продолжая натирать стакана. Со стуком опустил его на деревянную столешницу, плеснул цветных жидкостей, взболтал и подтолкнул к Джонатану.
- Знаешь, парень, лучший способ забыть о проблемах - напиться.
- Напиться?
Джонатан скривился. Он никогда не злоупотреблял спиртным, к тому же, кроме шампанского в Новый год и пары-тройки бокалов вина по торжественному поводу, не брал в руки ничего. Пойло в стакане казалось подозрительным.
- Поверь мне. Не то что девушку забудешь - имя своё. Вперёд.
И Джонатан выпил. Сначала первый стакан, потом второй, третий, четвёртый. А потом... его понесло. Его откровенно понесло, и потеряло всякую значимость, что пить, в каком количестве пить, сколько позже придётся за это заплатить. Джонатан залпом осушал стакан, хлопал о стойку и требовал следующий. Он не мог остановиться. Потому что боль, привычная липкая дыра в груди, притупилась.
Немного. Несильно. Но даже за минутное облегчение Джонатан был готов отдать всё.
Он проснулся утром, в своей постели. С головой, дико ревущей от боли. И, однако, к вечеру снова направился в бар.
Мужчина за стойкой сочувственно улыбнулся. Тут же поставил перед Джонатаном полный бокал.
- Угощайся, парень.
Всё повторилось заново.
И с тех пор походы в бар стали привычны. Да, после них болела голова. Да, хотелось пить снова и снова. А деньги, с трудом заработанные, легко и быстро таяли, Джонатан не замечал, как. Но в процессе... в процессе Джонатану было хорошо. Он опрокидывал в себя спиртное, смеялся над шутками бармена, болтал с посетителя - и так легко; свободно, весело, сумасшедше внутри. Новые чувства, острый букет ощущений, приправленный алкогольным привкусов, забил чёрную дыру глубоко внутрь Джонатана. Когда пьёшь - можно не думать о Кристине. О том, что Кристины больше нет.
Как-то раз к Джонатану подсел мужчина. Представительный и в костюме.
- Проблемы, дружище? - полюбопытствовал он.
- Ага, - буркнул Джонатан.
- Могу помочь.
Маленькие белые таблетки оказались куда лучше, действеннее, чем любое спиртное. От них уносило в миг. И в страшной чёрной пустоте вокруг возникали яркие пятна, хотелось... жить. Да, снова жить.
Недолго, правда. Эйфория быстро откатывала. И Джонатан бежал в клуб к тому человеку за новой порцией маленьких белых таблеток.
Правда, периоды беззаботного веселья становились всё реже. Чёрная дыра в груди - всё больше. И Джонатану было нужно ещё, ещё, ещё таблеток, чаще, чаще, чаще... только бы задавить; задушить; загнать эту боль обратно.
Его тогда вытащил Эван. Как, ценой каких усилий - Джонатан не представлял. Он вообще слабо помнил, что происходило в тот период его жизни. Крики, голоса, больница, люди в белых халатах... всё сливалось; размывалось, как нечёткая фотография, перед глазами, не задерживаясь в памяти.
Одно только Джонатан осознавал точно. Ни алкоголь, ни белые таблетки не помогли ему забыть Кристину.
***
Колёса поезда мерно, чётко перестукивали по рельсам. Вагон шатало. Стаканы в подстаканниках, позвякивая, сползали к краю стола.
Джонатан откинулся на своей койке, правой верхней, прикрыл глаза и стал слушать, как где-то в тамбуре бормочут голоса, шуршат деревья за окном; глядя, как уносится вдаль его родной город, все места, знакомые ему.
Эван без слов вручил Джонатану билет на поезд. Сказал, что ему надо уехать. Куда? Не имеет значения. Подальше. В другой город, к другим людям... в место, где он сумеет начать новую жизнь.
На вокзале Джонатан с трудом отыскал стоянку такси. Прочитал на листочке бумаги адрес квартиры, которую Эван снял для него; погрузил свои вещи в машину и забрался на переднее сиденье рядом с водителем.
Новые, незнакомые пейзажи пролетали за окном. Дома под самое небо. Маленькие зелёные парки. Уютные скверы. Огромные супермаркеты. Джонатан рассматривал всё, стараясь не упустить ни детали, рассматривал и думал, что, возможно... Эван прав. Он поселится на новом месте и сможет начать новую жизнь.
Первым делом он занялся обустройством квартиры. С воодушевлением, с удовольствием. Подобрал в магазине обои, линолеум, плитку для ванной, стулья, столы и диваны для комнат, уйму ненужных, но красивых безделушек... Он приходил домой к вечеру, уставший, как чёрт, и мигом проваливался в сон.
Ещё немаленькое количества времени Джонатан уделил поискам работы. Десятки вакансий. Сотни собеседований. Он часами разъезжал по городу, заодно запоминая, где какая улица находится. С радостью прокатился в метро, посетил, в процессе, пару-тройку местных достопримечательностей. Работа отыскалась. Хорошая, удобная, с приветливым начальством; а зарплата - куда выше, чем в старом городке.
Всё было готово. И Джонатан, с высоко поднятой головой, вышел в новую жизнь.
Ничего не получилось.
Да, Кристина не жила в этом городе, здесь не было мест, связанных с ней. И на первое время, обустраиваясь, обживаясь, Джонатан смог отвлечься; раствориться в новых заботах, с головой погрузиться в новую жизнь. На время. А потом... потом всё началось опять по замкнутому кругу, как прежде.
Он стал думать - а что было бы, если. А что было бы, если б Кристина осталась жива.
Они вместе гуляли по роскошному местному парку. Может быть, работали в одной компании. Джонатан показал бы Кристине свои любимые места. Повёл бы её на экскурсию по музеям. Они бы нашли здесь, в новом городе, их личное кафе, встречались бы там по вечерам, пили горячий сладкий кофе, болтали о ерунде.
Они бы...
Однажды, вернувшись в светлую, просторную новую квартиру, Джонатан зашвырнул кейс с бумагами куда-то далеко. Обхватил голову руками. Ткнулся спиной в стену рядом с входной дверью - и медленно сполз на пол, сжимая виски, пытаясь унять нервную дрожь, колотившую тело.
Он не смог. Он пытался забыть Кристину - в другой девушке, в мести, в алкоголе и наркотиках, в новой жизни в новом городе, - и не смог. Кто знает. Возможно, Эван прав. Пройдёт время, боль сгладится, Джонатан поднимет голову и научится жить снова, жить без Кристины. Но пока... пока он до сих пор любит её. Свою девушку.
Он никогда не забудет о ней.
Listen or download Lara Fabian Intoxicated for free on Prostopleer