Название: «Обещание»
Автор: Rainbow
Бета: сам себе
Фэндом: Vocaloid
Пейринг: Лен/Рин (не инцест), немного Кайто, Мику, Мейко
Жанр: ангст, наверное
Рейтинг: PG
Размер: миди
Саммари: Лен и Рин – близнецы. Больше всего на свете они любят друг друга. Но однажды их разлучают…
Предупреждение: POV Лена
Размещение: с моей шапкой
Статус: закончен
От автора: фанфик – подробное изложение Саги Зла, а именно: Servant of Evil, Daughter of Evil, Message of regret, Re:birthday. Писалось по песням, однако часть – выдумки автора. За все нестыковки заранее прошу прощения, но Сагу я вижу именно так
читать дальшеЧасть 1. Одна душа на двоих.
Наше детство колокольный звон благословил,
Но сказке долго длиться было не суждено...
Но сказке долго длиться было не суждено...
- Смотри!
Бумажный самолётик стрелой прорезает небо.
Ты сидишь на траве, в нежно-розовом платье; ветерок легко треплет твои волосы. Не отрываясь, ты следишь за самолётиком. И восторженные искорки пляшут в твоих глазах.
Вдруг ты хватаешь меня за руку, указывая в небо.
- Как далеко летит! Как далеко!
Я не могу удержаться от улыбки, глядя на тебя. Никогда не мог. Счастье, твоё искреннее, чистое счастье переполняет моё сердце, сильнее, чем собственное. Крепко сжимаю твои пальцы – и ты сжимаешь мои в ответ.
Я люблю тебя, сестрёнка!
Я тоже тебя, братик!
А самолёт – уже точка на шёлке неба. Секунда – и растаял в облаках.
- Он больше не вернётся? – спрашиваешь ты в миг изменившимся голосом.
- Нет… Но мы можем другой сделать!
Ты вдруг порывисто обнимаешь меня за шею. Я чувствую, как бьётся твоё сердце рядом с моим.
- Рин, ты чего?..
- Обещай, что всегда будешь со мной, братик! Обещай!
В твоих глазах блестят слёзы. Рука крепко сжимает мою. Будто и в самом деле ты боишься – мы расстанемся. Боишься - я улечу от тебя, как этот самолётик, и никогда больше не вернусь.
- Обещай, что всегда будешь со мной!
Конечно, всегда. Разве может быть иначе?
Ты видишь эту мысль в моих глазах. Улыбаешься вновь. И я всё на свете готов отдать за твою улыбку.
- Всегда-всегда, Рин! Обещаю!
***
- Лен, Рин, скорей! – кричит мама от кареты.
Держась за руки, мы весело сбегаем по ступенькам парадного крыльца. Наша карета – позолоченная, с тройкой лошадей, - уже стоит на краю дороги. И мама с папой там – смотрят на нас, улыбаются.
Мы лезем в карету, всё ещё не разнимая рук. Щелчок кнута, короткий окрик – и она, мягко трогаясь с места, катится по дороге.
Ты тут же приникаешь к окну, жадно глядя на всё – на деревья, на дома, на широкие поля и горные склоны. Я чувствую, как теплом окутывает меня твоя радость. И улыбаюсь.
Люблю тебя, Рин.
Карета только-только успевает замереть у обочины – ты выскакиваешь наружу, лучась восторгом. И ловишь всё, каждую деталь, каждую мелочь,; я радуюсь вместе с тобой. А больше мне ничего не нужно.
Перед нами раскинулась главная площадь города. Огромная, конца её невозможно было разглядеть. Тут и там – радужные шатры, флаги, вьющиеся по ветру, лавочки и магазины. Вдалеке, до самого неба, высится чёртово колесо. Десятки каруселей поменьше рассыпаны кругом. То и дело взлетают, лопаясь искрами, залпы салюта. В воздухе запахи – дыма, фруктов, свежей выпечки, дерева. И люди. Десятки, сотни людей – говорят, смеются, что-то кричат, спешат куда-то.
Городская ярмарка, что бывает раз в год. Родители неизменно привозят нас сюда.
- Лен, идём! Идём же! – ты хватаешь меня за руку и тянешь через площадь, в самую гущу толпы.
- Возвращайтесь к шести! – летит нам вслед крик мамы. - И присматривай за сестрой, Лен!
- Конечно! – не оборачиваясь, отвечаю ей. Да, мы ровесники, но я буду защищать тебя, сестрёнка. Любого убью, кто посмеет причинить тебе вред.
Ты замираешь, не зная, куда идти, потому что хочешь побывать везде. Вокруг снуют люди, ласково улыбаясь и кланяясь принцу и принцессе.
Твой взгляд вдруг цепляется за прилавок, где играют, всеми цветами радуги, сладости. Ты тянешь меня туда.
- Братик, смотри! – тут же начинаешь вертеть в руках всё: леденцы на палочках, конфеты в ярких обёртках, рожки с мороженым. Продавец смотрит на тебя с улыбкой.
- Гляди, гляди! – вдруг восклицаешь ты, хватая с прилавка леденец-бабочку с пёстрыми узорчатыми крыльями. – Какой красивый!
Мама дала мне с собой немного денег – на прошлой ярмарке я увидел деревянный меч, именно такой, как мне всегда хотелось. И с нетерпением ждал сегодня, чтобы купить его. Тут же достаю монеты из кармана, протягиваю продавцу. Ты смотришь на меня с удивлением, сжимая в руках леденец, и кидаешься обнимать.
- Спасибо, братик!
И мне больше ничего не нужно.
Мы ещё долго бродим по ярмарочной площади - заходим в лавки, смотрим представление на крохотной сцене, катаемся на каруселях. В твоих глазах не гаснут искорки, с губ не сходит улыбка. и я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
Но вот часы на башне бьют шесть раз – пора возвращаться.
- Рин, нам надо идти.
- А давай наперегонки! – говоришь ты и вдруг, отпустив мою руку, срываешься с места.
- Не догонишь, ты меня не догонишь! – кричишь со смехом, оборачиваясь. И я тоже смеюсь, бегу вслед за тобой, отставая на несколько шагов; с горки, к месту, где должны ждать нас мама и папа.
Но внезапно ты спотыкаешься, столкнувшись с кем-то; я резко замираю позади. Перед тобой - растрёпанный мальчишка, года на два старше, чем мы. Он исподлобья злобно смотрит на тебя, видимо, не узнав принцессу.
- Эй! Смотри, куда идёшь, глупая девчонка!
И толкает тебя. Так сильно, что ты, не удержавшись, падаешь на землю. Мальчишка и трое его дружков смеются. А на твоих глазах выступают слёзы.
Меня будто бьёт разрядом электричества. Он ударил... ударил тебя...
С яростью что-то крикнув и сжимая кулаки, я бросаюсь на обидчика.
Он не ожидал атаки. Поэтому первый удар, наотмашь, достигает цели. Мальчишка отскакивает, прижав ладонь к скуле, испуганно-удивлённо таращится на меня. А я кидаюсь к нему снова. Один из его дружков обхватывает меня сзади. Но я, резко повернувшись, кусаю его за руку. Вскрикнув, он отпускает меня, - и я снова бросаюсь к твоему обидчику. Он старше меня и сильнее - но, в порыве ярости, я легко швыряю его на землю, прижав сверху. И бью, бью в живот, в грудь, по лицу, куда угодно...
Не прощу! Никогда не прощу!
Чьи-то руки хватают меня за плечи, тянут прочь от мальчишки. Я выворачиваюсь, кричу, краем глаза вижу, как мой враг с дружками разбегаются в разные стороны... А потом вижу перед собой родителей.
- Лен, ты что делаешь?! Принцу не положено устраивать глупые уличные драки!
- Но…
- Любой конфликт можно решить словами, а не кулаками, - говорит мама, и отец кивает, соглашаясь с ней. - Ты сегодня без сладкого, Лен, - прибавляет она, берёт нас за руки и ведёт к карете, которая стоит неподалёку.
***
- Рин, как ты себя чувствуешь? – заботливо спрашивает мама, касаясь губами твоего лба.
Ты не отвечаешь, только болезненно блестят твои глаза и дрожат руки. У тебя температура. Высокая, держится весь день, а врач, из-за погоды, всё ещё не сумел приехать. Родители беспокойно суетятся вокруг, слуги то и дело бегают за водой, полотенцами, чаем. А я сижу возле твоей кровати, крепко держа тебя за руку. И чувствую, как мысли твои путаются от жара, как боль пульсирует у тебя в голове.
Через пару часов приезжает врач, щупает твой лоб, выписывает лекарства. Реджи привозит из города эти лекарства, мама разводит порошки в воде. За окном уже сумерки, часы на главной башне бьют девять раз, потом десять. Слуги расходятся по комнатам, идут спать и родители. Мама говорит мне ласково:
- Лен, иди спать, уже поздно…
Я киваю, не отпуская твоей руки. Мама уходит, в замке тишина – ни звука по коридорам, комнатам, лестницам. Луна заглядывает через стекло, бросая на потолок косые блики. Ты забылась тяжёлым сном – вздрагиваешь то и дело, переворачиваясь с боку на бок; твои глаза беспокойно двигаются под веками. Твоя рука в моих руках горячая.
И я сижу так, на твоей кровати, до рассвета. Не отпуская твоей ладони и не смыкая глаз.
***
- Дети, не убегайте далеко! – взволнованно кричит отец нам вслед. Мы не отвечаем ему, бежим всё дальше по парку, держась за руки. Я слышу голос мамы:
- Не бойся, дорогой. Лен не даст Рин в обиду.
Конечно!
Всегда буду защищать тебя, сестрёнка.
***
- Поскорей бы нам исполнилось четырнадцать!
- Поскорей бы! Мы будем хорошими правителями, да?
- Конечно! Сделаем так, что никто ни в чём не будет нуждаться.
- Да! И праздники будем устраивать, и ярмарку сделаем два, нет, три раза в год!
- И вместе, правда?
- Всегда вместе!
***
Солнце катится по бледно-розовому небу, за линию горизонта. Его последние лучи, сквозь густые кроны деревьев, бликами играют на стёклах, домах, крышах. Всё кругом теряет прежние краски, залитое оранжевым, алым, жёлтым.
Мы сидим на холме, среди высокой мягкой травы. Где-то в ней поют цикады и кузнечики, копошатся насекомые. С холма весь город - как на ладони. Вон ярмарочная площадь, вон церковь и ряды домиков с черепичными крышами. А позади - наш замок; солнце играет пёстрыми бликами на его каменных стенах.
- Дети! - зовёт нас снизу мама; наверное, к ужину. И мы бежим к ней, держась за руки; ты смеёшься чему-то, а я подхватываю твой смех. Мне легко и весело, мне больше ничего не нужно.
Я люблю тебя, братик!
И я тебя, сестрёнка!
У подножия холма, там, где начинается дорога в город, стоит мама. Отец тоже тут. Мы бежим к маме, соревнуясь, как обычно, кто быстрее сумеет обнять её; но что-то странное. Мама не обнимает нас в ответ, и отец не смеётся, как всегда. Оба они стоят неподвижно, и лица их застыли, будто гипсовые маски.
Мы переглядываемся - я вижу свою тревогу в твоих глазах. Ты тоже чувствуешь, сестрёнка? Что-то не так...
Только сейчас я замечаю карету, не нашу, у края дороги. Лошадь переминается с ноги на ногу, кучер на козлах жуёт травинку.
- Ты поедешь со мной, Рин, - говорит мама, беря тебя за руку, и тянет к повозке. Я иду следом. Мама, наверное, просто забыла сказать, что я еду с вами. Ведь куда ты - туда и я. Всегда вместе, да, сестрёнка?
Ты успокоено улыбаешься, сжимая мои пальцы. Мы идём к карете. Но вдруг тяжёлые руки отца ложатся мне на плечи.
- А ты останешься здесь, Лен.
И что-то было в наших родителях, в этой карете, в голосе папы... что-то... Я смутно ощутил - это не просто кратковременная поездка, откуда вы с мамой скоро вернётесь. Это...
Вдруг я чувствую, как твои пальцы скользят из моих. Сжимаю крепче, крепче, - но родители тянут нас прочь друг от друга. Они сильнее. Секунды - мама заталкивает тебя в повозку, садится следом, захлопывает дверцу. Щелчок кнута.
- Нет! Братик!
Повозка трогается, ты кричишь. И я срываюсь с места. Даже отец, хоть тащит назад, не в силах удержать меня. Отчаяние и боль рвутся у меня из груди сдавленными хрипами, я бегу за каретой, зову тебя по имени. В окошке мелькает твоё испуганное лицо, в слезах, и ты тоже зовёшь, отчаянно, громко:
- Лен! Братик!
- Сестрёнка! Нет!
Не позволю... никогда не позволю... ведь мы вместе...
Обещай, что всегда будешь со мной!
Что-то хватает меня сзади - отец. Он крепко скручивает мне руки за спиной, тащит обратно - я рвусь, я бью кулаками по лицу, кусаю. Его хватка слабеет - но поздно, поздно, карета уже скрылась за поворотом. Только пыль оседает на дорогу. И я падаю на колени, в эту пыль, и захлёбываюсь в слезах, и кричу:
- Рин! Сестрёнка! Нет!
Обещай, что всегда будешь со мной!
Всегда-всегда, Рин! Обещаю!
Часть 2. Дочь зла.
В народе легенда прослыла
О прекрасной дочери истинного зла.
О прекрасной дочери истинного зла.
Я резко дёрнулся и сел на кровати, таращась в темноту.
Сон.
Просто сон.
Просто... сон.
Откинувшись на подушки, я сделал попытку уснуть. Знал, что бесполезно, но... но.
Большие напольные часы из зала - их стук был слышен даже здесь - отбивали минуты. А кроме их мерного, однообразного боя - ни звука.
Во дворце было тихо. Все спали: отец, слуги. Даже мир за окном моей спальни, казалось, замер, застыл, погрузился в сон в ожидании утра. Ни шороха, ни дуновения ветерка.
Спит всё. И только мне не спится.
Поняв наконец, что уснуть, или задремать хотя бы, мне уже не суждено, я поднялся с кровати. Тихо, осторожно приоткрыл дверь и мышью скользнул в коридор.
От мраморных плиток под ногами тянуло холодом. Я поёжился, обхватив себя руками, постоял немного. И зашагал по коридору - без цели, без направления, просто чтобы идти.
Как много раз до этого было.
Да, я часто мучился бессонницей. И часто такими ночами, не в силах заснуть, бродил бестолково по всему замку.
Может быть, искал тебя.
В вещах, которых ты касалась тогда. В комнатах, где мы играли. В закоулках, где прятались, бывало, от родителей.
Я искал тебя, сестрёнка. И не мог найти.
Воспоминания вдруг захлестнули меня с головой. И острая боль, словно кончиком кинжала, вонзилась под сердце.
Я замер посреди коридора, прижавшись к холодной каменной стене.
Да, мне было трудно смириться с истиной - тебя нет больше рядом со мной. Забыть, выучиться жить заново, жить без тебя. Я не смирился, не забыл, не выучился, не смог. А сколько времени ушло на эти бесполезные попытки? Семь лет. Семь лет с того дня, как нас разлучили.
Иногда я теряю счёт времени. Будто их, дней, месяцев и лет, не существует вовсе. Жизнь в нашем королевстве, которая всегда текла радужно и ярко, потеряла свои цвета. Для меня только, конечно. Слуги, жители города, отец - переживали, само собой, тосковали по тебе. Но время - оно излечило их раны. Вскоре на лице короля опять заиграла улыбка, опять стали проводиться ежегодные ярмарки, опять стены замка наполнились смехом... всё вошло в норму.
Но не я.
Отец часто говорил мне: «Лен, идём в город! Лен, сегодня ярмарка, пошли! Лен, я устраиваю бал завтра вечером!» Он всеми силами пытался растормошить меня, вернуть к жизни. А я, на его попытки, рассеянно качал головой и уходил в комнату. В ту, что была когда-то нашей.
Отец не понимал. Не понимал никто. Что какой смысл в балах, если нет тебя.
Я часто, ещё тогда, будучи ребёнком, приставал к отцу с вопросами. Куда увезла Рин мама? Зачем и кому это нужно? Где они сейчас? Почему мы не можем поехать к ним? Почему нас разлучили?
Он не ответил мне ни разу. Не хотел, не знал сам? Но всегда отводил взгляд, спеша переменить тему. Время шло. Я перестал задавать вопросы. И всё же думал, гадал, пытался понять – почему?
Отец сделал всё, чтобы в замке не осталось ни одной вещи, напоминавшей бы о тебе. Игрушки, одежда, даже подарки, которые ты дарила мне… уничтожили всё. В тайне от меня, конечно. Будто ты не вернёшься. Будто тебя и не было никогда.
Но усилия отца оказались бесполезны. Он не мог уничтожить память. Тот образ тебя, который навсегда остался во мне. Разделив единую душу на две части, неужто они думали, что одна сумеет жить без другой?
Я потерял цель. Ориентир, смысл. Раньше единственное своё назначение я видел в том, чтобы защищать тебя, радовать тебя, помогать тебе. А теперь… во мне исчез интерес ко всему. Исчезло любопытство, желание делать что-то, узнавать мир. И править страной, хоть отец и безустанно твердил об этом, мне не хотелось.
Раньше да, я любил своё королевство. И мы с тобой с нетерпением ждали, когда нам исполнится четырнадцать – чтобы вместе, рука об руку, взойти на трон. Мы мечтали изменить нашу страну к лучшему. Мечтали, как будут любить нас жители; как мы будем следить, чтобы ни один человек ни в чём не нуждался, как…
А теперь к чёрту. К чёрту королевство, отца, мечты. К чёрту всё, ведь моя сестрёнка пропала и больше не вернётся.
Правда, было кое-что. Мысль, которая день за днём точила меня изнутри, уже несколько лет. Я найду тебя. Я отправлюсь в то место, куда уехали вы с мамой, и найду тебя. Эта мысль помогала мне жить. Не сдаваться, не опускать руки, а хоть как-то жить.
Первую попытку отправиться на твои поиски я сделал в двенадцать лет. Захватил какие-то вещи и ночью, когда все в замке спали, выбрался в сад. Правда, там же меня и изловил отец, который случайно, не сумев заснуть, вышел прогуляться.
С тех пор меня никуда не выпускали. С отцом, со стражей – пожалуйста, но одного никогда. У парадных дверей стояли стражники, были они и в саду, и по всей территории замка. Отец следил за каждым моим шагом. Он прекрасно понимал – одной попыткой я не ограничусь.
Да, я пробовал снова, и снова, и снова. Но год уже, как бросил все потуги; отец считал, что наконец я оставил глупую мечту вернуть сестрёнку. И буду жить настоящим - именно этого он хотел. Однако у меня созрел план. Никому я не рассказывал о нём - тщательно скрывая, обдумывая всё до мелочей. Скоро. Совсем скоро я сумею убежать из замка. В день, когда мне исполнится четырнадцать, день моей коронации.
Отец затеет, конечно, праздник - роскошный, огромный; позовёт туда всех знатных вельмож, нашей страны и соседних. Будет шум, будет суета. Всех стражников отзовут с постов, в честь великого события, тоже пригласят на пиршество. И тут уже никто не заметит, как я удеру из замка, никто не сумеет меня остановить.
Я найду тебя, сестрёнка. Я исполню обещание, которое дал тебе когда-то… чего бы это мне не стоило.
Бом, бом, бом…
Тяжёлый, громкий бой часов ворвался в уши, разбив паутину воспоминаний. Я встряхнул головой, прогоняя мысли, поёжился от ночной прохлады. И окинул бездумным взглядом коридор. Рядом с северной башней, в прямо противоположной стороне от моей спальни. Как я оказался здесь, когда? Закутавшись в мантию, я медленно побрёл в комнату, обратно. Хотя знал, впрочем, что не усну до утра. А потом, к рассвету, в беспокойной дремоте, снова увижу тебя.
***
Уже после полудня, когда я, наконец, сумел выползти из кровати, отец ждал меня в зале. И встретил, как обычно, радостной улыбкой.
- Сынок, ты ведь не забыл, какой день ожидает тебя завтра?
- Не забыл, - бесцветно, стараясь ничем не выдать себя, ответил я. И прошёл мимо отца к столу – огромному, длинному, где стоял в ожидании меня мой завтрак.
В высокое витражное окно, минуя распахнутые шторы, тянуло яркие лучи солнце. Где-то в густых кронах сада щебетали птицы на разные голоса. В коридорах сновали туда-сюда, с разговорами и смехом, слуги.
Тёплый и светлый день начала осени. Который, впрочем, не вызвал у меня и тени улыбки. Моя задумка настойчиво грызла изнутри, не давая покоя. Завтра. Уже завтра я сумею, наконец, вырваться отсюда. И отправиться искать тебя. Уже скоро, сестрёнка.
Отец продолжал говорить, беспечно улыбаясь.
- Уже идёт подготовка к празднику! Надо же, мой сын завтра станет королём… а совсем недавно, кажется, ты был таким маленьким… Как быстро идёт время!
Я не слушал его – хотя он, увлечённый, и вовсе этого не замечал. Продолжал рассказывать мне о коронации, о гостях, которых он созвал, о бале, который намеревается устроить после церемонии… Я думал о своём, и на губах у меня бродила грустно-рассеянная улыбка.
Ты не знаешь, отец… Не знаешь, не подозреваешь ведь, что не будет коронации, и я не стану завтра королём.
Прости.
***
Приготовления к празднику и на завтра кипели неустанно. Тут и там, в коридорах, из комнаты в комнату, мелькали слуги. Десятком запахов от десятков блюд тянуло из кухни. Реджи убирал длинные столы живыми цветами. С редкими паузами раздавался стук копыт за воротами замка – прибывали знатные гости.
Всё шумело, двигалось, спешило и суетилось. Для всех сегодняшний день был долгожданным, радостным событием. Кроме самого виновника торжества.
В своей комнате, вдали от общего гама, я собирал вещи. Немного – лишь то, что могло понадобиться мне в дороге. Сменная одежда, тёплый плащ на случай холода, фляга с водой и несколько ломтей хлеба – в тайне стащено от завтрака.
Минуты – и к уходу всё было готово.
***
Зал Дракона, где должна была состояться моя коронация, полнился людьми, как никогда раньше. Жители города, графы и графини, придворные дамы, знатные вельможи… Здесь были сотни, тысячи людей. Некуда ступить.
Но мне – только на руку…
Я стоял, прижавшись щекой к мраморной колонне, и осторожно заглядывал в Зал Дракона. Впрочем, в осторожности не было толку – никто не замечал меня. Все не отрывали взгляда от возвышения в конце зала – именно там, с минуты на минуту, должен был появиться король. С ним должен буду стоять я, чтобы принять, вместе с короной, бразды правления из рук отца… Но этого не будет.
Неожиданно в воздух, отдавшись эхом, взлетел первый звук скрипки. А за ним — и весь оркестр ожил, переплетаясь десятками нот. Шёпот предвкушения скользнул по толпе, и публика взорвалась аплодисментами. Отец, в золотой праздничной мантии, появился на возвышении. Счастливый, с радостью в глазах.
Стоило ему поднять руку в лёгком жесте — и тут же все смолкли, затаив дыхание.
- Друзья мои, - начал отец, окидывая взглядом Зал. Я сильнее прижался к колонне. - Наконец наступил день, которого все мы так долго ждали — день коронации моего сына...
Я не стал слушать дальше. Убедился, что внимание всех приковано к отцу, и скользнул в Зал. Люди тесно столпились у возвышения, и я, незамеченный, прошмыгнул в холл. Все слушали речь короля; никто даже не глянул на мальчишку в дорожной одежде. И через секунды я уже был в холле, у парадных дверей замка.
Шаг, толкнуть тяжёлую створку — и тёмное вечернее небо охватило меня со всех сторон. На иссиня-чёрном шёлке уже мигали звёзды, а тихий ветер шептал в ветвях сада. Из распахнутой двери до меня донеслись взволнованные голоса, окрик отца, звавшего слуг, чтобы они меня отыскали. Сначала, конечно, будут искать в замке. Но есть вероятность, что кто-нибудь выскочит на улицу и увидит меня. Поэтому скорее.
Сад был пуст — как я и думал, стражники, прежде стоявшие у дверей и ворот, ушли на коронацию. Путь свободен. И я, в последний раз оглянувшись на свой дом, толкнул железную кованую решётку.
Я уже в пути, Рин, сестрёнка. Я найду тебя. Чего бы это мне не стоило, обещаю — я тебя найду.