[city-of-stars]

Название: «Не проси, не отдавай»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Жанр: джен
Рейтинг: PG
Размер: миди
Статус: закончен
Размещение: с моей шапкой
Музыка: Elya Chavez – Воля Отца
От автора: Мне давно хотелось написать что-нибудь по этой песне. Впервые так – не музыка под текст, а текст под музыку.

Случилось так, что он ушел туда,
Откуда нет возврата – в мир теней…

Кажется, время замедлило свой ход. Тори не помнила – как, когда очутилась здесь. И только слабо, мутно на краю сознания – дворец; шумная площадь, люди в чёрных одеждах; тропинка между домов, вперёд и вперёд – к кладбищу.
Вокруг Тори – десятки, сотни, может быть, людей. Тихий шёпот. Жесты рук. Взгляды – сочувствие, понимание, горечь. Тут были все – слуги из дворца, жители города, дети и взрослые, мужчины и женщины… Они окружали Тори. Они смотрели на неё, они перешёптывались, смахивая слёзы платком.
Тори не замечала. Не видела, не хотела видеть людей. И слышать голоса, ловить сочувствие, жалость, пустые глупые фразы. Для неё вокруг был только чёрный. Только чёрный, густо чёрный цвет, - и кладбище.
Кладбище.
Когда-то, в детстве, это место пугало Тори. Пап, а правда, что там призраки живут? Тори боялась – они придут однажды ночью к ней в спальню, схватят и утянут в сырую землю за собой. А отец смеялся. Обнимал за плечи, прижимая к себе, и говорил: «Ни один призрак не тронет мою любимую девочку». И Тори не боялась больше кладбища. Ведь оно далеко – на другом конце, позади решётки ворот города. И, конечно, его нет толку бояться. Пока папа рядом – Тори в безопасности.
А теперь она стоит тут. Среди могил, за низкой каменной оградой. Нет, призраки вовсе не притаились за густыми кронами деревьев. Просто папа – который защищал, заботился, берёг, самый нужный и любимый папа, - умер.
Умер.
Тори сказала себе, что плакать не будет. Нет, не будет, нельзя принцессе показывать своих слёз… Джейн не хотела пускать её на кладбище. И Фредерик, и Кристофер, и все. Не стоит видеть такое маленькой девочке – сказали они…
А Тори пошла. Заверив, что всё в порядке, что она выдержит, сможет… Не смогла. Всю ночь тихо плакала в подушку в своей комнате – и теперь, вот, снова. Не плакать…
- Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь короля нашего, Ричарда, ибо…
Тори не слушала. Её сознание, будто по щелчку, замерло после слова «ибо». И Тори не слушала. Не хотела слушать.
Вокруг толпились люди. Люди в чёрных одеждах. Они, как один, глядели не отрываясь в лицо священника - и не заметили, как девочка скользнула мимо них. Вперёд, ещё вперёд. К густой тени расцветшей вишни. Туда, где в открытом гробу, на чёрном шёлке, белело лицо её нужного, родного, любимого папы.
Казалось, он спит. Просто спит – глаза закрыты, руки сложены на груди; и на губах – улыбка. Добрая, полумечтательная, беззаботная – как всегда у него. Отец спит. Просто спит – но сейчас войдёт Фредерик, зовя к завтраку, и он проснётся… проснётся…
Кто-то из взрослых опомнился через секунды. Тори мягко, ласково взяли под руку. И прочь увели - в сторону от чёрных одежд, к дороге, к карете.
Но Тори запомнила. На всю жизнь запомнила глаза и улыбку отца. А ещё лицо – застывшее, бледное, опущенные веки и руки, скрещённые на груди. «Он не проснётся» - подумала Тори. Конечно, не проснётся. Ведь отец, её отец умер.
А умер – это навсегда.
- Ваше Высочество.
Тори вздрогнула. И подняла глаза – трудно, чувствуя, как не хочется ей смотреть, отвечать, думать…
Джейн. Она ласково, по-доброму улыбнулась, легко коснувшись её плеча.
- Ваше Высочество, садитесь в карету… я отвезу вас домой.
- Нет.
Тори сама, кажется, не знала, почему говорит это.
- Но… Ваше Высочество…
- Нет.
Джейн спросила: «почему?». И твердила ещё о чём-то, упрашивала, уговаривала, тянула к карете. Но Тори, внезапно, дёрнулась назад. Даже, наверное, крепче упёрла ноги в землю. И шептала – «нет». Нет, нет, нет – как заведённая. Нет. Разве можно… можно уйти? Ведь отец – он тут, он тут теперь. И Тори будет с ним… потому что – папа, и они всегда рядом, всегда, всегда, он обещал!
- Нет!
Уже отчаянно. Кажется, слёзы вновь защипали глаза.
- Ваше Высочество, - голос Джейн дрогнул. В её глазах – большое, чистое, глубокое понимание. Конечно, Джейн знала, как нелегко сейчас принцессе. Конечно, она знала, почему девочка не хочет ехать домой.
- Что случилось?
Фредерик. Подошёл, ссутулив плечи, из чёрной толпы; в его глазах – всё то же понимание.
Но Тори не видела. Не видела сочувствия, жалости, доброты – ей просто не хотелось видеть. Пусть Джейн и Фредерик уйдут. Пусть уйдут все, пусть не трогают её, оставят – с отцом…
Джейн подошла к Фредерику, что-то шёпотом сказала ему на ухо. Два взгляда, две пары грустных понимающих глаз.
Тори отвернулась от них. И зацепила взглядом точку, далёкую точку вдали – замок. Хотелось стоять так вечно. Не шевелить рукой или ногой, не говорить, не моргать – просто стоять так…
- Ваше Высочество, идёмте.
Фредерик. Он осторожно, словно боясь сломать, взял Тори под руку. И почти силой, уговаривая и утешая, потянул к карете.
Тори не противилась. Что толку теперь? Она позволила усадить себя в карету, на сиденье красного бархата.
Где-то за дверцей щёлкнул кнут, лошади тронулись, зашуршали колёса.
Тори смотрела в окно. На медленно, плавно бегущие прочь деревья. Они сливались – в одно большое, мутное, неразборчивое пятно.
Перед глазами не деревья были, конечно. Не Фредерик с Джейн, не толпа людей в чёрных одеждах.
Тори видела отца.

- Пап, а правда, что там призраки живут?
- Ни один призрак не тронет мою любимую девочку.

- Смотри-смотри, звёздочка! Падает! Ой, ещё одна!
- Это звёздный дождь, Тори. Нам повезло – такое редко в наших краях увидишь.
- Как красиво!
- Не забудь загадать желание.
- Желание?
- Да. Говорят, если, глядя на падающую звезду, загадать желание – оно обязательно исполнится!
- Тогда я загадаю… я загадаю…

- Пап, а я тоже буду править страной, когда вырасту?
- Конечно, милая.
- Ой, поскорей бы!
- Чуть-чуть осталось, потерпи.
- Думаешь, у меня… получится?
- А как же иначе? Ты станешь прекрасной королевой, гораздо мудрей и справедливей меня! И все станут говорить, что их королева Виктория – самая лучшая на свете.

Только отец называл её Тори. Виктория – полное имя; так, говорил он, хотела окрестить дочку мама. Королева Анна умерла – почти сразу после рождения девочки. Болезнь. Не успели распознать вовремя, помочь…
Тори плохо помнила маму. Лишь изредка выступали улыбка полумечтательная, как у отца, глаза цвета аквамарина, локоны волос, тёплые руки…
В детстве Тори много спрашивала у отца про неё. И он рассказывал – вечером, у камина, с кружкой горячего чая в руке. По его лицу скользила тень тогда. Глаза – грустные, голос – тихий. Конечно, папа скучал по своей жене…
А Тори почти совсем не вспоминала маму. Нет, в детстве ей хотелось узнать о ней всё, больше, больше. Но Тори росла – и мама уплывала, уходила в прошлое, тая вдали. У Тори был отец. Папа, любимый, нужный, родной. С ним девочка чувствовала… защищённость. Спокойствие. Тепло, уют и дом.

- А ты не оставишь меня? Не уйдёшь, как мама?
- Конечно, нет, милая.
- И мы всегда будем вместе?
- Всегда-всегда, обещаю. Ты вырастешь – и мы вместе станем править страной.
- Правда?
- Ну, конечно. Куда я уйду от моей любимой девочки?

Но он ушёл. Болезнь, никто не смог помочь – так говорили… И нет теперь тепла, уюта и дома. Нет улыбки, глаз, рук, нет голоса, который ласково будет звать её «Тори».
Ничего нет.

***

Теперь твой долг, теперь твоя судьба –
Согрей сердца людей.

Мир стоял. Странно, дико и неправильно – но мир стоял. Он не рухнул, не рассыпался, будто карточный домик. И замок был цел, и город мерцал огоньками в окнах за стеклом.
Нет, мир не рухнул со смертью короля Ричарда. Но Тори казалось – она умерла.
- Ваше Высочество.
Джейн. Она тихо постучала, вошла, осторожно неся в руках позолоченный поднос c завтраком. Свежие фрукты, чай с молоком, тёплый белый хлеб – как Тори любит.
Джейн прошла через комнату, опустив поднос на тумбочку у кровати. И распахнула шторы на окнах, впуская свет. Лучи рассыпались по мраморным плиткам пола, заиграли в часах на полке, вазах, фигурках и начищенных столовых приборах.
- Вставайте, Ваше Высочество, - ласково сказала Джейн, улыбнувшись. И скрылась за раскрытыми дверцами шкафа, чтобы выбрать одежду для принцессы.
Так было всегда. Каждое утро, все четырнадцать лет жизни Тори.
Но теперь… разве жизнь?
Джейн выбрала, наконец, ярко-жёлтое платье с пышным подолом – любимое у дочки короля. И, расправив складки, уже хотела одевать свою госпожу… Но Тори не притронулась к завтраку. Не встала с постели, не откинула одеяло.
Девочка глядела в окно. Прижав к груди колени, уткнувшись в них подбородком. Просто смотрела и смотрела – бессмысленно, не узнавая, не видя сада за стеклом.
- Ваше Высочество? – осторожно позвала Джейн.
Но Тори молчала. Кажется, она и вовсе забыла, что в комнате стоит кто-то ещё.
Потом, вроде бы, появился Фредерик. Потом Кристофер, Реджи, другие из слуг. Тори слышала плеск голосов, шорохи, ощущала, как изредка касаются её плеча, пытаются тянуть, тащить… Но в голове девочки было пусто. И пусть там суетятся, шумят, живут… всё равно теперь. Нет смысла.
Ничего нет.
Пожалуй, только одно чувство осталось в Тори. Боль. Острая поначалу, тупая и тягучая потом. Она сжимала. Давила, стискивала изнутри, вышибая из лёгких воздух. Кажется, вот-вот – и вывернет наизнанку.
Так прошло, быть может, несколько дней. Три, четыре, десять? Тори не считала. А в комнату к ней почти перестали захаживать люди. Только Джейн – она всегда тут, приносит еду, расчёсывает волосы, умывает. И сидит в углу комнаты в кресле, ни на секунду не оставляя госпожу.
Спустя три-четыре-десять дней Тори встала с кровати. Она вдруг ощутила… странную потребность в движении. Надо было идти. Не важно, куда, не важно, на сколько – просто идти, не останавливаясь. Идти…
Тори, как тень, скользила по коридорам замка. Из спальни – по лестнице вниз до столовой, по проходу мимо комнат, снова по лестнице, через зал, в библиотеку, в гостиную…
Тори сама не знала, куда и зачем она идёт. Но нужно было идти. Шагать, двигаться, чтобы не думать, не думать…
Сменились декорации, но в общем – всё было по-прежнему. Тори молчала. С похорон отца она ни одной живой душе не сказала ни слова. Только теперь – не спальня, а полутёмные, длинные, запутанные коридоры замка.
Девочка могла плутать по ним часами. Просто идти, рассеянно обводя взглядом стены, ступени и двери. Джейн, конечно, ходила за ней первое время. Она не могла, не могла оставить госпожу сейчас… «У неё глаза мёртвые, - говорила Джейн Фредерику, чуть не срываясь на слёзы. – Мёртвые, понимаешь?»
Фредерик понимал. И посоветовал Джейн дать принцессе побыть одной. Со временем, говорил он, рана затянется. Только подождать нужно… немного подождать…
Потом Тори стала выходить за пределы замка. Не в город, нет, - только в сад, что раскинулся по левую сторону, большой, бурно цветущий сад. Как сердце, в его центре был разбит пруд. Круглый, маленький, - кольцом вокруг него смыкались молодые яблони. У самого берега – скамейка в тени деревьев; а по зеркалу воды медленно, плавно скользили лебеди.
Тори всё чаще стала приходить к этому пруду. Садиться на скамейку, или на корточки на берегу, касаясь пальцами прохладной глади. Шёпот ветра, плеск воды, шорох ветвей деревьев… В них можно было забыться. Запутаться, слушая их, только их, - и ни о чём больше не думать. Не думать…
- Ваше Высочество.
Чей-то голос, справа. Тори подумала, что снова Джейн, или Фредерик, или Кристофер хотят расшевелить её. И подняла голову, чтобы просто сказать кому-то из них: «Уходи».
Но рядом с Тори, на берегу зеркального пруда, стоял мальчик. Кажется, одних лет с ней. Простые бриджи, рубашка, жилетка, светлые волосы, растрёпанные ветром. В руке мальчик держал корзинку с яблоками. А глаза его, зелёные, пристально смотрели на Тори.
- Ваше Высочество, - повторил он. Неуверенным, чуть испуганным голосом.
«Боится меня?» - вскользь подумала Тори. Один взгляд на мальчика – и снова отвернулась, не ответив. Ну, пусть оставит её в покое. Пусть поймёт, что ей не до него. Пусть… просто уйдёт отсюда.
Но мальчик не уходил. Он мялся, переступая с ноги на ногу, рядом с Тори. И, кажется, хотел что-то сказать ей.
- Не грустите, Ваше Высочество, - выпалил мальчишка вдруг. И, словно испугавшись, отступил на шаг назад.
Тори искоса взглянула на него… и разозлилась. Ну, в самом деле, что он хочет от неё? «Не грустите», надо же! Пусть уходит! Пусть оставит, оставит её одну!
Но Тори смолчала. Коснулась пальцами водной глади, надеясь, что мальчишка догадается уйти сам.
Но он не уходил.
- Не грустите, - повторил мальчик. – Да, я знаю, как тяжело вам сейчас, но… Но мы все с вами! Правда! И все помним короля…
Мальчишка говорил. Говорил, говорил, говорил ещё о чём-то, не смолкая. Кажется, утешал её. Кажется, поддерживал. А Тори подняла голову вдруг и внимательно посмотрела на него.
Поймав взгляд принцессы, мальчик осёкся. И глядел на неё в ответ – неуверенно, правда, испуганно. Но… где-то в зелёных глазах горело сочувствие. Жалость, грусть, странное, глубокое понимание…
Тори припомнила – так же Джейн смотрела на неё. И Фредерик. И Кристофер. И слуги, и люди на похоронах, и все… Они понимали. Они сочувствовали, понимали и жалели девочку, у которой погиб отец.
- Как тебя зовут? – спросила Тори. И, после похорон отца, это были первые её слова.
Мальчик обрадовался. В его глазах вспыхнула искорка, он улыбнулся – так широко, как сумел.
- Я Хьюго! – выпалил мальчик. – На кухне работаю, помогаю там… вот, мне велели яблок к ужину собрать, для пирога…
Ему, кажется, было немного неловко. Переступая с ноги на ногу, спрятав руки за спиной, - но Хьюго сиял, не прекращая о чём-то рассказывать. Словно боялся – замолчит, и Тори снова закроет себя, отвернётся.
Она отвернулась. И резко, взметнув облачко пыли с земли, встала с корточек, пошла прочь. Кажется, мальчик смотрел ей в след. Кажется, он был расстроен.
Тори не заметила камня, что подвернулся под ногу. И, споткнувшись, нелепо взмахнув руками, упала на землю.
В спине отдалась боль. Хотя, впрочем, Тори мало волновало это. Она сделала попытку встать – но складки платья, надетого Джейн, мешали, застревали, путались.
- Вы не ушиблись, Ваше Высочество?
Мальчик оказался рядом с ней тут же. Голос – взволнованный, глаза – беспокойные. Но, увидев, что с принцессой всё в порядке, он протянул Тори руку. Протянул - и тепло, по-доброму улыбнулся.
Тори смотрела на руку мальчика с удивлением. А потом медленно, будто с опаской сжала её своей.
Хьюго потянул на себя Тори, помогая ей подняться. И тут же сделал шаг назад, неловко спрятав руки за спину.
- Вы придёте сюда завтра? – спросил он тихо.
- Приду, - ответила Тори.
Она, пожалуй, и сама не могла сказать, почему и правда пришла в сад на следующий день. Ведь ничего не случилось. Ничего не изменилось. И смысла во встрече с Хьюго нет… тогда почему?
Он уже ждал её – в саду, на том самом месте возле пруда. И улыбка, стоило ему увидеть Тори, вспыхнула на его лице.
- Ваше Высочество!
Хьюго подскочил к ней. Увлёк к скамейке, стал показывать какие-то травы, ягоды, цветы, листать книжку какую-то, с картинками… И говорил. Не смолкая, бесконечно говорил.
Впрочем, Тори не понимала слов мальчика. Ей просто нравилось – сидя так, под тёплым солнцем, видеть его улыбку и искру в глазах. Слышать его живой, весёлый радостный голос.
Кажется, именно в то время Тори впервые подумала – не всё потеряно. Да, отец умер, его не вернёшь, но… не всё потеряно.
Каждый день теперь они с Хьюго встречались в саду. То гуляли, то просто сидели на скамейке возле пруда. Мальчик, как мог, старался расшевелить её. Плёл венки, приносил книжки, цветы, красивые безделушки – и говорил, говорил, говорил.
По началу Тори просто слушала его. Молча, не разбирая и половины того, о чём он трещит. Но позже – она стала отвечать. Реагировать, рассказывать тоже о чём-то, улыбаться, смеяться…
И так хорошо было.
- Это прекрасно, Ваше Высочество, что вы подружились с Хьюго, - сказала однажды утром Джейн.
Она, как обычно, вошла в комнату Тори с завтраком на подносе. Оставила его на тумбочке у постели, раздвинула шторы, полезла в шкаф за платьем… И Тори, словно в первый раз, присмотрелась к своей служанке.
Джейн. Она ухаживала за девочкой, быть может, с самого её рождения. Одевала, умывала, кормила, учила… Два человека были с ней всю жизнь. Отец и Джейн. Теперь папа умер, но… но Джейн тут. Она, как прежде, заботится о своей госпоже. И улыбка – добрая, взгляд – ласковый… С удивлением Тори заметила там, в глазах Джейн, сочувствие и глубокое, ясное понимание. В точности как… у Хьюго.
Джейн, кажется, заметила что-то новое во взгляде принцессы. И быстрей замелькала по комнате, веселей затрещала ещё о чём-то. А Тори, вдруг, спрыгнула с постели на пол. И, подскочив со спины к Джейн, порывисто обняла её.
- Ваше Высочество? – удивлённо и испуганно выдохнула Джейн. Ещё бы – ведь много, много дней, со дня похорон короля Ричарда, она не видела принцессу настолько… живой.
А Тори ощутила, внезапно, жгучую благодарность. И любовь, любовь к этой девушке, которая ни на минуту не оставляла её. Которая, как Хьюго, жалела девочку и понимала всё.
- Спасибо, - шепнула Тори, крепче прижимаясь к спине Джейн.
Тот день поставил точку в затворничестве Тори. Кроме сада и пустых коридоров замка – девочка стала появляться в столовой. В гостиной. В библиотеке.
Джейн не носила больше обеды и ужины ей в комнату. Теперь Тори часто грелась у огня камина, читая любимые книжки. Часто собирала букеты в саду, расставляя их по столикам и комодам. Часто бегала, смеясь, через распахнутые двери из комнаты в комнату.
Конечно, Джейн всегда всюду следовала за своей госпожой. А вечером, после работы, Фредерик и Кристофер приходили к ней в гостиную. Неуверенно, чуть испуганно по началу, а затем… Это стало традицией. Каждый день, в восемь часов, сидеть вчетвером у камина. Жарить кусочки хлеба на тонких лучинах. Рассказывать истории. Шутить, смеяться, а порой – играть в прятки, жмурки по всему замку.
Его обитателям казалось – замок умер, погиб с королём Ричардом вместе. Казалось – никогда не будет здесь смеха, улыбок, игр снова. А теперь… теперь всё стало, как прежде. Смех, улыбки, игры.
Как прежде.
Однажды, тёплым днём конца лета, Джейн и Тори отправились в город. Неизменно, каждый год – на главной площади проходил карнавал. Палатки всех цветов радуги, фокусники, жонглёры, карусели, прилавки… Кажется, весь город собрался тут. Десятки, сотни людей сновали туда-сюда по улочкам и площади. Смеясь, улыбаясь, болтая о чём-то.
Но, когда кто-то первым заметил принцессу, секунды – и всё стихло.
Тори застыла, не в силах сделать шаг. На неё будто боялись поднять глаза – смотрели в стороны, в землю… А потом она заметила улыбки. Заметила взгляды. Ласковые, добрые, полные сочувствия и понимания… как у Хьюго. Как у Джейн, Фредерика, Кристофера…
Тори медленно зашагала вдоль рядов пёстрых палаток. Люди расступались перед ней. И смотрели, уже открыто, улыбались ей… Тори ощутила чьё-то лёгкое касание руки к плечу. Кто-то сказал ей: «Держитесь, Ваше Высочество». Кто-то подарил корзину фруктов – свежих, сочных. Кто-то просто смотрел с улыбкой – и понимание. Сострадание.
Люди знали, что чувствует их принцесса. Люди были с ней.
Тори вдруг ощутила в горле острый и колкий комок. Он стискивал, обжигал чем-то горьким глаза. Ей захотелось расплакаться. Просто дать волю слезам – здесь, на площади, среди мужчин, детей и женщин, среди их всех… среди её народа.
«Они – мой народ».
Эта мысль, будто молоточек, стучала в висках Тори всю дорогу. И потом, уже в замке, за ужином. И потом, у камина, с книгой.
Они – мой народ. Жители города, слуги, Хьюго, Джейн, все… Мой народ. А я – их королева. Да, папа умер, папы… больше нет, но… Теперь я – их королева. Я, вместо отца, должна править ими. Я, вместо отца, должна защищать их. Беречь, заботиться о них… Ведь так хотел папа. Он хотел, чтобы я, когда вырасту, стала королевой, правила страной вместе с ним… Да, папы нет. А значит, я одна должна продолжить его дело. Стать королевой. Защищать. Я должна…
И Тори вдруг вспомнился – вечер, конца лета, много-много лет назад… будто в прошлой жизни. Они с отцом, как сейчас Тори, сидели у камина. Он укачивал её на коленях, она обнимала его за шею. И голос папы – добрый, ласковый, как всегда.
- Когда-нибудь ты станешь королевой вместо меня, Тори. А для королевы самое дорогое – её народ. Поэтому, милая, никогда не отдавай то, что тебе дорого. Никогда не бросай свой народ в беде. И, если будет выбор – сдаться или погибнуть… Не проси пощады, Тори. Никогда, слышишь, никогда не проси пощады у врага.
Не проси… не отдавай…
Будто звон колокола, слова отца из прошлого отражались от стен гостиной. Не просить пощады. Не отдавать то, что дорого. Быть королевой, беречь свой народ. Этого хотел папа… это теперь – долг Тори.
- Джейн, - позже сказала девочка, сидя на кровати в своей спальне. – Джейн, я стану королевой.
Глаза служанки расширились от удивления.
- Но… вы… ваш отец же…
Джейн многое хотела сказать принцессе. Что она – маленькая девочка. Что недавно погиб её отец, и вряд ли ей хватит сил управлять страной. Что королева – это слишком… слишком для ребёнка.
Но Тори, впрочем, и без слов поняла Джейн. Она жестом руки велела ей замолчать.
- Я знаю, Джейн, - твёрдо сказала Тори. – Знаю, что будет сложно, что я молода для королевы, но… Это мой долг, понимаешь? Мой народ. Я должна стать королевой… папа так хотел.
И Джейн улыбнулась, не сказав больше ни слова. В глазах Тори, этой маленькой, раздавленной горем девочки, она видела… решимость. Твёрдую, будто камень, решимость. Джейн знала – чтобы не случилось, Тори не сдастся теперь.
- Понимаю, - ответила она.
Замок медленно, плавно погружался в сон. Гасли огни свечей. Стихали шаги. И двери уже не хлопали, не скрипели половицы в коридорах.
Все спали. И только Тори – не спалось.
Девочка разбирала на кровати свою шкатулку. Браслеты, кольца, цепочки, заколки… И вот, наконец, она – лента из гладкого чёрного атласа.
При тусклом свете свечи Тори, подойдя к зеркалу, перевязала волосы лентой на затылке.
«Для тебя, папа, - подумала принцесса. – Я буду защищать свой народ. Беречь его. Я никогда не отдам его никому, я не стану просить пощады… И не сниму этой ленты в память о тебе. Клянусь»
«Не проси. Не отдавай» - вот что твердила себе Тори в день, когда корона опустилась ей на голову.

***

Мы не сдадимся! Мой народ со мной,
И я не дам его сломить – клянусь вам!

Тонкие лучики света, проникнув через шторы, косо ложились на стены. А один, самый упрямый, прыгнул прямо на лицо Тори, вынуждая её проснуться.
Девочка села на кровати, протирая глаза, потянулась. И обвела комнату рассеянным взглядом.
Здесь всё было, как прежде – шкаф, кровать, столик у окна, куклы в нарядных пышных платьях. И лишь одно новое появилось – корона; маленькая, в россыпи камней корона на тумбочке у постели.
«Королева, - подумала Тори, откинувшись на подушки. – Я теперь – королева».
Это звучало… так странно. Необычно, непривычно. Ведь она – маленькая девочка, четырнадцать лет всего, толком не знает и не умеет ничего… А вдруг – королева.
В подробностях вспомнилась Тори коронация. Огромный, в тысячу, кажется, огоньков свечей, зал. Трон с высокой спинкой у стены. Красный ковёр, расшитый золотом, столы с сотнями блюд, мраморный пол… И люди, её люди кругом. Улыбаются. Смеются. Говорят что-то ей.
По правде, Тори слабо помнила, о чём именно вчера говорили. Лишь голоса запомнились – звонкий, громкий гул голосов со всех сторон. В пёстрых волнах лиц она видела Фредерика, Кристофера и Хьюго. Джейн стояла рядом с ней, почти плача от радости. А потом – руки, что опускают сверкающую корону на голову Тори…
Королева.
С этим словом какое-то незнакомое, тёплое чувство очнулось внутри.
- Доброе утро, Ваше Высочество, - Джейн вошла, опуская поднос с завтраком на тумбочку у кровати. Её руки мелькали почти незаметно – вот шторы отдёрнуты с окон, вот платье из шкафа лежит в ногах постели.
Одевая девочку, Джейн улыбалась. В уголках её глаз, как вчера, блестели слёзы.
- Поверить не могу, - сказала она. – Моя маленькая госпожа – королева…
Тори глотала завтрак быстро, почти не жуя. Ей не терпелось скорей, скорей взяться за дело. Она знала – её отец, когда был жив, собирал почти каждый день собрание министров. Обсудить проблемы, принять решения… Теперь это стало обязанностью Тори. И тут же, покончив с завтраком, она кинулась в Большой Зал, где, ещё вчера, было назначено собрание.
Министры ждали её.
Спустя два часа Тори, перепрыгивая через ступеньки, полетела в библиотеку. Там уже терпеливо сидел, Эдуард, преподаватель математики. Ещё когда отец был жив, Тори брала у Эдуарда уроки. И не только, в общем, у него. Отец хотел, чтобы дочка получила хорошее образование; в замок были приглашены учителя – литературы, языка, музыки, танцев… После похорон Тори совсем забросила учёбу. А сейчас – самое время к ней вернуться.
Так и стали проходить дни юной королевы. Утром – собрания по делам страны; днём – уроки. А вечером Тори изучала вещи, необходимые для управления страной – экономику, политику, этикет…
Ей было трудно. Очень, немыслимо трудно. Ведь она – маленькая девочка, не сведущая в делах государства. Первое время на собраниях Тори почти сразу теряла нить рассуждений. Министры говорили столько умных, сложных и непонятных слов, - голова у девочки шла кругом. А нужно не только понимать – принимать решения. Сколько денег отдать на постройку церкви; сколько семян выделить крестьянам; где найти учителей для новых школ. И десятки, сотни других вопросов…
Тори было трудно, разумеется. Но упрямо, твердо она учила, узнавала, делала. До поздней ночи порой, забывая поесть, с головой окунувшись в книги. Конечно, Фредерик, Кристофер и Джейн помогали ей. А порой и Хьюго, прибежав с кухни, как мог, поддерживал её.
Время шло. И Тори чувствовала, что уже крепко держит ситуацию в своих руках. Она научилась разбираться, куда, кому и сколько, зачем, как и за какие сроки. Иногда ей, правда, казалось – силы оставляют её. Иногда ей казалось, что ещё чуть-чуть – и сломается.
Но Тори держалась. Потому что с ней рядом – был её народ. Встречая слуг в замке, она видела ободряющие улыбки на их лицах. Гуляя по городу, она встречала взгляды, полные тепла и беззвучной поддержки.
Народ верил в неё. Народ был с ней.

Однажды всё изменилось. Однажды Тори поняла – не все, нет, не все в замке верят в свою королеву.
Сидя в Большом зале и слушая министров, она вдруг ощутила на себе взгляд. Странное, неприятное чувство – мурашки вниз по позвоночнику, и чёткая, внезапная догадка – кто-то смотрит ей в спину.
Тори подняла глаза от бумаг и успела поймать его. Взгляд. За столом, напротив королевы, сидел человек – широкий в плечах, в плаще алого цвета, с сердитым, будто из камня выточенным лицом. Он смотрел прямо на Тори. Не отрываясь, не отвернувшись, даже когда она заметила. В глазах человека была искра чего-то, нового, непонятного… словно недоверие. Словно этот человек, в отличие от министров, от народа, от всех других не испытывал любви, уважения к королеве.
Да. Он не верил ей. Он не верил в неё.
Тори вдруг ощутила, что руки её дрожат. А в груди, как снежный ком, зреет что-то болезненное, липкое, неприятное. Она поспешно отвела взгляд.
Когда министры, закончив, стали выходить один за другим из зала, Тори подозвала Фредерика.
- Кто это? – тихо спросила она, указывая рукой на того человека. Он, больше не смотря на королеву, почти скрылся в дверях.
- Это Лукас, Ваше Высочество, - ответил Фредерик. – Командир королевской гвардии.
Позже, у окна в своей комнате, Тори смотрела, как солнце медленно гаснет, рассыпая лучи по крышам домов. И думала. Что значил взгляд Лукаса? Почему бы командиру гвардии так не верить в свою королеву?
Скоро, спустя всего несколько дней, она узнала ответ на свой вопрос. Совсем чуть-чуть времени прошло, когда всё, всё в королевстве переменилось.
Тори проснулась в тот день совсем рано – солнце едва вставало из-за ломаной линии домов города, птицы только выводили первые ноты за окном. Спать не хотелось. И Тори, наскоро одевшись, побежала звать Джейн и Фредерика на прогулку.
Они, конечно, сразу же согласились, а по дороге к ним из кухни присоединился Хьюго. Все вместе вышли на свежий, по-утреннему прозрачный воздух.
Пахло травой – скошенной только-только, из сада, - яблоками, свежей выпечкой и чем-то ещё, летним, сладким. Тори шла по тропинке от замка до ворот, слушала весёлый, звонкий голос Хьюго и чувствовала себя счастливой. Очень счастливой. Пожалуй, в первый раз со смерти отца.
Да, много времени минуло со дня, когда её любимый папа погиб. И, разумеется, Тори скучала по нему, ей не хватало его. Но боль, та острая, страшная боль – сгладилась, а может, просто ушла глубоко, в дальние уголки сознания Тори. Она не плакала по ночам. Она не сидела, молча глядя в стену, не в силах пошевелиться. Улыбка, энергия, радость – всё снова вернулось к принцессе, а об отце она вспоминала с лёгкой, светлой грустью, с теплом, касаясь кончиками пальцев чёрного атласа ленты.
Несмотря на ранний час, город жил, уже жил своей разной, шумной, пёстрой жизнью. Торговцы зазывали покупателей, нахваливая товар. Женщины спешили домой с корзинами. Дети мелькали туда-сюда. А флаг на главной площади, когда Тори и остальные пересекали её, полоскался ярким пятнышком на ветру.
«Я счастлива, папа» - подумала Тори.
А потом всё рухнуло.
- Я прошу внимания, - раздался громкий, твёрдый голос – голос, который прежде Тори никогда не слышала.
- Смотрите, - сказал Хьюго, указывая рукой. Тори обернулась.
На помосте, сколоченном из досок ровно по центру площади, стоял Лукас. Тот самый, командир королевской гвардии, что так странно смотрел на Тори на собрании много дней назад. Она успела забыть о нём. И вот... Что происходит? Что он хочет сказать – на площади, на глазах всех?
Люди, по одному, а потом и толпами, стали сходиться ближе к помосту. Они смотрели друг на друга, будто глазами спрашивая, что случилось, перешёптывались и с тревогой, с дурным предчувствием бросали взгляды на Лукаса и на королеву. Особенно – на королеву.
Тори ощутила вдруг, как счастье уходит, тает внутри неё, как улыбка исчезает с лица. В груди заворочался страх. Липкий, тягучий страх – она не знала, о чём хочет сказать Лукас, но что-то ужасное, что-то небывалой опасности виделось ей.
Вокруг шумели. Но, в конце концов, над площадью повисло тяжкое, густое молчанье.
«Всё хорошо, - твердила себе Тори, проходя с Джейн, Фредериком и Хьюго поближе к помосту. – всё хорошо. Ну, что такого он может сказать?»
Дождавшись, когда стихнет каждый звук, Лукас твёрдым, ровным голосом начал:
- Сегодня рано утром наш гонец принёс из дальних стран известие. Огненное королевство узнало, что король Ричард погиб. Они идут на нас войной.
Войной. Войной. Войной. Войной.
Тишина, секунды острой, полной тишины – но последнее слово Лукаса, подхваченное сотней голосов, полетело, кружа, по главной площади города. Люди говорили, шептали его друг другу. Люди, не веря, растерянно оглядывали своих соседей, будто хотели найти ответ – это правда? Правда – война?
А Тори стояла, не слыша кругом ничего. Не видя. Не понимая. Кажется, звук резко выключили, как лампочку, одним щелчком – только звон, звон в ушах и гулкое, неразборчивое гудение вокруг. Тори не могла разобрать, о чём говорят люди. Ей чудилось одно слово, одно страшное слово – война, война, война, война.
Не может быть. Нет, такого просто не может быть. Сколько Тори помнила себя, никогда на их страну не шли войной. Где-то там, далеко, за морями, лугами, лесами было другое королевство – Огненное. Так рассказывал ей отец. «Там – наши друзья, - говорил король Ричард, улыбаясь. – Мы поставляем для них ткани, они для нас – специи и изделья из глины и дерева. Помнишь, на базаре, красивые, разноцветные? Я обязательно куплю тебе в следующем году».
Огненное королевство. Друзья. Ну, как оно может напасть, как может предать многолетнюю дружбу, торговые связи, как, как, как?
Лукас ошибся. Этого просто не может быть.
Но командир королевской гвардии заговорил снова. И люди, шепчущие друг другу «война», смолкли.
- Гонец говорит, что видел, как в Огненном королевстве готовят армию. Их больше. Их гораздо больше, чем нас, и оружия, и припасов… Шансов нет.
И снова – как приговор, из уст в уста – шансов нет, шансов нет, шансов нет… Лукас сошёл с помоста, затерявшись в толпе. А в гуще людей вдруг громко, пронзительно крикнула женщина.
Будто сигнал – все разом заговорили, заспорили, зашептались, заплакали дети, кто-то кричал, кто-то бежал прочь к дому, кто-то и вовсе упал, заламывая руки, на плиты площади.
А потом все люди, как один, посмотрели на Тори.
Давно, в другой жизни они вот так смотрели на неё – желая подбодрить, поддержать юную принцессу после гибели отца-короля. Сочувствие, участие, понимание было в глазах людей. Но сейчас… Они глядели, напомнив Тори Лукаса, тогда, за столом в Большом Зале. Недоверие. Испуганное, загнанное недоверие. Шёпот, тихие приглушённые голоса вторили взглядам. Тори услышала: «Нам конец. Мы не сумеем победить Огненное королевство. Что теперь с нами станет? Будь жив король Ричард…»
Люди не верил в свою королеву. Люди не верили, что она сможет защитить их.
- Ну, что прикажете, Ваше Высочество?
Лукас. Он вдруг вынырнул из толпы, встал перед принцессой, держа руки скрещенными на груди. Глаза – два чёрных, страшных камня недоверия. Голос – резкий и, кажется, с ноткой язвительной насмешки.
Тори попятилась. Дальше, дальше от Лукаса, и шёпота, и взглядов… Она не могла сказать ничего. Слова не шли, не хотели срываться с губ.
Тори едва помнила, как Джейн и Фредерик увели её обратно в замок. Кажется, они говорили о чём-то. Кажется, Хьюго держал её под руку, заглядывая в глаза. Тори махнула всем рукой, беззвучно прося оставить её. И, в одиночестве в своей спальне, долго пролежала на кровати без сна, без мыслей, без чувств.
Наверное, она заснула. Когда ей удалось открыть глаза, в окно сочился тусклый, серый свет следующего утра. Принцесса, чувствуя себя разбитой вдребезги, села в постели. И первым, что пришло ей в голову, было то, страшное слово – война.
Война. На её любимое, родное королевство идут войной. Что делать? Что она, маленькая несмышлёная девочка, может сделать?
Люди правы. Будь жив её отец, король Ричард, - он в миг придумал бы, как поступить, собрал армию, поборол врага… Может быть, если бы король не умер – Огненное королевство и вовсе не объявило бы войну.
Всегда, как и раньше, стоило Тори вспомнить отца, прошлое накатило, захлестнуло волной. Сменяя друг друга, замелькали перед глазами обрывки прошлого. Лицо отца. И слова, те самые слова:
- Когда-нибудь ты станешь королевой вместо меня, Тори. А для королевы самое дорогое – её народ. Поэтому, милая, никогда не отдавай то, что тебе дорого. Никогда не бросай свой народ в беде. И, если будет выбор – сдаться или погибнуть… Не проси пощады, Тори. Никогда, слышишь, никогда не проси пощады у врага.
Эти слова Тори запомнила на всю жизнь. Да, запомнила – но прежде не думала, не знала, к чему отец мог сказать их. Не проси, не отдавай…
Теперь она знала. К этому. К войне. Отец имел в виду – если будет война, если враг нападёт, никогда не бросай свой народ в беде. И пусть нет шансов, нет даже маленькой возможности победы – не проси пощады. Не сдавайся. Борись с врагом, бейся до самого конца.
Вот что хотел тогда сказать папа – ей, маленькой несмышлёной девочке. Вот какова воля её отца. И она – королева, и она должна исполнить своё предназначение. «Шансов нет» - сказал Лукас на площади. Пусть. Мы будем бороться – и лучше погибнем, погибнем, защищая наш дом, чем сдадимся на милость сильнейшего.
Тори вскочила с кровати, чувствуя, как внутри неё горит огонь. Яркий. Жаркий. Языки незнакомого раньше пламени. Не проси. Не отдавай. Странно, глупо, что эта мысль не пришла ей в голову прежде. Люди не верят своей принцессе. Лукас не верит ей. Конечно, Тори – маленькая девочка, и вряд ли сможет защитить народ от Огненного королевства.
Но она сможет. Она должна.
Вылетая из комнаты, Тори едва не сшибла с ног Джейн.
- Ваше Высочество, куда Вы?
- На площадь!

Поразительно, как всё изменилось в городе со вчерашнего дня. Где шум? Где крики торговцев, дети, снующие туда-сюда, где запах свежего хлеба и лета? На улицах было тихо. Пусто. Только ветер гнал старые листья по каменным плиткам.
Кажется, и погода говорила, что всё теперь будет иначе. Небо, вчера голубое, затянули серые, тяжёлые тучи. Веяло холодом. Мелкая морось капала за воротник платья Тори.
Конечно, Джейн пошла с ней. И Фредерик, и Кристофер, и Хьюго. Они ежились, оглядываясь по сторонам.
На встречу им вдруг попалась женщина с корзинкой в одной руке и ребёнком – в другой. Тори, метнувшись вперёд, едва успела схватить её за рукав прежде, чем она скроется в доме.
- Пожалуйста, - выдохнула Тори. – Пожалуйста, позовите всех, кого сможете, на площадь. Это важно. Пожалуйста.
На лице женщины был испуг. Загнанный страх, ужас, отчаяние. Она побледнела, взглянула на королеву – недоверие, недоверие, - но кивнула и ответила:
- Да, Ваше Высочество.
Фредерик, Джейн, Кристофер и Хьюго стали стучать в двери домов, просить людей пойти на площадь. А Тори, с трудом переставляя ноги, взошла на помост – туда, где совсем недавно Лукас объявлял о войне.
Много времени прошло, прежде чем люди собрались вокруг помоста. Шепчась, переглядываясь – они стояли кругом, смотря на королеву, и недоверие, удивление, любопытство смешивались в глазах. Тори заметила среди толпы Лукаса, близко, в двух-трёх шагах от себя. Он стоял, снова скрестив руки на груди. И жёг, жёг Тори взглядом – теперь, кажется, кроме недоверия там была злоба. Презрение. Может быть, даже жёсткая, язвительная насмешка – как вчера. Ну, что прикажете, Ваше Высочество?
Наконец, видимо, пришли все жители города. И, будто по беззвучному сигналу, шёпот смолк, голоса смолкли, и тишина, как раньше, застыла тяжело над площадью.
Тори собрала в кулак всю волю, всю душу и сказала, кажется, самые трудные в своей жизни слова.
- Вчера, - начала она, - командир королевской гвардии сказал, что Огненное королевство идёт на нас войной. И шансов нет. У них – больше людей, и оружия, и, может быть, армия гораздо лучше обучена, чем наша.
Люди внизу заволновались, зашептались едва слышно. Тори поймала взгляд Хьюго – непонимающий, как все прочие. И продолжала.
- Да, всё так. Да, Лукас прав, победить Огненное королевство мы не сможем. Но... Этот город – наш дом. Он всегда был нашим домом. А мой отец говорил мне – не бросать то, что тебе дорого, никогда не отдавать это врагу. И не сдаваться. Ни за что – не сдаваться. Да, пусть враги сильнее нас, пусть шансов нет… пусть! Мы не сдадимся. Мы не позволим забрать наш дом – вот так, просто. Мы будем биться. Мы будем стоять до самого конца.
- Как Вы себе представляете это, королева? – усмехнулся снизу Лукас. Тори видела то недоверие, смешанное со злобой, в его глазах. Он не верил. Он не поверит так просто в неё.
Но Тори не попятилась, как вчера. Не опустила глаз, признавая поражение.
- Вот так, Лукас, - ответила она. – У нас есть армия. У нас есть то, что дорого нам. И неважно, сумеем мы победить врагов или нет. Пусть им достанется победа. Но они придут сюда, чтобы разрушить, захватить, - а мы будем защищать, беречь наш город, наш дом. Это сильнее. Это сильнее во много раз, чем желание просто отнять чужую территорию.
Тори не знала, не могла бы сказать, откуда пришли эти слова. Она не готовила их. Она не думала, что скажет так. Но слова, эти слова – они шли от сердца. От прошлого, от улыбки отца-короля и напутствия, что он дал ей. Не проси, не отдавай. Тори чувствовала, как всё внутри горит, бушует огнём, как что-то новое, горячее бежит у неё по венам. Она говорила. Говорила, говорила и говорила, не в силах остановиться. А люди...
Люди слушали её. И смотрели, все, как один, без прежнего недоверия, страха, отчаяния. Вчера, на площади, услышав страшную весть, они сдались. «Шансов нет». Нет надежды на победу, нет короля Ричарда, чтобы защитить их. Но теперь… Теперь Тори видела то здесь, то там улыбки на лицах людей. Блеск глаз. И люди словно тянулись к ней, жадно ловя каждое слово. Они молчали – но королеве казалось, они отвечают на её слова. Да. Да, шансов нет, да, враг сильней, - но мы будем бороться. Мы будем воевать за наш дом.
Не проси. Не отдавай. Никогда не проси пощады и не отдавай то, что дорого.
- Я не дам сломать нас, - сказала Тори. – Я буду сражаться вместе с вами, мы, вместе, бок о бок, и пусть враг пожалеет, что решил войти в наш дом. Клянусь вам.
И разом, быстро, в секунды площадь вспыхнула тысячей голосов, тысячей слов, и лишь обрывки Тори сумела разобрать в общем гомоне. «Да!», «Мы с вами, Ваше Высочество!», «Покажем им!», «Защитим!»... Люди кричали. Люди тянули руки в королеве, трясли кулаками в воздухе, переглядывались, хлопали – и взгляд Лукаса, один, оставшийся недоверчивым, исчез в толпе.
Силы вдруг покинули Тори. Она, может быть, упала бы с помоста – если бы Хьюго вовремя не подхватил её.
- Вы молодец, Ваше Высочество, - сказал он. Его глаза блестели.

***

Пусть мы погибнем в свой последний час,
Но нашу волю не сломить!

Когда-то давно, много-много лет назад, отец подарил Тори кинжал. Она не знала, зачем, - ребёнок, повертела его в руках и положила в шкатулку, забыв о нём.
Теперь, касаясь ручки, украшенной камнями, ведя пальцем по холодной, гладкой стали, Тори подумала – отец знал. Когда дарил ей кинжал, когда сказал те самые слова – он знал, что придёт момент, что его дочери придётся драться. Драться за свой дом и погибнуть.
С мыслью о смерти, почему-то, удалось смириться легко. «Шансов нет» - сказал Лукас. А он, как командир королевской гвардии, должен был знать, о чём говорит. Шансов нет. С любой армией, с любым оружием – победа в войне им не достанется, и смерть – единственное, к чему приведёт битва. Они погибнут. И Тори, королева, погибнет с ними вместе.
Но смерть не пугала Тори. Теперь – не пугала. В детстве, помнится, она боялась умереть, как мама, потом, после, боялась умереть, как папа. А сейчас… Она будет стоять плечом к плечу со своими людьми до конца. И не отдаст свой дом без битвы. Чем всё кончится – абсолютно всё равно.
- Джейн, - позвала Тори, вертя в руках кинжал и глядя, как блики лампы пляшут на стали клинка.
- Да, Ваше Высочество? – Джейн, как всегда, ни на секунду не покидала свою королеву. Отложив в сторону книгу, которую явно не читала, она подошла.
- Как думаешь, королевский оружейник сумеет научить меня пользоваться им? – спросила Тори, протягивая кинжал. И Джейн кивнула. Она не удивилась, не сделала попытки возразить – просто кивнула и отправилась прочь из комнаты, на поиски оружейника. Война. Будет война. И Тори, её маленькая любимая девочка, встанет на защиту королевства рядом с другими. Что толку отговаривать её? Так и должно быть. Так и поступил бы, будь он жив, покойный король Ричард.
С того дня Тори видела войну в своём городе. В замке. На улицах. На площади, везде и всюду – люди готовились к войне.
Мужчины ковали оружие, юноши изучали в спешке приёмы рукопашного боя и владения мечом, женщины готовили припасы, дети помогали взрослым, чем могли. Исчезли лавки, цветные флажки, не бегали по улицам мальчишки, не кричали торговцы… Всё стало другим.
Лукас тренировал королевскую гвардию во внутреннем дворике замка. С утра до вечера Тори слышала звон, шорохи, голоса, крики, видела, как ряды бойцов в кольчугах и шлемах шагают, фехтуют, как Лукас громким, отрывистым голосом отдаёт приказы.
Ни раз она стояла у окна, наблюдая за ними. А командир, конечно, почувствовал её взгляд, поднял голову. И тут же опустил – в секунду; впрочем, Тори успела заметить недоверие, прежнее, и злость, и насмешку в его чёрных глазах. Лукас не верил. Он один, среди всех жителей королевства, не верил, что девочка-королева взаправду на что-то способна.
Но думать о Лукасе у Тори не было времени. Она тренировалась, наравне с другими готовилась к войне. Оружейник, Роберт, каждый день давал ей уроки владения кинжалом. С утра до вечера, с утра до вечера. Тори, в простом платье и с волосами, стянутыми чёрной лентой, изучала, как держать оружие; как бить им; как стоять, как отклоняться, уходя от удара. Она шла в оружейный зал к Роберту утром – а в комнату возвращалась поздно вечером, когда солнце давным-давно умерло за линией горизонта.
Тори не чувствовала рук и ног. Каждая мышца, каждая чёрточка тела рвалась от боли. Она стёрла ладони в кровь, набила синяки на лице и коленях, - но любой погиб бы на месте, попробуй он её остановить.
Изо дня в день Лукас отправлял гонца узнать, где находится вражье войско. Оно шло. Оно шло, неуклонно, неизменно приближаясь к королевству. Момента, когда объявят, что враг у ворот, все ждали с ужасом, но с упрямым, твёрдым бесстрашием.
Этот момент настал.
Было утро, и Тори упражнялась в оружейном зале с Робертом. Дверь, гулко треснув о стену, распахнулась. Запыхавшийся Хьюго, вскинув на королеву огромные, полные страха глаза, выпалил:
- Они близко. Они здесь.
Сдавленно охнул Роберт, а Тори вдруг остро, ясно накрыло осознанием – вот он. Момент, ради которого она училась, ради которого люди готовились, момент, который положит конец всему. Вот он.
Силы, кажется, всё это время дремлющие внутри Тори, взорвались огненным фейерверком. Она метнулась к двери, бросив Хьюго:
- Собирай всех!
И выскочила в коридоры замка. Страха не было. Готовность, решимость, рука крепко сжимает кинжал – но страха не было.
Джейн, Фредерик, Кристофер и Хьюго были с ней, когда, в гуще обитателей замка, Тори шла по улицам города к главной площади. Людям уже сообщили. Люди уже стояли там – сбившись тесной, огромной толпой у помоста.
Тори на секунду застыла, оглядывая их. Таким свой народ она ещё не видела никогда.
На защиту дома вышли все – мужчины, женщины, дети. И они не казались сейчас толпой, собранной из многих разных людей. Нет – одно. Одно общее, цельное существо, и каждый человек держал в руках оружие, и каждый плотно сжал губы, устремил глаза туда, в сторону ворот города, каждый молча говорил: «Мы готовы. Мы сделаем это».
Кто-то заметил Тори, потянул соседа за рукав – и вскоре все, повернувшись, смотрели на свою королеву. А она шла, медленно, уверенно; люди расступались перед ней.
Нет, Тори не будет стоять в задних рядах, где враг не сразу настигнет её. Нет, Тори не станет прятаться, спасаясь бегством и надеясь, что её пощадят. Она встанет здесь – впереди, во главе своего народа. И первая примет удар.
Джейн, Фредерик и Кристофер остались позади, что-то говоря людям. А Тори остановилась, лишь когда вышла вперёд всех, когда Лукас и его войско оказалось за спиной.
Она глянула назад. И встретила те, прежние, полные недоверия глаза командира гвардии. Лукас молчал. Он, скрестив руки на груди, жёг Тори чёрными глазами.
Что-то коснулось её руки. Хьюго. Мальчик, улыбаясь, на миг сжал пальцы Тори в своих.
- Я буду с Вами, Ваше Высочество, - сказал он.
А она ответила:
- Зови меня Тори, Хьюго. Зови меня Тори.
Как в тот день, когда Лукас объявил о войне, над площадью стояла тишина. Густая, напряжённая, словно тучи – то здесь, то там шёпот, едва заметно нарушающий её. Люди молчали. Проверяя оружие, переглядываясь, хлопая друг друга по плечу – они молчали, зная, что сегодня им всем суждено умереть.
На смерть народ Тори шёл спокойно. Как и она сама. Не проси, не отдавай. «Пусть мы умрём, папа, - но так просто они не получат наш дом». Так думала Тори, крепче затягивая на волосах чёрную ленту.
И вот, внезапно – никто не успел поймать миг, подготовиться, собраться, - далеко впереди все услышала цокот копыт. Тихо, едва разберёшь. Но Тори казалось – он бьёт прямо здесь, в её ушах, резко, больно. Она крепче сжала одной рукой – руку Хьюго, другой – кинжал. Нет, страха не было. Королева по-прежнему не боялась.
Секунду, когда вдали чётко появились силуэты вражеского войска, тоже никто не сумел поймать. Пустая улица – и вдруг, резко, фигуры всадников на лошадях, много, много фигур. Они тянулись, кажется бесконечно. Копыта звонко цокали по плиткам тротуаров, уже слышны были и голоса, и лязг мечей, и даже взрывы весёлого смеха.
Кажется, сразу враги нападать были не намерены. И, судя по всему, не ждали быстрого нападения от жителей города. Они неспешно, переговариваясь и позвякивая оружием, двигались к центру площади. Тори смогла рассмотреть ярко-оранжевые, словно языки пламени, плащи за спинами всадников, мечи в ножнах, шлемы, нагрудники, сверкающие на солнце. И ещё – мужчину на коне чёрного цвета, командира армии врагов.
Он был высок, широк в плечах, его волосы цвета воронова крыла свободно лежали на плечах, стянутые обручем. За его спиной смеялись, обменивались шутками всадники. Им, кажется, и вовсе был незнаком страх перед битвой. Они, кажется, рассчитывали на быструю, лёгкую победу.
Мужчина на чёрном коне поднял руку – и всё смолкло позади него. Он придержал уздечку коня всего за несколько метров от народа, от Тори. Лукас крепче сжал меч и обжёг незнакомца страшным, полным ярости взглядом.
Он казался Тори тетивой лука. Одно движение со стороны командира врагов – и Лукас бросится, занеся меч, в битву.
Но мужчина на коне, видимо, битву затевать был пока не намерен. Он внимательно окинул взглядом Тори сверху вниз и улыбнулся. Не добро, вовсе нет. Нагло. Самоуверенно.
- Приветствую Вас, королева Виктория, - сказал он. – Меня зовут Адриан. Я король Огненного королевства.
Тори молча смотрела на него, не понимая. Чего он добивается? Почему решил завести разговор с ней?
- Вы знаете, - продолжал Адриан, - мне очень, очень жаль Вашего отца, Ричарда. Мы были с ним хорошими друзьями. Соболезную Вам от всей души.
- Как же ты смел, - вдруг вырвалось у Тори, - как же ты смел идти войной на земли своего друга?
Хьюго крепче стиснул руку Тори. Адриан, склонив к плечу голову, снисходительно, ласково улыбнулся.
- О, видите ли, Ваше Высочество, ради земель я и отравил короля Ричарда.
- Что?
Кажется, не одна Тори – все люди за её спиной, как один, выдохнули это.
Адриан звонко рассмеялся. Волна веселья, будто по сигналу, прокатилась по его всадникам, улыбки искривили лица врагов.
- Ах, юная королева, Вам так мало ещё известно о жизни. Вы не слышали разве, что Огненное королевство меньше Вашего? А земли нам нужны. О, очень нужны. Правда, пока король Ричард правил здесь, не было возможности захватить необходимую территорию. Он был умен, Ваш отец. Силён. Мудр. Слишком рискованно, слишком глупо было бы идти войной, когда он правил. Но, знаете, королева… - Адриан усмехнулся. – Однажды мне пришла в голову мысль – прекрасная мысль, я думаю. Одним махом она решала наши проблемы.
Тори ощутила, как к горлу катится липкий, мерзкий комок. Рукам стало холодно. Она едва могла стоять на ногах. Потому что… кажется, догадывалась, что скажет сейчас Адриан.
- Если преграда – король Ричард, то почему, позвольте, просто не избавиться от него? Говорят, у короля дочка, маленькая, несмышлёная девочка. Без отца она будет беспомощна – и, разумеется, ничто не помешает нам захватить нужную землю.
Я говорил, что мы были друзьями с Вашим отцом, королева? Он с радостью принял бутылку вина, лучшего вина, из моих погребов. И так доверял мне, другу, что не подумал проверить её на присутствие, скажем, смертельного яда.
Яда. Яда. Значит, отец не умер. Адриан, король Огненного королевства, убил его.
- Что ж, как видите, мой план удался. Ричард погиб, мы в его землях, а маленькая дочка Виктория… - Адриан окинул быстрым насмешливым взглядом людей за спиной Тори, - не смогла даже собрать приличную армию.
Хьюго крепко держал Тори за руку. И она, мысленно, сказала ему большое спасибо. Наверное, если б не Хьюго, - Тори кинулась бы на Адриана, сейчас, здесь, и плевать, что он сильней, старше, плевать на всё – этот негодяй убил её папу! Убил, убил, убил!
Адриан, видимо, заметил, как исказил гнев лицо Тори. Он одарил девочку мягкой, ласковой улыбкой снисхождения.
- О, не бойтесь, Ваше Высочество, не сжимайте так свой кинжал. Вам вовсе не нужно погибать здесь. Отдайте мне королевство – и я пощажу Вас. В конце концов, Вы – дочь моего любимого, трагически ушедшего друга Ричарда. Вам будут очень рады в моём королевстве.
Всадники Адриана не смеялись, нет. Но Тори видела, ясно видела, как их губы дрожат, силясь сдержать смех, как они хлопают друг друга по плечам и мерзко, отвратительно улыбаются.
- Никогда не отдавай то, что тебе дорого. Никогда не бросай свой народ в беде. И, если будет выбор – сдаться или погибнуть… Не проси пощады, Тори. Никогда, слышишь, никогда не проси пощады у врага.
Никогда, папа.
- Никогда, - ответила Тори, глядя прямо в глаза Адриана.
Король Огненного королевства развёл руками и покачал головой, словно взрослый – с маленьким, глупым ребёнком.
- У Вас нет шансов, королева Виктория. А Ваш отец погиб. Никто не встанет на Вашу защиту.
- Мой отец бессмертен, пока я жива, - ответила Тори. – Мы сами будем защищать свой дом.
Адриан, с притворной жалостью вздохнув, махнул рукой своим всадникам.
И всё смешалось. И в уши Тори в миг ворвалась тысяча самых разных звуков со всех сторон. Армия Адриана пустила с места. Её армия кинулась им навстречу. Люди, словно бурный поток крошечный камень, окружили её. С криками, с громким топотом и занося оружие, они шли в атаку – две волны, схлестнувшись, стали одним. Тори не могла разобрать чётко, где – свои, а где – чужие.
Первые секунды она, кажется, не могла шевельнуть ногой. Не могла сойти с места. Всадник замахнулся мечом на неё, кто-то сзади дёрнул Тори за руки, уводя дальше, дальше от удара.
Тори обернулась. Испуганные глаза Хьюго смотрели на неё.
- Ты не должна быть там, Тори, там опасно!
Они, внезапно, очутились за полосой, где две армии били друг друга. Хьюго, наверное, сделал попытку спасти свою королеву. Только зря. Она не станет прятаться здесь.
- Я должна быть там, Хьюго, - твёрдо сказала Тори, глядя прямо на мальчика. И оставила его, метнувшись в гущу толпы.
Лошади громко ржали, люди кричали, тут и там мечи всадников крест-накрест встречались с оружием народа Тори. Кого-то, она увидела, задавили копыта. Кто-то зажимал пальцами раны. Чьи-то тела скорчились на земле, в столбах мутной пыли. Врагов сбрасывали со спин коней. И кровь. Всюду, всюду кровь, море алой-алой крови.
Тори застыла на миг, осознав, осознав внезапно и резко, что такое война.
Она едва успела заметить блеск стали у себя над головой. Человек в оранжевом плаще, видимо, потерявший лошадь, целил в девочку своим клинком. Тори отразила удар. Неловко, в последнюю секунду – её кинжал коротко звякнул о меч противника.
Наверное, мужчина не ожидал, что девочка, маленькая слабая девочка, сумеет защитить себя. Он удивлённо уставился на неё. А Тори, вспомнив уроки Роберта в оружейной, полоснула лезвием по шее врага. Кровь. Много крови. Он упал, тщетно пытаясь зажать рану в горле.
Может быть, Тори застыла бы, испугалась бы, в первый раз в жизни убив человека. Но ей не дали такой возможности. На смену первому противнику пришёл другой.
И третий за ним. И четвёртый. И пятый. Тори едва успевала отражать удары мечей со всех сторон. Пригибаться. Уворачиваться. Убегать, если нужно. Секунды не было, чтоб привести в порядок дыхание, - в миг мужчина с рассечённым горлом стёрся из памяти Тори. Она не знала, со сколькими людьми удалось справиться ей. Не помнила лиц. Не видела, в безумии красок и звуков вокруг себя, кто жив, кто погиб, где Хьюго, Фредерик, Кристофер... Ей казалось, что всё – крики, лязг стали, оранжевые плащи, кровь, - отошло далеко-далеко, в другое место. Она почти ничего не слышала. Почти ничего не видела. Пот заливал глаза, волосы выбились из-под ленты. Тори не чувствовала рук. Ног. Не могла сказать с уверенностью, на месте ли её тело, жива ли она.
Не проси, не отдавай.
Тори просто делала то, что должна делать.
Потерявший меч человек, с дико перекошенным лицом, ударил девочку кулаком в грудь. Резко. Сильно. Одним рывком из Тори вышибло воздух, чёрные пятна поплыли перед глазами. Она упала, отбив локти о твёрдую землю. И едва успела зажмуриться– перед, конечно, последним смертельным ударом.
Кто-то коротко вскрикнул над ней. Тори открыла глаза.
Рядом, без шлема и в порванной кольчуге, стоял Лукас. Его меч глубоко вошёл в грудь мужчины, который ударил королеву.
Он умер. Сразу, на месте; тихий, сдавленный хрип сорвался с его губ, смешавшись с кровью. Его тело рухнуло в пыль.
Лукас обернулся к Тори. И протянул руку.
Глаза Лукаса – два чёрных, непроницаемых камня, как прежде. Но Тори, глядя на ладонь командира королевской гвардию, на улыбку, почти улыбку на его губах, вспомнила день, когда упала в саду у замка. И Хьюго подал ей руку, вот так, помогая подняться.
Лукас поверил ей. Лукас принял её.
Тори встала с земли, ухватившись за ладонь Лукаса. И успела улыбнуться ему, прежде чем толпа снова разделила их.
Одежда девочки испачкалась и порвалась, кожу покрыли царапины и синяки, а из губы, рассечённой кем-то, бежала кровь. Тори крепче стиснула кинжал пальцами левой руки – правую перебили, - и, поглубже вздохнув, кинулась в бой.
Недолго, правда, пришлось ей биться. Она успела лишь увидеть чьё-то лицо, взмах меча в чьих-то руках, - и боль. Горячая, страшная боль стала течь от груди к ногам, рукам, в каждой клеточке тела. Замутило. Мир, теряя чёткие очертания, начал двоиться. Тори падала, падала, падала – кажется, вечность, - пока твёрдая земля не ткнулась ей в бок.
Тори знала, что это конец. Боль, сотней тонких, острых иголок бежала по телу. Сил не было. Хотелось закрыть глаза – и уснуть на долгие, долгие годы…
Когда тот человек ударил её, с волос девочки соскользнула лента. Тори видела её – совсем рядом, полоска грязной чёрной ткани в пыли.
Она лежала, чувствуя под щекой шершавую, жёсткую землю. И смотрела. Мимо неё двигались люди, много людей, и звенело оружие, и кто-то кричал. Может быть, вон там, справа – Фредерик? Дворецкий, ещё со времён молодости отца служивший в замке. Он всегда выполнял желания Тори. Всегда был добр с ней.
А тут, по левую руку – Кристофер, быть может? Повар, лучше него никто не знал, что любят на ужин король Ричард и его дочка Виктория. Сколько раз он тайно носил Тори сладости из кухни?
Наверное, в центре того спутанного клубка, - Хьюго. Мальчик, однажды подошедший к ней в саду замка. Они совсем недолго знакомы с ним, а он успел стать для Тори другом.
А где Джейн? Её няня, вторая мама Джейн, которая с детства учила Тори, заботилась о ней, одевала её, гуляла с дочкой короля по замку? Она ни на секунду не покидала свою королеву, когда её отец погиб.
Тот силуэт, расплывчатый, правда, с мечом в руке – может быть, Лукас, командир королевской гвардии? Он до конца, до самого конца не верил, что маленькая девочка способна встать на защиту королевства. Но теперь – признал её.
Словно картинки в альбоме, в голове Тори один за другим мелькали воспоминания. Она сидит на коленях отца, слушая сказку. Папа кружит её, смеётся. Тихий, смутный голос мамы поёт песенку. Джейн идёт с ней за руку по саду. Смотри, смотри, какой странный цветок! Что это? Звёздное небо, и Тори с папой загадывают желание. Кристофер подаёт торт со свечками на праздничный стол. Хьюго стоит рядом с ней, держа за руку. Фредерик, с раскрытой книгой на коленях, учит принцессу читать. Никогда не отдавай то, что тебе дорого. Лукас протянул руку, улыбается, смотрит без прежней вражды. Ваш отец погиб. Никто не встанет на Вашу защиту. Он прав, Адриан, король Огненного королевства. Им не победить. Нет шансов. Один за другим, один за другим, - все погибнут. И всё же...
«Я не просила, папа, - подумала Тори. – Я не отдала».
Собрав последние – она знала, последние, - силы, Тори дотянулась рукой до полоски чёрного шёлка. Крепко прижала его к груди. И умерла, не разжимая пальцев.